Текст книги "Кости"

Глава 12

Пресс-конференция освещалась в одиннадцатичасовых новостях. Майло стоял чуть в стороне и изображал манекен, в то время как Уэйнберг распинался перед камерами, настойчиво взывая к общественному мнению.

На публику было представлено довольно мало фактов: Селена Басс и три неопознанных тела в Птичьем болоте, без упоминания об отсеченных руках. Все четыре канала воткнули в пятнадцать секунд, отведенных для привлечения внимания, короткий рассказ о прогрессивных миллиардерах, пытавшихся купить эту территорию, после чего пошла стоковая подборка фотографий цапель, аистов и уток.

Майло знал, что так будет, поэтому подключил Мо Рида сразу после его поездки в Сан-Диего. Они вдвоем взялись отвечать на телефонные звонки. К часу дня поступило шестьдесят три звонка. За следующие полчаса – еще пять. К трем часам все эти звонки, за исключением одного, в котором было названо имя «начальника» Шералин Докинз, были признаны бесполезными.

Запрос Рида на установку наблюдения за Трэвисом Хаком был передан в Тихоокеанской отделение патрулирования. Ответа до сих пор не поступило.

– Полагаю, надо начать с этого типа, Дюшена, – сказал Рид.

– Сутенером займемся с утра, – решил Майло. – Вот уж цель, ради которой стоит просыпаться!

* * *

Джо Отто Дюшен решительно отвергал подобное именование своей профессии.

– Считайте меня менеджером человеческих ресурсов.

Согласно документам, Дюшену в марте исполнилось сорок три года. Тощий, с серой кожей, белыми волосами и частично отсутствующими зубами, он выглядел настолько старым, что сам себе годился в отцы. В отделе по борьбе с проституцией нам сказали, что сутенер присматривает за четырьмя или пятью женщинами вдоль дороги к аэропорту и что у него высокий оборот средств.

Дюшен с удобством расположился на стуле в допросной. На удивление членораздельная речь. На удивление неопрятная одежда. Его досье было подлинным гимном двадцатилетней героиновой зависимости, хотя он уверял, что «семь месяцев даже не прикасался». Несмотря на жаркое утро, манжеты его рубашки были застегнуты.

Он явился к нам добровольно, и Майло предоставил ему побольше места, отодвинув стол в угол и обеспечив неформальную атмосферу. Мы с Мо Ридом наблюдали из соседней комнаты по кабельному телевизору. Молодой детектив ловил каждое слово, словно слушатель платных курсов «Как быстро разбогатеть».

Именно Рид нашел Дюшена спустя шесть часов утомительной работы: расспросы местных патрульных, проституток, работающих вокруг аэропорта, и других мелких сутенеров, ошивающихся вокруг отелей с почасовой сдачей комнат.

Одна из женщин вспомнила Шералин Докинз и подтвердила, что пропавшая женщина работала «на того тощего белого парня, Джо Отто, вы найдете его в “Сентинеле”».

Рид показал ей фотографию, которую привез из Сан-Диего.

– Да, Шери, хромоножка, – сказала женщина. – Для работы выгодно.

– Хромота выгодна?

– Да, многим мужикам это нравится, – пояснила проститутка. – Может быть, мне тоже надо заполучить какое-нибудь увечье.

Дюшен не скрывал свой «новый бизнес-план».

– В последнее время я использую «Крейгслист»[17]17
  «Крейгслист» – сайт электронных объявлений.


[Закрыть], чтобы устраивать встречи.

– Я уверен, что с таким деловым подходом вы сохраняете все телефонные номера и адреса электронной почты, – поддакнул Майло.

Дюшен ухмыльнулся, показав источенные кариесом клыки и зияющие провалы вместо передних зубов.

– Я же сказал – в последнее время. Всего несколько недель.

– А как вы заполняете вакантные места?

Он помедлил с ответом.

– Я делаю поставки по старинке.

– То есть выставляя «товар» у обочины, – кивнул Майло.

Дюшен пощупал пальцем дырку на месте зуба.

– Я предпочел бы называть это маркетингом в режиме реального времени.

Помимо арестов за наркотики, он пять раз привлекался за сводничество, но рассматривал проведенное в тюрьме время и штрафы как «корпоративные накладные расходы».

– Радости бизнеса, – констатировал Майло.

– У меня диплом по бизнес-администрированию, лейтенант. Я окончил университет Юты двадцать один год назад, работал в «Ай-би-эм», и это чистая правда. Позвоните им и убедитесь.

– Я верю вам, Джо Отто. Расскажите мне о Шералин.

– Вы действительно думаете, что это она?

– Мы не можем быть уверены, но приметы совпадают с найденным нами трупом.

Дюшен кивнул.

– Нога. Я познакомился с ней прошлой зимой – кажется, в феврале. Может быть, в январе… нет, в феврале. Она только что приехала в город и просто шаталась тут и там одна. Я нанял ее, потому что больше никто этого не сделал.

– Почему нет?

– Из-за ноги. Бедняжке трудно было долго стоять на ногах, и это сказывалось на ее продуктивности. Я раздобывал ей разного рода обувь. Стельки, вкладыши, гелевые подушечки, что угодно. Ничто особо не помогало, но она не сдавалась. Славная девочка, настоящая труженица.

– Вам она нравилась?

– Славная девочка, – повторил Дюшен. – Не самый острый нож в наборе, но было в ней… некое тепло. Я взял ее из сострадания, однако оказалось, что ее нога тоже может быть полезна.

– Каким образом?

– Это привлекало отдельный клиентский сегмент.

– Тех, кому нравится хромота? – уточнил Майло.

– Тех, кому нравится уязвимость.

– Кто-нибудь когда-нибудь пользовался ее уязвимостью, Джо Отто?

– Нет, сэр, – возразил Дюшен. – Именно за этим я и нужен. – Он выпятил впалую грудь и сжал костистый кулак, явив собой воплощение напыщенной добродетели.

Мо Рид, глядя на экран, покачал головой.

– Никто никогда не был груб с ней, Джо Отто? – продолжал расспросы Майло.

– Никогда.

– Вы в этом уверена?

– Лейтенант, она работала на меня всего месяц, и в этот месяц все шло гладко.

– Что она рассказала вам о себе?

– Только то, что приехала из Оушнсайда. Военные маневры, хе-хе. Военная полиция решила прикрутить развлечения и усугубила ее жизненную ситуацию. По-моему, нечестно это, так? Мы посылаем юнцов сражаться за наши свободы, но даже не даем им насладиться краткими мгновениями отпуска на берегу.

– И она перебралась в Лос-Анджелес.

– Тут пастбище попышнее, – согласился Дюшен.

– Она что-либо рассказывала о своей жизни в Оушнсайде?

– Сказала, что у нее есть ребенок, о котором заботится ее мать.

– В Оушнсайде?

– Она не вдавалась в подробности, даже не сказала, мальчик это или девочка, а я и не настаивал. – Глаза Дюшена перестали бегать, взгляд стал пристальным. – Деловая этика, понимаете?

Майло кивнул.

– Сообщите мне что-нибудь полезное, Джо Отто.

– То есть… ах да, она говорила, что была замужем за моряком, но он вскоре бросил ее. Не могу сказать, правда ли это, но не вижу смысла врать о таких вещах. – Дюшен пошатал непрочно сидящий клык. – Лейтенант, если вы действительно нашли ее останки, мне очень жаль. Я-то думал, что она просто ушла от меня. Мне следовало знать, что она так не поступит.

– Она просто взяла и скрылась?

– Накануне была на месте, а назавтра пропала, – пояснил Дюшен. – В последний раз, когда я видел ее, она выглядела довольной. Придя в следующий раз, я увидел, что ее нет, нет ее вещей, и ни записки, ни уведомления. – Он нахмурился. – Правду сказать, я был озадачен.

– Почему вы считаете, что она не бросила бы вас?

– Потому что я обращался с ней лучше, чем все, кого она когда-либо знала. И все же…

– Что? – спросил Майло.

– С девушками никогда не знаешь, что они выкинут. Можно попросить кока-колы?

– Конечно.

Мо Рид поднялся. Через минуту, когда он вернулся в комнату, Дюшен уже прихлебывал газировку из жестяной банки.

– Джо Отто, как вы считаете, почему Шералин могла уйти от вас?

– Именно этот вопрос я постоянно задаю себе, лейтенант. Может быть, это как-то связано с ее ребенком, с ее матерью… Но у меня не было никаких способов это выяснить.

– Быть может, она нашла себе работу получше?

Губы Дюшена плотно сжались.

– Это возможно, Джо Отто?

– Лучше – это какую?

– Вот вы мне и скажите.

– Я вам не лгу. Она была довольна.

Майло смотрел, как Дюшен пьет кока-колу. Сутенер поставил опустевшую банку на стол, переждал отрыжку.

– Я взял ее на работу, хотя никто больше не брал.

– У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, кто мог желать причинить ей вред?

– Я уверен, что многие люди хотели бы причинить ей вред. Такова жизнь. Могу ли я назвать кого-то конкретного? Увы, нет. Когда она работала на меня, никаких проблем не было.

– У нее были постоянные клиенты?

Дюшен медленно покачал головой.

– Требуется время, чтобы их набрать. Честно говоря, она работала у меня примерно двадцать ночей.

– Где она жила в течение этого времени?

– Со мной.

– Где именно?

– В разных местах, – ответил Дюшен. – Предпочитаю не быть привязанным к одному месту жительства.

– В мотелях?

– Типа того.

Майло продолжал задавать ему вопросы относительно названий мотелей. Дюшен поколебался, сообщил несколько, попросил еще банку колы. Когда он допил ее, лейтенант бросил на стол рамку с шестью фотографиями, расположенными в два ряда. Полдюжины бритоголовых белых мужчин, Трэвис Хак – внизу справа.

– Один из них сделал это? – спросил Дюшен.

– Узнаёте кого-либо из них?

Сутенер изучил фото, одно за другим, глядя на каждое непроницаемым взглядом в течение десяти секунд. Потом покачал головой.

– Извините, нет.

– Вы не помните, был ли в списке клиентов Шералин кто-либо лысый?

– Лысый? – Дюшен, похоже, был удивлен. – Нет, извините еще раз.

– Джо Отто, – произнес Майло. – Она вам понравилось, вы взяли ее к себе. А потом кто-то поступил с ней по-настоящему плохо.

– Знаю, знаю… правду говоря, профессиональная деятельность Шералин всегда начиналась с наступлением темноты, и у меня были другие работницы, действовавшие так же.

– Вы никогда не видели ее мужчин?

– Не всегда, – признал Дюшен. – Если б возникли проблемы, меня вызвали бы. – Он снова выпятил грудь. – Но такого не было.

Его левая нога начала подрагивать, потом замерла.

– Джо Отто, вам сейчас что-то пришло в голову, – отметил Майло. – Может быть, что-то имеющее отношение к лысому типу?

Глаза Дюшена тревожно сверкнули.

– Приятель, ты что, психоаналитик?

– Я вижу, когда кто-то беспокоится.

– С чего бы мне беспокоиться?

– С того, что вы заботились о Шералин, знали, что она не покинула бы вас, а это значит, что кто-то заставил ее уйти – может быть, тот самый человек, который убил ее и выкинул в болото, словно мусор.

Тощие пальцы Дюшена сжали пустую банку, пытаясь смять ее, но оставили лишь крошечное углубление в тонкой жести. Он отставил банку в сторону и снова начал ощупывать дырку от зуба во рту.

– Джо Отто?

– Был такой тип. Но не с Шералин, еще до нее.

– С другой девушкой?

Дюшен кивнул.

– Меня вызвали, потому что он хотел извратов. Как вы сказали, бритоголовый; она, тяжело дыша, сказала мне спасти ее от скинхеда. Но когда я пришел в номер, он уже смылся.

– Девушка была ранена?

– Небольшой синяк. Она была крупной женщиной и могла постоять за себя.

– Каких «извратов» хотел этот человек?

– Он хотел связать ее; мы постоянно твердим, чтобы девушки не соглашались на такое. Когда она отказала, он достал нож. Не обычный нож, скорее медицинская штучка – так она это назвала.

– Скальпель.

– Он пытался напугать ее, показав, как эта штука режет бумагу – Дюшен изобразил удар снизу вверх.

– У нее был синяк, но не было порезов? – уточнил Майло.

– Слава богу, не было, – подтвердил Дюшен. – Она испугалась и бросилась прочь из номера. Он кинулся за ней и схватил ее, потом ударил рукой – не ножом, слава богу – еще раз. Попал ей сюда. – Он потер висок. – Костяшками пальцев, так, что даже отметины были видны; на следующий день у нее пол-лица распухло. Огромный темный синяк, даже на ее коже был виден.

– Темнокожая женщина? – догадался Майло.

– Большая и красивая.

– Как ее звали?

– Мы называли ее Большая Лора.

– А по документам?

– Не знаю, – ответил Дюшен. – Нам хватало и «Большой Лоры».

– Высокая?

– И крупная. Сто с лишним кило веселья.

– Где ее можно найти.

Последовала долгая пауза.

– Не знаю, лейтенант.

– Еще одна ночная беглянка, Джо Отто?

Дюшен набожно сложил ладони.

– Такие люди ведут непостоянную жизнь.

Снабдив его третьей банкой колы и двумя батончиками «Херши», Майло задал ему вопрос о белых проститутках пожилого возраста.

– Не в моем ведении, я больше по части души, – ответил Дюшен. – Могу я идти?

– Конечно, спасибо. Свяжитесь, если вспомните или узнаете что-нибудь.

– Несомненно, лейтенант. Подобные вещи плохо сказываются на бизнесе.

* * *

Мы с Мо Ридом вошли в допросную после того, как Дюшен ушел.

– Крупная женщина по имени Лора, – произнес Майло.

– Соответствует неизвестной Номер Два, – заметил Рид. – Интересно, что две жертвы были из «конюшни» Дюшена.

– Ты что-нибудь чуешь относительно него?

Рид задумался.

– Трудно сказать. Ему не обязательно было приходить сюда и рассказывать нам что-либо. Если только не считать его достаточно хитрым, чтобы он смог нас разыграть, – сказал я. – Может быть, кто-нибудь вынюхал его слабость. Вычислил, чьими девушками можно воспользоваться.

– Пес невысокого ранга в стае, – кивнул Майло. – Это имеет смысл. Полагаю, Дюшен рассказал нам все, что знал, Моисей. Пора вернуться на трассу и попробовать выкопать что-нибудь еще. Я попробую отыскать ту, которая больше всего похоже на Шералин. В идеальном мире кто-нибудь из нас додумался бы, что именно сделало ее жертвой. Но, по крайней мере, мы можем взять образец тканей у ее матери или ее ребенка и сравнить с генетическим материалом костей. Не то чтобы я ждал, будто неизвестная Номер Один окажется кем-то другим…

– А что насчет Большой Лоры?

– Я попробую что-нибудь разузнать хотя бы по прозвищу. Что касается неизвестной Номер Три, то срок смерти у нее самый давний, а память у уличных девиц короткая. Но, может быть, кому-нибудь и запомнилась пожилая белая женщина.

– Если она из этого района, значит, злодейства на какой-то промежуток времени были локализованы географически, – продолжил мысль Рид. – Потом ему захотелось перейти на новый уровень, и он переключился с проституток на Селену. Ее квартира не так далеко от аэропорта. Или от болота, если уж на то пошло.

– Психологически Селену от других отделяет большое расстояние, – заметил я. – Могут быть и промежуточные жертвы.

– Например? – спросил Майло.

– Не проститутки, но из кругов, расцениваемых как низший класс.

– Он поднимается по социальной лестнице?

– Собака не нашла в болоте больше ничего, – напомнил Рид, – но К-9 проводил поиски только у восточного берега.

– Бодрящая мысль, – хмыкнул Майло. – Будь это обычная топь, мы получили бы ордер и пригнали бы экскаватор. Но мы имеем дело со священной землей.

– Может быть, убийца тоже считает ее таковой, – сказал я.

Майло достал из кармана сигару, и Рид настороженно приподнял светлые брови.

– Не волнуйся, парень, я не буду лишать тебя свежего воздуха… Что же касается хлопот с получением разрешения на раскопки в других частях болота, давайте сначала проясним дело с теми трупами, которые у нас уже есть. Пора поработать на улице.

Когда мы направились к дверям, Мо Рид промолвил:

– Плохо, что Дюшен не опознал Хака.

– Этот идиот утверждал, что никогда не видел клиентов, если с ними не было проблем, и я ему верю, – отозвался Майло. – И какой с него прок был Большой Лоре, когда она влипла в неприятности с тем скинхедом? Обалденная манера вести бизнес.

– Лысый мужчина со скальпелем, – сказал Рид. – Для того чтобы отсечь руку, нужно кое-что покруче, верно, док?

– Я не по этой части, – ответил я, – но да, именно так. Лучше всего подошла бы хирургическая пила.

– Любая пила, достаточно острая, – поправил Майло. – Даже поганый китайский кухонный топорик пойдет, если мужик достаточно сильный и ловкий.

– Может быть, преступник учился на врача? – предположил Рид.

– Двадцать лет назад я смотрел бы именно в эту сторону, – вздохнул Майло. – А теперь в Интернете кто угодно может найти что угодно, в любой момент времени.

– Свобода, – хмыкнул Рид.

– Только она и стоит того, чтобы ради нее жить, парень, однако это хитрая концепция. – Развернув сигару, Майло сунул ее в угол рта. – Я собираюсь закурить, сынок, предупреждаю честно.

Мы вышли наружу и перешли через улицу к служебной парковке. Рид направился к блестящему черному «Шевроле Камаро».

– Это не драндулет, – сказал Майло.

– То есть?

– Ну, то, что говорил твой брат.

– Он полагает, будто знает все, – отозвался Рид.

Сев в машину, он громко газанул двигателем и рванул с места так, что покрышки взвизгнули по асфальту.

Глава 13

Мы с Майло направились на юг по Батлер-авеню. Суровые правительственные здания сменились бунгало послевоенной постройки и жилыми домами, и даже небо обрело более глубокий синий цвет, словно для соответствия.

Майло спросил:

– Есть какие-нибудь новые мысли относительно Хака? Или чего-нибудь еще?

– Итак, два появления лысого парня: того, которого Луз Рамос заметила вместе с Селеной, и мистера Скальпеля. Это мне нравится уже больше. Но пока что я не знаю, что ты можешь сделать, помимо того, что наблюдать за Хаком.

– Слишком рано приглашать его на разговор? – спросил он.

– Если учесть, насколько хорошо просчитаны преступления, он, скорее всего, выкрутится. Прежде чем стрелять, нужно зарядить оружие.

Мы прошли еще полквартала, прежде чем Майло произнес:

– Тот «Камаро», на котором уехал Рид, он, скорее всего, одолжил или взял напрокат. Судя по данным «Авто-Трека», он действительно ездит на драндулетах. Хэтчбек «Додж Кольт» семьдесят девятого года, куплен им с рук десять лет назад. До того он катался на универсале «Датсун» семьдесят третьего года.

– Собираешь подробное досье на сотрудников? – усмехнулся я.

– Даже и не думал.

С тех пор как коррумпированного частного детектива и нескольких копов арестовали за передачу официальных данных, правила запрещали выслеживать кого-либо, кроме подозреваемых.

– А чем тебя так заинтересовали тачки Рида? – спросил я.

– Похоже, это камень преткновения между ним и Фоксом.

– Один из множества.

– Вот именно. Мне совершенно не нужно, чтобы личные разборки мешали следствию. – Он коротко улыбнулся. – Вот в таком роде.

– А на чем ездит Фокс?

– На новеньком «Порше C4S».

– Черепаха и заяц, – снова заметил я.

Майло закурил, выдувая кольца дыма в небеса. Он притворялся беспечным, но желваки под челюстью выдавали его притворство.

– Фокс и Рид беспокоят тебя, – отметил я.

– Я кое-кого поспрашивал. Отцом Фокса был патрульный из Юго-Западного отделения по имени Дарий Фокс, убитый на службе тридцать нет назад. Это было еще до меня, но я знаю об этом деле. Все о нем знают, потому что используют его в качестве примера во время обучения. Как образец того, что может пойти не так.

– При вызове на семейные разборки? – спросил я. – Или кого-то не того остановил на дороге?

Майло вынул изо рта сигару.

– Ты что, и на кофейной гуще гадать умеешь?

– Просто прикинул вероятные случаи.

– Рутина – рано утром остановил «Кадиллак» с разбитым задним поворотником, на тридцать седьмой трассе к западу от плотины Гувера. Машина оказалась в угоне, но прежде чем это выяснилось, Дарий с напарником адски сглупили. Вместо того чтобы проверить номера по базе сразу, напарник занялся этим, а Дарий пошел к машине, чтобы взглянуть на права водителя. Это было задолго до всеобщего распространения Интернета, все сведения получали по радио, данные не были компьютеризованы, и проверка занимала много времени. Тем больше причин для осторожности.

– Новички? – предположил я.

– Напротив, Дарий к тому времени служил уже восемь лет, его напарник – шесть, и почти все это время работал вместе с Фоксом. Может быть, это сыграло свою роль – привычка, что тебе постоянно прикрывают спину, слишком многое воспринималось как данность. К тому же было это под конец смены, возможно, им хотелось поскорее пойти отдыхать, да и усталость накопилась. Что бы ни послужило причиной, Дарий подошел к «Кадиллаку», постучал в окошко, стекло опустилось, оттуда высунулся ствол, и… – Майло трижды гулко хлопнул в ладоши.

Эти хлопки всколыхнули послеобеденную тишину. Старушка, ухаживавшая за цветами, подняла взгляд и, увидев улыбку Майло, покрепче перехватила свои садовые ножницы. Мы прошли мимо.

– Прямое попадание, в упор, – продолжил он. – Дарий оставил вдову и маленького сына: Аарону было три года. Напарник дал по радио сигнал о нападении на патруль, нырнул в укрытие и начал стрелять. Ему удалось попасть в заднее стекло «Кадиллака», но это не помешало тому уехать прочь. Напарник подбежал, чтобы помочь Дарию, но тот был мертв еще до того, как упал на землю. По всему городу был объявлен перехват, проверяли больницы и частных врачей – на тот случай, если напарнику Дария удалось кого-нибудь ранить. Ничего, а две недели спустя «Кадиллак» нашли на свалке около Уилмингтонских доков. Окна выбиты, сиденья выдраны, бамперы скручены, ни отпечатков пальцев, ничего. Дарию устроили похороны с музыкой, а его напарник попал под следствие, получил выговор и понижение в звании. Вскоре после этого он ушел из полиции. Насколько мне известно, некоторое время этот парень работал на стройке, покалечился, еще пять лет жил на пенсию по инвалидности и умер от печеночной недостаточности.

– Допился до смерти?

– Или, может быть, болел и прежде… не знаю, Алекс. – Глубоко затянувшись, Майло разом скурил полдюйма сигары. – Семь месяцев спустя после похорон Дария Фокса его напарник женился на вдове в Лас-Вегасе. А через два месяца после свадьбы она родила ребенка. – Он бросил сигару и впечатал ее подошвой в тротуар, потом поднял и понес в отставленной руке. – Прослеживаешь ход действия, доктор Всезнайка?

– Напарником был отец Мо Рида.

– Человек по имени Джон Рид, по прозвищу «Джек». Говорят, он изо всех сил пытался быть хорошим папой для обоих мальчиков.

– Но несколько лет спустя тоже умер, – дополнил я.

– А мама еще два раза вышла замуж. И только что похоронила четвертого мужа.

– К слову о грузе прошлого.

– Это целый багажный вагон, приятель. Будем надеяться, что он не обрушится на нас.

* * *

Вернувшись в офис, Майло нашел на автоответчике полдюжины сообщений и сел отзваниваться. Дойдя до пятого номера, он резко выпрямился в кресле и произнес:

– Хорошо, мэм, я очень благодарен вам за то, что вы уделили время, а теперь не будете ли любезны сказать ваше…

Длинный гудок. Майло вытянул руку с трубкой.

– Должно быть, я что-то случайно нажал.

Он попытался перезвонить, но гудков не было вообще. Новая попытка – с тем же результатом.

– Что-то, что стоит услышать? – поинтересовался я.

– Некая женщина, пожелавшая остаться неизвестной, сообщила, что один из трупов в болоте может принадлежать девице по имени Ларлин Ченовет, она же Большая Лора.

Он проследил номер звонившей и уперся в тупик: мобильный телефон, безымянная сим-карта с предварительной оплатой.

– Неизвестная доносчица с предоплаченной картой может быть местной проституткой. Слухи разносятся быстро, если девушка узнала о визите Дюшена к нам, то могла сообразить, что это значило.

Поиск по имени Ларлин Ченовет принес нам фотографию нахмуренного черного лица, круглого, словно луна, и увенчанного шапкой оранжевых волос. Тридцать три года, рост пять футов три дюйма, вес двести семьдесят фунтов, никаких шрамов или татуировок. Четыре ареста за торговлю телом, один – за кокаин, два – за буйство в пьяном виде, три обвинения в нанесении побоев – все за драки в барах.

– Большая и буйная, – заметил Майло.

– Она сумела уйти от ножа Скинхеда потому, что быстро рванула к двери, – сказал я. – Может быть, что-то в нем насторожило ее заранее, и она была осторожна.

– Явный безумец? Плохо, что он добрался до нее впоследствии. – Закинув ноги на стол, Майло распустил шнурки своих высоких ботинок и пошевелил пальцами ног. – Две девицы, работавшие на Дюшена, погибли. Что, если все это сводится к какой-нибудь дурацкой дележке территории между сутенерами, а Скинхед был просто наемным подручным?

– Если это так, то почему Дюшен все еще в бизнесе? – спросил я. – Не сказать, чтобы он был такой уж внушительной фигурой. И как сюда вписывается Селена?

– Три уличных девки и преподавательница фортепиано. Ты верно отметил.

– Преподавательница фортепиано, которая играла на свингерских вечеринках.

– Как ты сам сказал, богачи постоянно ищут свежатинку.

– Если у богачей есть тайна, это может объяснить, почему они наняли Трэвиса Хака.

– Он тоже как-то в этом замешан?

– Или просто человек с темным прошлым.

– Измученная душа наконец-то находит легальную работу – с видом на океан… Да, это может внушить верность. «Управляющий поместьем» – это ведь богатые так называют закупщика, верно? Хак, по сути, просто поставщик, которого посылают за покупками.

– За цветами, за готовыми блюдами, за вечерней жертвой, – уточнил я.

Майло рассмеялся с металлическими нотками в голосе.

– Джо Отто понятия не имеет, какая он мелочевка.

* * *

Мать Большой Лоры жила в ухоженном домике в районе Креншо. Беатрис Ченовет была такой же высокой, как дочь, однако тощей, словно палка.

Одета она была в мятно-зеленую блузку, расклешенные черные брюки и балетки. Гостиная ее была оформлена в синем цвете с белой отделкой, обивка маленьких диванов и изящных кресел с цветочным принтом была подобрана в тон, на стенах висели репродукции картин импрессионистов.

Наше известие она восприняла с горечью, однако глаза ее оставались сухими.

– Я так и знала…

– Мэм, мы не можем быть уверены…

– Но я уверена, лейтенант. Много ли на свете женщин подобных габаритов, избравших такую дорожку?

Майло не ответил. Беатрис продолжила:

– У меня четыре дочери. Две из них – школьные учительницы, как и я сама, еще одна – стюардесса. Ларлин была третьей по старшинству. И мы с ней постоянно воевали.

– Мэм, – снова начал Майло, – я не собираюсь вам говорить, будто с Ларлин определенно случилось самое плохое, и я искренне надеюсь, что нет. Но если вы не против дать мне мазок изо рта для анализа…

– О, несомненно, оно случилось, лейтенант. Я целый год боялась этого момента. Потому что именно год назад я в последний раз общалась с Ларлин. Что бы ни случилось, она звонила всегда. Всегда. Это начиналось, как искренний разговор: «Как у тебя дела, мамочка?» Но заканчивалось неизменно одним и тем же. Ей нужны были деньги. Деньги были той причиной, по которой она вообще пошла по этой дорожке. Если точнее – кое-что, стоящее уйму денег.

Голос ее повышался, но лицо оставалось бесстрастным.

– Это началось в старшей школе, лейтенант. Кто-то дал ей амфетамины, чтобы она похудела. Это не сработало, она не потеряла ни фунта. Однако этого хватило, чтобы получить зависимость, и это стало началом конца.

– Мне жаль, мэм.

– Ларлин была единственной толстушкой среди моих дочерей. Пошла в своего отца. У других моих девочек никогда не было проблем с лишним весом. Вторая вообще когда-то была моделью.

– Должно быть, для Ларлин это было тяжело, – заметил я.

Голова Беатрис поникла, словно внезапно сделавшись невыносимо тяжелой.

– Для Ларлин все было тяжело. Она была самой умной из четырех, но лишний вес разрушил ее жизнь. Над ней смеялись.

Она беззвучно заплакала. Майло выудил из кармана пачку бумажных платков и протянул ей один.

– Спасибо. Только недавно я осознала, как ей было трудно. Все эти споры насчет лишнего масла на бутерброде… она родилась с весом в одиннадцать фунтов. Ни одна из других моих дочерей не весила больше восьми.

– Началось все с амфетаминов, – напомнил Майло.

– Началось, да, – согласилась Беатрис Ченовет. – Во что еще она впуталась, я не знаю; вероятно, тут вы можете рассказать мне больше, чем я вам.

Майло ничего не ответил.

– Я хочу знать, лейтенант.

– Судя по протоколам ее арестов, проблемы были в кокаине и алкоголе, мэм.

– Да, алкоголь, я так и знала. Ларлин однажды арестовали за то, что она напилась.

Дважды. Но Майло не стал ее поправлять.

– Она связывалась с вами после своего ареста?

– Вы имеете в виду, не просила ли она у меня помощи с залогом? Нет, она сказала мне об этом только впоследствии.

– Кто-то другой внес за нее залог?

– Она сказала, что внесла его сама, лейтенант. Именно за этим и звонила. Похвастаться. Я спросила ее, откуда она взяла деньги, а Ларлин только рассмеялась, и мы… поспорили. Полагаю, я и тогда знала, чем она зарабатывает на жизнь. Просто решила притвориться, будто не знаю.

Она откашлялась.

– Принести вам воды, мэм? – предложил Майло.

– Нет, спасибо. – Беатрис коснулась своей шеи. – Дело не в жажде.

– Мэм, что вы можете сказать нам о друзьях Ларлин?

– Ничего, – коротко ответила женщина. – Она не посвящала меня в свою личную жизнь, а я, как уже сказала, не хотела знать. Это звучит как равнодушие, да, лейтенант?

– Конечно, нет…

– Это не было равнодушием. Это была… адаптация. У меня еще три дочери и пятеро внуков, которым требуется мое внимание. Я не могу… не могла… – Ее голова снова склонилась. – Каждый консультант, с которым мы говорили, утверждал, что Ларлин должна нести последствия за свои действия.

– А консультантов было много? – спросил я.

– О да. Сначала из школы. Потом мы обратились в клинику, которую порекомендовала наша страховая медицинская организация. Там был славный индиец, доктор Сингх. Он сказал то же самое. Ларлин должна захотеть измениться. Он предложил мне и Хорасу пройти несколько сеансов, чтобы научиться с этим справляться. Мы согласились, и это оказалось полезно. Потом он умер. Хорас, я имею в виду. Инсульт. Месяц спустя, когда я пыталась связаться с доктором Сингхом, мне сказали, что он вернулся в Индию. – Она нахмурилась. – Очевидно, здесь он был в качестве интерна.

– Вы можете назвать нам кого-нибудь из тех, кто был знаком с Ларлин? – осведомился Майло.

– С тех пор, как она выбрала тот образ жизни – нет, я никого из них не знала.

– Сколько ей было, когда она…

– Шестнадцать. Она бросила школу и сбежала; звонила, только когда ей были нужны деньги. Она была боевой девушкой, лейтенант. Вы можете сказать, что она могла бы одолеть проклятую тягу к наркотикам…

– Это бывает очень сложно, мэм.

– Знаю, знаю. – Длинные костлявые пальцы Беатрис смяли черную ткань брюк. – Когда я сказала «боевая», я имела в виду буквальный смысл этого слова, лейтенант. Ларлин не останавливалась ни перед чем ради своей цели. Иногда отцу приходилось утаскивать ее из дома, чтобы она остыла. Один раз Ларлин так сильно ударила свою маленькую сестру, что едва не свернула ей шею, и Шармейн потом долго мучилась от боли. Дошло до того – Боже, прости меня за эти слова, – что мы были благодарны, когда Ларлин перестала к нам приезжать.

– Я могу понять это, мэм.

– А теперь кто-то поступил плохо с ней. – Женщина встала и разгладила свои брюки. – Мне надо немного успокоиться, а потом я позвоню сестрам Ларлин, и им придется придумывать, что сказать своим детям. Это уже на их усмотрение, я хочу лишь хорошо проводить время вместе с внуками… Не будете ли вы любезны уйти?