Текст книги "Идеальный мужчина"

Джорджетт Хейер
Идеальный мужчина

Глава 1

Когда Вэлдо оглядел физиономии собравшихся родственников, в глазах его появился странный блеск, но голос прозвучал вполне спокойно.

– Сожалею, однако так оно и есть, – произнес он, обращаясь к тетушке Софии, – наследник действительно я.

А так как вопрос, с негодованием заданный леди Линдет, был скорее риторическим, то такое откровенное и сделанное чисто по-мужски признание никого не удивило. Все знали, что кузен Джозеф Калвер оставил свое состояние Вэлдо. Так что, призывая его к ответу, леди Линдет действовала под впечатлением сиюминутного настроения, а вовсе не в надежде, что он будет эту новость отрицать. Не было у нее и никаких иллюзий, что Вэлдо вдруг откажется от наследства в пользу ее единственного сына. Естественно, она не сомневалась – самым достойным наследником состояния кузена Джозефа мог быть только ее Джулиан, и в свое время сделала все возможное, чтобы представить родственнику благородного сироту. Как-то, когда Джулиан пребывал еще в детском возрасте, носил нанковые штанишки и рубашку в оборочках, леди Линдет даже предприняла героические усилия, проведя целую неделю в Харрогите и безуспешно пытаясь заслужить право доступа в Брум-Холл. Вместе с мальчиком, хотя и послушным, но тем не менее доставляющим хлопоты, она трижды покидала Харрогит только затем, чтобы дважды выслушать от дворецкого кузена Джозефа, что хозяин чувствует себя неважно для приема посетителей. Наконец дворецкий вполне определенно произнес: «Хозяин был бы благодарен, если бы леди Линдет перестала досаждать ему, так как не желает видеть ни ее, ни ее сына, ни вообще кого бы то ни было». Наведенные справки подтвердили – единственным посетителем, допускаемым в дом, был врач.

Местное общественное мнение разделилось: самые терпеливые и милосердные обыватели считали, что причиной такой черствости стало разочарование, испытанное кузеном Джозефом в молодости, другие же находили его просто мерзким скрягой, трясущимся над каждым фартингом. Получив возможность воочию убедиться в заброшенности усадьбы, леди Линдет безоговорочно примкнула к мнению последних.

Подозрение, что у кузена Джозефа не так набиты карманы, как предполагалось, с уверенностью можно было отмести. Брум-Холл хотя и уступал по пышности и размерам обители молодого лорда Линдета в Мидлендсе, тем не менее выглядел респектабельным особняком и, вполне возможно, насчитывал не менее тридцати спален. Дом не стоял посреди парка, но сад, который его окружал, был довольно обширным. А кроме того, из достоверных источников ей стало известно, что большинство прилегающих земель принадлежит имению.

Леди Линдет покинула Харрогит, уверенная, что состояние кузена Джозефа гораздо больше, чем она думала вначале, и тогда же решила не становиться в позу, а сделать все возможное, чтобы наследство все-таки перешло к ее сыну. Поэтому она проглотила обиду на то, как с ней обошлись, и все последующие годы продолжала посылать Джозефу небольшие рождественские подарки, писать письма, настойчиво осведомляясь о его здоровье и описывая достоинства Джулиана, его успехи в учении. И вот после стольких ее мук кузен Джозеф все-таки оставил все свое состояние Вэлдо, который не был ему самым близким родственником и не носил его фамилии.

Из трех кузенов, собравшихся в гостиной леди Линдет, самым старшим по возрасту был Джордж Уингхем – сын ее старшей сестры, в высшей степени положительный человек, хотя и скучноватый. Она не особенно его любила, но сейчас подумала, что перенесла бы намного легче, если бы кузен сделал наследником его. Тогда ей просто пришлось бы признать, что у Джорджа на это больше прав в силу его старшинства, хотя, конечно, не столько, сколько у Лоуренса Калвера. Леди Линдет презирала самого младшего из своих племянников. Но она была всего лишь женщиной, а он мужчиной, поэтому чувствовала, что смогла бы пережить переход состояния, которое он тут же начал бы проматывать, и в его руки.

Но то, что кузен Джозеф, игнорируя все права Джорджа, Лоуренса и ее горячо любимого Джулиана, назначил наследником Вэлдо Хаукриджа, показалось ей особенно несправедливым. Услышав столь невероятную новость, она настолько вышла из себя, что даже испугалась, не хватит ли ее удар, потому что на целую минуту лишилась дара речи. Когда способность говорить вернулась, леди Линдет произнесла имя Вэлдо с такой ненавистью, что Джулиан – а именно он и принес ей это известие – даже изумился.

– Но, мама! – воззвал он к ее разуму. – Ты же любишь Вэлдо!

Это соответствовало истине, однако, как она и объяснила сыну, только до данного момента. Леди Линдет и в самом деле была очень привязана к Вэлдо, но ни уважение к нему, ни благодарность за его неизменную доброту к Джулиану не могли побороть ее чувства глубокой мучительной неприязни, которое она испытывала всякий раз при мысли о его огромных деньгах. Теперь же известие о том, что к этому и так баснословному богатству добавится и состояние кузена Джозефа, заставило ее на несколько минут испытать чувство, близкое к ненависти.

Сейчас же леди Линдет произнесла жалобным тоном:

– Никак не возьму в толк, что могло вынудить этого упрямого старика выбрать тебя?

– Пожалуй, это и впрямь уму непостижимо, – ответил Вэлдо, как бы соглашаясь.

– Не удивлюсь, что ты и не видел его, не так ли?

– Да, ни разу.

– Со своей стороны должен признать, что это самая странная шутка, какую только мог выкинуть усопший, – заметил Джордж. – Однако никто из нас не вправе претендовать на состояние старика, поэтому он мог распорядиться им так, как ему взбредет в голову.

При этих словах Лоуренс Калвер, который сидел в удобной позе на диване, лениво поигрывая причудливо украшенным моноклем, выронил стеклышко, оставив его висеть на конце ленточки, резко выпрямился и сердито возразил:

– Это у вас, Вэлдо и Линдет, нет претензий. Но я-то Калвер! Я думаю, это чистейшая подлость!

– Вполне возможно. Но не будешь ли ты так любезен, если, конечно, способен на такое, воздержаться в моем присутствии от крепких выражений? – одернула его тетка.

Лоуренс покраснел, пробормотал извинение, однако упрек не помешал ему разразиться длинной бессвязной обличительной речью, чтобы, запинаясь, через пепь-колоду изложить свои соображения по данному вопросу в самом широком аспекте, привести все мыслимые и немыслимые причины того, почему с ним так дурно обошлись, начиная от зловредности Джозефа Калвера и кончая двуличностью Вэлдо Хаукриджа.

Его плохо аргументированная критика и порицания в адрес сэра Вэлдо заставили гневно вспыхнуть глаза лорда Линдета, но он плотно сжал губы, чтобы удержаться от резкого ответа.

Все знали: Лоуренс всегда завидовал Вэлдо. Поэтому его попытки очернить кузена выглядели смешными и даже нелепыми. Он был моложе Вэлдо на несколько лет и не обладал ни одним из тех достоинств, которыми природа так щедро наградила его родственника, что его не без оснований называли Идеальным Мужчиной. Будучи обреченным на заведомую неудачу во всех тех видах спорта, победы в которых обеспечили Вэлдо его громкий титул, Лоуренс в последнее время обратился к дендизму, а точнее к пижонству, променяв спортивное одеяние «коринфянина»[1]1
  «Коринфянин» – член общества «Коринф», состоящего из великосветской молодежи. (Здесь и далее примеч. перев.)


[Закрыть] на полную модных выкрутасов одежду щеголей.

Джулиан, будучи моложе Лоуренса на три года, нашел, что тот выглядит просто смешным, и невольно перевел глаза в сторону Вэлдо. Они сразу же потеплели, так как Вэлдо был его любимым кузеном, находиться в компании которого он почитал за честь. Вэлдо учил юношу ездить верхом, управлять коляской, стрелять, ловить рыбу и боксировать. Он был для Джулиана сущим кладезем житейской мудрости, надежной опорой в минуты стресса. Вэлдо передавал ему и то, что знал только он сам: например, как повязывать накрахмаленный шейный платок, укладывая его бесчисленные складки не просто поровну по обеим сторонам шеи согласно обычным арифметическим выкладкам или на восточный манер запутанным клубком, а особым, свойственным только ему элегантным способом, вызывающим восхищение и вместе с тем не режущим глаза своей нарочитостью. «Лоуренс только бы выиграл, если бы подражал Вэлдо в скромном изяществе его одежды», – подумал Джулиан, не понимая, что сюртуки простого покроя, плотно облегающие тело и выглядевшие так восхитительно на любимом кузене, потому и смотрятся, что подчеркивают достоинства совершенной мужской фигуры. Менее удачливые поклонники высокой моды в силу своих физических изъянов вынуждены были прибегать к более вычурному стилю, использовать накладки, скрывая покатость плеч, и носить огромные отложные лацканы, дабы узкая грудь не так бросалась в глаза.

Он снова перевел взгляд на Лоуренса и уже не только поджал губы, но и стиснул зубы, лишь бы удержаться от резкой реплики, потому что знал – Вэлдо не одобрит его вмешательства.

А Лоуренс, сетуя на судьбу, распалился еще больше и перешел к жалобам, которые изливал с таким жаром, что они не могли не произвести впечатления. «Со стороны может показаться, что Вэлдо разбогател за его счет, – с негодованием подумал Джулиан. – Или, по крайней мере, ставил своей целью довести несчастного до нищеты». И, независимо от того, понравится это Вэлдо или нет, Джулиан решил больше не сидеть со скромным видом и вмешаться.

Однако, прежде чем он успел что-либо предпринять, заговорил Джордж. В его голосе звучало мрачное предостережение.

– Остановись! Если кто-то из пас и должен быть благодарным Вэлдо, так это ты, пускающий нюни юный хлыщ.

– Ох, Джордж, не будь глупцом! – взмолился сэр Вэлдо.

Но солидный старший родственник оставил его просьбу без внимания и продолжал, не сводя пристального взгляда с Лоуренса.

– Кто оплатил твои оксфордские долги? – требовательно спросил он. – Кто постоянно вытаскивает тебя из игорных домов? Кто выручил тебя из этой чертовой передряги, в которую ты влип по своей вине не далее как месяц тому назад? Я-то знаю, как ты скулил, оказавшись в той переделке, там, в Пэлл-Мэлл… Нет, это не Вэлдо рассказал мне, так что можешь не бросать в его сторону косые взгляды! Это Шарпсы попытались вернуть свою тысячу, которую ты просадил, играя на бильярде, вот откуда я знаю. Из-за тебя они оказались в глубокой дыре, разве не так? Вот скулить – ты мастер, причем прирожденный!

– Достаточно! – вновь прервал его Вэлдо.

– Еще бы! Более чем достаточно! – согласился Джордж, готовый и дальше перечислять грехи кузена, но тем не менее умолкая.

– Скажи мне, Лоури, – попросил Вэлдо, игнорируя обвинения Джорджа, – тебе действительно нужен дом в Йоркшире?

– Нет, но зачем он тебе? Почему он должен быть твоим? Ты заполучил Манифолд, у тебя есть дом в городе, еще и в Лестершире достался особняк, а ты даже не Калвер!

– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? – вновь не удержался Джордж. – Какое отношение Калверы имеют к Манифолду, может, все-таки объяснишь? Или к дому на Чарлз-стрит? Или…

– Джордж, если ты не будешь держать язык за зубами, мы поссоримся, – предупредил Вэлдо.

– Ну и пусть! – прорычал Джордж. – Но когда этот пятый туз в колоде начинает молоть языком так, словно думает, будто ему следует владеть Манифолдом, который принадлежал твоей семье со времен, о которых одному Богу известно, когда…

– У него и в мыслях пет ничего подобного. Просто он думает, что ему должен принадлежать Брум-Холл. Но что ты будешь делать, если он окажется твоим, Лоури? Я еще не видел его, но слышал, что это маленькое имение, существующее только за счет ренты с различных ферм и сдаваемой в аренду другой недвижимости. Может, ты лелеешь мечту обосноваться там и заняться сельским хозяйством?

– Нет уж, дудки! – сердито бросил Лоуренс. – Если бы этот старый выои оставил его мне, я бы продал поместье с потрохами… Не сомневаюсь, что и ты так сделаешь, словно уже не купаешься в деньгах!

– Да, ты продал бы его, а в следующие шесть месяцев спустил бы вырученные деньги. Ну, я найду ему лучшее применение, чем пустить с молотка. – Улыбка вновь заискрилась в глазах Вэлдо, и он добавил умиротворяюще: – Разве не поднимет вам всем настроение известие, что за счет имения я вряд ли приумножу мои богатства?.. Более того, осмелюсь сказать, что еще останусь внакладе.

Мистер Уингхем устремил на него явно подозрительный взгляд, но леди Линдет опередила, воскликнув с недоверием:

– Как? Уж не хочешь ли ты сказать, что этот отвратительный старик вовсе не обладал сколько-нибудь значительным состоянием?

– Да, наследство даже ломаного гроша не стоит! – подковырнул Лоуренс, при этом неприятные черты его лица исказила усмешка.

– Пока, мадам, не могу ничего сказать о размерах состояния, но есть все основания предполагать, если исходить из тех сведений, которые удалось собрать о Брум-Холле, меня он сделал наследником только в силу моей компетенции, чтобы я исправил положение. И вы, и Джордж, вы оба часто сетовали на то, в какой упадок пришло имение Джозефа, поэтому мне не составило труда представить, во что влетит приведение его в порядок. Это не только съест все доходы от имения, но потребует еще и немалых вложений из моего кармана.

– Это то, что ты намерен делать? – с любопытством спросил Джулиан. – Навести там порядок?

– Возможно, точнее ответить не могу, пока не увижу все своими глазами.

– Само собой, хотя… Вэлдо, знаешь, извини, конечно, за дерзость, но ты явно недоговариваешь… Ох! – Он прервал фразу, рассмеялся и лукаво добавил: – Могу поклясться, что догадался о твоих намерениях, но не обмолвлюсь ни за что при Джордже. Слово Линдета!

– Вот как, именно при мне? – презрительно фыркнул Джордж. – За кого ты меня принимаешь, юный нахал? Ему этот дом нужен для того, чтобы открыть еще один приют для сирот.

– Приют для попрошаек? – Лоуренс рывком вскочил на ноги, не отрывая от Вэлдо прищуренных горящих глаз. – Так вот где собака зарыта! Значит, приют? А мне светит оказаться в трущобах за неимением средств! Лично тебе имение не нужно, но ты готов облагодетельствовать кучу грязных, никчемных щенков, вместо того чтобы позаботиться о собственных бедных родственниках!

– Не думаю, чтобы ты всерьез побеспокоился когда-нибудь о моей родне, – возразил сэр Вэлдо.

– Ты… Клянусь богом! Меня от тебя тошнит! – воскликнул Лоуренс, дрожа от ярости.

– Вот и займись своим желудком! – посоветовал Джулиан, мучительно покраснев, в то время как Лоуренс побелел. – Ты пришел сюда только затем, чтобы вынюхать все, что можно, и уже это сделал! Л если возомнил, что волен оскорблять Вэлдо под моим кровом, то я заставлю тебя убедиться, что это не так!

– Можешь успокоиться, я ухожу, жалкий льстец! – огрызнулся Лоуренс. – И прошу не утруждать себя и не провожать меня до дверей! Мэм, позвольте откланяться. Ваш покорный слуга.

– Фигляр! – заметил Джордж, когда дверь за разгневанным денди захлопнулась. – Неплохо ты его, молодой родственничек! – добавил он, обращаясь к Джулиану, с ухмылкой, которая неожиданно осветила его хмурое лицо. – Надо же, «оскорблять под моим кровом»! Только попробуй заявить, что и я пришел вынюхивать, что к чему, увидишь, как я с тобой поступлю!

Джулиан рассмеялся, явно расслабляясь.

– Ну, насчет тебя я не сомневаюсь – за тобой не пропадет! Но ты – это другое дело! Ты же не точишь зуб на Вэлдо из-за собственности кузена Джозефа, впрочем, как и я.

– Нет, но это не говорит о том, что спокойно воспринимаю все, что касается проклятых оборванцев – предмета забот Вэлдо! – честно признался Джордж.

Он и сам был зажиточным человеком, а кроме того, отцом большой и благополучной семьи. И, хотя Джордж с негодованием отвергал любой намек, что ему не так-то легко обеспечивать детям приличное содержание, все же частенько невольно для себя задумывался о весьма проблематичном наследстве своего дальнего и почти неизвестного кузена как о весомой прибавке к собственному состоянию. Его нельзя было упрекнуть в отсутствии доброты или недостатке щедрости, и он жертвовал на благотворительность в достаточной мере, но, по его убеждению, Вэлдо в этом вопросе доходил до крайностей. Конечно, вину за это можно было отнести на счет наследственности – отец Вэлдо сэр Тристан Хаукридж был известным филантропом, но Джордж не мог припомнить, чтобы даже тот доходил до таких пределов, граничащих с абсурдом, при оказании помощи и предоставлении возможности получить образование – один Бог только ведает скольким – безымянным, уготованным на виселицу беспризорникам, которыми кишит каждый город.

Он поднял глаза и заметил, что Вэлдо наблюдает за ним. В его взгляде застыл вопрос. Джордж покраснел и поспешил заявить:

– Нет, мне не нужен Брум-Холл, и я надеюсь найти лучший способ убить время, чем тратить его на бесполезные увещевания и доводы, чтобы ты не рубил сплеча в своих потугах обеспечить существование горстке нищих. Они и не подумают отблагодарить тебя за это и, когда вырастут, можешь мне поверить, ни за что не станут добропорядочными гражданами, как ты ожидаешь! Но должен признаться, меня не перестает удивлять: почему это старое ничтожество кузен Джозеф оставил все тебе?

Сэр Вэлдо мог бы просветить его на сей счет, но решил, что будет более тактично воздержаться от оглашения содержащихся в тексте завещания эксцентричного родственника слов: «Единственному члену моей семьи, который так же мало обращал на меня внимания, как и я на него».

– Что до меня, то все сказанное здесь по поводу имения мне не кажется убедительным, – заметила леди Линдет. – И далеким от того, чего желал на самом деле бедный кузен Джозеф.

– Так я не ошибся относительно твоих намерений, Вэлдо? Ну, насчет приюта, хотя я прямо об этом и не сказал, – поинтересовался Джулиан.

– Да, почти угадал, если, конечно, сочту это место подходящим. Однако не исключено, что таковым оно не окажется… Во всяком случае, я не хочу досужих сплетен раньше времени, а посему, молодой человек, пока держи язык за зубами.

– Ну, по отношению ко мне это вопиющая несправедливость! Я и словечком не обмолвился о твоих беспризорниках, Джордж сам распустил язык! Вэлдо, если ты собираешься на Север, можно и мне с тобой?

– Почему бы нет, если ты так хочешь? Но предупреждаю, наш вояж может оказаться скучным и утомительным. Придется провести много времени с поверенным кузена Джозефа, чтобы утрясти все вопросы, связанные с завещанием. И это еще только цветочки. Ведь независимо от того, как я решу распорядиться Брум-Холлом, все равно придется разобраться в состоянии тамошних дел и навести в имении порядок. Работенка не из веселых. Да еще в разгар великосветского сезона!

– Поживем – увидим! Для меня смертная тоска – совсем другое: без конца обмениваться рукопожатиями на всякого рода раутах, выглядеть милым для людей, до которых мне нет никакого дела и совершенно все равно, увижу ли я их снова или нет, красоваться во время скачек на главной трибуне…

– Знаешь, Джулиан, ты рисуешься, и даже слишком! – резко оборвал его Джордж.

– Нет, вовсе нет. Мне никогда не нравилось посещать вечера, и я всегда их не любил, особенно те, где собираются представители высшего света. Мне нравится жить в сельской местности. Скажи, Вэлдо, как ты думаешь, можно ли возле Брум-Холла порыбачить? – Тут он увидел, что Вэлдо смотрит на леди Линдет, и поторопился заручиться ее разрешением: – О, мама, не возражай! Ведь ты не будешь возражать, да?

– Нет, не буду, – ответила она. – Ты должен делать то, что тебе по душе, хотя и жаль, что собираешься покинуть город именно теперь. Предстоит костюмированный бал у Авибари, и… Однако, если ты предпочитаешь отправиться в Йоркшир с Вэлдо, уверена – мне тебя не отговорить.

Даже по голосу чувствовалось, с какой неохотой она дает свое согласие сыну. По крайней мере, один из присутствующих понял и оценил ее поступок по достоинству. Леди Линдет была преданной, но не глупой матерью. С одной стороны, она склонялась к тому, чтобы побуждать сына всегда находиться на виду, с тем чтобы – если представится такая возможность – подобрать достойную невесту, но, с другой стороны, была достаточно мудра, чтобы навязывать ему свою волю или же пытаться поколебать его преданность по отношению к Вэлдо. К чести ее следует отнести тот факт, что едва ли не с первых минут своего вдовства она решила раз и навсегда не держать сына на привязи возле своей юбки. Но хотя она неукоснительно придерживалась принятого решения, тем не менее терзалась сомнениями, опасаясь, что ее потворство обернется Джулиану во вред. Он был симпатичным юношей, одним из тех, кто смотрит на мир широко открытыми глазами, и сама мысль, что мальчик может оказаться в плохой компании и подпасть под влияние таких, как Лоуренс, повергала мать в ужас. С Вэлдо он не только был в безопасности, но и пробивал себе дорогу в обществе, так как кузен, приняв его в свой круг, представлял ее сына незаурядным людям самого высокого положения. То, что большинство из этих джентльменов были приверженцами наиболее опасных и отвратительных (с ее точки зрения) видов спорта, тоже не давало леди Линдет покоя, но она старалась не придавать этому значения. У нее в голове не укладывалось – почему некоторым мужчинам так хочется сломать себе шею, носясь на лошадях во время охоты по пням и кочкам, или участвуя в скачках с барьерами, или, что еще хуже, получая удовлетворение оттого, что удалось заехать кулаком в физиономию одному из своих ближних на ринге в салопе Джексона? Однако леди Линдет пыталась смягчить свое неприятие подобных действий ссылкой на то, что ни одна женщина не может быть судьей в делах такого рода, и сознанием того, что ей не импонирует видеть сына в рядах тех, кто сторонится опасностей, связанных со спортом. Она страдала от мук ревности, когда видела, как Вэлдо – стоило ему лишь насупить бровь – добивался от ее сына того, что не удалось ей, но при этом не могла не испытывать чувства благодарности. Его идеи чаще всего не совпадали с ее собственными, она ненавидела Вэлдо за то, что Джулиан так ему предал, но вместе с тем понимала – пока его влияние на Джулиана остается столь сильным, можно не опасаться, что мальчик собьется с пути.

Леди Линдет встретилась с Вэлдо глазами и прочла в них сочувствие.

– Я все понимаю, мэм, но что поделаешь? – произнес он. – Обещаю хорошенько следить за ним.

Леди Линдет никогда не посвящала Вэлдо в свои честолюбивые амбиции, поэтому ее раздражало, что он знал о ее желании видеть Джулиана наверху социальной лестницы, занимающим положение, соответствующее его знатному происхождению, внешности и образованию. Она резко ответила:

– Он уже не ребенок и более чем в состоянии, как я полагаю, позаботиться о себе! Ты заблуждаешься на мой счет, дорогой Вэлдо, если думаешь, будто Джулиан обязан спрашивать у меня разрешения на все, что хотел бы сделать.

Его губы тронула еле заметная улыбка.

– Нет, я так не думаю, – возразил он очень тихо. – Насчет тебя, тетя Софи, у меня давно сложилось твердое убеждение, что ты женщина, обладающая большим здравым смыслом.

Когда он отвернулся от нее, Джулиан, внимание которого было отвлечено вопросом, заданным ему мистером Уингхемом, весело осведомился у Вэлдо:

– Вы с мамой обсуждали какие-то секреты? Когда ты собираешься отправиться в Йоркшир?

– В какой день, точно еще не решил, но где-то на следующей неделе. Конечно, на почтовых лошадях.

Выражение разочарования на лице Джулиана выглядело настолько забавным, что вызвало невольную улыбку даже на губах его матери. Юноша не смог удержаться от восклицания:

– О нет! Ведь ты же не хочешь забиться в душный, наполненный людьми фургон, чтобы… О, да ты просто разыгрываешь меня, ведь так? Вэлдо, ты же… ты же…

– Большой любитель слухов, – пришел к нему на помощь Джордж, с широкой улыбкой на лице.

Джулиан проглотил его реплику без обиды.

– Да, и большой нелюбитель пыльной обуви! Ну так что, Вэлдо, коляска или фаэтон?

– Не вижу, каким образом можно воспользоваться как тем, так и другим. Ведь у меня же нет лошадей в конюшнях на Большой северной дороге, – пояснил Вэлдо.

Но Джулиан был не из тех, над кем можно посмеяться дважды. Он тут же заметил: если его кузен трясется над каждым фартингом и потому не желает заблаговременно отправить сменных лошадей, то они могут напять рабочих кляч или добираться с остановками на отдых.

– Я люблю молодого Линдета, – признался Джордж, когда чуть позже шел с кузеном в направлении Бонд-стрит. – Славный парень – весь на виду, никакой спеси! Но что касается Лоуренса! Честное слово, Вэлдо, только ты можешь его выносить и все спускать ему с рук, делая вид, будто ничего не замечаешь. Я всегда считал его скорее несдержанным, нежели дураком, но после сегодняшнего бреда, который он нес не краснея, в корне изменил мнение – он болван, каких я еще в жизни не видел. Если и есть кто-то, с кого этот наглец должен пылинки сдувать, так это ты! Бог мой, хоть бы на миг подумал, где бы он теперь был, если бы ты его бросил! Только не говори мне, что Лоуренс не влетел тебе в крупную копеечку, у меня ведь есть глаза! Разрази меня гром, не понимаю, почему ты не вышел из себя и не сказал ему, что отныне он от тебя ни шиша не увидит?

– Ладно, сейчас поймешь, – холодно буркнул Вэлдо. – Я не вышел из себя потому, что перед этим так и сказал ему, хотя и не в таких выражениях.

Джордж настолько опешил, что застыл на месте.

– Сказал? Вэлдо, ты что-то путаешь.

– Нет, отнюдь нет. И сегодняшний его взрыв доказывает, что Лоури правильно меня понял. Вот поэтому не было ни малейшей необходимости устраивать сцену… Долго ты намерен торчать здесь как истукан, привлекая внимание зевак? Не пора ли выйти из транса, Джордж?

Вняв призыву, мистер Уингхем вновь зашагал рядом со своим высоким кузеном и заговорил с горячностью:

– Никогда еще в жизни не был так доволен. Погоди, прошу тебя, не отмахивайся от моих слов. Черт возьми, но я предпочитаю видеть, как ты попусту тратишь деньги на свору голодранцев-беспризорников, нежели как расходуешь их на еженедельное содержание этого молодого транжиры, к тому же хама!

– О, Джордж, не надо! – взмолился сэр Вэлдо. – Это слишком сильно сказано!

– Как бы не так! – упрямо стоял на своем Джордж. – Стоит мне подумать о тех гадостях, которые он сегодня говорил вместо благодарности, как я…

– Он ничем мне не обязан.

– Что? – У Джорджа от изумления отвисла челюсть, и он снова застыл словно вкопанный.

Однако пальцы кузена, сильно стиснувшие его руку, заставили Джорджа все-таки двинуться дальше.

– Представь себе, Джордж, нет и еще раз – нет! – твердо заявил Вэлдо. – Я очень плохо обошелся с Лоури. Если ты не знаешь этого, то знай.

– Еще бы мне не знать! – возмутился тот. – Начиная с того времени, когда он был в Харроу, ты по уши засыпал этого страдальца деньгами. Для Джулиана ты не делал ничего подобного.

– О, для Джулиана я вообще не делал ничего, если не считать, что посылал ему в запечатанном конверте по гинее, когда он еще был школьником, – смеясь, уточнил сэр Вэлдо.

– Вот и я об этом! Конечно, ты можешь возразить, что Джулиан не ходил без штанов, но…

– Ничего подобного говорить не собираюсь. И не стал бы делать ничего большего при любых обстоятельствах. К тому времени, когда он отправился в Харроу, я уже не был такой вороной, как во времена учебы Лоури. – Он сделал паузу, слегка нахмурился и затем отрывисто произнес: – Знаешь, Джордж, когда умер мой отец, я еще был слишком молод для владения наследством!

– Ну, должен признаться, я, впрочем, как и все мы, думал, что ты начнешь проматывать состояние налево и направо! К счастью, ожидания наши не оправдались, и…

– Да, не промотал! Я сделал хуже – погубил Лоури.

– Ох, дай опомниться! – запротестовал Джордж и после секундного раздумья добавил: – Ты имеешь в виду, что потворствовать ему или не потворствовать – всецело зависело от тебя? Полагаю, ты выбрал первый вариант не случайно. Потому что – и будь я проклят, если это не так! – не больно-то любил его. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься! Но когда я – как это он назвал? – купался в деньгах, а мой дядя еле сводил концы с концами – к тому же он был не меньшим скрягой, чем кузен Джозеф, и держал Лоури чуть ли не на голодном пайке, – мне казалось жестокостью его не выручить.

– Да, понимаю, – протянул Джордж, – а начав потакать однажды, уже не мог остановиться.

– Надо бы, но у меня духу не хватало ему отказать. Если честно, просто закрывал глаза и плыл по течению. А к тому времени, когда набрался ума, чтобы понять, чем для него обернутся мои подачки, было уже поздно – худшее свершилось!

– Ох! – Джордж прокрутил сказанное в голове. – Что ж, вполне вероятно! Но если ты думаешь, что вина всецело лежит на тебе, то сильно заблуждаешься. Не очень-то мне верится, что ты поставил его перед выбором – тонуть или выплыть? Более того, уверен, ты его не бросишь.

– Нет, не брошу! Боюсь, и он в этом не сомневается, – признался сэр Вэлдо. – Впрочем, то, что сегодня он обрушился на меня с нападками, дает надежду на перемены к лучшему – может, он и исправится.

Джордж скептически рассмеялся:

– Не пройдет и недели, как он окажется в чертовой дыре! И не говори мне, что ты его стреножил. Не такой уж Лоуренс осел, чтобы поверить, будто ты не заплатишь за него откупного.

– Может, и так. Но когда я оплачивал его карточные долги, взял с него обещание не наделать новых.

– Его обещание! Бог мой, Вэлдо, неужели ты ему веришь?

– Представь себе, да. Лоури не нарушит слова. И его сегодняшняя ярость – тому подтверждение. Он злится на меня из-за того, что я вынудил его дать обещание.

– Игрок – всегда игрок!

– Дорогой Джордж, Лоури не больше картежник, чем я, – не согласился сэр Вэлдо. – Все его помыслы сводятся лишь к тому, чтобы стать заметной фигурой в обществе. Поверь, ведь я знаю его гораздо лучше, чем ты. И перестань хмуриться. – Он взял кузена под руку и слегка сжал его локоть. – Вместо этого, ответь-ка мне, старина, ты хочешь Брум-Холл? Потому что, если хочешь, со мною тебе не стоит лукавить. Надеюсь, ты понимаешь, тебе достаточно только…

– Нет, не хочу! – прервал его, пожалуй излишне поспешно, Джордж. – Хотя бы потому, что никак не возьму в толк – чего ради кузен Джозеф оставил свою собственность именно тебе? Мне кажется, это неспроста… Между прочим, нашей тетушке его завещание поправилось еще меньше, чем мне. Согласен?

– Да. И это вполне понятно. Но не думаю, чтобы на самом деле она так уж нуждалась в Брум-Холле.

– О боже, конечно нет! Ничуть не больше, чем я! Из-за мальчика, благослови его Господь! У нее даже не хватило времени как следует на тебя разозлиться. Знаешь, Вэлдо, сдается мне, Джулиан собирается всерьез разбить в пух и прах все ее надежды. С той минуты, как он вернулся из Оксфорда, она изо всех сил старается обеспечить ему успех в обществе и при случае выгодно женить. Но тут, когда намечается бал по высшему разряду, попасть на который не так-то просто даже для избранных, он вдруг обращается к тебе с просьбой взять его с собой в глухомань Йоркшира! Поверишь ли, но я с трудом удержался от смеха при виде ее лица, когда молодой Джулиан во всеуслышание заявил, что для него светские рауты – смертная скука. Помяни мое слово, она сделает все, чтобы его поездка с тобой не состоялась.