Текст книги "Месси против Роналду. Противостояние XXI века"

Наступало время открыть кран трубопровода Масии.

* * *

Мы уже никогда не узнаем, что такого было в rioja лета 1986 года, но о поколении испанских игроков, родившихся в 1987 году и сошедшихся в «Барселоне» в конце 1990-х в то же время, когда там оказался Месси, будут потом говорить еще целое десятилетие. Эта команда была известна под прозвищем Поколение-87, что сильно напоминало прозвище безоговорочно доминировавшей команды Месси в «Ньюэллс» – Машина-87. Разница была в том, что в «Барселоне» Месси окружали не просто игроки, а тоже будущие звезды мирового класса. Трое других ребят из того состава уже выделялись на фоне остальных: будущий чемпион мира Сеск Фабрегас, будущий капитан «Барселоны» Жерар Пике и форвард, который был так же смертоносен у чужих ворот, как Месси, местный паренек по имени Виктор Васкес. Всем четверым прочили большое будущее. И только Васкес немного не оправдал ожиданий – его карьера пошла под откос из-за катастрофической травмы колена в возрасте 18 лет.

Столь удивительным эту группу игроков делало то, что они уже в предподростковом возрасте понимали то, чего многие не могли освоить даже после десяти лет выступлений на топ-уровне. Они знали, как перемещать мяч по замысловатым схемам, двигаться на открытые линии передач и создавать численное превосходство на поле, машинально, без обдумывания. Казалось, что они владели мячом целую вечность, быстро отбирали его в тех редких случаях, когда теряли, и словно даже не слышали об игре головой. Эти щуплые мальчишки были достаточно ловки с мячом, чтобы уметь справляться с ним в самом плотном окружении, однако парадоксальным образом использовали эту способность для того, чтобы сделать поле как можно больше. Не нужно было быть громадным, если твой соперник все равно не мог к тебе подобраться.

На первых же тренировочных занятиях мальчики из «Барсы» увидели, что Месси рос на совершенно иной версии футбола. Пам-пам-пам из коротких передач, или tiki-taka, как это еще называют, не был тем, благодаря чему в Аргентине становились кумирами. Дети из Буэнос-Айреса и родного для Месси Росарио росли, боготворя липкий контроль мяча и запутанный дриблинг. Если Бразилия могла утверждать, что ее футбол имел привкус самбы, то ответом Аргентины было танго, в котором защитника сначала соблазняли, а потом наступали ему на лодыжку. Второй гол Диего Марадоны в ворота сборной Англии в четвертьфинале чемпионата мира 1986 года стал его воплощением. Спустя четыре минуты после того, как он обманул арбитра, забив первый мяч Аргентины кулаком – та самая Рука Бога, – он, словно в танце, ускользнул от четверых англичан и обыграл голкипера. Годы своего взросления до переезда в Каталонию Месси потратил на попытки воспроизвести этот гол.

«В «Барселоне» мы больше командные игроки – пасуем мяч, перемещаем его по полю, играем друг за друга, – говорит Васкес. Но Месси мог справиться со всем в одиночку. – Когда ты видел это в первый раз, ты был, ну, шокирован».

Даже тренер юношеской команды в то время, ветеран по имели Родольфо Боррелль, не мог поверить в то, что видел. Поэтому на одной из тренировок он поручил Фабрегасу невыполнимую задачу: «Попытайся остановить его. Даже если придется [бить] по ногам». Следуя приказу, Сеск в конце концов сбил Месси с ног. Месси поднялся, не сказав ни слова, потому что уже донес свою точку зрения. «Мы считали себя потрясающими игроками, мы делали такие успехи, – говорит Васкес. – Но у этого парня было что-то такое, чего не было у нас».

Дети, игравшие за клуб в разных возрастных группах, всегда следили за прогрессом друг друга.

МЕССИ И ЕГО ДРУЗЬЯ ПРОВОДИЛИ ВСЕ СВОИ ВЫХОДНЫЕ ЗА ПРОСМОТРОМ МАТЧЕЙ ДРУГИХ КОМАНД «БАРСЫ», ОТ САМЫХ МЛАДШИХ ЮНИОРОВ ДО ПЕРВОЙ КОМАНДЫ, ИГРАВШЕЙ НА «КАМП НОУ».

И очень скоро их Поколение-87 тоже стало собирать толпы зрителей. В клубе и за его пределами быстро распространялись слухи о том, что тренерам, родителям и даже родителям их оппонентов обязательно стоит посмотреть на то, что они творят.

Cadetes Поколения-87 знали, что за ними наблюдают, ведь они стали ездить и на статусные турниры по всей Европе. Они и были Ла Масией. Никто не играл так, как они, – и никто не мог с ними сладить. Своими ложными выпадами и резкой сменой движения Месси превращал каждый забег в мимолетную демонстрацию волшебства искусного контроля мяча на таких скоростях, какие соперники не могли и надеяться осознать. Когда они бросали свои попытки, а это было неизбежно, они меняли свою тактику и начинали лупить Месси по ногам. Но даже тогда его низкий центр тяжести, как правило, позволял ему ускользать в сторону до того, как чья-нибудь неуклюжая нога в бутсе вступит в контакт с его лодыжкой. И, хотя это был футбол еще юношеский, соперники прибегали к тому же, что в последующие годы будут делать многие безнадежные команды на взрослом уровне в противостоянии с великими составами «Барселоны» в Ла Лиге и Лиге чемпионов. Они садились в оборону, заполняли все подступы к штрафной и молились хотя бы на проблеск надежды на контратаку. И все равно, говорит Васкес, «мы их просто уничтожали»: «Мы были суперхороши. Мы перемещали мяч так быстро… А в том возрасте это делало большую разницу». Ни у одной молодежной команды не было достаточной физической подготовки, чтобы гоняться за ними.

«Мы доминировали, – говорит Фабрегас. – Люди говорят, что мы были лучшей командой в истории Ла Масии. Я не знаю, правда это или нет. Я помню только, что в результате ты становился победителем. Был одержимым победами».

Поэтому, как только мальчики Поколения-87 выходили вперед в счете, они начинали стремиться забить еще и еще. Более того, это было обязательным условием. «Если можете забить 10, забивайте 10, – говорили им тренеры. – Но если можете довести счет до 12, забивайте 12. Никогда не останавливайтесь. Потому что, останавливаясь, вы выказываете им неуважение».

Если философские принципы-близнецы «получай удовольствие от игры с друзьями» и «стирай соперников в порошок» кажутся несовместимыми, то это потому, что так и есть. Месси и его партнеры не были так бессердечны, чтобы игнорировать наносимый ими урон. Васкес вспоминает один выездной матч, в котором игроки «Барселоны» вели к перерыву со счетом 15:0, а в раздевалке услышали от тренеров: «Забейте еще 15». Но, выбежав трусцой обратно на поле, они осознали, что не могут решиться на это. «Можно было видеть лица бедных ребят, стоявших напротив, – говорит Васкес. – Они словно говорили: «Мы больше не хотим играть». Мальчики договорились, что забьют еще несколько голов для вида, а потом сбавят обороты. Tranquilo.

Игра завершилась со счетом 20:0. Единственной наградой команды стал суровый разговор о преданности делу, чемпионском менталитете и том, почему иногда нормально заставлять других детей плакать.

Месси не нужно было объяснять это дважды. Любой из мальчиков Поколения-87, сходившийся с ним в баталиях за PlayStation, знал, что в его миниатюрном тельце скрывается не просто дух соперничества, а настоящий рычащий монстр с пеной у рта. Васкес вспоминает, как в одной из разгромных побед забил 10 голов команды. У Месси было девять. Минуты матча стремительно истекали, и после 20 забитых голов каждый игрок в футболке «Барселоны» знал, какой счет. Партнеры видели, что Месси закипает на поле. «Смотрите, смотрите, он сейчас забьет еще один».

Он забил дважды. Месси закончил матч с 11 голами.

* * *

Каким-то образом этот перфоманс с 11 голами в матче и близко не подошел к тому, чтобы считаться самым памятным матчем Месси в Ла Масии. Таковым стал финал Кубка Каталонии, который и по сей день жив в барселонских преданиях под названием, походящим на название фильма: El Partido de la Ma2scara. Игра в маске.

Разумеется, оппонентом был «Эспаньол», другой клуб из Барселоны, с несколько менее богатой историей. У команды было ощущение, что она играет против «Эспаньола» каждую неделю. И в этом случае так и было. За восемь дней до финала кубка «Барса» и «Эспаньол» встретились в заключительном матче сезона. «Барселона» легко победила, но победа досталась ей ценой травмированной скулы Месси. Он стал жертвой очередного мальчика, который не мог уследить за всеми его рывками и разворотами и решил, что будет проще просто врезаться в него, да так сильно, что Месси ненадолго потерял сознание. «Эспаньол» видел достаточно. «Нам было очень, очень, очень неудобно, потому что мы убивали их уже больше семи лет, – говорит Васкес. – Мы побеждали всегда, всегда, всегда». Когда один раз «Эспаньол» вымучил победу, добавляет он, они «праздновали так, как будто выиграли Лигу чемпионов».

Финал Кубка Каталонии мог дать им шанс повторить это чудо – особенно теперь, когда лучший игрок соперников был травмирован.

Предполагалось, что Месси пропустит как минимум 15 дней из-за перелома скулы. Он всю неделю пропускал тренировки и тихо копил раздражение. К пятнице, за день до игры, Месси решил, что больше не может терпеть. Он сказал тогдашнему тренеру команды, Алексу Гарсии, что хочет сыграть. Гарсия спросил у него, уверен ли он, потому что если он не боится снова испытать боль, то, возможно, тогда найдется вариант выпустить его на поле. Гарсия и так знал ответ: если есть шанс сыграть, Месси всегда соглашается.

По случайному совпадению другой выпускник Ла Масии, защитник Карлес Пуйоль, тоже получил травму лица в том сезоне. Он смог продолжить играть за взрослую команду клуба благодаря пластиковой маске, которая выглядела как некрашеный реквизит из фильма про Зорро. К счастью для Месси, ту маску еще не успели выкинуть. Единственная загвоздка была в том, что голова Пуйоля была огромной, а голова Месси, ну, головой Месси. В день игры он нацепил пластиковое приспособление на лицо и осознал, что с таким же успехом мог бы натянуть на глаза шоры.

С самого стартового свистка Месси постоянно ее теребил. Он жаловался партнерам, что ничего не видит – чертова штуковина постоянно соскальзывала. А еще заставляла его потеть. Не прошло и десяти минут, как Месси решил, что сыт по горло, и сорвал ее напрочь. Он швырнул ее к скамейке и тут же вернулся в нормальный режим работы. Когда его тренеры наконец осознали свою неправоту и заменили его в перерыве ради его же безопасности, «Барселона» вела 3:1. Месси забил два гола и ассистировал в эпизоде с третьим. И по сей день те, кто видел матч-коронацию Поколения-87, считают, что стали свидетелями чуда.

«Это игрок другого уровня, – говорит Васкес, который был на поле в тот день. – Это было ненормально».

* * *

Футбольно-промышленный комплекс тоже это понимал.

Один за другим скауты стали съезжаться в Барселону, чтобы разобрать звезд Поколения-87. Мальчики понимали, что за последние пару лет плавно перешли к игре с куда более высокими ставками. Они преодолели каждый этап отсева и приближались к совершеннолетию. Внезапно перспектива попасть в первую команду показалась реальной. И дети, которые были их друзьями детства, теперь стали их соперниками. Тренеры наращивали обороты. Некоторым игрокам сообщили, что их путь кончается здесь. «Может, тебе удастся пробиться, а может, и нет. Но они должны подготовить вас к этому, – говорит Васкес. – И когда ты получишь свой шанс, ты должен быть готов, потому что, как только ты попадаешь в первую команду, все, веселье заканчивается. Нужно побеждать, побеждать и побеждать».

Чем ближе они подбирались, тем очевиднее становилось то, что, несмотря на все великолепие Поколения-87, не всем из них суждено преуспеть. Фабрегас оглядывался по сторонам и видел, что игроки вроде Микеля Артеты и Андреса Иньесты опережают его на его позиции и к тому же они на несколько лет старше. «В Ла Масии занимаются сотни и сотни очень одаренных детей, а сколько из них пробиваются в команду? Очень, очень мало, – говорит Фабрегас. – Они получили свои шансы раньше меня».

Фабрегас был открыт к хорошему предложению. Тут-то на горизонте и появился «Арсенал» Арсена Венгера. Только что упустивший Роналду Венгер не собирался упускать еще и Фабрегаса. Поэтому спустя несколько недель после игры в маске Фабрегас с тяжелым сердцем принял решение покинуть единственный клуб, который когда-либо знал, и перебраться в Англию. Год спустя Пике сделает то же самое. Увидев серьезные препятствия на пути к месту центрального защитника в первой команде, он ухватился за шанс перейти в «Манчестер юнайтед» и поработать под началом Алекса Фергюсона. Удивительным стало не столько то, что эти игроки захотели уйти. А то, что «Барселона» позволила им это сделать.

Акулы сновали и вокруг Месси, но клубу хватило ума отогнать их от него. И в отличие от Пике и Фабрегаса, у него не было причин оглядываться по сторонам. Никого подобного Месси на подходе не намечалось. Его путь в первую команду был совершенно свободным от преград.

Спустя едва ли полгода после игры в маске «Барселона» проводила в Португалии выставочный матч посреди сезона – против команды «Порту», возглавляемой бывшим ассистентом тренера «Барсы» по имени Жозе Моуриньо. Сам матч выдался непримечательным. Единственный момент, достойный упоминания, случился на 71-й минуте, когда гости бросили на поле Месси, оформившего свой дебют в первой команде «Барселоны».

ЕМУ БЫЛО 16 ЛЕТ, 4 МЕСЯЦА И 23 ДНЯ ОТ РОДУ – «БАРСЕЛОНА» ПОДПИСАЛА ЕГО, ПО СУТИ, БЕСПЛАТНО, А ПОТОМ ВЫРАСТИЛА, КАК РОДНОГО.

Глава 3

Вряд ли можно было бы найти более непохожих людей, чем пара Жорже – Хорхе, выведших Роналду и Месси из их детских клубов и приведших их к соборам европейского футбола. И хотя ни тот ни другой не планировали становиться футбольными агентами или погружаться в переговоры, в которых на кону стояли сотни миллионов долларов, один из них всегда мечтал о славе и богатстве – и это был не Хорхе Месси.

Если Жорже Мендеш всегда был существом, сотканным из чистых амбиций, то Месси-старший провел первую половину своей жизни в стремлении к гораздо более скромным целям. Он был ничем не примечательным игроком, который зарабатывал на жизнь, работая инспектором на металлургическом заводе, чтобы иметь возможность прокормить свою семью из четырех детей. Он тренировал молодежку в местном клубе в Росарио, в команде под названием «Грандоли», и более-менее сводил концы с концами на этом пути. Жизнь его вращалась вокруг работы, футбола и семьи. Хорхе только начал задумываться о том, что́ может простираться за пределами Росарио, в громадном мире профессионального футбола, потому что лучшим игроком «Грандоли», так уж вышло, оказался его собственный отпрыск.

Поэтому, когда Хорхе Месси-отец стал Хорхе Месси – футбольным агентом-самоучкой, в его планы входило вести только одного-единственного клиента. Но то, что Месси-старший не был опытен в этом деле, не означало, что он не был акулой. Даже в то время, когда он молил «Ньюэллс» помочь с оплатой гормонального лечения для Лео – а интерес «Барселоны» все еще был в зачаточном состоянии, – Хорхе организовал для своего сына просмотр в «Ривер Плейте», одном из двух прославленных аргентинских клубов, базирующихся в Буэнос-Айресе. «Прослушивание» ни к чему толком не привело – хотя там присутствовал другой будущий игрок аргентинской национальной сборной, Гонсало Игуаин, – но этого хватило для того, чтобы дать понять «Барселоне», что интерес к мальчику из Росарио растет. Тактика давления Месси оказалась успешной.

И это был не последний раз. Как только вся семья Месси поселилась в Барселоне, чтобы Лео мог развиваться и расти в иерархии Ла Масии, складывалось впечатление, что мальчик был единственным счастливым членом семьи. Он целыми днями играл с друзьями в футбол на солнышке. Остальные, скучая и тоскуя по дому, сидели и смотрели телевизор в 6500 миль от Росарио. Вновь Хорхе хотел получить гарантии того, что все это было не напрасно. Когда он чувствовал, что «Барселона» обращается с его сыном не так, как подобает – а это, как правило, было вопросом улучшения условий его контракта, – его любимый прием сводился всего к двум простым словам: «Реал Мадрид». Заботьтесь о моем сыне, или это сделает другой клуб. Это был грубоватый инструмент, но в случае отца, усвоившего, что весь агентский бизнес строится на рычагах давления, он работал безотказно.

* * *

Тем временем в Португалии Жорже Мендеш убеждался, что в этом деле есть и более тонкие грани. Прирожденный продавец, он не видел разницы между контрактами футболистов или спонсорскими сделками. В его представлении и то и другое требовало одних и тех же навыков, которые он постигал, приторговывая соломенными шляпами и пляжными игрушками на португальском побережье еще ребенком. Мальчик по прозвищу Кабанаш, родом из небогатого квартала Лиссабона, лелеял мечты о карьере профессионального футболиста или хотя бы о том, чтобы быть как можно ближе к игре. Там, где Мендешу не хватало данного богом таланта, он компенсировал энергичностью и напористостью.

Вскоре после окончания старшей школы Мендеш в поисках работы перебрался в Виану, на севере страны, где на деньги, одолженные у своего брата, запустил другой бизнес, тоже предполагавший лавирование между активами и выявление суперзвезд. Но в отличие от деятельности футбольного агента эта деятельность предполагала также активное перематывание пленки: Мендеш открывал салон видеопроката. Названный в честь сказочного острова неподалеку от побережья Таиланда, Samui Video имел преимущество, которое Мендеш считал ключевым для успеха. В придачу к салону шла удобная парковка. И то, что клиентам не приходилось идти домой пешком, вспоминает его партнер по бизнесу, было очень кстати, потому что Мендеш всучивал клиентам больше VHS-кассет, чем они в принципе могли просмотреть. «Было что-то особенное в том, как он разговаривал с ними, – делится Антониу Алберту в мемуарах Мендеша. – Большинство людей приходило взять напрокат один фильм, а уходило с пятью! А вернуть их нужно было сутки спустя!»

В то же время Мендеш играл крайнего защитника в полупрофессиональном клубе под названием УД Ланешеш на третьем уровне португальской футбольной пирамиды. В то время как его партнеры зарабатывали от 150 до 200 евро в месяц, Мендеш выцыганил себе контракт, по которому делал больше 1000 евро. Дополнительная оплата начислялась ему не за способности на футбольном поле, а за умение продавать рекламные площади на бортиках, окружавших его. Естественно, в списке местных спонсоров был и Samui Video.

Мендеш только разогревался. Куда бы он ни смотрел, он всюду видел новых клиентов, которых нужно было заманить. В работе с видеосалоном он привлекал народ, которому было по душе проводить вечера, сидя дома. Свою следующую авантюру он нацеливал на тех, кто хотел выходить в свет. На сей раз Мендеш вложился в небольшой пляжный комплекс и открыл ночной клуб Alfandega. Там он познакомился со своим первым настоящим футбольным клиентом, молодым голкипером с квадратной челюстью по имени Нуну Эшпириту Санту.

Нуну надеялся оформить трансфер из «Гимараеша» в какой-нибудь клуб посолиднее и рассчитывал, что его новый друг, который часто дирижировал вечеринками из-за барной стойки Alfandega, поможет ему с этим. И вот летом 1996-го Жорже Мендеш, владелец видеосалона, менеджер ночного клуба и крайний защитник из третьего дивизиона, стал вдобавок еще и футбольным агентом. Ему не потребовалось много времени, чтобы осознать, что в этом бизнесе правила придумывались на ходу, а агент был хорош ровно настолько, насколько крепкими были его нервы и вместительным бензобак. Мендеш, казалось, всю свою жизнь проводил теперь на хайвеях Португалии и соседней Испании, мотаясь между командами, чтобы лично общаться с людьми. Но, когда он решил, что уже устроил сделку по Нуну с «Порту», вмешался «Гимараеш». Президент клуба стал настаивать, что Нуну никуда не уйдет.

Мендеш продолжил выискивать другое, более щедрое предложение и вскоре получил таковое от «Депортиво Ла Коруньи». Для этого ему потребовалось почти ежедневно совершать поездку из дома на север Испании и обратно длиной в 400 миль, подумаешь. Но «Гимараеш» все равно продолжал упираться. Настало время для крайних мер: Мендеш и Нуну договорились, что лучшим решением будет, если Нуну попросту исчезнет после Олимпиады-1996 в Атланте. Он не только не явился на предсезонные тренировки «Гимараеша», он вообще пропал отовсюду, где его можно было найти. Насколько мог судить клуб, их вратарь попросту пропал с лица земли.

На самом деле он затерялся где-то между домом родственников Мендеша в Лиссабоне и секретным местом в Ла Корунье. Три месяца Нуну поддерживал форму вдали от профессиональных клубов, ожидая, пока клубы заключат сделку. Он бегал ежедневно. Тренировался на пляже. Мендеш даже освоил роль тренера вратарей на полставки, чтобы гонять Нуну по упражнениям. Иберийская пресса продолжала задаваться вопросом: «Где же Нуну?» Но Мендеш был доволен тем, что все повисло в воздухе. Эта мыльная опера завершилась в октябре, когда новый сезон уже шел полным ходом: «Гимараеш» согласился продать игрока, лишь бы только избавиться от этих паразитов, Нуну и Жорже.

Потребовалось три месяца, сотни литров бензина и киднеппинг в легкой форме, но Мендеш наконец закрыл трансфер.

Для осуществления следующих сделок такие шпионские игры не потребовались. Разобравшись в изощренных финансовых нюансах европейского трансферного рынка и массово завлекая к себе местные таланты, он сумел создать собственную португальскую футбольную диаспору.

МЕНДЕШ ПОНЯЛ, ЧТО В ФУТБОЛЕ, ГДЕ ИГРОКОВ НЕ ОБМЕНИВАЮТ, КАК ЭТО ПРОИСХОДИТ В АМЕРИКАНСКОМ СПОРТЕ,

а тасуют между клубами в обмен на трансферные суммы,

НАСТОЯЩИЕ ДЕНЬГИ ЗАРАБАТЫВАЮТСЯ НЕ НА ОГРОМНЫХ ЗАРПЛАТАХ, ВЫБИВАЕМЫХ ДЛЯ КЛИЕНТОВ.

А на том, чтобы как можно чаще перемещать их между клубами и получать процент от каждого трансфера. Это была игра на доверии. Игроки должны были верить, что могут стать суперзвездами, а президенты клубов должны быть убеждены, что они не просто дырявят свои составы, а организовывают конвейерную ленту талантов на многие годы вперед. В годы, последовавшие за переходом Роналду в «Манчестер юнайтед», Мендеш переправит Алексу Фергюсону еще двоих игроков из португальской лиги: Нани, вингера, которого тоже воспитал лиссабонский «Спортинг», и Андерсона, бразильского полузащитника, которого его щедрый новый контракт привел в такой восторг, что он начал носить броские часы на обоих запястьях. Заполучив всех этих постоянных клиентов, Мендеш переосмыслил агентскую работу, превратившись из агента как посредника в агента как генерального менеджера. С того времени, как мобильные телефоны получили широкое распространение в конце 1990-х, Мендеш всегда носил с собой как минимум два. А когда технология Bluetooth сделала возможным постоянное присутствие каждого клиента и каждого клуба буквально у него в ушном канале, он ухватился и за нее.

«Вы представить себе не можете мою жизнь», – любил говорить людям Мендеш.

Но даже несмотря на то, что конюшня игроков и тренеров Мендеша росла как на дрожжах, в начале 2000-х, Роналду оставался его явным фаворитом. Мендеш обещал ему звездный статус и привел его в один из самых именитых клубов планеты. Следующим пунктом программы было теперь построение для него коммерческой империи. Единственной проблемой было то, что в вопросах сделок с крупными спонсорами у Мендеша было столько же ноу-хау, сколько и у Хорхе Месси. Они больше не работали в видеосалонах и на металлургических заводах, но не то чтобы это как-то мешало им в попытках разобраться. Тем не менее оба они хорошо знали, что все футбольные империи всегда строятся на одном и том же фундаменте: нужно было начать с того, чтобы выбить своим мальчикам хороший контракт с производителем бутс.

* * *

Насколько все помнили, рынок футбольных бутс всегда контролировался парой враждующих семей – которые на самом деле были одной большой семьей – родом из сонного баварского городка Херцогенаурах. На одном берегу реки, протекающей через центр городка, разместился клан, ведомый Адольфом (Ади) Дасслером, сапожником-революционером, назвавшим компанию Adidas в свою честь и закрепившим это имя за своими экспериментами со спортивной обувью, совершившими переворот в целой индустрии. На другом берегу закрепился выводок его племянников и племянниц, ведомый братом Ади Рудольфом, который назвал свою соперничающую фирму Puma, когда в 1948 году двое братьев пошли разными дорогами.

Эта парочка в 1920-е годы начала, и довольно мирно, с изготовления шипов для обуви и футбольных бутс, которые больше подходили для вспахивания полей, нежели чем для дриблинга. В своей пропитанной клеем мастерской одержимый Ади провел много лет, улучшая и дорабатывая свои проекты в стремлении сделать их всякий раз легче и крепче – и они сильно прибавили в качестве, как только он прошел настоящее обучение мастерству изготовления обуви. Среди спортсменов пошел слух, что шиповки братьев Дасслер – это почти что секретное оружие. Они не слишком активно рекламировали себя, и в 1936 году американский спринтер из Университета Огайо сделал так, что реклама им больше и не требовалась. Когда Джесси Оуэнс зажег на берлинской Олимпиаде и привел в бешенство Адольфа Гитлера, на его ногах была надета немецкая обувь ручной работы Дасслеров.

Они раньше многих поняли, что их обувь говорит сама за себя. Вопрос был лишь в том, как сделать так, чтобы достаточное количество спортсменов начало ее носить. Они пестовали дистрибьюторов по всему миру и заваливали их продукцией, сопровождая это распоряжениями делать все необходимое для того, чтобы протолкнуть ее. Олимпийские игры по-прежнему проводились в условиях верховенства любительского статуса, но в мире обувных спонсорских контрактов тогда действовало примерно столько же правил, сколько и сейчас, то есть почти нисколько. Кроссовки раздавались из спортивных сумок и багажников автомобилей, а оплата принималась пачками наличных денег. Когда спортивный мир был готов возобновить соревнования после окончания Второй мировой войны, братья оказались в наиболее выгодном положении для того, чтобы его покорить.

Лишь тогда они дерзнули всерьез взяться за футбол. После разрыва братьев в конце 1940-х Puma Рудольфа поначалу имела преимущество в компетенциях, но у переименованной компании Adidas были связи с национальной сборной Западной Германии, а еще чрезвычайно важное новое изобретение: регулируемые шипы. И если бы небеса над стадионом «Ванкдорф» в Берне не разверзлись в один из дней 1954 года, Ади, быть может, никогда бы и не представилось шанса похвастаться этим. Днем, изменившим ход истории футбольных бутс, стал день финала чемпионата мира между немцами, которых никто не считал фаворитами, и виртуозной командой венгров, известных как Могучие Мадьяры. Они были быстрее, проворнее, изобретательнее немцев – по крайней мере, до той поры, пока дождь, обрушившийся на поле, не промочил его насквозь. Вот тогда-то, согласно написанной Барбарой Смит истории компании, тренер Западной Германии Зепп Хербергер распорядился, чтобы Дасслер заменил шипы на бутсах команды на более длинные.

«Ади, вкручивай их!» – сказал им Хербергер.

К тому времени Ади также осознал, что его бутсы должны быть более приметными, чтобы бросаться в глаза на фотографиях спортивных триумфов, и именно по этой причине он решил выкрасить в другой цвет полоски кожи, вшитые в бутсы для придания структурной жесткости. Так что немцы, сохранив устойчивое положение своих ног, сумели расстроить Венгрию со счетом 3:2 и выиграть чемпионат мира, а их бутсы Adidas отличились не только новой подошвенной технологией, но и тремя четко очерченными белыми полосками на боку.

В скором времени большая часть футбольного мира разделилась на два лагеря. Братья, примыкающие к ним ветви семейного древа и легионы их представителей вступили в гонку вооружений, охватывавшую целые континенты и достигавшую крайней точки своего накала каждые четыре года – на чемпионатах мира. Они подписывали контракты с целыми командами лишь для того, чтобы обуть в свои бутсы одну-единственную суперзвезду. Они расширяли ассортимент, включая в него экипировку, мячи и футболки. Самый популярный вид спорта в мире также становился самым востребованным в мире рекламным билбордом. Когда Puma заманила Йохана Кройффа, Adidas подписал контракт с немцем Францем Беккенбауэром. И тот и другой стоили больших денег. В 1960-е цены таких контрактов настолько вышли из-под контроля, что Дасслеры даже договорились (кто-то скажет – сговорились) объявить одного конкретного игрока «запретным», потому что полномасштабный аукцион в борьбе за него будет слишком контрпродуктивным. Две семьи, ведомые теперь кузенами Хорстом и Армином Дасслерами, заключили перемирие, достигнув редкого для себя компромисса: они вообще не станут бороться за него. Их сделка получила известность под названием Пакта Пеле.

Но одно рукопожатие – это ничто по сравнению с враждой, длившейся десятилетия. В преддверии чемпионата мира – 1970 Puma, заручившись поддержкой немецкого журналиста, имевшего отношения с бразильской национальной сборной, решила рискнуть. Компания предложила Пеле, самому знаменитому игроку на планете, 25 тысяч долларов за то, чтобы он носил их бутсы на протяжении всего турнира, а потом еще 25 тысяч долларов в год в течение следующих четырех лет. Помимо этого, ему были обещаны 10 %-ные роялти с продаж фирменных бутс Пеле, изящных черных моделей с широкой кожаной полоской на боку в стиле Puma. Платеж был совершен наличными, которые Пеле тут же закинул в свой сейф.

Насколько рекламщики могли судить, в мире спорта тогда не было звезды значимее Пеле. Однако примерно в то же время к Adidas пришло осознание, которое вскоре обеспечило компании такое место в ткани мирового футбола, какое Puma никогда не смогла бы занять. Компания сообразила, что, помимо отдельно взятых игроков или команд, она нуждается в чем-то большем – целой организации. И в маленьком цюрихском офисе в 1970-е она обнаружила заинтересованного партнера: Adidas начал заключать сделки по продаже маркетинговых прав для ФИФА и чемпионата мира. Самым главным ее поборником в здании оказался лысеющий экс-директор Longines с приторным чувством юмора по имени Зепп Блаттер. Он шел по пути к вершинам мирового футбола и следил за тем, чтобы Adidas сопровождал его всю дорогу. По условиям одного из многих своих долгосрочных контрактов компания изготовила официальный мяч для чемпионата мира – 1970 и продолжает делать это до сих пор. Для игроков, росших в 1980-е и 1990-е, существовал лишь один бренд, чье название стало синонимом самого престижного турнира в футболе.