Текст книги "Опекун"

– Мне кажется, я просто еще не проголодался, – ответил Джо. – Извините меня, пожалуйста, ладно?

Марианна сочувственно улыбнулась мальчику, уверенная, что он вновь испытывает чувство одиночества из-за потери родителей.

– Конечно, – сказала она. – Сегодня Алисон с Логаном помогут мне убрать посуду. А ты иди и включи телевизор, если хочешь.

Джо соскользнул со стула, так ни разу и не взглянув на нее.

– Думаю, я лучше поднимусь к себе в комнату, – произнес он. – У меня там есть книга, которую я читаю.

Марианна многозначительно посмотрела на дочь.

– Ты слышала? – спросила она. – Книга. Ты помнишь, что это такое, не так ли? Множество страниц с напечатанным на них текстом, между двумя обложками?

Алисон закатила глаза.

– Но, мамочка. Просто потому что я люблю телевизор...

– Любишь телевизор? – повторила Марианна. – А не пагубное ли у тебя пристрастие к нему? Когда в последний раз ты прочитала книгу от корки до корки?

– Ма-ама, – простонала Алисон. – У меня же хорошие оценки в школе!

Джо, едва прислушиваясь к начавшемуся спору, тихо щелкнул пальцами, и Сторм, который лежал, растянувшись под столом, пристроив голову на стопах Джо, поднялся и пошел за хозяином, едва мальчик вышел из комнаты. Он был уже на середине лестницы, когда услышал, как Марианна окликнула его из холла.

– Джо?

Он остановился, затем обернулся и взглянул на нее.

– С тобой все в порядке?

Джо кивнул, но не произнес ни слова.

Марианна неуверенно смотрела на него.

– Я чем-нибудь могу тебе помочь? Хоть чем-нибудь?

Джо покачал головой.

– С-со мной все будет в порядке, – запинаясь произнес он. Отвернувшись прежде, чем Марианна успела что-нибудь сказать, Джо поспешил вверх по лестнице и скрылся в своей комнате.

Марианна, чувствуя свою беспомощность и испытывая лишь одно желание – обнять мальчика и успокоить его, вернулась назад на кухню и стала помогать Алисон и Логану с посудой.

* * *

В своей комнате Джо бросился на кровать.

Его вновь охватывало это чувство.

Чувство, от которого, как он думал, наконец избавился.

И сейчас оно вернулось и было сильнее, чем всегда.

Он поднялся с кровати, подошел к окну, полностью открыл его, чтобы легкий ветерок с гор дул ему прямо в лицо.

Джо глубоко вздохнул, ощутил приятный запах сосен, его легкие наполнились прохладным вечерним воздухом.

Уже полностью стемнело, а чувство это появилось в то самое время, когда солнце скрылось за горами и падающие от горных вершин тени медленно заползали в долину. За обедом, когда исчезли последние отблески света, чувство разрасталось, и он должен был сдерживать себя, чтобы не выскочить из-за стола и не убежать в ночную мглу.

Но почему?

У него больше не было необходимости скрываться от своего отца, поскольку отец его погиб.

Погиб и похоронен, и больше никогда не сможет отвести его в сарай, вытащить из брюк ремень и, описав круг над головой, хлестнуть его по обнаженным ягодицам.

Когда Джо осознал, что отца нет в живых и он навсегда избавлен от побоев, у него появилась уверенность, что страшное чувство, сидевшее где-то глубоко внутри, наконец исчезнет.

Тем не менее, сегодня вечером оно появилось вновь, сильнее, чем когда-либо.

Подобно зверю в клетке, он чувствовал себя неспокойно в ограниченном пространстве дома, ему было тесно даже в собственной коже.

Единственное, чего ему хотелось, это исчезнуть из дома, раствориться в ночной мгле, бродить во тьме до тех пор, пока не освободится он наконец от неприятных мыслей, не вернется в умиротворенное душевное состояние.

Но неоткуда было исчезать! Это был его дом, его комната! Здесь его место!

И все же поздними вечерами, похожими на сегодняшний, когда его вновь охватывало это чувство, Джо понимал, что и сам не знает, где его место.

Может быть, все произошло из-за тех детей, которых они встретили сегодня в городе.

Тех, что ненавидят его.

Ненавидят, хотя он им никогда ничего не сделал.

Или сделал?

А как насчет тех случаев, которые он не может вспомнить?

Но это было очень давно, еще до того, как он научился скрывать странное состояние, которое появлялось, неизвестно откуда, наполняя его мрачным и неистовым чувством, непонятным ему самому.

Сегодня вечером эти ощущения вернулись, нервы были напряжены до предела, кожа сильно зудела, но сколько он ни чесался, зуд не проходил.

Жестокие помыслы начинали туманить его разум. Желание ударить, передать ту боль, что причинил ему отец, кому-нибудь еще.

Нет!

Он не поддастся этому искушению! На сей раз не поддастся!

Джо захлопнул окно и заставил себя лечь в постель, вытянулся на кровати, обхватил руками подушку и зарылся в нее лицом.

«Пусть оно исчезнет, – умолял про себя мальчик. – Пусть оно исчезнет!»

Сторм, видя страдания своего хозяина, жалобно повизгивал, затем вспрыгнул на кровать, вытянулся рядом с Джо и начал осторожно лизать щеки мальчика.

Но Джо, внутри которого зрело мрачное, терзающее душу желание, не обращал никакого внимания на участие собаки: он уже готовился выскользнуть из дома в манящую темноту ночи.

* * *

– Я все думаю, может быть, нам стоит вернуться домой, – произнесла Тамара Рейнольде, удобно устраиваясь поближе к Глену Фостеру и вытягивая вперед ноги, чтобы погреть их у костра. Обступившая темнота казалась угрожающей, и спокойная тишина леса, так приятно поразившая ее, когда они с Гленом отдыхали в лагере последний раз, сейчас представлялась зловещей.

– Я имею в виду, после того, что нам рассказали...

– Успокойся, – перебил Глен, обнимая ее. – Ничего особенного. Подумаешь, порвали палатку. Никто не знает, что случилось, никто ничего не видел. Прошло уже несколько дней, все тихо и спокойно.

– Но и сейчас здесь почти никого нет, – напомнила ему Тамара. – Все умные люди разъехались по домам.

– Ты имеешь в виду, что все мыши попрятались по норкам, – ответил Глен. – Что касается меня, то мне это даже больше нравится. Остались только мы и еще одна семья на другом конце лагеря. – Он откинулся назад, увлекая за собой Тамару, и залюбовался едва видимой сквозь ветви деревьев луной. – А сейчас скажи мне что-нибудь более приятное.

Прижавшись к нему, Тамара старалась убедить себя, что Глен прав: кто бы ни повредил палатку отдыхающих, он уже не напоминает о себе. Кроме того, может быть, повреждения были и не настолько серьезные, как им рассказали. Подобные истории всегда немного приукрашают.

– Как чудесно. – Она вздохнула, напряжение, сковавшее ее тело, начинало постепенно спадать. Глен перевернулся, чтобы поцеловать ее, и она обхватила его руками, прижимаясь все теснее. – Что тебе сказать? – прошептала Тамара. – Почему бы нам сегодня не лечь спать пораньше?

– Что ты подразумеваешь под словом «пораньше»? – поддразнивал Глен, ласково покусывая ей ухо. – Уже почти одиннадцать.

– Тогда давай ляжем спать прямо сейчас, – предложила Тамара, пальцы ее уже заскользили по пуговицам рубашки Глена.

– Неплохая идея, – согласился Глен. – Давай осуществим ее прямо сейчас!

Не выпуская друг друга из объятий, они поднялись на ноги. Глен слегка присыпал золой тлеющие угли, чтобы они сохранились в таком виде до утра.

– Иди ложись, – сказал он Тамаре. – Я только отойду ненадолго и вернусь к тебе.

Тамара, нахмурившись, застыла в нерешительности.

– Ты собираешься оставить меня здесь одну?

– Я собираюсь оставить тебя не более чем на пару минут, – пообещал он. – Видишь вон то дерево?

Тамара кивнула.

– По-моему, оно вполне похоже на туалет, и именно туда я сейчас направляюсь. Договорились?

– Ладно. Но я все равно думаю, что нам надо было уехать домой.

Тамара вошла в палатку, а Глен обогнул костер и зашел в лес. Но, опорожняя свой мочевой пузырь, внимательно осматривался по сторонам и прислушивался ко всем звукам: успокаивая Тамару, он хорошо помнил, что рассказала ему семейная пара, отдыхающая на противоположном берегу ручья. Однако за весь прошедший день и наступивший вечер единственными, кто нарушил их уединение, было семейство енотов, которые выбрались из леса, с большой осторожностью обошли стороной людей и попытались проникнуть в сумку-холодильник. Глен прогнал их прочь, придвинул сумку ближе к костру, а сверху положил на нее два тяжелых камня. Если пожалует медведь, камни его, конечно, не остановят, но по крайней мере сумка будет стоять далеко от палатки.

Застегивая «молнию» на джинсах, Глен замер и вновь прислушался к лесным звукам.

Но не услышал ничего, кроме пронзительного крика енота и шелеста в кустах за ручьем какого-то небольшого зверька, вышедшего на охоту. Удовлетворенный, он вернулся в палатку, застегнул сетчатое входное отверстие и начал раздеваться в темноте.

Нагой, он забрался в двойной спальный мешок и ощутил нежное тепло прижавшейся к нему Тамары. Рука его скользнула вниз по ее животу, к небольшому холмику между бедер, губы прижались к губам, язык легко проник вглубь.

Он застонал от удовольствия, когда ее пальцы начали осторожно обследовать его тело, крепче прижал девушку к себе, возбуждение его нарастало.

* * *

А тем временем снаружи, пока Глен и Тамара лежали в палатке, тесно прижавшись друг к другу, не замечая ничего, что находилось за пределами спального мешка, из леса выскользнула темная фигура, двинулась ближе, выжидая, прислушиваясь.

Пришелец подкрадывался все ближе и ближе, тело его судорожно подергивалось от предвкушения того, что сейчас произойдет.

Он жадно вбирал носом воздух, ноздри его расширились, учуяв не только терпкий дымок тлеющего костра, но и запах врага.

Врага, скрывавшегося от его взгляда внутри палатки, но не скрывшегося от других его чувств.

Пришелец слышал их, чувствовал их запах, а издаваемые ими шепот и стоны в сочетании с возбуждающим ароматом сводили с ума призрачное существо.

Низко припав к земле, оно напряглось, каждая клеточка его тела замерла в томящем ожидании.

И наконец, поддавшись бессознательному порыву своего естества, оно прыгнуло.

Нейлон над головой Глена Фостера треснул, издав отрывистый резкий звук распарываемого материала, и грубая сила, абсолютно беззвучно, стремительно атаковала их.

Не успел Глен осознать, что произошло, как было уже слишком поздно.

Что-то навалилось на него, тяжелый вес прижал к земле, а когда он попытался оказать сопротивление, спальный мешок разлетелся в клочья, и Глен почувствовал, как чьи-то когти вонзились в его плоть.

– Тамми! – пытался крикнуть он, но прежде, чем губы смогли произнести хоть слово, что-то острое жестоко полоснуло ему по горлу, и он почувствовал, как по груди разливается поток горячей влаги. Он то ловил ртом воздух, то пытался затаить дыхание, но лишь захлебывался от душившей его крови. Глен еще пытался оказать нападавшему сопротивление, но кровь все сильнее била из разорванной на шее артерии, его охватила ужасная слабость, и он вдруг понял, что происходит.

Он умирал.

Ни дотянуться до нападавшего, ни сбросить его он уже не мог.

Руки беспомощно упали по обеим сторонам тела, и он затих.

К тому времени, когда побоище закончилось, и вторгшееся на территорию лагеря существо покинуло ее, Глен Фостер был уже мертв.

Тамара Рейнольде, с кожей, разорванной невидимыми зубами, с плотью, глубоко иссеченной невидимыми когтями, лежала и тихо стонала от боли. Такой изматывающий, что она не могла двинуться, даже позвать на помощь.

Глава X

Марианна вновь была в Нью-Джерси, в своем собственном доме. Она слышала доносящиеся с улицы звуки сирены и сначала не обращала на них внимания, занятая бесконечной упаковкой вещей Алана. Казалось, они везде: одежда, наваленная кучей в раскрытых чемоданах, на кровати, книги – в картонных коробках, стоящих одна на другой возле стены. В других коробках – старые выпуски «Сборника по вопросам архитектуры», еще несколько коробок с его коллекцией долгоиграющих пластинок. Но работе, казалось, не видно конца: стенной шкаф до сих пор заполнен его вещами.

Звуки сирены приближались, и вдруг Марианна поняла, что они означают.

Они ехали сюда!

Ехали за телом Одри, которое неизвестно по какой причине лежало в дальнем углу комнаты.

Как оно сюда попало?

Марианна не знала.

Но по мере приближения сирены ее охватывала паника.

За ней! Они ехали за ней!

Они думают, что это она убила Одри!

Но это сделала не она! Ну, конечно же, не она!

Внезапно открылась дверь, она обернулась и увидела Джо: руки его в крови, взгляд отсутствующий, на лице холодная улыбка.

Он сделал шаг ей навстречу, открыл рот, но не проронил ни слова. Вытянув вперед окровавленные руки, он подходил к ней все ближе и ближе под нарастающий вой сирены.

Она пятилась от него, пытаясь нащупать опору, чтобы прислониться к стене и удержаться на ногах, но вместо твердой поверхности рука ее наткнулась на что-то мягкое.

Мягкое и холодное.

Увернувшись от Джо, она встретилась взглядом с мертвыми глазами Теда Уилкенсона.

Крик готов был вырваться из ее груди, крик, который прервался, когда она, резко подскочив, вдруг проснулась и, выпрямившись, села на кровати. Тело ее сотрясалось от ужаса увиденного.

«Сон, – твердила она себе. – Это был лишь сон».

Но тем не менее она все еще слышала звуки сирены.

Сбитая с толку, огляделась вокруг. Неужели она на самом деле дома, в Нью-Джерси? Но нет, она в Айдахо, на ранчо Эль-Монте.

Стряхнув последние остатки сна, Марианна выбралась из кровати и поспешила к окну. Высоко на склоне холма, в сотне футов от долины она разглядела слабый серебристый свет, медленно продвигающийся по лесу, между деревьями мелькали красно-синие огни.

– Что это, мамочка? – донесся от дверей голос Логана. Марианна обернулась и увидела сына, который тер руками глаза. Силуэт его четко вырисовывался на фоне падающего из холла света.

– Я не знаю, – откликнулась Марианна.

– Это полицейские машины, – сказала появившаяся рядом с братом Алисон. – Я видела, как они двигались по шоссе, затем свернули и поехали по фунтовой дороге, в сторону лагеря.

Звуки сирены замерли вдали, сменились зловещей тишиной. Высоко в лесу свет от фар исчез. Отойдя от окна, Марианна надела халат и, включив лампу, стоявшую на тумбочке у кровати, бросила взгляд на часы. Был час ночи. Что заставило полицию отправиться в лагерь в это время?

– Давайте спустимся вниз и приготовим по чашечке какао, – предложила она детям, зная, что они не лягут спать, пока не получат объяснений по поводу ночного переполоха. – Идите наденьте халаты, а я зайду за Джо. Но через полчаса вы снова ляжете в постель. Договорились?

Как только Алисон и Логан, мгновенно отвернувшись от леса, побежали в свои комнаты, Марианна тихо постучала в дверь комнаты Джо. Поскольку ответа не последовало, она повернула шарообразную ручку, открыла дверь и включила свет, уже уверенная, что инцидент, происшедший в ночь после похорон его родителей, повторяется.

От страха у нее возникло неприятное ощущение в желудке, когда она вдруг мысленно соединила полицейские машины на горном склоне с отсутствием Джо; Марианна поспешила вниз, быстро осмотрела все комнаты нижнего этажа в слабой надежде обнаружить Джо.

Его не было.

Когда она добралась до кухни, дети уже были там: Алисон доставала чашки из шкафа над стойкой, а Логан искал пачку с какао в кладовой. Улыбка Алисон угасла, едва она заметила выражение страха на лице матери.

– Ты не знаешь, где Джо? – спросила Марианна. – Может быть, слышала, как он выходил на улицу?

Алисон недоуменно покачала головой.

– Разве он не в своей комнате?

– Его вообще нет в доме, – ответила ей Марианна, страх ее начал перерастать в панику. Что же тогда случилось? Не мог же он пойти высоко в горы в полночь? Даже если и пошел, какое отношение к нему могут иметь полицейские машины? Как вообще кто-то узнал, что он там?

Это не могло иметь никакого отношения к Джо – не могло! Но даже когда она пыталась переубедить себя, вспомнила вдруг сон, от которого проснулась, и опять увидела кровь, капающую с протянутых рук Джо, холодную отрешенность в его взгляде. Эту же самую холодность видела она сегодня утром... Нет! Что бы ни произошло на горном склоне, это не имеет никакого отношения к Джо! Он должен быть где-то совсем рядом.

Ручей! Джо сказал, что ходил той ночью на ручей!

Она вынула подзаряжающийся фонарь из розетки в стене возле задней двери, включила его и ступила за порог, в темноту. Приподняла над головой сияющий источник света, чтобы осветить двор, питая слабую надежду, что Джо, может быть, уже где-то недалеко, на пути к дому.

У нее кольнуло сердце, когда она заметила в луче света мимолетное движение, и поспешно посветила вокруг, пытаясь разогнать темноту.

Два светящихся глаза вспыхнули во мраке зелеными огоньками, Марианна затаила дыхание, затем облегченно вздохнула: она узнала существо, поспешно исчезнувшее в ночи.

– Что это было? – раздался у нее за спиной голос Логана. – Что ты увидела?

– Детеныша енота, – откликнулась Марианна.

Логан высунулся из-за двери.

– Где он? Можно нам его поймать?

– Не сейчас, Логан, – резко ответила Марианна, нервы у нее были напряжены до предела. – Немедленно вернись в дом! Мне надо пойти поискать Джо!

– Я тоже хочу пойти! – требовательно заявил Логан, взволнованный перспективой путешествия в полночную темноту.

– Логан, я не собираюсь с тобой спорить! Вернись в дом и оставайся там!

У Логана, потрясенного резким тоном матери, широко открылись глаза, и он попятился к двери.

– Пожалуйста! – попросила Марианна, голос ее смягчился, едва она заметила обиду в глазах сына.

Обида тут же прошла. Логан повернулся и поспешно исчез в доме, захлопнув за собой дверь.

Марианна двинулась по направлению к парадной лестнице, пробираясь сквозь темноту ночи, она держалась поближе к стене. Дойдя до угла дома, она осветила стоянку, затем направила луч света в сторону деревьев, что росли между домом и ручьем.

– Джо? – позвала она. – Джо, где ты?

Ответа не последовало, она вышла из-под прикрытия дома, пересекла двор и двинулась к лесу. Затем остановилась, услышав какой-то звук в сарае.

Какое-то царапанье, как будто кто-то, находившийся внутри, пытался выбраться наружу.

Он ужаса у нее застыла кровь в жилах, руки затряслись: она вспомнила, как в прошлый раз заходила сюда в кромешной темноте, и что-то было тогда в сарае.

Может быть, ей лучше вернуться в дом и позвать кого-нибудь на помощь?

Кого позвать?

Помощник шерифа и его заместитель, должно быть, там наверху, в районе лагеря.

Билл Сайкес?

Она вспомнила зловещие слова, произнесенные им в то утро, когда он рассказывал ей о животных, которые выходят из леса и спускаются в долину: «Но что-то там все-таки присутствует, и это заставляет меня слишком сильно нервничать».

Может быть, ей следует сесть за руль «ровера» и доехать до его сторожки. Но тогда надо будет захватить с собой Алисон и Логана – она не собиралась оставлять их одних в доме.

– Джо? – вновь позвала она, от возрастающего чувства страха в голосе появились визгливые нотки. – Ты слышишь меня?

Из сарая вновь послышался звук, будто кто-то скребется, на этот раз звук сопровождался подвыванием.

Марианна повернулась, готовая немедленно обратиться в бегство, назад, к дому, но не сделала этого. Она вдруг поняла, что на сей раз что-то происходит не так. Но что?

Потом догадалась. Лошади были спокойны!

В прошлый раз они беспокойно ржали в своих стойлах и били копытами.

А сегодня в сарае была такая тишина, как будто ни одно живое существо и не дышало там. Как будто...

Внезапно охваченная ужасом, она побежала, спотыкаясь, к дому, влетела на кухню, одной рукой схватила телефонный аппарат, другой – открыла местный телефонный справочник и начала судорожно листать страницы в поисках нужного номера. Пока не зазвенел телефон на другом конце провода, Марианна нервно расхаживала по кухне. К ее удивлению, на звонок ответили почти мгновенно, и она заговорила в порыве облегчения.

– О, слава Богу, что Вы на месте! Это Марианна Карпентер, Оливия, я знаю, что уже поздно, но Джо нет дома, и что-то опять в сарае, а я напугана до смерти, и понимаю, что похожа сейчас на самую большую в мире...

– Я сейчас буду, – ответила Оливия. – Оставайтесь в доме. Что-то здесь случилось. Я обо всем расскажу Вам, когда приеду.

Не более, чем через пять минут двор осветился яркими фарами, и из грузового автомобиля выскочила Оливия. Когда Марианна открыла дверь, чтобы впустить ее в дом, она заметила, что ветеринар держит в руках дробовик.

– Пойдемте посмотрим, – сказала Оливия, направляясь к сараю.

Вновь наказав детям оставаться в доме, Марианна устремилась вслед за женщиной, которая уже укрепила фонарь на двери сарая.

– Вы сказали, что-то произошло, – обратилась к ней Марианна. – Вы имели в виду полицейские машины там, наверху, в лесу?

Оливия кивнула.

– Опять совершенно нападение на лагерь. Я разговаривала с диспетчером, но она мало что знает. Знает лишь, что совсем недавно в долину спустился какой-то парень и заявил, что кто-то погиб, может быть, даже два человека.

– О Боже, – выдохнула Марианна. Решимость оставила ее, она не была больше уверена, что хочет узнать, что там внутри. Но Оливия, сняв ружье с предохранителя и загнав патрон в патронник, кивнула ей.

– Я готова. Открывайте дверь.

С сильно бьющимся сердцем Марианна отодвинула засов на тяжелых дверях и тут же услышала знакомое поскуливание.

– О Господи, – простонала она, широко открывая дверь. – Я чувствую себя идиоткой! Это же Сторм!

Большая собака выскочила из-за двери, встала на задние лапы, передними уперлась Марианне в грудь и лизнула ее в лицо. Оливия извлекла патрон, вновь поставила ружье на предохранитель и опустила его около себя.

– Что ты делаешь здесь, малыш? – спросила она. – Напугал нас до полусмерти! Что здесь происходит?

Пока собака крутилась вокруг ветеринарного врача, Марианна ступила в сарай и посветила вокруг фонарем. Три лошади стояли, как обычно, в ряд, головы их возвышались над дверцами стойл, они жмурились от яркого света фонаря. Марианна шагнула в широкий проход перед стойлами, нащупала выключатель и зажгла большие лампы, подвешенные на перекладинах крыши. Когда темнота отступила, она выключила фонарь и начала обследовать сарай.

Она обнаружила Джо, завернутого в конскую попону, в пустом стойле в самом дальнем конце сарая, судя по звукам, он спал. Шагнув в стойло, она замерла и внимательно смотрела на спящего мальчика. Что привело его сюда? И как долго он здесь находится? Она опустилась на колени и осторожно коснулась его плеча. Он тут же проснулся, откатился от нее в сторону, затем сел, щурясь от света. Только когда узнал ее, расслабился, исчезло испуганное, затравленное выражение лица. Поняв, где находится, Джо всем своим видом показал, что готов защищаться, а во взгляде появилась настороженность.

– Джо? – произнесла Марианна спокойным тихим голосом. – Джо, почему ты спишь здесь? Почему ты не в постели?

Он слегка насупился, затем, судя по выражению лица, опасения его рассеялись.

– Это... это именно то, что я иногда делаю, – запинаясь произнес он. – Иногда я просто не могу спать в доме. Поэтому прихожу сюда и сплю вместе с лошадьми. – Затем, более агрессивно: – Мама и папа никогда не возражали. Они разрешали мне поступать так, когда мне хотелось.

– Понимаю, – заметила Марианна, хотя она ничего не понимала. У нее не было полной уверенности, что мальчик говорит правду. Не укладывалось в голове, что Одри Уилкенсон могла позволить своему сыну спать, свернувшись клубочком, в лошадином стойле. Тем не менее, если Джо сказал, что его мама разрешала ему так поступать, разве может она с ним спорить? Откуда ей знать, что Одри разрешала делать Джо, а что нет?

– Хорошо, а сейчас возвращайся в дом, договорились? – сказала она. – Алисон и Логан не спят, и мы собираемся приготовить какао. Звучит заманчиво?

Оставив попону на месте, Джо поднялся на ноги и стряхнул с измятой одежды налипшие соломинки. Странное ощущение – пугающее чувство нервозности, что охватило его с наступлением вечера и в конце концов вывело из дома в темноту ночи – исчезло.

Что-то, о чем он даже не подозревал, избавило мальчика от мук его собственного разума.

* * *

Звук, издаваемый лопастями вертолета, нарастал. Рик Мартин непроизвольно пригнулся, около него завихрилось облако пыли и сосновых иголок, и он прикрыл рукой глаза, всматриваясь в яркие посадочные огни вертолета. Из чрева машины свисал канат, к концу его были привязаны носилки, на которые ему вместе с Тони Молено предстояло положить растерзанное тело Тамары Рейнольде.

– Прекрасно! – прокричал он в рацию, надеясь, что пилот сможет услышать его сквозь грохот. – Застынь на месте и опускайся ниже!

Носилки начали медленно снижаться, и Рик на мгновение отошел, чтобы осмотреть молодую женщину, которая все еще лежала без сознания на остатках разодранной палатки, где они ее и обнаружили. Раны были неумело перевязаны бинтами, взятыми из аптечки первой помощи его полицейской машины, но свежая кровь начинала медленно проступать сквозь белую марлю.

– Как она? – спросил Рик склонившегося над ней Молено: его пальцы были прижаты к шее женщины.

– Пульс пока есть, но дыхание ухудшается.

– Если она будет еще жива, когда мы поднимем ее на борт, то успеем довезти ее до Бойсе, – заметил Рик, выходя из палатки.

Когда корзина коснулась земли в нескольких ярдах от него, помощник шерифа взглянул на мужчину, прибывшего в деревню час назад, чтобы сообщить о нападении в лагере. Сейчас он стоял на краю участка, при свете огней на его коже блестели капельки пота, несмотря на прохладу ночи. Одной рукой он обнимал жену, которая тяжело опиралась на него, казалось, она была на грани нервного срыва. Их дети, мальчик лет пяти и девочка на год младше, прижимались к ногам матери.

– Помогите нам! – прокричал Рик.

Мужчина посмотрел на жену, не уверенный, что слова адресованы именно ему, но понял, что больше здесь никого нет. Оставив жену присматривать за детьми, он поспешил на зов.

– Достань из корзины ремень, – прокричал Рик Тони Молено и, пока его заместитель выбирался из палатки, объяснил молодому человеку, чье имя уже выскочило у него из головы, что они собираются делать. – Мы все втроем будем одновременно поднимать ее. Я держу голову, а вы берете ноги. Наша задача избежать лишних движений. Поняли? Как только она будет на носилках, мы помещаем ее в корзину, привязываем ремнями и поднимаем на борт вертолета.

Едва он закончил объяснения, как вернулся Тони Молено. Они втроем осторожно положили Тамару Рейнольде – все еще без сознания – на носилки и вынесли ее из-под остатков палатки. Корзина стояла на земле, к ней спускался с зависшего в воздухе вертолета ослабнувший канат. Трое мужчин поместили носилки в корзину, с трудом преодолевая мощные порывы ветра, вызванного работой двигателя. Рик Мартин затянул ремни, надежно закрепив носилки, затем отошел в сторону и подал знак пилоту, что можно улетать. Канат натянулся, корзина оторвалась от земли – вертолет медленно двинулся вперед.

– Черт возьми! – выругался Тони, стараясь перекричать шум двигателя, когда увидел, как корзина движется прямо на высокие корабельные сосны, растущие по краю участка. – Что он делает?

Трое стоявших на земле мужчин в ужасе смотрели, как корзина, покачиваясь, медленно приближается к деревьям, но тут вертолет начал резко набирать высоту, двигаясь строго вертикально, и корзина взмыла ввысь, над верхушками сосен, приведенная в движение с помощью установленной в ней лебедки.

– О Боже, – выдохнул Тони, когда стал стихать шум вертолетных лопастей. – Никогда не привлекай меня больше к подобного рода операциям, хорошо?

Рик никак не отреагировал на слова напарника, обратив все свое внимание на человека, который сообщил о нападении на лагерь.

– Больше Вы ни о чем не хотите мне рассказать? Может быть, что-то выпустили из виду, мистер.. ?

– Дженсон. Питер Дженсон. – Он покачал головой. – Мне действительно больше не о чем сообщить Вам. Мы все спали – дети находились внутри палатки, а мы с Пег снаружи. Я спал, но Пег вдруг проснулась. Ей показалось, будто она что-то услышала, и она тут же разбудила меня. Мы прислушались, но сначала ничего не различили, а затем, когда я уже собирался вновь заснуть, раздался этот звук. Не крик или что-то в этом роде – скорее стон. Во всяком случае, когда я опять услышал его, то решил взглянуть, в чем дело. Пег вошла в палатку к детям, а я взял фонарь и пришел сюда, на это самое место. – Он бросил мимолетный взгляд на разрушенную палатку: следы кровавого побоища ярко освещались галогенными фарами двух полицейских машин, припаркованных на краю участка. Он вздрогнул, увидев растерзанное тело Глена Фостера, все еще лежащее там, где он его обнаружил, наполовину прикрытое остатками разорванного спального мешка.

– Я не знал, что делать. Я крикнул Пег, чтобы она оставалась в палатке, а сам помчался вниз, к машине. – Он неуверенно покачал головой. – Может быть, я поступил в высшей степени глупо, да? Я имею в виду, кто бы это ни натворил, он ведь все еще где-то здесь поблизости. Но что еще я мог сделать? Женщина была еще жива.

Рик Мартин успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Ну, тот, кто совершает такое, вряд ли будет потом бродить где-то поблизости. А стоянка машин находится всего в полумиле отсюда, вниз по дороге.

Дженсон криво усмехнулся.

– Если бы меня спросили об этом сегодня ночью, я бы ответил, что она находится на расстоянии более десяти миль.

– Что Вы можете сказать об этих двух людях? – задал вопрос Рик. – Вы их знали?

– Я разговаривал с ними, когда они здесь только появились, вот, пожалуй, и все. Более того, я никогда прежде не встречал их. – Он бросил взгляд на жену, которая подошла к небольшому столику, установленному недалеко от костра. Дети по-прежнему льнули к матери, а она, как бы защищая, обнимала их за плечи.

– Послушайте, – продолжал Дженсон, – нельзя ли мне пригнать сегодня сюда свою машину? Я бы хотел быстро собрать свои вещи и убраться подальше. Не думаю, чтобы жена и дети вновь смогли заснуть после того, что произошло.

Рик кивнул головой.

– Утром сюда прибудет уйма людей. А пока я собираюсь оставить тело там, где оно находится.

Дженсон изумленно посмотрел на него, дрожь пробежала по телу от сознания, что убитый останется в палатке до самого утра.

Будто бы прочитав мысли Дженсона, Рик Мартин мрачно поджал губы.

– Больше я ничего не могу сделать. Ребятам из криминальной полиции Бойсе никак не добраться сюда сегодня ночью, а я не разрешу и пальцем тронуть хоть что-либо на этом участке до тех пор, пока они не прочешут здесь все вдоль и поперек. Единственное, что я могу сделать, это выставить здесь посты на остаток ночи. Если Вы хотите, могу организовать Вам помощь – собрать все вещи и отнести их вниз, к месту парковки машин. Сегодня на ночь ворота останутся открытыми, я лишь протяну поперек полицейскую ленту. – На какое-то мгновение он замолчал, затем заговорил вновь. – Полагаю, Вы понимаете, что в ближайшие два дня здесь будет много людей, которые захотят поговорить с Вами. – Мартин не сводил взгляда с Питера Дженсона, пытаясь обнаружить малейшие признаки беспокойства, вызванного его словами. Но Дженсон лишь кивнул головой в знак согласия.