Текст книги "Гримм. Ледяное прикосновение"

Глава девятая

Закинув руку за голову, Дуг Зелински лежал на кушетке в тюремной камере и разглядывал потолок, размышляя о своей нелегкой судьбе. Первое обращение случилось с ним в тринадцать лет – раньше, чем у большинства Существ. Мать говорила, что это из-за гормонов и стресса. Что взять с барсука? В конце концов, Гневохваты получили свое имя неслучайно: гнев охватывал их легко и подчинял себе всецело. То же касалось и стресса.

Которого сейчас в жизни Дуга Зелински было больше, чем достаточно. Стресса… и гнева, который был его следствием. Дугласу не требовалось ничего, что могло дать «Ледяное прикосновение». Но они ясно дали понять, что происходит с теми, кто отказывается присоединиться к банде.

С Бадди Клементом они дружили почти десять лет. Вместе ходили в походы к подножию горы Худ, рыли норы для семей. С ними тогда был его племянник, Сэмми. Своих детей у Дуга не было – пока не встретил подходящую барсучиху. Можно было жениться и на женщине, прецеденты бывали, но… Гневохваты отвратительно хранили тайны. Ложь означала стресс, стресс – превращение. Что, если он вспылит, поругавшись с женой, и обратится? Она же сбежит в ужасе…

Сейчас Дуг пытался выпустить пар, методично ударяя правым коленом в стену. Примерно раз в секунду. Бум! Бум! Бум! Бум! Бум! Только бы справиться со стрессом. Иногда помогало погрызть кулаки, сдирая кожу.

Что угодно, лишь бы не сорваться.

Если он хотя бы на минуту утратит контроль, то перекинется и начнет громить камеру. Прибегут охранники, увидят его, и проблем станет только больше. Будто мало бандитов из «Ледяного прикосновения» и вынюхивающего его следы Гримма. Нет, если люди узнают, кого поймали…

Дуг знал, что говорить в таких случаях. Нужно сослаться на редкое заболевание. Сказать, что рос в плохих условиях…

Но они все равно узнают. Королевские семьи узнают. И накажут его.

Сохранять. Спокойствие. Держать. Все. Под. Контролем.

Это было непросто. В камере он чувствовал себя как в ловушке, совсем один, а гнев продолжал кипеть внутри, как под плотной крышкой. Рано или поздно давление станет слишком сильным, и крышку сорвет.

Наверное, уже стемнело, решил Дуг. Если бы можно было просто взять и лечь спать… Ха-ха. В городской тюрьме шумно даже по ночам. Узники переговариваются, что-то рассказывают, стучат по решеткам, смеются, бормочут. Через две камеры от Дугласа какой-то наркоман все еще был под дозой. Ему виделись монстры, так что он без умолку вопил: «Они идут за мной! Эти существа идут за мной!» Знал бы он, что совсем рядом с ним заперто настоящее Существо, готовое вот-вот обернуться барсуком… Дуг нахмурился: нельзя думать о себе как о монстре – но именно это и происходит, стоит тебе оказаться за решеткой.

Когда уже этот чертов Гримм вытащит его отсюда? Свою роль Дуг сыграл отлично, рассказав сержанту Ву ровно ту историю, которую придумали напарники. По правде говоря, она была довольно странной: кто поверит, что именно Дугласа Зелински два бандита заставили работать в тоннеле, угрожая пистолетами? Сержант и не поверил: долго удивлялся, почему детективы так уверены, что Дуга заставили присоединиться к банде силой. Вот бы он поразился, узнав, что случилось на самом деле…

Детектив Бёркхарт обещал освободить его от подозрений или включить в программу защиты свидетелей. Но дело шло слишком медленно.

Дуглас больше не мог здесь оставаться. Не мог выносить заточение.

Неожиданный лязг замка заставил его подскочить. Повернувшись, он увидел, как дверь камеры открылась, пропуская еще одного заключенного.

«Какого черта? Бёркхарт обещал, что я буду один…» – нахмурился Дуг.

Новичок, одетый в новенькую оранжевую тюремную робу, сразу привлекал внимание своей экзотической внешностью. Было в нем что-то от египтянина или вроде того – высокие скулы, темные глаза, короткие темные волосы. Дугу сразу пришел на ум бюст египетского фараона, виденный им как-то. Узнику было около сорока. Что-то в нем заставило Гневохвата насторожиться…

Но тут новичок заметил Дуга, лежащего на верхней полке, и широко улыбнулся.

– Здоро́во! Я Колни. Тебя за что упекли?

– Оказался замешанным в дела банды. Причем – не по своей воле, – Дуг сел на лежанке и свесил ноги с матраса. Несмотря ни на что, Дуг обрадовался сокамернику: теперь хотя бы будет с кем поболтать. Это поможет успокоиться. Какое-никакое развлечение.

– А тебя за что? – спросил он.

– Ограбил ювелирный, – Колни негромко рассмеялся, будто удивляясь собственной глупости. – Хотел произвести впечатление на девушку, а денег не было. Выбрал ей дорогую цацку и – заодно нарушил закон, – он вздохнул. – Придется теперь торчать тут.

– Не повезло, – сочувственно откликнулся Дуг. – И ты пропустил обед.

– Меня покормили, когда сюда оформляли. Ого… Да тут картишки! Сыграем?

– Где? Я не видел никаких карт. А так неплохо было бы сыграть или хотя бы разложить пасьянс.

– Да тут, на нижней полке…

Дуг спрыгнул вниз, наклонился над лежанкой и понял, что там ничего нет.

И тут он почувствовал это. Мускусный запах рептилии.

«Змея».

Он бы догадался раньше, но беспокойство затуманило его рассудок. Этот парень был Существом. Этот парень был…

Дуг почувствовал легонькое прикосновение влажного раздвоенного языка к своему загривку.

Он с рычанием сжал кулаки, чувствуя начинающуюся Волну, но грубые чешуйчатые пальцы рванули вверх его тюремную рубашку, и прежде, чем он успел обернуться, клыки вонзились в спину между лопаток Дугласа.

Он вскрикнул и дернулся, чувствуя, как по телу разливается жгучий яд. Спина выгнулась дугой, будто само тело пыталось противостоять этому непристойному прикосновению.

Змей выдернул клыки, и комната перед глазами Дугласа поплыла, а все вокруг заволокла тонкая красная дымка. Перед тем как упасть, он все же сумел сделать полуоборот и в итоге приземлился на спину. Его тело сейчас напоминало статую, из-под которой выбили постамент. Ударившись об пол, оно едва ли ощутило удар – настолько сильна была боль от укуса. А потом боль сменило страшное ощущение онемения, растекавшееся от ранки.

Яд стремительно распространялся по нервной системе. Дуглас почти чувствовал его ледяное прикосновение к своему бешено бьющемуся сердцу. Еще немного, и ядовитое кольцо сожмется, остановив его на половине удара.

С трудом сфокусировав взгляд на своем убийце, Дуг увидел полностью перекинувшегося Змеелорда: широкий, как у кобры, капюшон, испещренный снаружи пятнами, дрожал от злорадного восторга; его внутренняя часть цвета старых греческих монет шла рябью; с клыков все еще капал яд, а в узкие разрезы желтых глаз горели от удовольствия. Если раньше Колни напоминал фараона, то теперь над Дугласом стоял исполненный триумфа змееглавый бог.

Заметив взгляд жертвы, он высунул и тут же втянул раздвоенный язык.

– Сссссстрадай и кайсссссся, – прошипел змей. – Кайссссся, ссссстрадай и всссстречай сссссмерть, вероломный Гневохххват!

Потом он начал превращаться обратно в человека.

Дуг не увидел окончания трансформации. Перед глазами запрыгали черные мушки, которые быстро слились в настоящий рой, креповой занавесью скрывший от него комнату. Но он еще мог слышать.

– Охрана! – крикнуло Существо, которое называло себя Колни. – Мне кажется, у этого мужика сердечный приступ! Помогите! Эй! Я не вру! Он правда умирает! Сюда!

Не имело значения, какую именно именно ложь сейчас скажет это Существо. Только не сейчас. Оба прекрасно знали, что Дуг умрет задолго до того, как подоспеет помощь.

Боль наконец отступила, и Дугласа окутала тьма. Он с радостью принял ее.

Первым, что услышал Ник, толкнув дверь магазинчика Розали, был голос его хозяйки:

– Успокойся, Монро. Ты же видишь, я в порядке.

Оглядевшись, он увидел обоих у стойки: Розали как раз улыбнулась и потрепала Монро по щеке, а затем сделала шаг назад и повернулась вокруг себя в пируэте.

– Видишь? Я в порядке. Даже купила новое платье.

– Я… да, – завороженно кивнул Монро, окидывая взглядом складную фигуру Розали, туго стянутую серым шелком. – Хорошее платье. Мне нравится. Очень… ммм… очень милое. И очень… обтягивающее. То есть, конечно, оно нравится мне не поэтому. Не только поэтому. Очень красивое платье. Э-э… Извини. Я ничего не понимаю в моде.

Он кивнул подошедшему Нику и снова повернулся к Розали.

– Послушай…

– Что?

Ник демонстративно углубился в изучение банки на пол-галлона с заспиртованным черным гомункулусом, перекрученным, как старое дерево. Это еще что за ерунда – сушеный зародыш гнома?

Тем временем Монро выпалил все, что его тревожило:

– Я не могу перестать думать, правда ли ты в безопасности – здесь, одна!

– Ох, Монро, ты иногда такой… Ник! Скажи ему!

Ник улыбнулся Розали.

– Насколько мне известно, сейчас ей абсолютно ничего не угрожает, Монро, – подтвердил он.

– Вот именно, что сейчас, – уперся Монро. – Спасибо, успокоил. Рози, ты не понимаешь, – он снова повернулся к девушке и взял ее руки в свои. – Если бы ты только знала, что творится вокруг… Да у тебя бы голова взорвалась! Не в прямом смысле, конечно.

– Все хорошо, милый, – ответила Розали, обнимая его. Монро уткнулся ей носом в шею.

Ник неожиданно почувствовал себя лишним.

– Мне пора, – неловко встрял он. – Я только хотел предложить… Розали, не съездить ли тебе проведать кого-нибудь из родственников? Всего на пару дней. Отдохнешь подальше отсюда, пока мы не разберемся с «Ледяным прикосновением». Они работают в Портленде, вербуют Существ. Монро позвонит тебе, когда все утрясется.

– Что? – она отпрянула и уставилась на Ника. – Да я только вернулась из поездки! У меня счета не оплачены и очень много работы. И потом, кто захочет вербовать меня? Разве я похожа на разбойницу?

Ник сделал вид, что придирчиво ее разглядывает.

– Э-э… Нет, – наконец вынес вердикт он. Миловидная шатенка Розали никак не походила на разбойницу – особенно в новом платье голубого шелка. Более того, даже после трансформации в лису она оставалась такой же милой, как и в человеческой форме. – Но видишь ли, они активно вербуют как раз тех людей, кого трудно представить в составе бандитской группировки. А ты для них представляешь определенную ценность.

Он кивнул на забитые банками полки магазинчика.

– Твои познания в травах, мудрость, которую хранят Рыжехвосты, запасы ингредиентов для зелий… Тем более, у этого магазина была дурная слава. До того, как сюда пришла ты. Понимаешь? Существа, которые помнят прежнего хозяина, могут рассказать об этом.

– Никто не заставит меня делать то, чего я не хочу, – буднично сообщила Розали.

– Рози, милая, именно в этом и проблема, – вмешался Монро, снова беря ее за руку. – Они особенно жестоко расправляются с теми, кто не желает сотрудничать. Делают из них наглядный пример для всех остальных.

– Что ж… Тогда оставайся здесь и охраняй мой покой.

– Я готов сторожить под дверью, если нужно.

– Этого не потребуется. Я найду для тебя место получше…

В этот момент у Ника зазвонил телефон. Розали с притворным изумлением уставилась на его брюки:

– Эй, у тебя опять что-то звенит в штанах! Ты уверен, что не нуждаешься в лечении?

Ник рассмеялся и выудил из кармана телефон.

– Бёркхарт.

– Ник, тот Гневохват, помнишь? – без предисловий начал Хэнк.

– Помню, – у Ника возникло нехорошее предчувствие, которое не замедлило оправдаться.

– Он мертв. Похоже на сердечный приступ, но… У него на спине отметины.

– Два укола, как от клыков?

– Угадал.

– Черт. Это Змеелорд.

– Хватит ругаться, старик. Лучше приезжай.

– Кажется, в последнее время я провожу в моргах слишком много времени, – задумчиво сообщил Ренард. Он, Ник и Хэнк окружили лежащее на столе тело Гневохвата. В комнате было холодно и пахло медикаментами. Из-за ароматов этого места, в которых мешались химикаты и разложение, у Ника всегда крутило живот.

Сейчас он склонился над телом с рулеткой в руке, проверяя расстояние между едва заметными дырочками на спине Дуга Зелински.

– Все верно. Это Змеелорд, – произнес он секунду спустя, выпрямляясь и качая головой. – Потом отступил на шаг, окинув взглядом тело, лежащее лицом вниз на столе из нержавейки. – Джульетта говорит, что любит абсолютно всех животных, но я уверен, что Змеелорд стал бы испытанием для этого чувства.

– Разве они животные? – переспросил Хэнк. – Скорее люди, которые могут обращаться, – он покосился на дверь, но они были одни. – Точнее, становиться более… звероподобными.

– И да, и нет, – возразил Ренард. – Люди тоже в каком-то смысле животные – приматы. Родственники обезьян. Получается, каждый человек – животное и одновременно нечто большее.

Ник положил рулетку на стол.

– Тем более, некоторым людям не надо быть Существами, чтобы вести себя, как звери. Серийным убийцам, например. Наркодилерам. Они хуже животных.

– Верно, – согласился Хэнк, мрачно глядя на тело. Спустя пару секунд он поинтересовался: – А эта трансформация, Волна… Это магия? Или результат эволюции?

– Я не знаю, – ответил Ренард. – Возможно, это какая-то мутация, но… Никто и никогда не занимался исследованием биологии Существ. Во всяком случае, мне об этом неизвестно, – он холодно взглянул на Ника. – Даже Гриммы подобным не интересовались. Их куда больше интересовало, как убивать Существа.

Ник давно заметил, что Ренард, говоря о Существах, никогда не употребляет «мы» или «нас», несмотря на то что в нем была лишь половина человеческой крови. Возможно, только потому, что он беседовал с Гриммом. Да, они были вынуждены сотрудничать, но капитан никогда полностью не доверял Нику. И это чувство было глубоко взаимным.

– Как Змеелорд попал в камеру? Кто его пустил к Зелински? Мы ведь распорядились, чтобы он сидел один.

Ренард в задумчивости поскреб подбородок.

– Технически это был Брайан Мерфи. Но сам он утверждает, что не помнит, кто дал ему бумагу с распоряжением подселить Змеелорда к Зелински.

– Не помнит? – недоверчиво протянул Хэнк. – Мерфи не похож на чокнутого.

– Возможно, его контролировал Колдун, – предположил Ник. – Если они при этом еще использовали Душегаситель, немудрено, что Мерфи ничего не помнит.

– Колдун? – Ренард явно напрягся, но потом заставил себя рассмотреть и эту версию. – Возможно. Потому что Мерфи же и оформил выход этого Колни – чего сам он, разумеется, не помнит. Где теперь Колни, непонятно.

– Колни – это парень-кобра? – уточнил Хэнк.

– Он так назвался, когда его оформляли, – кивнул Ник. Смерть Зелински искренне его огорчила. Детектив надеялся подержать Гневохвата под замком, пока проблема не разрешится.

Не стоило на это полагаться.

– У нас есть что-нибудь на этого Колни? Отпечатки пальцев в камере, судимости, хоть что-то?

– Он был очень осторожен, – откликнулся Ренард. – У Мерфи не осталось ни одного документа. Бедняга только твердит, что кто-то, дескать, влез в его бумаги. Такое ощущение, что он видел ордер, которого на самом деле не было.

Хэнк уставился на капитана.

– Душегаситель способен и на такое?

– Возможно.

– Тогда они из любой переделки выйдут сухими…

– Меня больше тревожит, что в городе собирается все больше опасных Существ, – сказал Ник, отворачиваясь от тела. – Как будто у них тут конвент поклонников особо изощренных способов убийства.

– Мы здесь закончили? – уточил Ренард.

Детективы дружно кивнули и вслед за капитаном направились в коридор.

– Интересно, какой ход они сделают следующим? – спросил Хэнк.

– Понятия не имею. Допросим заключенных, – предложил Ренард, глядя на приближающегося сержанта Ву. А затем, понизив голос, добавил: – И если возникнет необходимость применить для этого Душегаситель… да будет так.

Глава десятая

Монро, обнаженный по пояс, лежал на кровати Розали, а девушка хлопотала над ним. Его радовало внимание, с которым она меняла повязку и обрабатывла отметины от зубов Потрошителя на его плече. Примечательно, что несколько часов назад, когда они раздевались, Монро даже не вспомнил о своем ранении. Он и Нику о нем не сказал – не о чем там говорить было. Уже добравшись до Дома после схватки в тоннеле, Монро обработал рану антибиотиком и забыл о ней. В тот момент его больше тревожило, что он укусил Ника, когда друг пытался ему помочь.

– Повезло, что в рану не попала инфекция, – Розали потуже затянула бинт. – Нужно быть внимательнее к себе.

– Повезло, что Ник от меня ничего не подцепил, – в том же тоне откликнулся Монро. – Я ведь его укусил.

– Что? Намеренно?

– Нет, конечно же нет. Он сунул руку мне под нос, когда я дрался с другим парнем. Ник просто пытался мне помочь. Я куснул его не сильно, но… Этого вообще не должно было случиться. Просто я обернулся в тот момент и чувствовал себя больше Потрошителем, чем человеком. И тут у меня перед глазами возникла чья-то рука. Наверное, я решил, что это противник. Или мне вообще было плевать, чья она.

– Ни за что не поверю, что тебе было наплевать. Только не тебе.

Он грустно улыбнулся:

– Ты меня плохо знаешь.

– Если тебя это так беспокоит, извинись.

– Я уже извинился. Но меня тревожит не только это, Рози. Может, я зря во все это ввязался? Когда я помогаю Нику, вмешиваюсь в расследования, даю советы, это делает меня более… не знаю, как сказать… склонным к рецидиву, что ли. К превращению в то, чем я был раньше. Знаешь, как бывает, когда какая-то мысль поселится у тебя в голове и словно постоянно напоминает о себе? Даже если ты раньше ни о чем таком не думал?

– Ага. Проходили, – она похлопала его по животу.

– Я сейчас именно так себя и чувствую. На днях я стоял на своем крыльце, проверял запахи, доносящиеся из леса. И лес как будто звал меня.

– Так и было, – улыбнулась Розали. – Со мной такое постоянно.

– Да, но в этот раз я слышал: «Бросай все! Перекинься! Выпусти на волю волка и будь что будет!» И мне очень хотелось поддаться этому зову.

– Тогда… Бросай все, иди в горы, скинь обувь и побегай как следует.

Монро энергично помотал головой.

– Ты Рыжехвост, тебе так можно, – он вздохнул, не скрывая зависти. – Можешь перекинуться и гулять себе. Но я…

Тут он умолк, осененный неожиданной идеей.

– А что, если бы ты была со мной? Вроде сопровождающего. Мне нельзя уходить в лес одному или с кем-то из Потрошителей, но ты Рыжехвост… Ты можешь укусить человека, но никогда не убьешь его.

Розали задумалась.

– Наверное, ты прав, – наконец ответила она. – В лисьей форме мы вряд ли станем убивать кого-то. И все же нельзя сказать, что никогда не случалось ничего подобного.

– Если такое и случалось, убить хотел человек, а не лиса. У нас все иначе. Раньше Потрошители охотились на все, что могли догнать. Включая людей. Большинство из нас знают, что мы не можем делать подобное по-прежнему. А теперь кое-кто, как мы со Смитти, например, работают над собой по программе Двенадцати Ступеней. Мы пытаемся побороть в себе жажду крови.

Розали внимательно всмотрелась в его лицо:

– Мне кажется, или ты хочешь что-то рассказать?

Монро глубоко вздохнул.

– Да. То есть… Ты тоже Существо, и у тебя есть своя темная сторона. Проблемы с наркотиками и прочее… Но у меня все иначе, и тебе стоит об этом знать.

– Я принесу вина, и ты мне все расскажешь.

Все началось еще до того, как я встретил Анжелину. Но именно она пробудила во мне хищника. Безумное было время…

Ты, конечно, помнишь, что я о ней рассказывал. Анжелина, дикая штучка. Потрошитель. Мы вместе катались на мотоцикле – ты знала, что у меня был мотоцикл, Рози? Он был прекрасен: старый «Индиан Чиф», который пришлось полностью реставрировать. Я любил его так, что готов был чуть ли не целовать. Мотор, работающий, как швейцарские часы, выхлоп «два в одном»[5]5
  Т.е. схема 2 резонатора, 1 глушитель.


[Закрыть] из нержавеющей стали. Анжелине мотоцикл нравился даже больше, чем мне, поэтому я подарил его ей, когда мы расстались.

Так вот, на мотоцикле мы забирались глубоко в горы – я впереди, она за спиной. Специально носили шлемы, которые полностью закрывают голову, чтобы перекинуться во время поездки. Понимаешь? Мы совершали полную трансформацию, как оборотни в полнолуние, на скорости сто километров в час по горной дороге. И никто ничего не видел. Шлемы, куртки, перчатки, тяжелые ботинки – все это скрывало превращение. А вокруг ехали люди в фургонах, которые понятия не имели, что байкеры на соседней полосе клыкастые и покрыты мехом.

Знаешь, если ехать на мотоцикле в звериной форме, все воспринимается иначе. Чувствуешь настоящую свободу. Как в том слогане: «Рождены дикими!»

На закате я съезжал на пожарную просеку, глушил мотор и оставлял мотоцикл где-нибудь в лесу. Мы снимали шлемы, куртки, всю одежду и отдавались инстинктам. Отправлялись на поиски мяса. Свежего, по-настоящему свежего. Сырого. Мы могли погнаться за парой кроликов, даже за небольшим оленем… и убить. А потом – съесть. А потом безумствовать, занимаясь любовью – с ног до головы в крови своих жертв. И не надо так на меня смотреть – что было, то было. Я не скучаю по ней. Правда, не скучаю. Совершенно. И не надо притворяться, что у тебя до меня никого не было. Так вот…

Иногда нам встречался медведь или пума – тогда приходилось обороняться. Эти звери охраняют свою территорию. Но окружавшие нас опасности только придавали сил. Однажды мы остались ночевать в лесу, а на следующее утро перекинулись, напились у ручья и отправились охотиться за завтраком – ты знаешь, каково это. Когда ты почти пьян от запахов, текстур и незамутненности жизненной силы леса. Когда становишься первобытным Существом и почти забываешь человеческую речь! Мы прекрасно обходились во время этих поездок вообще без разговоров.

В таком состоянии, когда каждой клеткой чувствуешь опасность и силу, мы и встретились с пумой. Или она с нами. Вечная история: кошка против собаки, волк против дикого кота. Пума рычала на нас, скалила зубы и пыталась задеть лапой – и мы рычали и скалились в ответ. Я все-таки смог отпугнуть ее, даже погнался следом. Естественно, после этого в нас просто кипел адреналин. Кровь играла, как бешеная.

И тут Анжелина наткнулась на лесника.

Он шел вдоль ручья. Ничего такого, обычная работа. Наверное, искал тушу лося: тот упал в воду и застрял выше по течению, отравляя поток. Анжелина была довольно далеко от меня – вынюхивала следы нашего завтрака – и немного перепутала. К тому же ею по-прежнему владела жажда крови. Я уже говорил, что мы были на взводе? Она зарычала и бросилась в атаку. Потом она говорила, что лесник почти успел выхватить пистолет.

Не знаю, что там было на самом деле. Я услышал, как она взвизгнула от страха, и кинулся туда. Выскочил на берег, увидел их друг напротив друга… И меня накрыло.

Я спрыгнул с камня, на котором стоял, и напал на лесника. Наверное, я надеялся просто сбить его с ног – в расчете, что он не поймет, какое животное на него бросилось, а мы в это время успеем убежать, – но он успел схватить ружье и выстрелить. Не чтобы ранить меня, просто палец дрогнул на спусковом крючке. Наверное, я испугался.

И тогда…

Рози, я разорвал ему горло зубами.

Дай мне стакан вина, пожалуйста. Нет, белого. Не могу даже смотреть на красное, не сейчас.

Так вот. Я перекусил ему яремную вену. Лесник погиб.

Ты можешь сказать, что это была случайность. Анжелина именно так и считала. И я честно пытался взглянуть на вещи под тем же углом. Но видишь ли, окажись я там в другой момент – не на взводе, не в волчьей форме, – все могло закончиться совершенно иначе. Тот лесник до сих пор был бы жив.

Мне стало плохо. Я выплюнул кусок плоти с его шеи, его кровь… А когда я вернул себе человеческий облик и понял, что натворил, меня вывернуло наизнанку. Все, чего мне хотелось, – сбежать, оставить его тело возле того ручья и притвориться, что ничего не было. Но я заставил себя обыскать его карманы и выяснить, кто он. Анжелина хотела просто бросить его и уйти, но я не согласился.

У меня так тряслись руки, что я едва смог удержать бумажник. Я запомнил имя и адрес, которые узнал из водительских прав бедняги. А еще в том бумажнике было фото его жены и детей. Их лица я тоже постарался запомнить.

– Перестань себя корить, – сказала Анжелина.

Я не ответил. Стер отпечатки с водительских прав и фотографии, вложил все обратно в бумажник, а бумажник – в карман лесника. В его куртке нашлась карта окрестностей – по ней я нашел точку, где лежало тело. Забрал его мобильный, чтобы потом позвонить в полицию. Потом мы, как могли, избавились от следов и вернулись к мотоциклу. Всю дорогу Анжелина повторяла, что я не виноват: ведь это было сделано ради ее спасения, а лесники в таких парках всегда рискуют жизнью. Встречи с дикими зверями – часть их работы, а мы в тот момент и были зверями. Я молчал. И тогда она сказала то, что окончательно вывело меня из себя:

– Как бы там ни было, он всего лишь один из них. Человек. Не Существо.

– Ах ты больная мелкая сучка! – взорвался я. – Мы все – люди. Существа – это просто другая ветка эволюции, ясно?

– Не все Существа так считают, – ответила Анжелина.

– Мне все равно. Я совершил ошибку и понесу за нее ответственность.

Тогда я думал, что сдамся полиции, как только доберусь до города. Необязательно нарушать кодекс молчания. Скажу, что был под наркотой или что-нибудь в этом духе. Ну, знаешь, «Соль для ванн»[6]6
  Эвфемизм, неформальное обозначение группы наркотиков, как правило, содержащих замещенные катиноны, оказывающие эффекты, сходные с амфетамином и кокаином. Получили свое название из-за внешнего сходства (белые кристаллы) с легальными продуктами.


[Закрыть] и все такое. Копы наверняка поверят, что в состоянии аффекта можно разорвать человеку горло, и меня просто посадят. Но оставался риск, что тогда в это окажется втянута и Анжелина. К тому же мне нельзя было ни в тюрьму, ни в психушку. Там я просто покончил бы с собой.

Пришлось найти другой способ расплатиться за содеянное.

Сначала я позвонил в лесничество. Назвался вымышленным именем и сказал, что я турист. Дескать, во время похода я обнаружил мертвое тело их товарища. Дать точные координаты не составило труда, потому что ручей был обозначен на карте. Звонил я с телефона погибшего, который выбросил, закончив разговор.

В тот же день я узнал из вечерних новостей, что тело нашли очень быстро – прежде, чем до него успели добраться падальщики. Власти решили, что лесника задрала пума. Рану они особенно не разглядывали, а такой вывод напрашивался сам собой. Люди ведь не знают о Потрошителях.

С Анжелиной я порвал в тот же вечер. Подарил ей байк, чтобы показать: я не виню ее в том, что случилось. Просто мы больше не могли быть вместе. Она оказалась слишком дикой.

Я ждал, пытаясь отвлечься починкой старых часов. А потом началось: через пару дней новостники с местного телеканала взяли интервью у коллег того лесника, и те начали дружно твердить, каким он был прекрасным человеком. Самое плохое, что они действительно так считали. Я надеялся, что у погибшего будет темное прошлое, или обнаружится хоть какой-то грешок, чтобы усмирить грызущее меня чувство вины. Но нет. Парень был просто образцом для подражания. Примерный семьянин. Жена, дети и друзья его обожали. Ужасная трагедия и все такое.

Тогда я нашел его семью. Элвин Ричард Перкинс – я до сих пор помню его имя. Посмотрел, как они живут: не плохо, но бывает и лучше. Я начал откладывать деньги и анонимно им помогать. Придумал кузена Элвина, который живет слишком далеко, чтобы они могли случайно встретить его на улице. «Кузен Джефф». Он так хотел им помочь, этот Джефф… Присылал деньги.

В свободное время я присматривал за детьми Перкинсов: вдруг над ними смеются в школе, угрожают или втягивают в неприятности? С тех пор они под моей защитой. И, разумеется, ничего не знают.

Но самое главное, что я сделал для них и для себя, – включился в программу восстановления для хищников. Конечно, я мог притвориться, что ничего не было, но… В свое время я пролил слишком много крови.

Это было нетрудно: задать нужные вопросы, найти группу в городе, начать работать над собой. Ради Перкинсов… и себя самого. Я должен был стать хозяином своим инстинктам. Научиться управлять собой. Волка надо было приручить. Как бы я ни уважал природу Потрошителей, Рыжехвостов и почти всех остальных Существ, – теперь я понял, что ее нужно держать в узде. Нет ничего плохого в том, чтобы чувствовать себя частью лесного мира. Но есть вещи гораздо важнее.

Я решился тогда – и с тех пор не изменил своему принципу, сделал его основой жизни. Даже стал вегетарианцем. И ни разу не пожалел об этом.

Но иногда Потрошитель внутри меня напоминает о себе. В тоннеле мне пришлось перекинуться, чтобы выжить в драке. Ник был там, и я его укусил. Того парня из «Ледяного прикосновения» мне не жаль – он был дурным Существом. Но все происходящее так живо напомнило мне об Элвине Перкинсе, его жене и детях…

Вот и вся история. Ты Рыжехвост, а не Потрошитель. Лиса может укусить, но, скорее всего, не причинит вреда человеку. Наверное, ты теперь не сможешь чувствовать себя в безопасности со мной. Но я все равно должен был рассказать.

– Все хорошо, Монро, – прошептала Розали, нежно коснувшись его лица.

Он поймал и поцеловал ее руку.

– Ты уверена? Потому что, если на самом деле ты чувствуешь иначе, если тебе нужно время подумать и решить, монстр я или нет… Не совсем монстр, конечно, но…

Розали приложила палец к его губам, заставив замолчать.

– Монро, я сама раньше была наркоманкой – не мне тебя судить. Когда мы начали встречаться, я уже знала, что ты Потрошитель. Ты совершил ошибку, но усвоил урок и в корне изменил всю свою жизнь. Ты хороший человек, Монро.

У Монро возникло чувство, будто с его сердца свалился тяжеленный камень – просто взял и исчез.

– Спасибо, Рози.

– Это так мило, что ты присматриваешь за его детьми.

– Мило? Не странно?

– Вовсе нет. Как будто Зорро, который охраняет их, оставаясь в тени. Ты часто туда ходишь?

– Время от времени. Иногда я чувствую, что должен проведать детей. У них все хорошо. Просто мне так хочется, чтобы их отец… тоже мог это увидеть.

Розали откинулась на спинку кровати и нахмурилась:

– Ты сказал, что перекинулся, чтобы помочь Нику?

– Да. Не впервой.

– Но кто-то был убит? Ты имел в виду, что напал на кого-то как Существо? Я имею в виду, что…

– Не совсем так. Я сцепился с Потрошителем, попытался отобрать у него автомат, и тут он нажал на курок. Застрелил сам себя, получается.

– Ага. То есть ты не… не укусил погибшего парня? Как лесника?

– Нет. Но ведь… я укусил Ника!

– Только слегка.

– Я знаю, – Монро поежился. – Повезло, что он не стал сопротивляться. Я едва прокусил кожу.

– Хорошо, что все эти древние байки про оборотней, заражающих простых людей, неправда.

– К твоему сведению, Потрошители и оборотни – не одно и то же. Скорее всего, именно мы послужили источником легенды. И да, мы тоже говорим «перекинулись», но это же не в прямом смысле…

– Я знаю, – Розали легонько коснулась его губ. – Но ты все равно останешься моим серым волком.

Монро обнял ее покрепче.

– А ты – моей рыжей бестией.