Текст книги "Опекун"

Глава V

Логан Карпентер лежал, уютно устроившись на мягком матрасе и натянув стеганое ватное одеяло до самого подбородка.

– Готов, можно выключать свет? – спросила Марианна, с улыбкой глядя на сына.

– Но ведь только девять часов, мамочка, – пытался протестовать Логан, хотя заранее знал, что это не поможет.

– Уже одиннадцать там, где ты пробудился сегодня утром, – ответила Марианна. – Ты едва не заснул в кабинете полчаса назад.

– Ничего подобного, – возразил Логан. – Я...

– Ты начал уже посапывать во сне, именно это и произойдет с тобой через пять минут, – прервала Марианна. Она наклонилась и поцеловала его, затем выключила лампу, стоявшую на сосновом столике около кровати. – Хочешь, чтобы я оставила дверь открытой? – спросила она, выходя из комнаты.

– Я не маленький, – возразил Логан с решимостью десятилетнего человека. Многозначительно промолчав, Марианна прикрыла дверь. Как только раздался щелчок замка, Логан выскользнул из постели и подбежал к окну.

Айдахо!

Он в Айдахо, на ранчо тети Одри, и никого, кроме него, не было в спальне!

Он смотрел из окна на залитую лунным светом Сугарлоафскую долину, которая, казалось, простиралась от дома бесконечно. Вдали сверкал огнями раскинувшийся на въезде в долину город, чуть выше, над Сотуфской долиной – он уже запомнил это название, – нависла величественная черная пустота, а еще выше виднелся темный силуэт пика Касл. Окно было открыто (дома, прежде чем лечь спать, всегда нужно проверить, все ли заперто), и принесенный с гор свежий ночной ветерок ласкал его лицо, очаровывал чистыми ароматами природы, совсем не похожими на кислые запахи в Нью-Джерси, от которых ему всегда хотелось зажать нос.

И раздававшиеся звуки не имели ничего общего с громыханьем грузовиков на шоссе, проходящем всего в квартале от их дома.

Сейчас же тишину ночи нарушали звуки, которые Логан раньше никогда не слышал.

Вот откуда-то с высоты величественных гор донесся крик зверя, и мальчик вздрогнул, представив себе волка, сидящего на одном из возвышающихся над домом огромных гранитных утесов и воющего на луну.

Вот хрустнуло где-то в лесу, справа, и Логан тут же понял, что знает, откуда исходит этот звук.

Медведь – возможно, гризли, – крадучись, пробирается по лесу.

А может быть, и горный лев!

Вдруг он задумался, а не стоит ли ему все же закрыть окно. Он выглянул на улицу и посмотрел на крышу веранды, находившуюся всего несколькими футами ниже.

А что если среди ночи медведь заберется на крышу веранды и залезет к нему в комнату?

Из леса вновь послышался хруст. Логан отдернул голову, его охватила паника. И тут он увидел, как из леса показалась олениха с двумя маленькими оленятами, они быстро пересекли двор и направились к полю, раскинувшемуся за сараем. Он наблюдал, прикованный к месту, как залитые лунным светом олени с удовольствием пощипывают травку.

Наконец Логан отошел от окна, забрался в постель и долго рассматривал очищенные от коры бревна, поддерживающие сводчатый потолок.

Потолок такой высокий, что он, наверное, не сможет коснуться его рукой, даже если начнет подпрыгивать на кровати.

Может быть, попробовать?

Почему бы и нет? В первый раз за всю его жизнь в комнате не было этой ворчливой Алисон, которая вечно поучала брата, что можно делать, а что нельзя. Пока они здесь, это будет его комната, и он может делать все, что ему захочется! Охваченный новой волной возбуждения, Логан отбросил в сторону стеганое ватное одеяло и встал на кровати в полный рост.

Он согнул ноги в коленях и проверил упругость матраса.

Затем сделал пробный прыжок с поднятой вверх рукой, чтобы посмотреть, много ли останется до большой перекладины, которая пересекала комнату и поддерживала стойки, подпиравшие перекрытия крыши.

Он прыгал снова и снова, сильно вытягивая вверх руку и низко приседая при каждом приземлении, до тех пор, пока не вошел в нужный ритм и каждый его очередной прыжок не становился выше предыдущего.

Он вытягивался в струнку, но кончики пальцев все равно не доставали до перекладины несколько дюймов.

Выше, выше...

– Ради всего святого, Логан! Что ты делаешь?

Сильно испугавшись и потеряв равновесие, Логан рухнул на кровать, и в ту же секунду зажегся верхний свет, и он увидел в дверях мать, сердито смотревшую на него.

– Ничего, – откликнулся мальчишка, быстро натянув одеяло, хотя было уже слишком поздно притворяться. – Я ничего не повредил!

– Ты что, не понимаешь, что на первом этаже стоит такой грохот, будто дом вот-вот рухнет! – воскликнула Марианна. – О чем ты думаешь, прыгая на кровати? Ты же знаешь, тебе не разрешают этого делать.

– Я-я просто хотел проверить, смогу ли до нее дотронуться, – запинаясь произнес Логан, показывая пальцем на перекладину над головой. – Я ничего...

– Только не повторяй, что ты ничего не повредил, – отрезала Марианна. – Ты мог сломать кровать или, что еще хуже, мог упасть и сломать себе руку.

– Но, мамочка...

– И не оправдывайся. А успокойся и ложись спать. Договорились?

– Но...

– Договорились?

– Договорились, – вздохнул Логан. – Но завтра можно мне проехаться верхом на лошади? Джо говорит...

– Посмотрим, – перебила Марианна. Дай ему волю, и Логана не остановишь – так много он узнал сегодня о лошадях от Джо, который сразу же стал для сына кумиром, ведь он был на три года старше и жил на настоящем ранчо! – А сейчас немедленно спать! И никаких больше прыжков на кровати! – Она вновь выключила верхний свет и закрыла за собой дверь, оставив Логана одного в залитой лунным светом комнате.

Спать? Как же он мог спать? Он готов был бодрствовать всю ночь, слушая, как охотятся в лесу звери. Да стоит ему только убедиться, что мама не прислушивается, за дверью, сразу же выберется из кровати и станет смотреть в окно. Может быть, олени все еще на поле, или вдруг он увидит медведя, или волка, или...

Незаметно для себя, Логан заснул, а мысли его по-прежнему были полны чудесными сценами из жизни обитателей леса.

Логан Карпентер спал и не видел темной фигуры, появившейся из леса над пастбищем несколькими минутами позже: притаившись в тени деревьев, которые полностью скрыли ее, она пристально смотрела через поле на светящиеся в окнах дома огни. Огни, которые скоро погаснут, придав призрачному силуэту смелости подойти ближе...

* * *

– Может быть, нам лучше вернуться, – прошептала Эндреа Стиффл. Было чуть больше одиннадцати, когда она и ее брат-близнец осторожно шли по тропе, ведущей вверх через лес к ранчо Эль-Монте, находящемуся приблизительно в миле от дома их родителей.

– Ты струсила? – спросил Майкл. Он тоже шептал, но Эндреа смогла расслышать в его голосе презрение.

– Нет, я не струсила, – соврала Эндреа. Хотя они с Майклом и отметили в прошлом месяце свое тринадцатилетие, девочка до сих пор включала ночник и никак не могла преодолеть страх, который всегда испытывала по ночам, когда облака закрывали звезды и темнота, подобно покрывалу, окутывала дом, так что весь мир за окном, казалось, исчезал полностью. Но сегодня луна светила ярко, и она вовсе не собиралась признаваться Майклу, что все равно боится темноты. Поэтому когда он предложил ей отправиться «за приключениями», она тут же согласилась. Но сейчас, когда они были в четверти мили от дома, в самой гуще осин, растущих в этой части долины, Эндреа начали одолевать сомнения.

Всякий раз, когда она слышала в кустах какой-нибудь шорох, сердце едва не выпрыгивало из груди, и приходилось подавлять готовый вырваться наружу визг. Но она и не собиралась признаваться, насколько напугана.

– Я просто не хочу никаких неприятностей, вот и все, – сказала она, надеясь, что голос ее звучит достаточно твердо. – А что если кто-нибудь поймает нас?

– Кто может нас поймать? – усмехнулся Майкл. – Мама и папа уже спят, и на ранчо Эль-Монте не видно огней.

– Откуда я знаю? – возмутилась Эндреа, повысив голос.

– Да замолчишь ты? – прошипел Майкл. Он быстро осмотрелся вокруг, выдавая смутное беспокойство, охватившее его несколько минут назад, когда они миновали пастбище позади дома и ступили в густые заросли деревьев. – Мне хорошо виден дом. Полчаса назад у них везде погас свет.

– Тебе виден лишь фасад дома, – напомнила ему Эндреа. – А что если кто-нибудь еще не спит с другой стороны?

Майкл раздраженно вздохнул.

– Тогда мы ничего не будем делать, вот и все. Просто вернемся домой, хорошо?

– Обещаешь? – требовательно спросила Эндреа.

Майкл свирепо взглянул на нее в темноте.

– Если ты струсила и хочешь отказаться, можешь сделать это сейчас, – заявил он своей сестре. – Если хочешь вернуться домой, можешь идти!

На мгновение Эндреа испытала жгучее желание именно так и сделать, но стоило ей подумать о том, что придется одной пройти весь путь назад к дому, как она изменила решение.

– Я не струсила и отказываться не собираюсь, – уверила она. – Просто не хочу никаких неприятностей. Если нас поймают, папа накажет нас на неделю.

– Нас не поймают, – настаивал Майкл. – Поэтому замолчи, хорошо? – Отвернувшись от сестры, он вновь двинулся по узкой тропинке, настолько знакомой ему со всеми своими поворотами и изгибами, что мальчик мог бы пройти по ней с завязанными глазами.

Со все нарастающим беспокойством Эндреа последовала за ним, стараясь идти как можно ближе к брату.

Через несколько минут они добрались до дороги, ведущей к Уилкенсонам, и, едва ступив на нее, Эндреа почувствовала себя лучше. Здесь по крайней мере ветви деревьев больше не задевали по лицу и подлесок не щекотал лодыжки. Но когда они вышли на широкое пустое пространство перед домом, она поняла, что из окон при свете луны они видны как на ладони.

– Давай зайдем за сарай, – прошептал Майкл. – С той стороны мы сумеем подобраться немного ближе, прежде чем нас смогут заметить.

Низко пригнувшись к земле, он быстро побежал к сараю, Эндреа – за ним. Через несколько секунд они уже стояли в его густой тени. Стараясь держаться ближе к стене, дети обошли сарай вокруг. Оттуда доносилось тихое ржание лошадей, одна из них заржала чуть погромче, когда они проходили мимо. Добравшись до угла, брат с сестрой выглянули и внимательно осмотрели дом, находившийся в тридцати ярдах от них.

В окнах было темно. Лишь негромкий крик совы нарушал тишину ночи.

– Живей, – зашептал Майкл. – Давай сделаем, что задумали.

– Но где комната Джо? – спросила Эндреа. – А что если мы перепутаем окно?

– Вон там, у самого края веранды, – ответил Майкл. – Я видел его в окне тысячу раз. Он просто смотрел вдаль, но выглядел так, будто ничего не видит, понимаешь? Мы с Джеффом Тейтом видели его пару недель назад. Джефф помахал ему рукой, но Джо даже не заметил его.

– Почему он стал таким странным? – удивилась Эндреа.

– Да он такой и есть, – ответил Майкл, закатывая глаза от глупости сестры. – Он псих. Джефф думает, что это Джо убил своих родителей.

– В самом деле? – Эндреа открыла рот. Глядя на окно, выходящее на крышу веранды, она вздрогнула, представив себе странного, с безумными глазами Джо, смотрящего на нее. И вновь подумала, не стоит ли им отказаться от задуманного и пойти домой.

– А что если он видит нас?

Майкл коварно ухмыльнулся.

– Тогда, наверное, он убьет и тебя. – И не дожидаясь ответа сестры, выскочил из тени сарая и бросился через двор к дому.

Эндреа, предоставленная сама себе, колебалась лишь несколько мгновений. Наконец страх одиночества в темноте победил боязнь быть замеченной из дома. Глубоко вздохнув, как будто собираясь нырнуть в ледяную воду, она побежала за братом.

Пригнувшись, стояли они в полумраке, едва переводя дыхание. Майкл наклонился и схватил полную горсть мелких камешков, которыми было усыпано пространство между домом и сараем. Немного отойдя от стены, он бросил их в окно Джо Уилкенсона и быстро нырнул под крышу веранды, еще до того, как камешки ударили по стеклу.

Никакой реакции сверху. Майкл наклонился, чтобы взять еще пригоршню гравия, как Эндреа вдруг схватила его за руку.

– Я что-то видела! – прошептала она.

Майкл застыл.

– Где?

– Т-там, – ответила Эндреа, голос ее дрожал, сердце бешено колотилось.

Майкл, проследив глазами за ее пальцем, пристально вглядывался в темноту позади дома. Сначала он ничего не видел, но затем что-то шевельнулось на другом конце двора недалеко от леса.

Олень. Это, должно быть, олень. Если бы они с Эндреа стояли совершенно тихо, он бы вышел из-под тени деревьев на залитое лунным светом пространство, и они бы его хорошо разглядели. Майкл протянул руку, крепко сжал локоть сестры, и приложил указательный палец к губам, подавая ей знак, чтобы она молчала. Близнецы застыли в темноте в ожидании.

Спустя несколько мгновений, показавшихся вечностью, призрачная фигура вновь двинулась и наконец появилась из леса.

Это был не олень.

Они увидели огромного, невероятно огромного, сильного мужчину. Он сделал несколько неслышных шагов, двигаясь с грациозностью дикого зверя. Дети завороженно смотрели, едва различая его очертания на фоне деревьев. Но, появившись в лунном свете, мужчина вдруг остановился, застыв подобно зверю, почуявшему опасность, и у детей возникло ощущение, что он наблюдает за ними.

– О Боже, – прошептала Эндреа едва слышно. – Кто это?

Майкл ничего не ответил: при виде темной фигуры у него застыла кровь в жилах. Желание напугать Джо Уилкенсона тут же пропало, он сильнее вцепился в руку Эндреа и начал медленно пятиться к углу дома.

Со стороны гор подул легкий ветерок, и мгновение спустя они услышали, как одна из лошадей в сарае громко заржала и забила копытами о деревянные перегородки стойла.

– Давай выберемся отсюда, – прошептал Майкл. Потянув за собой Эндреа, он побежал к дороге, больше не заботясь о том, видят ли его из окон, испытывая лишь одно желание: скрыться за домом от зловещей фигуры, вышедшей из леса. Он сделал всего лишь несколько шагов, когда Эндреа резко выдернула свою руку и поспешила за ним. Ее ботинки громко стучали по земле, когда она опрометью неслась к дороге.

Наконец они очутились недалеко от собственного дома и лишь тогда замедлили бег, едва переводя дыхание. Когда дом был уже виден, Майкл упал на землю, пытаясь восстановить дыхание и опасаясь, как бы их не услышали собственные родители. Рядом припала к земле Эндреа. В течение нескольких минут никто из них не вымолвил ни слова.

Наконец Эндреа заговорила.

– Кто это был? – прошептала она, от страшной усталости и перенесенного страха голос ее прерывался. – Это был Билл Сайкес?

Майкл покачал головой.

– Он намного выше Сайкеса, – произнес брат. – Он громадный.

– А он нас в-видел? – хныкала Эндреа.

Майкл беспокойно обернулся и посмотрел в сторону леса, боясь услышать звук, который мог бы выдать присутствие человека.

– Я-я так не думаю, – запинаясь проговорил он. – По крайней мере, если и видел, то не смог бы узнать нас.

Теперь глаза Эндреа беспокойно осматривали все вокруг.

– А-а что если он преследовал нас?

Майкл судорожно пытался сглотнуть подступивший к горлу комок.

– Нет, – сказал он сестре, стараясь придать голосу уверенность. Но сама эта мысль ужаснула его.

Кто-то был ночью в лесу, таился, шел, крадучись, за ними по пятам. И это был он!

И он мог поймать их.

Кожа Майкла мгновенно покрылась мурашками; ему казалось, будто невидимое существо внимательно следит за ними. Его начала бить дрожь – у Майкла сдали нервы.

– Быстрее, – прошептал он, голос дрожал от страха. – Быстрее бежим в дом.

Они стрелой промчались по пастбищу, вскарабкались через оставленное открытым окно в комнату Эндреа и спрыгнули на пол. Майкл тут же закрыл окно на шпингалет. Несколько долгих секунд оба неподвижно сидели на полу, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся извне.

Но сейчас, когда они благополучно вернулись домой, все, что произошло за знакомыми стенами комнаты Эндреа, показалось обычным. Через несколько минут Майкл ушел от сестры и проскользнул к себе,

А снаружи призрачная фигура, которая беззвучно преследовала их в лесу, повернула назад и вновь слилась с темнотой ночи, да так быстро, что если кто и видел ее, усомнился, а была ли она вообще.

Но она была там – бродила этой ночью по Сугарлоафской долине, так же, как делала это каждую ночь уже много лет.

Бродила.

Наблюдала.

И ждала.

* * *

На следующее утро Алан Карпентер стоял на кухне у окна и смотрел на улицу; он был зол, потому что не выспался. От вчерашнего длительного перелета судорогой сводило мышцы, а минувшая ночь вряд ли улучшила его состояние.

Он не был уверен, удалось ли ему вообще заснуть после спора с Марианной перед сном. В течение вечера Алан старательно сдерживал себя, хотя ему очень хотелось излить возмущение по поводу обнаруженной в стенном шкафу рубашки и задать кое-какие вопросы насчет Боба, фамилии которого он даже не знал. Вместо этого терпеливо выслушивал объяснения жены относительно условий завещания Уилкенсонов, пытаясь унять разгоревшуюся в нем ярость, едва осознал, что все деньги, оставленные опекуну Джо, – а он предполагал, что денег должно быть много, хотя Марианна и не сказала ему, сколько, – будут принадлежать лишь его жене.

Что все это, черт возьми, значит? Они же прекрасно знали, что Марианна замужем за ним и он является отцом ее детей. Уж не думали ли они, будто он недостаточно хорош, чтобы тоже принимать участие в воспитании Джо? По-видимому, нет. Тем не менее Алан старательно сохранял спокойствие с твердым намерением не дать никаким обстоятельствам нарушить его примирение с Марианной. Более того, он даже принес свои извинения за ссору, происшедшую перед ее вылетом из Нью-Джерси, хотя он был твердо уверен, что Марианна больше повинна в ней, чем он.

Но когда они наконец отправились спать, жена указала ему на комнату, расположенную на втором этаже, прямо над ее спальней.

– Что все это значит? – возмутился он. – Разве мы не спим больше вместе?

У Марианны хватило выдержки сделать удивленный вид.

– Алан, мы не спим вместе уже год, за исключением позапрошлой ночи.

– Тогда какого черта ты просила меня прилететь сюда? – взорвался Алан, повысив голос. – Я думал...

– Ты не можешь говорить тише? – прошипела Марианна, стиснув зубы. – Ради всего святого, Алан, не нужно, чтобы дети слышали, как мы ссоримся каждый раз, когда встречаемся, хорошо?

– Это не моя вина, – откликнулся Алан. – Я твой муж, черт возьми! Имею право...

– Достаточно, – отрезала Марианна. – То, что ты мой муж, могло давать тебе некоторые привилегии, но никогда не давало никаких прав. Да и привилегии закончились в тот самый день, когда ты загулял от меня, поэтому не думай, что можешь просто залезть ко мне в постель, когда тебе этого захочется. И не утруждай себя спором, поскольку я ложусь спать! Завтра мне предстоит еще пережить похороны Одри и Теда, поэтому надо немного поспать. – Прежде чем стихли ее слова, она поспешно пересекла холл, проскользнула в свою комнату и заперла за собой дверь.

И Алан, чье бешенство с каждой минутой нарастало, направился в небольшую комнату для гостей, на которую ему указала Марианна, и попытался заснуть. Но проблема заключалась в том, что, помимо одолевавшей его ярости, его тяготила сама обстановка.

Ночь была наполнена непонятными звуками, ему не хватало привычного шума машин. В конце концов он закрыл окно, в полной уверенности, что иначе к нему заберется летучая мышь или енот, или какое-нибудь другое дикое животное нападет на него, пока он спит. Алан пролежал всю ночь, не сомкнув глаз, удивляясь, зачем он вообще сюда приехал.

Сейчас, при ярком солнечном свете утра, он чувствовал себя не лучше. Детей в доме уже не было, они пошли с Джо в сарай, чтобы помочь ему накормить лошадей.

Лошади, о Господи! Зачем нужно детям из Канаана, Нью-Джерси, знать что-то о лошадях?

Марианна мыла после завтрака посуду и расставляла все по своим местам, будто годами жила здесь.

– Не очень-то успокаивайся, – произнес он тоном, выдававшим его отвратительное настроение. – Мы собираемся пробыть здесь еще один день. Сегодня в полдень будем присутствовать на похоронах, а завтра утром возвращаемся в Нью-Джерси.

Марианна прекратила мыть посуду и повернулась лицом к нему.

– Да? – спросила она. – И когда же ты это решил?

Алан постарался сдержать свой гнев.

– Я имел в виду не совсем то, что сказал, – начал было он.

– Почему-то я думаю, ты имел в виду именно то, что сказал, – раздраженно заметила Марианна.

Едва сдерживаясь, Алан проигнорировал и ее замечание, и интонацию, с которой оно было произнесено.

– Я хотел сказать, что мы не сможем остаться здесь после похорон. Я уже полностью использовал свой отпуск в этом году. Если попрошу дополнительные дни, то потеряю в заработной плате.

Марианна пожала плечами.

– Я просто не вижу способа, как можно ускорить этот процесс, – произнесла она. – Я разговаривала сегодня утром с Чарли Хокинсом, еще до того, как ты спустился. Предстоит оформить горы бумаг по имущественным вопросам. Даже если мы решим закрыть ранчо...

– Мы? – перебил Алан. – Кто это мы? Ты ни слова не сказала мне о ранчо!

– Я имею в виду Чарли и себя. – Марианна вздохнула и опустилась наконец на стул напротив Алана. – Послушай, Алан, думаю, нам надо кое-что обсудить.

Алан язвительно усмехнулся.

– В самом деле? Так кто же из нас строит планы, предварительно ни с кем не посоветовавшись?

– Вот я и затеяла разговор с тобой, – спокойно ответила Марианна. – Я еще ничего не решила. Но поскольку ты завел речь о возвращении домой, мне кажется, это подходящее время. – Она подождала, что ответит муж. Поскольку ответа не последовало, продолжила: – Мне кажется неплохой идеей остаться здесь ненадолго с детьми. Ты мог бы вернуться домой, таким образом мы сэкономили бы много денег и...

– Денег? – перебил Алан. – Из сказанного тобой вчера я понял, что деньги больше не проблема.

Марианна беспомощно всплеснула руками.

– Я не это имела в виду. И конечно, у меня нет ни малейшего представления, как много времени потребуется для решения всех имущественных вопросов.

Алан недоверчиво покосился на нее.

– Согласен. Но готов поспорить, что старина Чарли может выплатить тебе нужную сумму авансом, не так ли? – Увидев, как сузились от гнева глаза Марианны, он решил подступить с другой стороны. – В любом случае, как быть с детьми? Занятия начинаются на следующей неделе, не так ли?

– Хотелось бы, чтобы это было так. Но, похоже, ты ничего не знаешь: занятия не начнутся. В Канаане проходит забастовка учителей, и я не думаю, что страсти улягутся раньше, чем через пару недель. Поэтому, мне кажется, имеет смысл детям остаться здесь со мной. У них давно не было настоящих каникул...

Алан резко встал.

– Ты ничего не хочешь обсуждать, не так ли? Ты уже все решила. Ну что ж, прекрасно! – Потянувшись через кухонную стойку, он взял телефон, раздраженно нажал на несколько кнопок, набирая номер, и нетерпеливо застучал пальцами по стойке, ожидая соединения с автоответчиком. Марианна безмолвно сидела напротив. Алан позвонил еще дважды, затем, не говоря ни слова, вышел из кухни.

К тому времени, как он собрал в ванной свои бритвенные принадлежности и беспорядочно побросал в чемодан вещи, сугарлоафское такси – фургон каштанового цвета с единственной металлической эмблемой, прикрепленной магнитом к дверце и призванной извещать о его назначении, – уже подъезжало к дому.

Марианна вышла из кухни, когда Алан поспешно спускался по лестнице со второго этажа, и поймала его у входной двери.

– Ты в самом деле собираешься уехать, не попрощавшись с детьми? – возмущенно спросила она.

Алан окинул ее равнодушным взглядом.

– Я не попрощался с ними и в прошлый раз, так что, думаю, они уже привыкли к этому. – Он пересек большими шагами веранду, спустился вниз, бросил на заднее сиденье фургона свой чемодан и уселся в машину. – Бойсе, – произнес Алан. – Аэропорт.