Текст книги "В клетке. Вирус. Напролом"

– Очень приятно, – сказал я и протянул руку.

Редхаус пожал ее и улыбнулся.

– Нечасто знакомлюсь с хаденами, – сказал он, – а уж агента ФБР из ваших вообще первый раз встречаю.

– Все когда-то бывает в первый раз, – глубокомысленно промолвил я.

– Вы хромаете?

– Детская травма, – сообщил я и добавил через секунду: – Это шутка.

– Я понял. Идемте, машина припаркована снаружи.

– Один момент, – сказал я и обратился к Бересфорду: – Возможно, мне этот трил понадобится на некоторое время.

– У нас он только пыль собирает, – сказал тот.

– Значит, ничего, если я оставлю его в Уиндоу-Рок ненадолго?

– Это как там народ решит, – заметил Бересфорд. – Наша официальная политика – уважать их суверенитет, поэтому, если они захотят, чтобы вы убрались, когда закончите дела, направляйтесь в наше управление во Флагстаффе. Я предупрежу их, что вы можете там появиться. Или закажите номер в отеле. Может, кто-нибудь сдаст вам чулан с розеткой.

– А что, есть проблемы? – спросил я. – Я не слишком сведущ в нюансах отношений между ФБР и навахо.

– Пока никаких проблем нет, – заверил Бересфорд. – В последнее время мы прекрасно сотрудничали, к тому же вас отвезет Клах, значит с вами тоже проблем нет. А вот насчет остального – кто знает. Лет двадцать назад правительство Соединенных Штатов дало навахо и многим другим коренным американским народам почти полную автономию, когда урезало Бюро по делам индейцев и Индейскую службу здравоохранения. Зато теперь у нас есть оправдание, чтобы игнорировать их самих и их проблемы.

– Вот как, – выговорил я.

– Черт, Шейн, у вас-то точно есть повод сопереживать им, – сказал Бересфорд. – Наше правительство только что перекрыло кислород хаденам, не так ли? Выходит, вы теперь почти как навахо.

– Я не совсем уверен, что такое сравнение всем понравится, – дипломатично заметил я.

– Разумно, – согласился Бересфорд. – Навахо на две сотни лет раньше попали в категорию «нас трахнуло правительство США». Им может не понравиться сравнение с новичками, только что запрыгнувшими в этот вагон. Зато теперь вы, вероятно, понимаете, отчего некоторые из них могут не очень хорошо отнестись к федеральному агенту с его расспросами. Поэтому будьте вежливы, уважительны и, если вам скажут уходить, – уходите.

– Понял.

– Отлично. А теперь идите. Клах – хороший парень. Не стоит заставлять его ждать.

Глава 10

Поездка до Уиндоу-Рок заняла четыре с половиной часа. Мы с Редхаусом то болтали на безобидные темы, то подолгу молчали. С явным интересом слушая мои истории о путешествиях с отцом по всему миру, он заметил, что сам путешествовал гораздо меньше и не так далеко.

– Я и побывал-то всего в четырех штатах, с которыми граничит Нация навахо, – сказал он. – И надолго ее покидал, только когда учился в колледже во Флагстаффе. А так почти все время здесь.

– А вы хотели поехать куда-нибудь?

– Конечно. В детстве все только и мечтают уехать из дома.

– Почти уверен, что так и есть, – поддакнул я.

– Я-то знаю, – улыбнулся Редхаус. – Но сейчас мне уже не хочется этого так сильно. Я стал старше, сильнее полюбил свою семью. У меня невеста. И работа.

– Вы всегда хотели быть полицейским?

– Нет, – ответил он и снова улыбнулся. – В колледже я учился на программиста.

– Какой неожиданный поворот.

– Незадолго до того, как я собрался в колледж, наш местный совет решил вложить деньги в огромный серверный комплекс рядом с Уиндоу-Рок. Он должен был обслуживать навахо и другие индейские народы, а также использоваться правительствами соседних штатов и даже федеральным правительством для обработки и хранения несекретной информации. Он бы обеспечил работой сотни навахо и принес в Уиндоу-Рок миллионы долларов. Солнечная энергетика и нулевые выбросы. Поэтому в колледже я решил учиться на программиста, чтобы получить работу дома. На сайте «Флагстафф ньюс» даже появилась статья обо мне и моих однокурсниках по Университету Северной Аризоны. Там нас назвали «силиконовые навахо», хотя мне лично это не очень понравилось.

– И что произошло?

– Мы построили комплекс, но никаких контрактов ни от штата, ни от правительства так и не поступило. Нам рассказали про урезание бюджета, реорганизацию и расстановку приоритетов, про новых губернаторов и грядущих президентов. И вот теперь у нас ультрасовременный центр, построенный по последнему слову науки, который используется на три процента. А на три процента много персонала не надо. Поэтому я пошел в академию и стал полицейским.

– Мне жаль, что так обернулось, – сказал я.

– На самом деле все неплохо. В нашей семье до меня уже были полицейские, так что, можно сказать, это теперь наша традиция. К тому же я делаю что-то хорошее, а это немало. Но если бы я знал, что мой диплом окажется бесполезным, я бы не брал столько лекций с восьми утра. А вы всегда хотели стать агентом ФБР?

– Я хотел стать экспертом-криминалистом, но, увы, диплом у меня по английской филологии.

– Ясно, – сказал Редхаус. – В общем, мы увидим серверный комплекс, когда будем подъезжать. Посмо́трите, как выглядит вживую упущенная возможность.

Часом позже, на южной окраине Уиндоу-Рок, мы поехали вдоль большого, ничем не примечательного здания, с трех сторон окруженного солнечными батареями.

– Это оно? – предположил я.

– Точно. Одно хорошо – нам не надо столько солнечной энергии, сколько у нас есть, поэтому мы продаем ее в Аризону и Нью-Мексико.

– Хоть какая-то прибыль.

– Я бы не назвал это прибылью, – сказал Редхаус. – Просто наши компьютеры высасывают из нас деньги медленнее. Моя мама работает в Совете. Она говорит, что это продлится еще пару лет, не больше.

– А что будет со зданием?

– Это, как говорится, большой вопрос, агент Шейн. – Редхаус выпрямился, нажал кнопку на приборной доске и перешел на ручное управление. – Теперь давайте зарегистрируем вас в участке, а потом сможете встретиться с семьей Джонни Сани. Наверное, мой капитан захочет, чтобы вас сопровождал полицейский. Это вам не помешает?

– Вряд ли.

– Вот и хорошо, – кивнул Редхаус.

– Сопровождать будете вы?

– Возможно. – И он снова улыбнулся.

Семья Сани жила в ухоженном сдвоенном трейлере среди довольно-таки запущенного трейлерного парка на окраине Сомилла. Семья состояла из бабушки и сестры. Обе сидели на тахте и молча смотрели на меня.

– С чего ему убивать себя? – спросила меня его сестра Джейнис.

– Не знаю, – ответил я. – Я надеялся, вы поможете мне это понять.

– Как он это сделал? – спросила бабушка Май.

– Шимасани, может, тебе не стоит слышать про это? – сказала Джейнис.

– Стоит, – с усилием выговорила Май.

Я посмотрел на Редхауса. Он стоял рядом со стулом, где сидел я, и держал в руках предложенный ему стакан чая. Мне тоже предложили чай. Мой стакан стоял на столе между мной и родственниками Сани.

Редхаус кивнул мне.

– Он перерезал себе горло, – сказал я.

Май сверкнула на меня злобным взглядом, но промолчала. Джейнис держала бабушку за руку и смотрела на меня совершенно безучастно. Я выждал пару минут и заговорил:

– Из нашей картотеки следует… в общем, если честно, у нас вообще нет никаких данных на Джона.

– Джонни, – поправила Джейнис.

– Простите. Все данные на Джонни, которые мы имеем, пришли отсюда, из Нации навахо. Поэтому наш первый вопрос: почему так случилось?

– До прошлого года Джонни никогда не уезжал отсюда, – сказала Джейнис.

– Ясно, – ответил я. – И все-таки почему?

– Джонни был немного заторможенный, – сказала Джейнис. – В тринадцать лет мы отвели его к доктору. Тот сказал, что у Джонни ай-кью семьдесят девять или восемьдесят. Чтобы что-то понять, Джонни требовалось очень много усилий и времени. Мы оставляли его в школе сколько могли, чтобы он мог общаться с друзьями, но он не успевал за остальными, потом совсем перестал туда ходить, а мы не принуждали.

– Он не всегда был таким, – поправила Май. – Малышом он был очень смышленым. Но в пять лет заболел. И потом уже не был прежним.

– У него был синдром клетки?

– Нет! – воскликнула Май. – Он не был калекой. – Она замолчала, видимо осознав свою оплошность. – Простите.

Я поднял руку:

– Ничего страшного, все в порядке. Иногда люди заражаются синдромом Хаден, но не становятся запертыми. Хотя вирус все-таки может навредить. Вы сказали, он заболел. Как это проявлялось? У него был жар? А потом начался менингит?

– У него мозг раздулся, – сказала Май.

– Значит, менингит. Мы просканировали его мозг после его гибели, и выяснилось, что структура мозга такая же, как у хаденов. Но мы обнаружили и кое-что еще. В его голове оказалось то, что мы называем нейронной сетью.

Джейнис с недоумением посмотрела на Редхауса.

– Это такая аппаратура, – пояснил тот. – Позволяет отправлять и получать информацию.

– В моей голове дома она тоже есть, – сказал я и постучал по виску своего трила. – Это позволяет мне управлять этой аппаратурой отсюда, чтобы я мог находиться здесь, с вами.

Май и Джейнис казались сбитыми с толку.

– Но у Джонни ничего такого в голове не было, – наконец произнесла Май.

– Простите, если я бестактен, но вы совершенно в этом уверены? – спросил я. – Нейронную сеть нельзя поместить в голову случайно. Она вставляется специально для приема и передачи сигналов мозга.

– Он жил со мной всю жизнь, – сказала Май. – Он жил тут с его матерью и Джейнис, потом его мать умерла, и я заботилась о нем. Тут с ним такого не могло случиться.

– Значит, ее установили после того, как Джонни уехал, – заключил Редхаус.

– Кстати, – заметил я, – а почему Джонни вдруг решил уехать, если раньше никогда не покидал Нации навахо?

– Он нашел работу, – ответила Джейнис.

– Какую?

– Он говорил, что помощника-референта.

– У кого?

– Я не знаю.

– Джонни подговорил одного друга, чтобы тот отвел его в этот новый компьютерный дом в Уиндоу-Рок, – сказала Май. – Он слышал, что им там нужен уборщик, а это он умел делать. Он очень хотел помогать мне. Пошел туда и спросил про работу, а потом на следующий день ему велели снова прийти. И когда он вернулся в тот вечер, то дал мне тысячу долларов и сказал, мол, это половина его первой зарплаты на новой работе.

– На месте уборщика? – уточнил Редхаус.

– Нет, на другом, – поправила Май. – Он сказал, что, когда пришел туда, его спросили, не хочет ли он другую работу, где больше платят и можно путешествовать. Все, что нужно делать, – это выполнять разные поручения своего начальника. Он сказал, это что-то вроде старшего слуги.

– Значит, он уехал, – резюмировал я. – И что потом?

– Каждую неделю мы получали от Джонни перевод, – сказала Май, – и он иногда звонил. Он просил меня переехать в какое-нибудь хорошее место и купить новые вещи, вот мы сюда и перебрались. А несколько месяцев назад он вдруг перестал звонить, но деньги исправно приходили, поэтому я не слишком беспокоилась.

– Когда был последний перевод?

– Два дня назад, – ответила Джейнис. – Я забираю бабушкину почту.

– Вы не против, если я взгляну на него?

Женщины замялись.

– Агент Шейн не собирается использовать его как улику, – пояснил Редхаус. – Просто на нем может быть что-то важное.

Джейнис встала и пошла за переводом.

– Джонни когда-нибудь говорил, на кого работает? – спросил я у Май.

– Он сказал, что его босс не любит огласки, – ответила Май. – Я не хотела, чтобы мальчик потерял работу, поэтому не расспрашивала.

– Ему нравилось то, что он делал? – спросил я; в этот момент подошла Джейнис и протянула мне перевод; я быстро просканировал его с одной стороны, потом с другой и вернул ей с благодарностью.

– Вроде бы нравилось, – сказала Май. – Он никогда не говорил о работе ничего плохого.

– Он так обрадовался возможности путешествовать, – снова усаживаясь, сообщила Джейнис. – В первую пару звонков говорил, что побывал в Калифорнии и Вашингтоне.

– В штате Вашингтон или в столице? – уточнил Редхаус.

– В столице, кажется, – сказала Джейнис.

– Но потом Джонни сказал, что босс не хочет, чтобы он рассказывал, где был, и больше он ничего про это не говорил, – добавила Май.

– Когда он звонил последний раз, он сказал что-нибудь необычное? Ничего не показалось вам странным? – спросил я.

– Нет, – покачала головой Май. – Сказал, что неважно себя чувствует… нет. Сказал, его кое-что беспокоит.

– Беспокоит? Что?

– Какое-то испытание? – предположила Май. – Ему надо было что-то сделать, поэтому он нервничал. Точно не помню.

– Ничего страшного, – поспешил успокоить я.

– Когда мы его увидим? – спросила Джейнис. – То есть я хотела сказать, когда его привезут домой?

– Не знаю, но могу уточнить, – предложил я.

– Его нужно похоронить здесь, – сказала Май.

– Я сделаю все, что в моих силах, обещаю, – заверил я.

Женщины безучастно посмотрели на меня.

– Они довольно спокойно восприняли новость, – заметил я, когда мы с Редхаусом вышли из трейлера и направились к машине.

– Некоторые из нас стараются сильно не выражать своих чувств перед лицом смерти, – сказал он. – Считается, что, если продолжать горевать, дух умершего может не освободиться и не уйти дальше.

– Вы в это верите?

– Не важно, верю я или нет, – ответил Редхаус.

– Справедливо, – согласился я.

– На переводе что-нибудь удалось найти?

– Серийный номер и код отправителя. Хотите узнать их?

– Я бы не возражал. Только вот сомневаюсь, понравится ли ФБР то, что вы делитесь информацией.

– Думаю, моя напарница сказала бы, что поделиться информацией с местной полицией – это наш долг вежливости, если только у тебя нет неприязни к данному конкретному копу.

– Интересная у вас напарница, – заметил Клах.

– Что правда, то правда, – подтвердил я, садясь в машину. – Поехали к серверному парку.

– Джонни Сани, – задумчиво проговорил Лорен Бегэй, глава службы персонала Вычислительного центра Уиндоу-Рок и по совместительству глава нескольких других отделов, включая отделы продаж и санитарно-технический. – как уже уведомил Редхаус, штат в ВЦУР был сокращен до минимума. – Мы вместе ходили в школу. Какое-то время.

– Меня интересует нечто более приближенное по времени, – напомнил я. – От его семьи мы узнали, что в прошлом году он пытался устроиться сюда на работу.

– Да. Мне пришлось уволить одного уборщика за сон на работе. Нужен был кто-то на ночные смены. Джонни претендовал на это место, а с ним еще шестьдесят человек. Я взял сестру уволенного.

– Родные Джонни Сани утверждают, будто вы вызвали его на следующий день и предложили другую работу, – сказал Редхаус.

– Я не вызывал его, – ответил Бегэй.

– В самом деле? – усомнился я.

– С какой стати мне было его звать? Он же страшный тугодум. Даже заявление о приеме едва смог заполнить.

– Чтобы махать метлой, не нужно быть образованным, – заметил Редхаус.

– Согласен, но если у человека не все дома, для этого места он не подходит. Пусть мы работаем и не в полную мощность, но клиенты у нас есть.

– А кто ваши клиенты, мистер Бегэй? – поинтересовался я.

Он посмотрел на Редхауса.

– Все в порядке, – заверил тот.

Насчет порядка Бегэй явно сомневался, но все же ответил:

– Все правительственные учреждения Нации навахо и некоторых других народов со всей страны. Кроме того, ряд частных клиентов, в основном местных бизнесменов или тех, кто ведет бизнес здесь. Самый крупный из них – «Медикорд».

– Что за «Медикорд»? – спросил я.

– Компания по предоставлению медицинских услуг, – сказал Бегэй. – Ее наняли, чтобы обеспечивать медицинское обслуживание на нашей территории. Они работают здесь уже шесть или семь лет.

– Я помню, как они пришли, – сказал Редхаус. – За эксклюзивный контракт обещали обучить и продвигать по службе медперсонал из навахо.

– Ну и как? Обучили? – спросил я.

Редхаус пожал плечами.

– Это контролируемая правительством конфиденциальная информация, поэтому «Медикорд» держит все данные по навахо только здесь, не подключаясь к остальной своей сети, – сообщил Бегэй.

– Кто-нибудь еще мог бы использовать эти мощности? – спросил я.

– Хотелось бы. У нас есть офисные площади, и можно неплохо зарабатывать. Но – увы.

– А какая-нибудь частная компания посылает сюда своих представителей или айтишников?

– Если у компаний, с которыми мы работаем, есть IT-отдел, они едва ли нуждаются в наших услугах. Так или иначе, но они здесь не появлялись. На свои серверы с данными они могут заходить удаленно при помощи стандартного софта. Мы лишь выступаем в качестве хоста и делаем резервное копирование, на случай если их компьютерщики сотворят какую-нибудь глупость. А это бывает.

– Кто-нибудь может взломать вашу систему? – спросил я.

– Я бы ответил «нет», но вы хаден и, значит, кое-что в этом смыслите, – сказал Бегэй. – Поэтому отвечу так: все, что так или иначе связано с внешним миром, можно хакнуть. Поэтому все данные Нации навахо должны храниться на серверах, доступных только с наших компьютеров, оборудованных GPS или двухсторонней аутентификацией либо тем и другим.

– Включая данные этого самого «Медикорда»? – уточнил я.

– Да, – ответил Бегэй. – А почему вы спрашиваете про Джонни Сани?

– Он мертв, – сказал я.

– Очень жаль. Хороший был парень.

– Мне показалось, вы назвали его тугодумом.

– Он и был тугодум, – сказал Бегэй. – Но это не мешало ему быть хорошим парнем.

– По ходу, дерьма все прибывает, – заметила Ванн.

В Вашингтоне было половина восьмого, и, судя по заглушающему ее слова шуму, Ванн опять торчала в баре и, как в прошлый вечер, пыталась склеить кого-нибудь на ночь. Я же сидел за ничейным столом в полицейском участке Уиндоу-Рок и разговаривал с ней внутренним голосом.

– На данный момент у нас два решения на выбор, – сообщил я. – Либо нам придется поверить в то, что парень, не способный получить даже место подметальщика, на самом деле гений-интегратор, как-то заманивший Николаса Белла в номер отеля, притворившись любопытным «туристом» в поисках трила, либо в то, что некие злоумышленники обманом выманили этого несчастного сукина сына из дома, имплантировали ему в голову нейронную сеть, а потом убедили выполнять их план, в который каким-то образом замешан Белл.

– А еще заставили совершить самоубийство, – напомнила Ванн. – Не забывайте об этом.

– Как я могу забыть? Я же сегодня говорил с его семьей.

– Ладно, теперь о приятном: я уговорила одного судью дать нам ордер на досье Белла и Керни, – похвасталась Ванн.

– И?

– Досье Белла не открыло ничего, чего бы мы и так уже не знали. Он только что, а точнее, прямо сегодня подписал долгосрочный контракт с Лукасом Хаббардом. Когда он не связан с Хаббардом, он всегда нарасхват в кругу обеспеченных хаденов. И плюс ко всему время от времени он выполняет сдельную работу для НИЗ, как почти все другие интеграторы. Правда, только до следующего понедельника, когда закон Абрамса—Кеттеринг вступит в силу и похоронит эту маленькую программу.

– А что насчет Керни?

– У него тоже есть долгосрочный контракт, и не с кем иным, как с Самуэлем Шварцем, главным юрисконсультом «Акселеранта».

– Это проясняет вчерашний вечер, – заметил я.

– Не поняла.

– Хаббард и Шварц вчера были на небольшом званом приеме у моего отца. Хаббард – в шкуре Белла, а Шварц – в какой-то женщине-интеграторе. Сказал, что его обычный интегратор получил предварительный заказ.

– Ага – взорвать «Лаудон фарма», – хмыкнула Белл. – Что за женщина-интегратор?

– Не знаю. Вы же понимаете, что спрашивать о таком невежливо.

– Пройдитесь по спискам вашингтонских интеграторов и найдите ее.

– Значит, Белл с Хаббардом и Керни со Шварцем, – проговорил я.

– И что с того?

– Не странное ли совпадение?

– В чем? В том, что два интегратора, вовлеченные в какую-то загадочную хрень, работают на двух самых влиятельных людей одной и той же корпорации?

– Именно, – подтвердил я.

– Честно? – спросила она. – Странное. Вот только есть один нюанс. Во всем мире работает десять тысяч интеграторов. Тысячи две – в США. Так что вряд ли многие из них пересекаются. На весь Вашингтон их, наверное, человек двадцать, в то время как хаденов не меньше ста тысяч, потому что хадены стремятся в крупные города, где можно заработать. Получается, один интегратор на пять тысяч хаденов. Вас ждет еще много подобных совпадений.

– Возможно, – сказал я.

– Непременно, – поправила Ванн. – Если вы хотите найти связь, то нужно больше информации.

– Хорошо, вот вам еще одна зацепка, – не сдавался я. – «Медикорд».

– Это еще что?

– Компания по оказанию медицинской помощи и услуг в сфере здравоохранения. Имеет контракты здесь, в Нации навахо.

– Понятно, – сказала Ванн. – И что с того?

– «Медикорд» – это часть «Фор корнерс блю кросс». Угадайте, кому принадлежит «Фор корнерс».

– Если вы скажете «Акселеранту», то сделаете меня несчастной, – предупредила Ванн.

– Выпейте еще стаканчик, – посоветовал я.

– Я себя контролирую, – заверила она. – Хочу еще что-то чувствовать ближе к ночи.

– Слишком уж много ниточек ведет к Хаббарду, Шварцу и «Акселеранту». Слишком много совпадений у нас нагромоздилось. Представляете, Шварц вдобавок еще и адвокат Белла.

– Хорошо, но позвольте повторить это снова: если вы хотите предположить, что Шварц как-то замешан во взрыве «Лаудон фарма», одного контракта с интегратором для этого недостаточно. И вы забываете о том, что во время теракта Шварц был на приеме с одним из самых знаменитых людей на этой планете, а еще с неким агентом ФБР. И если этого агента притащить в суд, то он волей-неволей признает, что видел Шварца именно там. Шейн, вы – алиби Шварца.

– Что да, то да, – согласился я.

– Плюс к тому Байер действительно был клиентом Керни. Байер нанимал его трижды за последние два года. Это доказательство личной связи.

– Да, не все мои идеи блестящи, – признал я.

– Шейн, по-моему, вам надо отдохнуть, – посоветовала Ванн. – Вы и так сделали уйму всего за сегодняшний день. Когда вы возвращаетесь?

– Уже заканчиваю. Полиция Уиндоу-Рок разрешила мне припарковать здесь мой одолженный трил на пару дней на случай, если надо будет вернуться. А когда все улажу, хочу еще попытаться заглянуть в тот дом, где недавно снял комнату.

– Далась вам она, – проворчала Ванн. – Ладно, валяйте. Спокойной ночи, Шейн.

– Погодите, – попросил я.

– Разговор с вами ломает план моих вечерних развлечений, – предупредила Ванн.

– Джонни Сани.

– И что?

– Семья хочет, чтобы им вернули тело.

– Когда мы закончим с ним, пусть забирают. ФБР с ними свяжется и уточнит детали пересылки.

– Не думаю, что у бабушки и сестры Сани есть деньги на пересылку, – сказал я.

– Даже не знаю, что вам на это ответить, Шейн.

– Хорошо, я им сообщу. – Я отключился и снова перешел на внешний голос, обратившись к Редхаусу: – Я здесь почти закончил.

– Этот стол все равно никто не использует, – напомнил Редхаус, указывая на место, где я сидел, – так что если надо подзарядиться, вон там, в полу, розетка. Капитан просил передать вам, чтобы вы предупреждали нас заранее, когда решите заглянуть, а в остальном – милости просим хоть на несколько дней.

– Огромное спасибо!

– Вы говорили насчет тела Сани?

– Да. Когда мы закончим с экспертизой, я дам вам один контакт в Вашингтоне, чтобы решить все вопросы по пересылке.

– Это обойдется недешево, – заметил Редхаус.

– Когда выяснится, сколько именно, свяжитесь со мной. Я все улажу.

– А как я им скажу о том, кто поможет?

– Скажите, анонимный друг, – посоветовал я.