Текст книги "Пусть идет снег"

Глава 8

Утро пришло в виде пятилетки, запрыгнувшей мне на живот. От удара я распахнула глаза.

– Кто ты? – взволнованно спросила девочка. – Я Рейчел.

– Рейчел! Перестань по ней прыгать! Она спит!

Это был голос мамы Стюарта.

Рейчел оказалась веснушчатой уменьшенной копией Стюарта со страшно растрепанными волосами и широкой улыбкой. От нее пахло хлопьями, и ей явно стоило помыться. Дебби тоже была здесь – с чашкой кофе в руках включала фигурки «Счастливой деревни». Со стороны кухни показался Стюарт.

Ненавижу просыпаться и обнаруживать, что вокруг меня шныряли люди, видевшие меня спящей. К сожалению, это случалось часто. Меня из пушки не разбудишь. Как-то я проспала вой пожарной сигнализации. Оравшей у меня в спальне. Три часа подряд.

– Мы решили повременить с открытием подарков, – сообщила Дебби. – Так что этим утром можем просто спокойно позавтракать и поболтать!

Это было явно из-за меня, ведь подарков для меня не готовили. Лицо Рейчел выглядело так, будто сейчас расколется надвое – как перезрелый фрукт. Стюарт взглянул на мать, будто сомневаясь, насколько хороша эта идея.

– Кроме подарков Рейчел, конечно, – быстро добавила Дебби.

Удивительно, как быстро может меняться настроение маленького ребенка. За время обычного чиха девочка переключилась с беспросветного отчаяния на дикий восторг.

– Нет. – Я покачала головой. – Вам, ребята, тоже стоит.

Улыбаясь, Дебби уверенно закивала.

– Мы со Стюартом можем подождать. Почему бы тебе не пойти и не приготовиться к завтраку?

Я понуро поплелась в ванную, чтобы провести хотя бы косметический утренний ремонт. Волосы выглядели так, будто пробовались на роль в школу клоунов, а обветренная кожа потрескалась. Я постаралась выжать максимум из холодной воды и декоративного мыла для рук, но, надо сказать, это не особо улучшило ситуацию.

– Хочешь позвонить родным? – спросила Дебби при моем появлении. – Пожелать им счастливых праздников?

Я поймала себя на том, что взглядом прошу у Стюарта помощи.

– Это будет трудно, – сказал он. – Они в «Счастливой Пятерке».

Я бы многое отдала, чтобы скрыть этот факт. Но Дебби он, похоже, не огорчил. Наоборот: ее глаза загорелись, будто она только что встретила знаменитость.

– Твои родители участвовали в этом? – переспросила она. – О, почему ты не сказала? Я обожаю «Счастливую деревню Санты». И это так глупо – отправлять их в тюрьму. «Счастливая Пятерка»! О, уверена, им разрешат поговорить по телефону с дочерью! Рождество ведь! Не убили же они никого.

Стюарт посмотрел на меня с пониманием, будто говоря: «Я предупреждал».

– Даже не знаю, в какой они тюрьме. – После этих слов я почувствовала укол вины. Родители прозябали в камере, а я даже не знала где.

– Ну, это довольно легко выяснить. Стюарт, поищи в интернете. Это точно было в новостях.

Он уже направлялся к выходу, сообщив, что займется этим.

– Стюарт – волшебник в подобных вопросах, – отметила Дебби.

– В каких?

– О, он может найти в интернете что угодно.

Дебби была одним из тех родителей, которые еще не до конца уловили: нет ничего волшебного в пользовании интернетом и мы все можем что угодно найти в сети. Вслух я ничего не сказала: не хотелось тыкать человека носом в некое очевидное упущение.

Стюарт вернулся с номером телефона, и Дебби набрала его.

– Я заставлю их разрешить тебе поговорить с родителями, – сказала она, прижимая трубку к уху. – Они понятия не имеют, насколько настойчивой… О, здравствуйте!

Похоже, люди на том конце пытались спорить с Дебби, но она их одолела. Сэм был бы впечатлен. Она передала мне трубку и с улыбкой вышла из кухни. Стюарт подхватил извивающуюся Рейчел и вынес ее за дверь.

– Джубили? – услышала я мамин голос. – Милая! Ты в порядке? Добралась до Флориды? Как бабушка и дедушка? О, милая…

– Я не во Флориде. Поезд не доехал. Я в Грейстауне.

– В Грейстауне? – переспросила она. – Добрались только до него? О, Джубили… где ты? Ты в порядке? Ты еще в вагоне?

Был неподходящий момент, чтобы пересказывать все события последних двадцати четырех часов, так что я сократила историю и сгладила углы:

– Поезд застрял. Нам пришлось его покинуть. Я встретила кое-каких людей. И осталась в их доме.

– Людей? – В мамином голосе сквозили беспокойство и сомнение, не связалась ли я с наркоторговцами и растлителями. – Что это за люди?

– Хорошие, мам. Мать и двое детей. У них есть коллекция «Счастливой деревни Санты». Не такая большая, как наша, но некоторые фигурки такие же. У них есть Магазин мармелада с полной выкладкой. И Пекарня. И даже Кафе Веселого человека первого поколения.

– О, – с облегчением выдохнула мама.

Думаю, по мнению моих родителей, чтобы попасть в команду «Счастливой деревни», необходимо обладать положительным моральным обликом. Асоциальные личности не будут тратить время на то, чтобы с любовью расставлять имбирных человечков на витрине Пекарни. И всё же многие именно это посчитали бы признаком чьего-то легкого помешательства. Видимо, что для одного человека – безумие, для другого – здравый смысл. К тому же было довольно хитро описать Стюарта как одного из двоих детей, а не как «парня, с которым я познакомилась в «Ваффл Хаузе», когда у него на руках были целлофановые пакеты».

– Ты еще там? – спросила мама. – А как же поезд?

– Думаю, всё еще стоит на месте. Вчера вечером он въехал в сугроб, электричество и отопление выключили. Потому мы и ушли.

Опять-таки умно было сказать «мы» вместо «только я, и мне пришлось пересекать шестиполосную автостраду в метель». Но я ведь не солгала. Джеб с многочисленными Эмбер и Мэдисон прошли тем же путем, как только я проторила дорогу. Быть шестнадцатилетним подростком – значит виртуозно уметь редактировать диалоги.

– Что… – как правильно задать своей маме вопрос: «Что там в тюрьме?»

– Мы в порядке, – храбро откликнулась она. – Мы… О, Джули, милая. Прости меня за всё это. Мне очень, очень жаль. Мы не хотели…

Я слышала: она вот-вот расклеится. А за ней раскисну и я.

– У меня всё хорошо, – прервала я маму. – Эти люди действительно хорошо обо мне заботятся.

– Можно с ними поговорить?

«С ними» – значит, с Дебби, которую я и позвала. Она взяла телефон, и у них состоялся один из тех разговоров матери с матерью, где они проявляют беспокойство о детях и делают понимающие лица. Дебби хорошо подготовилась к успокоительной беседе с моей мамой; слушая ее, я узнала: она не отпустит меня никуда еще хотя бы сутки. Я слышала, как она отмела идею о том, что мой поезд куда-либо отправится и у меня есть хоть мало-мальский шанс добраться до Флориды.

– Не волнуйтесь, – сказала она моей маме. – Мы хорошо позаботимся о ней. У нас куча вкусной еды, и ваша девочка будет в тепле и уюте, пока всё не прояснится. Мы устроим ей отличные каникулы, обещаю. А потом сразу же отправим ее обратно к вам.

Последовала пауза, во время которой мама произносила слова сестринской благодарности.

– Это вообще не проблема! – снова вступила Дебби. – Она просто прелесть. И разве не в этом суть праздников? Вы пока просто берегите себя. Мы, фанаты «Счастливой деревни», болеем за вас.

Повесив трубку, Дебби вытерла глаза и записала номер телефона в блокноте-магните «Список Эльфов» на холодильнике.

– Мне, наверное, нужно позвонить и разузнать про поезд, – сказала я. – Если можно.

Никто не взял трубку, возможно, потому что было Рождество, но автоматический голос сообщил мне о «существенных задержках» в движении. Я посмотрела в окно, слушая, как он перебирает варианты пунктов меню. До сих пор шел снег. Не в духе конца света, как вчера, но всё еще сильный.

Дебби ненадолго задержалась в комнате, но потом ускользнула. Я набрала номер Ноа. Он ответил после седьмого гудка.

– Ноа, – тихим голосом сказала я. – Это я, я…

– Привет! – откликнулся он. – Слушай, мы как раз собираемся завтракать.

– У меня была довольно тяжелая ночь, – продолжила я.

– О нет. Прости, Ли. Слушай, я перезвоню тебе немного позже, хорошо? Я запишу этот номер. Счастливого Рождества!

Никаких «я тебя люблю». Никаких «мои каникулы без тебя безнадежно испорчены».

Теперь я чувствовала, что по-настоящему расклеиваюсь. Горло сжалось, но я не хотела быть одной из тех девушек, рыдающих, когда их парни не могут говорить… даже если обстоятельства немного выходят за рамки нормального.

– Конечно, – ответила я. – Позже. Счастливого Рождества.

И побежала в ванную.

Глава 9

В ванной комнате, не вызывая подозрений, можно провести лишь ограниченное количество времени. Если пройдет больше получаса, люди начнут таращиться на дверь, строя догадки, что ты делаешь. Я пробыла там как минимум столько времени, сидя за закрытой дверцей душевой кабинки и рыдая в полотенце с надписью «Let it Snow!».

Ага, пусть идет снег. Пусть падает, падает – и похоронит меня. Очень забавно, Жизнь.

Мне было жутко заставить себя выйти, но кухня оказалась пустой. Хотя и немного «повеселела». На полке горела рождественская свеча, из колонок доносились песни Бинга Кросби, а на столе рядом с тортом дымилась кружка кофе. Дверь в прачечную открылась, и появилась Дебби.

– Я отправила Стюарта к соседям одолжить зимний комбинезон для Рейчел, – пояснила женщина. – Из старого она выросла, а у них есть один, который как раз ей впору. Он скоро вернется.

Она одарила меня понимающим кивком, говорящим: «Знаю, ты хотела побыть одна. Я тебя прикрою».

– Спасибо, – сказала я, усаживаясь за стол.

– И я звонила твоим бабушке с дедушкой, – добавила Дебби. – Их номер дала мне твоя мама. Они волновались, но я их успокоила. Не переживай, Джубили. Знаю, в праздники может быть тяжело, но мы постараемся сделать это Рождество особенным для тебя.

Очевидно, мама назвала ей мое настоящее имя. Дебби произнесла его четко, будто давая понять, что всё понимает. Что она искренна.

– Обычно праздники – классные, – ответила я. – У меня еще никогда не было плохих.

Дебби поднялась и налила мне немного кофе, поставив передо мной кружку, целую канистру молока и огромную сахарницу.

– Должно быть, тебе тяжело, – сказала она, – но я верю в чудеса. Знаю, звучит банально, но это правда. И мне кажется, твое появление для нас вполне тянет на маленькое чудо.

Я взглянула на нее, пока добавляла молоко в кофе, и жидкость чуть не перелилась через край. В ванной я обратила внимание на знак с надписью: «Здесь раздают бесплатные обнимашки!» В этом не было ничего дурного – безусловно, Дебби хороший человек, – но, кажется, она слишком уж любила мелодрамы.

– А именно?.. – отозвалась я.

– Я имею в виду… Стюарт сегодня выглядит гораздо счастливее, чем за все последние… Мне, наверное, не стоит это упоминать, но… Ну, он, вероятно, уже говорил тебе. Он всем это рассказывает, а вы двое, кажется, поладили, и…

– Что рассказал?

– Про Хлою, – наивно произнесла она. – Ты не знаешь?

– Кто такая Хлоя?

Дебби пришлось встать и отрезать мне увесистый кусок торта, прежде чем она смогла ответить. Он был по-настоящему гигантским. Размером с седьмой том Гарри Поттера. Таким куском я могла бы вырубить грабителя. Но, попробовав, убедилась в правильности его размера. Дебби точно знала, как распорядиться маслом и сахаром.

– Хлоя, – начала она, понизив голос, – была девушкой Стюарта. Они расстались три месяца назад, и он… он такой милый парень… очень тяжело это перенес. Она ужасно с ним поступила. Просто ужасно! Прошлой ночью впервые за долгое время я увидела проблески старого Стюарта, пока вы с ним сидели здесь вместе.

– Я… что?

– У Стюарта такое доброе сердце, – продолжила она, не замечая, как я замерла, не донеся торт до рта. – Когда их с Рейчел отец ушел, ему было только двенадцать. Но ты бы видела, как он помогал мне и возился с сестренкой. Он такой хороший парень.

Я не знала, что ответить. Было что-то шокирующе неловкое в этом обсуждении разрыва Стюарта и его девушки. Впечатление складывалось следующее: лучший друг парня – его мама. Нет, не так: лучшая сводница парня – его мама. И у меня были причины так формулировать.

Что еще хуже (хотя казалось бы – куда?)… я была бальзамом, излечившим раны ее сына. Ее рождественским чудом. Она собиралась держать меня здесь вечно, фаршируя тортом и одевая в непомерно большие толстовки. Я буду ее Счастливой невестой.

– Ты живешь в Ричмонде, – Дебби продолжала болтать. – Это сколько, два или три часа на машине…

Я как раз подумывала снова запереться в ванной, когда на пороге появилась Рейчел. Она пулей подлетела, до половины забралась ко мне на колени и пристально посмотрела в глаза. Ей всё еще не мешало бы помыться.

– Что случилось? – спросила она. – Почему ты плачешь?

– Она скучает по семье, – ответила за меня Дебби. – Сейчас Рождество, а она не может увидеть родных из-за снега.

– Мы позаботимся о тебе, – беря меня за руку, сказала Рейчел очаровательным тоном «я хочу рассказать тебе секрет», который удается только маленьким детям. В свете последних комментариев ее матери прозвучало это довольно угрожающе.

– Это очень мило, Рейчел, – заметила Дебби. – Почему бы тебе не пойти и не почистить зубы, как большой девочке? Вот Джубили уже почистила.

Могла бы, но не почистила. Ни одной зубной щетки в моем рюкзаке не оказалось. Собиралась я не в лучшем состоянии.

Я слышала, как открылась входная дверь, и секундой позже в кухню вошел Стюарт с комбинезоном в руках.

– Мне пришлось посмотреть двести фотографий в цифровой рамке, – выпалил он. – Две сотни. Миссис Хердерсон очень хотелось заставить меня понять, насколько здорово, что гаджет может хранить в себе столько снимков. Их было двести, я уже говорил? Ладно.

Он положил комбинезон и ушел сменить мокрые от снега джинсы.

– Не переживай, – сказала Дебби, когда он вышел. – Я уведу маленькую мисс поиграть на улице, так что ты сможешь расслабиться. Вы со Стюартом ужасно замерзли прошлой ночью. Сиди и грейся до тех пор, пока мы хотя бы не выясним, что с твоим поездом. Я пообещала твоей маме присмотреть за тобой. Оставайтесь здесь и развлекитесь. Выпейте горячего шоколада, съешьте что-нибудь, закутайтесь в одеяло…

В любых других обстоятельствах я бы поняла последнее предложение так: «Закутайтесь в разные одеяла, соблюдайте дистанцию в несколько метров, и кстати, вас будет сторожить волк», – ведь именно это всегда имеют в виду родители. Но мне показалось, Дебби устроит любой расклад – как бы мы ни замотались. Если бы мы решили усесться на диване и разделить один плед, чтобы согреваться теплом друг друга, она бы нас не осудила. Да она бы лично отключила отопление и спрятала все одеяла, кроме одного. Дебби взяла комбинезон и отправилась на поиски Рейчел.

Тревога заставила меня на время забыть о своей травме.

– Выглядишь напуганной, – заметил Стюарт, вернувшись в комнату. – Мама тебя застращала?

Я натужно рассмеялась и закашлялась на торт. Стюарт одарил меня тем же взглядом, как и в «Ваффл Хаузе» прошлым вечером, когда я болтала о «косвенной шведскости» и плохом сигнале моего смартфона. Но как и вчера, он не стал комментировать мое поведение. Просто налил себе чашку кофе, посматривая на меня краем глаза.

– Она уведет сестру на прогулку, – сказал он. – Так что останемся только мы. Чем хочешь заняться?

Я засунула в рот еще кусок пирога и промолчала.

Глава 10

Пять минут спустя мы расположились в гостиной, где мигала огнями крошечная «Счастливая деревня Санты». Уселись рядом на диване, но не под одним одеялом, как, вероятно, рассчитывала Дебби. Каждый завернулся в свое, а я еще и поджала ноги, выставив защитный барьер из коленей. Сверху раздавались приглушенные крики Рейчел, которую запихивали в зимний комбинезон.

Я украдкой рассматривала Стюарта. Он все еще выглядел привлекательным. Не таким, как Ноа – тот был безупречным. В нем не было ничего выдающегося. Однако он обладал совокупностью приятных черт, которые ценились всеми и каждым и составляли единое, очень симпатичное целое, упакованное в правильную одежду. Ноа не был снобом в отношении вещей, но обладал удивительной способностью предсказывать будущее моды. Если начинал заправлять рубашку только с одной стороны, то вскоре надетые таким образом рубашки появлялись на каждой модели в каталоге, и все парни в мире принимались носить их именно так. Он всегда был на шаг впереди.

В Стюарте не было ничего стильного. Вероятно, он лишь поверхностно интересовался одеждой и, подозреваю, понятия не имел о том, что рубашки и джинсы можно носить по-разному. Он стянул свитер, под которым оказалась простая красная футболка. Ноа счел бы ее слишком банальной, но Стюарт даже не задумывался об этом; кроме того, она ему шла. И хотя футболка была свободной, я заметила, что Стюарт довольно накачанный. Порой парни могут вас удивить.

Если он и знал что-то о планах своей матери, то не подавал виду. Он отпускал забавные комментарии о подарках Рейчел, а я натянуто улыбалась, изображая интерес.

– Стюарт! – позвала Дебби. – Можешь подойти? Рейчел застряла.

– Сейчас вернусь. – Он обернулся ко мне.

Пока он перескакивал через ступеньки, я встала с дивана и подошла к пианино, чтобы еще раз рассмотреть фигурки «Счастливой деревни». Возможно, если бы я назвала Дебби их потенциальную стоимость, она бы перестала болтать о Стюарте. Конечно, этот план мог дать обратную реакцию, и я понравилась бы ей еще больше.

На втором этаже проходило семейное собрание. Не знаю, что там произошло с Рейчел и зимним комбинезоном, но звучало всё сложно. Я выхватила фразу Стюарта: «Может, если мы перевернем ее вверх ногами…»

У меня возник другой вопрос: почему он не упомянул при мне Хлою? Конечно, мы не лучшие друзья или что-то в таком духе, но мы поладили, и он чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы расспрашивать меня о Ноа. Почему он ничего не сказал, когда я спросила его о девушке, особенно если Дебби права и он рассказывает о ней всем?

Не то чтобы меня это заботило. Это было не мое дело. Стюарт просто хотел оставить свою боль при себе – возможно, потому что не планировал общаться со мной в будущем. Мы были друзьями. Новыми, но друзьями. Меньше, чем кто-либо другой, я могла осуждать его за странное поведение матери, поставившей его в неловкое положение. Я – с родителями за решеткой и полуночным походом через бурю. Если у его мамы и был жуткий ген свахи, Стюарта нельзя было винить за это.

Когда они втроем спустились по лестнице (Рейчел на руках у брата – похоже, комбинезон не давал ей двигаться), мне стало уже гораздо легче воспринимать всю сложившуюся ситуацию. Мы со Стюартом оба были жертвами поведения родителей. В этом отношении он был мне как родственная душа.

К тому времени как Дебби с Рейчел, завернутой как мумия, поспешили на улицу, я окончательно успокоилась. У меня намечался час классного дружеского общения со Стюартом. Мне нравилась его компания, и волноваться было не о чем. Я как раз собиралась начать классную дружескую беседу, когда обнаружила, с каким мрачным видом он сидит.

– Можно задать тебе вопрос? – спросил Стюарт.

– Эм…

Он нервно переплел пальцы. Ну вот, сейчас начнется: «Не знаю, как это сказать. Но мне нужно спросить. Я только что разговаривал с матерью, и…»

Нет. Нет, нет, нет, нет.

– Тебя зовут Джубили? Серьезно?

Я с облегчением плюхнулась на диван, заставив Стюарта немного подпрыгнуть. Разговор, который обычно пугал меня… сейчас казался самым желанным и прекрасным в мире. Джубили ликовала.

– А… да. Она правильно расслышала. Меня назвали в честь Джубили Холла.

– У кого юбилей?..

– Ни у кого. Это одна из фигурок «Счастливой деревни». У вас ее нет. Все нормально. Ты можешь смеяться. Я знаю, это глупо.

– Меня назвали в честь отца, – сказал Стюарт. – Одинаковые первые и средние имена. Это так же глупо.

– Разве?

– По крайней мере, ваша деревня у тебя, – весело ответил он. – Мой папа редко бывал рядом.

Хороший аргумент, должна признать. Стюарт говорил об отце без особой горечи: как о чем-то из далекого прошлого, больше не касающемся его жизни.

– Я не знаю Стюартов, – сказала я. – Кроме Стюарта Литтла. И тебя.

– Вот именно. Кто назовет ребенка Стюартом?

– Кто назовет ребенка Джубили? Это даже не имя. Это даже не вещь. Что такое юбилей?

– Вечеринка, да? – спросил Стюарт. – Ты большая путешествующая вечеринка.

– О, как будто я не знаю.

– Вот, – сказал он, вставая и дотягиваясь до одного из подарков Рейчел. Это оказалась настольная игра «Мышеловка». – Давай сыграем.

– Это же твоей сестренки.

– И что? Мне всё равно придется играть с ней. Так хоть научусь. И, похоже, здесь куча деталей. Отличный способ убить время.

– Я никогда не убиваю время, – возразила я. – Всегда делаю что-то полезное.

– Например?

– Ну…

Ничего не приходило в голову. Я всегда куда-то спешила. Да и Ноа не был человеком-праздником. Для забавы мы обновляли сайт школьного совета.

– Понимаю, – Стюарт взял коробку с «Мышеловкой» и сбросил с нее крышку, – вероятно, ты вела насыщенную светскую жизнь в большом городе. Где бы он ни находился.

– Это Ричмонд.

– Светский Ричмонд. Но это Грейстаун, убийство времени здесь – форма искусства. Так что… какой цвет выбираешь?

Не знаю, чем занимались Дебби и Рейчел, но они провели на улице под таким снегом больше двух часов, и всё это время мы со Стюартом играли в «Мышеловку». В первый раз я старалась четко соблюдать правила, но в этой игре была куча ловушек и штук, которые качались и сбрасывали шарик. Неожиданно сложная детская игра.

Играя во второй раз, мы придумали совершенно новые правила, которые понравились нам больше. Стюарт оказался по-настоящему хорошей компанией – настолько приятной, что я даже (особо) не замечала, как долго мне не перезванивает Ноа. Когда раздался телефонный звонок, я подпрыгнула.

Трубку взял Стюарт (ведь это был его дом) и передал мне ее со странным немного недовольным выражением лица.

– Кто это был? – спросил Ноа, когда я ответила.

– Это Стюарт. Я остановилась в его доме.

– Ты же вроде направлялась во Флориду?

На заднем плане я слышала множество звуков. Музыку, разговоры. В доме Ноа Рождество шло своим чередом.

– Мой поезд застрял, – объяснила я. – Мы врезались в сугроб. В конце концов я ушла из вагона и дошла до «Ваффл Хауза» и…

– Почему ты ушла?

– Из-за чирлидеров, – вздохнула я.

– Чирлидеров?

– В общем, в конце концов я встретила Стюарта и осталась с его семьей. По пути мы провалились в ледяной ручей. Я в порядке, но…

– Ого! – прервал меня Ноа. – Звучит замороченно.

Наконец-то. Он начал понимать.

– Слушай, – сказал он. – Мы собираемся в гости к соседям. Давай я перезвоню тебе через часок и ты расскажешь мне всю историю.

Мне пришлось отодвинуть трубку от уха – настолько глубоким был мой шок.

– Ноа, – произнесла я, возвращая телефон на место. – Ты слышал меня только что?

– Да, слышал. Ты должна мне всё рассказать. Мы уйдем ненадолго. Может, на час или два.

И он отключился – снова.

– Быстро ты. – Стюарт вошел в кухню, направился к плите и включил чайник.

– Ему нужно было кое-куда уйти, – ответила я без особого энтузиазма.

– И он просто ушел? Это немного глупо.

– Почему?

– Ну, просто мысли вслух. Я бы переживал. Всегда переживаю.

– Ты не похож на человека, который часто беспокоится, – проворчала я. – Ты выглядишь счастливым.

– Можно быть счастливым и переживать. Я постоянно тревожусь.

– О чем?

– Ну, возьмем эту бурю. – Он указал на окно. – Я немного волнуюсь, что она может уничтожить мою машину.

– Очень глубокое замечание, – заметила я.

– Что я должен был сказать?

– Ты ничего не должен был говорить, – ответила я. – Но разве эта буря не может быть доказательством изменений климата? А как же люди, которые заболели, но не могут добраться до больницы из-за снега?

– Ноа сказал бы что-то в этом духе?

Этот неожиданный выпад в адрес моего бойфренда был неприятен. Не то чтобы Стюарт был не прав. Он довольно точно определил слова, которые произнес бы Ноа.

– Ты задала вопрос, и я ответил. Можно я скажу тебе нечто, что ты совсем не хочешь услышать? – спросил Стюарт.

– Нет.

– Он собирается расстаться с тобой.

Как только он это сказал, я почувствовала буквально физический удар в живот.

– Я только хочу помочь, и мне жаль, – продолжил он, глядя мне в лицо. – Но он собирается с тобой порвать.

Какая-то часть меня знала: он нащупал нечто ужасное… возможно, правду. Ноа избегал меня, будто скучной работы; вот только ее он не сторонился, а выполнял с удовольствием. Единственной, от кого он отстранился, была я. Красивый, популярный, знаменитый во всех возможных кругах, Ноа отодвигал меня в сторону. Это осознание жгло изнутри. Я ненавидела Стюарта за его слова и хотела, чтобы он знал это.

– Ты говоришь так только из-за Хлои? – спросила я.

Сработало. Его голова слегка дернулась. Он несколько раз поводил челюстью влево-вправо, а затем взял себя в руки.

– Дай угадаю, – сказал он. – Мама тебе всё рассказала?

– Она не рассказала мне всё.

– Это никак не связано с Хлоей.

– Да ладно?

Я знать не знала, что произошло между Стюартом и Хлоей, но получила желаемую реакцию.

Он встал и вдруг показался очень высоким.

– Хлоя тут вообще ни при чем, – повторил он. – Тебе интересно, откуда я знаю, что происходит?

Четно говоря, нет. Я не хотела слушать. Но Стюарт был решительно настроен открыть мне глаза.

– Для начала он избегает тебя на Рождество. Хочешь знать, кто так поступает? Люди, которые хотят кое с кем порвать. Знаешь, почему? Памятные даты заставляют их паниковать. Праздники, дни рождения, годовщины… Их гложет чувство вины, и они не хотят проживать эти дни вместе с тобой.

– Он просто занят, – вяло возразила я. – У него много дел.

– Ага, ну да, если бы у меня была девушка, и ее родители попали в тюрьму, и ей бы пришлось отправиться в долгий путь на поезде через снежную бурю… Я бы всю ночь не выпускал телефон из рук. И брал бы трубку. После первого гудка. Каждый раз. Я бы звонил проверить, как она.

Я потеряла дар речи. Он был прав. Именно так Ноа и следовало себя вести.

– И еще. Вот ты сказала ему, что провалилась в ледяной ручей и застряла в незнакомом городе. И он положил трубку? Я бы сделал что-то. Я бы добрался сюда – через метель или нет. Может, звучит глупо, но так бы я и поступил. Хочешь совет? Если он не порвет с тобой, брось этого придурка.

Стюарт говорил всё это в большой спешке, будто его речь была вызвана глубокой внутренней эмоциональной бурей. Но всё это было так серьезно и так… трогательно. Он действительно говорил от души. И озвучил всё, что я хотела услышать от Ноа. Думаю, Стюарту было неловко: теперь он сидел и ерзал взад-вперед, ожидая шанса разобраться, какой ущерб нанесли его высказывания. Говорить я смогла только через какое-то время.

– Мне нужна минутка, – наконец произнесла я. – Есть место… куда я могу пойти?

– Моя комната, – предложил он. – Вторая дверь налево. Там беспорядок, но…

Я встала из-за стола и вышла.