Текст книги "Ночной убийца"

– А вы его знаете?

– Нет, не знаю, мистер Полиция, – Она держалась вежливо, – Мы переехали четыре месяца назад, но ничего не слышали о нем.

Лукас кивнул. Он ей поверил.

– Хорошо.

Лукас начал объезжать бары, где разговаривал с хозяевами и посетителями, но он некоторое время не работал на улицах, и игроки поменялись. Время от времени кто-то узнавал его, называл по имени, махал рукой. В памяти всплывали имена и лица, но никакой полезной информации получить не удалось.

Он собрался домой, когда увидел на боковой улице бар «Голубой бык» и решил сделать последнюю остановку. Несколько машин стояли на крошечной парковке под необычными углами, словно владельцы побросали их, спасаясь от бомбежки. Сквозь тонированные стекла в окнах посетители видели, кто входит в бар, но самих их разглядеть было невозможно. Лукас оставил свой «порше» около пожарного гидранта, вдохнул ночной воздух, пропитанный креозотом и смолой, и вошел внутрь.

Владелец бара постоянно повторял, что в «Голубом быке» подают только дешевые напитки, поскольку следует избегать лишних затрат. Хозяин добился этого благодаря тому, что никогда ничего не чинил. На столе для пула образовались такие глубокие борозды, что шар мог прокатиться под углом в тридцать градусов, а потом свалиться в лузу. Вентиляторы на потолке перестали работать еще в шестидесятых. Музыкальный автомат сломался на середине песни Гая Ломбардо[9]9
  Ломбардо Гай (1902–1977) – американский музыкант британского происхождения.


[Закрыть] и с тех пор не сдвинулся ни на миллиметр.

Внутри тоже ничего не изменилось: стены «украшали» все те же обои из красного флока, совсем как в борделе, с патиной от пива и табачного дыма. А вот толстого бармена Лукас не знал. Он уселся на табурет, и бармен вытер перед ним стойку.

– Слушаю?

– Карл Стапелла еще работает? – спросил Лукас.

Бармен закашлялся, прежде чем ответить. Он отвернулся, но рот прикрывать не стал, и слюна забрызгала стойку.

– Карл умер, – сказал он, когда перестал кашлять.

– Умер?

– Точно. Подавился сосисками на игре «Твинс».

– Ты что, издеваешься?

Толстяк пожал плечами, хотел было улыбнуться, но передумал и снова пожал плечами. Опять закашлялся.

– Его время пришло, – набожным голосом проговорил он и принялся водить тряпкой по кругу, – А вы его друг?

– Боже праведный, нет, конечно. Я ищу другого человека. Карл его знал.

– Карл был настоящей задницей, – философски изрек бармен и поставил на стойку один локоть, – Вы коп?

– Да.

Толстяк огляделся по сторонам. В баре находилось семеро посетителей. Пять из них сидели поодиночке, двое других, придвинув головы, шептались о чем-то.

– Кого вы ищете?

– Рэндольфа Лески. Он бывал здесь.

Бармен бросил мимолетный взгляд на конец стойки и обернулся к Лукасу. Наклонившись вперед, он заговорил очень тихо:

– А это дело приносит деньги?

– Иногда. Если попадешь в список…

– Рэнди сидит примерно в восьми табуретах отсюда, – прошептал он, – За теми двумя парнями.

Лукас кивнул, отклонился на несколько дюймов назад, посмотрел направо, снова взглянул на бармена.

– Тот, кого я ищу, такой же крупный, как ты.

– Хотите сказать, толстый, – поправил его бармен.

– Мощный.

Мужчина склонил голову набок.

– У Рэнди опухоль. Она сожрала большую часть его желудка. Он больше не может поддерживать прежний вес. Говорят, он съедает свиную отбивную и из него выходят сосиски. Ничего не переваривается.

Лукас снова посмотрел вдоль стойки бара и сказал:

– Дай мне что-нибудь, все равно что.

Бармен кивнул и сделал шаг назад. Лукас достал из кармана визитку, вытащил двадцатку и протянул бармену.

– Спасибо. Тебя как звать?

– Эрл. Стапелла.

– Ты…

– Брат Карла.

– Вдруг услышишь что-нибудь интересное – позвони мне, – сказал Лукас, – Сдачу оставь себе.

Он взял кружку с пивом и медленно пошел вдоль стойки. Когда он остановился и сделал большой глоток, сидящий на табурете тощий мужчина повернул голову. Складки кожи висели на его лице и шее совсем как у бассета. Из них выглядывали злобные свиные глазки Рэнди Лески.

– Рэнди, неужели это ты? – воскликнул Лукас.

Лески тряхнул головой, словно прогоняя надоедливую муху, залетевшую на кухню. Он проворачивал аферы с ремонтом и специализировался на пожилых людях. Лукас сделал его своим осведомителем.

– Уходи. Пожалуйста.

– Слушай, мы же с тобой старые друзья, – сказал Лукас и широко развел руки в стороны. Все разговоры в баре смолкли, – Ты отлично выглядишь. Сидел на диете?

– Отвали, Дэвенпорт. У меня нет того, что тебе нужно, что бы это ни было.

– Я ищу Мусорщика Дуга.

Лески сел немного прямее.

– Мусорщика? Он кого-то порезал?

– Мне нужно поговорить с ним.

Неожиданно Лески захихикал.

– Боже мой, старина Мусорщик, – Он сделал вид, будто вытирает слезу, – Вот что я тебе скажу: когда я слышал о нем в последний раз, он работал на свалке в Дакоте.

– На свалке?

– Вот именно. Не знаю на какой, просто слышал от парней. Подумать только, он родился на помойке, потом его отправили в дурку. А когда вышвырнули оттуда, он снова вернулся назад. Некоторым людям исключительно везет в жизни.

Рэнди засмеялся, издавая свистящие звуки.

Лукас какое-то время смотрел на него, дожидаясь, когда он успокоится, затем кивнул.

– Я слышал, ты вернулся, – сказал Лески.

– Да.

Рэнди сделал глоток пива, поморщился, посмотрел в кружку и продолжил:

– Прошлой зимой, когда тебя подстрелили, я впервые с тех пор, как был ребенком, отправился в католическую церковь.

– В церковь?

– Я молил всех святых, чтобы ты сдох, но сначала хорошенько помучился.

– Спасибо, что думал обо мне, – сказал Лукас, – Продолжаешь обманывать стариков?

– Иди в задницу.

– Разговор с тобой, Рэнди, как глоток свежего воздуха. Слушай… – В старой спортивной куртке Лески Лукас заметил необычную выпуклость и прикоснулся к его боку, – Пистолет?

– Ты оставишь меня в покое, Дэвенпорт?

Рэнди Лески никогда не носил с собой оружия. Это было чем-то вроде постулата его религии.

– Что, черт подери, происходит?

Лески был преступником. Наличие пистолета могло стать причиной ареста. Он посмотрел на свое пиво.

– Ты видел мой район?

– В последнее время нет.

– Плохие новости, очень плохие, Дэвенпорт. Я рад, что моя мамаша не дожила до этого. Какой-нибудь малолетний придурок может пристрелить тебя только за то, что ты нечаянно толкнул его, – Рэнди посмотрел на Лукаса своими водянистыми глазами, – Клянусь богом, вчера вечером я зашел в «Пэнси», так там какой-то молокосос начал вязаться к одной девчонке. Ее парень – сын Билла Макгуэйна – встал и говорит: «Идем отсюда». И они ушли. Когда я встретил Билла и рассказал ему эту историю, он ответил: «Я велел моему парнишке не ввязываться в драки. Он совсем не трус, но никакая драка не стоит того, чтобы рисковать жизнью». И он совершенно прав, Дэвенпорт. Сейчас нельзя пройти по улице, не опасаясь, что тебе проломят голову. Просто так. Без всякого повода. Раньше, если кто-то искал тебя, всегда имелась причина, и это было понятно. Теперь же тебя могут прикончить на ровном месте, ни за что.

– Ладно, успокойся.

– Ага.

Лески снова повернулся к стойке, и Лукас сделал шаг назад, собираясь уйти. Но Лески неожиданно захихикал, и складки кожи у него на лице заколыхались.

– Мусорщик Дуг, – фыркнул он и снова засмеялся.

Выйдя на улицу, Лукас огляделся по сторонам, раздумывая, что делать дальше. Где-то вдалеке завыли сирены, но он не смог определить где. Лукас хотел было позвонить и выяснить, что случилось, но сирен было так много, что, скорее всего, где-то начался пожар или произошла автомобильная авария. Он почувствовал, как он устал, и, вздохнув, направился к своей машине.

Уэзер спала. Она поднимется в шесть и будет ходить очень тихо, стараясь не разбудить его, а в семь войдет в операционную. После ее ухода Лукас проспит еще три часа. Он разделся в большой ванной комнате, расположенной в конце коридора, рядом со спальней, быстро принял душ, чтобы смыть дым, которым пропах в барах, и скользнул в постель. Он подкатился к Уэзер под бок и почувствовал гладкую кожу ее ноги. Она спала в старомодной мужской футболке и трусиках бикини, оставляющих кое-что – но не слишком много – воображению.

Лукас лежал на спине и представлял, как она двигается по спальне в футболке и трусиках. Иногда, если она не оперировала утром, перед глазами у него возникал тот же образ, который Лукас никак не мог прогнать, и тогда он осторожно забирался рукой под футболку.

Но только не сегодня. Слишком поздно. Лукас повернул голову, поцеловал Уэзер и мысленно пожелал спокойной ночи. Уэзер сказала ему, что он должен всегда так делать, а подсознание ей сообщит об этом.

Лукасу показалось, что прошло довольно много времени, когда он проснулся, почувствовав, что она коснулась его. В комнате царил полумрак, дневной свет вливался внутрь сквозь занавески. Уэзер сидела на кровати полностью одетая. Она еще раз сжала пальцы.

– Хорошо, что у мужчин есть штучки, за которые можно ухватиться, – сказала она, – Они помогают разбудить их.

– Что? – Лукас плохо понимал, что происходит.

– Встань и включи телевизор, – сказала она, убирая руку, – В программе «Утро» говорят про тебя.

– Про меня?

Он с трудом сел.

– Как звучит эта странная фраза, которую употребляете вы, полицейские? «Дерьмо попало в вентилятор»? Похоже, это тот самый случай.

Глава 07

Андерсон стоял в коридоре перед кабинетом Лукаса и читал компьютерные распечатки. Увидев его, он отлепился от стены.

– Шеф хочет видеть нас немедленно.

– Знаю, мне позвонили. Я видел передачу по «ТВ-3», – ответил Лукас.

– Это для тебя, – сказал Андерсон и протянул ему папку из плотной бумаги, – Вчерашние данные по убийству Уонамейкер. В галереях ничего. Эксперты подтвердили, что сигарета – это «Кэмел», табак на теле такой же. На запястьях следы, но узлов не видно; щиколотки были связаны желтой полипропиленовой веревкой, старой, частично развалившейся оттого, что она находилась на солнце. Так что, если мы сумеем найти ее фрагменты, они, скорее всего, окажутся идентичными.

– Что-то еще? Частички кожи, семенная жидкость, что-нибудь?

– Пока нет… А вот данные по Бей.

– Господи.

Лукас взял папку и раскрыл ее. Почти все бумаги внутри оказались ксерокопиями отчета Коннел, с несколькими мелкими деталями, которых он раньше не видел. Мерседес Бей, тридцать семь лет, убита в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, дело так и не закрыто. Первая в списке Коннел и главная тема репортажа на «ТВ-3».

– Ты слышал, что случилось на озерах? – спросил Андерсон, понизив голос, словно собирался рассказать особенно неприличный анекдот.

– А что? – Лукас поднял голову от папки с бумагами по делу Бей.

– Около дома у озер произошел настоящий кошмар. Но о нем стало известно слишком поздно, и в утренние новости сообщение не попало. Пострадали парень и его подруга, точнее, возможно подруга. Парень в коме и, скорее всего, до конца дней останется парализованным. Женщина умерла. Ей пробили голову куском трубы или стальным прутом. Может быть, прикладом винтовки или пистолетом с длинным стволом. Похоже на «редхок». По всему, мелкое ограбление. Но выглядит жутко. По-настоящему.

– В убойном переполох?

– Народ в невменяемом состоянии, – ответил Андерсон, – На место преступления ездили все. Шеф только что вернулась. А тут еще репортаж «ТВ-3»… Она в ярости. Ты даже представить не можешь в какой.

Рукс рвала и метала. Она наставила на Лукаса сигарету.

– Скажи мне, что ты не имеешь к этому никакого отношения.

Лукас пожал плечами, оглядел остальных и сел.

– Я не имею к этому никакого отношения.

Рукс кивнула и сильно затянулась сигаретой; в ее кабинете пахло как в боулинге во время вечеринки какого-нибудь общества. Лестер с несчастным видом сидел в углу, положив ногу на ногу. Андерсон устроился на краешке стула и глуповато уставился на Рукс сквозь толстые линзы очков.

– Я ничего такого и не подумала, мы все знаем, кто это сделал, – сказала Рукс.

– Мм, – Лукасу совсем не хотелось называть имя вслух.

– Не желаешь говорить? – возмутилась она, – Тогда скажу я: вонючка Коннел.

– Двенадцать минут, – сказал Андерсон, – Длиннее сюжета «ТВ-3» никогда не показывал. Там наверняка заполучили то, что удалось нарыть Коннел. Все имена и даты. И выкопали видеопленку с места убийства Мерседес Бей. Использован материал, который ни за что не пустили бы в то время, когда он был снят. А теперь Уонамейкер. Боже праведный, телевизионщикам удалось запечатлеть, как тело достают из мусорного бака. Никакого мешка или чего-то подобного – только труп с вываливающимися внутренностями и болтающейся головой.

– Они снимали с моста, – объяснил Лукас, – Мы видели их. Я не знал, что у них такие мощные объективы.

– Дело Бей, разумеется, все еще открыто, – сказал Лестер, поменяв положение ног, – Закона о сроке давности убийства не существует.

– Вчера нужно было думать, – бросила начальник полиции.

Она вскочила и начала расхаживать по ковру, с каждым новым шагом посыпая его искрами от сигареты. Ее прическа, никогда не отличавшаяся особой аккуратностью, растрепалась, и местами волосы торчали в разные стороны, напоминая маленькие рожки.

– Показали мать Бей. Такая старенькая, еле живая, в халате, какие выдают в домах престарелых, с лицом, похожим на кусок пергамента. Она сказала, что мы бросили ее дочь на милость убийцы. Выглядела она ужасно, как будто вот-вот умрет. Судя по всему, телевизионщики вытащили ее из постели в три часа ночи, чтобы записать интервью на пленку.

– Видео Коннел какое-то странное, если это она передала им информацию, – сказал Андерсон.

– Они его фальсифицировали, – ответила Рукс, отмахнувшись от него рукой с сигаретой, – Я поступила так же, когда выбивала деньги в Комитете по ассигнованиям. Тебя начинают снимать на улице, потом ты входишь в какое-нибудь здание, так что это выглядит как запись, сделанная во время слежки, или материал из дела. Все так и было, можете мне поверить, – Рукс посмотрела на Лукаса, – У меня через десять минут встреча с журналистами.

– Удачи, – Он улыбнулся, но улыбка получилась фальшивой.

– Тебя ведь не отстранял и от дела? – Шеф пошевелила левой бровью.

– Разумеется, нет, – ответил Лукас, – Их источник получил неверную информацию. Я весь вечер занимался этим делом и даже сумел получить зацепку по одному подозреваемому.

– Это правда? – Бровь снова поползла вверх.

– Более или менее, – сказал Лукас, – Предположительно, Мусорщик Дуг работает на свалке в Дакоте.

– Хм. Мы сделали большой шаг вперед, – с некоторой долей удовлетворения заметила Рукс, – Если ты сможешь сегодня доставить его сюда, я лично сообщу об этом непосредственно в «Стар трибьюн». А также все, что тебе удастся узнать. И пошел к чертям «ТВ-3».

– Если Меган является их информатором, они узнают, что ты солгала, когда заявила, что не отдавала приказа о передаче дела в Сент-Пол, – сказал Лестер.

– Вот как? И что? – спросила Рукс, – Что они сделают – возмутятся? Или откроют нам имя своего информатора? Да пошли они!

– Коннел по-прежнему работает со мной? – спросил Лукас.

– У нас нет выбора, – рявкнула шеф, – Если мы не отзывали расследование, тогда она должна участвовать в нем. Я разберусь с ней позже.

– У нее нет «позже», – напомнил Лукас.

– Господи, – сказала Рукс и застыла на месте, – Мог бы и промолчать.

Сюжет «ТВ-3» представлял собой подборку видеоматериалов с комментариями ослепительной блондинки, выглядевшей очень сексуально. Журналистка, одетая в дорогое пальто, выдавала длинные, напористые обвинения, основанные на сведениях, собранных Коннел; у нее за спиной, освещенное в лучших традициях фильма ужасов, высилось здание из красного кирпича, стоящее в квартале трущоб, где было обнаружено тело Мерседес Бей. Журналистка подробно рассказала о гибели Бей и последующих жертвах, зачитав данные из отчетов, сделанных после вскрытия. Затем она продолжила: «Из-за того, что начальник полиции Рукс приняла весьма сомнительное решение о приостановке расследования…», и «Учитывая то, что полиция Миннеаполиса отказалась заниматься этими убийствами по политическим мотивам…», и «Неужели вопли Мерседес Бей, умоляющей о справедливости, будут растоптаны департаментом полиции Миннеаполиса ради победы на выборах? Неужели в нашем округе падут от руки жестокого убийцы другие невинные женщины? Время покажет…»

– Никто не смеет так подставлять меня! – заорала Рукс на своего помощника по связям с общественностью, когда Лукас и Андерсон вышли из ее кабинета, – Никто не смеет…

Андерсон ухмыльнулся, взглянув на Лукаса, и сказал:

– Очевидно, Коннел посмела.

В коридоре Лукаса остановил Грив. Он был в свободном костюме лавандового цвета с голубым шелковым галстуком.

– Я прочитал дело, но только зря потратил время. Я вполне мог узнать все подробности сегодня утром по телевизору.

– Ну да, – буркнул Лукас.

Он открыл дверь своего кабинета, и Грив вошел вслед за ним. Лукас проверил, нет ли голосовой почты, обнаружил сообщение и нажал на кнопку воспроизведения. Зазвучал смущенный голос Меган:

– Сегодня утром я видела сюжет по телевизору. Это что-нибудь меняет?

Лукас фыркнул от такой наглости и записал номер, который она оставила.

– Что будем делать? – спросил Грив.

– Попытаемся отыскать одного парня в Дакоте. Психопат, помешался на сексуальной почве. К тому же он любил пускать в дело нож.

Лукас говорил и одновременно набирал номер Коннел. Она взяла трубку после первого гудка.

– Это Дэвенпорт.

– Господи, – сказала Меган, – Я смотрела телевизор…

– Да-да. Во всем городе только человека три не знают, кто поделился с ними информацией, и Рукс не входит в их число. Тебе сегодня лучше не высовываться. Она в ярости. А мы вернулись к расследованию.

– Вернулись, – сказала она с утвердительной интонацией, и Лукас услышал в ее голосе намек на удовлетворение. При этом она не стала ничего отрицать, – Есть что-нибудь новенькое?

Он сообщил ей то, что Андерсон узнал в криминалистической лаборатории Висконсина.

– Следы от веревки? Если он связал свою жертву, значит, наверняка отвез ее к себе домой. Он живет здесь. Других он не связывал, выходит, не мог забрать их… Слушай, если ты почитаешь дело Мерседес Бей, то увидишь, что ее нашли далеко не сразу.

– Возможно, это важно, – не стал спорить Лукас, – Мы с Гривом поищем Мусорщика Дуга. У меня есть наводка.

– Я тоже хочу поехать с вами.

– Нет. Сегодня ты не должна здесь появляться. Поверь мне, так будет лучше.

– Можно, я попробую позвонить в пару мест? – спросила она.

– Куда?

– Людям из списка, который мы получили в книжном магазине.

– Этим займутся ребята из Сент-Пола, – ответил Лукас.

– Но они ничего не делают. А я могу приступить прямо сейчас.

– Сначала поговори с Лестером, – сказал Лукас, – Пусть он свяжется с Сент-Полом. В конце концов, это их расследование.

– Ты послушаешь мою историю? – спросил Грив, когда они шли к «порше».

– Твою историю?

– Если не хочешь, чтобы я ныл и стонал в течение пары часов.

– Давай, – согласился Лукас.

Грив рассказал, что школьную учительницу по имени Шармань Картер нашли мертвой в ее собственной постели. Квартира была заперта изнутри. В ней стояла система безопасности, в которой использовались датчики движения и инфракрасное излучение. Тревожный сигнал поступал напрямую в охранную компанию.

– Квартира была закрыта надежно?

– Абсолютно.

– А с чего ты взял, что ее убили?

– Ее смерть была выгодна очень плохим людям.

– Имена?

– Братья Джойс, Джон и Джордж, – ответил Грив, – Знаешь их?

– Отлично знаю, – улыбнувшись, сказал Лукас.

– Что такое?

– В детстве я играл с ними в хоккей, – пояснил он, – Они уже тогда были настоящими негодяями, и с тех пор ничего не изменилось.

Джойсы чуть не стали очень богатыми. Они начали с того, что брали внаем дома в трущобах у их владельцев – создавалось впечатление, что по большей части это были адвокаты, – и сдавали квартиры. Накопив достаточно средств, братья купили пару ночлежек. Когда обеспечивать бездомных жильем стало модно, Джойсы довели состояние приютов до минимальных стандартов, а потом продали благотворительному фонду.

– Директор фонда приехал на огромном «БМВ», – продолжал Грив.

– Наверное, экономил на завтраках, – предположил Лукас.

– Вне всякого сомнения, – подтвердил Грив, – Итак, Джойсы получили деньги и начали спекулировать квартирами. Мне рассказали, что в какой-то момент они контролировали около пяти или шести миллионов долларов. А потом случился экономический кризис. И недвижимость особенно упала в цене.

– Ой-ой.

– Так вот, братья спасли, что смогли, и вложили все до единого цента в старый дом на Саут-Ист-Сайд. Сорок квартир. Широкие коридоры.

– Широкие коридоры?

– Точно, широкие. Идея Джойсов состояла в том, чтобы с помощью сухой штукатурки, шпатлевки и краски отремонтировать дом, убрать шкафы, поставить новые невысокие плиты и холодильники, а потом продать дом городу в качестве государственного жилья для инвалидов. Они кого-то там подмазали, и городской совет горел желанием провернуть эту сделку. Братья собирались получить полтора миллиона. Но на их пути возникло препятствие.

До того как дом купили Джойсы, учительница Шармань Картер и дюжина других жильцов подписали долгосрочные договора на аренду с предыдущим управляющим. Он, видимо, знал, что лишится работы после сделки и, думаю, заключил эти соглашения, чтобы отомстить новым хозяевам. Город не желал покупать дом, в котором живут люди, имеющие на руках такие договоры. Часть из них Джойсы перекупили, а на тех, кто отказался, подали в районный суд, но он поддержал квартиросъемщиков.

– По условиям аренды в течение пятнадцати лет они должны платить пятьсот долларов в месяц плюс два процента увеличения арендной платы в год. И все. Это очень дешево за такие квартиры, к тому же повышение не идет ни в какое сравнение с инфляцией, – сказал Грив, – Вот почему они не хотели уезжать оттуда. Но возможно, им все равно пришлось бы, потому что Джойсы терроризировали их. Впрочем, им не удалось запугать старую учительницу, и она объединила вокруг себя остальных жильцов. А потом ее нашли мертвой.

– Понятно.

– На прошлой неделе она не пришла в школу, – продолжал Грив, – Ей позвонил директор, но она не взяла трубку. Тогда туда отправили копа, чтобы посмотреть, что случилось, но он не смог открыть дверь, поскольку оказалось, что та заперта изнутри, а на телефонные звонки никто не отвечает. Наконец они взломали замок, тут же сработала сигнализация. Картер нашли мертвой в собственной постели. Джордж Джойс умывается слезами, но вид у него как у кота, который сожрал канарейку. Мы думаем, это он убил ее.

– Вскрытие сделали?

– Да. На теле никаких следов. В отчетах токсикологов сказано, что они обнаружили в крови снотворное, по количеству равное двум таблеткам, на которые нашелся рецепт. На прикроватном столике стояла бутылка пива и стакан, но, видимо, алкоголь метаболизировался, потому что в крови его не обнаружили. Дочь учительницы сообщила, что ее мать много лет страдала от бессонницы. Она запивала пару таблеток пивом, читала, пока не чувствовала, что начинает засыпать, шла в туалет и укладывалась в постель. Все выглядит именно так. Патологоанатомы говорят, что у нее остановилось сердце. Все, точка.

– Так бывает, – пожав плечами, сказал Лукас.

– В ее семье никто не страдал от сердечно-сосудистых заболеваний. В феврале она проходила медосмотр, никаких проблем, кроме бессонницы. Кроме того, она слишком худая. У людей с недостаточным весом не бывает проблем с сердцем.

– И тем не менее такое случается, – возразил Лукас, – Человек падает замертво.

Грив покачал головой.

– Когда Джойсы управляли ночлежками, на них работал тип, который следил там за порядком. Потом они поручили ему заниматься квартирами. Твой старый дружок – ты засаживал его три или четыре раза, судя по тому, что говорится в Национальном центре информации о преступности. Помнишь Рэя Черри?

– Черри? Господи, он настоящий подонок. В молодости участвовал в матчах «Золотых перчаток»[10]10
  «Золотая перчатка» – ежегодные боксерские поединки любителей, которые проводятся в Соединенных Штатах.


[Закрыть].– Лукас задумчиво почесал подбородок, – Да уж, мерзкая компания собралась.

– И что мне делать? У меня ничего нет.

– Тебе нужен паяльник и темный подвал. В конце концов Черри заговорит.

Лукас оскалился в ухмылке, и Грив чуть заметно отшатнулся от него.

– Ты ведь не серьезно.

– Ну… нет, наверно, – ответил Лукас и, просветлев, добавил: – Может быть, ее закололи сосулькой.

– Что?

– Дай подумать, – сказал он.

В округе Дакота имелось две свалки. В соответствии с законом Мерфи[11]11
  Закон Мерфи формулируется следующим образом: «Если какая-нибудь неприятность может случиться, она случается».


[Закрыть] они сначала выбрали не ту, затем по заасфальтированным боковым дорогам добрались до нужной. Последние полмили они ехали между двумя огромными мусоровозами, чье содержимое перезрело на солнышке раннего лета.

– Офис, – сказал Грив, показывая налево.

Он промокал платком лацканы своего лавандового костюма, как будто пытался таким способом избавиться от запаха гнилых фруктов.

Администрация свалки расположилась в крошечном кирпичном здании с большим зеркальным окном, выходящим на весы для грузовиков и длинный строй самосвалов с мусором, которые с грохотом катили в сторону участка грязно-желтой земли. Лукас свернул к парковке и остановил свой «порше» в углу.

Они вошли внутрь и увидели, что переднюю часть офиса от задней отделяет стойка с поверхностью из жаростойкого пластика. За ней стоял металлический стол, за которым сидел толстый мужчина в зеленой футболке и держал во рту незажженную сигару. Он на что-то жаловался в телефонную трубку и одновременно сковыривал с локтей кусочки омертвевшей кожи – последствия псориаза. Дверь за спиной толстяка вела в комнатенку размером с телефонную будку, где были унитаз и раковина. Из открытой двери доносилось какое-то бульканье. Наполовину израсходованный рулон туалетной бумаги пристроился на бачке, другой валялся на полу и пропитался ржавой водой.

– Так он говорит, чтобы приехать сюда и посмотреть, ему придется выложить целую сотню, – сказал толстяк в телефонную трубку, глядя в сторону туалета, – Слушай, я сгоняю во «Флит-фарм»[12]12
  «Флит-фарм» – сеть розничной торговли в Миннесоте, Айове, Висконсине и Северной Дакоте. Торгует охотничьим и рыболовным снаряжением, хозяйственными товарами, электроприборами и инструментом.


[Закрыть] и куплю там детали… Я знаю, Эл, но это меня просто бесит.

Мужчина прикрыл трубку рукой, сказал:

– Подождите минутку, – и снова обратился к своему собеседнику: – Эл, мне нужно заканчивать, тут ко мне пришла парочка ребят в костюмах. Угу, – Он посмотрел на Лукаса и спросил: – Вы из Агентства по защите окружающей среды?

– Нет.

– Нет, – сказал в трубку толстяк, послушал и снова поднял голову, – Управление по технике безопасности и гигиене труда?

– Нет, полиция Миннеаполиса.

– Полиция Миннеаполиса, – сообщил мужчина своему собеседнику, послушал минуту и опять посмотрел на Лукаса, – Он отправил чек.

– Что?

– Он отправил чек своей старушке. Сегодня утром по почте, и все такое.

– Замечательно, – сказал Лукас, – Я очень надеюсь, что он говорит правду, иначе мы арестуем его за то, что он ввел в заблуждение офицера во время исполнения служебных обязанностей, а это преступление третьей категории.

Грив отвернулся, чтобы скрыть улыбку, а толстяк повторил слова Лукаса в трубку и после паузы добавил:

– Коп так говорит, – Затем он повесил трубку, – Эл уверяет, что действительно отправил чек.

– Хорошо, – сказал Лукас, – Кроме того, мы разыскиваем парня, который предположительно тут обитает. Мусорщик Дуг…

Мужчина отвел глаза.

– Значит, он здесь? – спросил Лукас.

– Мусорщик… ну, он вроде как… – Толстяк постучал себя пальцем по лбу.

– Я знаю. Имел с ним дело пару раз.

– А в последнее время?

– После того как он вышел из «Сент-Питера», я не видел его.

– Мне кажется, у него болезнь Альцгеймера, – сказал толстяк, – В какие-то дни он как будто не в себе. Забывает поесть, делает свои дела в штаны.

– Где он? – спросил Лукас.

– Господи, мне его ужасно жалко. У парня ничего хорошего в жизни не было, – сказал мужчина, – Ни единого дня.

– Он резал людей. Это недопустимо.

– Да, я знаю. Он убивал красивых женщин. Я не оправдываю преступления, но если поговорить с Мусорщиком, то сразу становится ясно, что он не может иначе. Он как ребенок. Ну, не совсем, потому что нормальный ребенок не стал бы делать такое, просто он не ведает, что творит. Он вроде питбуля. Это не его вина.

– Мы это учитываем, – мягко проговорил Грив, – Это ужасно.

Толстяк вздохнул, с трудом поднялся на ноги и, обойдя стойку, подошел к окну.

– Видите вон ту иву? – Он показал на дальний конец свалки, – Мусорщик живет там, в лесу. По правилам это не разрешается, но что тут поделаешь?

Полицейские шагали по желтой земле, стараясь не попадаться на пути туч пыли, поднимаемых мусоровозами. Свалка больше напоминала строительство автострады, чем то, чем являлась на самом деле. Тракторы с прицепами Д-9 деловито сновали вдоль границ желтой земли, и только здесь свалка выглядела так, как ей подобает: кучи зеленых полиэтиленовых мешков для мусора, использованные подгузники, коробки от каш, картон, куски пластика и металла – все присыпано желтой пылью и окружено молодыми деревцами. Чайки, вороны и голуби летали над горами отбросов в поисках пропитания. Тощая серая собака, двигаясь как шакал, бежала вдоль края свалки.

Ива оказалась очень старой и пожелтевшей от времени, но с могучими, опущенными к земле ветками и ярко-зеле-ными молодыми листочками. Два куска голубого пластика, пристроенных на нижних ветвях, создавали подобие палатки. Под одним из них стоял угольный гриль, явно найденный на свалке, под другим валялся матрас, а на нем лицом вверх, с открытыми глазами, неподвижно лежал мужчина.

– Господи, он умер, черт его подери, – прошептал Грив.

Лукас сошел с земляного участка. Грив неохотно последовал за ним, и они зашагали по узкой тропинке меж зарослей кустов. В следующее мгновение в нос им ударил мерзкий запах человеческих отходов, такой сильный, что казалось, будто он окружил их со всех сторон. Стараясь дышать ртом, Лукас бессознательно потянулся к кобуре, вытащил пистолет на четверть дюйма, высвобождая его, и засунул обратно. Он остановился неподалеку от человека на матрасе и крикнул:

– Эй!

Мужчина дернулся и снова замер. Он лежал, вытянув одну руку, а другой прикрывая низ живота. Подойдя ближе, Лукас понял, что с его вытянутой рукой что-то не в порядке. Возле матраса стоял плоский пень, служивший столом. На нем пристроилось несколько маленьких коричневых цилиндров, похожих на куски вяленой говядины. Рядом на боку валялась открытая банка с растворителем для краски.

– Эй…

Человек откатился от них и попытался сесть. Мусорщик Дуг. Он был босиком, а в руке сжимал длинный изогнутый нож с перламутровой рукоятью. Дуг держал его очень осторожно, точно опасную бритву.

– Пошливонотсюда, – произнес он в одно слово.

У него были белые мутные глаза, словно затянутые катарактой, лицо загорело дочерна, во рту не осталось ни одного зуба. Судя по всему, он не брился уже несколько недель. Когда он встал, седеющие волосы упали на плечи, грязные и спутанные. Лукас никогда не видел его в таком ужасающем состоянии; ни одно человеческое существо на его памяти не выглядело так.