Текст книги "Островитянин"

Юноши то и дело вспоминал все события прошедшего боя. Теперь он мог считаться настоящим воином: ведь на его счету двое убитых врагов. Надо будет поскорее разыскать Тейто Мола, чтобы тот дал ему защиту от мстительных духов. Хотя Гейлу вряд ли что-то угрожает, поскольку враги не знали его имени. Однако о защите все же следует позаботиться.

Когда, наконец, наступило утро, Гейл смог получше разглядеть свое новое оружие и поразился его богатству. Клинок оказался с широкими стальными краями, скрепленными по центру узкой полосой бронзы, украшенной причудливыми змеистыми узорами. У меча также была короткая гарда и массивная рукоять в форме какого-то неведомого зверя, обмотанная алым шнуром. Того же цвета были ножны и пояс, украшенные узорами такими же, как на клинке, а еще бронзовыми и серебряными заклепками.

Что касается украшений, то Гейл сразу заметил, что большинство из них серебряные, но обнаружилась там еще и цепь из золотых колец, а также браслет, украшенный нефритом, топазами и кораллами. Судя по всему и меч, и украшения были изготовлены на материке.

Утром старейшины в сопровождении отряда воинов подошли к ним, подсчитывая потери, как свои, так и врагов. Гейл был очень рад увидеть, что Люо и Данут остались невредимы. Последний же, отыскав побратима, радостно похлопал его по плечу.

– Я вижу, брат, что эту ночь ты провел не без пользы! – воскликнул он восхищенно.

Все прочие также были в восторге от добычи Гейла, и он поспешил показать им своего поверженного противника.

Поблизости уже шныряли падальщики, но пока что не осмеливались подойти ближе к телу. Удовлетворенно кивнув, один из старейшин сделал на счетной палочке новую зарубку.

– Теперь уже восемь, – Объявил он.

– Я знаю, где лежит еще один, – отозвался Гейл, оглядываясь по сторонам, чтобы сориентироваться на местности, – По-моему, он где-то там. Я вижу, что рядом уже кто-то есть.

Все вместе они направились к фигуре, видневшейся вдали, и Гейл тем временем осведомился о потерях.

– У нас двое убитых, – ответил старейшина, – и трое или четверо тяжело раненых, и все же мы как следует проучили асасов. Не думаю, что они рискнут еще раз напасть на нас в ближайшее время.

Мрачное предчувствие внезапно охватило Гейла: ему показался знакомым черный щит, прислоненный к двум копьям. Гассем с торжествующим видом обернулся к приближавшимся соплеменникам.

– Это ты прикончил его, Гассем? – осведомился старейшина.

Гейл открыл было рот, чтобы возразить, но молочный брат опередил его:

– Да, это я его прикончил. Едва мы разделались со своими противниками, как я бросился сюда, на помощь отряду Кампо.

Гейла словно ледяной водой окатило. Ему нестерпимо хотелось пронзить Гассема копьем, и все же он сдержался и даже не сказал ни единого слова.

Ведь Гассем стоит над убитым врагом и уже успел забрать себе его оружие и украшения. Если даже Гейл сейчас посмеет обозвать его лжецом, то старейшины этому не поверят.

– Значит, ты прикончил двоих, – объявил старший воин.

– Ведь я лично видел, как на южной стороне пастбища ты проткнул копьем одного из асасов. Не думаю, что кому-то еще из наших удалось разделаться с двумя врагами.

Чувствуя, что еще немного, и он уже не сможет сдержать себя, Гейл отвернулся и направился в деревню. Данут и Люо поспешили присоединиться к нему.

– В чем дело? – встревожено спросил его Данут. – Что с тобой стряслось?

– Ничего, – тускло отозвался молодой воин.

– Неужто Гассем заявил права на твоего мертвеца? – изумился Люо. – Впрочем, меня это не удивляет. Разумеется он пожелал стать единственным из воинов, кому удалось прикончить двоих врагов.

– Не будем больше об этом, – отрезал Гейл. – Мне хватит и того, что я получил. – Он любовно погладил великолепный меч, висевший на боку. – Никто из наших братьев не погиб?

– Нет. – Данута явно не удовлетворил ответ Гейла, но пока он не решился продолжать расспросы. – Погиб Бунда из общины мохнатых змеев и кто-то из старших воинов. Еще Рендел серьезно ранен, и никто не знает, выживет ли он.

Хотя Рендел и принадлежал к общине ночных котов, но с Гейлом они были не слишком хорошо знакомы.

В лагере воины ликовали и веселились. Те, кто не должен был собирать отбившихся от стада кагг, громогласно хвастали своими подвигами. Не в обычае шессинов скорбеть, когда кто-то из соплеменников погибает на поле боя; их погребальные песни полны радости, а не печали.

Ребья оказался тяжело ранен в бок, и сейчас лекарь смазывал ему порез горячей смолой. Юный воин морщился от боли, но все же нашел в себе силы улыбнуться друзьям, а новый меч и прочие трофеи Гейла привели его в восторг.

– Вот так повезло тебе, парень! Надо же, попался тебе какой-то слабак, да еще и богач! А вот тот, что порезал меня, сбежал, но я готов биться об заклад, что далеко он не уйдет. Ему досталось куда хуже, чем мне.

Гейл уже сумел отчасти усмирить свою ярость, и теперь с удовольствием выслушивал истории других воинов. Чем меньше трофеев было у сражавшихся, тем громче они кричали о том, что сумели нанести смертельные раны одному или нескольким врагам.

– Если бы все это было правдой, – заявил Гейл своим друзьям, не скрывая усмешки, – то в деревне асаса не осталось бы ни одного не покалеченного воина.

Помимо дозорных, в ночном бою принимали участие в основном младшие воины из общин ночных котов и мохнатых змеев. Старшие подоспели к месту сражения уже ближе к концу. Все они были весьма раздосадованы, что не сумели принять участия в битве, и теперь потрясали оружием, грозя в следующий раз жестоко разделаться с противником.

Когда, наконец, собрали и пересчитали весь разбредшийся скот, то оказалось, что пропало не более двух десятков кагг. Дорого же асаса обошелся их набег! После совета вождей Минда велел устроить богатое пиршество для всего племени, дабы отпраздновать великую победу.

На следующий день мужчины блаженствовали: они отъедались, плясали вокруг костров… Хотя и старались не слишком злоупотреблять спиртным. Асаса вполне могло прийти в голову отомстить за своих погибших собратьев. Многие хвалили Гейла, одолевшего столь серьезного противника, однако, куда больше славословий в свой адрес выслушал Гассем, который, по его утверждению, разделался с двумя врагами. Теперь прихвостней Гассема можно было отличить без труда. Гейл с немалой тревогой заметил, что те, в подражание своему вождю, также выкрасили в черный цвет свои щиты.

Однако, больше всего Гейла поразило то, что Гассем держался с ним как ни в чем ни бывало. А, может, тот и впрямь верит, будто это он убил двоих Асаса? Ведь как бы то ни было, Гассем отнюдь не праздновал труса в этой битве: были свидетели тому, как он разделался с первым из нападавших. И пусть со стороны могло показаться, что Гассем безумен… Едва ли этот вывод соответствовал действительности.

Глава пятая

Племя понемногу обживалось на новом месте. Прошло несколько месяцев, и шессины показали всем соседям, что способны защитить и себя, и свои стада. После первого злосчастного набега асаса больше не беспокоили их.

Однако, в окрестных джунглях имелись и иные любители легкой добычи. Дикари совершили несколько мелких набегов и краж, и даже убили исподтишка пару шессинов, после чего совет вождей объявил о своем решении покарать этих наглецов и разделаться с нависшей над племенем угрозой.

В походе против дикарей участвовала половина воинов из каждой деревни, а прочие оставались охранять стада. Велика была радость Гейла, когда ему сообщили, что он также должен отправляться в поход.

Местом сбора стала южная деревня, куда поутру выступили несколько сотен юных воинов, нетерпеливо рвущихся в бой. Распевая грозные боевые песни, все в боевой раскраске, шессины двинулись на юг. Два дня они шли почти без остановок, а на третий, наконец, остановились, достигнув края джунглей.

Величественное зрелище открывалось их глазам: между близко стоящими высокими деревьями с трудом пробивались лучи солнца. Из чащи то и дело слышались какие-то истошные вопли и рычание неведомых хищников. Для шессинов джунгли были неизведанной территорией, однако сейчас у них не было иного выхода, кроме как двинуться в гущу леса. Здесь Гейл не чувствовал ничего похожего на то единение с природой, какое ощущал в высокогорном лесу. Даже само время шло здесь совсем по-другому. Казалось, будто жизнь здесь летит слишком быстро: все живое нарождалось и плодилось, чтобы почти тут же погибнуть.

Джунгли простирались во все стороны, насколько хватало глаз, однако, шессины без труда обнаружили следы похищенных кагг. Именно по этой тропе направился передовой отряд, ведомый опытным воином. Довольно быстро они обнаружили дикарей, и завязался бой. Основные силы шессинов, подоспевшие к месту сражения, выстроились в дугу и начали постепенно сдвигать фланги, чтобы загнать дикарей в кольцо и поднять на копья. Мало кто сумел уйти из окружения. Большинство дикарей были убиты.

Шессинам понадобилось еще три дня, чтобы закончить разгром противника. Они обнаружили среди дикарей представителей почти всех островных племен, а также жителей других островов и даже материка. Похоже, все это были изгои, которых из-за каких-то серьезных проступков и преступлений вы нудили покинуть родные места. Разумеется, богатой добычи шессины не взяли, однако, они к этому и не стремились. Целью похода было избавиться от дальнейших набегов дикарей.

Пока воины продирались сквозь джунгли, им навстречу попался кот чудовищных размеров с густой белой гривой и желтой шкурой, рассеченный спереди черными полосами, а сзади усыпанный бурыми пятнами. Воинам повезло, что ни кто из них не попал хищнику в лапы. Оскалив клыки, тот с грозным рычанием удалился, а потрясенные воины еще долго не могли прийти в себя от страха.

В стойбище дикарей они обнаружили не меньше сотни женщин-пленниц, которых решили забрать с собой. Многие затем разойдутся по родным деревням, а те же, кто по каким-то причинам не сможет или не пожелает сделать это, останутся в шессинских деревнях.

Весьма довольные и гордые собой, воины двинулись восвояси, гоня перед собой небольшое стадо отбитых кагг. Этот поход можно было считать довольно успешным. Ведь потери в бою оказались невелики: едва ли дикари могли оказать достойный отпор умелым воинам-шессинам. К несчастью, сами джунгли оказались более серьезным противником: здесь свирепствовали неизвестные болезни; и вскоре нескольких ослабевших воинов уже пришлось нести на носилках. К тому же любая царапина, полученная в этих дебрях, быстро начинала гноиться. И все же это были мелочи. Основной с цели воины достигли, и к тому же теперь они смогут тешить приятелей у костров самыми невероятными байками об этом походе.

Немаловажно еще и то, насколько война с дикарями укрепила воинскую славу шессинов в этих местах, ведь в последний, раз они были здесь несколько десятков лет назад, и многие соседи успели забыть о том, с какими грозными воинами они имеют дело. Для тех же, кто, подобно шессинам, страдал от набегов асаса и дикарей, стало настоящим праздником избавление от этой угрозы. Не проходило дня, чтобы в деревню шессинов не явились представители соседских поселений, дабы выказать свое уважение и преклонение перед воинским искусством.

Шессины ничуть не возражали. Им нравилось, когда прочие народы восхваляли их мужество, отвагу и доблесть. Пусть даже в этих похвалах было слишком много лести, – от этого воины гордились лишь еще больше. Пусть соседи страшатся и благоговеют перед ними: только это и нужно шессинам.

У Гейла также было мало причин для беспокойства. Теперь все признавали в нем умелого воина и мало кто среди сверстников пользовался в племени большим уважением. Мало того, что он убил одного из захватчиков-асаса, но также и в походе в джунглях выказал себя отменным воином. Пожалуй, последнее, что ему оставалось, это доказать свою доблесть в кулачном бою против воина из другого племени. Подобные состязания случались нечасто, и могло пройти еще немало лет, прежде чем Гейлу удалось бы проявить свое искусство. Однако, это был необходимый этап взросления воина. Без этого он не мог считаться одним из старших и быть наставником нового поколения бойцов.

Однако на деле настроение Гейла было далеко не безоблачным. Его по-прежнему беспокоило поведение Гассема, Тот с каждым днем становился все более высокомерным и властным, постоянно выказывая честолюбие и тщеславие, упорно пытаясь присвоить себе то, что было сделано другими. Он продолжал втираться в доверие к влиятельным людям племени, а круг его сторонников постоянно ширился. Гейлу казалось, что куда бы он ни бросил взгляд, он повсюду видел черные щиты.

Воины из его общины не поддавались на уловки Гассема:

Ночные Коты прекрасно знали цену этому человеку, и их было трудно обмануть показным величием. Однако Гейл стал замечать, что его братья уже не так часто насмехаются над притязаниями Гассема – кое-кто начинал испытывать перед ним страх. Назло Гассему, напустившему на себя аскетичный вид, Гейл демонстративно нацеплял на себя все побрякушки, снятые им с убитого вождя. Не расставался он и с длинным мечом, взятым у асаса, хотя так и не научился как следует с ним обращаться.

Искусство фехтования было неведомо шессинам. Их привычным оружием были копье, короткий меч, дротик, метательная палка, иногда – топор. Длинными мечами в сражении они не пользовались.

Когда-то очень давно это оружие завезли на Острова с материка. Считалось, что обладатель длинного меча, стоившего баснословно дорого, выглядит как знатный человек, а Гейл полагал, что это оружие может быть смертоносным, если только уметь им пользоваться.

Не найдя себе достойного противника, юноша пытался тренироваться с мечом на мишенях, но так и не мог метко направить удар клинка, тогда как наконечник копья бил точно в цель, словно сам знал, где она находится. Когда он упражнялся в режущих ударах, то не мог правильно рассчитать их силу – иногда меч почти застревал в мишени, а иногда едва лишь задевал ее. Не поддающееся его воле оружие сбивало Гейла с толку, но он снова и снова до седьмого пота тренировался в нанесении ударов – кроме всего прочего, это помогало ему хотя бы на время избавиться от тревожных мыслей… и почти все они были связаны с Лериссой.

Несмотря на все уговоры Тейто Мола, он так и не смог расстаться с мечтами о ней, особенно во время долгих ночных дежурств. Конечно, они были близки в детстве, но сейчас они уже не младенцы. С тех пор как поселился в военном лагере, Гейл редко видел ее. Он подозревал, что совсем не знает ту девушку, которой стала Лерисса, а мечтает о женщине, созданной исключительно его воображением.

И если даже они сталкивались случайно, она никогда не упускала возможности перевести разговор на Гассема. Юноша не слишком хорошо разбирался в женских уловках и не мог понять, на самом ли деле она сходит с ума по Гассему или всего лишь пытается вызвать его, Гейла, ревность. Как бы то ни было, последнего она добивалась с неизменным успехом. Хуже всего то, что Гейлу не с кем было поделиться своими горестями. Братья безжалостно бы его высмеяли, а Тойто Мол уже советовал ему забыть эту женщину. Мужская гордость не позволяла Гейлу искать совета у старших женщин, хотя это было бы разумнее всего. Так что ему приходилось страдать молча и в одиночку. Гейл, разумеется, не подозревал, что мало кому из юношей удается избежать страданий, когда дело касается женщин.

Днем он был слишком занят, чтобы грустить: нужно было заботиться о каггах, совершенствовать воинское искусство… и, в конце концов, существовали еще пирушки и праздники. Несколько раз Гейл участвовал в торговых поездках. После длинного перехода у шессинов осталось больше телят, чем они рассчитывали. Этот излишек обменяли на товары или разные услуги у племен, населявших южную равнину. В двух днях пути на восток лежал порт Турва, в котором Гейл был дважды, сопровождая стадо кагг. Место это мало изменилось. Гейл справился о корабле, носившем имя «Рассекающий волны». Местные жители сказали, что судно регулярно появляется здесь во время навигации, но застать его так и не удалось. Скорее всего, «Пожиратель» зайдет в Турву в ближайшие несколько недель. Юноша не терял надежды еще раз встретиться с Молком. Ему хотелось бы еще поговорить с этим интересным человеком.

Понемногу племя обжилось на новом месте, и впереди, казалось, их ожидала мирная жизнь, как вдруг произошло совершенно невероятное событие.

Однажды вечером Гейл возвращался с дневного дежурства, оживленно болтая со своими братьями. Молодые люди уже не были такими смешливыми и беззаботными, как несколько месяцев назад. Они не только стали старше, но и гораздо серьезнее приобретя бесценный опыт сражений. Когда они проходили мимо Столба Духов, Гейл увидел стоявшую около него женщину, которая, похоже, кого-то дожидалась. Помахав рукой, она окликнула Гейла.

Смущенно извинившись, он покинул своих спутников, наслушавшись напоследок немало непристойных советов. Лерисса, а это была она, ласково улыбнулась.

– Доброго тебе вечера, Гейл! – сказала она. – Мы давно не виделись.

– Мы встречались бы куда чаще, будь на то моя воля. – Гейл недоумевал: Лерисса казалась взволнованной и какой-то не уверенной в себе, что было ей совсем не свойственно. Тщеславие юности заставило Гейла предположить, что причиной ее волнения был именно он.

– Через десять дней – Праздник Третьей Луны. Мне поручили собрать травы для церемонии. Некоторые из них растут только в низине, у болота; неплохо, если бы меня кто-нибудь туда проводил. Ты не сможешь сходить со мной завтра утром? Вы, воины, очистили эти места от асаса и разбойников, но там еще рыщут дикие звери.

– Ты хочешь, чтобы мы отправились на болота вдвоем? – озадаченно спросил Гейл. Обычно женщин туда сопровождали сразу несколько воинов.

– Я уже собрала почти все, что нужно, кроме нескольких трав на болоте. Я успею управиться за час. Впрочем, особых причин торопиться у нас не будет…

Будь Гейл чуть постарше или хоть не столь влюбленным, он попытался бы найти более разумное объяснение ее поведению.

Но сейчас он видел только одно: что Лерисса придумала предлог, чтобы побыть с ним наедине. Она хотела отправиться с ним на болота, и повода для спешки не будет…

– Да, конечно, – заплетающимся языком отозвался юноша. – Я с удовольствием провожу тебя. Данут не откажется постоять за меня дневную смену.

Разумеется, потом ему придется расплатиться за услугу, однако он готов был ко всему, лишь бы не упустить такую возможность.

Вот и славно, встретимся на рассвете. – Лерисса повернулась и пошла к деревне. Гейл был слишком смущен и взволнован, чтобы попросить ее задержаться.

Он тотчас направился к Дануту чтобы договориться с ним. Тот, конечно, принялся стенать, но это и неудивительно – Данут любил жаловаться по любому поводу. Гейл никому не сказал, куда именно он собрался, потому что сейчас ему не хотелось выслушивать все эти шуточки и намеки. Ночью юноше мешали заснуть странные видения, проснулся он с тяжелой головой, но горящий от нетерпения и готовый на любые подвиги.

Лерисса встретила Гейла у Шеста Духов. У нее на плечах красовалась накидка в красно-зеленую клетку, светлые пепельные волосы развевал утренний ветерок. В руке девушка держала плетеную корзину, где лежали мех с водой и небольшой бронзовый серп. Она улыбнулась и пожелала ему доброго утра – Гейлу показалось, что голос ее звучит немного натянуто.

Дорога вела их под уклон, мимо пастбищ и воинских лагерей. Гейл пытался дружески поболтать с Лериссой, но та казалась невеселой и отвечала короткими фразами – если отвечала вообще. Гейл недоумевал, в чем дело, поскольку уже убедил себя в том, что девушка сама отыскала возможность для свидания. Однако Лерисса, похоже, была слишком занята собственными мыслями, и он вдруг с горечью почувствовал, что ей безразлично, здесь он или нет.

Через два часа они вышли к болоту. Оно почему-то напомнило Гейлу джунгли, в которых шессины разыскивали следы дикарей, хотя растительность вокруг была низкая, а в самом болоте он не видел ничего от таинственного величия огромного леса. Когда они подошли поближе, то почувствовали вонь гниющих растений и стоячей воды. И все же болото манило какой-то странной красотой. В густой траве, сочетающей в себе множество оттенков зеленого цвета, качались огромные головки ярких цветков. Голоса здешних птиц не были мелодичными, но их яркое оперение не могло не вызвать восхищения. Над болотом стояло неумолчное гуденье и стрекот многочисленных насекомых; время от времени раздавались пронзительные крики – скорее всего, очередное незадачливое создание попадало в пасть хищному собрату.

– Нам нужно вон туда. – Лерисса указала на дерево с крупными пурпурными цветами. – У этого дерева обломана ветка, а рядом – поляна, где растет голубика.

– Ты уже была здесь раньше? – спросил Гейл.

– Нет, – откликнулась девушка, – но мне описали это место. Пойдем.

Она двинулась к поляне. Гейл проводил ее недоуменным взглядом. Утром девушка казалась мрачной и угрюмой, потом явно была чем-то смущена, а теперь по напряжению ее выпрямленной спины и быстрым коротким шагам юноша ясно видел, что она чего-то опасается. Так в чем же дело?

Когда они приблизились к дереву со сломанной веткой, Гейл заметил, что земля возле него взрыта и истоптана – как будто здесь недавно резвилось целое стадо каких-то крупных животных.

– Мне не по душе это место, Лерисса, – сказал он, покрепче сжимая в пальцах древко копья. – И мне совсем не по душе эти следы. Может, поищем другую поляну?

Лерисса затрясла головой.

– Нет, здесь то, что нам нужно. – Она медленно ступила в воду на краю болота. Оглядевшись, Гейл пришел в еще большее недоумение. Конечно, он не особо разбирался в травах, но как выглядит голубика, знал хорошо. Этой ягоды на поляне не росло.

– Лерисса, тут нет… – начал было он, но тут его заставил умолкнуть раздавшийся из-за низкого кустарника громоподобный рев. Ветки раздвинулись, в стороны полетели листья, сучья, комья земли – можно было подумать, что происходит небольшое извержение вулкана. Из-за кустов протиснулось и нависло над ними страшное чудовище, чья туша была наполовину погружена в болотную трясину. Лерисса с истошным воплем отскочила назад.

– Длинношей – закричал Гейл. Разумнее всего было бы без оглядки броситься прочь, но он метнулся вперед… чтобы встать между огромной тварью и Лериссой.

Чудище уперло в твердую почву огромную переднюю лапу, затем заскребло задними, силясь выбраться из трясины. Отчаянно визжа, Лерисса метнулась в сторону, но это не привлекло внимания длинношея. Он даже не смотрел в ее сторону – взгляд его маленьких глазок был прикован к Гейлу. Юноша знал, что животные не могут испытывать человеческих чувств, но мог бы поклясться, что глаза этого создания горят дикой ненавистью.

Почти не моргая, Гейл смотрел, как вздымается над водой огромная туша, с которой потоки грязной воды. Он видел кожу с глубокими морщинами, отмеченную множеством шрамов, гноящихся болячек и язв. У него не возникало сомнений, откуда взялись эти отметины – он сам нанес их несколько месяцев назад. Это была та самая тварь, с которой они сражались в День Телят.

Длинношей надвинулся на Гейла. Тот смог уклониться от удара лишь благодаря тому, что одна из передних лап монстра была повреждена. Молодой воин и громадное чудовище будто раскачивались в ритме медленного танца. Гейл метнул копье в шею животного, но оно не смогло пробить броню чудовищных мускулов. Резкое движение головы чудища отшвырнуло юношу назад, и он оступился, едва не выронив копье.

Даже напрягая все силы ради спасения их с Лериссой жизней, Гейл не мог не поразиться жуткому величию этого создания. Длинношей несомненно, обладал памятью и, кроме того, казалось, что с этой тварью связано что-то непонятное, может быть сверхъестественное. Чудовище таилось в болоте у деревни, пока заживали полученные в схватке раны. Когда же шессины двинулись на юг, длинношей, скрываясь среди болот, последовал за ними, ведомый злобной местью.

И вдруг Гейл понял…

Он понял, зачем Гассем пропадал в те дни на болотах, якобы общаясь с неким духом. На самом деле, он искал следы длинношея, проверяя, идет ли животное за ними. Гассем хотел знать, где оно устроит свое логово, чтобы отомстить. Отомстить ему, Гейлу, за Лериссу. А девушка предала его… ради Гассема.

Однако время на раздумья истекло. Зверь подобрался ближе, и Гейл выждал удобный момент для удара копьем. Длинношей был куда менее проворен, чем в их первую встречу, – видимо, он все же не успел полностью оправиться от полученных ран. К несчастью, юноша тоже не мог сражаться в полную силу – его сковывало ужасающее напряжение, какого он не испытывал еще никогда в жизни. Гейл знал, что исход этой схватки может решить одно мгновение. Он отскочил и отвел назад копье.

Длинношей помедлил словно в нерешительности, ожидая какого-то подвоха и пытаясь предугадать дальнейшие действия человека. Поскольку Гейл не шелохнулся зверь изогнул шею, чтобы нанести последний смертельный удар. Его пасть широко раскрылась, и в этот момент Гейл метнул копье. Древко оружия мелькнуло между рядами острых зубов, и острие, пронзив небо, угодило точно в мозг животного.

Длинношей пару мгновений еще стоял неподвижно, сотрясаемый крупной дрожью. Затем глаза его закрылись, ноги подогнулись, и он рухнул наземь. Громадная туша перекатилась набок, голова ударилась о землю, переломив древко копья. Бока чудовища тяжко вздымались, кости судорожно скребли по земле, словно монстр не желал расставаться с жизнью…

Через некоторое время все стихло.

Гейл был не в силах шевельнуться. Ему почему-то казалось, что жуткий гигант сейчас поднимется и продолжит борьбу. С удивлением он обнаружил, что непроизвольно обнажил свой длинный меч, как будто это оружие могло принести какую-то пользу в схватке с громадным чудовищем. Но ведь он убил его… Юноше понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Он огляделся вокруг, ища глазами Лериссу. Но ее нигде не было – несомненно, она решил что их с Гассемом план удался, и Гейл погиб.

Эта ужасная мысль напомнила Гейлу о главном: что бы ни случилось, шессинский воин в первую очередь должен позаботиться о своем копье. Вытащить его из пасти длинношея оказалось нелегкой задачей, поскольку оружие застряло под неудобным углом. Пока Гейл, помогая себе мечом, справился с этим делом, он взмок от пота. Потом он вытер клинок о сухую траву, надел на копье узкий чехол и перебросил его за спину. Юноша постоял еще немного, глядя на поверженное чудовище; он до сих пор не мог поверить, что бой окончен, а он – жив.

– Что здесь стряслось? – внезапно послышался за спиной мрачный голос. Гейл медленно обернулся. Перед ним стоял Гассем в сопровождении десятка своих приспешников с черными щитами. С ними также было около полутора десятка женщин, пришедших на болото собирать травы для обрядов Праздника Третьей Луны.

– Где Лерисса? – воскликнул Гейл.

– Лерисса? Зачем ей быть здесь?

– И правда, зачем? Она исполнила то, что хотела…

– Ты болтаешь чепуху, – заявил Гассем. – И ты убил длинношея – священное животное, на котором лежит табу! Тебе придется заплатить за это, Гейл, иначе весь наш народ подвергнется проклятию злых духов.

Гейл выхватил из ножен клинок.

– Но сперва я убью тебя, Гассем – и духи возблагодарят меня за это! Так что все придет в равновесие.

Юноша бросился вверх по склону, однако смертельная усталость дала о себе знать: щитом противник отразил его удар, а затем мускулистые руки Гассема клещами сжали его плечи. Для борьбы с ним у Гейла уже не оставалось сил.

– Что вы смотрите? Убейте отступника! – закричал Гассем.

– Это не твое право, – возразила одна из женщин – Бадира, старшая жена Минды. – Пусть решают духи.

– Верно, – подтвердил кто-то из воинов, – мы задержим мальчишку, но никто не должен причинить ему вред.

Гейл огляделся по сторонам. Все воины были не из его общины, но взирали на него с благоговейным трепетом. «Еще бы, – подумал юноша, – ведь я убил длинношея – один, без чужой помощи. Такого шессины еще не видели! Только герои из древних легенд, обладающие волшебным оружием, были способны на такой подвиг…»

У Гейла отобрали клинок и копье и под конвоем отправили обратно в деревню. План Гассема удался блестяще. Конечно, тот уповал, что длинношей прикончит соперника, но он ничего не терял и в противном случае. Гейлу пришлось нарушить серьезное табу. Даже если бы он просто ранил животное и сумел уйти живым, все равно это было бы тяжелым проступком. Но убийство…

По дороге в деревню ему не давали сказать ни слова – едва Гейл открыл рот, как Гассем ударил его по лицу тупым концом копья, едва не выбив зубы. Женщины сердито закричали на Гассема, но тот лишь надменно фыркнул в ответ. После этого Гейл больше не пытался заговорить.

Вперед выслали быстроногого гонца, и когда они добрались до деревни, там уже собралось немало людей. Гейл увидел мрачные лица своих собратьев по общине и Тейто Мола, выглядевшего потрясенным и озабоченным. Лериссы нигде не было заметно. Единственным, кто радовался, был Гассем, который даже не мог сохранить обычную бесстрастность.

Судьбу Гейла обсуждали недолго – дело было совершенно ясное. Минда громко спросил:

– Гейл, младший воин из общины Ночного Кота, правда ли, что ты убил животное, находящееся под защитой табу?

И Гейл ответил:

– Да, я убил длинношея.

Отпираться и что-то объяснять не было смысла; не стал он упоминать и о коварном замысле Гассема. При нарушении столь серьезного табу смягчающих обстоятельств быть не могло. Проступок считался слишком тяжелым, и духов не могли интересовать мотивы нарушившего табу человека.

– Это серьезный проступок, – заявил Минда. – Говорящий с Духами, что сказано по этому поводу в законе?

Тейто Мол выступил вперед. Горе и тревога прибавили ему десятка два лет, и сейчас он казался совсем стариком.

– Я ни слова не скажу о людской злобе, что привела Гейла к этому проступку, – начал он, бросив гневный взгляд на Гассема, – но нарушение табу не вызывает сомнений. Гейл убил длинношея, а делать этого было нельзя ни при каких обстоятельствах. – Старик глубоко вздохнул. – Он должен понести наказание. Гейл будет изгнан из нашего племени, и никогда больше не сможет жить среди шессинов.

– Ну, нет! – выкрикнул Гассем срывающимся голосом. – Гейл заслужил смерть! Он специально выследил длинношея в его логове, чтобы уничтожить священное животное!

Тейто Мол обернулся к нему.

– С каких это пор младшие воины получили право толковать законы шессинов? – спросил он с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.