Текст книги "Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник)"

Морли Стэндиш прокашлялся.

– Хорошо, выкладывайте, почему он так не поступил?

– В этом и красота плана Икса… Деппинг вошел через парадную дверь, потому что не мог попасть в дом иначе. Понимаете? Икс поймал его в ловушку. Деппинг вышел через балконную дверь, оставив в ней ключ, велел Иксу закрыть ее за ним и впустить его, когда он вернется… Помните, это ваша теория, моя же, как я сказал, отличается во многих деталях… В любом случае Деппинг вернулся, когда начался ливень, и не смог попасть внутрь…

– Потому что Икс не впустил его, – сказал епископ. – Вряд ли все обстояло так прямолинейно. Здесь у вашей гипотезы слабое место – Деппинг не должен ни о чем подозревать. Икс мог бы сказать, что потерял ключ, но это прозвучало бы невероятно. Думаю, у меня есть объяснение получше. Вот оно. Дверь заперта, на окнах решетки. И вот Деппинг оказался под ливнем в наряде, объяснить который он не смог бы. Известный в этих краях чопорный ученый Деппинг, – задумчиво продолжил епископ, – в костюме из мюзик-холла. Куда ему идти? Как ему избавиться от маскировки? Представьте себе: епископ Донован идет по английской деревне ночью в костюме Чарли Чаплина, после того как только что совершил убийство… Деппинг явно оказался в затруднительном положении. Ему просто необходимо было попасть в дом незамеченным, но на всех окнах решетки. И сделать это нужно быстро – ведь с каждой минутой, пока его сообщник оставался в комнате, риск разоблачения и его, и сообщника возрастал. Он мог поговорить с сообщником через решетку на окне, но не мог попасть внутрь… И тут у Икса возникла идея – вы знаете какая. Закоротить проводку. В дом вошел американец, и Деппинг снова стал Деппингом. Опасно, конечно, но из всех возможных вариантов для Деппинга это наилучший. Для Икса же это алиби – смерть Деппинга можно свалить на незнакомого американца. И все прошло по его плану.

Епископ подошел к столу и какое-то время разглядывал мертвеца со смесью жалости и презрения на лице.

– Господь… – начал он и осекся. Когда он обернулся, в его глазах светилась насмешка. – Вы отличный оратор, доктор, – сказал епископ. – Удивительно хороший оратор. Вы объяснили все так понятно, что я забыл о факте, из которого следуют все умозаключения, – о смерти Спинелли. Я читал о том, как дедукция позволяет раскрывать преступления. Но я должен поздравить вас с тем, как блестяще вы раскрыли убийство, о совершении которого мы даже не знаем.

Доктора Фелла, впрочем, этот выпад не смутил.

– Ну, я немного сжульничал, – осклабился он. – Но все же, готов биться об заклад, что все именно так и произошло. Эта дверь ведет в спальню Деппинга. Если вы обыщете соседнюю комнату, то наверняка найдете улики, подтверждающие мою теорию. Мне лично лень…

– Послушайте, – вмешался Морли Стэндиш, – вы должны пообещать кое-что. Вы говорите, что Деппинг в прошлом был вором, если не хуже. По крайней мере, вы в это верите…

Несколько широких шагов – и он подошел к креслу, в котором сидел доктор Фелл. Лицо Морли сохраняло напряженно-серьезное выражение, как у человека, который изо всех сил пытается справиться с обуревающими его чувствами. Чтобы не выказать слабину, Стэндиш заговорил очень быстро, но тихо:

– По правде говоря, я не удивлен. Я и сам иногда думал об этом. Вы можете сказать, что это неправильно…

– Так, – фыркнул доктор Фелл. – Почему?

– Но дело в том… вы представляете, что начнется, когда все это вскроется? Скандал, газетчики, грязь… Господи, вы что, не понимаете? Возможно, родители попытаются расторгнуть мою помолвку – а насколько я знаю маму, так и будет. Ничего не выйдет, но дело не в этом. Почему мне придется проходить через это? Почему… – Он оглядел всех присутствующих, недоуменно, потрясенно. Морли точно был в отчаянии от того, что столкнулся с несправедливостью: оказывается, в мире есть преступники, способные разрушить его матримониальные намерения. – Для чего вытаскивать все это на свет божий? Вы можете мне ответить?

– Вы хотите сказать, мой мальчик, будто для вас не имеет значения тот факт, что отец вашей невесты – преступник? – осведомился епископ. – Или убийца?

На скулах Морли заиграли желваки. Лицо его сохраняло недоуменное выражение.

– Мне все равно, – просто ответил он. – Даже если эта старая свинья повинна в каждом убийстве в Чикаго… Но зачем об этом знать всем?

– Однако вы хотите узнать правду, не так ли?

– Да, думаю, что да, – признал Морли, отерев ладонью лоб. – Таковы правила. Приходится играть честно. Но почему нельзя просто поймать его и тихо повесить, не предавая все огласке? Я понимаю, как это звучит, но я хочу, чтобы и вы поняли… Почему газетчики имеют право раздувать этот скандал только потому, что кого-то убили? Почему правосудие не может восторжествовать в условиях конфиденциальности, как проходят разговоры с адвокатом или консультация с врачом? Врач ведь никому не станет рассказывать, что сделал вам операцию?

– Мистер Стэндиш, – сказал доктор Фелл, – на обсуждение этого вопроса уйдет не менее полудюжины бутылок пива. Но в данный момент вам не стоит переживать из-за скандала. Я к этому и вел – нам нужно разработать план дальнейших действий. Понимаете, как нам следует поступить?

– Нет, – безнадежным голосом ответил Морли. – Если бы.

– Что ж, это неприятно, но ничего не попишешь. Убийца мистера Деппинга – Икс, умный и решительный человек, который придумал эту схему, – находится где-то здесь. Это не гангстер. Это житель английской провинции, и сейчас он вряд ли более чем в миле отсюда. Вот почему я так подробно остановился на объяснениях: чтобы мы могли скоординировать усилия. На данный момент… – Доктор Фелл подался вперед и прижал палец к ладони. – На данный момент он думает, что в безопасности. Он думает, что мы считаем убийцей Луи Спинелли. Вот тут у нас преимущество: мы можем застать его врасплох. Значит, пока мы должны молчать обо всем, что нам известно, включая наши подозрения о прошлом Деппинга. Мне придется попросить Хэдли, и тот сможет разузнать об этом побольше. Но остальное мы будем хранить при себе. Кроме того, джентльмены, в нашем распоряжении некоторые ценные улики. Убийца совершил одну-две ошибки, на которых я сейчас останавливаться не буду, но главная его ошибка – то, что он оставил здесь восьмерку мечей. Она подсказывает нам, где искать мотив.

– То есть вы наконец готовы рассказать нам, что эта картинка значит? – спросил епископ.

– О да. Не знаю, заметили ли вы на книжных полках несколько книг, посвященных…

С улицы донесся гомон и топот. Морли и епископ, стоявшие у окон, выглянули наружу.

– Там целая процессия, – заметил Стэндиш. – Мой отец, инспектор Мерч, моя сестра, доктор Фордайс и два констебля. Я…

Полковник, похоже, не мог сдерживаться. Тишину рощи нарушил его звучный голос, доносящийся снизу:

– Эй! Спускайтесь! Все кончилось! Все кончилось!

Епископ попытался посмотреть сквозь решетку. Поколебавшись, он ответил:

– Прошу вас, Стэндиш, воздержитесь от крика. Что кончилось?

– Мы взяли его, понимаете? Мерч его взял! Теперь мы его разговорим.

– Кого взял?

– Луи чертова Спинелли! Он в деревне, Мерч поместил его под арест.

– Оп-па… – выдохнул Хью Донован и обернулся к доктору Феллу.

Глава 8
В гостинице «Чекерс»

В этот момент хронисту приключений доктора Фелла следует, строго говоря, извиниться за то, что он вынужден прервать повествование и представить читателю очаровательную маленькую жеманницу Патрицию Стэндиш. Как неоднократно убеждал автора сей хроники Хью Донован, жеманница – это отличное словечко для ее описания, таинственный термин, чей смысл станет ясен позже. И более чем по одной причине он рифмуется со словом «избранница».

Извиниться следует потому, что все авторитетные эксперты сходятся в одном: прерывать повествование, чтобы ввести в него героиню (вне зависимости от того, правдива история или нет), – дурной тон. Очень дурной. Как говорит Генри Морган, представьте себе, что вы в самом начале книги рассказываете о героине, мол, эта сероглазая красавица столь же бесстрашна, как Грейс Дарлинг[9]9
  Грейс Хорсли Дарлинг (1815–1842) – национальная героиня Великобритании, спасшая вместе со своим отцом Уильямом Дарлингом 7 сентября 1838 года людей с тонущего парохода «Фортафшир». (Примеч. ред.)


[Закрыть], любит совать свой нос в чужие дела, постоянно влипает в какие-то неприятности и владеет пистолетом не хуже иного сыщика. Ну, вы понимаете, о чем я. И до конца повествования эта особа пытается понять, является ли ее интерес к герою чем-то большим, чем мимолетное увлечение.

Но в оправдание следует заметить, что, во-первых, это правдивая история, а во-вторых – слава богу! – Патриция Стэндиш не обладала ни одним из вышеперечисленных качеств. Она не была хладнокровной или решительной. Она не могла бы выступать напарником детектива с пистолетом наголо, не смогла бы остановить злодея, подставив ему подножку. Напротив, она считала, что такие поступки надлежит совершать специально обученным людям. Ее же роль сводилась к тому, чтобы в нужный момент улыбнуться, будто говоря: «Ай да мужчина!» – и вы выпячивали грудь от гордости, чувствовали, что ро́сту в вас прибавилось на пару футов, и восклицали: «Ха, ха!» И конечно, не в ее правилах было сбивать героя с толку до самого конца повествования. Она сразу упала в объятия Хью Донована – и осталась с ним до самого конца, впрочем, не без удовольствия.

И в тот миг, когда Хью увидел Патрицию впервые, он, пусть и смутно, но почувствовал, что именно так все и будет.

Патриция шла по кирпичной дорожке, за ее спиной темнели деревья, обагренные предзакатным солнцем. И девушка шла не одна – ее сопровождала небольшая процессия. Патриция Стэндиш держала под руку полковника, который что-то втолковывал в этот момент крупному мужчине в форме. За ними следовали два полицейских констебля и меланхоличный доктор, который, похоже, был погружен в мысли об упущенной возможности насладиться чашкой чаю.

На этом фоне она явно выделялась.

Она была блондинкой, не пухленькой, но и не худощавой. И у нее была потрясающая фигура, словно природа постаралась на славу, придавая ее роскошному телу радующие взор изгибы, подчеркнутые ее нарядом. Она казалась и нерешительной, и отважной одновременно, ее бронзово-золотистая кожа будто лучилась, загорелая, ровная, как на картинке. Темно-карие глаза готовы были одарить вас восторженным взглядом: «Ах, какой мужчина!», брови были чуть вздернуты, что придавало ее личику выражение приятного удивления. Розовые пухлые губки всегда готовы были растянуться в улыбке.

И вот Хью Донован увидел, как она идет по дорожке, одетая в тенниску без рукавов, а за спиной девушки темнеют силуэты деревьев. Вместе с епископом, Морли и доктором Феллом он спустился вниз на крыльцо домика для гостей. Патриция стояла там во всей красе, опасливо вытягивая шею, чтобы взглянуть на балконную дверь, пока полковник разговаривал с инспектором Мерчем. Затем она посмотрела на крыльцо. И на Донована.

Юноша почувствовал себя так, будто поднимался по лестнице в темноте, поднял ногу и не обнаружил ступеньки. А за этим последовал эмоциональный всплеск, оглушительный «бум!» – как если бы он вскинул к плечу винтовку, выстрелил и сразу же попал в самый громкий колокол. Бум! Донована бросило в жар и холод одновременно, и на ум ему пришли все прочие аналогичные метафоры для подобных ситуаций.

В тот же момент он все понял.

Более того, он понял, что она тоже все поняла. Бывает, что девушки вызывают подобные чувства, и тогда говорят, мол, «точно искра между нами проскочила» или что-то вроде этого, а человек, который утверждает, что это невозможно, – дурак, который вообще не заслуживает, чтобы в его сторону кто-нибудь пускал искры. Хью Донован понял, что она поняла, еще и потому, что их взгляды не встретились. Они будто бы едва соприкоснулись и тут же разбежались в стороны. Они с Патрицией Стэндиш упорно притворялись, что не замечают друг друга, – и после того, как их надлежащим образом друг другу представят, будут изображать нарочитое равнодушие. Все это, очевидно, было добрым предзнаменованием. Патриция внимательно изучала каменного павлина на крыше дома для гостей, непринужденно подняв голову.

Весь этот фейерверк эмоций прошел для полковника Стэндиша незамеченным. Он что-то одобрительно проворчал и вытолкнул инспектора Мерча вперед. Инспектор Мерч был крупным мужчиной, его усы агрессивно топорщились, стоял он так, что казалось, будто отклоняется назад и вот-вот упадет, если его немного подтолкнуть. На его лице застыло выражение добросовестности, но было видно, что сейчас он весьма доволен собой.

– Скажите им, Мерч, – потребовал полковник. – Давайте, говорите. Ах, да – это доктор Фелл, епископ Мэпплхэмский и мистер Донован. Это инспектор Мерч и доктор Фордайс – он намерен сейчас вынуть пулю. Да, я забыл… И моя дочь Патриция. Давайте, скажите им, Мерч.

Патриция слегка склонила голову. Инспектор принял самодовольный вид. Он пригладил усы, прокашлялся и уставился на доктора Фелла; во взгляде его бледно-голубых глаз читалась глубокая удовлетворенность. Наконец он хриплым голосом заговорил:

– Для меня это честь, сэр. И я хотел бы объяснить, почему не смог исполнить свой долг и встретить вас. – Он достал записную книжку. – После того как я осмотрел здесь все, я отправился домой и сделал перерыв на чай. Я не пренебрег своим долгом – я взял с собой корреспонденцию мистера Деппинга. Письма, сэр, – объяснил он, листая блокнот, – которые многое прояснили. Тем временем я размышлял о человеке, который посетил мистера Деппинга вчера ночью. Хозяин «Быка» сказал мне, что человека, подходящего под описание, часто видели в этих краях на протяжении последней недели. Он захаживал в «Бык» и расспрашивал обо всех на «Ферме», так что по округе поползли слухи, – отметил инспектор Мерч, покачав головой. – Но вчера ночью его там не было. Однако, когда я пил чай, мне позвонил детектив-сержант Рейвенс из Ханэма и сообщил, что человек, которого я ищу, остановился в гостинице «Чекерс». Это по дороге к Ханэму, у реки, примерно в четырех милях отсюда…

– Интересно, – сказал епископ, покосившись на доктора Фелла, – стало быть, этот человек не мертв?

– Мертв? – переспросил Мерч. – Мертв? Господи боже! С чего ему быть мертвым?

– Я просто надеялся прояснить для себя этот факт, – ответил епископ, отмахнувшись и бросив на Фелла еще один выразительный взгляд. – Продолжайте, инспектор.

Доктор Фелл, впрочем, вовсе не выглядел обескураженным.

– Похоже, в данный момент я посрамлен, – тяжело вздохнул он. – Ррммффхх. Не важно. Метод Секстона Блейка[10]10
  Секстон Блейк – детектив, вымышленный персонаж, популярность которого в начале ХХ века не уступала популярности Шерлока Холмса. Истории о нем выходили в серии книг «Библиотека приключений Секстона Блейка», для которой писали более 170 авторов. (Примеч. ред.)


[Закрыть] еще себя оправдает. Не думаю, что это имеет значение… Вы виделись с ним, инспектор?

– Да, сэр. Сначала я позвонил на «Ферму», чтобы узнать, вернулся ли полковник Стэндиш. Он к тому времени еще не приехал. Я взял машину и отправился в «Чекерс». В тот момент я еще не знал, что его зовут Спинелли и вообще что это за парень. В «Чекерсе» он представился как мистер Треверс и вовсе не собирался бежать. Когда я приехал, он сидел на крыльце, наслаждался полупинтой пива и был вполне спокоен. Весьма приятный человек, сэр, похож на джентльмена. Как и положено по закону, – подчеркнул инспектор Мерч, – я уведомил его, что он не под присягой, но ему лучше ответить на мои вопросы. Он сообщил мне следующее. – Мерч откашлялся и открыл записную книжку. – «Меня зовут Стюарт Треверс. Я театральный импресарио на пенсии. Живу в Нью-Йорке, на Восемьдесят Шестой улице. Путешествую по Англии ради удовольствия. Я не знаком с мистером Деппингом. Да, я знаю о том, что произошло прошлой ночью, – все об этом знают. Да, я знаю, что я под подозрением. Прошлой ночью я не приближался к домику для гостей. Люди, которые видели того человека, подтвердят, что это не я. Мне нечего бояться. Прошлой ночью я отправился в свою комнату в полдесятого и не выходил до утра. Это все, что я могу сообщить вам без адвоката».

Читая, инспектор Мерч отклонялся все дальше и дальше. Теперь же он выпрямился, довольно улыбаясь.

– У меня не было ордера, – продолжил он. – И я не мог предъявить обвинение, пока этого человека не опознали. Я попросил его проехать со мной, чтобы его опознали, но он не согласился и сказал, что позвонит в Лондон и проконсультируется с адвокатом. Он был очень спокоен. Потом, сказал он, он с радостью приедет. Я оставил с ним сержанта Рейвенса, так что он не убежит, сэр. Но втайне я собрал важные улики.

– Чертовски хорошая работа, – одобрительно сказал Стэндиш. – Слышали? Еще раз послушайте. Хоть сейчас его вешай, а, Мерч?

– Благодарю, сэр, надеюсь, что так, – ответил польщенный Мерч. – Продолжаю, сэр. Прошлой ночью мистера Треверса не было в комнате, как он заявлял. Он действительно удалился туда в половине десятого. Но затем он ушел, и в районе десяти часов свидетели видели, как он забирается в окно своей комнаты, расположенной на первом этаже. Забавный факт: он был весь мокрый, хотя дождь еще не начался, насквозь мокрый, будто упал в реку.

– Упал в реку, – прервал его доктор Фелл задумчиво. – Неплохо, неплохо. Как вы это объясните?

– Никак, сэр. Но это, видите ли, не важно. Миссис Кенвисс, жена хозяина «Чекерса», видела, как он лез в окно, когда ходила собирать скатерти со столиков, – у них там что-то вроде ресторанчика. Она заинтересовалась и осталась посмотреть. Меньше чем через пять минут мистер Треверс снова вылез из окна, уже переодетый, и куда-то направился. Вот что важно – хороший ходок легко может покрыть четыре мили между «Чекерсом» и этим домом за час. Он вполне мог здесь быть к одиннадцати…

– Как раз вовремя для шантажиста, чтобы увидеть кое-что интересное, – согласился доктор Фелл.

Инспектор нахмурился.

– Увидеть, сэр? – насмешливо повторил он. – Эм, нет, не так уж он много увидел. В это время он вошел аккурат в эту дверь и наверх – как нам известно. И пристрелил бедного мистера Деппинга. Он вернулся в «Чекерс» лишь в половине второго. Миссис Кенвисс, – гордо заявил инспектор, – сообщила, что посчитала своим долгом приглядывать за тем окном, чтобы выяснить, что к чему. Господи боже мой, они с мистером Кенвиссом перепугались, узнав утром, что произошло. Они не осмелились заговорить с мистером Треверсом, так что рассказали все сержанту Рейвенсу, потому я и знаю. Но, – Мерч многозначительно похлопал своей записной книжкой по ладони, – мы не подали виду, что знаем. То есть не сообщили мистеру Треверсу. Я подумал, что лучше направлюсь сюда, чтобы взять этого парня Сторера и опознать мистера Треверса. Тут-то он и попадется. – Инспектор закрыл блокнот. – Мой начальник, старший констебль, – сказал он в завершение, – имеет информацию, что подозреваемый – это на самом деле Луи Спинелли. Теперь мне осталось лишь получить ордер и арестовать его.

– Попался, а? – Полковник переводил взгляд с одного присутствующего на другого. – Попался пьяным на плацу, черт его дери! Простите, что я притащил вас сюда понапрасну, Фелл. Но все же… Ой, простите, я забыл! Позвольте вам представить доктора Фордайса и мою дочь Патрицию. – Полковник обернулся.

– Здравствуйте, – тут же отозвался Хью Донован.

– Вы уже всех представили, – резко сказал грустный доктор. – И, поскольку полиция, похоже, закончила, я был бы благодарен, если бы мне позволили сделать вскрытие и пойти домой.

– Ах да. Прошу, – безразлично отозвался Фелл.

Он подождал, пока доктор и два констебля скроются в доме, а затем оглядел всех присутствующих и хмуро посмотрел на Мерча.

– Значит, вы вернулись, чтобы дворецкий мог опознать Спинелли, инспектор?

– Да, сэр, – облегченно вздохнул Мерч. – И боже, сэр, как я рад, что это оказался Треверс, или Спинелли, ну, один из этих бандитов, у которых чуть что – палец на курке, а не один из наших местных. Ах нет, здесь у них этот номер не пройдет, Богом клянусь! – Еще один вздох облегчения заставил колыхаться кончики усов инспектора. – Это хорошо, да. А то, боюсь, мне в голову стали мысли приходить.

– Мысли?

– А! – отмахнулся инспектор. – Это не важно, сэр, но дело вот в чем…

Он развел руки, точно отмахиваясь, но все заметили, что инспектор хмурится. Доктор Фелл пристально посмотрел на него.

– Я хотел бы выслушать эти мысли, инспектор. Хм, да. Даже учитывая улики, которые вы обнаружили сегодня, пока что все строится на досужих домыслах. Прошу, поднимайтесь наверх. Боюсь, у меня для вас плохие новости.

– Ну, так чего мы ждем, черт возьми? – нетерпеливо прервал его полковник. – У нас дела. Мне нужно добраться до телеграфа в шести милях отсюда – досадное неудобство, – просто чтобы сообщить Хэдли, что мы взяли убийцу. Морли! Какого дьявола ты здесь делаешь, а? Идем со мной – я не умею писать телеграммы, никогда не умел… И ты, Патриция! Проклятье, это для тебя неподходящее место, знаешь ли! – уже предчувствуя свое поражение в споре с дочерью, заявил он.

Впервые за все время она заговорила. У нее был мягкий, нежный, пусть и жеманный голосок. Девушка отвлеклась от созерцания каменного павлина.

– Конечно нет, папа, – согласилась Патриция с такой готовностью, что полковник удивленно воззрился на нее.

– А? – переспросил он.

– Конечно нет. – Ее карие глаза потемнели.

Взгляд Патриции миновал Хью, а затем она впервые за все время посмотрела прямо на него. Эффект оказался столь силен, что пресловутый колокол, в который выстрелили из винтовки, вновь оглушительно зазвонил.

– Полагаю, мне стоит отвести мистера Донована на «Ферму» и представить его маме? – манерно поведя плечиком, продолжила Патриция. – Уверена, он не откажется от стакан… от угощения.

Она улыбнулась. Полковник встретил это предложение со своим обычным энтузиазмом.

– Верно, черт возьми! – подтвердил он. – Возьми его с собой. Ах да, чуть не забыл… Патриция, это сын Джо Донована. Хью, мальчик мой, позволь представить тебе мою дочь Патрицию. Патриция – Хью Донован.

– Здравствуйте, – послушно отозвался Донован.

– Вы уверены, что на этот раз мы должным образом представлены друг другу? – осведомилась она. – Хорошо. В таком случае – прошу за мной.