Текст книги "Флоренс и Джайлс"

11

Утром, когда мы с Джайлсом спустились вниз к завтраку, стол был накрыт на троих. Перед тем как сесть, сквозь неплотно прикрытую дверь я увидела, что миссис Граус завтракает на кухне, с Мэри, Мег и Джоном. Заметив, что я смотрю, она одарила меня таким уничтожающим взглядом, что я почувствовала себя виноватой. Ведь при всех своих несовершенствах миссис Граус была добрейшей души и к тому же очень доверчивой – ее всегда можно было без труда обвести вокруг пальца. Что-то подсказывало мне: с мисс Тейлор все будет совершенно иначе.

Не успела я мысленно помянуть черта (и это не образное выражение – как вы сами увидите, она и оказалась потом дьяволом), как он появился. Пожелав нам с Джайлсом доброго утра, мисс Тейлор прошествовала к кухонной двери и, заглянув, поздоровалась с прислугой и миссис Граус. Мэри и Мег страшно смутились, оторвались от своего завтрака и, неуклюже повскакав со своих мест, бросились подавать нам овсянку, яйца и вафли с сиропом. Меня это очень удивило, ведь, как мне казалось, к первой гувернантке, мисс Уитекер, все относились как к такой же прислуге, хотя, конечно, рангом повыше, вроде миссис Граус. Мисс Тейлор заняла ту же должность, но с первого же дня все обращаются с ней, как с особой королевской крови. Как она сумела так себя поставить? В чем тут дело?

Нервно заталкивая в себя еду, мы с братом совсем не разговаривали и только старались не стукнуть вилкой по тарелке и бесшумно ставить на стол стаканы с молоком. Мы с Джайлсом оба боялись привлечь к себе внимание, как будто само наше присутствие за столом могло кого-то оскорбить. Урони сейчас кто-нибудь булавку на пол, она звонко и отчетливо звякнула бы в этой мертвой тишине. Молчание нарушила мисс Тейлор.

– Джайлс, – произнесла она, после чего сделала крохотный глоток кофе и отставила чашку. – Джайлс, мы не едим так, что за манеры.

Джайлс чуть не подавился.

– К-какие манеры, что вы имеете в виду, мисс Уит… я хотел сказать, мисс Тейлор?

– Да ведь ты же набиваешь рот, не пережевываешь и даже не успеваешь глотать. Ты же мальчик, а не прожорливая чайка. – Она взглянула на меня, сияя. Я ответила ей слабым намеком на улыбку. Шутка получилась не самая удачная.

Джайлс снова вонзил зубы в вафлю, но мисс Тейлор не дремала. Она резко протянула руку, словно хлыстом взмахнула, и ударила его по руке.

– Я же тебе сказала, – прошипела она, – не делай так.

Глаза Джайлса начали наполняться слезами.

– И-извините, мисс Уит… я хотел сказать, Тейлор, я не понимаю. Не делать как?

– Вот так!

Она выхватила у него вафлю и начала торопливо грызть ее, как обезумевший дятел. Так она пожирала кусок за куском, без пауз, чтобы прожевать или проглотить, пока вафля не кончилась.

Наступило долгое молчание. Мы с Джайлсом уставились на гувернантку с открытыми ртами, потому что щеки у нее раздулись, как у хомяка. Наконец она все-таки с трудом протолкнула это все в горло и, отдышавшись, произнесла:

– Вот как не следует есть, мальчик мой. Теперь ты понял?

Щеки у Джайлса блестели, он смахнул слезу тыльной стороной ладошки. Я редко видела братца плачущим, а это движение было таким привычным, почти бессознательным, что можно было догадаться, сколько же ему пришлось плакать в школе. Завтрак мы доедали в полной тишине.

Когда он все-таки закончился и нам разрешили встать из-за стола, мы с Джайлсом повернули к лестнице, чтобы подняться в комнату для занятий. У меня упало сердце при мысли, что придется целый день провести за какой-нибудь бессмысленной вышивкой, ведь мне так хотелось в библиотеку! Но не успели мы подняться, как мисс Тейлор окликнула нас:

– Не туда, дети. Посмотрите, как ярко светит солнце. Денек такой чудесный, к тому же это мой первый день в Блайт-хаусе. Почему бы нам не прогуляться? Вы могли бы показать мне окрестности.

Джайлс, получив неожиданное освобождение от латыни и математики, таких же ненавистных, как для меня рукоделие, расплылся в улыбке. Он уже все забыл и простил отобранную вафлю. Да и я тоже подумала, что, может быть, все обстоит не так уж плохо: дама, видимо, очень вспыльчива, зато добра и отходчива. О, как мало я ее знала!

На улице мы с Джайлсом бегали наперегонки, прятались за кустами и неожиданно выскакивали оттуда, чтобы напугать друг друга. Сначала мы немного стеснялись, опасаясь, что может последовать окрик, и не знали, каким может оказаться наказание. Но мисс Тейлор только ласково нам улыбалась и молча кивала, мы осмелели и веселились почти так же, как тогда, когда играли одни, без присмотра гувернантки.

Осмотрев колючие кусты, которые мы облюбовали для игры в прятки, потому что они особенно сильно разрослись и были такими высокими, что прятаться в них нам особенно нравилось, мисс Тейлор покачала головой.

– В каком же все запустении, – прошептала она, – Как могли они довести все до такого состояния?

Я остановилась на бегу, не сразу поняв, что она разговаривает сама с собой, и ответила:

– Ну, понимаете, мисс, здесь за всем присматривает только Джон, а ему приходится выполнять всю работу по дому. Он ведь и с лошадьми занимается, кормит их, чистит, выезжает, а еще вся работа в парке. Слишком много для одного человека, особенно если он с каждым днем не молодеет.

Мисс Тейлор пристально взглянула на меня.

– Я имею в виду, мисс, так сам Джон говорит, что не молодеет.

Холодно улыбнувшись, гувернантка продолжала разглядывать кусты, устало покачивая головой. Затем она пошла прочь; мы, как два хвостика, потянулись за ней. Вскоре наша процессия добралась до озера.

– Ах, озеро, – изрекла она.

– Да, мисс, – провежливомямлила я в ответ.

Мисс Тейлор шла вокруг озера, и мы следовали за ней мимо старого дощатого причала и навеса для лодок. Пройдя примерно половину пути, она вдруг остановилась и стала смотреть на воду. Я даже вздрогнула оттого, что она выбрала именно это место. Как раз в эту минуту я случайно взглянула в воду и увидела цветущие водяные лилии. Мгновенно я припомнила их аромат – так же пахло от невидимой дамы, что проследовала ночью мимо меня, – вспомнила их мертвенную белизну и как они лежали на крышке гроба мисс Уитекер. А еще, как и в день похорон, я вспомнила строку из Шекспира о том, что «зловонней плевел лилии гниенье»[7]7
  В. Шекспир, сонет 94 в переводе А. М. Финкеля.


[Закрыть], и почувствовала мороз по коже.

Не успела я собраться и взять себя в руки, как поняла, что ко мне обращаются. Это была мисс Тейлор:

– Скажите, умоляю, где это случилось?

Я сразу поняла, о чем она. В конце концов, это ведь было то самое место, но я смогла выдавить только:

– Что вы имеете в виду?

– Несчастный случай, разумеется. Ведь вы же были вместе с ней в лодке? Я слышала, вы там были. – Гувернантка уставилась на Джайлса, который затеребил воротничок, словно он внезапно стал ему тесен.

– Я… я… – забормотал он.

– Не Джайлс, – вступилась я. – Только я. Джайлс в это время был в классе.

Джайлс кивнул:

– Да, я был в классе.

– Мисс Уитекер заставила его переписывать какие-то латинские изречения. А в лодке с ней была только я.

– И как же это произошло?

Я повернулась к ней спиной:

– Мне бы не хотелось об этом говорить, если вы не против. Я не люблю вспоминать тот день.

Гувернантка не ответила, а когда я решила, что уже можно повернуться, она не смотрела на меня (хотя я могла бы поклясться, что чувствовала на спине ее тяжелый взгляд). Она пристально вглядывалась в озеро, точнехонько в то место, где находилась лодка, когда случилось трагипадение несчастной мисс Уитекер.

Наконец мисс Тейлор отвернулась от воды и будто выстрелила в меня хитрой усмешкой, потом, обогнув меня, пошла назад той же дорогой, которой мы пришли. В этот миг налетел ветерок, он покрыл рябью воду на озере и тонкую ткань блузки мисс Тейлор, и я снова ощутила мертвоаромат лилий, но не могла понять, откуда он исходит: то ли от настоящих лилий на озере, то ли это духи новой гувернантки.

Потом мы долго гуляли по парку и рощице, и мисс Тейлор расспрашивала меня про местность, но не слушала ответов, как будто уже и так все знала. А может, все это ее не очень-то интересовало. Только когда мы углубились в рощу и я рассказала, что тропа, по которой мы шли, ведет к имению Ванхузеров и что обычно, но только не зимой, по ней к нам приходит мой друг Тео, гувернантка заинтересовалась и задала о нем несколько вопросов. Лето уже кончается, пояснила я, и скоро Тео увезут в Нью-Йорк, в школу. На это она ответила: «Ах, вот как», как будто ее удовлетворил мой ответ, хотя я тут же добавила: «Но, если повезет, он очень скоро вернется». Она подняла брови и с озадаченным видом посмотрела на меня, так что я даже рассмеялась и объяснила, что Тео приезжает сюда на поправку из-за своей астмы и что я даже надеюсь на то, что в скором времени у него будет новый приступ.

– Скоро начнутся дожди, станет сыро, – восторженно разглагольствовала я, – а такая погода вредна для него.

Было уже за полдень, когда мы вернулись домой, но мисс Тейлор сказала, чтобы мы оставались на воздухе, а она сходит на кухню и распорядится, чтобы Мег устроила для нас пикник. Скоро вышла Мег и расстелила большой ковер на газоне за домом. Мисс Тейлор помогла ей принести еду, а потом села, прислонившись спиной к стволу дерева, и как будто дремала, пока мы с Джайлсом играли в пятнашки. Но когда бы я к ней ни повернулась, мне постоянно казалось, что она не отводит с нас взгляда. Глаза у гувернантки были прикрыты как-то странно – наполовину, как у рептилии, – и у меня возникло странное чувство, будто она проглотила змею или ящерицу, а та, оказавшись в ней, захватила власть и теперь жадно смотрит на все ее глазами.

12

В ту ночь я хотела было снова притвориться ходящей во сне, но вспомнила фигуру, шелестевшуя навстречу мне по коридору, носораздражающий аромат мертвых лилий, а главное – мисс Тейлор, наблюдавшую за нами сквозь прикрытые змеевеками глаза. Припомнив все это, я решила, что лучше не выходить из комнаты второй раз подряд: риск слишком велик. Но, оставшись в постели, я ничего не выиграла: мне все равно было страшно и не спалось. В какой-то момент – уверена, что уже далеко за полночь, – я, кажется, все же задремала, потому что мне стал сниться сон, тот же сон, с которого всегда начинались мои ночные прогулки. Но потом сон оборвался, и я проснулась в своей постели. Сон встревожил меня, я забеспокоилась о Джайлсе. Кто, в конце-то концов, эта женщина? Как получилось, что наняли именно ее? Известно ли о ней хоть что-то кому-нибудь в доме? Она совсем ничего о себе не рассказала.

Наши комнаты были расположены таким образом (это мисс Уитекер так нас разместила), что Джайлс и я занимали по отдельной спальне, между которыми находилась классная комната, но мы могли попасть в класс только из коридора, а не из своих комнаток. С другой стороны к комнате Джайлса примыкала спальня мисс Уитекер, а теперь, разумеется, там поселилась мисс Тейлор. Но из ее спальни дверь вела не только в коридор, была и другая, к Джайлсу.

Сосредоточившись, я поняла, что из коридора, со стороны их спален, доносятся какие-то странные звуки, почти пение, но не совсем, как будто бы женщина – потому что это был несомненно женский голос – сама не могла решить, поет она или, может быть, причитает по покойнику. Если бы раньше вы спросили меня, какие звуки, по-моему, должны издавать призраки, я бы не сумела ответить. Мне вообще-то казалось, что они вряд ли способны издавать звуки, разве что цепезвяканье или завывания. Но в этот миг я вдруг осознала, что если уж призраки могут передвигаться по коридору и шуршать юбками, то должны же они давать выход своим страданиям, а звучать это должно именно так.

От страха я натянула одеяло на голову, чтобы спрятаться от того страшного, кто ходит ночью по дому, и не слышать этих странных песнезавываний. Но разве могла я думать только о себе, когда маленький Джайлс лежит там совсем один и – даже если эта шутка безвредна – может до смерти напугаться, если услышит эти жуткие звуки? Я спустила ноги, встала с кровати, нащупала платье и оделась, больше для уверенности, потому что стояла жаркая летняя ночь, и ни одна душа – по крайней мере, ни одна живая душа – все равно не могла бы увидеть меня в ночной сорочке. Я прошлепала босиком к двери и долго прислушивалась, но услыхала сейчас лишь свист ветра и успокоилась, решив, что мне просто прислышалось спросонья. Но и в этом случае нужно было все-таки проведать Джайлса, ведь теперь я ни за что бы не уснула, не убедившись, что моему драгоценному братцу ничего не угрожает. Медленно приотворив дверь, я, замерев, переждала миг, когда она скрипнула, и, убедившись, что никого не разбудила, выскользнула в коридор.

Не успела я сделать и шага, как тот же звук раздался снова – то же тихое причитание. Оно не так уж походило на завывание ветра, скорее на то, как если бы кто-то учился петь и неуверенно мычал мелодию без слов. Звук почти околдовал меня, и прошло несколько секунд, прежде чем я очнулась и поняла, откуда он исходит. Дело обстояло хуже, чем я ожидала, потому что, какое бы существо ни производило этот звук, находилось оно сейчас в спальне Джайлса. Я зашлепала и затопала по голым половицам, не стараясь приглушить шаги, наоборот, я даже хотела наделать побольше шума, чтобы спугнуть странную тварь. Но, добравшись до двери Джайлса, я поняла, что осталась незамеченной – пение продолжалось, монотонное и заунывное, как погребальная песнь плакальщицы. С опаской я коснулась дверной ручки и медленно повернула ее. Тихонько приоткрыла дверь, и от того, что я там увидела, у меня перехватило дыхание. Не веря своим глазам, я потрясла головой, пытаясь прогнать видение. Мне даже хватило присутствия духа ущипнуть себя за руку в надежде, что телесная боль заставит меня проснуться. Но я не проснулась, а картина, представшая передо мной, не рассеялась.

Она была почти как в моих снах все эти годы – та же женщина склонилась над кроваткой Джайлса. Только одета она была не в черное, как в моих снах; кружевная сорочка и домашнее платье – все было белым. Она протянула руку к моему братцу, откинула прядь с его лица, а потом произнесла:

– Ах, мой милый, какой же ты сладкий, так бы и съела тебя!

Женщина была мисс Тейлор. У меня закружилась голова, я схватилась за ручку двери, чтобы не упасть, но слишком поздно. Последнее, что я услышала, хотя и не почувствовала боли, был стук от падения моего тела на пол.

Я проснулась в своей кровати от того, что яркие солнечные лучи пробивались сквозь щелки в занавесках. Значит, мне опять все привиделось. Но как это было – я просто видела сон или опять ходила по дому? Все это было как-то странно, а голова у меня была тяжелая и мутная со сна, и минуту-другую я не могла понять что к чему. Я чувствовала, что-то было не так, как раньше, – но что именно? А потом внезапно я все поняла. Я всегда сначала видела сон – женщину, склонившуюся над колыбелькой Джайлса, – а потом уже ходила. Этой ночью все было иначе: я сначала ходила, а потом увидела ее. Да, сначала я видела сон, верно, но потом проснулась, встала с постели и вышла из комнаты – все это время я бодрствовала. По крайней мере, мне помнилось, что именно так все и происходило. А обычно наутро я совсем ничего не помнила о своих ночных прогулках. Постепенно я вспоминала все больше… странное заунывное пение, которое выманило меня из постели…. и это совсем не напоминало мои прежние сны.

В дверь постучали, вошла Мэри с подносом:

– Доброе утро, мисс Флоренс, как вы себя чувствуете? Как же я рада видеть, что вы проснулись. Ох, и напугали же вы нас прошлой ночью, да только что ж поделаешь, вы ведь частенько по ночам гуляете. А теперь садитесь-ка, вот и умница, мисс. А я устрою поднос с вашим завтраком, вот так, чтобы вам было поудобнее.

Я покорно сделала все, как она мне велела.

– 3-значит, я снова гуляла во сне?

Она поставила поднос мне на колени, раздвинула шторы, так что солнечный свет залил комнату, а потом захлопотала вокруг меня, наливая чаю и снимая грелочку с вареного яйца:

– Ох да, барышня, только в этот раз вы не ушли далеко. Только до спаленки мастера Джайлса, а там упали в обморок, прямо на пол. Представляете, мастер Джайлс все проспал, даже не проснулся! По счастью, мисс Тейлор услыхала, как вы стукнулись об пол, а то бы вы так и пролежали всю ночь, к утру небось все тело бы затекло, как деревяшка.

– Говоришь, мисс Тейлор услышала из своей комнаты? Но разве она уже не была там?

Мэри уставилась на меня и захихикала:

– Господь с вами, барышня, что вы! Это ж в час ночи было. Что бы ей делать там в такое время? Нет, она услыхала вас из своей комнаты и ужас как испугалась, ей ведь никто не успел рассказать про ваше ночное хождение. Она всех перебудила, всех подняла на ноги, и в конце концов мы добудились Джона, и он отнес вас в постель. Ну, будет вам, барышня, хватит разговоров. (Хотя это не я, а она сама болтала без умолку.) Поешьте-ка, а потом прилягте и поспите еще. Вы же знаете, вам нужно отдохнуть, вы всегда такая бледненькая да усталая после ночных приключений. Мисс Тейлор сказала, что вы можете не спускаться вниз до полудня.

Когда Мэри ушла, я съела весь завтрак, потому что страшно проголодалась, и попыталась заснуть, но не смогла – в голове пчелиным роем кружились мысли. С одной стороны, все казалось довольно простым. Мне приснился сон, и я снова ходила ночью, как обычно. В прошлом часто бывало, что я падала где-нибудь в обморок и меня, бесчувственную, приносили в комнату и укладывали в постель. Но на сей раз все было как-то иначе – меня смущал порядок событий. Раньше сон всегда начинался одинаково: мы с Джайлсом спали не в отдельных комнатах, как сейчас, а в одной, как прежде, когда мы были совсем маленькими. И еще – я помнила, что всегда отправлялась ходить после того, как видела сон, а не наоборот.

Вообще все происшедшее не казалось сном. Взять хотя бы это пение. Никогда еще в моих снах не было таких странных звуков. Они, мои сны, были по большей части беззвучны до тех пор, пока женщина, склонившаяся над кроваткой Джайлса, не произносила это свое: «Так бы тебя и съела!» Кроме того, я заметила, что на мне до сих пор надето домашнее платье. Видно, меня подняли с пола и уложили в постель, как была. Скорее всего, боялись разбудить, пытаясь раздеть. Но вчера, перед тем как лечь спать, я переоделась в ночную сорочку! Я была совершенно твердо уверена, что не ложилась спать в платье. Прежде когда я ходила ночью, то отправлялась всегда в том, в чем застал меня этот сон: ни разу я не взяла свечу и ни разу не надевала платья. Все это было ужасно запутанно, в этом не было никакого смысла, но всеми деталями подтверждались мои первые воспоминания этого утра. Сначала мне снился сон, но завывания разбудили меня. Испугавшись за Джайлса, я встала, оделась, дошла до спальни брата, а там была настолько потрясена, увидев, как сон на глазах становится явью, что потеряла сознание.

Если все это было правдой, а теперь я нисколько в этом не сомневалась, всплывало еще кое-что, возникал еще один вопрос, а именно: зачем мисс Тейлор солгала, сказав, что услышала мое падение из своей комнаты и, встав с постели, отправилась разведать, что там стряслось? Конечно же она солгала, еще бы – ей не нужно, чтобы кто-то узнал, что глубокой ночью она находилась в комнате Джайлса. А когда ей рассказали про мои ночные прогулки, она мигом догадалась, что можно меня запутать, внушив, что мне все привиделось во сне.

Хотя я сидела в кровати, но от ужаса боялась пошевелиться – да я и не могла шевельнуться, как герой «Заживо погребенных» Эдгара Аллана По, – сердце мое колотилось так, словно я только что бегала. Что все это значит? Только одно: новая гувернантка замышляет что-то недоброе. Она хочет нам зла, а уж если не нам обоим, то наверняка Джайлсу.

В то жуткое утро я о многом успела передумать. Мысли вертелись вокруг моего сна, который оказался явью! Все, что я видела, произошло наяву. Наконец-то я поняла, почему мисс Тейлор сразу показалась мне странно знакомой: с раннего детства я множество раз видела ее во сне. Сначала мне показалось, что она напоминает мне мисс Уитекер, но дело не в этом – они были совсем не похожи. Хотя странно, не успела я так подумать, как поняла, что это не совсем так. Что-то неуловимое роднило мисс Тейлор с нашей первой гувернанткой – взгляд, выражение лица, что-то в ее фальшивой, натянутой улыбке.

Но как могло случиться, что я столько раз видела ее во сне, еще ни разу не встретив в жизни? В чем тут секрет? Я мысленно кружила, кружила вокруг, но не могла найти никакого разумного объяснения. Наконец отчаяние и безысходность взяли над страхом верх, я встала и вышла из комнаты. Чем больше я ходила и думала, тем яснее осознавала, что это можно объяснить только сверхъестественными причинами. Я поняла, что все это время предчувствовала, предвидела то, что должно было случиться. В своих снах я предвосхитила встречу с этой женщиной, которой суждено было однажды войти в нашу жизнь, и мой сон был не случаен. У него имелась цель: спасти моего любимого брата, уберечь от зла, которое ему грозило. Я точно знала, что от новой гувернантки исходит именно зло. По тому, как хищно она выговаривала эти слова: «Ах, мой милый, так бы и съела тебя», по тому, как смотрела на Джайлса, можно было догадаться, что именно он привлек ее сюда, из-за него-то она здесь. Она хотела причинить ему вред.

В полдень я спустилась вниз, в комнату, где мы обычно завтракали, но мисс Тейлор и Джайлса еще не было, так что я заглянула к миссис Граус и нашла ее в одиночестве.

– Ах, это вы, мисс Флоренс, – расплылась в улыбке экономка, – ну, как вы себя чувствуете, получше, надеюсь?

– Да, спасибо. Все хорошо. – Я собиралась все ей рассказать о своем ложносонном хождении, о том, что все было не так, как обычно, о том, что я видела ночью. Но сейчас, глядя ей в лицо, я отбросила эту мысль. Она мне никогда не поверит. О нет, она не заподозрит, что я ей лгу, просто решит, что я ошибаюсь. Ведь любой человек, которого застали спящим в местах, совсем не подходящих для сна, например в карете или в театре, непременно станет отрицать, что спал. Я решила зайти с другой стороны.

– Миссис Граус… – заговорила я, с безразличным видом перебирая бумажки на ее столе, как будто совершенно не придавала значения разговору, – миссис Граус, а что вам известно о мисс Тейлор?

– Откуда мне что-то знать? Мне известно не больше вашего, барышня, только то, что она рассказала нам всем. – Экономка с шумом втянула воздух и фыркнула: – Никаких рекомендаций она мне не предоставила, уж поверьте. Да и на что они мне? Она же гувернантка, а я жалкая экономка, всего лишь управляю всем этим хозяйством… – С этими словами миссис Граус всплеснула руками, как бы обнимая все, что нас окружало: Блайт-хаус и усадьбу. – И до сих пор неплохо справлялась, между прочим.

– Что же, разве дядя не написал вам о ней, ничего про нее не рассказал? Разве у него нет рекомендательных писем, ну, знаете, от ее семьи или тех людей, у которых она служила прежде?

– Ваш дядя этим не поинтересовался. – Миссис Граус снова громко фыркнула, таким способом она всегда выражала неодобрение. Впервые она так явно выразила недовольство дядюшкой, хоть и полагала, что он пренебрегает своими обязанностями опекуна, игнорирует нас, детей, и совершенно ни во что не вникает, желая только, чтобы его оставили в покое. – Он заявил, что с него хватит беседы с мисс Уитекер, и потребовал, чтобы его больше не беспокоили ради разговоров с гувернантками. К тому же он в это время находился за границей, вот и обратился в агентство, где подбирают гувернанток и учителей. Там-то в агентстве эту мисс Тейлор проверили и все выяснили о ней, не сомневайтесь. Будьте уверены, барышня, ей дали лучшие рекомендации.

Я продолжала теребить бумаги, не зная, что сказать. Похоже, это тупик. Другие вопросы просто не приходили в голову, я не могла придумать решительно ничего. Я подняла глаза. Миссис Граус внимательно смотрела на меня:

– Но почему вы спрашиваете, мисс? Вас что-то беспокоит? Что-то в мисс Тейлор?

Я промолчала.

– А может, она вам не нравится?

Ее голос стал вкрадчивым, даже льстивым, и мне стало ясно: высокомерная гувернантка не нравится самой миссис Граус, и она хочет заполучить меня в союзники. Я насторожилась, заподозрив опасность. Поддайся я сейчас искушению разоткровенничаться с миссис Граус, это может обратиться против меня, если впоследствии отношения у экономки с мисс Тейлор наладятся. Я еще не забыла, как она союзничала с мисс Уитекер. Поэтому я замотала головой:

– Нет, она мне нравится. Просто интересно, вот и все.

Мы обе настороженно замолчали, и тут в коридоре раздались голоса Джайлса и мисс Тейлор. Я извинилась и пошла к столу.

Мисс Тейлор разулыбалась мне:

– Надеюсь, ты оправилась после ночного приключения?

Я обратила внимание на последнее слово и на то, как она его выделила. Она словно давала мне понять: мы обе знаем, что все это было на самом деле, я не спала, а видела наяву все, что она делала. Но в то же время ее беспечная улыбка и шутливый тон снижали значимость произошедшего, словно и не случилось ничего страшного – просто пустяк, мелочь. Казалось, она предлагает заключить перемирие, вступить в своего рода заговор и забыть об истинных событиях прошлой ночи.

– Да, мисс. Благодарю вас, мисс. – И я целиком сосредоточилась на разрезании отбивной.

– А я вообще все проспал, – радостно поведал Джайлс.

– О да, дорогой, ты все проспал, – проворковала мисс Тейлор и ласково потрепала его по волосам.

Я хотела было запротестовать, ведь до сих пор никому не позволялось с нами так фамильярничать, но не смогла, видя, как преданно и умильно смотрит на нее Джайлс. Я бы, пожалуй, почти не удивилась, лизни он ей сейчас руку, как щенок. Он что же, уже забыл, как она обращалась с ним вчера за завтраком? Что поделать, таков уж наш Джайлс. Я живо представляла, как он вел себя с забияками в школе – не злился, а только благодарил, если его оставляли в покое или вдруг выказывали доброе отношение к нему, пусть даже случайно.

Мисс Тейлор обернулась ко мне:

– Я немного в этом разбираюсь и знаю, отчего люди ходят во сне. Я полагаю, причиной тому разыгравшееся воображение, пытливый ум, который, если ему нечем себя занять, устремляется к вещам несуществующим.

Это прозвучало как неясное предостережение, даже угроза. Она помолчала немного, отпила кофе из чашки и долго держала его во рту, прежде чем проглотить и продолжить разговор.

– Ты целыми днями бегала, предоставленная сама себе. Тебе нечем было заняться. Это отнюдь не пошло тебе на пользу, но я постараюсь это исправить.

– Мисс Уитекер заставляла меня заниматься рукоделием, но, честно говоря, у меня плохо получается.

– Фи! Рукоделие! – Мисс Тейлор почему-то рассердилась, но потом немного смягчилась и продолжила: – Что ж, конечно, есть какие-то вещи, которым должны учиться молодые леди, но не забывайте, сейчас тысяча восемьсот девяносто первый год. Времена, когда леди умели только бренчать на пианино, немного – и скверно – рисовать да вышивать бесполезные безделушки, уходят в прошлое. На мой взгляд, все женщины – и ты, разумеется, – заслуживают куда большего.

Промокнув салфеткой губы, мисс Тейлор поднялась. Она выжидательно посмотрела на нас с Джайлсом, давая понять, что трапеза закончена. Мы тоже повскакали с мест, и гувернантка решительно куда-то направилась, кивком показав, чтобы мы следовали за ней.

– Куда мы идем? – окликнула ее я, спеша следом.

Не замедляя шага, мисс Тейлор обернулась и небрежно, через плечо, обронила слова, которых я совершенно не ожидала услышать:

– Как это куда? В библиотеку, конечно, куда же еще!