Текст книги "Одноглазые валеты"

– Я хочу ее увидеть, – сказала Вероника.

– Забудь об этом. К ней приехал адвокат. Больше она ничего не получит.

– Кто ее адвокат?

Мужчина в костюме вздохнул.

– Бад?

Один из копов пробежал глазами файл.

– Адвоката зовут Манди. – Он присвистнул. – Из «Леттем, Штраусс». Горячая штучка.

– А теперь убирайся отсюда, – сказал мужчина в костюме. Двое полицейских в форме отвезли ее домой и поднялись с ней в квартиру. У них был ордер с печатью и подписью. Она села на пол и смотрела, как они раздирают комнату на кусочки. Один из них нашел эротические игрушки в тумбочке у кровати. Он показал своему партнеру деревянные вагинальные шарики, затем посмотрел на Веронику.

– Пошел ты, – сказала она, краснея и чуть не плача. – Положи это на место.

Коп пожал плечами и убрал шарики. Наконец они ушли. Вероника внимательно за ними следила. В квартире не нашлось ничего, ни единой улики, которая свидетельствовала бы о связи Ханны с «ЖОЗСР»!

Как только они ушли, она позвонила в «Леттем, Штраусс». Она оставила свой номер на автоответчике. Повесив трубку, она принялась беспокойно кружить по дому, вешая рисунки назад на стены, складывая одежду в ящики, протирая шкафчики. Телефон зазвонил.

– Вероника? Это Диан Манди.

– Слава богу.

– Я как раз собиралась позвонить вам, когда получила ваше сообщение. Ханна просила меня передать, что с ней все в порядке, что ей никто не причинил вреда. – Голос женщины выражал уверенность, контроль, некое искусственное тепло. Вероника представила ее блондинкой с волосами выше плеч, золотыми кольцами и тремя нитками жемчуга на шее. – Сейчас я никак не смогу устроить вам встречу. Она это понимает и шлет вам свою любовь.

Слезы побежали по щекам Вероники.

– Что произошло? Она рассказала, что с ней произошло?

– Она пыталась объяснить, но честно говоря, ее рассказ не совсем логичен. Вероятно, это был некий внетелесный опыт. Она почувствовала шок, дезориентацию и вдруг оказалась где-то далеко. Будто смотрела на себя, стреляющую в охранника, со стороны. Не знаю, что на это скажет суд. Вы не в курсе, приходилось ли ей лечиться от эмоционального расстройства? Или кому-то из ее родственников?

– С Ханной все в порядке, – сказала Вероника. – Кто-то другой был в ее теле, когда она убивала охранника. Это была не Ханна.

– Так она и сказала.

– А что насчет светловолосого парня?

– Какого светловолосого парня?

– Когда Ханной… что-то овладело, или что там это было, я видела светлого паренька. Он просто повалился, как зомби. А потом, когда Ханна вернулась в собственное тело, я нигде не могла его найти.

– Я не понимаю. К чему вы ведете?

– Я не знаю. Но думаю, что этот парень как-то замешан.

Долгая пауза.

– Вероника, я знаю, что вы расстроены. Но вы должны мне довериться. Ханной занимается лучшая юридическая фирма города. Если кто и сможет помочь ей, так это мы.

Она не могла заснуть. Она думала о Ханне, которая находится в сырой и вонючей камере одна, страдает от клаустрофобии, сходит с ума от страха. Вероника ничего не могла сделать, чтобы убедить полицию – или даже адвоката Ханны – в том, что, по ее мнению, на самом деле случилось. На курок нажало нечто, что не было Ханной.

Она позвонила по всем номерам Кройда, но безуспешно. Джерри с удовольствием помог бы ей, но чем? Юридическая фирма его брата и так уже взяла это дело. А какой толк от адвокатов, если против них – огромный холл банка, полный свидетелей? Простыни по-прежнему пахли Ханной. Из-за этого Вероника сходила с ума от тоски. Как и героиновая зависимость, это разрывало ее изнутри. Она больше не могла лгать. Она надела кроссовки и вышла на улицу.

Была пятница, девять вечера. Жизнь города продолжалась без нее, как всегда. Ее несло к свету и шуму Бродвея, где ее окружали лица, которые она ненавидела; она хотела броситься в реку из желтых такси и бить по ним и кричать, пока мир не прекратит все свои дела и не поможет ей. Нью-Йорк был лучшим городом мира, если ты счастлив, и худшим, если ты в отчаянии. Он довлел над беспомощными, спешил мимо них, выпуская облачка углекислого газа. Он обгонял их на улице, не извиняясь, и засыпал их своим мусором, сквозь который едва можно пробраться.

Жизнь без Ханны не имела смысла. Без Ханны она снова сядет на иглу, снова станет делать минет на заднем сиденье авто за десять баксов. Что угодно, только не это. И тогда она увидела пистолет.

Он находился за стеклянной витриной ломбарда, едва высовываясь из-за гитар и стерео. Он был хромированный, тяжелый и символизировал для нее слово «сила».

Она зашла внутрь. Мужчине за прилавком было лет пятьдесят, но вел он себя, как двадцатилетний. У Вероники бывало немало таких же, как он. Его шиньон даже не совпадал оттенком с краешком волос над его ушами. На нем была зеленая рубашка из полиэстера с рисунком лошадей, такие вышли из моды десять лет назад. Верхние пуговицы были расстегнуты, и из-под рубашки торчали волосы и виднелись золотые цепи.

– Сколько стоит тот пистолет? – спросила у него Вероника.

– И зачем же такой милой малышке, как ты, понадобился большой и тяжелый «смит-вессон» тридцать восьмого калибра? – Он скрестил руки на груди и отклонился назад к стене за прилавком. Позади него стоял телевизор: показывали схватку двух футбольных команд.

– Я не настроена трепаться, приятель. Сколько за пистолет?

Мужчина покачал головой, улыбаясь.

– Я вижу такое все время. Милую малышку расстроил ее сладкий папочка, или она поймала его, когда он засунул руку не в ту коробку с печеньем, и теперь она хочет завалить его. Вот что сделало телевидение с современным обществом. Все хотят пристрелить друг друга.

– Послушай, приятель…

Мужчина наклонился вперед.

– Нет, это ты послушай. По закону я отвечаю за то, что продаю. Если мне не нравится твой вид, я ни хрена не обязан тебе продавать. – Он выпрямился, и его голос смягчился. – Так почему бы тебе не быть хорошей девочкой и не вернуться домой к папочке?

В тот момент Вероника увидела всю свою жизнь, как череду унижений, одно за одним, и все это по вине мужчин, которые чувствовали себя достойными решать ее судьбу.

От отца, который ее не знал, до Фортунато, который говорил ей, как одеваться и как улыбаться, до Джерри, который ожидал, что она полюбит его только потому, что он любит ее, до всех бесчисленных мужчин, которые использовали ее и уходили. Ее это достало. Впервые она пожалела, что не обладает силой Фортунато, что не может силой мысли превратить этого напыщенного уродца в желе.

Флуоресцентные лампы на потолке мигнули. Это должно было бы отвлечь ее, но она, напротив, чувствовала себя собранной. Свет мигал в такт ее дыханию, и она понимала, что сама стала причиной этого. Она чувствовала, как энергия течет по проводам, покидает их и перетекает в ее разум. Дикая карта. Кройд. Это происходит с ней. Изображение на телевизоре поехало, затем исчезло. Секундная стрелка на больших часах рядом с ним остановилась, затем начала раскачиваться взад-вперед, как маятник, в такт с мигающим светом. Оборачиваясь к телевизору, мужчина побледнел. Он медленно сел, сомкнув руки еще крепче, будто ему стало холодно. На его лице выступил пот.

– Ты не ранен? – спросила она.

– Я не знаю. – Его голос был слабым и не таким низким, как до этого.

Видимо, она не навредила ему. Остальное ее не волновало.

– Дай мне пистолет.

– Не… не знаю, могу ли я.

– Давай!

Он опустился на колени, засунул ключ в замок и открыл витрину. Ему пришлось взять пистолет обеими руками, чтобы переложить его на прилавок. Вероника потянулась за ним, а потом осознала, что сделала. Зачем ей нужен пистолет?

Она выбежала на улицу, пытаясь поймать такси.

Смелость довела ее до самой тюремной камеры. Упитанный рыжеволосый охранник отказался пропустить ее дальше, и Вероника попыталась сделать с ним то же самое, что с парнем в ломбарде. Ничего не получилось.

Она ощутила, как накатывает паника. Она не имела понятия, какой была эта сила и как она работала. Что, если она не сможет опять применить ее прямо сейчас? Что, если ей нужен какой-то катализатор, который был в ломбарде?

– Дамочка, я уже сказал вам, сюда вход запрещен. Вы сами уйдете или мне кого-нибудь позвать? – Паника превратилась в беспомощность, беспомощность – в гнев. Что толку от этой силы, если она не сможет помочь Ханне? И с гневом она пришла. Свет замигал, а музыка из телевизора замолкла и уступила место помехам. Вдруг она услышала крики заключенных. Мужчина пошатнулся, наклонился вперед, чтобы опереться о стол.

– Господи Иисусе, – говорил он. – Господи Иисусе.

– Где ключи?

– Что вы со мной сделали, дамочка? Я не могу поднять руки, черт возьми.

– Ключи.

Мужчина плюхнулся в кресло, отстегнул ключи от пояса и бросил их через стол. Позади Вероники послышался мужской голос.

– Чарли?

Не оборачиваясь, Вероника сконцентрировалась на голосе и услышала, как мужчина свалился на пол. С третьей попытки ключ подошел, сработал пульт управления рядом с металлической дверью карцера. Зажужжал моторчик, и дверь щелкнула, но не открылась. Она поняла, что все еще разрывала электрическую цепь, и заставила себя расслабиться.

Раздвижная дверь открылась. Внутри было четыре камеры. В трех из них держали алкоголиков, наркоманов и бездомных. В четвертой сидели четыре черные проститутки и Ханна. Все, кроме Ханны, звали на помощь.

Ханна висела на трубе под потолком. Ее лицо опухло и посинело, язык вывалился из отвисшего рта. Ее глаза были выпучены. Клок волос зацепился за молнию брюк, на которых она висела, капля засохшей крови осталась на голове. Вероника бросилась на решетку, ее крики затерялись среди остальных голосов. Она почувствовала, как у нее из руки вытаскивают ключи: одна из шлюх открывала камеру изнутри. Вероника бросилась к Ханне и обняла ее за талию одной рукой, другой она дергала за штанину, обвязанную вокруг ее шеи.

Она отказывалась думать. Не сейчас. Еще рано, пока можно кое-что попробовать сделать. Она положила тело Ханны на липкий серый пол камеры. Она отодвинула в сторону ее опухший язык и пальцами вычистила рвоту изо рта Ханны. Она вдыхала воздух в ее легкие, пока сама едва не задохнулась.

Одна из проституток остановилась. Она посмотрела на Веронику и сказала:

– Сумасшедшая была, пока не умерла. Стерва совсем тронулась. Никогда такого не видела. Мы к ней подойти не могли.

Вероника кивнула.

– Я пыталась остановить ее, но без толку. Девчонка просто двинутая, вот и все.

– Спасибо, – сказала Вероника.

Потом в камере оказалась полиция, на нее наставили пистолеты, и ей ничего не оставалось, кроме как поднять руки и пойти с ними.

Она не использовала силу, пока не оказалась наедине с двумя детективами. Они остались на полу в комнате допросов, почти без сознания, а она вышла наружу в темноту ночи.

Улица была полна фар и гудков, рева музыки и криков голосов, все они были слишком яркими, слишком громкими, слишком подавляющими. Внутри ее все было так же. Ее разум не затихал. Ханна была ее жизнью, единственным, что имело значение. Если Ханна мертва, то почему она до сих пор жива?

Эта мысль болезненно обожгла ее. Лучше, думала она, просто считать себя уже мертвой. Она смотрела, как мимо нее проносится автобус, и думала, каково будет оказаться под его колесами.

Затем она вспомнила взгляд Ханны, когда она лежала на полу в банке, приходя в себя. Она вспомнила проститутку из камеры. Сумасшедшая, двинутая женщина, сказала проститутка.

Кто-то сделал это с Ханной. Где-то в городе есть тот, кто знает о случившемся, знает причину. «Не мертва, – подумала Вероника. – Ханна мертва, а я нет. Кто-то знает, почему».

Это превратилось в мотив, в мантру. Это вернуло ее в квартиру Ханны, привело ее внутрь. Она легла в кровать Ханны, поднесла одну из рубашек Ханны к лицу и вдохнула ее запах. Лиз забралась на постель рядом с ней и замурчала. Они лежали вместе и ждали, взойдет ли солнце.

Уолтон Саймонс
Господин Никто отправляется в город

Джерри нажал на кнопку домофона и взглянул вверх на систему видеонаблюдения. Холодный ветер трепал его, обжигая лицо и уши. Переев на ужине в честь Дня благодарения, он все равно не сумел запасти зимнего жирка. Но сейчас только начало декабря, и он продолжит над этим работать.

– Кто там? – Из домофона раздался вежливый женский голос.

Джерри узнал Ичико.

– Джерри Штраусс. Я хотел бы подняться и поговорить с вами о Веронике. Или хотя бы согреться.

Раздался щелчок, и автоматический замок входной двери открылся. Джерри прошел и направился в сторону гостиной, растирая руки. На низком диване сидела женщина. Она была высокой, с длинными каштановыми волосами, устремленным вдаль взглядом и мягкими чертами лица. Она смотрела мимо Джерри в сторону улицы. Джерри подошел к кабинету Ичико и постучал.

– Войдите.

Джерри проскользнул внутрь и сел на стул напротив стола Ичико. Ее кабинет был более современным, чем он думал. Здесь стояли компьютер и несколько мониторов, на которые выводились данные с камеры наблюдения из гостиной и снаружи здания. Джерри видел только одну камеру; все остальные, должно быть, замаскированы. На Ичико было темно-синее платье. Ее взгляд казался уставшим, но она выдавила улыбку.

– Спасибо, что впустили меня, – сказал Джерри. – Мне просто интересно, знаете ли вы, как разыскать Веронику или хотя бы связаться с ней.

Ичико покачала головой.

– Пару недель назад она съехала и забрала все вещи. Ничего мне не сказала о своих планах на будущее.

– У вас нет никаких догадок?

– Нет. – Ичико сложила кончики пальцев вместе. – Правда. Хотите попробовать кого-нибудь другого в качестве спутницы?

– Нет. Я вообще не понимаю, как это вышло. Это на меня не похоже. Наверное, Вероника была особенной.

– Все женщины особенны. И мужчины, думаю, тоже. – Ичико встала. – Жаль, что я не смогла вам помочь, мистер Штраусс.

– Попробовать стоило, – сказал Джерри, поднимаясь и направляясь к двери.

Ичико взглянула на мониторы. Под одним из них замигала красная лампочка. Два молодых азиата смотрели прямо в камеру. Один из них вытащил баллончик с краской и поднял его к камере. Все потемнело.

– Черт, – сказала Ичико. Она связалась по интеркому с гостиной. – Диана, быстро сюда.

Джерри услышал шаги снаружи. Дверь распахнулась, едва не сбив его с ног. Молодая женщина закрыла ее за собой. Ее и так белое лицо побледнело еще сильнее.

– Они у входной двери, – сказала она. – Двое «Цапель».

– Что происходит? – Джерри отошел от двери и встал за столом вместе с Ичико и Дианой.

– «Белоснежные Цапли». Уличные головорезы, – сказала Ичико. – Мы отказались платить им за «крышу». Раньше я угрожала им возвращением сына, но это было давно.

– Фортунато? – спросил Джерри.

– Нет, Санта-Клаус. – Голос Дианы дрожал, но она быстро взглянула на него так, что Джерри почувствовал себя шестилетним мальчишкой.

Джерри посмотрел на стол Ичико. Там стояла фотография Фортунато. Он взял ее и сел на стул, разглядывая фото.

– Что ты делаешь? – Голос Ичико был полон спокойствия и любопытства.

– Все, что в моих силах, – ответил Джерри. – У кого-нибудь из вас есть зеркало?

Диана покопалась в сумке и достала ему складное зеркальце. Джерри посмотрелся в него и начал менять черты лица и тон кожи.

– Господи, – сказала Диана. – Неудивительно, что Вероника тебя побаивалась.

Джерри не обратил внимания на ее слова и вернул ей зеркальце. Он повернулся к Ичико.

– Как я выгляжу?

– Лоб слегка повыше, – сказала она.

Забарабанили в дверь кабинета, послышался смех.

– Диана, впускай их, – сказал Джерри, пытаясь добавить голосу властный оттенок.

Девушка открыла дверь и отошла. Двое «Цапель» зашли в комнату с видом лис, ступающих в курятник. Они увидели Джерри и остановились.

– Чего вам надо? – спросил Джерри.

– Платите, – сказал старший из них. Он сделал шаг вперед. Джерри медленно поднялся. Он мог прибавить лишь немного роста, но тут перешел все границы.

– Убирайся, подонок. – Джерри скрестил руки, надеясь принять загадочный вид. – Убирайся, иначе я превращу тебя во что-то вроде этого.

Джерри изуродовал все свои черты. Его челюсть обвисла, изо рта выкатился толстый посиневший язык. Он расплющил свой нос и вытянул уши. Куски кожи со лба начали свисать на брови.

«Цапли» побежали и столкнулись друг с другом в дверном проеме. У одного из них вывалился и скользнул в сторону пистолет. Джерри обошел стол и подобрал его. Он был холодным и тяжелым, синего оттенка. Джерри засунул его себе в пальто.

– Они могут поджидать меня снаружи, – объяснил он.

– Твое лицо, – сказала Диана, вздрогнув. – Сделай с ним что-нибудь.

Джерри закрыл глаза и вернул себе привычный облик.

– Ты очень помог мне, – сказала Ичико. – Если ты действительно хочешь найти Веронику, то ее может укрывать группа под названием «ЖОЗСР». Однако для поисков я советую тебе нанять профессионала. Судя по всему, эти женщины опасны.

Джерри кивнул.

– Спасибо. – Он уставился на Диану. Она отвернулась. Пугать ее оказалось веселее, чем он предполагал. Он отправил ей воздушный поцелуй и медленно вышел из офиса на холодную улицу.

Экройд сидел за заваленным бумагами столом, в середине которого выделялась светло-коричневая папка. Его правый глаз был слегка припухшим и посиневшим.

– Хотите выпить? – спросил он, когда Джерри присел. – Это входит в пакет услуг.

Старый металлический стул скрипнул, как только Джерри уселся в него.

– Нет. Хотя, ладно. Не хочу быть невежливым гостем.

Экройд открыл шкафчик, вытащил бокал и бутылку скотча. Он протер бокал салфеткой.

– Безо льда подойдет?

– Вполне. За неделю до Рождества не помешает немного взбодриться. – Джерри нужно было успокоить нервы. Папка была довольно толстой. Может, придется узнать о Веронике больше, чем он предполагал. – Себя не побалуете?

Экройд пожал плечами.

– У меня голова сегодня что-то болит.

– Я заметил по вашему глазу. Надеюсь, это не из-за работы, ну, не из-за моего поручения. – Джерри поднял бокал и сделал глоток – больше, чем обычно.

– В Джокертауне становится все труднее и труднее. Большинство проблем возникает из-за натуралов. Как будто сейчас сезон охоты на дикие карты. – Он открыл папку. – Что приводит нас к вашей милой леди Веронике.

– Она не совсем моя леди. – Джерри уже не был уверен, кем является для него Вероника, действительно ли он беспокоился о ней или просто не мог выкинуть из головы, как навязчивую мысль.

– Как скажете. Начнем с того, где вы потеряли ее след: она увлеклась женщиной по имени Ханна, которая оказалась замешана в радикально-феминистической группе.

– «ЖОЗСР», – сказал Джерри.

– Она хороша. – Экройд погладил подбородок. – Вы об этом не сказали. Я помогу вам, если с этого момента вы будете рассказывать мне все, что знаете. Во всяком случае, неясно, были ли у Ханны и Вероники интимные отношения. Слышали о недавнем убийстве в банке?

– Вроде да. Женщина застрелила охранника насмерть или что-то вроде того, потом совершила самоубийство в тюрьме. – Джерри представил Веронику с другой женщиной и сделал еще один глоток обжигающего скотча.

– Это была Ханна. Вероника ворвалась в участок и обнаружила тело. Вероятно, она обладает силой вызывать у мужчин болезненное состояние. Я и сам знал немало таких женщин. В общем, именно так она и пробралась мимо копов. После этого она затаилась. Ходят слухи, что соратники Ханны скрывают ее. Я мог бы попробовать внедриться в «ЖОЗСР», но, боюсь, я не того пола. Вам когда-нибудь бывало плохо рядом с ней?

– Не в таком смысле. – Джерри медленно выдохнул. – Если у нее и был какой-либо туз, она его не использовала.

– Просто интересуюсь. – Экройд осторожно потрогал кожу под фингалом. – И здесь интересная ремарка. Ходит слух, что, когда Ханна стреляла в охранника, она была одержима или что-то в этом роде. Может, и ерунда. Может, способности туза.

– Тогда, возможно, Ханна на самом деле не мертва. – Скотч начинал действовать, и Джерри пытался выбросить из головы картину: голова Вероники между ног ее любовницы.

– Трудно сказать. Я буду начеку. – Экройд поднял бутылку. – Клиенты, оплачивающие наличными, по желанию получают второй бокал.

– Нет, спасибо. Продолжайте искать Веронику. – Джерри выпрямился. – Думаю, я сам покопаюсь в деле об убийстве, которое совершила Ханна. Кто руководит расследованием?

– Лейтенант Кинг, отдел убийств. Не мешайтесь у него под ногами. – Экройд наклонил голову. – Вы мне нравитесь. Почему бы вам не доверить все поиски мне? Я опытный профессионал. Несколько лет суровой детективной подготовки. Ну, как минимум недель. Я знаю все лазейки. Вы… Я действительно хочу этим заняться. Я, как видите, узнал о «ЖОЗСР». – Джерри чувствовал себя сконцентрированным впервые за несколько недель. Может, это его целеустремленность, а может, просто скотч.

– Кинг высокий?

– Не выше метра восьмидесяти.

Экройд долго и внимательно смотрел на Джерри.

– Я немного знаю твою историю. Относится это к тебе или нет, сейчас не лучшее время публично показывать дикую карту.

– Моя карта больше не в игре, мистер Экройд. Если вы в курсе моей истории, то должны это знать.

– Как скажете. Я дам вам знать, если нарою что-то о Веронике. – Экройд улыбнулся своими тонкими сжатыми губами. – И будьте осторожны.

Джерри думал, что его офис будет немного другим. Светлые обои и ореховая обшивка стали неожиданным облегчением среди остального Джокертауна, лишенного какой-либо глубины. Преториус, однако, оказался необычным адвокатом. К тому же успешным, иначе Хирам Уорчестер не стал бы его нанимать.

– Мистер Штраусс, спасибо, что пришли. – Преториус протянул ему крупную руку. Джерри пожал ее и присел. Преториус пригладил свои седые волосы и откинулся на спинку стула. – Как вы знаете, меня наняли для защиты Хирама Уорчестера. Так как вы были с ним в мировом турне, я подумал, что мы могли бы использовать вас в качестве свидетеля репутации.

– Ну, я не могу сказать, что очень хорошо знаю мистера Уорчестера. У меня и самого, знаете ли, в то время были проблемы. Доктор Тахион только что вытащил меня из тела обезьяны. Люди, знавшие Хирама, говорят, что он вел себя очень странно, особенно в Японии. Это, правда, информация не из первоисточника. – Джерри развел руками. – С тех пор я несколько раз видел Хирама, и он всегда вел себя очень прилично и учтиво. Не знаю, сможет ли это вам помочь.

– Трудно сказать. Иногда защита строится на мелких деталях. Может, нам понадобятся ваши показания, а может, и нет. – Преториус поправил свои очки в тонкой оправе. – Вы не собираетесь в отпуск или в командировку в ближайшее время?

– Нет, – ответил Джерри. – Насколько мне известно, нет.

Преториус кивнул.

– Хорошо. Спасибо за ваше время. Мы свяжемся с вами, если понадобится.

– Чисто из любопытства, как вы собираетесь строить защиту? Мой брат – адвокат, – объяснил Джерри, – он будет расстроен, если я хотя бы не попытаюсь узнать.

– Ну, в интересах профессиональной этики я скажу вам, что мы будем требовать признания невиновности. – Преториус глубоко вдохнул. – Ограниченная дееспособность. Я не сильно рассчитываю на этот аргумент, но дело уникальное. – Он усмехнулся. – Конечно, все так говорят.

– Спасибо. Дайте знать, если что-то понадобится. – Джерри встал и направился к выходу. Он не хотел, чтобы Преториус провожал его. Слышал о его ноге. – И удачи вам.

Преториус остался за столом.

– Спасибо, мистер Штраусс. Нам она наверняка понадобится.

Джерри оперся о перила и посмотрел на запад, на остров Эллис[27]27
  Небольшой остров к югу от Манхэттена, некогда служивший главным пунктом приема иммигрантов в США.


[Закрыть]. Паром Стейтен-айленда[28]28
  Остров, являющийся частью Нью-Йорка и отделенный от него широкой бухтой. Связан паромом с Манхэттеном.


[Закрыть] был одной из немногих вещей, которые не изменились за то время, что он был обезьяной.

Позади него молча стоял Кеннет, подняв воротник, чтобы защититься от промозглого ветра, который дул со стороны залива, вспенивая воду небольшими волнами.

– Уже зима, – сказал Джерри.

– Ага. Думаю, будет суровая.

– Закончил с покупками? – спросил Джерри.

– Осталось купить оберточную бумагу. А ты?

– Не поверишь, но я уже все купил. – Джерри поднес к лицу руки в перчатках и подул на них, пытаясь согреть свой нос. – Надеюсь, Бет понравится мой подарок. Я никак не мог придумать, что купить женщине, у которой и так все есть.

Кеннет сделал такое выражение лица, которое Джерри не совсем было понятно. Оно не выглядело счастливым.

– Я уверен, что ей понравится, что бы ты ни купил, – сказал он, по-прежнему разглядывая воду.

Джерри выдержал долгую паузу, прежде чем снова заговорить.

– Тебя бесило, что мама и папа так суетились из-за меня?

Кеннет повернулся и посмотрел Джерри в глаза.

– Я ненавидел тебя за это. Тогда. Я их никогда не волновал, но ради тебя они чуть не погибли.

– Вот как. – Джерри отвернулся.

– Теперь это не так. Ты не виноват в том, что они не обращали на меня внимания. Они сами так решили. Я боялся, что возненавижу их, и поэтому ненавидел тебя. В молодые годы я часто обращался к ненависти.

– Праведный гнев дает совершенно незамутненный взгляд на мир. Делает жизнь проще. Думаю, в юности нам это нужно.

Кеннет положил руку на плечо Джерри.

– Но поверь мне, я невероятно счастлив, что ты вернулся. С тобой мы чувствуем себя настоящей семьей.

Джерри пожал плечами.

– Если бы вы хотели ребенка, то, думаю, уже завели бы. А теперь на вас повесили меня. Я твой старший брат, но чувствую себя настоящей обузой.

Кеннет удивленно изогнул бровь.

– Ты же знаешь, что не стоит напрашиваться на комплимент от юриста, даже если он твой брат. Но учитывая твою постоянную нужду в ободрении, я признаюсь, что ты приятное дополнение к нашему домашнему очагу. – Он замолчал. – И Бет очень тебя любит.

Ему хотелось, чтобы Кеннет был так же рад произносить это, как Джерри – слышать.

– Спасибо. Она чудесная. Не знаю, что бы я без нее делал.

– Нас таких двое.

Джерри наклонился к нему поближе.

– Не уверен, знает ли она об этом.

– Думаю, знает. Работа важна для меня. Но Бет всегда в центре моего внимания. Я понял это, когда пару лет назад она ушла от меня. – Кеннет медленно выдохнул, его дыхание превратилось в пар. – Я думал, что вынесу это. Но все оказалось по-другому. Нет, думаю, по этому поводу у нас больше не имеется разногласий.

– Кстати, о работе, как успехи? – Джерри почувствовал приступ тошноты.

Кеннет молчал.

– Это не то, чего я ожидал, пока учился на юридическом. Не ожидал стольких компромиссов. Я защищаю богатых клиентов. Справедливость покупается почти так же часто, как достигается честным способом, но внутри системы мы делаем все, что в наших силах. Пятнадцать лет назад я, наверное, защищал бы джокеров-скваттеров[29]29
  Скваттеры (англ. squatters) – городские бедняки, самовольно вселяющиеся в заброшенные здания и трущобы.


[Закрыть]. – Он показал рукой – паром приближался к берегу острова Эллис.

Джерри подумал, что Кеннет не хочет говорить о своей работе. Он почти никогда о ней не говорил.

– Боже, я вдруг почувствовал себя отвратительно. – Его живот скрутило еще сильнее, чем раньше.

Кеннет прикрыл рот рукой.

– Я тоже. Надеюсь, это не грипп. Рождество – не лучшее время для болезней.

– Воистину, брат, – сказал Джерри. – Давай-ка где-нибудь присядем.

Джерри нервно сглотнул. Он не был уверен, что у него это получится. Он не думал, что лейтенант Кинг окажется черным. Изменить цвет кожи и текстуру волос для него не проблема, но внутри он оставался настоящим белым. Скрыть это будет нелегко.

По четвергам Кинг всегда долго обедал. У Джерри будет как минимум полчаса, прежде чем человек, в которого он превратится, вернется с ленча. Он прикусил губу и зашел в комнату.

Все вокруг сразу посмотрели на него. Многие читали книги или газеты, которые сразу же отложили или спрятали. Офис с шумом вернулся к жизни: щелчки по клавиатуре и шорох бумаг. Люди боялись Кинга. Это хорошо. Джерри это может быть на руку.

Молодой невысокий человек в очках быстрым шагом подошел к нему.

– Вы быстро вернулись, сэр, – сказал он. – Что-то случилось?

– Вам обязательно спрашивать? – У Джерри получился суровый тон. Он постарался расслабиться, чтобы насладиться возможностью запугивать других. – Принесите мне файл по Ханне Джорд.

Голова юноши дернулась назад, будто ему в нос залетела пчела.

– Но…

– Сейчас же. Я буду в кабинете. – Джерри отвернулся, его руки слегка тряслись. Экройд нехотя предоставил ему план офиса, и Джерри направился к кабинету Кинга. Дверь была закрыта. Джерри повернул ручку. Заперто.

Внутри у Джерри все заледенело, и он привалился к мощной дубовой двери. «Черт, – подумал он, – что теперь?» Он покопался в кармане и вытащил собственные ключи, затем прижал кончик пальца к замочной скважине. Он размягчил свою плоть и кости и начал проталкивать их внутрь. Казалось, будто кость сейчас прорвет кожу на пальце, но он не остановился. Он сделал палец более твердым и повернул руку. Замок щелкнул. Джерри расслабился и вытащил свой изуродованный, ноющий от боли палец, затем быстро вернул ему обычную форму. Он открыл дверь.

Кабинет казался недостаточно большим для лейтенанта. Джерри сел за стол и осмотрел его. Куча документов, несколько файлов и золотая статуэтка «За пятнадцать лет службы». Джерри отклонился назад в массивном кресле на колесиках. Юноша вошел, положил файл на стол и выжидающе посмотрел на него.

– Это все, сэр?

Джерри кивнул.

– Закрой дверь, когда выйдешь. И никаких звонков.

– Да, сэр. – Парень выскользнул из кабинета и тихо прикрыл за собой дверь.

В файле было примерно страниц двадцать. Расшифровка допроса Ханны, которую Джерри лишь бегло просмотрел. Она рассказала, что кто-то поменялся с ней телами как раз на достаточное время, чтобы убить охранника, но полиция на это не купилась. Во время беседы ни одна из сторон не отступилась от своего мнения, но слова Ханны не были истеричными и не намекали на ее близость к самоубийству. По крайней мере, Джерри так не показалось. Он быстро просмотрел фотографии ее тела. Даже при жизни она не была так красива. Он не мог понять, почему Вероника стала спать с ней. В конце файла лежала бумага, на которой был изображен словесный портрет «возможного подозреваемого». Черты лица этого юноши казались знакомыми, но Джерри никак не мог понять, кто это. Потом в голове будто щелкнуло.

– Дэвид, черт возьми, невероятно. Вундеркинд Святого Джона Леттема, – тихо проговорил он.

Может, бог действительно существовал, и в этом году Джерри получит запоздавший подарок на Рождество.

Улица была холодной, ветреной и слабо освещенной. Джерри засунул руки в перчатках в карманы кожаной куртки как можно глубже. Ему нужно было чем-то занять время. Кеннет и Бет в обнимку лежали на диване, и ему не очень хотелось быть свидетелем их прелюдии. Он думал, что следить за Дэвидом уж точно не будет скучно. Кроме того, если он как-то связан с убийством Ханны, то, обнаружив его, Джерри может стать героем. Джерри нарядился, решив, что обнаружит Дэвида в гламурной компании. Немногие в Джокертауне подходили под такое описание, а именно там они сейчас и находились. Джерри купил потрепанную шляпу у джокера с продолговатым лицом, чтобы скрыть свои черты натурала. Дэвид шел по другой стороне улицы метрах в тридцати впереди него. Джерри не хотел подходить слишком близко. По крайней мере, пока что. Может, сходство полицейского рисунка с лицом Дэвида – это совпадение. Но опять же, всякое может случиться, особенно в Джокертауне после полуночи.