Текст книги "Пусть идет снег"

Глава 11

Стюарт не шутил: в комнате был бардак. Полная противоположность комнаты Ноа. Только одна вещь здесь стояла на месте – фотография в рамке на комоде, копия снимка, хранившегося в кошельке. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть ее. Хлоя была потрясающей, без шуток. Длинные густые каштановые волосы. Ресницы, которыми можно мыть пол. Широкая яркая улыбка, естественный загар с крапинками веснушек. Она была красивой до мозга костей.

Я уселась на незаправленную постель и попробовала всё обдумать, но в голове стоял низкий гул. С первого этажа доносились звуки пианино – по-настоящему красивые. Стюарт исполнял рождественские песни. У него был собственный стиль – не как у людей, просто игравших по нотам. Он мог выступать в ресторане или лобби отеля. Возможно, еще и где-то получше, но это единственные места, где я видела пианистов. За окном на ветке, стряхивая с себя снег, съежились две птички.

На полу лежал телефон. Я подняла его и набрала номер. Ноа ответил немного раздраженным голосом:

– Эй, что случилось? Мы как раз собираемся уходить и…

– За последние двадцать четыре часа, – прервала его я, – моих родителей арестовали. Меня посадили в поезд, остановившийся из-за бури. Я шла километры через глубокие сугробы с пакетами на голове. Упала в ручей и застряла в незнакомом городе с людьми, которых не знаю. И ты не можешь даже поговорить со мной из-за… чего именно? Рождества?

Тут он замолчал. Стремилась я не к этому, но была рада узнать, что он пристыжен.

– Ты всё еще хочешь встречаться со мной? – спросила я. – Скажи честно, Ноа.

На другом конце провода долго молчали. Слишком долго для ответа: «Да. Ты любовь всей моей жизни».

– Ли, – голос Ноа был низким и напряженным, – нам не стоит сейчас говорить об этом.

– Почему?

– Рождество ведь.

– Разве это не более веский повод для разговора?

– Ты же знаешь, как тут сейчас.

– Тебе придется говорить со мной. – Злость кипела в моем голосе. – Потому что я расстаюсь с тобой.

Я почти не верила в сорвавшиеся с моих губ слова. Казалось, они исходили откуда-то из глубины меня, расположенной далеко за пределами места, где я их хранила… из какой-то задней комнаты сознания, о которой я даже не подозревала.

Повисла долгая пауза.

– Хорошо, – ответил он нераспознаваемым тоном. Возможно, в нем была грусть. Возможно – облегчение. Он не умолял меня взять слова обратно. Не плакал. Ноа не сделал ничего.

– Хорошо? – переспросила я.

– Что хорошо?

– Ты ничего не скажешь?

– Я это предвидел, – ответил он. – И тоже обдумывал. Если ты этого действительно хочешь, думаю, всё к лучшему и…

– Счастливого Рождества.

Я повесила трубку. Руки дрожали. На самом деле – я дрожала всем телом. Сев на кровать Стюарта, я подтянула колени к подбородку. Музыка замолкла, и дом утонул в тишине.

На пороге показался Стюарт.

– Просто проверяю, в порядке ли ты. – Он заглянул в комнату.

– Я это сделала, – ответила я. – Взяла телефон – и сделала.

Стюарт подошел и присел на кровать. Он не обнял меня за плечи, просто сел рядом – довольно близко, но оставив расстояние между нами.

– Он не был удивлен, – добавила я.

– Придурки никогда не удивляются. Что он сказал?

– Что знал об этом заранее и что всё, возможно, к лучшему.

После этих слов я почему-то икнула. Мы посидели молча. Голова кружилась.

– Хлоя была такой же, как Ноа, – наконец сказал Стюарт. – Действительно… идеальной. Красивая. С хорошими оценками. Она пела, занималась благотворительностью и была… тебе понравится… чирлидером.

– Настоящая находка, – мрачно откликнулась я.

– Я никогда не понимал, почему она выбрала меня. Я обычный парень, а она – Хлоя Ньюлэнд. Мы встречались четырнадцать месяцев. Мне казалось, мы были счастливы. По крайней мере, я – точно. Единственная проблема – со временем дел у нее появлялось всё больше и больше. Она была слишком занята, чтобы встретиться со мной у шкафчика, заехать домой, написать письмо. Так что я сам приезжал к ней. И звонил ей. И писал.

Звучало ужасно знакомо.

– Как-то вечером, – продолжил Стюарт, – мы должны были вместе заниматься у меня, но она не появилась. Я поехал к ней, но дома ее тоже не оказалось. И я начал немного волноваться: обычно она хотя бы писала, если собиралась отменить встречу. Я стал ездить по городу в поисках ее машины – в Грейстауне не так много мест, куда можно пойти. И вполне ожидаемо обнаружил автомобиль у «Старбакса». Мы часто занимались там, потому что… какой еще выбор нам оставляет общество, да? Иногда это либо пойти в «Старбакс», либо сигануть с моста.

Теперь он яростно заламывал руки и дергал себя за пальцы.

– Я решил, – многозначительно подчеркнул он, – что ошибся: мы с самого начала должны были заниматься в «Старбаксе», а я забыл. Хлоя не очень любила приходить сюда, в этот дом. Ты не поверишь, но иногда моя мама немного выводила ее из себя.

Он поднял глаза, будто ожидая моего смеха. Я натянула улыбку.

– Я испытал такое облегчение, обнаружив там ее машину. Ведь пока ездил по округе, расстраивался всё больше. Чувствовал себя придурком. Конечно, она ждала меня в «Старбаксе». Однако ее не оказалось ни за одним из столиков. Одна из моих подруг, Эдди, работала за кассой. Я спросил, не видела ли она Хлою, ведь ее машина на улице.

Стюарт взъерошивал свои волосы, пока они не рассыпались во все стороны. Я подавила желание пригладить их. Хотя они мне нравились и растрепанными. Каким-то неведомым образом шевелюра Стюарта улучшила мое самочувствие, как будто забрала часть боли из моей груди.

– Эдди сделала очень грустное лицо и сказала: «Думаю, она в туалете». Я не понял, что ее могло так опечалить, а потому заказал напитки себе и Хлое, уселся за столиком и стал ждать. В «Старбаксе» всего один туалет, рано или поздно она должна была его покинуть. У меня с собой не было ноутбука или книги, так что я просто рассматривал фотообои на стене рядом с туалетом. Думал о том, как глупо было расстраиваться по пустякам и как я заставил свою девушку ждать. И тут до меня дошло: как-то слишком уж долго Хлоя находится в кабинке, а Эдди по-прежнему смотрит на меня с тоской. Она вышла из-за стойки и постучала в дверь. Из-за нее появилась Хлоя. С Тоддом-Пумой.

– С Тоддом-Пумой?

– Это не прозвище. Он буквально Пума – наш талисман. Носит костюм пумы, танцует и всё такое. Еще минуту мой мозг пытался собрать всё воедино… понять, почему Хлоя и Тодд-Пума вместе оказались в туалете «Старбакса». Думаю, первой у меня промелькнула надежда: ничего плохого не случилось – ведь все знали, где они. Но после взгляда в лицо Эдди, а затем – Хлое (на Тодда я не смотрел) всё сошлось. До сих пор не знаю, пошли ли они туда, завидев меня, или уже какое-то время были внутри. Если твоя девушка прячется в туалете с Пумой… детали как-то теряют важность.

Я моментально забыла о своем телефонном звонке. Я была со Стюартом в том «Старбаксе», наблюдая, как незнакомая мне чирлидер выходит из туалета вместе с Тоддом-Пумой. Только в моей голове он был одет в костюм талисмана, что, вероятно, немного отклонялось от реальности.

– Что ты сделал? – спросила я.

– Ничего.

– Ничего?

– Ничего. Просто стоял там, боясь, как бы меня не стошнило на пол. Но Хлоя пришла в бешенство. На меня.

– Как это? – Я разозлилась вместо него.

– Думаю, ее поймали, и от этого она психанула – среагировала единственно возможным для себя образом. Она обвинила меня в том, что я шпионю за ней. Назвала собственником. Сказала, я слишком давлю на нее. Думаю, она имела в виду эмоционально – надеюсь, – но прозвучало так паршиво… И вдобавок ко всему она выставила меня развратником перед всем «Старбаксом», а значит – перед всем городом, так как здесь ничего не остается в тайне. Я хотел прокричать: «Ты обжимаешься с Пумой в туалете кофейни. Не я злодей в этой истории!» Но ничего не сказал – буквально не мог. Должно быть, выглядело так, будто я с ней согласен. Будто признал себя жестоким, жадным секс-преследователем… а не больше года влюбленным в нее парнем, который сделал бы всё, о чем бы она ни попросила…

Вероятно, какой-то период после разрыва Стюарт действительно рассказывал эту историю всем подряд, но то время ушло. Он явно давно не практиковался. Выражение его лица практически не изменилось – казалось, все эмоции ушли в руки. Он перестал их заламывать, и теперь они слегка дрожали.

– В итоге Эдди вывела Хлою на улицу для разговора, – сказал Стюарт. – Вот так всё и закончилось. Я потерял не всё: мне вручили латте за счет заведения. Я стал парнем, которого публично бросила девушка, изменившая ему с Пумой. Как бы то ни было… Я не просто так рассказал всё это. Этот парень… – он обвиняюще указал на телефон, – …козел. Хотя сейчас это, скорее всего, ничего для тебя не значит.

Воспоминания о последних двенадцати месяцах пролетали перед моими глазами на бешеной скорости, но теперь я смотрела на всё под другим углом. Вот мы с Ноа идем через холл, держась за руки; он на шаг впереди и говорит по пути со всеми, кроме меня. Вот мы сидим в первом ряду на баскетбольном матче, хотя он знает: как-то раз мне в лицо попали мячом, и с тех пор эти места меня пугают. Но мы там, и я, замирая от ужаса, смотрю игру, которая меня вообще никогда не интересовала. Да, я обедала со старшеклассниками, но их разговоры всегда крутились вокруг одних и тех же тем. Они обсуждали лишь свою занятость и резюме для колледжей. Свои встречи с приемными комиссиями. Организацию онлайн-календарей. Рекомендации для вузов.

Боже… мне целый год было скучно. Я вечность не говорила о себе. А Стюарт – он говорил обо мне. Обращал на меня внимание. Это было странно, немного слишком интимно, но круто. Мои глаза наполнились слезами.

Заметив это, Стюарт собрался с силами и немного развел руки, будто предлагая мне отказаться от попыток сдержаться. Мы чуть придвинулись друг к другу; между нами искрила энергия ожидания. Что-то готово было вырваться наружу. Я почувствовала, что вот-вот зарыдаю, и разозлилась. Ноа не заслужил моих слез. Я не заплачу…

Так что я поцеловала Стюарта.

И по-настоящему – откинув его на спину. Он поцеловал меня в ответ. Это был хороший поцелуй. Не слишком сухой, не слишком мокрый. Всё казалось немного безумным, возможно, потому что никто из нас психологически не подготовился. У обоих вертелись мысли: «Ух ты! Мы целуемся! Быстро! Быстро! Больше движения! Работай языком!»

Около минуты нам потребовалось на то, чтобы перейти на более медленный темп. Я почувствовала было, как меня уносит прочь, но тут снизу послышались громкий топот, грохот и крики. Видимо, Дебби и Рейчел выбрали именно этот момент, чтобы привязать ездовых собак и явиться домой после гонки на упряжках по улицам Грейстауна. Они вошли с таким нелепым шумом, какой люди почему-то всегда поднимают, возвращаясь из-под дождя или снега. (Почему мокрая погода делает людей громче?)

– Стюарт! Джубили! Мы принесли капкейки от Санты! – прокричала Дебби.

Никто из нас не пошевелился. Я все еще лежала на Стюарте, буквально прижав его к кровати. Мы услышали, как Дебби поднялась до середины лестницы, а затем, вероятно, увидела горящий свет в спальне.

Опять-таки нормальные родители отреагировали бы так: «Сейчас же выходите, или я выпущу тигра!» Но Дебби к таковым не относилась, а потому мы услышали, как она, крадучись, хихикает и тихо говорит: «Т-с-с-с! Рейчел! Пойдем с мамочкой! Стюарт занят!»

Неожиданное появление Дебби во время этой сцены заставило мой желудок сжаться. Стюарт закатил глаза в агонии. Я освободила его – и он подскочил.

– Мне стоит пойти вниз, – сказал он. – Ты в порядке? Тебе что-нибудь нужно или…

– Я отлично! – ответила я с неожиданным энтузиазмом. Но к этому времени Стюарт уже привык к моим попыткам притвориться вменяемой.

Он пулей выбежал из комнаты, что было довольно разумно.

Глава 12

Хотите узнать, сколько времени прошло с момента, как я бросила «идеального» бойфренда и поцеловалась с новым парнем? Это заняло… погодите-ка… двадцать три минуты. (Я обратила внимание на часы Стюарта, когда брала телефон для звонка. Нет, у меня не было секундомера.)

Как бы мне этого ни хотелось, я не смогу вечно прятаться наверху. Рано или поздно придется спуститься и посмотреть в лицо миру. Я сидела на полу в дверном проеме и прислушивалась к происходящему внизу. В основном до меня доносились монотонные звуки – Рейчел лупила по каким-то игрушкам; затем кто-то вышел на улицу. Я сочла это хорошим знаком и тихонько спустилась по ступенькам. В гостиной Рейчел возилась с «Мышеловкой», все еще стоявшей на столе. Она одарила меня широкой зубастой улыбкой.

– Ты играла со Стюартом? – спросила она.

Вопрос прозвучал. Я – плохая, плохая женщина, и даже пятилетний ребенок понимал это.

– Да, – ответила я, стараясь сохранить хоть каплю достоинства. – Мы играли в «Мышеловку». Как снег, Рейчел?

– Мама говорит, ты нравишься Стюарту. Я могу засунуть шарик в нос. Хочешь посмотреть?

– Нет, пожалуй, не стоит…

Рейчел засунула один из игровых шариков прямо себе в ноздрю. Затем достала его и показала мне:

– Видела?

О да, я всё видела.

– Джубили? Это ты?

На пороге кухни показалась Дебби – раскрасневшаяся, вымотанная и насквозь мокрая.

– Стюарт ушел помочь соседке миссис Аддлер расчистить дорожку, – сказала она. – Увидел, как она там мучается. У нее стеклянный глаз и больная спина. Вы двое… хорошо провели время?

– Нормально, – сухо ответила я. – Играли в «Мышеловку».

– Так вы это теперь называете? – спросила Дебби, бросив мне ужасную усмешку. – Я быстро искупаю Рейчел. Сделай себе какао или всё что захочешь!

Она остановилась, не закончив словами: «…будущая невеста моего единственного сына».

Дебби поторопила Рейчел подчеркнутым «Пойдем, теперь мы можем подняться наверх». Я осталась наедине с горячим шоколадом, позором и несчастьем. Подошла к окну гостиной и выглянула наружу. Естественно, Стюарт был там – протягивал соседке руку помощи в момент нужды. Конечно, он просто сбежал от меня, других объяснений и быть не может. Я бы сделала то же самое. Было разумно предположить, что моя неадекватность только усилится. Я продолжала по спирали опускаться всё глубже и глубже в бездну необъяснимого поведения. Как и мои арестованные родители, я была пороховой бочкой. Лучше пойти и раскидать несколько тонн снега для соседки со стеклянным глазом и надеяться, что я уйду.

Именно это я и должна была сделать. Уйти. Покинуть этот дом и эту жизнь, пока у меня осталось хоть немного достоинства. Я отправлюсь на поиски поезда, который так или иначе скоро покинет город.

Приняв это решение, я быстро побежала в кухню. Забрала свой телефон со столешницы, ощупала его и ткнула в кнопку включения. Я не ожидала, что он заработает, но судьба была благосклонна. Через пару мгновений он очнулся: изображение не по центру, слова зашифрованы, но какая-то жизнь в нем определенно теплилась.

Мои одежда, куртка, обувь и сумка разной степени сухости находились в прачечной рядом с кухней. Я надела их на себя, оставив сменную одежду на стиральной машине. В углу стоял контейнер с целлофановыми пакетами, и я взяла около десятка. Мне было стыдно брать чужие вещи без спроса, но мешки сложно назвать «вещами». Они как салфетки, только дешевле. В качестве прощального жеста я взяла один из рождественских стикеров с адресом дома на стойке. Пошлю им письмо, когда доберусь домой. Возможно, я вконец сумасшедшая, но сумасшедшая с хорошими манерами.

По-видимому, мне следовало воспользоваться задней дверью, через которую мы вошли в дом прошлым вечером. Если бы я прошла через парадный вход, Стюарт бы меня заметил. Черный же был завален как минимум на полметра, и уже не мокрым снегом прошлой ночи. Он затвердел на морозе. Но меня подталкивала сила смятения и паники, которая, как я уже упоминала, всегда готова действовать. Я навалилась на дверь всем телом, чувствуя, как она сопротивляется. Мне было страшно сломать ее – это только усложнило бы мой побег. Я в красках представила, как Стюарт и Дебби находят в снегу сорванную с петель дверь. «Она проникла внутрь, совратила мальчика, украла целлофановые пакеты и, удирая, выбила дверь, – вот что полицейские будут передавать всем постам. – Возможно, она хочет вызволить из тюрьмы своих родителей».

Я смогла открыть ее ровно настолько, чтобы протиснуться наружу, порвав при этом рюкзак и поцарапав руку. Оказавшись на улице, я поняла: дверь застряла, так что пришлось еще несколько минут толкать ее обратно, чтобы закрыть. Покончив с этим, я столкнулась со следующей проблемой: я не могла вернуться тем же путем, которым пришла сюда, так как не хотела еще раз провалиться в ледяной ручей. Но и в целом выбрать эту дорогу не получилось бы: все наши следы замело. Я стояла на холме, осматривая незнакомые деревья и задние фасады десятка одинаковых домов. Одно я знала точно: где-то впереди течет ручей, возможно, около этих деревьев. Самым безопасным было держаться поближе к домам и проложить путь через несколько задних дворов. Потом я бы выбралась обратно на дорогу, а оттуда, наверное, легко нашла бы путь к автостраде, «Ваффл Хаузу» и поезду.

Смотрите предыдущее замечание о моих предположениях.

Район Стюарта не следовал прелестной логике улиц «Счастливой деревни Санты». Тут дома стояли в пугающе случайном порядке – на неравномерном расстоянии друг от друга, по кривым линиям, – будто тот, кто проектировал это место, сказал: «Мы пойдем за этим котом, и где бы он ни присел, мы что-нибудь построим». Я была настолько дезориентирована, что даже не могла сказать, в какой стороне находится дорога. Передо мной расстилалась снежная целина; фонари, горевшие накануне, были выключены. Небо, вместо вчерашнего сумасшедше розового, было белым. Более унылых пейзажей мне, пожалуй, не доводилось видеть; как отсюда выбраться, тоже было неясно.

У меня был вагон времени на размышления о том, что я сделала со своей жизнью. Как объяснить разрыв своей семье? Они обожали Ноа. Не так, как я, конечно, но сильно. Мои родители явно гордились тем, насколько впечатляющий у меня бойфренд. Но все же они попали в тюрьму из-за Отеля Эльфов, а значит, вероятно, им стоило пересмотреть приоритеты. Кроме того, если я сообщу им, что так я счастливее, они примут мой выбор.

Мои друзья, народ в школе… это другая история. Я не встречалась с Ноа из-за привилегий – они просто были частью предоставляемого сервиса.

И еще, конечно, Стюарт.

Стюарт, только что ставший свидетелем того, как я переживаю весь спектр эмоций. Там была и я-чьи-родители-попали-в-тюрьму, и я-застрявшая-в-незнакомом-городе, и я-безумная-и-неспособная-заткнуться, и я-язвившая-незнакомому-парню-пытавшемуся-мне-помочь, я-пережившая-разрыв, и невероятно популярная я-внезапно-запрыгнувшая-на-него.

Как же я всё испортила. Всё. Сожаления и стыд обжигали гораздо сильнее холода. Только через несколько улиц я поняла: на самом деле я сожалею не о Ноа, а… о Стюарте. О Стюарте, который спас меня. Который действительно хотел проводить со мной время. Говорил со мной прямо и советовал узнать себе цену.

Я сожалела о Стюарте, который из-за всего вышеперечисленного испытает невероятное облегчение, не обнаружив меня в доме. Пока истории о моих родителях в новостях не обрастут деталями, меня будет невозможно отследить. Ну почти. Возможно, он смог бы найти меня онлайн, но никогда не станет искать. Особенно после устроенного мной безумного шоу.

Мне бы только не оказаться снова у него под дверью. После часа блуждания по окрестностям я поняла: такая опасность реально существует. Я останавливалась и спрашивала дорогу у случайных людей, расчищавших дорожки от снега, но все они тревожились из-за моей попытки добраться в такую даль пешком и отказывались подсказать направление. Как минимум половина из них предложила мне войти в дом и погреться, что звучало очень заманчиво. Но я решила не испытывать судьбу. Я уже вошла в один дом в Грейстауне – и смотрите, где оказалась.

Я пробиралась мимо стайки маленьких девочек, хихикавших в снегу, когда меня накрыло настоящее отчаяние. На глаза навернулись слезы. Я больше не чувствовала ног. Колени дрожали. И тут я услышала за спиной его голос:

– Подожди, – сказал Стюарт.

Я резко остановилась. Сбежать – это довольно жалко, но еще хуже быть пойманной. Немного постояв, не в силах (и не желая) повернуться к нему лицом, я попыталась сделать самое непринужденное выражение лица из серии «Забавно встретить тебя здесь» и «Разве это не уморительно?». Судя по тому, как напряглись лицевые мышцы рядом с ушами, вышло нечто, больше похожее на «Мне защемило челюсть!».

– Прости. – Я продолжала натянуто улыбаться. – Я подумала, мне стоит вернуться на поезд и…

– Ага. – Стюарт тихо прервал меня. – Я так и понял.

Он даже не поднял глаз. Достал из кармана чистую, но немного нелепую шапку. Похоже, она принадлежала Рейчел – на верхушке красовался большущий помпон.

– Думаю, тебе это понадобится. – Стюарт протянул шапку. – Держи. Можешь не возвращать ее Рейчел.

Я взяла ее и натянула на голову. Казалось, если я не сделаю этого, он так и останется стоять с протянутой рукой, пока его не заметет снегом. Шапка была маловата, но все равно согревала уши.

– Я пошел по твоим следам, – ответил он на невысказанный вопрос. – Снег облегчает задачу.

Меня загоняли, как медведя.

– Прости, что подкинула проблем, – сказала я.

– Не так уж далеко мне пришлось идти. Мы всего в трех улицах от дома. Ты просто ходила кругами.

Медведь оказался совсем неопытный.

– Поверить не могу: ты снова вышла на улицу в этой одежде, – продолжил Стюарт. – Давай я тебя провожу. Все равно этим путем ты не дойдешь.

– Я в порядке, – быстро ответила я. – Мне только что подсказали дорогу.

– Знаешь, тебе не нужно уходить.

Я хотела что-то ответить, но ничего не пришло в голову. Стюарт же принял мое молчание за желание избавиться от него и кивнул.

– Будь осторожна, ладно? И сообщи мне, пожалуйста, когда доберешься. Позвони или…

В эту самую секунду у меня зазвонил телефон. Звуковую карту, должно быть, тоже повредила ледяная вода, так что теперь он орал на высокой пронзительной ноте – вероятно, так кричала бы получившая пощечину русалка. Удивленно. Немного обвиняюще. Болезненно. С бульканьем.

Это был Ноа. На сломанном экране высветилось «Мобг», но я знала, что это означало. Не отвечала – просто пялилась на телефон. И Стюарт уставился на него. Маленькие девочки из сугроба – на нас и на мобильник. Он перестал звонить, а затем начал снова, настойчиво вибрируя у меня в руке.

– Прости, если повел себя как идиот, – сказал Стюарт, перекрикивая шум. – И тебе, наверное, плевать на мое мнение, но не надо отвечать на звонок.

– В смысле, ты повел себя как идиот? – переспросила я.

Стюарт молчал. Телефон затих и снова начал звонить. Мобг очень хотел со мной поговорить.

– Я сказал Хлое, что буду ждать ее, – наконец сказал он. – Сказал, буду ждать, сколько понадобится. Она посоветовала мне не надеяться, но я все равно ждал. Месяцами я запрещал себе смотреть в сторону других девушек. Даже чирлидеров. Любоваться ими, я имею в виду.

Я знала, о чем он.

– Но я обратил внимание на тебя, – продолжил Стюарт. – И это с первой минуты сводило меня с ума. Не только то, что ты мне понравилась, но твой якобы идеальный парень, который явно тебя недостоин. Что, честно говоря, очень напоминало мою ситуацию. Хотя, кажется, он осознал свои ошибки.

Он кивнул на снова зазвонивший телефон.

– Я всё равно рад, что ты появилась, – добавил он. – И не возвращайся к этому парню, ладно? И даже если больше не останется вариантов, не возвращайся к нему. Он тебя не заслуживает. Не дай ему себя одурачить.

Телефон звонил, звонил и звонил. Я в последний раз посмотрела на экран, потом – на Стюарта и, замахнувшись, выбросила телефон (к сожалению, не так уж далеко); он мгновенно утонул в снегу. За ним тут же бросились восьмилетки, всё ещё завороженно следившие за каждым нашим движением.

– Потеряла его. Упс!

И тут Стюарт впервые поднял на меня глаза. К этому времени с моего лица уже стерлась ужасная гримаса. Он шагнул ближе, приподнял мой подбородок и поцеловал меня. Поцеловал меня. Поцеловал. Я не замечала холода, и меня не заботило, что девчонки, которые уже извлекли мой телефон из-под снега, окружили нас и теперь кричали: «Ууууууууууууу!»

– Одна просьба, – сказала я, когда мы отстранились друг от друга и моя голова перестала кружиться, – можешь… не рассказывай маме все подробности. Кажется, у нее есть свои идеи.

– Что? – невинно переспросил он, обнимая меня за плечи и ведя к своему дому. – Твои родители разве не поддерживают тебя и не пялятся, когда ты с кем-то целуешься? Это не принято в твоих краях? Хотя, вероятно, твоим не удастся много разглядеть. Я имею в виду, из тюрьмы.

– Заткнись, Вейнтроб. Если я толкну тебя в снег, налетят дети и съедят тебя.

Мимо проехал одинокий грузовик: Человек из фольги помахал нам, направляясь дальше в Грейстаун. Все мы, Стюарт, я и маленькие девочки, посторонились, пропуская его. Стюарт расстегнул куртку, предложил мне залезть под нее – и мы продолжили путь через снег.

– Хочешь вернуться длинной дорогой? – спросил он. – Или короткой? Ты ведь замерзла.

– Длинной, – ответила я. – Определенно длинной.