Текст книги "Кости"

– Это именно то, что мне было нужно. Я сказал Риду найти ее родных, съездить к ним и удостовериться. Нужно, чтобы он почувствовал, что может чего-то добиться; у парня низкая самооценка, а?

– Он узнал что-нибудь у бухгалтеров Вандера?

– Ничего. «Глобал инвестментс» направили его к адвокату Вандера, где его отфутболили к секретарше, а та – к своей секретарше. Которая заставила его подождать, а потом уведомила, что перезвонит ему. За Трэвисом Хаком или Силфордом Дабоффом тоже ничего особенного не числится. И никакой связи между ними не выявлено.

– Захватывающий мир сыска, – вздохнул я.

– Посмотрим, что Рид сможет узнать от родных Шералин Докинз. Может быть, она переехала в Лос-Анджелес, и мы сможем проследить какую-нибудь связь с кем-нибудь.

– Если она действительно переехала, следует подумать вот о чем: болото находится не так далеко от Лос-Анджелесского аэропорта, а вокруг него полным-полно уличных проституток.

– Хм-м… мне это нравится. Ладно, возвращайся к своей киношке. – Кстати, что именно ты смотришь?

– «Шараду».

– Беготня по Парижу и короткие разговоры… Если б все преступления были такими интересными!

– Хочешь, одолжу тебе после того, как мы посмотрим?

– Нет, – отказался Майло. – Сейчас мне не до выдумок.

Глава 9

Я прибыл как раз вовремя, чтобы успеть на разговор с матерью Селены Басс. Чиновник в гражданской одежде сообщил мне:

– Они уже начали. Комната Д наверху.

Дверь была не заперта. В комнате работал кондиционер. Майло сидел напротив Эмили Грин-Басс. Его галстук был аккуратно завязан, лицо выражало сочувствие. Я видел, как он практикуется перед зеркалом для встреч с убитым горем родственниками жертв. Расслабить мышцы. Убрать из глаз хищный блеск.

Белые волосы Эмили Грин-Басс теперь отросли и были заплетены в косу. Одета в черную водолазку, длинную серую юбку и черные замшевые мокасины. Хозяйка ювелирного магазина – без единого украшения. Черты ее лица были острыми, словно вырезанными лазером, – слишком острыми, чтобы быть красивыми. В лучшие времена она, несомненно, была прекрасной женщиной; сейчас же превратилась в ледяную статую.

Сбоку от стола сидели два массивных мужчины в возрасте чуть за тридцать. На старшем были желтая рубашка для гольфа, черные штаны и парусиновые туфли. Светлые волосы с рыжиной разделены надвое пробором. Чисто выбритый, толстошеий, с красноватым носом.

Тот, что помоложе, был немного смуглее, такого же массивного телосложения, но черты лица у него были тоньше. Он был одет в тускло серый свитер с надписью «Дэвид Линч рулит», помятые штаны с карманами и высокие шнурованные ботинки. Волнистые каштановые волосы достигали плеч, а подбородок скрывала белая треугольная бородка. Из заднего кармана свисала хромированная цепочка, и когда мужчина повернулся ко мне, она зазвенела.

Майло представил меня им, потом сообщил:

– Доктор Делавэр, это мать и братья Селены.

Эмили Грин-Басс протянула мне длинную белую руку, которая была такой холодной, словно ее только что вытащили из морозильника. Я коротко пожал ее обеими руками, видя, что в серых глазах женщины стоят слезы.

Бритый сказал:

– Крис Грин.

– Марк, – пробормотал бородатый.

– Мы только что обсудили жизнь Селены в Лос-Анджелесе. Марк поддерживал контакт с Селеной после того, как она перебралась сюда.

– Она навещала меня в Окленде, – пояснил Марк. – Сказала, что у нее все хорошо. И то же самое написала маме.

Эмили Грин-Басс не отводила от меня взгляд.

– Я рада, что здесь психолог. То, что произошло… это мог сделать только псих. В жизни Селены не было ничего экстремального. Уже долгое время.

– Не было никогда, – добавил Марк Грин. – Лишь обычные взбрыки в молодые годы.

– Это ты так считаешь, Маркус. – На губах женщины появилась холодная улыбка. – Когда мне приходилось иметь с ними дело, это совсем не выглядело так.

Марк дернул плечом и ссутулился. Цепочка снова зазвенела, и он протянул руку, чтобы прекратить этот звон.

– Я выкидывал то же самое, и Крис, ага. Единственная разница в том, что мы лучше прятались. – Он взглянул на брата, ожидая подтверждения.

– Угу, – согласился Крис.

– К несчастью для Селены, – продолжил Марк, – у нее была манера сознаваться во всем. Правда?

Крис горько улыбнулся.

– Как у католика на исповеди. Только мы не католики.

– Сначала она опробовала сценарий на нас, – сказал Марк. – «Я выкурила косяк», «я смотрела порно по кабельному», «я соврала маме о том, где была». Мы ей отвечали: «Не говори об этом нам, балда. И уж точно не говори маме». Но она, конечно же, говорила.

Эмили Грин-Басс заплакала.

– Типичное для подростка поведение, – резюмировал Майло.

– Мы зря тратим время, – хмыкнул Марк Грин.

– Она была просто без ума от музыки, – заметил Крис.

– Ну и что?

– Марк, остынь. Я хочу, чтобы они узнали все факты.

– Факт лишь в том, что она оказалась не в то время и не в том месте – и наткнулась на реинкарнацию Теда Банди[13]13
  Теодор Роберт (Тед) Банди (1946–1989) – американский серийный убийца, насильник, похититель людей и некрофил, действовавший в 1970-е гг.; его жертвами становились молодые девушки и девочки. Незадолго до своей казни признался в 30 убийствах, однако настоящее количество его жертв может быть гораздо больше.


[Закрыть].

Наступило молчание. Затем Марк Грин снова заговорил:

– Быть может, для всех замешанных это и новость, но то, что она увлекалась музыкой, не делает ее чокнутой. Изначально Селена была совершенно нормальной. Встретив людей, с которыми я ошивался, она сочла их странными.

– Что это за люди? – спросил Майло.

– С работы, – ответил Марк.

– А точнее?

– Какое это имеет значение?

– Маркус, он пытается помочь, – вмешалась его мать.

– Я рад за него, – фыркнул тот и обратился к Майло: – Я работаю везде, где мне платят.

– Марк получил диплом инженера-акустика, – пояснила Эмили.

– Я делаю звукозапись, настраиваю усилители – в основном на концертах и частных видеосъемках. Сейчас мы делаем официальную серию рекламы, а братец Крис работает на «Старбакс», невразумительную кофейную компанию в Сиэтле.

– Маркетинг и доставка, – пояснил Крис.

– Когда Селена приезжала к вам, Марк? – спросил я.

– Год назад, и примерно полгода спустя после этого. В первый раз я работал на съемках, и Селена болталась поблизости. Тогда она и сказала мне, что люди, с которыми я общаюсь, странные. Думаю, относительно той съемочной бригады это было верно. Половина диалогов была на итальянском, другая шла пантомимой – некая дань памяти Пазолини, но никто из них по-настоящему не знал итальянского.

– И «Оскар» им точно не присудили, – бросил его брат.

– Ну не всем же повезло прицепиться к тележке с кофе.

– А второй визит Селены? – напомнил Майло.

– Это было, когда я попросил ее приехать на выходные, чтобы я познакомил ее с Клео – на тот момент моей девушкой, сейчас уже женой. У нас на днях родился первый ребенок, и мне бы сейчас следовало быть дома. Можно закончить все это побыстрее?

Майло откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.

– Если вам больше нечего нам сказать, вы можете идти.

Марк почесал бородку, заправил прядь волос за левое ухо. На шее его красовалась сине-зеленая татуировка «Клео» в венке из виноградных лоз. Я понадеялся, что брак его будет долгим.

– Какого черта, – фыркнул он. – Я забронировал билет на девять вечера, и менять его нет смысла.

– Селена виделась с тобой дважды, да? – сказал Крис. – Это на целых два раза больше, чем то, сколько раз она озаботилась перезвонить мне.

– Наверное, она была слишком занята для болтовни о корпоративных делах.

Крис отвернулся от брата.

– Вы звонили ей? – уточнил Майло.

– Просто чтобы узнать, как она поживает.

– Когда вы в последний раз разговаривали с ней?

– Ну, не знаю… года два назад.

– Несомненно, мы очень дружная семья, – съехидничал Марк.

Эмили Грин-Басс пояснила:

– Я рассталась с отцом Криса и Марка, когда мальчикам было три года и год соответственно, и с тех пор о нем ничего не было слышно. – Она хмуро взглянула на сыновей, словно те были в этом виноваты. – Год спустя я встретила отца Селены. Дэн был добр к моим сыновьям.

Возражений не последовало.

– Дэн умер, когда Селене было шесть лет. Я растила ее одна и, уверена, кое-кто скажет, что я все испортила.

– Ты все делала правильно, мама, – заспорил Крис.

– Может быть, не будем отвлекаться от Селены? – напомнил Марк.

Наступило молчание.

– Так на чем мы закончили? – продолжил он. – Селена была талантливой, но до изумления честной. Я не говорю, что она никогда не врала. Но даже когда они с мамой враждовали, Селена никогда не делала никаких гадостей, не пыталась подставить никого другого. Совсем наоборот. Мы когда-то дразнили ее «сестра Си». Ну, как будто она монашка.

– Она сама называла себя так, – добавил Крис.

– У нее были парни? – спросил Майло.

– Не было, – ответил Марк.

– Миссис Грин-Басс?

– Нет, я никогда ее ни с кем не видела.

Женщина закрыла лицо руками. Марк протянул руку и погладил ее по плечу. Она отстранилась и проговорила сквозь пальцы:

– О, Боже, это так ужасно…

Губы Марка дрогнули.

– Мама, я хочу лишь сказать, что Селена не виновата в своей смерти. Так бывает; жизнь – дерьмо. Все равно, что сойти с тротуара и попасть под тачку какого-нибудь стервеца. Со мной так и произошло. Сразу после того, как Клео родила Федру. Я вышел из больницы, чтобы купить шампанского; я буквально парил в воздухе. Сделал шаг на «зебру» – и хренов грузовик «Сан-Франциско экзаминер» появился, словно ниоткуда и разминулся со мной буквально на миллиметр.

– Маркус, не рассказывай мне такие вещи! Я не хочу их слышать!

– Значит, вы не знаете о том, был ли у нее парень, – напомнил Майло. – А что насчет подруг? Она с кем-нибудь дружила в Лос-Анджелесе?

Наступила пауза, потом Эмили произнесла:

– Она была счастлива, когда нашла работу. Именно тогда и написала мне и-мейл.

– Она обучала того богатенького мальчишку, – пояснил Марк. – Говорила, что это работа мечты. Она позвонила мне, чтобы рассказать об этом, потому что я тоже занимался музыкой – играл когда-то на басухе. Не то чтобы я и близко достиг того же уровня, что и Селена. У меня было умение, у нее – талант. Она села за пианино, когда ей было три года, и сразу заиграла. К пяти она играла Гершвина со слуха. Дайте ей что угодно, и Селена это сыграет. Я видел, как она взяла кларнет и сразу заиграла, как профи, – мгновенно поняла, как надо дуть.

– Судя по вашим словам, она была гением, – заметил Майло.

– Никто ее так не называл, мы просто считали ее потрясающей, – отозвалась Эмили Грин-Басс. – Я была слишком занята тем, что зарабатывала всем нам на жизнь, и меня радовало то, что ей есть чем заняться.

– Однажды я пришел домой, – это было много лет назад, когда Селене было восемь или девять лет, – сказал Марк. – Она сидела в гостиной и тренькала на моей гитаре. Гитара была совсем новой, подарок на день рождения, и я разозлился, что она взяла ее без разрешения. Но потом я осознал, что она действительно извлекает из нее музыку. Никто не учил ее, она сама научилась по сборнику мелодий с аккордами – и попадала в ноты лучше, чем я.

– Когда ей было одиннадцать, я заметила, что она готова хоть весь день сидеть за пианино, – подхватила Эмили, – поэтому я нашла для нее учителя. Тогда мы жили в Эймсе, в Айове. У компании «Эймс бэнд эквипмент» была программа поддержки для школ. Селена превзошла первого учителя, которого они ей назначили, а потом еще двух. Тогда мне сказали, что нужно найти кого-то, способного дать ей серьезную классическую подготовку. Когда мы перебрались на Лонг-Айленд, я нашла в городе старую женщину, которая была профессором музыки в Советском Союзе. Миссис Немирова… мадам Немирова была просто древней и носила бальные платья. Селена училась у нее до пятнадцати лет. Потом вдруг просто бросила заниматься, заявив, что ненавидит классическую музыку. Я сказала ей, что она впустую тратит данный Богом талант и никогда больше не будет играть. Дочь ответила, что я ошибаюсь. Все зашло далеко – это был один из наших самых больших… споров. Тогда мне пришлось трудно. Селена совершенно забросила уроки в школе, получала одни плохие оценки. Она утверждала, что жизнь способна научить ее большему, чем любая дурацкая школа.

– Не жук чихнул, – пробормотал Марк.

– Она перестала играть? – спросил я.

– Нет. Я действительно ошиблась. На самом деле. Она стала играть больше, просто отошла от классических произведений. Хотя время от времени играла что-нибудь из Листа или Шопена. – Женщина горько улыбнулась. – Этюды Шопена… Ей нравились те, что играются в мажорном ключе. Или, по крайней мере, она так говорила, – я почти не разбираюсь в музыке. Селена унаследовала талант от своего отца: он играл на гитаре, на банджо, на чем угодно. В основном в стиле блюграсс[14]14
  Блюграсс – стиль музыки кантри, происходящий из региона Аппалачей, в первую очередь штата Кентукки («штат мятлика»), которому обязан своим названием (bluegrass – мятлик).


[Закрыть], он был родом из Арканзаса. Мадам Немирова говорила, что не многие из ее учеников были способны так быстро считать с листа и сыграть что-нибудь, как Селена, и что у девочки идеальный слух. По ее мнению, она, если б захотела, стала бы одной из величайших пианисток.

– Но Сел считала, что концертные турне, где нужно исполнять Бетховена для ценителей во фраках и накрахмаленных рубашках, не дадут ей жить нормальной жизнью.

– А разве то, что вышло, было лучше? – отозвалась Эмили. – Абсолютно ничего не делать до двадцати одного года, потом собраться и уехать в Лос-Анджелес, ничего не сказав мне… Без малейших перспектив найти работу…

– Она сбежала из дома? – спросил Майло.

– О совершеннолетних так не говорят. Я пришла домой, и оказалось, что она собрала свои вещи и оставила записку о том, что уезжает «на побережье», и чтобы я не пыталась ее остановить. Я разозлилась. Через несколько дней она позвонила, но не сказала, где находится. Наконец я выжала из нее, что она в Лос-Анджелесе, однако Селена так и не сказала, где именно. Она утверждала, что зарабатывает «гастролями», что бы это ни означало.

– Она подрабатывала в клубах для свиданий, играя на синтезаторе, – сообщил Марк.

Мать внимательно посмотрела на него.

– Я впервые слышу об этом, Маркус.

– Значит, хорошо, что я здесь и могу просветить тебя.

Ладонь Эмили Грин-Басс взлетела в воздух и устремилась к его лицу, однако женщина в последний момент удержалась, вздрогнув всем телом.

– Лейтенант, у меня не имелось постоянного контакта с Селеной, но это был ее выбор, не мой. Она полностью отгородилась от меня. Я понятия не имела, чем моя дочь занималась все эти годы. Это было адски тяжело – не знать. Я звонила в полицию, но не могла сообщить адрес, так что они не знали, с каким участком меня связать. А поскольку Селена была уже совершеннолетней и покинула дом добровольно, никто ничего не мог сделать. Максимум, что они могли предложить, – чтобы я наняла частного детектива. Но даже не считая того, что это дорого, я знала, что подобное разнюхивание разозлит Селену, поэтому я занималась своей жизнью и убеждала себя, что моя дочь жива и здорова.

– Когда вы звонили в полицейское управление? – поинтересовался Майло.

– В самом начале. Где-то… четыре года назад или пять. Я продолжала надеяться, что она попросит денег, – по крайней мере, мне казалось, что она это сделает. – Женщина развернулась к Марку. – А теперь ты говоришь мне, что все это время знал, чем она занимается…

Марк Грин ухмыльнулся.

– Это было неважно.

– Для меня – важно.

– Она не хотела, чтобы ты знала, что она делает. Считала, что ты попытаешься остановить ее.

– А зачем мне было ее останавливать?

Ответа не было.

– Я не стала бы останавливать ее, – сказала Эмили Грин-Басс. – А теперь расскажи нам все, что тебе известно, Маркус. Все.

Тот взъерошил свою шевелюру.

– Сейчас же, Маркус!

– Это ерунда. Я уверен…

– Заткнись и рассказывай, Маркус!

– Отлично. Она не хотела, чтобы ты это знала, потому что то, где она выступала, ее совершенно не трогало. Она просто играла музыку.

– О чем ты говоришь?!

– Мама, она взяла с меня слово хранить тайну. У меня нет причин нарушать…

– Теперь есть, – напомнил Майло.

– Да, но все это совершенно ни к чему не привело. Как я и сказал, Селена играла по клубам. И ее приглашали на вечеринки. – Он повернулся к матери. – Она не хотела бы, чтобы ты знала о некоторых ситуациях, потому что понимала, что ты разозлишься.

– О каких ситуациях?

Молчание.

Эмили схватила сына за запястье и притянула поближе к себе.

– Ты считаешь, что я древняя, как мамонт, Марк? Что я полностью оторвана от реальности? Я люблю рок-музыку. А твоя сестра мертва! Эти люди должны знать всё!

Марк облизал губы.

– Речь не о музыке, мама. Селена бывала на… особенных вечеринках… свингерских вечеринках, понимаешь? Этим чокнутым нужно было музыкальное сопровождение.

Эмили Грин-Басс выпустила его рукав.

– О Боже…

– Ты хотела знать, мама; теперь ты знаешь. Селена бедствовала, сидела без денег, поэтому искала вакансии в газете бесплатных объявлений – и нашла объяву о том, что на частную вечеринку требуется клавишник. У нее был «Корг» и прочая техника – все то, что ты подарила ей на восемнадцатилетие.

– Ко всему этому нужен компьютер? – уточнил Майло.

– И еще шнур и разъем, – ответил Марк. – Конечно же, к этому прилагался компьютер.

– Мы не нашли компьютер в ее квартире.

– Все остальное было на месте?

– Похоже, да.

– Странно.

– Кто-то захотел заиметь «Мак»? – предположил Крис Грин.

– Или им нужны были ее данные, – отозвался Марк.

– Какие данные это могли быть, Марк? – спросил Майло.

– Не знаю, я просто прикинул.

– Прикинули что?

– Эти вечеринки… может быть, она делала заметки о том, что видела там, и кто-то решил сохранить тайну.

– Сумасшедшие, – произнесла Эмили Грин-Басс. – О Господи…

– Расскажите нам об этих вечеринках, Марк, – попросил Майло.

– Селена сказала лишь, что это были чокнутые вечеринки в частных домах. Мы не вдавались в подробности. Правду сказать, я и знать не хотел.

– Скажи всю правду, Маркус, – велела Эмили.

– Это и есть вся правда.

– Ты постоянно твердишь это, черт побери. А потом выдаешь все новые и новые куски… Ты всегда любил дразниться, Маркус!

Марк скрипнул зубами.

– Я знаю только, что Селена играла музыку для людей, занимавшихся групповым сексом в частных домах. Я знаю только, что она рассказывала, будто им нужно было трахаться под живую музыку, потому что это были гребные эксгибиционисты, и трахаться на глазах у долбаной настоящей музыкантши для них было невдолбенной частью их крутого перепихона.

– Не выражайся… Боже, лейтенант, а что, если кто-то заставил ее заниматься… не только музыкой?

– Она никогда не говорила ни о чем подобном, мама. Никогда. Она играла музыку, только и всего. Получала хорошие деньги и была очень довольна.

– Она говорила, сколько получает? – уточнил Майло.

– Нет, и я не спрашивал. – Марк дернул за цепочку и начал перебирать ключи. – А теперь, когда мы разобрали Селену на атомы и рассмотрели под микроскопом ее частную жизнь, может быть, вы пойдете и займетесь расследованием?

– Остынь, брат, – посоветовал Крис.

Марк сгорбился.

– Когда именно она рассказала вам об этих вечеринках? – спросил Майло.

– Когда приезжала ко мне во второй раз.

– Полгода назад.

– Она знала, что я – единственный из родственников, кто не осудит ее. По сути, она сама смеялась над всем этим. Голые немолодые люди трахаются и сосут, пока она играет «Эйр сэпплай». Потом она нашла ту преподавательскую работу, и это было еще круче.

– Как она ее нашла?

– Она не сказала.

– Может быть, один из этих чокнутых извращенцев присоветовал? – предположила Эмили.

– Мы обязательно проверим это, мэм, – пообещал Майло. – Селена рассказывала вам о своей работе с юным Вандером?

– Она сказала, что у нее теперь есть постоянная работа по обучению юного гения. Написала мне по электронной почте, и я сразу же ответил. Попросил ее позвонить – и она позвонила. Но только один раз. У нас был всего один разговор. Голос у нее был довольный… – Марк всхлипнул. – Я думал, что потом она позвонит снова. Сказал ей, что горжусь ею, попросил ее приехать домой, хотя бы в гости. Она ответила, что подумает об этом, но так и не приехала.

– Селена хранила распечатку вашего письма, мэм, – сообщил Майло. – Оно, несомненно, много значило для нее.

– Спасибо.

Детектив повернулся к братьям.

– Вы знаете что-нибудь о том, как она могла познакомиться с Вандерами?

Крис покачал головой.

– В музыке многое решают устные рекомендации… а-а, вы думаете, что они тоже были сумасшедшими – услышали, как она играет, на одной из этих пошлых вечеринок и наняли ее?.. Да, в этом есть некий смысл.

– Почему вы так считаете?

– Эти поганые богачи делают, что хотят.

– О Господи… – вздохнула Эмили.

– Делать необоснованные умозаключения – плохая идея, – укорил его Майло. – Все, что мы знаем о Вандерах, – что они наняли Селену обучать мальчика игре на фортепиано. Но это именно то, что нам нужно, – любые возможные связи с людьми, принимавшими участие в жизни Селены. Если у кого-то есть еще какие-нибудь мысли, пожалуйста, озвучьте их.

– Мне кажется, моя идея насчет богатеньких козликов вполне имеет смысл, – настаивал Марк. – Селена встретила их на этом шоу уродов, и они решили заплатить ей…

– Ты слышал, что тебе сказали? – оборвал его брат. – Это слишком глупо…

Марк развернулся к нему.

– А ты можешь предложить какие-то другие мысли? Отвянь.

Лицо у Криса стало свекольно-багровым.

– Пасть заткни!

– Прекратите! – вмешалась Эмили Грин-Басс. – Это невыносимо, как будто все кругом прогнило насквозь!