Текст книги "Донни Браско: моя тайная жизнь в мафии. Правдивая история агента ФБР Джозефа Пистоне"

3
Подготовка

Федералы серьезно задумались над долгосрочными операциями по внедрению. Под долгосрочными они понимали дела от полугода и больше. Наш успех с шайкой Беккера окончательно убедил их в том, что внедрить агента эффективнее, чем искать осведомителей среди уголовников.

Гай Берада, мой руководитель в Нью-Йорке, с которым я работал в отделе по борьбе с угонами крупных транспортных средств, поддерживал эти начинания. К слову, сейчас он отдыхает на пенсии.

Весной 1976 года мы провели череду официальных и неофициальных совещаний, после чего родился план. Мы задумали внедриться в ряды крупных торговцев краденым, связанных с мафией. Я был идеальным пропуском в мир угонщиков. Получаешь заявку об угоне транспорта с грузом, расследуешь дело, находишь подозреваемого, отслеживаешь товар, выходишь на сбытчика. Мы нацелились на крупную рыбу или, попросту говоря, на торговцев из высшего эшелона криминала, которые работали с мафиози. Последние располагали финансами и толкали товар дальше, используя проверенные схемы и связи. Некоторые дельцы держали рестораны, бары или магазины; другие – так называемые правильные парни – так и вовсе входили в криминальные семьи.

Ко внедрению предполагался один агент. Выбор пал на меня: успешная операция за плечами, умею угонять тачки, свой человек на улицах. Не в последнюю очередь потому, что я был итальянцем. Предполагалось, что мне будет проще сойтись с объектами слежки, поскольку они либо сами были итальянцами, либо постоянно вели с ними дела.

Идея была проста: нарушить их схемы и тем самым дать ощутимого пинка мафии. Никаких других целей мы первоначально не преследовали. Придумать план несложно, но что делать потом? Нельзя ведь просто встать и сказать: ладно, я пошел во внедрение. Чтобы подготовиться и получить все необходимые разрешения, нам пришлось потратить несколько месяцев.

Я очень волновался, когда совместными усилиями мы проталкивали идею наверх, в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне. В своей презентации мы просчитали все до малейшей мелочи: сколько понадобится денег и времени, за кем конкретно мы следим, какова вероятность успеха. Долгосрочные операции по внедрению были настолько непривычны для федералов в то время, что у Бюро отсутствовали какие-либо инструкции для вовлеченных агентов и руководителей – подобный документ появился гораздо позже, к 1980 году. Мы оказались первопроходцами, поэтому идею пришлось рекламировать в буквальном смысле слова.

Лично меня охватил азарт с первых секунд, когда идея только родилась. Я был рад снова оказаться на передовой, погрузиться в новую, более длительную операцию. Контакт с бандитами меня не пугал, а лишь пробуждал любопытство. Тем более что у нас появился еще один законный способ прижать организованную преступность. В 1970 году Конгресс принял Закон о коррумпированных и находящихся под влиянием рэкетиров организациях, который на сегодняшний день известен как закон «РИКО»[4]4
  Закон RICO (англ. The Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act, «RICO Act»), подписанный Ричардом Никсоном, устанавливал более строгую ответственность за легализацию незаконно заработанных средств. Результатом применения закона RICO стало заключение в тюрьму руководителей американской мафии, а также ликвидация деятельности целых криминальных семей (иначе говоря, ОПГ). – Примеч. ред.


[Закрыть]. Впервые в истории нам разрешили законно преследовать «организации, в деятельности которых прослеживается криминал». Теперь достаточно было доказать причастность отдельных личностей к подобной организации, а не охотиться за уликами против каждого ее члена по каждому совершенному им преступлению.

По сути дела, это было универсальным оружием против мафии.

Новый формат операций и новый закон развязали руки мне и моему руководству. Мы могли строить планы и проводить дела самостоятельно, без лишнего вмешательства.

Берада на тот момент считался одним из самых изобретательных руководителей. Это пришлось очень кстати. Как правило, высокие кабинетные чины не любят рисковать своими погонами ради чего-то непонятного, поэтому нам предстояло составить безупречный и, самое главное, выполнимый план с понятными четкими целями.

Мы изучили огромное количество материала, чтобы отправить меня во внедрение. Информацию приходилось собирать без лишнего шума. В самом начале о подготовке знали всего четыре или пять человек: Берада, мой руководитель; Тед Фоули, руководящий спецагент уголовного отдела Нью-Йоркского подразделения ФБР; Джо Коналли, агент-следователь; и Стив Берси, мой связной агент. Я изучал закрытые старые дела и отчеты, искал любую информацию о барыгах, которые ранее попадали в поле нашего зрения, и делился находками только со своей группой. Другим я не доверял. Личности большинства подозреваемых были нам известны, а вот улик катастрофически не хватало. Что ж, теперь мы внедримся к ним в логово и впервые изучим обстановку изнутри. Я запоминал их имена, изучал лица на снимках. Мы хотели знать все: с какими мафиози они связаны, кто угоняет машины для них, где они пьют пиво, где заключают сделки, что это вообще за люди, какие у них привычки – любой пустяк мог оказаться решающим.

В подготовке плана и его презентации участвовали несколько людей из нью-йоркского подразделения и штаб-квартиры. За разработку самых первых стратегий внедрения отвечал Эдди О’Брайан, старший агент из Вашингтона. Для презентации мы отобрали самых крупных воротил и несколько ключевых локаций в Нью-Йорке, включая Маленькую Италию в Манхэттене и несколько кварталов в Бруклине. Туда же мы включили список клубов и ресторанов, куда меня могло занести, и оставили пространство для маневров на случай непредвиденных обстоятельств.

Во время подготовки нам пришло в голову составить такой же план для Майами, чтобы подключить второго агента и запустить там операцию параллельно с Нью-Йорком. В Майами жили и отдыхали люди при деньгах, что не могло не привлекать жуликов и воров разного толка. Там работали карманники и финансовые махинаторы, а всю добычу они передавали авторитетным скупщикам краденого, которые вели дела с бандитами. Почему бы не прижучить и их заодно? Ударим одновременно из двух городов.

В Майами идею оценили. Мы с Берадой отправились туда, чтобы провести такую же презентацию, как в Нью-Йорке.

Нам оставалось определиться с агентом, который подошел бы на роль моего коллеги в Майами. В подобного рода операциях от этого выбора может зависеть многое. Напарник – это человек, которому ты готов доверить не только служебные тайны, но и жизнь.

Из подразделения в Майами я особо никого не знал. В итоге я выбрал себе в пару давнего приятеля, который работал под оперативным прозвищем «Джо Фитцджеральд». С этим двухметровым парнем из Бостона мы играли за университетскую команду, он отлично бросал по кольцу. Крепкий, спокойный, мог постоять за себя. Простой уличный парень. Давно жил в Майами, хорошо знал город. Мы рассказали ему про операцию, и Джо Фитц согласился.

Мы решили запустить две операции тандемом под кодовым названием «Солнечное яблоко». Майами – солнце, Нью-Йорк – яблоко[5]5
  «Большое яблоко» (англ. «The Big Apple») – самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х гг. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Дальше принялись за меня. Нужно было создать новую личность, способную выдержать любую проверку. На улице никто не поверит на слово, пока не проявишь себя.

Мы составили список фактов, необходимых для убедительной легенды. На первом месте шло имя. С прошлой операции у меня остался целый бумажник готовых документов: карта социального обеспечения, кредитка «Американ экспресс», водительские права в двух экземплярах – для Флориды и Нью-Йорка. Было решено сохранить личность Дональда Браско. Под этим именем меня знали в Калифорнии и Флориде, я мог поднять прежние связи. Нет смысла менять то, что и так работает.

Но преимущества старого имени могли вылиться в проблему. А что, если во мне узнают агента, который давал показания по делам об угонах во Флориде? Я засветился там по полной. С другой стороны, мафиози в тех делах не мелькали, и я никого из них не подставил. Пока шла подготовка, я постоянно размышлял, как же сделать лучше. И в конце концов решил: да и черт с ним, будь что будет.

Дональду Браско полагалось иметь какое-то прошлое. Но без деталей. Я ведь не собирался усложнять себе жизнь, чем меньше говоришь, тем меньше врешь, а постоянно врать придется и без того. Чтобы не запутаться в сказанном, лучше поменьше открывать рот. Во внедрении я всегда по возможности держался правды. Но подробно отвечать на вопрос «Откуда ты?» я не собирался.

Предполагалось, что я стану эдаким гибридом взломщика и вора драгоценностей, который мотался между Майами и Калифорнией. Семьи по легенде мне не полагалось.

Мы решили сделать меня сиротой. Нет родных – нет данных. В противном случае придется привлекать других агентов, чтобы они изображали родственников. А что взять с сироты? Разве что спросить, в каком районе он вырос. Я неплохо ориентировался во Флориде и Калифорнии, поскольку долго там проработал.

Ребята из нашей оперативной группы накопали информацию о приюте в Питтсбурге, который сгорел вместе со всеми документами и личными карточками. Идеальный вариант для легенды. Один из наших агентов раньше жил в Питтсбурге, а я вырос в Пенсильвании[6]6
  Питтсбург – второй по величине город в американском штате Пенсильвания. – Примеч. ред.


[Закрыть].

Легенду про вора драгоценностей я придумал сам. У мошенников есть куча специальностей. Мне нужно было выбрать такую, где работаешь в одиночку и без применения насилия. Я не мог притвориться налетчиком, грабителем банков, угонщиком или кем-то вроде того. Бюро разрешило влезать в легкий криминал, но насилие было исключено полностью. Домушник же всегда может сказать, что работает сам по себе. А если нет подельников, то никто и не узнает, как ты проворачиваешь свои дела, поэтому я мог не бояться разоблачения.

Легенда звучала естественно: воры драгоценностей, как и все домушники, часто работают в одиночку. Если сделать все по уму, то жертва тебя даже не заметит и не получит по голове. Моя специальность освобождала от работы, где предполагалось насилие: домушников обычно на такие дела не зовут.

Планируя операцию, мы непременно учитывали, что меня может занести на запретную с точки зрения закона территорию. Оставалось надеяться на лучшее и решать проблемы по мере их поступления. Но прежде чем выпустить меня «на улицу», мы обговорили много важных вещей: как далеко я могу зайти, в каких преступлениях я могу участвовать, за чем могу наблюдать, от чего лучше отказаться, где проходит граница между оперативной работой и явным преступлением.

Раз уж я назвался взломщиком, нужно было обладать соответствующими умениями. Я кое-что знал о сигнализациях и системах наблюдения, чтобы не выглядеть профаном при обсуждении разного рода авантюр. По запросу ФБР крупная ювелирная фирма из Нью-Йорка устроила мне двухнедельный экспресс-курс по геммологии[7]7
  Геммология (от лат. gemma – «самоцвет, драгоценный камень», и др. – греч. λόγος – «слово, разум») – наука о драгоценных и поделочных камнях. Изучает геологию месторождений, технологию обработки камней и их свойства. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Про операцию они, разумеется, ничего не знали. Я изучал экспонаты Нью-Йоркского музея под руководством приставленного эксперта и накупил книг по драгоценным камням и монетам. Экспертом в музей меня не взяли бы, но знаний я поднабрался.

Донни Браско получил документы и легенду о криминальном прошлом. Оставалось рассчитать бюджет. Мне требовались автомобиль, квартира и деньги на жизнь.

Мы начали скромно. Для нью-йоркской части операции «Солнечное яблоко» запросили десять тысяч долларов на полгода. Негусто, но мы рассчитывали, что такой бюджет нам одобрят без проблем. Главное – стартовать. Если будут результаты, можно будет и дальше выбивать финансы. Мы верили в успех операции. А если понадобится еще полгода, то сделаем еще одну презентацию.

Никто и представить не мог, что операция растянется на шесть лет и закончится таким образом.

Мы осторожничали с деньгами, поскольку в бухгалтерии федералов считать умели. В статью расходов попали бытовые траты, аренда квартиры и машины, расходы на телефон и уйма других мелочей. Первоначальную цифру 10 000 долларов пришлось исправить на 15 000: мы решили запросить дополнительную пятерку на непредвиденные расходы – например, если мне придется вложиться в какое-нибудь дело.

Когда все было оформлено надлежащим образом, мы отправили документы в Вашингтон. Операцию одобрили.

Мне предстояло исчезнуть. Про операцию знали всего несколько человек. Моим родным сообщили, что я ухожу во внедрение, но ради их же безопасности в подробности никто не вдавался. Бюро впервые проводило столь долгую операцию по внедрению, поэтому нам предстояло разрабатывать инструкции по ходу дела. Для начала решили уничтожить всю информацию о моей службе в ФБР.

В предыдущей операции, где мы выслеживали шайку угонщиков, мы иногда появлялись в офисе по мере необходимости. Теперь же правила игры сильно ужесточились. Из ящиков моего рабочего стола в нью-йоркском подразделении ФБР на 69-й Ист-стрит выгребли все дочиста. Мое имя стерли со всех досок, а личное дело изъяли из архива и поместили в сейф руководителя операции. Из зарплатных ведомостей я тоже исчез, мне платили в обход. За исключением оперативной группы, связных агентов и старших чинов из штаб-квартиры в Вашингтоне, никто из сотрудников Бюро по всей стране не знал об операции. Всем, кто спрашивал меня по телефону, отвечали, что такого сотрудника не существует. Сотрудникам Бюро пришлось запомнить, что человек по имени Джозеф Пистоне никогда не работал с ними.

Операция была задумана еще в апреле. А когда пришло время действовать, уже начиналась осень.

В сентябре 1976 года я покинул свой офис в ФБР и за последующие шесть лет, пока шла операция, даже близко не подошел ни к одному из офисов Бюро по всей стране.

Мои коллеги не знали, куда я пропал. Как и мои друзья. Как и мои осведомители. Донни Браско осведомители ни к чему.

Джозеф Пистоне растворился, а Донни Браско предстояло встать на ноги. Для начала мне требовались обычные вещи: квартира, машина, счет в банке. Уже без помощи федералов. Дональд Браско теперь мог рассчитывать только на себя самого.

Я был готов к этому. Обращаться к знакомым или друзьям было нельзя: так они узнали бы про операцию. Потом кто-то сболтнет лишнего, и пиши пропало. Меньше осведомленных – меньше утечек. Мы понимали, что за скупщиками стоят серьезные парни из мафии, любой прокол может оказаться фатальным, и я заплачу за него жизнью, поэтому организовывать свой быт пришлось самостоятельно, как рядовому гражданину.

Мы создали несколько вариантов прикрытий для Дональда Браско. Придумали несколько подставных номеров, по которым можно было навести обо мне справки. Номер телефона работодателя был одним из таких прикрытий. Я числился управляющим компании «Эйс Тракинг». По другому номеру можно было дозвониться моему домоуправу, роль которого исполнял я сам. Кроме меня, на звонки отвечал мой руководитель или старший агент.

Чтобы дополнить свой образ, я арендовал желтое четырехместное купе «кадиллак ДеВилль»[8]8
  Двухдверные купе Coupe Deville с середины 1960-х входили в число самых популярных моделей Cadillac. – Примеч. ред.


[Закрыть] 1976 года с флоридскими номерами.

Обычно я не носил драгоценности, и мне было плевать на то, какая одежда нынче в моде. Для операции мне пришлось приодеться: навесить кольца и цепи и купить одежду спортивного стиля. Эта разовая трата облегчила бюджет на 750 баксов.

Я отправился в отделение «Чейз Манхэттен бэнк» в центре города, чтобы открыть счет. Начал заполнять анкету. Графу «прежние счета» я оставил пустой, после чего передал анкету клерку.

– В каком банке раньше обслуживались? – спросил он.

– Это еще к чему? – напрягся я.

– Надо проверить вашу подпись на подлинность, – последовал ответ.

– Ни в каком.

– Без проверки мы не сможем открыть вам счет.

Так я получил первый жизненный урок, находясь по другую сторону закона. Нельзя завести счет в банке без кредитной истории, даже если в кармане твоего новенького спортивного костюма лежит тысяча баксов наличкой. Меня застали врасплох. Но спорить я не собирался, поскольку был не в лучшем положении.

Я поблагодарил клерка и откланялся.

Через дорогу красовалось отделение «Кемикал бэнк», и я решил попытать счастья у них, заранее продумав пути отхода на тот случай, если меня снова спросят про кредитную историю.

Захожу, заполняю анкету. Клерк задает тот же вопрос:

– В каком банке обслуживались последние два года?

– Ни в каком, – отвечаю.

– Боюсь, мы не сможем завести вам счет.

Я пошел в наступление:

– То есть вы ущемляете мои права?

– Прошу прощения? – теперь напрягся клерк. От дискриминации чаще всего страдают черные и женщины, но я не похож ни на тех, ни на других, поэтому он впадает в ступор. – Наши правила одинаковы для всех.

– Я только откинулся из тюряги, – поясняю. – Шесть лет отмотал. Хочу стать добропорядочным гражданином. Долг обществу я отдал, нашел себе нормальную работу, а теперь хочу открыть счет и стать как все. У меня на кармане тысяча баксов, и мне просто нужен чековый счет. А вы от меня требуете какую-то кредитную историю. Давайте-ка диктуйте свое имя и должность, я сейчас пойду в администрацию города и накатаю заяву в органы по защите гражданских прав.

Клерк явно нервничает – его больше волнует столь близкая встреча с уголовником (видимо, первая в жизни), чем перспектива потерять работу.

– Ладно, иногда мы делаем исключения. Попробуем вам помочь, – отвечает он.

Так я получаю счет в банке. Дальше квартира.

Меня мало волновало, где и в каких условиях жить, за исключением двух вещей: я не хотел заселяться в район проведения операции и я хотел жить в большом многоквартирном доме. Мне требовалось местечко, где я мог бы обитать, не привлекая лишнего внимания.

Около недели я просматривал объявления в газетах. Наконец подвернулся нужный вариант.

Я арендовал двушку на двадцать первом этаже в комплексе «Йорквилл тауэрс» на пересечении 91-й стрит и Третьей авеню, в паре кварталов от элитных домов Верхнего Ист-Сайда.

Мне понравились расположение, просторный подъезд, подземная парковка, да и цена была приемлемой – чуть меньше пятисот долларов в месяц. Дом круглосуточно охранялся, почту доставляли до двери.

Мебель я взял напрокат, за 90 баксов в месяц. Постельное белье, полотенца и душевую занавеску я купил, а всю посуду позаимствовал из настоящего дома.

Я предупредил жену, что на домашний телефон можно звонить только в экстренном случае. Бандиты могли поставить меня на прослушку или оказаться в гостях в момент звонка, но это я ей, конечно, не стал объяснять. Зато рассказал, что оставил старый псевдоним Дональд Браско, что буду звонить как можно чаще и скоро вернусь домой. Про возможный контакт с мафией я умолчал. Возможно, это выглядело эгоистично, но я просто делал свою работу.

Дон Браско, взломщик и вор, вышел на охоту.

4
На охоте

Мы заранее подготовили список мест, где любили ошиваться барыги с нужными связями. Я ходил в разные бары, рестораны и клубы как на работу, буквально каждый день. Отмеченные места не всегда считались «бандитскими», хотя некоторые ночные заведения и рестораны действительно полностью или частично принадлежали мафии. Но чаще это были обычные места, куда «правильные парни» и их соучастники любили захаживать время от времени.

По большей части я бродил по центру или нижнему Манхэттену, заглядывая в то или иное заведение на стаканчик чего-нибудь или на обед, без лишнего шума и болтовни. Мне надо было примелькаться, «посветить» лицом. «Рэйнбоу рум» в «Рокфеллер-плаза», «Сепарэйт тэйблз» на Третьей авеню, ресторан «Везувий» на 48-й стрит в самом сердце театрального квартала, дискотека «Сесиль» на 54-й стрит, ресторан «Овации» на Лексингтон-авеню – я посещал места подобного типа.

Мы сознательно решили избегать районов вроде Маленькой Италии. В такие места без проводников забредают либо туристы, либо искатели приключений. Знакомств я пока не заводил, в разговоры не вступал. В заведениях мафиози и барыги сливались с обычными посетителями, которых они между собой называли «цивильными». В некоторых местах я уже примелькался достаточно, чтобы бармен махал мне рукой в знак приветствия по вечерам. Это и был мой план: оставаться на виду, но не перегибать палку. Пусть поймут, что я не залетный гость.

Деньгами я тоже особо не светил, чтобы не сойти за копа или лоха. Лохами обычно называли недотеп с деньгами, которые сами напрашивались на ограбление. А копы частенько нарочно светили купюрами, привлекая внимание торговцев «леваком», крадеными товарами: делаешь вид, что хочешь прикупить чего-нибудь противозаконного, и рыбка сама плывет в сети. Уличные же ребята сорят деньгами, только если хотят привлечь внимание – и это всегда делается с определенной целью. Я не хотел привлекать ничье внимание таким образом. Транжирить бабки, выделываться или трепать языком – не по понятиям, особенно когда тебя никто не знает.

В таких случаях действуют мягко, «на цыпочках». Важно не просто не вызвать подозрений, но и создать образ человека, который заслуживает доверия. Любое неосторожное действие может испортить твою легенду, если будущие подельники копнут поглубже. У всех, с кем ты общаешься, должно возникнуть правильное впечатление: ты не трепло, не любитель совать нос в чужие дела. Важно сохранять терпение и не пренебрегать мелочами. По сути, мне нужно было просто оставаться собой, ведь я всегда держался скромно. Я чувствовал, что рано или поздно нужные люди сами обратятся ко мне.

Одним из заведений, куда я захаживал чаще обычного, стал уютный ресторанчик «Кармелло» в доме 1638 на Йорк-авеню, возле 86-й стрит и Ист-Ривер, недалеко от моей новой квартиры. Я как раз искал место рядом с домом, где можно поужинать или выпить поздно вечером. Этот ресторан не попал в наш изначальный список локаций, но мы знали, что там тусуются подозрительные типы. По нашим данным, ресторан держали Джоуи и Кармин Зито, члены криминальной семьи Дженовезе, возглавляемой Жирным Тони Салерно.

Несколько недель я наматывал круги между ресторанами и барами. Время тянулось ужасно медленно. Я не курю, спиртное употребляю редко. До службы в ФБР мне довелось поработать в том числе и барменом, и это занятие наводило на меня жуткую тоску: торчишь за стойкой, смотришь, как надираются другие, и слушаешь их пьяные разговоры. Поэтому во всех барах в первые недели операции я брал порцию виски, а потом до самой ночи тянул газировку.

Время от времени я замечал кое-кого из тех, за кем мы охотились. Эти лица часто мелькали на фотографиях, которые мы изучали до операции. Но подобраться к ним было непросто. Я же не мог подойти к бармену и спросить: «Эй, а че за ребята сидят вон за тем столиком? Это же те самые?» К тому же я старательно поддерживал образ парня, который не задает лишних вопросов и не сует нос в чужие дела. Вламываться без спросу к ним за столик тоже было не лучшей идеей. Глупо было бы напортачить и спугнуть цель в самом начале операции. Поэтому изо дня в день я заказывал ужин или порцию виски, а затем просто изучал обстановку: наблюдал, прислушивался, запоминал и старался выглядеть как можно более отстраненно.

Так пролетел октябрь, а за ним и ноябрь. Я топтался на месте. Было скучновато, но я не падал духом. Я понимал, что нужно время. Втереться в доверие к плохим ребятам – тонкое искусство. Операции по внедрению не терпят суеты. Члены криминальных семей идут на контакт только с теми, кого знают лично либо за кого поручились другие. Поэтому первые два-три месяца я занимался тем, что создавал фундамент для знакомства с людьми, которые могли бы впоследствии за меня поручиться.

Никаких записей я не вел. За все шесть лет операции я не сделал ни одной заметки о своих планах или действиях. Копы или бандиты могли меня проверить в любой момент, и было бы глупо иметь такие явные улики при себе или в квартире. Каждые пару дней, в зависимости от обстоятельств, я звонил связному агенту и рассказывал обо всем: что случилось, кого я видел, чем занимался.

Ресторан «Кармелло» был примечателен тем, что там часто играли в нарды, прямо за барной стойкой. Местные ребята сначала ужинали, а затем перемещались к бару и резались партия за партией. Правильные парни тоже любили покидать кости. Они играли на деньги и ставили по штуке баксов за игру. Я понял, что это мой шанс навести мосты с ними и завязать первые знакомства с завсегдатаями. В нарды играть я не умел вовсе, пришлось купить учебник и проштудировать его. Так совпало, что один мой напарник под псевдонимом Чак был заядлым игроком. Он участвовал в другой операции – что-то связанное с музыкальным бизнесом. Мы дружили, и я попросил научить меня всем тонкостям. Мы стали захаживать друг к другу в гости, чтобы попрактиковаться. После бесконечного числа партий я стал неплохо разбираться в игре.

Наконец я осмелел настолько, что решился сыграть с завсегдатаями бара.

Наступало Рождество, в ресторане витало праздничное настроение – благоприятный момент для чужака, чтобы затереться в тусовку. В тот вечер в баре играли две партии одновременно. Сперва я просто наблюдал, чтобы вычислить доску, за которой сидели игроки послабее. В игру можно было зайти, бросив вызов победившему, и я планировал выбрать меньшее из двух зол.

Вход в игру стоил сотку. Ставка меня напрягала, ведь денег у меня было совсем немного. В итоге я выиграл первую партию, проиграл вторую и вышел в ноль.

Но лед тронулся. Ко мне впервые обратились по имени. Появился повод завязать разговор с завсегдатаями. Теперь можно было вместе с ними наблюдать за партиями, обсуждая игру.

Через пару недель мне пришлось завязать с нардами. Ставки были слишком высоки. Я сыграл две партии, по пятьсот баксов за каждую: первую проиграл, вторую выиграл. В неделю я имел право тратить по двести-триста баксов на все нужды, и за любое превышение надо было отчитываться перед федеральной бухгалтерией. Вряд ли бы их устроило, что я просаживаю бюджет на игре в нарды с какими-то мелкими сошками.

И все-таки история с нардами не прошла впустую – у меня появились знакомые среди завсегдатаев. Теперь, появляясь в баре, я мог услышать в свой адрес «Здорово, Дон, как дела?» от двух-трех человек.

Я больше не считался чужаком. А еще я успел задружиться с барменом, которого звали Марти. Марти не имел отношения к мафии, но имел достаточно мозгов и хорошо разбирался в своих посетителях. В декабре 1976 – январе 1977-го мы с Марти частенько болтали о том о сем. Постепенно дошли до разговоров о моей персоне, и однажды Марти предположил, что я живу где-то рядом, раз так часто хожу в «Кармелло». Я не стал отпираться и подтвердил, что живу на пересечении Девяносто первой и Третьей авеню.

– Ты отсюда родом? – продолжил он.

– Несколько лет успел здесь пожить, – ответил я. – Но сейчас чаще бываю в Майами и Калифорнии. Пару месяцев назад как раз из Майами вернулся.

– Чем занимаешься?

На такие вопросы нельзя отвечать прямо.

– Да слушай, особо ничем, везде понемножку, знаешь… – я специально вилял и кружил вокруг да около. – Берусь за всякую халтуру.

Марти встречался с девушкой. Она приходила к закрытию, после чего они вдвоем отправлялись в другое место или просто гуляли по городу. Пару раз они звали меня с собой, но я вежливо отказывался. Мне не нужна была репутация типа, который ищет себе компанию.

С другой стороны, образ нелюдимого одиночки тоже меня не устраивал. Иногда я заходил в «Кармелло» с очередной подружкой, которую цеплял в баре возле дома или где повезет. Платил за выпивку или угощал ее ужином. Иногда ко мне присоединялся мой друг-напарник Чак. Постоянно торчать одному не годится – могут подумать, что ты пидор или коп. Компаньонов лучше менять, чтобы они не примелькались окружающим. В общем, я старался, не мозоля глаза, как можно естественней влиться в обстановку.

Девушка Марти познакомила меня со своей подружкой Патрицией, сногсшибательной блондинкой, которая встречалась с одним из правильных парней по имени Ники. Ники держал ставочный бизнес и частенько зависал в «Кармелло». Пару раз я оказывался в ресторане, когда Патриция заглядывала туда без кавалера, и оба раза она подходила ко мне сама и завязывала разговор. Поначалу мы болтали о том о сем. Потом я стал подозревать, что меня клеят, и тут пришлось напрячься, чтобы удержаться в границах дозволенного, будучи на чужой территории. Закрутить роман с подружкой мафиозо было натуральным самоубийством, поступком «не по понятиям». И тогда два месяца упорной работы отправились бы коту под хвост.

Однажды вечером настойчивая Патриция позвала меня на ужин.

– Ники куда-то свалил, – объяснила она. – Можем перебраться в другое местечко.

– Спасибо за приглашение, – ответил я. – Но сегодня никак, занят.

Чуть позже я отыскал Марти за стойкой и оттащил его в сторону.

– Слушай, Марти, – начал я. – Я отказал Патриции только потому, что она девчонка Ники. Ничего личного.

Марти ответил:

– Все правильно. Считай, ты прошел проверку.

Так я добавил очков себе в копилку: теперь бармен знал, что я живу по понятиям. Любой другой, кто плохо знал законы улиц, уже давно клюнул бы на такую барышню. Особенно если учесть, что она сама проявила инициативу. Но против бандитских понятий лучше не идти. Чревато.

Через неделю Марти сообщил:

– Слушай, Дон, тут такое дело, Патриция и Ники расстались. Если хочешь, пригласи ее куда-нибудь. Проблем не будет.

– Спасибо, – ответил я. – Но я бы не хотел ей навязываться.

– Мы после смены пойдем в «Рэйнбоу рум». Присоединяйтесь вдвоем.

Мы все вместе отправились в «Рэйнбоу рум» и неплохо провели вечер. После этого мы с Марти еще несколько раз ходили выпивать туда, что позволило стать своим и в этом месте.

Марти начал представлять меня другим парням, которые коротали вечера в «Кармелло». Среди них попадались и второстепенные бандиты. Мы почти не общались, не имели общих дел, но зато они махали мне рукой, когда я заходил в ресторан. Так я обзавелся отправной точкой, базой, где при случае люди могли подтвердить, что знают меня.

А еще ресторан стал местом, где я мог оставлять и принимать сообщения. Иногда я предупреждал Марти: если меня будут спрашивать, скажи, что я приду в ресторан к такому-то времени. Иногда я спрашивал сам себя по телефону, чтобы Марти мог записать сообщение и передать мне его при встрече. Таким образом я создавал впечатление востребованности, причастности к разным делам.

На первых этапах убедительный образ и грамотно выстроенная легенда были гораздо важнее, чем быстрый старт через случайные знакомства. Теперь, заходя в другие заведения, я спокойно мог заявить, что до этого несколько месяцев зависал в «Кармелло». Я не боялся проверок, зная, что завсегдатаи Кармелло подтвердят: «Да, Дон Браско раньше бывал тут, нормальный парень. В чужие дела нос не сует». Так и создавался мой образ. Шажок за шажком, не прыгая через три ступеньки сразу. Только так можно дождаться своего момента, когда будет нужно сделать большой шаг.

Наконец пришло время браться за Марти. Обычный коп во внедрении провернул бы классический трюк с проверочной закупкой и попытался бы взять объект с поличным. Копы всегда ловят продавцов, а не покупателей. Я решил поступить наоборот. Для начала я раздобыл разных побрякушек: пару колец с бриллиантами, пару выпавших из украшений алмазов, несколько мужских и женских наручных часов.