Текст книги "История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства"

А что же Ираклий? Почему этот доблестный защитник христианского мира, вернувший ему Крест Господень, бездействовал, когда сам Иерусалим попал в руки неверных? Ираклия поразила смертельная болезнь, и он сильно ослаб и духом, и разумом. После битвы на Ярмуке император утратил всякую надежду. Сделав короткую остановку, чтобы пробраться в осажденный Иерусалим и забрать оттуда недавно возвращенный Крест, он вновь отправился в долгий путь до Константинополя. К тому времени, как Ираклий добрался до Босфора, его разум серьезно помутился. У него отчего-то развилась необъяснимая боязнь моря: по прибытии в Гиеру ничто не смогло заставить его пересечь пролив. Наконец, как рассказывает один из авторитетных источников, через Босфор протянули цепочку лодок, которые были прикрыты с обеих сторон зелеными ветками, чтобы император не видел моря; после этого Ираклий сел на коня и переехал через пролив «словно по земле». Последнее возвращение императора в Константинополь выглядело жалким по сравнению с его приездом туда девять лет назад. Его подданные перешептывались о том, что он явно навлек на себя гнев Господа, женившись на своей племяннице. Из девяти детей, которых родила ему Мартина, четверо умерли в младенчестве, у одного была вывихнута шея, а еще один родился глухонемым. Императрицу, которая и так никогда не пользовалась популярностью, теперь публично осыпали бранью.

Однако императрица этого почти не замечала, так как направила все силы на то, чтобы сделать своего первенца Ираклона соправителем, как и Константина – сына Ираклия от первой жены Евдокии, печального и болезненного юношу, возможно страдавшего чахоткой. Ираклий был слишком слаб, чтобы противиться жене, и 4 июня 638 года в Босфорском дворце дрожащими руками возложил императорскую диадему на голову Ираклона (Ираклия II Младшего) в присутствии Мартины и Константина.

Перед смертью Ираклий I предпринял еще одну попытку решить проблему монофизитства. Патриарх Сергий слегка изменил формулировку: Христос, обладая двойной природой, имел не столько единую энергию, сколько единую волю. Принцип монофелитства, или доктрина о единой воле, разошелся по всему христианскому миру, и все четыре восточных патриарха подписали свое согласие с ним. Удар обрушился лишь два года спустя, в 641 году, когда новоизбранный папа Иоанн IV категорически осудил эту формулировку. Вопрос, который касался практически только восточной церкви, внезапно превратился в серьезный раскол между Востоком и Западом, что также привело к последнему унижению Ираклия. В декабре 640 года ему сообщили, что к воротам Александрии подошла сарацинская армия, а теперь, всего два месяца спустя, пришла весть о поступке папы. Тело Ираклия к этому времени распухло и было почти парализовано от водянки, и у него не осталось сил проявлять мужество: испуская последний вздох, он сказал, что никогда по-настоящему не поддерживал монофелитство. Лишь по просьбе патриарха, прошептал Ираклий, он неохотно дал на это свое одобрение. Вот так, с очевидной ложью на устах, один из величайших византийских императоров скончался в мучениях 11 февраля 641 года.

Ираклий прожил слишком долгую жизнь. Если бы он умер в 629 году, когда Персидская империя стояла на коленях, а Крест Господень возвратился в Иерусалим, его правление стало бы самым славным в истории империи. Без него, однако, Константинополь вполне мог достаться персам, после чего его неизбежно поглотила бы мусульманская волна, и невозможно вообразить, каковы были бы последствия для Западной Европы.

В культурном смысле правление Ираклия тоже стало точкой отсчета новой эпохи. Если Юстиниан был последним истинно римским императором, то Ираклий нанес старой Римской империи смертельный удар – ведь именно он приказал, чтобы греческий язык, давно ставший языком народа и церкви, стал официальным языком империи, и в добавление к этому упразднил древнеримские титулы императорского достоинства. Как и его предшественники, сначала он формально именовался императором, цезарем и августом, но все эти титулы были заменены древнегреческим словом «царь» – василевс.

В течение трех дней после смерти императора его распухшее и обезображенное тело лежало на открытых похоронных носилках под охраной дворцовых евнухов. Затем его положили в саркофаг из белого оникса и похоронили рядом с Константином Великим в церкви Святых Апостолов.

8
Род Ираклия
(641–711)

Смерть Ираклия, хоть и ожидаемая, повергла Византию в хаос; источником всех проблем стала Мартина, вынудившая его составить завещание, по которому империей должны были совместно править Константин, Ираклий Младший и она сама. При общем скоплении народа в Ипподроме она дала понять, что собирается применять свою власть на практике, но византийцы, которые давно ей не доверяли, не желали об этом слышать. Они могли неохотно выказывать ей уважение как матери императора, но подчиняться только ее сыновьям – родному и приемному. 25 мая 641 года умер давно болевший Константин. Не убили ли его по приказу Мартины? Он, безусловно, чувствовал, что ему грозит опасность, иначе зачем бы ему переезжать в Халкидон и со смертного одра просить армию защитить его детей? Он напрасно тревожился: жители Константинополя устали от честолюбия и высокомерия Мартины, а также от горячей поддержки, которую она выказывала монофелитству. Летом 641 года, в ответ на все более настойчивые народные протесты, Ираклия, 11-летнего сына Константина, короновали и изменили ему имя, назвав Константом; а в сентябре Мартину и Ираклия Младшего (Ираклона) арестовали. Мартине отрезали язык, а Ираклию – нос[29]29
  Отрезание носа (по сути его ампутация) – древняя восточная практика, впервые введенная в Византии Ираклием. Ее целью было признание незаконным притязания жертвы на трон, поскольку византийцы считали, что у императора не должно быть никаких явных физических дефектов. – Прим. автора.


[Закрыть]; их обоих сослали на Родос. Если императрица и ее сын действительно были цареубийцами, то им повезло отделаться так легко.

27-летнее правление Константа II, в начале которого регентство взял на себя сенат, омрачала постоянная борьба с сарацинами. В 642 году Александрия досталась мусульманскому военачальнику Амру, который до основания разрушил ее стены и основал новую столицу в Фустате (нынешний Каир). Похоже, местное население, как и их сирийские и палестинские соседи, считало завоевателей приятным разнообразием по сравнению с византийцами. Лишив таким образом империю ее богатейшей провинции, завоеватели двинулись дальше на запад вдоль североафриканского побережья и в 647 году нанесли сокрушительное поражение экзархату Карфаген.

С воцарением в 644 году нового халифа Османа началось строительство флота, которым руководил Муавия ибн Абу Суфьян, управлявший Сирией. Первой целью стал Кипр – одна из главных морских баз империи; его столицу Констанцию разграбили, все сооружения в гавани разрушили, а прилегающие территории опустошили. В 654 году Муавия затеял еще более грозный поход и захватил остров Родос. Это окончательно убедило Константа II в том, что он должен проявить инициативу. В следующем году императорский флот поплыл вдоль побережья на юг и встретился с сарацинским флотом у современного Финике в Ликии. Впереди было целое тысячелетие морских сражений между мусульманами и христианами, но этот первый бой оказался катастрофой: византийский флот был уничтожен, а Константу II удалось бежать, лишь поменявшись одеждой с одним из своих подданных.

Теперь ситуация и в самом деле выглядела серьезно; однако 17 июня 656 года халифа Османа убили в его доме в Медине. Али, зятя пророка, сразу избрали его преемником. Муавия, которого в это же время провозгласили правителем в Сирии, обвинил Али в соучастии в убийстве и поклялся ему отомстить. Последовавшая за этим борьба за власть продолжалась до 661 года, когда Али тоже убили, и верховная власть досталась Муавии. В течение следующих нескольких лет мусульманский мир сотрясали волнения, и Византия смогла перевести дух.

Почему же Констант II ждал четырнадцать лет, прежде чем выступить против врага? Главным образом потому, что неприязнь, вызванная монофелитскими противоречиями и интригами Мартины, привела к опасному расколу среди жителей Константинополя. Прежде чем пускаться в зарубежные авантюры, требовалось каким-то образом восстановить религиозное и политическое единство. У самого Константа никогда не было времени на богословские размышления, однако в 647 году, когда споры привели к тому, что папа Теодор I отлучил от церкви константинопольского патриарха Павла, его реакция оказалась столь характерной, что явно исходила от него самого. В начале 648 года, в возрасте 18 лет, он издал эдикт, что весь спор следовало предать забвению и что предшествовавшее ему положение дел должно продолжаться, «как если бы этот вопрос никогда не возникал». Если какой-либо епископ осмелится даже поднять эту тему, его лишат сана, а частное лицо за этот же проступок подвергнут порке и изгонят. Трудно не посочувствовать императору, однако проблема не исчезла. В 649 году сменивший Теодора папа Мартин I созвал собор в Латеранском дворце, и на этом соборе монофелитство вновь осудили; затем он послал императору полный отчет о принятых на соборе решениях под видом письма, в котором он предлагал Константу выразить свое отвращение к монофелитству в похожих выражениях. Папе было неведомо, что еще до того, как он составил свое письмо, экзарх Равенны уже ехал в Италию, чтобы его арестовать; основание для ареста было довольно шаткое: избрание папы не было представлено для рассмотрения и одобрения в Константинополе.

В июне 653 года экзарх высадился в Италии. В течение нескольких дней после его прибытия папу Мартина надлежащим образом арестовали и после годового ареста на острове Наксос отправили в Константинополь. Там он провел в заключении 93 дня и лишь после этого предстал перед судом – изголодавшийся, замерзший (стояла середина зимы) и неспособный передвигаться. Добавилось новое, более серьезное обвинение в его адрес – заговор против императора. Мартин, конечно, все отрицал, но его признали виновным, приговорили к смерти и вывели в открытый внутренний двор, где перед плотной толпой народа с него сорвали одежду, обмотали шею железной цепью и повели по улицам в тюрьму. Там ему пришлось делить камеру с убийцами и обычными преступниками; с ним обращались так жестоко, что весь пол камеры был забрызган кровью. Наконец, после того как папа провел в тюрьме еще 85 дней, а умирающий патриарх отправил прошение о милосердии, приговор заменили ссылкой. Меньше чем через полгода папа умер в Крыму.

Восточные провинции одна за другой сдавались арабским завоевателям, и мысли Константа все больше обращались на Запад. Славянские поселенцы на Балканах проявляли беспокойство из-за выплачиваемой им ежегодно дани; в Италии, что неудивительно, Византия была более, чем когда-либо, непопулярна; а Сицилии тем временем грозила серьезная опасность от североафриканских сарацин. Без решительных действий западные провинции могли пасть так же, как пали восточные, поэтому в 662 году Констант принял важное решение навсегда покинуть Константинополь и устроить постоянную столицу на западе. Некоторые приписывали этот порыв желанию сбежать от страшных видений его брата Феодосия, которого он убил за два года до того; но главной целью императора, несомненно, была защита Италии, Сицилии и остатков африканской провинции от завоевания сарацинами. Оставив семью в Константинополе, в начале 663 года он с войском высадился в Южной Италии и через Неаполь (принадлежавший грекам и, следовательно, дружественный город) прошел до Рима, где его официально приветствовал папа Виталий, несмотря на то, как Констант обошелся с папой Мартином. Здесь император несколько деспотично принялся собирать те немногие ценности, которыми еще владел город, включая даже медь с крыши Пантеона, и отсылать их в Константинополь. Осенью, вернувшись на юг через Калабрию, он отплыл на Сицилию, и в течение следующих пяти лет его двор находился в Сиракузах. Для сицилийцев эти годы стали непрекращающимся кошмаром; к счастью для них, императора внезапно постигла насильственная и в некоторой степени унизительная смерть. 15 сентября 668 года, пока он намыливал голову в ванной, один из прислуживавших ему греков убил его шайкой.

Во время долгого отсутствия императора в Константинополе оставшимися восточными провинциями управлял старший из трех его сыновей, который и сменил его на троне под именем Константина IV. Он оказался мудрым государственным деятелем и прирожденным лидером, и первое десятилетие его правления стало переломным в истории христианского мира: воинство Полумесяца впервые было остановлено и обращено в бегство воинами Креста. Короткая передышка закончилась. В 661 году халифа Али убили, и с этого времени Муавия стал верховным правителем; он устроил столицу в Дамаске и основал династию Омейядов, которая правила следующие восемьдесят лет. Когда ресурсов у Муавии стало гораздо больше, он принялся за старое: армия в Анатолии и курсировавший вдоль побережья Ионического моря флот один за другим завоевывали города и острова империи. Наконец в 672 году корабли Муавии приплыли в Мраморное море, где захватили полуостров Кизик. Два года спустя началась осада.

Сарацинские корабли привезли тяжелые осадные машины и огромные катапульты, но укрепления вдоль Мраморного моря и Золотого Рога устояли против их атак. Кроме того, у византийцев было секретное оружие. Нам по сей день неизвестен точный состав «греческого огня». Им поливали вражеские суда или помещали его в длинные узкие трубки, которые метали в цель, и результат почти всегда был катастрофическим: пылающая жидкость на основе нефти плавала на поверхности моря, часто поджигая деревянные корпуса кораблей, и к тому же представляла собой опасность для тех, кто пытался прыгнуть за борт. Мусульмане долго отказывались признать поражение, и лишь на пятый год потрепанные остатки сарацинского флота развернулись и отправились восвояси. В 679 году Муавия угрюмо согласился на предложенный Константином мир, по которому он должен был вывести войска с недавно завоеванных Эгейских островов и платить ежегодную дань. Через год он умер. Константин находился на пике популярности. Он поднял боевой дух своих подданных, что позволило им выдержать пятилетнюю осаду войска, которое прежде считалось непобедимым, и таким образом спас западную цивилизацию. Если бы сарацины захватили Константинополь в VII веке, а не в XV, вся Европа и Америка сегодня могли бы быть мусульманскими.

Когда вражеский флот отступил, Константин IV смог заняться другим, менее серьезным врагом – булгарами, воинственным языческим племенем, которое расселилось по северному берегу Дуная, откуда все чаще и чаще проникало на территорию империи. Однако здесь он добился меньших успехов. Бесплодная морская экспедиция 680 года еще больше поощрила проникновение булгар в Византию. Захватчики быстро основали сильное государство, которое, пусть и в иной форме, существует по сей день, и даже вынудили императора согласиться ежегодно платить своему правителю за защиту. Это стало для Византии не столько бедой, сколько унижением, но выгода состояла в том, что таким образом укрепился общий мир, который продлился до конца правления Константина и позволил ему заниматься самыми сложными внутренними проблемами.

В 678 году император написал папе римскому, предложив Вселенскому церковному собору раз и навсегда разрешить нерешенные богословские вопросы, на что папа с энтузиазмом согласился. В начале осени 680 года делегаты стали массово стекаться в Константинополь; их было 174 из всех уголков христианского мира. В середине ноября Шестой Вселенский собор провел первое заседание в Купольном зале императорского дворца. Всего этих заседаний состоялось 18, и они растянулись на следующие десять месяцев. Константин лично председательствовал на первых одиннадцати и на последнем, состоявшемся 16 сентября 681 года, когда он официально одобрил почти единогласно принятые решения. Учение о Единой Воле по решению собора было несовместимо с учением о человеческой природе Спасителя, который, наоборот, обладал «двумя естественными Волями и двумя природными Энергиями, без разделения, изменения, разъединения или смешения». Тех, кто придерживался иных взглядов, предавали осуждению и проклятию.

После заключительной речи императора последовали громогласные аплодисменты. Четыре года спустя, когда Константин IV умер от дизентерии в возрасте 33 лет, он мог поздравить себя не только с тем, что оставил империю более сильной и объединенной, чем она была на протяжении всего этого столетия, но и с тем, что нанес монофелитству удар, от которого оно так и не оправилось.

Когда жена Константина IV Анастасия родила ему сына, императору едва исполнилось 17 лет. Было, как представляется, ошибкой назвать мальчика Юстинианом: юноша, который унаследовал трон через 16 лет, отличался буйным нравом и вознамерился брать пример со своего тезки. Кое в чем ему это удастся: будучи умным и энергичным, он проявлял все задатки способного правителя. К несчастью, он унаследовал и некоторую долю безумия, которое омрачало последние годы жизни Ираклия и вновь проявилось у стареющего Константа. Константин IV умер прежде, чем это свойство стало явным, однако оно быстро завладело его сыном Юстинианом II, превратив его в чудовище, единственными характерными чертами которого стали патологическая подозрительность по отношению ко всем окружающим и неутолимая жажда крови.

Начало его правления было довольно многообещающим. Триумфально войдя в Фессалоники, он переместил большое количество славянских сельских жителей и крестьян в фему[30]30
  Фема – военно-административный округ в Византийской империи; такое деление появилось в VII в.


[Закрыть] Опсикий на южном берегу Мраморного моря. За этим последовали еще несколько переселений, и через пять-шесть лет в Малой Азии поселились около четверти миллиона иммигрантов. Такие серьезные миграции неизбежно привели к резким переменам в социальных условиях. В начале века главным влиянием пользовались землевладельцы; к концу столетия важность приобрел новый класс свободных и независимых крестьян. Улучшение условий жизни привело к росту рождаемости и к постоянному увеличению площадей возделываемой земли, а благодаря растущему населению местное народное ополчение становилось все более многочисленным и в любое время готовым к действию. Проблемы начались, лишь когда Юстиниан II непомерно повысил налоги. По этой причине после возобновления войны с мусульманами в 691 году около 20 000 воинов-славян дезертировали в армию противника, что привело к потере Армении. Говорят, что разгневанный Юстиниан II приказал убить все славянские семьи в Вифинии; женщин и детей хладнокровно убивали тысячами и бросали в море.

Документ, в котором больше всего рассказывается о жизни во времена Юстиниана II, – записи синода 165 восточных епископов, который император собрал в 691 году, чтобы урегулировать вопросы, оставшиеся нерешенными после Пятого и Шестого Вселенских соборов, и который впоследствии стал известен как Quinisextum[31]31
  Пято-шестой (лат.).


[Закрыть], или Трулльский собор. Его участникам пришлось провести большую часть своего времени, занимаясь поразительно тривиальными вопросами. К примеру, мы узнаем, что отшельники, одевающиеся в черное, носящие длинные волосы, ходящие по городам и посещающие мирян, должны остричь волосы и уйти в монастырь; что шесть лет покаяния назначается тем, кто ходит к гадалкам, «показывает медведей или других животных, обманывая простых людей», или продает талисманы на удачу и амулеты; что запрещаются танцы в исполнении женщин, а также любые танцы в честь языческих богов; что запрет распространяется на любые комические, трагические или сатирические маски, на переодевание мужчин в женщин и на обращение к Бахусу во время сбора винограда и что от церкви будут отлучены те, кто «дерзко или соблазнительно завивает волосы».

Все было бы хорошо, если бы Юстиниан II, который не пригласил на синод ни одного представителя из Рима, не отправил папе Сергию I 102 утвержденных синодом канона с безапелляционным приказом их одобрить. Поскольку некоторые из этих канонов напрямую противоречили римским традициям, папа, разумеется, отказался, после чего Юстиниан приказал Захарию, экзарху Равенны, арестовать его и привезти в Константинополь на суд. К несчастью для него, папа Сергий был гораздо популярнее и обладал большей властью, чем его предшественники Вигилий и Мартин. Императорское ополчение и в Равенне, и в Риме наотрез отказалось повиноваться приказу. Вскоре после того, как Захарий прибыл в Латеранский дворец, здание окружили, и экзарх оказался пленником жителей Рима. Рассказывают, что лишь после личного вмешательства папы он вылез из-под папского ложа и сбежал.

Когда эта новость достигла Константинополя, у Юстиниана II случился очередной припадок гнева, однако подданные не проявили сочувствия. К своим 23 годам он уже был настолько непопулярен, что мог сравниться только с Фокой. Юстиниан II настроил против себя и старую аристократию, и новое крестьянство; он потерял Армению; его сборщики налогов (прежде всего его главный логофет – лишенный сана священник Феодот и его сакелларий[32]32
  Сакелларий – церковная должность; в Константинопольском патриархате сакелларий обычно ведал церковной казной.


[Закрыть] Стефан Персидский – евнух огромного роста и ужасного вида, который всегда носил хлыст) не останавливались перед пытками, если считали, что таким образом могут вытрясти из людей несколько лишних золотых монет для своего повелителя (самой распространенной пыткой было подвесить жертву над медленным огнем и держать так, пока человек не потеряет сознание). Понятно, что сильнее всего пострадали богатые аристократы. Они терпели эти вымогательства, сколько могли, а потом подняли мятеж.

Их предводителем стал профессиональный солдат по имени Леонтий, который впал в немилость и был брошен в тюрьму. Пока он сидел там, некий монах сказал ему, что однажды он наденет на голову императорскую диадему, и это пророчество настолько поглотило все его мысли, что после освобождения в 695 году Леонтий пошел маршем на тюрьму и освободил всех заключенных, многие из которых были его старыми товарищами по оружию. Они сразу поддержали его и вместе двинулись к храму Святой Софии, призывая всех встречных к ним присоединиться. Когда они пришли к собору, патриарх, который недавно чем-то обидел императора и опасался самого худшего, не колеблясь поддержал мятежников. К утру при поддержке венетов Леонтия провозгласили василевсом, и переворот закончился. Юстиниана арестовали, заковали в цепи и провели по Ипподрому. Благодаря его долгой дружбе с отцом Леонтия ему сохранили жизнь; вместо казни ему пришлось претерпеть ставшие уже обычными увечья – отрезание носа и языка, после чего его сослали в Херсон. Алчным министрам Юстиниана повезло меньше: их привязали за ноги к тяжелым повозкам и протащили от Августеона до Воловьего форума, где сожгли заживо.

Абсолютно ничем не примечательное правление Леонтия ознаменовалось лишь одним событием – захватом Карфагена мусульманами в 698 году, после чего экзархат в Африке прекратил свое существование. Новоиспеченный император послал довольно большой флот для освобождения города; по иронии судьбы именно это и привело к его свержению. Вместо того чтобы вернуться и сообщить, что они потерпели поражение, моряки решили поднять мятеж, провозгласив василевсом человека из своих рядов – Апсимара, чье германское имя торопливо сменили на Тиберия. Когда флот прибыл в Константинополь, прасины поддержали мятежников, и их поддержка оказалась решающей. Леонтий совершенно предсказуемо лишился носа, а также некоторого количества волос, необходимого для появления на голове тонзуры, и был сослан в монастырь.

Тиберий II оказался гораздо более успешным правителем. В 700 году он даже вторгся в находящуюся под властью мусульман Сирию, планируя вернуть часть Армении (к несчастью, ему это удалось лишь на короткое время). Однако в 705 году его тоже низложили. Юстиниан II после десяти лет в ссылке вернулся в столицу, страстно желая мщения. Он бежал из Херсона в 693 году и обратился за защитой к хазарскому кагану Ибузиру, который принял его и отдал ему в жены свою сестру, немедленно получившую имя Феодора. Затем пара поселилась в Фанагории, у входа в Азовское море, в ожидании того, как станут разворачиваться события. В 704 году они получили известие, что к хазарскому двору прибыл посланник императора, предложивший большую награду за Юстиниана – живого или мертвого. Это сообщение подтвердилось через несколько дней: к Юстиниану прибыл отряд солдат. Он быстро определил двоих из них как своих потенциальных убийц и пригласил в дом отдельно от остальных. Когда они вошли, он набросился на них и задушил голыми руками. Отправив беременную Феодору к ее брату, он на рыбацкой лодке поплыл обратно в Херсон, где каким-то образом сумел собрать своих сторонников, и все вместе они отправились через Черное море в те земли в дельте Дуная, которые находились под властью булгар. Булгарский хан Тервель с готовностью согласился обеспечить военную помощь в обмен на титул кесаря, и весной 705 года ссыльный император во главе армии славян и булгар появился у стен Константинополя. Он стоял там три дня; за это время его разведчики обнаружили старый, давно не использовавшийся акведук, ведущий под стеной прямо в город. На третью ночь Юстиниан и еще несколько выбранных им человек проползли по этому акведуку и выбрались из него у северного края стены, рядом с Влахернским дворцом. Спящую стражу застали врасплох, и здание было захвачено за несколько минут. Тиберий Апсимар бежал в Вифинию, а жители Константинополя, которым оставалось либо сдаться, либо подвергнуться грабежу, мудро выбрали первое. Тиберия вскоре поймали; его предшественника Леонтия вытащили из монастыря, и обоих повели закованными в цепи в Ипподром, а жители бросали в них нечистотами. Наконец их бросили на землю перед императором, который символическим жестом поставил на шею каждого из них ногу в багряном сапоге, после чего их увели к месту казни.

Булгарская армия тем временем ждала. Тервель не без труда сдерживал своих людей; он не желал вести их домой, не получив обещанную награду. На следующий день, во время впечатляющей церемонии, устроенной при большом стечении зрителей, Юстиниан набросил багряную мантию на плечи булгарского хана и провозгласил его кесарем. А после этого начался настоящий кошмар – разгул кровопролития, который был даже хуже тех, что устраивал Фока веком ранее. Брата Тиберия, лучшего полководца империи, вместе со всеми его офицерами повесили на виселицах, установленных в ряд вдоль городской стены; прочих сажали в мешки и бросали в море. Патриарха Каллиника, короновавшего обоих узурпаторов, ослепили и выслали в Рим. Что до Юстиниана II, то он желал всего двух вещей: кровопролития и возвращения своей жены. После двухлетнего отсутствия Феодора благополучно прибыла в Константинополь с маленьким сыном Тиберием, чтобы стать первой иностранкой, взошедшей на византийский престол. Разумеется, были те, кто качал головой, когда император возложил диадемы на головы своей жены и сына в храме Святой Софии. Ведь эта женщина была не просто иностранкой – она была варваркой. Такой мезальянс, перешептывались они, был бы немыслимым в прежние времена. Впрочем, и императоров с отрезанным носом прежде не бывало. Такие старомодные предрассудки были неприемлемы в Константинополе, вновь оказавшемся во власти Юстиниана. И теперь, когда Юстиниан II доказал, что императорам нос не нужен, об отвратительной практике отрезания носа больше почти не слышали.

Тем временем соседи Юстиниана поняли, что проведенные им массовые чистки уничтожили лучших военачальников, и в полной мере воспользовались этим обстоятельством. В 708 году византийцы потерпели поражение от племен варваров недалеко от устья Дуная, а в 709 году случилась еще более серьезная потеря: они уступили арабам важную крепость Тиана в Каппадокии. В тот же год состоялась карательная экспедиция Юстиниана в Равенну. Мотивы императора остаются для нас тайной; лишь известно, что он отправил туда флот под командованием некоего патрикия[33]33
  Патрикий – один из высших титулов в Византии. В отличие от древнеримских патрициев титул не был наследственным и мог быть пожалован только императором.


[Закрыть] по имени Феодор, приказав ему пригласить всех сановников Равенны на пир в его честь. Ничего не подозревая, те явились в назначенный день; там их схватили, связали, погрузили на корабль и повезли в Константинополь, а люди Феодора тем временем грабили город. По прибытии всех привели к Юстиниану, который без колебаний приговорил их к смерти. Одному лишь архиепископу смертный приговор заменили ослеплением, после чего сослали его в Понт, откуда ему позволили вернуться только после смерти Юстиниана II.

В Равенне действия императора спровоцировали открытое восстание; в Риме же, напротив, не последовало никакой реакции. Любой достойный своей тиары папа стал бы протестовать против такого обращения со своей паствой и с рукоположенным прелатом; однако папа Константин I не произнес ни слова против. Император и папа в кои-то веки надеялись разрешить существующие противоречия. Принятые синодом Юстиниана 102 канона все еще не получили одобрения папы, и в 711 году папа Константин, сириец по происхождению, сам прибыл в столицу, чтобы раз и навсегда уладить все вопросы. У седьмого мильного камня его встретила впечатляющая делегация, которую возглавляли патриарх и Тиберий – соправитель и сын императора, которому исполнилось шесть лет. Папа официально въехал в город через Золотые ворота, а затем отправился во дворец Плацидии. Император, как ни странно, отсутствовал – он был в Никее; они с папой встретились на полпути, в Никомедии, где Юстиниан пал ниц и поцеловал папе ступню; после этого они вместе вернулись в Константинополь, где приступили к обсуждениям. Обе стороны пошли на уступки, и в конце концов папа одобрил около половины канонов, а император отказался от остальных. В октябре папская миссия благополучно вернулась в Рим.

В начале 711 года Юстиниан II нанес новый удар, на этот раз по месту своей ссылки – Херсону. Если им двигала только ненависть, то он явно не спешил; но его зять-каган недавно двинулся на Херсон, а затем назначил хазарского тудуна (наместника), так что, возможно, именно это формальное нарушение границы империи заставило императора действовать таким образом. Какими бы ни были его мотивы, своей цели он вполне добился. Семерых горожан, занимавших важные посты, зажарили живьем, несметное число других жителей утопили, привязав груз к ногам, а еще тридцать, включая тудуна, заковали в цепи и отправили в Константинополь. Однако, когда сам император, не принимавший в этой операции участия, явился, чтобы призвать свою армию домой, случилась катастрофа: неожиданно разразился один из знаменитых черноморских штормов и потопил весь его флот.

Говорят, что при известии об этом несчастье Юстиниан II разразился приступом смеха; трудно не прийти к выводу, что он стал жертвой семейного безумия. Его планам отправить в Херсон вторую экспедицию помешало лишь известие о том, что хазарская армия уже прибыла в город, чтобы защитить его от нападения византийцев, и что гарнизон в полном составе перешел на сторону врага. Безумен он был или нет, но Юстиниан II повел себя единственно возможным способом: освободил тудуна и отправил его назад в сопровождении 300 солдат, чтобы он занял свою прежнюю должность; с ними отправился и главный логофет Георгий Сирийский, которому поручили передать кагану извинения императора за все произошедшее.