Текст книги "Битва королей"

– Она может взять одного из наших Фреев, – предложил Бран. – Пусть хоть обоих забирает, если охота.

– Это недобрые слова, мой принц, – мягко пожурил сир Родрик.

Уолдеры тоже недобрые. Бран хмуро опустил глаза и промолчал.

В последующие дни из других усадеб прилетели вороны с письмами, выражающими сожаление. Бастарда из Дредфорта не будет на празднике, Мормонты и Карстарки ушли на юг с Роббом, лорд Локе слишком стар, чтобы пуститься в путь, леди Флинт ждет ребенка, во Вдовьем Дозоре заразная болезнь. В конце концов все главные вассалы дома Старков как-то известили о себе, кроме Хоуленда Рида, островного жителя, давно уже не вылезавшего из своих болот, и Сервинов, чей замок стоял всего в половине дня езды от Винтерфелла. Лорд Сервин был в плену у Ланнистеров, но сын его, четырнадцатилетний подросток, одним ясным ветреным утром прибыл с двумя десятками копейщиков. Бран скакал на Плясунье по двору, когда они въехали в ворота, и пустился рысью им навстречу. Клей Сервин всегда дружил с Браном и его братьями.

– Доброе утро, Бран, – весело воскликнул Клей. – Или тебя теперь надо называть принц Бран?

– Только если захочешь.

– А почему бы нет? – засмеялся Клей. – У нас теперь все короли да принцы. Станнис и в Винтерфелл прислал письмо?

– Станнис? Не знаю.

– Он теперь тоже король. Он пишет, что королева Серсея спала со своим братом, поэтому Джоффри – бастард.

– Джоффри Дурное Семя, – проворчал один из рыцарей Сервина. – Не диво, что он так вероломен, раз у него отец Цареубийца.

– Да, – подхватил другой, – боги не терпят кровосмешения. Вспомните, как они низвергли Таргариенов.

У Брана пресеклось дыхание, словно чья-то гигантская рука стиснула ему грудь. Он почувствовал, что падает, и отчаянно вцепился в поводья Плясуньи.

Должно быть, ужас отразился у него на лице, потому что Клей сказал:

– Бран! Тебе нехорошо? Ну, объявился еще один король – что тут такого?

– Робб и его побьет. – Бран повернул Плясунью к конюшне под удивленными взглядами Сервина и его свиты. В ушах у него шумело, и он упал бы, не будь он привязан к седлу.

В ту ночь он молил отцовских богов не посылать ему сновидений. Но боги, если и слышали, не вняли его мольбе – кошмар, который они ему послали, был хуже всякого волчьего сна.

– Лети или умри! – вскричала трехглазая ворона, клюнув его. Он плакал и просил, но ворона не знала жалости. Она выклевала ему сперва левый глаз, потом правый, а когда он ослеп, клюнула его в лоб, вогнав свой страшный острый клюв глубоко в череп. Он завопил так, что легкие чуть не лопнули. Голову ему словно топором раскололи, но когда ворона выдернула свой клюв, вымазанный мозгами и облепленный осколками кости, Бран снова прозрел. То, что он увидел, заставило его ахнуть от страха. Он цеплялся за башню в несколько миль высотой – пальцы у него скользили, ногти скребли по камню, ноги – дурацкие, бесполезные, неживые ноги – тянули вниз.

– Помогите! – закричал Бран. В небе над ним появился золотой человек и поднял его на башню.

– Чего не сделаешь ради любви, – тихо произнес человек и швырнул Брана в воздух.

Тирион

– Сон у меня уже не тот, что в молодости, – сказал великий мейстер Пицель, словно желая извиниться за назначенную на рассвете встречу. – Лучше уж встать еще затемно, чем ворочаться без сна в постели, думая о незавершенных делах. – Его тяжелые веки вопреки словам придавали ему сонный вид.

В комнатах под вороньей вышкой служанка мейстера подала им вареные яйца, компот из слив и овсянку, а Пицель прочел молитву.

– В наши печальные времена, когда повсюду голод, я стараюсь ограничиваться самыми скромными кушаньями.

– Похвально. – Тирион облупил большое коричневое яйцо, некстати напомнившее ему лысую голову великого мейстера. – Но я иного мнения. Я съедаю все, что есть, – на случай если завтра этого не будет. А что, ваши вороны тоже рано поднимаются?

Пицель огладил белоснежную бороду, ниспадающую ему на грудь.

– О да. Послать за пером и чернилами после завтрака?

– Нет нужды. – Тирион положил на стол рядом с тарелкой два пергамента, туго скатанные в трубочку и запечатанные воском с обоих концов. – Отошлите вашу девушку, чтобы мы могли поговорить.

– Оставь нас, дитя, – приказал Пицель, и служанка поспешно вышла. – Итак, эти письма…

– Предназначаются для Дорана Мартелла, принца Дорнийского. – Тирион откусил верхушку яйца – ему недоставало соли. – Здесь две копии одного и того же письма. Пошлите самых быстрых своих птиц – это дело чрезвычайной важности.

– Я отправлю их сразу после завтрака.

– Отправьте лучше сейчас. Компот может подождать, а вот государство едва ли. Лорд Ренли ведет свое войско по Дороге Роз, и никто не знает, когда лорд Станнис отплывет с Драконьего Камня.

– Если так угодно милорду… – заморгал Пицель.

– Ему угодно.

– Мой долг служить вам. – Пицель величественно поднялся на ноги, звякнув своей цепью. Она была тяжелая – в нее входило около дюжины мейстерских ожерелий, сплетенных вместе и украшенных драгоценными камнями. Тириону казалось, что золота, серебра и платины в ней гораздо больше, чем звеньев из неблагородных металлов.

Пицель поворачивался так медленно, что Тирион успел доесть яйцо и попробовать компот – водянистый и сильно разваренный, – прежде чем услышал хлопанье крыльев. Тогда он встал, увидел ворона, особенно черного на рассветном небе, и торопливо направился к полкам в дальнем углу комнаты.

Аптека мейстера являла собой внушительное зрелище: десятки горшочков, запечатанных воском, сотни закупоренных пузырьков, флаконы матового стекла, бесчисленные кувшины с сушеными травами. Каждый сосуд был снабжен ярлычком, надписанным аккуратной рукой мейстера. «Какой упорядоченный ум», – подумал Тирион. В самом деле – стоило посмотреть повнимательнее, чтобы понять, что здесь всякому снадобью отведено свое место. И сколь любопытны эти снадобья. Тирион заметил «сладкий сон» и «ночную тень», маковое молоко, «слезы Лисса», порошок сероголова, «волчью смерть» и «пляску демона», яд василиска, слепыш, «вдовью кровь»…

Встав на цыпочки, он снял с верхней полки маленький запыленный пузырек, прочел ярлык, улыбнулся и сунул бутылочку в рукав.

Он сидел за столом и облупливал второе яйцо, когда великий мейстер осторожно слез по лесенке.

– Готово, милорд, – сообщил старец и сел. – Такие дела лучше исполнять незамедлительно, истинно так… чрезвычайной важности, вы говорите?

– Да-да. – В овсянку, чересчур густую, не помешало бы добавить масла и меда. Теперь в Королевской Гавани, правда, трудно достать и то, и другое, но в замке лорда Джайлса всего вдоволь. Половину своей провизии замок получал либо от него, либо с земель леди Танды. Росби и Стокворт располагались немного к северу от города, и война еще не затронула их.

– Принцу Дорнийскому. Могу ли я узнать…

– Лучше не надо.

– Воля ваша. – Любопытство Пицеля так назрело, что Тирион почти чувствовал его вкус. – Может быть, королевский совет…

Тирион постучал деревянной ложкой по краю миски.

– Совет существует, чтобы советовать королю, мейстер.

– Именно так – а наш король…

– …тринадцатилетний мальчик. И от его имени говорю я.

– Конечно, конечно. На то вы и десница. Но превосходнейшая ваша сестра, королева Серсея, она…

– …несет тяжкое бремя на своих прелестных белых плечах. Я не намерен усугублять это бремя. А вы? – Тирион наклонил голову, вперив в великого мейстера испытующий взгляд.

Пицель опустил глаза в тарелку. Разномастные радужки Тириона, черная и зеленая, чем-то беспокоили людей – он это знал и пользовался этим вовсю.

– Вы, безусловно, правы, милорд, – произнес старик между двумя ложками компота. – Это очень благородно с вашей стороны – так… щадить королеву.

– Такой уж я человек. – Тирион вернулся к невкусной овсянке. – Заботливый. В конце концов, Серсея – моя любимая сестра.

– И женщина к тому же. Весьма незаурядная женщина, но все же… нелегко особе слабого пола вникать во все государственные дела.

«Нашлась тоже нежная голубка. Спросите о ней Эддарда Старка».

– Я рад, что нашел в вас единомышленника. Благодарю за угощение – но мне предстоит длинный день. – Тирион слез со стула. – Уведомьте меня в случае получения ответа из Дорна.

– Непременно, милорд.

– Меня и больше никого.

– О… разумеется. – Покрытая пятнами рука Пицеля вцепилась в бороду – так утопающий цепляется за веревку, – и это порадовало Тириона. «Первый», – подумал он.

С трудом спустившись по лестнице, он вышел во двор. Солнце уже поднялось довольно высоко, и замок начал просыпаться. По стенам вышагивали часовые, рыцари и латники бились на затупленных мечах. Бронн сидел на кромке колодца. Две хорошенькие служанки пробежали мимо, неся большую корзину с тростником, но наемник даже не посмотрел на них.

– Бронн, ты приводишь меня в отчаяние, – сказал Тирион. – Такая прелестная картинка, а ты смотришь на олухов, гремящих железом.

– В этом городе около сотни заведений, где я за стертый медный грош могу получить бабенку, какую захочу, – а вот наблюдение за этими олухами может когда-нибудь спасти мне жизнь. Кто этот парень в клетчатом синем камзоле, с тремя глазами на щите?

– Какой-то межевой рыцарь. Таллад, как он себя именует. А что?

Бронн откинул волосы с глаз.

– Он из них самый лучший – но и у него свой ритм. Когда он атакует, то наносит одни и те же удары в одном и том же порядке. – Бронн усмехнулся. – В стычке со мной это его погубит.

– Он присягнул Джоффри и вряд ли станет драться с тобой. – Тирион двинулся через двор, Бронн рядом, приноравливаясь к его коротким шажкам. За последние дни наемник приобрел почти пристойный вид. Он вымыл и причесал свои темные волосы, был свежевыбрит и носил черный панцирь офицера городской стражи. Ланнистерский багряный плащ у него на плечах имел узор из золотых рук – плащ подарил Бронну Тирион, когда назначил его капитаном своей личной гвардии.

– Много ли у нас сегодня просителей?

– Тридцать с лишком. Почти все с жалобами или хотят поклянчить чего-то, как всегда. В том числе и твоя любимица.

Тирион застонал:

– Леди Танда?

– Ее паж. Она опять зовет тебя на ужин. Будет олений окорок, фаршированный гусь под соусом из шелковицы и…

– …ее дочь, – кисло завершил Тирион. Со дня его прибытия в Красный Замок леди Танда повела против него кампанию, опираясь на неисчерпаемый арсенал пирогов с миногой, дикой кабанятины и взбитых сливок. Видимо, она забрала себе в голову, что знатный карлик прекрасно подойдет в мужья ее дочери Лоллис – крупной, рыхлой, слабоумной девице, все еще девственной, по слухам, в свои тридцать три года. – Передай ей мои сожаления.

– Ты не любишь фаршированного гуся? – съехидничал Бронн.

– Ешь его сам, а заодно и женись на девице. А еще лучше пошли Шаггу.

– Шагга скорее съест девицу и женится на гусыне. Притом Лоллис тяжелее его.

– Это верно, – согласился Тирион, проходя по крытой галерее между двумя башнями. – Кому еще до меня нужда?

Наемник посерьезнел.

– Там ждет ростовщик из Браавоса с какими-то бумагами – он хочет видеть короля по поводу некого долга.

– Джофф умеет считать только до двадцати. Отправь ростовщика к Мизинцу – этот с ним поладит. Еще?

– Какой-то лордик с Трезубца говорит, что люди твоего отца сожгли его замок, изнасиловали жену и перебили всех крестьян.

– На то война. – Тирион чуял здесь руку Грегора Клигана – или сира Амори Лорха, или квохорца, еще одного отцовского пса. – Чего он хочет от Джоффри?

– Новых крестьян. Рассыпается в уверениях своей преданности престолу и просит возместить ущерб.

– Я приму его завтра. – Речной лорд – в самом ли деле он предан или говорит так с горя – может пригодиться. – Пригляди, чтобы его хорошо устроили и накормили горячим. Пошли ему также новую пару сапог – хороших – в дар от короля Джоффри. – Щедрый жест никогда не повредит.

Бронн коротко кивнул.

– Еще тебя добивается целая свора булочников, мясников и зеленщиков.

– Я уже сказал им, что ничего не могу им дать. – Провизия поступала в Королевскую Гавань тонкой струйкой, да и в основном предназначалась для замка и гарнизона. Цены на овощи, коренья, муку и фрукты достигли головокружительной высоты, и Тириону даже думать не хотелось о том, какое мясо варится в котлах харчевен Блошиного Конца. Лучше уж рыба. У них еще оставалась река и море… пока лорд Станнис не вышел в плавание.

– Они просят защиты. Прошлой ночью одного пекаря зажарили в его собственной печи, обвинив в том, что он слишком много заламывал за хлеб.

– А он заламывал?

– Его уж теперь не спросишь.

– Надеюсь, его не съели?

– Насколько я слышал, нет.

– Следующего съедят, – мрачно посулил Тирион. – Я и так защищаю их как могу. Золотые плащи…

– Торговцы уверяют, что в толпе, убившей булочника, были и золотые плащи. Просители требуют встречи с самим королем.

– Ну и дураки. – Тирион отослал бы их со словами сожаления, племянник прогонит их кнутами и копьями. Тириону даже хотелось допустить их к королю… но он не смел. Рано или поздно враг подступит к Королевской Гавани – не один, так другой, – вовсе ни к чему заводить предателей внутри городских стен. – Скажи им, что король Джоффри разделяет их опасения и сделает для них все возможное.

– Им нужен хлеб, а не посулы.

– Если я дам им хлеб сегодня, завтра они придут к воротам и запросят вдвое больше. Кто там еще?

– Черный брат со Стены. Стюард говорит, он привез с собой мертвую руку в склянке.

– Удивляюсь, как это ее никто не съел. Его, пожалуй, надо повидать. Это, случаем, не Йорен?

– Нет. Какой-то рыцарь, Торне.

– Сир Аллистер? – Из всех черных братьев, кого он видел на Стене, сир Аллистер Торне пришелся Тириону по вкусу менее всего. Озлобленный, низкий человек, придающий слишком большое значение собственной персоне. – Нет, мне что-то пока не хочется видеть сира Аллистера. Найди ему каморку, где тростник не меняли уже с год, и пусть его рука погниет еще немного.

Бронн прыснул и пошел своей дорогой, а Тирион начал взбираться по лестнице. Ковыляя через внешний двор, он услышал, как поднимают решетку. У ворот ждала его сестра с большим отрядом.

На своем белом скакуне она возвышалась над ним – богиня в зеленом наряде.

– Здравствуй, брат, – не слишком приветливо сказала она. Королева осталась недовольна тем, как он разделался с Яносом Флинтом.

– Ваше величество, – учтиво поклонился Тирион. – Ты сегодня прелестна. – Серсея была в золотой короне и горностаевом плаще. В ее свиту входили сир Борос Блаунт из Королевской Гвардии – в белой чешуйчатой броне и хмурый, как обычно; сир Бейлон Сванн, с луком на отделанном серебром седле; лорд Джайлз Росби, кашляющий пуще обыкновенного; Галлин-пиромант из Гильдии Алхимиков и новый фаворит королевы, ее кузен сир Лансель Ланнистер, бывший оруженосцем у ее покойного мужа и произведенный в рыцари по настоянию вдовы. Охрану составляли Виларр и двадцать его гвардейцев. – Куда это ты собралась?

– Я объезжаю городские ворота, чтобы осмотреть новые скорпионы и огнеметные машины. Должен же кто-то проявить заботу о городской обороне, раз ты к этому безразличен. – Ясный зеленый взор Серсеи был прекрасен, даже когда выражал презрение. – Меня уведомили, что Ренли Баратеон вышел из Хайгардена. Он идет по Дороге Роз со всем своим войском.

– Мне Варис сказал то же самое.

– Он может быть здесь к полнолунию.

– Нет, если будет двигаться столь же неспешно, – заверил ее Тирион. – Он каждую ночь пирует в каком-нибудь замке и устраивает ассамблею на каждом перекрестке.

– И каждый день к нему собирается все больше знамен. Говорят, в его войске уже сто тысяч человек.

– Ну, это вряд ли.

– За ним стоят Штормовой Предел и Хайгарден, дурак ты этакий. Все знаменосцы Тирелла, кроме Редвинов, да и за них меня надо благодарить. Пока побитые оспой двойняшки остаются в моих руках, лорд Пакстер будет сидеть в Бору и радоваться, что можно не лезть в драку.

– Жаль, что ты и Рыцаря Цветов не зажала в своем прелестном кулачке. Но у Ренли есть и другие заботы помимо нас. Наш отец в Харренхолле, Робб Старк в Риверране… на его месте я вел бы себя почти так же. Шел бы вперед потихоньку, выставлял бы напоказ свою силу, наблюдал и выжидал. Пусть мои соперники воюют – мне спешить некуда. Если Старк нас побьет, весь юг упадет в руки Ренли, точно плод с ветви, и это без единой потери. Ну а если выйдет по-иному, он обрушится на нас, не дав собраться с силами…

Серсею это не успокоило.

– Я хочу, чтобы ты заставил отца прийти с армией в Королевскую Гавань.

«Где этой армии делать совершенно нечего – разве что внушать тебе чувство безопасности».

– Когда это я мог заставить отца сделать то или иное?

– Ну а когда ты намерен освободить Джейме? Он стоит сотни таких, как ты.

– Только не говори об этом леди Старк, – криво усмехнулся Тирион. – У нас нет на обмен сотни таких, как я.

– Отец, должно быть, ума лишился, посылая сюда тебя. Пользы от тебя никакой – один вред. – Серсея тряхнула поводьями, повернула коня и рысью выехала за ворота в струящемся позади горностаевом плаще, а свита последовала за ней.

По правде сказать, Ренли Баратеон не внушал Тириону и половины того страха, что его брат Станнис. Ренли пользуется любовью простого народа, но он никогда еще не водил людей в бой. Станнис же – человек жесткий, холодный и непреклонный. Знать бы, что происходит на Драконьем Камне… но ни один из рыбаков, которым Тирион заплатил и послал шпионить за островом, так и не вернулся. Даже осведомители, которые, как утверждает евнух, имеются у него в замке Станниса, хранят зловещее молчание. Но в море замечены полосатые лисские галеи, и Варису доносят из Мира о капитанах, поступивших на службу к Станнису. Если Станнис ударит с моря, пока его брат Ренли будет штурмовать ворота, голову Джоффри скоро вздернут на пику. Хуже того – рядом с ней окажется голова Тириона. Удручающая мысль. Надо как-то удалить Шаю из города, пока дело не обернулось совсем скверно.

Подрик Пейн, потупившись, стоял у дверей в горницу.

– Он там, – произнес парень, обращаясь к поясной пряжке Тириона. – В вашей горнице, милорд.

Тирион вздохнул:

– На меня смотри, Под. Меня бесит, когда ты разговариваешь с моим паховым щитком, тем более его на мне нет. Кто у меня в горнице?

– Лорд Мизинец. – Подрик мельком взглянул на Тириона и тут же опустил глаза. – То есть лорд Петир. Лорд Бейлиш. Мастер над монетой.

– Послушать тебя, так их там полным-полно. – Парень сгорбился, точно его ударили, и Тирион ни с того ни с сего почувствовал себя виноватым.

Лорд Петир сидел у окна, томный и нарядный, в бархатном сливовом дублете и желтом атласном плаще, положив руку в перчатке на колено.

– Король стреляет зайцев из арбалета, – сказал он. – Зайцы побеждают. Хотите взглянуть?

Чтобы взглянуть, Тириону пришлось стать на цыпочки. Один заяц лежал убитый, другой, дергая длинными ушами, издыхал со стрелой в боку. Израсходованные стрелы валялись на утоптанной земле, как солома, раскиданная бурей.

– Давай! – крикнул Джоффри. Егерь выпустил зайца, которого держал, и тот поскакал прочь. Джоффри спустил курок арбалета и промахнулся на два фута. Заяц встал на задние лапы и уставился на короля, дергая носом. Джофф, выругавшись, покрутил вороток, заново натянув тетиву, но заяц ускакал, не успел он зарядить стрелу. – Давай другого! – Егерь запустил руку в садок. Этот зверек, бурый, затерялся среди камней, а торопливый выстрел Джоффа едва не угодил сиру Престону в пах.

Мизинец отвернулся от окна и спросил Подрика:

– Любишь ты тушеную зайчатину, мальчик?

Под вперил взор в сапоги гостя – красивые, из красной кожи с черным орнаментом.

– Это едят, милорд?

– Да. Скоро зайцы разбегутся по всему замку, и мы будем есть это три раза в день.

– Все лучше, чем крысы на вертеле, – сказал Тирион. – Оставь нас, Под. Впрочем, лорд Петир, может быть, желает выпить чего-нибудь?

– Благодарю покорно. «Выпей с карликом – и завтра проснешься на Стене», как говорят в замке. Черное делает мою нездоровую бледность еще заметнее.

«Не бойся, милорд, – подумал Тирион, – для тебя я припас не Стену». Он сел на высокий, с мягкими подушками стул и сказал:

– Как вы нынче нарядны, милорд.

– Вы меня огорчаете. Я стараюсь быть нарядным каждый день.

– Это новый дублет?

– Да. Вы очень наблюдательны.

– Сливовое и желтое. Это цвета вашего дома?

– Нет. Но человеку надоедает носить одни и те же цвета день за днем – по крайней мере мне.

– И кинжал у вас красивый.

– Правда? – Мизинец с озорным блеском в глазах извлек его из ножен и оглядел, словно видел впервые. – Валирийская сталь, а рукоятка из драконьей кости. Простоват немного, конечно. Он ваш, если пожелаете.

– Мой? – Тирион посмотрел на него долгим взором. – Ну уж нет. – «Он знает, наглец. Он знает и знает, что я знаю, но думает, что я не посмею его тронуть».

Если был когда-нибудь человек в золотой броне, то это Петир Бейлиш, а не Джейме Ланнистер. Знаменитые доспехи Джейме – это просто позолоченная сталь, а вот Мизинец… Тирион узнал о славном Петире такое, что его еще больше обеспокоило.

Десять лет назад Джон Аррен дал Бейлишу какую-то мелкую должность в таможне, где лорд Петир вскоре отличился, собирая втрое больше, чем все другие королевские сборщики. Король Роберт был известный мот, и человек, способный получать с двух золотых драконов третий, стал бесценным приобретением для королевского десницы. Мизинец взлетел наверх с быстротой стрелы. За свои три года при дворе он сделался мастером над монетой, вошел в Малый Совет, а доходы в казну возросли в десять раз против тех, что получал злосчастный предшественник Петира… правда, и долги короны сильно увеличились. Искусным жонглером был Петир Бейлиш.

И умной головой. Он не просто собирал золото и запирал его в сокровищницу, о нет. Он отделывался от кредиторов короля обещаниями и пускал королевское золото в оборот. Он скупал повозки, лавки, дома, корабли. Он скупал зерно, когда зерна было в избытке, и продавал хлеб, когда хлеба недоставало. Он покупал шерсть на севере, полотно на юге и кружево в Лиссе, запасал это впрок, красил и продавал. Золотые драконы плодились и множились, а Мизинец все отдавал их в люди и пригонял домой вместе с выводком.

При этом он всюду пристраивал своих людей. Хранителей Ключей, всех четверых, назначил он, а также королевского счетовода и королевского весовщика и начальников всех трех монетных дворов. Из десяти портовых смотрителей, откупщиков, таможенных сержантов, сборщиков пошлин, скупщиков шерсти, ростовщиков, винокуров девять были людьми Мизинца. В большинстве своем они происходили из средних слоев: сыновья купцов и мелких лордов, порой даже чужестранцы, – но на поверку оказывались куда способнее своих высокородных предшественников.

Никому не приходило в голову оспаривать эти назначения – да и зачем бы? Мизинец ни для кого не представлял угрозы. Умный, улыбчивый, открытый, всеобщий друг, всегда способный раздобыть столько золота, сколько нужно королю или деснице, и притом очень скромного происхождения, чуть выше межевого рыцаря, – он был не из тех, кого боятся. Не было у него ни знаменосцев, ни армии вассалов, ни укрепленного замка, ни сколько-нибудь заметных владений, ни видов на выгодную женитьбу.

«Так как же посмею я его тронуть, даже если он изменник?» – думал Тирион и вовсе не был уверен, что посмеет, по крайней мере теперь, когда идет война. Со временем он мог бы заменить людей Мизинца на ключевых постах своими, но…

Со двора донесся крик.

– Ага. Его величество убил зайца, – заметил лорд Бейлиш.

– Очень неповоротливого, как видно. Милорд, вы воспитывались в Риверране – и, как я слышал, очень сблизились с Талли.

– Верно. Особенно с дочками.

– И насколько же?

– Я лишил их невинности – этого довольно?

Свою ложь – Тирион был почти уверен, что это ложь, – Мизинец преподнес с таким небрежным видом, что многие бы поверили. Быть может, это Кейтилин Старк лжет? И о том, как лишилась невинности, и о кинжале? Чем дольше Тирион жил, тем больше убеждался, что ничего не бывает простым и мало что можно принимать на веру.

– Меня дочери лорда Хостера не любят, – признался он. – Вряд ли они захотят выслушать какое бы то ни было мое предложение, но к тем же словам, исходящим от вас, могут отнестись более благосклонно.

– Смотря какие это будут слова. Если вы намерены предложить Сансу в обмен на вашего брата, поищите кого-нибудь другого. Джоффри никогда не расстанется со своей игрушкой, а леди Кейтилин не такая дура, чтобы сменять Цареубийцу на девчонку.

– А если и Арью приложить? Я разослал людей на ее поиски.

– Пусть ищущие сначала найдут.

– Буду иметь это в виду, милорд. Я, собственно, надеялся на ваш успех с леди Лизой. Для нее у меня есть более заманчивое предложение.

– Лиза покладистее Кейтилин, это верно… но и боязливее, притом, как я слышал, ненавидит вас.

– Она полагает, что на то у нее есть причина. Когда я гостил у нее в Гнезде, она уверяла, что это я убил ее мужа, и не желала слышать никаких оправданий. Быть может, она изменится ко мне, если я выдам ей настоящего убийцу Джона Аррена?

Мизинец выпрямился:

– Настоящего убийцу? Признаться, мне стало любопытно. И кого же вы предлагаете?

Настал черед Тириона улыбнуться.

– Такие подарки я делаю только своим друзьям. Лиза Аррен должна будет это понять.

– Что же вам нужно – ее дружба или ее мечи?

– И то, и другое.

Мизинец погладил свою аккуратную бородку.

– У Лизы свои заботы. Кланы из Лунных гор стали беспокоить ее пуще прежнего… и теперь горцы лучше вооружены.

– Печально, – сказал вооруживший горцев Тирион Ланнистер. – Но я мог бы ей в этом помочь. Одно мое слово…

– И чего же это слово будет ей стоить?

– Я хочу, чтобы леди Лиза с сыном признали Джоффри своим королем, присягнули ему на верность и…

– …и вступили в войну со Старками и Талли? В вашем пудинге налицо таракан, Ланнистер. Никогда Лиза не пошлет своих рыцарей против Риверрана.

– Я об этом и не прошу. Во врагах у нас нет недостатка. Она могла бы помочь нам против лорда Ренли или лорда Станниса, буде тот двинется с Драконьего Камня. Взамен я обещаю ей возмездие за смерть Джона Аррена и мир в Долине. Я даже назначу ее выродка Хранителем Востока, как его отца. – «Хочу посмотреть, как он полетит», – пропищал в памяти Тириона детский голосок. – А чтобы скрепить договор, я отдам ей мою племянницу.

В зеленовато-серых глазах Петира Бейлиша, к удовольствию Тириона, отразилось искреннее удивление.

– Мирцеллу?

– Она сможет выйти за маленького лорда Роберта, когда подрастет, а до тех пор будет воспитанницей леди Лизы в Гнезде.

– А что скажет об этом ее величество королева? – Тирион пожал плечами, и Мизинец расхохотался. – Я так и думал. Вы опасный человечек, Ланнистер. Ну что ж, я могу пропеть эту песенку Лизе. – Снова хитрая улыбка и озорной огонек в глазах. – Если захочу.

Тирион молча кивнул, зная, что долгого молчания Мизинец не выдержит.

– Итак, – нимало не смущаясь, сказал после паузы тот, – что же вы припасли для меня?

– Харренхолл.

Любопытно было наблюдать за лицом Мизинца. Его отец был самым мелким из маленьких лордов, дед – безземельным межевым рыцарем; по наследству лорду Петиру досталось не более нескольких акров каменистой земли на обдуваемом ветрами побережье Перстов. Харренхолл же – одно из богатейших имений Семи Королевств, его земли обширны и плодородны, замок входит в число самых мощных крепостей государства… и будет побольше Риверрана, где Петир Бейлиш воспитывался и откуда был изгнан, как только посмел поднять взор на дочь лорда Хостера.

Мизинец не спеша поправил плащ, но Тирион уловил жадный блеск в его хитрых кошачьих газах. «Вот ты и мой», – подумал карлик.

– Харренхолл проклят, – с деланной скукой в голосе молвил наконец лорд Петир.

– Ну так сровняйте его с землей и постройте заново по своему вкусу. В монете у вас недостатка не будет. Я намерен сделать вас лордом-сюзереном Трезубца. Эти речные лорды доказали, что доверять им нельзя. Пусть присягают вам, если хотят сохранить свои земли.

– Даже Талли?

– Если из Талли к тому времени кто-нибудь останется.

Мизинец походил на мальчишку, только что украдкой откусившего кусочек медовых сот. Он, конечно, опасается пчел, но мед так сладок…

– Харренхолл со всеми его землями и доходами, – задумчиво произнес он. – Одним ударом вы делаете меня чуть ли не самым крупным лордом государства. Я не хотел бы показаться неблагодарным, милорд, но все же – почему?

– Вы хорошо послужили моей сестре в деле престолонаследия.

– Как и Янос Слинт, которому пожаловали тот же самый замок Харренхолл – и отняли обратно, когда Слинт перестал быть нужен.

– Тут вы меня поймали, милорд, – засмеялся Тирион. – Что вам сказать? Вы нужны мне, чтобы переманить к нам леди Лизу, – а в Яносе Слинте я и верно больше не нуждался. – Он передернул плечами. – Лучше уж вы в Харренхолле, чем Ренли на Железном Троне – что может быть проще?

– В самом деле – что? А понимаете ли вы, что мне, быть может, придется переспать с Лизой Аррен, чтобы добиться ее согласия на этот брак?

– Не сомневаюсь, что вы с честью выдержите это испытание.

– Я как-то сказал Неду Старку, что когда ты остаешься голый наедине с дурнушкой, то единственный выход – это закрыть глаза и приниматься за дело. – Мизинец сложил пальцы домиком и посмотрел в разномастные глаза Тириона. – Дайте мне две недели на устройство моих дел и приготовьте корабль, который отвезет меня в Чаячий Город.

– Очень хорошо.

Мизинец встал:

– Приятное было утро, Ланнистер. И полезное… для нас обоих, полагаю. – Он поклонился, мелькнув желтым плащом, и направился к двери.

«Второй», – подумал Тирион.

Он прошел в свою спальню и стал ждать Вариса, который вскоре должен был явиться. Наверно, он придет в сумерках или когда взойдет луна… но лучше бы пораньше. Тирион надеялся этой ночью навестить Шаю и был приятно удивлен, когда всего час спустя Гальт из Каменных Ворон сообщил ему, что напудренный ждет у двери.

– Как жестоко с вашей стороны так мучить великого мейстера, – пожурил евнух. – Он неспособен хранить секреты.

– Что я слышу? Ворона говорит, что ворон черен? Или вы не хотите знать, что я предложил Дорану Мартеллу?

– А если мои пташки уже донесли мне об этом? – хихикнул Варис.

– Вот как? – Это самое Тирион и хотел услышать. – Ну, дальше.

– Дорнийцы пока не торопятся вступать в войну. Доран Мартелл созвал свои знамена, но и только. Его ненависть к дому Ланнистеров хорошо известна, и все полагают, что он поддержит лорда Ренли. И вы хотите этому помешать.

– Это всякому ясно.

– Единственная загадка здесь в том, что вы предлагаете ему за союз с вами. Принц человек сентиментальный – он все еще оплакивает свою сестру Элию и ее невинное дитя.

– Отец однажды сказал мне, что ни один лорд не позволит чувствам восторжествовать над честолюбием… а у нас в королевском совете как раз освободилось место после того, как лорд Янос надел черное.