Электронная библиотека » Джон Толкиен » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Падение Гондолина"


  • Текст добавлен: 18 апреля 2022, 11:12


Автор книги: Джон Толкиен


Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Иллюстрации

Туор ударяет по струнам арфы

Туор спускается к сокрытой реке

Исфин и Эол

Озеро Митрим

Горы и море

Орлы парят над окружными горами

Дельта реки Сирион

Резная фигура Глорфинделя на фоне эльфийских кораблей

Риан у Холма Павших

Вход в королевский чертог

Туор следует за лебедями к Виньямару

Гондолин среди снегов

Дворец Эктелиона

Эльвинг встречает беженцев из Гондолина

Герб Эарендиля над морем


В конце книги приложена карта и генеалогии Дома Беора и владык нолдор. Они с небольшими изменениями заимствованы из книги «Дети Хурина».

Пролог

Туор ударяет по струнам арфы


Я начну эту книгу, снова вернувшись к цитате, которой я предварил «Берена и Лутиэн»: к письму моего отца от 1964 года, в котором он говорит, что написал «из головы» «Падение Гондолина» «во время отпуска из армии по болезни в 1917 году», и в том же самом году – исходный вариант «Берена и Лутиэн».

Касательно года возникают некоторые сомнения в связи с другими отсылками, встречающимися в переписке моего отца. В письме от июня 1955 года он утверждал: «“Падение Гондолина” (и рождение Эарендиля) было написано в госпитале и во время отпуска после того, как я пережил битву на Сомме 1916 г.»; а в письме к У. Х. Одену в том же году отец сообщает, что «Падение Гондолина» создавалось «во время отпуска по болезни в конце 1916 г.». А самое раннее из известных мне упоминаний об этом тексте содержится в отцовском сочувственном письме ко мне от 30 апреля 1944 года. «Я начал (рассказывает он) писать “Историю номов”[4]4
  Касательно использования слова «номы» для обозначения народа эльфов, именуемого нолдор (ранее нолдоли), см. «Берен и Лутиэн», стр. 32–33.


[Закрыть]
в военных бараках, где людей набилось – не протолкнуться, и граммофон гремел во всю мощь». На отпуск по болезни это не слишком-то похоже; но, возможно, отец приступил к работе над сказанием до того, как отправился в отпуск.

Однако в контексте данной книги чрезвычайно важно то, как мой отец охарактеризовал «Падение Гондолина» в письме к У. Х. Одену от 1955 года: как «первое настоящее предание этого воображаемого мира».

Мой отец правил исходный текст «Падения Гондолина» иначе, нежели «Сказание о Тинувиэли»: там он стирал первоначальный карандашный текст и вписывал на его место новый вариант. А в данном случае он радикально переработал исходный черновой набросок «Сказания», но вместо того, чтобы стереть карандаш, он записывал отредактированный вариант чернилами поверх него, по ходу работы умножая количество правок. По тем фрагментам, где первоначальный текст поддается прочтению, видно, что автор довольно близко следовал первой версии.

Эту переработку моя мать переписала набело, причем очень аккуратно и точно, учитывая неразборчивость рукописи. Впоследствии отец внес в этот экземпляр множество изменений, причем в разное время. Поскольку в данной книге я не ставил себе задачей подробно рассмотреть все текстологические сложности, что практически всегда сопутствуют изучению трудов моего отца, здесь я привожу текст, переписанный моей матерью, со всеми внесенными в него правками.

* * *

Однако в этой связи следует упомянуть, что множество изменений в исходном тексте были сделаны до того, как мой отец весной 1920 года прочел «Сказание» в Эссеистском клубе Эксетер-Колледжа в Оксфорде. В своем вступлении отец извинился за то, что выбрал это произведение вместо какого-нибудь «эссе», и пояснил: «Конечно, она [эта история] никогда прежде не выносилась на суд публики. У меня в голове уже в течение некоторого времени растет (или, скорее, строится) целый цикл событий, происходивших в выдуманной мною Эльфийской стране. Некоторые эпизоды были наспех записаны. Эта история – не лучшая из них, но она – единственная, которая, хотя бы отчасти, была выправлена, и, хотя она еще требует правки, я все же осмелюсь ее прочесть»[5]5
  Цит. по: Дж. Р.Р. Толкин. Неоконченные предания. Пер. О. Степашкиной. С. 5. – Примеч. пер.


[Закрыть]
.

Изначально сказание было озаглавлено «Туор и изгнанники Гондолина», но мой отец всегда называл его «Падение Гондолина», и я поступаю так же. В рукописи за заголовком следуют слова «предыстория Великого Сказания об Эаренделе». Его рассказчиком на Одиноком острове (о нем см. «Берен и Лутиэн», стр. 34–35) выступает Сердечко (Ильфиниол), сын того самого Бронвега (Воронвэ), который играет в Сказании столь важную роль.

* * *

В силу самой природы третьего из «Великих Преданий» Древних Дней грандиозное изменение в мире Богов и эльфов имеет самое непосредственное отношение к повествованию о Падении Гондолина – более того, является его составляющей частью. Необходимо краткое изложение этих событий; и, чем составлять его самому, я решил, что будет гораздо правильнее воспользоваться сжатым и весьма специфическим произведением моего отца. Это «Изначальный “Сильмариллион”» (он же – «Очерк мифологии»), как называл его сам автор, – датированный 1926 годом и впоследствии переработанный. Я приводил этот текст в «Берене и Лутиэн»; я включил его в настоящую книгу как одну из составляющих в эволюции сказания «Падение Гондолина»; но здесь я его использую в качестве краткого изложения предыстории возникновения Гондолина, тем более что сам он восходит к очень раннему периоду.

С учетом поставленной цели я опустил фрагменты, здесь к делу не относящиеся, и тут и там для ясности внес небольшие мелкие изменения и добавления. Мой текст начинается с того же момента, что и исходный «Очерк».

* * *

После того как Девять Валар отосланы управлять миром, Моргот (Демон Тьмы) восстает против верховной власти Манвэ, низвергает светильни, воздвигнутые, чтобы освещать мир, и затапливает остров Алмарен, на котором обитали Валар (или Боги). На Севере он укрепляет дворец с подземельями. Валар удаляются на заокраинный Запад, огражденный Внешними морями и последней Стеной, а в восточной части – исполинскими Горами Валинора: их воздвигли сами Боги. В Валиноре собирают Валар весь свет и немало всего прекрасного, и возводят дворцы, и сады, и город, но Манвэ и его супруга Варда обитают в чертогах на высочайшей горе (Таникветили); оттуда виден им весь мир вплоть до темных восточных пределов. Йаванна Палуриэн сажает Два Древа посреди равнины Валинора за вратами града Валмар. Растут они под ее песни; листья одного из них темно-зелены и сияют серебром в нижней части; а цветы – белые под стать вишне, и с лепестков их стекает росою серебристый свет; у второго листья, светло-зеленые, окаймленные золотом, как у бука, а цветы – желтые, точно висячие кисти ракитника, и испускают жар и ослепительно-яркий свет. Великолепное сияние каждого из дерев в течение семи часов разгорается все ярче, а затем в течение семи же часов убывает; посему дважды в день наступает час приглушенного света, когда каждое из дерев меркнет и свет их сливается воедино.

* * *

Внешние земли [Средиземье] погружены во тьму. Все пошло было в рост, но рост приостановился, когда Моргот загасил светильни. Уже высятся леса, обитель тьмы: и тиса, и ели, и плюща. Там порою охотится Оромэ, но на Севере властвуют Моргот и его демонические отродья (балроги) и орки (гоблины, также прозываемые гламхот, племя ненависти). Варда глядит на одетый тьмою мир и преисполняется сострадания, и, взяв весь собранный свет Сильпиона, Белого Древа, она сотворяет и рассыпает звезды.

С созданием звезд пробуждаются дети Земли – эльдар (или эльфы). Их находит Оромэ – там, где поселились они, у озаренной звездами заводи, у Куивиэнена, Вод Пробуждения, на Востоке. Оромэ скачет домой в Валинор, восхищенный их красотою, и извещает Валар; они вынуждены вспомнить о своем долге по отношению к Земле, ибо явились они туда, зная, что призваны управлять ею во имя двух народов Земли, кои придут позже, и каждый – в назначенный срок. Следует экспедиция к крепости Севера (к Ангбанду, Железной преисподней), но теперь Валар уже не по силам уничтожить твердыню. Однако ж Моргот взят в плен и заточен в чертогах Мандоса, обитавшего на севере Валинора.

Эльдалиэ (народ эльфов) приглашены в Валинор из опасения перед злобными тварями Моргота, что все еще обретались во тьме. Эльдар выступают с Востока в великий поход, возглавляемые Оромэ верхом на его белом скакуне. Эльдар поделены на три отряда: одни, под началом Ингвэ, впоследствии прозывались квенди (Светлые эльфы); другие впоследствии прозывались нолдоли (номы, или Глубокомудрые эльфы); третьи впоследствии прозывались телери (Морские эльфы). Многие из них потерялись в пути и скитаются по лесам мира; впоследствии от них пошли многие рода илькоринди (эльфы, что никогда не жили в Коре в Валиноре). Из них превыше прочих стоит Тингол, что услыхал Мелиан и пение ее соловьев, и подпал под власть чар, и уснул на целый век. Мелиан была одной из божественных дев Валы Лориэна и порою забредала во внешний мир. Мелиан и Тингол стали королем и королевой лесных эльфов Дориата и жили в чертоге под названием Тысяча Пещер.

* * *

Прочие эльфы добрались до крайних берегов Запада. На Севере они в те дни отлого понижались к западу, так что в конце концов лишь узкое море отделяло их от земли Богов, и это узкое море загромождал скрежещущий лед. Но в той оконечности, куда пришли отряды эльфов, к западу простиралась бескрайняя темная пучина.

Валар Моря было двое. Улмо (Ильмир), самый могущественный из Валар после Манвэ, был владыкой всех вод, но часто живал в Валиноре, или во Внешних морях. Оссэ и владычице Уинен, чьи длинные пряди пронизывали весь океан, более милы были моря мира, что омывали берега под сенью Гор Валинора. Улмо выкорчевал наполовину затонувший остров Алмарен, где Валар обитали поначалу, и, приняв на него нолдоли и квенди, что прибыли первыми, переправил их в Валинор. Телери же какое-то время жили на побережье, дожидаясь Ильмира; отсюда их любовь к морю. Когда же Улмо переправлял и их, Оссэ из ревности и из любви к их пению приковал остров цепями к морскому дну у выхода из залива Фаэри, откуда Горы Валинора едва видны. Никаких других земель подле не было, потому прозывался он Одиноким островом. Там телери прожили долгий век, и наречие их сделалось иным, и переняли они странную музыку Оссэ, а тот на радость им создал морских птиц.

Прочим эльдар Боги даровали кров в Валиноре. Поскольку эльфы даже среди осиянных Древами садов Валинора тосковали по звездному отблеску, в опоясывающих горах прорублена была брешь, и там, в глубокой долине, возвели зеленый холм Кор. С Запада холм тот озаряли Древа; на Востоке глядел он на Залив Фаэри и Одинокий остров, и далее, на Тенистые моря. Так часть благословенного света Валинора просачивалась во Внешние земли [Средиземье] и изливалась на Одинокий остров, так что западные его берега сделались зелены и прекрасны.

На вершине Кора воздвигся град эльфов, и назвали его Тун. Манвэ и Варда более прочих возлюбили квенди, но Аулэ (Кузнец) и мудрый Мандос – нолдоли. Нолдоли измыслили драгоценные камни и сотворили их несметное число, заполняя ими весь Тун и все чертоги Богов.

Всех нолдоли превосходил в искусстве и магии старший сын Финвэ[6]6
  Финвэ возглавлял нолдоли во время великого похода от Куивиэнена. Его старшим сыном был Феанор, вторым – Финголфин, отец Фингона и Тургона; а третьим – Финарфин, отец Финрода Фелагунда.


[Закрыть]
Феанор. Он сработал три самоцвета (Сильмарили) и вложил в них живой огонь, составленный из света Двух Древ; камни сияли собственным светом и обжигали нечистые руки.

Телери, различая вдали отблеск Валинора, разрывались между желанием воссоединиться с родней своей и жить у моря. Улмо обучил их ремеслу судостроения. Оссэ, уступив, подарил им лебедей, и впрягли телери множество птиц в свои ладьи, и отплыли в Валинор, и поселились там на побережье, откуда видели свет Дерев, и могли, коли захочется, бывать в Валмаре; могли и плавать по водам и танцевать в волнах, подсвеченных сиянием, что струилось мимо Кора. Прочие эльдар подарили им множество самоцветов, особенно же опалы и бриллианты и прочие бледные кристаллы, кои рассыпаны были по взморью Залива Фаэри. Сами же телери измыслили жемчуга. Их главным городом стала Лебединая гавань на побережье к северу от ущелья Кора.

* * *

И вот Боги были обмануты Морготом, который, проведя семь веков в темницах Мандоса (причем муки его постепенно смягчались), в должный срок предстал перед советом Богов. И глядит он со злобой и алчностью на эльдар, что тоже восседают там подле колен Богов, и особенно преисполняется вожделения к драгоценным камням. Но он скрывает свою ненависть и жажду мщения. Дозволено ему скромное жилище в Валиноре, и со временем он уже свободно расхаживает по всему Валинору; один лишь Улмо предчувствует недоброе, да могучий Тулкас, что ранее захватил его в плен, зорко за ним приглядывает. Моргот помогает эльдар во многих делах, но постепенно отравляет их покой ложью.

Моргот намекает, что Боги призвали их в Валинор из зависти, убоявшись, что их чудесное искусство, и магия, и красота во внешнем мире возрастут непомерно – так, что Боги окажутся перед ними бессильны. Квенди и телери не внемлют его речам, но нолдоли, мудрейшие из эльфов, подпадают под их влияние. Они то и дело принимаются роптать против Богов и их народа; они тщеславятся своим искусством.

Более всего Моргот раздувает пламя сердца Феанора, однако все это время алчет бессмертных Сильмарилей, хотя Феанор проклял навеки любого, кто прикоснется к камням, будь то Бог, или эльф, или смертный, что придет впоследствии. Моргот же, лукавя, говорит Феанору, что, дескать, Финголфин и сын его Фингон замышляют захватить власть над номами, отняв ее у Феанора и его сынов, и отобрать Сильмарили. Между сынами Финвэ вспыхивает ссора. Феанор призван предстать перед Богами, и лживые наветы Моргота разоблачены. Феанор изгнан из Туна, и вместе с ним уходит Финвэ, который любит Феанора превыше всех своих сыновей, и многие номы. Они строят Сокровищницу на севере Валинора в холмах близ чертогов Мандоса. Финголфин правит номами, оставшимися в Туне. Так слова Моргота словно бы обернулись истиной, и горечь обид, посеянная Морготом, не убывает, хотя речи его и опровергнуты.

Тулкас послан снова заковать Моргота в цепи, но Моргот бежит через ущелье Кора в одетую тьмой область у подножия горы Таникветиль под названием Арвалин, где лежит густая тень – в целом мире нет ее непрогляднее. Там находит он Унголиант, Прядильщицу Мглы, что обитает в расселине скал, и поглощает свет и все, что сияет, и прядет из них сети черноты, и удушливой тьмы, и тумана, и мрака. Вместе с ней Моргот строит планы мести. Однако лишь ужасная награда способна заставить ее бросить вызов опасностям Валинора и зоркости Богов. Она ткет вокруг себя густую мглу защиты ради и перебирается от вершины к вершине по веревкам, и поднимается наконец на высочайший пик гор к югу от Валинора (почти не охраняемых по причине их высоты и удаленности от старой крепости Моргота). Она плетет лестницу, чтобы мог подняться и Моргот. Они прокрадываются в Валинор. Моргот пронзает Древа, а Унголиант выпивает до капли их соки, изрыгая клубы мрака. Древа медленно гибнут, умерщвленные отравленным мечом и ядовитыми губами Унголиант.

Боги приходят в ужас, видя, как в полдень наступают сумерки и черные испарения стелются по улицам города. Но Боги опоздали. Под их стенания Древа умирают. Тулкас и Оромэ, и многие другие верхом преследуют Моргота в сгущающейся тьме. Куда бы ни направился Моргот, там благодаря сетям Унголиант всего непрогляднее сбивающая с толку мгла. Являются номы из Сокровищницы Финвэ и сообщают, что Морготу помогает паучиха тьмы. Они видели, как те направляются на Север. Моргот же, спасаясь бегством, задержался в Сокровищнице, сразил Финвэ и многих его подданных и унес Сильмарили и несметное количество великолепнейших эльфийских самоцветов.

Между тем Моргот с помощью Унголиант уходит от погони на север и пересекает Скрежещущий Лед. Когда же он возвращается в северные области мира, Унголиант требует выплатить ей вторую половину вознаграждения. Первую половину составлял сок Древ Света. Теперь она притязает на половину драгоценностей. Моргот уступает ей сокровища, и она пожирает их. К тому времени она вырастает до чудовищных размеров, но Моргот наотрез отказывается делиться с ней Сильмарилями. Она оплетает Моргота черной паутиной, но его вызволяют балроги с огненными бичами и полчища орков; Унголиант же перебирается на окраинный Юг.

Моргот возвращается в Ангбанд; там его мощь и сонмы его демонов и орков умножаются многократно. Он выковывает себе железную корону и вставляет в нее Сильмарили, хотя его руки обгорают дочерна от прикосновения к ним, и впоследствии боль от ожогов так и не утихает. С короной Моргот не расстается ни на миг и никогда не покидает глубоких подземелий своей крепости, управляя бесчисленными воинствами со своего глубинного трона.

* * *

Когда наконец не осталось сомнений в том, что Моргот бежал, Боги сходятся к мертвым Древам и долго сидят во тьме, потрясенные и немые, и ни до чего им нет дела. Для своего набега Моргот избрал день празднества всего Валинора. В тот день по заведенному обычаю верховные Валар и многие эльфы, в особенности же квенди, бесконечной процессией восходили по долгим извивистым тропам к чертогам Манвэ на горе Таникветиль. Все квенди и некоторые нолдоли (что все еще обитали в Туне под властью Финголфина) ушли на Таникветиль и пели на горней ее вышине, когда часовые издалека углядели, что свет Древ меркнет. Нолдоли в большинстве своем пребывали на равнине, а телери на побережье. И вот через ущелье Кора с моря тянутся туманы и тьма – теперь, когда умерли Древа. Феанор призывает номов в Тун (взбунтовавшись против назначенного ему изгнания).

На вершине Кора, на площади у башни Инга, в свете факелов сходятся бесчисленные толпы. Феанор держит ожесточенную речь, и хотя ярость его обращена против Моргота, слова его отчасти являются плодами Морготовых наветов. Он велит номам бежать под покровом тьмы, пока Боги погружены в скорбь, дабы обрести свободу в мире и отыскать Моргота, теперь, когда Валинор уже не более благословен, нежели внешние пределы. Финголфин и Фингон ему возражают. Собравшиеся номы большинством решают в пользу бегства, и Финголфин и Фингон уступают, ибо не хотят покинуть народ свой, но под их началом остается половина народа нолдоли.


Лебединая гавань

«Они [номы] пытаются захватить лебяжьи корабли в Лебединой гавани, и начинается сражение…»


Поход начинается. Телери примкнуть отказываются. Номы не могут бежать без судов и не решаются переправляться через Скрежещущий Лед. Они пытаются захватить лебяжьи корабли в Лебединой гавани, и начинается сражение (первое между народами Земли), в котором гибнут многие телери, а корабли их уведены прочь. На номов налагается проклятие: им суждено впоследствии то и дело страдать от предательства и от страха перед предательством среди своей же родни в наказание за кровь, пролитую в Лебединой гавани. Они плывут на Север вдоль берега Валинора. Мандос шлет посланника, и тот окликает номов с высокого утеса, когда они проплывают мимо, и предостерегает: пусть возвратятся; когда же номы отказываются, изрекает «Пророчество Мандоса» касательно судеб грядущих дней.

Номы добираются до того места, где моря всего ýже, и готовятся плыть. Пока они стоят лагерем на берегу, Феанор и его сыны и подданные отплывают, забрав с собою все ладьи, и предательски покидают Финголфина на дальнем берегу: так начинает сбываться проклятье Лебединой гавани. Едва высадившись на Востоке мира, они сжигают корабли, и народ Финголфина видит отсвет в небе. Тот же самый отсвет извещает о высадке и орков.

Народ Финголфина неприкаянно бродит от места к месту. Некоторые под началом Финголфина возвращаются в Валинор просить Богов о прощении. Фингон ведет основное воинство на Север и через Скрежещущий Лед. Многие гибнут.

* * *

В число стихотворных произведений, которые мой отец начал за годы своего пребывания в Лидском университете (в первую очередь это аллитерационная «Песнь о детях Хурина»), входит и «Бегство нолдоли из Валинора». Эта поэма, тоже написанная аллитерационным стихом, обрывается на 150 строке. Не подлежит сомнению, что она была написана в Лидсе и, как мне кажется, скорее всего в 1925 году, – именно тогда Толкин вступил в должность профессора англосаксонского языка в Оксфорде. Я частично процитирую этот поэтический отрывок, начиная с «на вершине Кора, на площади <…> сходятся бесчисленные толпы», где «Феанор держит ожесточенную речь», – этот эпизод описан в соответствующем фрагменте «Очерка мифологии», стр. 32. Финн в строках 4 и 16 – это номская форма имени Финвэ, отца Феанора; Бредиль в строке 49 – имя Варды на языке номов.

 
А номы, сочтены      по именам и родству,
Пришли, призваны,       на площадь великую
На вершине Кора.       Там взывал громко
Сын Финна яростный.       Факелы жаркие
Вознес он ввысь,       вращая в руках, – 5
В тех руках искусных,       что сокрытую тайну
Ремесла постигли;       ни смертный, ни ном
Ни умение их, ни магию       не переймет никогда.
«Ло! повержен отец мой       вражьим мечом;
Смерть испил он       у стен чертогов, 10
У сокровищниц крепких,       где, сокрыты во мгле,
Хранились те Три       несравненных камня,
Что не создадут заново       ни Девять Валар,
Ни ном, ни эльф;       не дано возродить их
Ни магией, ни умением;       замены им не исполнит 15
Сам Феанор, сын Финна,       что форму придал им.
Жар утрачен,       зажегший их встарь,
Рок свершился       над родом Фаэри.
Так мудрость от недомыслия       сумела снискать
Зависть Богов,       что заперли нас 20
В сладостных клетках       – прислуживать, петь им,
Гранить им камни,       побрякушки занятные,
Досуг их скрашивать       красою обличия;
Они ж на ветер бросают       вековые творения;
Не могут Моргота       превозмочь, созывая 25
Совет за советом!       Все, в ком живы
Надежда и доблесть,       идите на зов мой,
К бегству, к свободе       в забытых землях!
Чащобы мира –       чертоги раздольные,
Что дремлют издревле,       одетые мраком; 30
Равнины вольные,       сокровенные берега,
Где лунный луч       не льется доселе,
Заря в убранстве       росном не блещет, —
Стопам бесстрашных       пристали более,
Чем кущи Богов       в оковах тьмы, 35
Оплот праздности,       где пусты – дни.
Да! Свет сиял там;       их краса запредельная
Превыше помыслов       в плену нас держала
Здесь годы и годы.       Но угас тот свет.
Сокровища сгинули,       самоцветы украдены, 40
А Три, мои Три,       трижды заклятые
Сферы хрустальные,       светом немеркнущим
Зажжены, наполнены       ожившим заревом,
Переливчатым блеском       пламени ярого —
Моргот замкнул их       в мрачной крепости, – 45
Мои Сильмарили.       Сим словом навеки
Оковы крепкие       клятвы приемлю:
Тимбрентингом       и чертогами вечными
Бредиль Благословенной,       ее обителью горной, —
Да услышь она слово!       – спешить клянусь я 50
Через весь мир и море,       не мысля об отдыхе,
Через гряды горные       и угодья бескрайние,
Через трясины и скалы,       и снежные бури,
Чтоб сыскать самоцветы,       в коих судьбы замкнуты
И сокрыт рок       народа Эльфланда; 55
Лишь в их сердце сияет ныне       свет первозданный».
 
 
И семь сынов его       высокого рода:
Крантир темный,       Куруфин искусный,
Дамрод и Дириэль,       и дивный Келегорм,
Маглор могучий       и Майдрос статный 60
(Старший; страсть в нем       сильней полыхала
Гнева отцовского,       огня Феанора;
Доля недобрая       поджидала его), —
Все вышли, встали       вкруг отца, смеясь,
Взялись за руки,       поклялись легко 65
Крепкою клятвой,       что крови впоследствии
Пролила ливни,       лезвия затупила
Воинств несметных,       но жива и поныне.
 

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации