Текст книги "Под маской"

Глава 13

Вернувшись в голубую гостиную, Кит было подумал, что миссис Алпертон пичкает Кресси ностальгическими воспоминаниями о своей былой славе. Но выражение сочувственного интереса на спокойном лице мисс Стейвли пробудило в нем надежду, что столь часто декларируемая миссис Алпертон забота о невинных девушках побудила ее держать при себе некоторые самые яркие эпизоды своего жизненного пути, а также обстоятельства своего достаточно близкого знакомства с лордом Стейвли. Он не ошибся: миссис Алпертон несколько раз прерывала свое повествование извинениями за то, что позволила себе увлечься более чем нужно; кроме того, она заверила Кресси что, хотя она и принимала не раз лорда Стейвли на своих вечеринках, их отношения не выходили за рамки того, что она сама назвала «случайным знакомством». Когда Кит вошел, она как раз описывала эти вечеринки, объясняя, что джентльмен даже самого высокого происхождения мог на них присутствовать, когда ему хотелось немного развлечься. Кресси действовала на нее успокаивающе, но при виде Кита она вновь вспомнила о всех своих обидах. Она замолчала на полуслове и уставилась на него.

– Денвилл, как вы могли догадаться, миссис Алпертон стремится вернуться к своей дочери, – сказала Кресси, прежде чем дама начала снова военные действия. – Она мне также сообщила, что ей очень трудно нести дорожные расходы, и я взяла на себя смелость утверждать, что вы сочтете возможным снять с нее это бремя, поскольку все хлопоты и расходы, на которые она была вынуждена пойти, были вызваны только вашей глупой забывчивостью.

– Разумеется, – ответил Кит. – Я уже уладил этот вопрос. Экипаж у подъезда, мэм. Окажите мне честь и позвольте проводить вас к нему.

Миссис Алпертон поднялась с дивана и ответила ему высокомерным кивком, признавая с большой долей горечи, что эта жалкая подачка – самое меньшее из того, на что она могла рассчитывать. Любезно попрощавшись с Кресси, она громко фыркнула на Кита, придерживавшего для нее дверь, и прошествовала из комнаты.

Он проводил ее до выхода и галантно усадил в экипаж, попросив заверить огорченную Клару в том, что она не забыта и не будет обречена на голодную смерть.

Но миссис Алпертон, изнуренная столькими усилиями и эмоциями, потеряла всякий интерес к горестям своей дочери и, перед тем как забиться в угол экипажа и закрыть глаза, молча одарила Кита взглядом, полным ненависти.

Кит вернулся в голубую гостиную. Кресси все еще была там, стоя на том же месте, где он ее оставил, спиной к камину. Как только он вошел, она серьезно сказала:

– Знаете, ей нужно было предложить что-нибудь освежающее. Я думала об этом, но боялась, что в любой момент кто-нибудь мог услышать наши голоса и войти сюда, леди Денвилл, к примеру, или миссис Клифф.

– Не думаю, что бы мама была более огорчена, чем вы, но Боже упаси, чтобы мой дядя учуял это! – Он закрыл дверь и остановился, глядя через всю комнату на Кресси.

– Кресси, что вы имели в виду, когда сказали этой старой карге, что вы уже не свободны в своих чувствах?

Щеки ее слегка порозовели, но она ответила, не задумываясь:

– Ну, она так много всего наговорила – прямо как в плохой пьесе, что я и сама увлеклась. А кроме того, нужно же было сказать что-нибудь, чтобы успокоить ее! Она ведь не поверила мне, когда я сказала, что не собираюсь выходить замуж за вашего брата.

Глубоко вздохнув, он положил руки ей на плечи и проговорил:

– Вы не представляете, как я хотел рассказать вам всю правду! Кресси, дорогая, простите меня! Как отвратительно я вел себя с вами, но я вас так люблю!

Мисс Стейвли при этих словах вскинула на Кита глаза.

– Это правда. Кит? – спросила она. – Вы говорите правду?

Мистер Фэнкот, предпочитая словам действия, ничего не ответил на это, а просто заключил ее в свои объятия и поцеловал. Мисс Стейвли, всегда считавшая его мягким и вежливым, поняла теперь, что ошибалась: он крепко обнимал ее, игнорируя слабые протесты. Она не привыкла к такому обращению и сильно подозревала, что бабушка осудила бы ее за покорность, но, поскольку мистер Фэнкот был глух ко всем правилам приличия, спорить с ним было совершенно бесполезно.

Минуту спустя, сидя в объятиях Кита на диване, она произнесла:

– Зачем вы это сделали. Кит? Ведь это ужасно!

– И кроме того, отвратительно! Я прошу прощения, хоть и не сожалею, что сделал это. Если бы той ночью я не вернулся домой, я узнал бы вас только женой Ивлина!

Эта ужасная мысль заставила его непроизвольно сжать ее в объятиях. Кресси утешила его поцелуем и сказала:

– К тому времени, как я встретила вас, я уже почти раздумала выходить замуж за Денвилла. Потом, когда вы его подменили, решила, что, пожалуй, выйду. Но зачем вы меня обманули?

– Я это сделал, чтобы вывести Ивлина из затруднительного положения, – признался он. – Никто, кроме мамы, Фимбера и Челлоу, не знал, что я здесь, а не в Вене. А в детстве мы часто выдавали себя друг за друга, и только те, кто знал нас очень хорошо, могли обнаружить обман. Таким образом, я был вполне уверен, что смогу это сделать. Когда я занял место Ивлина на том первом ужине, мы думали, что это будет всего лишь один эпизод. Если бы я знал, что должен буду продолжать обман, ничто не заставило бы меня поддаться маминым уговорам.

Ее глаза заблестели.

– Я знала это! Это она уговорила вас!

– Да, но должен признаться, – сознался Кит, – что высказал эту идею я, хотя и в шутку. Ивлин опаздывал на этот ужин, ну я и сказал, смеха ради, что придется мне занять его место. Я думал, что он опаздывает из-за какой-то ерунды, поэтому и согласился разыграть комедию, хоть это и было мне не по душе. Вы понимаете? Это было ради того, чтобы не нанести вам оскорбления, если бы Ивлин не явился на этот прием, устроенный специально для того, чтобы вы познакомились с ним.

– Конечно, я вас понимаю! – ответила она немедленно. – И вовсе не обвиняю вас – я даже благодарна вам за то, что вы избавили меня от такого унижения! Что же задержало Ивлина?

– Я не знаю.

Она сидела, прижавшись к его плечу, но при этих словах выпрямилась.

– Вы не знаете? Но где же Ивлин?

– Этого я тоже не знаю. И это хуже всего, – откровенно признался он. – Вначале я думал, что он не забыл о своей помолвке на Маунт-Стрит, а просто перепутал дату.

– Очень вероятно, – согласилась она. – Его рассеянность – предмет постоянных шуток, и я даже знакома с одной дамой, которая взяла себе за правило присылать ему письменные напоминания в дни своих званых обедов.

Он печально улыбнулся:

– Да, но не на этот раз. Он отсутствует слишком долго. Я думаю, с ним что-то случилось. Именно поэтому я спешно вернулся домой. Я не могу вам этого объяснить, но каждый из нас чувствует, когда с другим происходит беда. Год назад он точно так же почувствовал неладное, я тогда сломал ногу. И срочное письмо, которое я ему послал, застало его как раз, когда он уже выезжал в Дувр, чтобы сесть на ближайший пакетбот и ехать ко мне.

– Я помню, – произнесла она. – Крестная сказала, что в этом состоит неудобство быть близнецами. И вы сейчас чувствуете нечто подобное?

Он слегка нахмурился.

– Да, я это чувствовал. Несколько дней я… Но теперь это чувство прошло. По-видимому, у меня просто разыгралось воображение. Возможно, что-то и случилось с ним, но, думаю, это не несчастный случай и не помрачение рассудка.

– Как это было, когда он набрался мужества и сделал мне предложение, – сказала Кресси, не в силах устоять перед искушением подразнить Кита.

– Да, в самом деле, любимая моя! – согласился мистер Фэнкот, не желая продолжать словесную игру.

– Противный, бессовестный тип! – Она сдвинула брови. – Да, но я до сих пор не понимаю, почему, решившись на такой шаг, он исчез в последний момент?

– Насколько мне известно со слов слуг, – ответил Кит, осторожно подбирая слова, – он отправился в Брайтон, чтобы выкупить у лорда Силвердейла брошь, которую моя мама проиграла ему в карты.

– О! – сказала Кресси с сомнением.

– Наверно, я должен вам объяснить, – сказал Кит мягко. – Когда мама поставила эту безделушку вместо кругленькой суммы в пятьсот фунтов, она совершенно забыла, что это, была всего лишь копия той броши, которую она продала несколько лет назад. Но не думайте, пожалуйста, что Ивлин столь поспешно отправился к Брайтон по маминому наущению! Это совсем не так! Она считала глупой расточительностью выкупать за пятьсот фунтов то, что стоит всего несколько гиней. Кресси разразилась смехом:

– Еще бы Я почти слышу, как она это говорит! Где еще найдешь столь неразумное и очаровательное существо, как моя крестная?

– Позвольте заметить вам, мисс Стейвли, – шутливо-строго сказал Кит, – что это не развлекательная история! Вы когда-нибудь бываете серьезной?

– Да, у себя дома. А среди Фэнкотов – никогда! И никто не смог бы! С тех пор как я приехала в Рейвенхерст, мне постоянно хочется смеяться, и вы даже представить не можете, как мне это нравится! Крестная как-то сказала мне, что из двух братьев здравомыслящий – вы, но когда я вспоминаю об этом сумасшедшем маскараде…

– Но это совершенно верно! – подтвердил он. – Именно я здравомыслящий! Мама, должно быть, сказала вам, что я стал чопорным и скучным, даже похожим на дядю Брамби! Видите ли, мне ничего другого не оставалось: ведь я должен был помочь Ивлину выбраться из затруднения?

– Конечно, вы были вынуждены это сделать. Ну, а он вернул брошь?

– Мы не знаем. Бесспорно лишь то, что он поехал в Брайтон и вернулся сюда на одну ночь, затем отослал Челлоу на Хилл-Стрит со всеми вещами, кроме самого необходимого, сказав ему, что отправится за ним дня через два. Он уехал из Рейвенхерста неизвестно куда и сам правил лошадьми в своем фаэтоне – это последнее, что о нем слышали.

Она воскликнула:

– Господи, что же могло с ним случиться? Вы так и не смогли обнаружить его следов?

– Я и не пытался. Я сюда приехал, чтобы искать его, оказалось, что у меня, как и у всех нас, были связаны руки! Не могли же мы наводить справки об Ивлине, в то время как все думали, что я – Ивлин!

– Я об этом не подумала. Но неужели ничего нельзя сделать?

– Ничего не приходит в голову. Я надеялся, что смогу выяснить что-нибудь в разговоре с миссис Алпертон, но этот след оказался ложным и привел только в Танбридж-Уэллс, где Челлоу уже побывал. Кресси, я и не поблагодарил вас за то, что вы избавили меня от этой ведьмы! Я не знаю, что бы я делал, если бы вы не вмешались, хотя меньше всего мне хотелось, чтобы вы участвовали в подобных сценах! Что заставило вас войти в комнату?

– Ну, я услышала, как она отчитывала вас! Признаюсь, я что-то заподозрила, когда Нортон настаивал, что должен поговорить с вами наедине и так многозначительно на вас смотрел!

– Неужели? – удивленно воскликнул он. Она слабо улыбнулась.

– Да! Видите ли, я не так наивна, как может показаться. Женщины типа миссис Алпертон мне не в диковинку. Я уже встречалась с такими особами. Правда, совершенно случайно, и папа ничего не знает. Дело в том, что, когда мама умерла, папа не позволил воспитывать меня ни одной из моих тетушек, потому что очень любил меня, мы были лучшими друзьями с тех пор, как я себя помню. Я осталась жить на Маунт-Стрит с мисс Найт, моей гувернанткой – чудным созданием, а как только мне исполнилось шестнадцать и я окончила школьный курс, я начала управлять домом и ухаживать за папой. Мы с ним вместе проводили много времени, я старалась его утешить, так как ему было плохо после смерти мамы. Поэтому я очень рано узнала о тех вещах, о которых обычно девушкам знать не полагается. – Она внезапно рассмеялась. – Я была бы круглой дурой, если бы не сообразила по намекам тети, что папин образ жизни не слишком респектабелен! Полагаю, они всерьез боялись, что он мог поселить одну из своих пассий на Маунт-Стрит. Бабушка моя далеко не глупа, она достаточно прямолинейно сказала мне, что иногда даже самые лучшие джентльмены ведут себя не слишком достойно, и объяснила, как настоящая леди должна держать себя при любых обстоятельствах. Я должна признать, – задумчиво добавила она, – что хотя я очень люблю папу, но теперь понимаю, почему мама была подвержена приступам уныния, и я бы предпочла не выходить замуж за человека, склонного к волокитству.

– Это спутало мне карты, – уныло заметил Кит.

– Да, боюсь, это так, – ответила она. Ее глаза сузились от смеха. – Видели бы вы свое лицо, когда я вошла в комнату! Вы полагали, что я должна была упасть в обморок?

– Нет, только не это, – ответил он, улыбаясь, – но я подумал, что вы должны здорово удивиться.

– О, нет, я знала, что Денвилл, как говорит папа, знаток по женской части! Но я подумала, что, поскольку вы не Денвилл, положение у вас непростое.

– Так оно и было! – вставил он. Она улыбнулась, повторив его собственные слова:

– Таким образом, что я должна была делать, кроме как помочь вам выпутаться из неприятностей?

Он поднес ее руку к своим губам.

– О, Кресси, вы такая прелесть! Не думайте плохо о моем брате! Я знаю, может показаться, что он ужасный ветреник, но я даю вам слово, что это не так!

– Нет, конечно же, он не такой! Не предполагаете же вы, что я поверила во всю ту высокопарную чушь, которую несла тут эта миссис Алпертон, что он бросил бедную Клару умирать с голоду! Или что он ее соблазнил? На мой взгляд, более правдоподобно, что эта Клара его соблазнила! Кит, я знаю, мне совсем не подобает вас спрашивать, но кто был этот маркиз?

– Дорогая, я не имел ни малейшего понятия об этом и не решился спросить. Я только знаю, что он давал ей эскорт, который сопровождал ее экипаж, и поставлял ей вино из своих подвалов.

– Я сама хотела бы спросить, но она сказала, что он теперь уже герцог, что она на него не сердится и поэтому не выдаст его имени.

– Вот жалость! Полагаю, что мы никогда не узнаем! – Он сидел нахмурившись минуту-другую. – Я думаю, не поехал ли Ивлин к Силвердейлу? Его имение где-то на севере. Хотя нет, он не сделал бы этого, не сообщив маме.

– Разумеется, нет! Вчера сэр Бонами говорил о Силвердейле мистеру Клиффу. Он рассказал о тех людях, которые остались в Брайтоне в Павильоне. Он упомянул лорда Силвердейла – я слышала это. Кит, подумайте, где еще Денвилл мог бы быть? Вы должны постараться выяснить, что с ним и где он. Нельзя же продолжать этот обман до бесконечности!

– Разумеется, нельзя! – ответил он. – Он вернется! Я не верю ни в какие ужасы. Если бы случилось что-то, я бы знал. Он наверняка вернется, но Боже, ведь это нисколько не облегчит наше положение, Кресси!

– Но почему? Это будет небольшая неприятность, не более того. Ведь не было объявлено о нашей помолвке с Денвиллом, а эта ужасная сплетня в равной мере может относиться как к вам, так и к нему! Мы договоримся со всеми членами наших семей держать в секрете, что он делал мне предложение! Хотя нет, я забыла об этом злосчастном приеме, но, в конце концов, моим теткам и дядьям не обязательно знать, что вы сыграли такую шутку. Мы можем сказать правду: мы встретились с вами, и я поняла, что вас люблю больше!

Он слегка улыбнулся и покачал головой.

– Не в этом дело. Мы гораздо глубже завязли, чем вы это себе представляете, моя любимая. Даже в случае, если ваш отец согласится.

– Он согласится: уж об этом Албиния позаботится!

– Я не смел на это надеяться. Он должен считать меня плохой заменой Ивлину! У меня нет ни его титула, ни его владений, не забывайте этого! Его состояние велико, мое же всего лишь неплохое.

– Едва ли папа будет возражать: мое приданое тоже всего лишь неплохое. Конечно, он может быть разочарован, когда узнает, что я не стану графиней, так что сразу решайте, какой титул вы возьмете, когда станете пэром, как ваш дядя! Это должно его утешить, не так ли?

– Честно говоря, – сказал он извиняющимся тоном, – боюсь, он усомнится, что я способен заслужить такое звание.

– Папа не настолько глуп. Пусть вы и не так богаты, как Денвилл, но у меня нет и тени сомнения, что вы способны достичь в жизни большего, чем он. Быть может, я должна вам признаться, что, предпочтя вас ему, я руководствовалась отчасти и своим честолюбием. Со временем вы станете секретарем по иностранным делам…

– Через год-другой, – любезно вставил мистер Фэнкот.

Ее губы дрогнули, но она продолжала:

– И я останусь в истории хозяйкой знаменитого политического салона!

– Как вы думаете, вы можете стать серьезной хоть на несколько минут, моя любимая? Она скромно сложила руки на коленях.

– Я попытаюсь, сэр! – Взглянув на него, она увидела, что за его улыбкой скрывается какое-то беспокойство, и взволнованно спросила:

– В чем дело? Скажите мне! Он положил ладонь ей на руку и вместо ответа спросил:

– Что вам сказал Ивлин, Кресси? Вы сказали, что он был с вами откровенен. Насколько?

– Я полагаю, полностью. Мне в нем это понравилось – то, что он не притворялся, что влюбился в меня. Он тем не менее был очень любезен. Ну, вы знаете, как он это умеет! Он объяснил мне, как неудачно сложились у него обстоятельства и что лорд Брамби снимет попечительство, если он женится подходящим образом. Я думаю, вполне понятно, что теперешнее положение безумно злило его.

– И это все, что он сказал вам?

– Да, а что, была еще какая-нибудь причина?

– Не совсем. Безусловно, его целью было снятие попечительства, которое раздражало его больше, чем я мог предположить. Но я его знаю, Кресси. Ох, так же, как самого себя! И я уверен, что он никогда не пошел бы на брак по расчету только ради того, чтобы избавиться от источника раздражения. Как я понимаю, он был вынужден пойти на это из-за необходимости завладеть основным капиталом.

– Вы имеете в виду, что у него долги? – спросила она, весьма удивленная. – Я уверена, что вы ошибаетесь. Отец говорил мне, что доход, который он получает, очень велик. Мог ли он настолько глубоко увязнуть в долгах, чтобы ему потребовалось затронуть основной капитал?

Он покачал головой.

– Нет! Не Ивлин, а мама.

– О, бедная леди Денвилл! Да, я понимаю. Мне следовало бы догадаться. Но ходило столько всяких сплетен! Такая гадость! Я знала, что крестная немного побаивалась лорда Денвилла, и, разумеется, я знаю о ее невозможном расточительстве! Она сама мне рассказывала, что настолько завязла в долгах, что ей не выпутаться, но она это сказала так странно, что я подумала, она шутит. А когда ваш отец умер, я предположила, сама не знаю почему, что ее дела уладились.

– Не уладились. Справедливости ради надо сказать, что отец ничего не знал об истинном положении дел. Но он сам был в этом виноват! Она никогда не рассказывала ему – не осмеливалась.

– В самом деле виноват! – сказала она мягко. – Прошу вас, расскажите мне все! Вы можете мне доверять! Не забывайте, что я тоже ее люблю! Все очень плохо?

– Вы думаете, если бы я вам не доверял, я бы сказал вам хоть слово обо всем этом? Я вам безоговорочно доверяю, но не могу сказать, насколько плохо обстоят дела, пока не повидаю Ивлина. Бесполезно было бы пытаться узнать что-нибудь от мамы, потому что я подозреваю, что она и сама не имеет ни малейшего понятия о размере своего долга. Совершенно ясно только, что сумма выше всех наших предположений.

Она сказала нерешительно:

– Не сочтет ли лорд Брамби возможным выплатить ее долги?

– Да, я думаю он мог бы, но… – Кит сделал паузу, нахмурившись. – Именно эта мысль пришла и мне. Не то, что мама должна обратиться к дяде, но что Ивлин мог бы. Но она сказала, что мой дядя не любит ее, и я понял, что ни Ивлин, ни я не обратимся к нему. Это было бы предательством. – Он взглянул на нее. – Понимаете, мы не можем это сделать. Она бы никогда нас не предала – и.., ну, мы очень ее любим! Теперь вы видите: мы на самом деле в затруднении.

Она кивнула.

– Конечно! Это чрезвычайно неприятно, и я не вижу, что тут можно сделать. Разве только ваш брат женится на другой подходящей девушке.

– Это и мне пришло в голову, – согласился он. – К несчастью, моя дорогая, в глазах нашего дяди вы самая подходящая из всех женщин! Без сомнения, он знал, что Ивлин намеревался сделать вам предложение, и очень вероятно, что Ивлин или мама сказали ему, что он сделал это, и предложение было принято – с одобрения вашей бабушки! Каково бы ни было его мнение об Ивлине, он считает возможным, чтобы она не одобрила брак с главой его рода! Он считает Ивлина неисправимо легкомысленным и недостойным того, чтобы управлять собственным состоянием. И даже если его можно было бы склонить на нашу сторону – нет, я не могу представить моего брата, вступающего в брак по расчету. Вот куда мы пришли, моя дорогая! В тупик.

Она кивнула задумчиво, почти такая же взволнованная, как и он. Потом подняла к нему глаза и сказала:

– Вы, ничего не сможете сделать, пока Ивлин не вернется, не так ли? А потом?

– Мы должны разобраться. Если бы я знал, сколько должна мама… Только подумайте, какой поднялся бы скандал, если бы я внезапно объявил, что все это время всех обманывал! Легко вообразить восторг вашей бабушки! Мне пришлось бы исчезнуть как Ивлину.

– Пришлось бы, – согласилась она. – Хотя с ней нельзя быть ни в чем уверенным. Вы ей нравитесь, так что, вполне вероятно, она может счесть это удачной шуткой. В конце концов ей придется ведь узнать правду.

– Да, но не раньше, чем Ивлин объявится и объяснит, почему он был вынужден вести себя так некрасиво.

Она подумала, что было бы намного лучше, если бы Клиффы никогда не узнали, что они были обмануты.

– Намного лучше! Но как от них отделаться? Это еще одна наша проблема. У меня есть неприятное подозрение, что они намеревались провести в Рейвенхерсте остаток лета.

Она засмеялась.

– Да, но я вполне уверена, что крестная этого не допустит! Кит, сколько человек знают правду?

– Кроме тех, кого я уже назвал, только моя старая няня и Риппл. Но как вы догадались? Я себя выдал как-нибудь? Риппл, который знает меня всю мою жизнь, и то не узнал бы меня, если бы только я не сделал что-то, что уж совсем не вязалось с Ивлином.

– О нет! Вы себя ничем не выдали сознательно. Я едва понимаю, как это получилось, не считая того, что вы все-таки не полностью похожи на Ивлина, хотя всем кажется, что вы его копия. Когда я впервые вас встретила, то подумала, что, должно быть, у вас переменчивый характер. Я бы вас все равно не разгадала, если бы не увидела тот портрет и если бы при мне крестная чуть было не назвала вас Китом.

– Я подумал, что вы не заметили этой оговорки. Я обожаю свою мать, но более рассеянного создания не встречал! Скажу вам, любовь моя, что ее последняя блестящая идея – очень ценная – состоит в том, что, если Ивлин внезапно вернется, он должен будет делать вид, что он – это я!

Это вызвало у нее припадок смеха.

– О, она великолепна! Вы собираетесь рассказать ей обо всем? Я думаю, мы должны, не правда ли?

– Нет, категорически! – сказал Кит, заключив ее снова в свои объятия. – Мы будем хранить это в секрете, пока не вернется Ивлин!