Текст книги "Легкая добыча"

Глава 10

Инспектор Браун был изрядно раздосадован, когда позвонил Рэй, чтобы сообщить, что Джой благополучно вернулась домой и что ее беспрепятственно привезла в коляске мисс Траб.

Инспектор тут же отправился к своему начальству с этой неприятной новостью, и там они оба пришли к выводу, что городская полиция дала маху. Знали, что мисс Траб покинула клинику, имели описание ее, коляски и ребенка, и несмотря на это ей удалось выйти из парка и вместе с ребенком укрыться где-то на несколько часов. А может быть даже разгуливать незамеченной по улицам, а потом добраться до Сэнфилдс Авеню.

По здравому размышлению они пришли однако к выводу, что ничего странного тут не было. Полиция, как известно, испытывала нехватку людей, поэтому аллеи и улицы этого благопристойного пригорода патрулировали редко или вовсе не патрулировали. Один постовой стоял в полумиле от Сэндфилдс Авеню, на перекрестке у торгового центра, другой – на пересечении основных автобусных маршрутов. А в тех местах, где всегда кишела толпа, разумеется, мисс Траб было легче заметить полицейского, чем полицейскому – ее. И еще более естественным было, что не выставили поста у дома двадцать шесть. Поведение мисс Траб стало абсолютной неожиданностью.

– С ненормальными хуже всего, – вздохнул инспектор. Нельзя предугадать их поступки, как например у преступников.

Браун как-то странно покосился на него.

– А разве мисс Траб не относится к числу преступников? – спросил он вполголоса.

Начальник покраснел.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я, – буркнул он.

– Даже слишком хорошо. И это меня беспокоит.

– То есть?

– Все это время, начиная с той истории с газом, она вела себя безупречно. Давала понять, что сейчас, когда она на свободе, кто-то хочет ее устранить, и этот кто-то стремится запугать молодых Холмсов, которые пытаются докопаться до сути дела. Вы знаете, что они побывали у Уоррингтон-Рива, ее защитника на процессе? И у ее сестры?

– Да, знаю. Рив перехватил в Ярде Митчела, чтобы предупредить, что дело Траб вновь становится актуальным. Полагаю, я сам поговорю с миссис Мидоус.

– А я тем временем перекинусь парой слов с главным врачом клиники в Флауэрфилд. Кажется, психиатры понятия не имеют о своих пациентах. Попытаюсь склонить их к мысли, что за ней стоит проследить до тех пор, пока мы во всем разберемся. Это поможет, даже если ничего больше не произойдет.

В конце концов в Уэйфорд поехал Браун. Миссис Мидоус казалась до глубины души потрясенной новостями, которые он привез. Инцидент с похищением завершился слишком быстро, чтобы обратить внимание прессы. Врач из клиники не счел нужным ее оповестить.

– Возможно, он еще напишет, – сказала она, – но следовало ожидать хотя бы звонка. Хотя я конечно ни за что не отвечаю… Другое дело, если бы ее признали душевнобольной. Он… он, к сожалению, отнесся ко мне весьма нелюбезно.

– В чем это проявилось?

Глаза миссис Мидоус наполнились слезами. В ее обычно мягком голосе зазвучали острые ноты.

– Мне не позволили увидеться с Элен.

– Вопреки ее желанию?

– В том-то все и дело. Она не хочет меня видеть. Никогда не хотела. Я же регулярно навещала ее в тюрьме, и тогда, естественно, мы встречались, ведь ее приводила надзирательница. Но она никогда со мной не разговаривала. Жаль… – губы ее дрогнули, но она справилась с собой. – Даже тогда… ну, с самого начала, я была уверена, что она ненормальная. А после ее выхода на свободу я еще больше в этом уверилась. Но ее не хотят признать душевнобольной и недееспособной. Хотя так было бы куда лучше для нее.

– Разве?

К своему собственному удивлению инспектор заметил, что в неожиданно занял сторону мисс Траб. Припомнил ее разумные, трезвые мнения обо всем, что ей было известно, об истории с газом и даже о последней истории с Джой. Сидя в изоляторе Флауэрфилда, спокойно и рассудительно рассказывала, что следила за Холмсами каждый раз, когда выходила из клиники. Что видела, как Мевис и ее приятельница оставили Джой без присмотра и удалились. И что отдав вдруг себе отчет, что ребенку грозит опасность, посадила малышку в коляску и увезла.

Было здесь и нечто нелогичное. Ведь она могла отвезти Джой к матери, вместо того, чтобы вывозить ее из парка, перепугав всех до смерти. Он припомнил, что уже раньше, при расследовании попытки самоубийства, он подумал: как странно, что столь рассудительная особа могла проделать это таким невообразимым способом, открыв газовые краны в кухне, а не в собственной комнате. Логичный, ясный ум, логичные речи – и такие нелепые поступки. А если просуммировать все факты, каково будет окончательное заключение: сумасшествие, или, как она упорно утверждает – внешняя угроза? В эти минуты упорство и настойчивость миссис Мидоус вызвали в нем внезапную симпатию к этой второй гипотезе.

Неожиданно к своему дальнейшему удивлению он заметил, что его короткий вопрос и скрывавшееся за ним сомнение задели и разгневали его собеседницу. Ее холеное лицо застыло, в глазах сверкнула злоба.

– У вас небывало старомодные взгляды, инспектор. В наше время к ним там очень хорошо относятся. Это клиника, а не сумасшедший дом в прежнем значении слова.

– Но там нет свободы, – упрямо возразил Браун. – Вам не кажется, что за пятнадцать лет она заслужила свободу?

Миссис Мидоус не нашла, что ответить. Вместо слов снова хлынули слезы. Она была искренне расстроена и успокоилась только тогда, когда инспектор начал извиняться.

– Если бы Элен умела жить спокойно! – сказала она. – Я слышала, она получила очень хорошее место у какого-то мистера Филпота. После освобождения мы совсем потеряли ее из виду. Если она нормальная, то почему вдруг решила покончить с собой?

– Все хотели бы это знать. Особенно ее врачи и та молодая пара, у которых она жила.

– Холмсы. Да, они у меня были.

– Я знаю.

Снова по лицу миссис Мидоус промелькнуло внезапное удивление, но тут же исчезло.

– Да, разумеется. Это похищение…

– Нет, мы в контакте с самого начала. Они вам не говорили?

– Пожалуй, нет. Не помню. Я старалась им помочь, хотя с их стороны это нахальство. Не должны были они вмешиваться в дела Элен.

– Их дом был полон газа. Они могли сами там оказаться.

– Ох, разумеется! – миссис Мидоус заломила руки. – Нет, Элен не была бы так зла или безумна, чтобы убить своего любезного хозяина вместе с семьей при попытке своего самоубийства!

"Таким образом, теперь я ловко и окончательно оказался побит собственным же оружием", – подумал Браун. Он еще заглянул в местный полицейский участок, чтобы поговорить с инспектором Фростом, и призадумавшись вернулся в Лондон.

С помощью мистера Кука Уоррингтон-Риву удалось отыскать следы еще нескольких приятелей Френсис с ее студенческих лет. Кук знал, где живет вечно недовольный бывший руководитель школы, и от него адвокат узнал гораздо больше о главных поклонниках легкомысленной любительницы искусств. Тот написал, что Френсис всегда была причиной осложнений в школе. Если мистер Рив хочет узнать еще больше – может рассказать это ему лишь лично и доверительно. Заинтригованный такой осторожностью, адвокат нанес визит, результаты которого его весьма заинтересовали.

Старик горел желанием поговорить о своих учениках, и одновременно сгорал от любопытства. Но Уоррингтон-Рив не выдавал своих целей, хотя уже первая информация стала для него полной неожиданностью. Оказалось, что одним из самых страстных поклонников Френсис был некий Лесли Кук, кузен местного поверенного в делах. Талантом живописца он не обладал и покинул школу сразу после начала войны, был тяжело ранен в каком-то десанте, а потом стал работать бухгалтером, для чего подходил куда больше.

– Но об этом вы уже наверняка знаете, – злорадно добавил он, – разве что Стивен Кук скрыл это от вас.

Адвокат не ответил и старик продолжал.

Вторым главным обожателем был также местный парень, исключительно талантливый, но феноменальный лентяй. Был мобилизован в те же дни, но вскоре уволен из армии в результате нервного срыва. Потом жил тем, что удавалось выжать из родных, а в перерывах рисовал. Начал, однако, делать себе имя, поскольку его ранние работы, признанные шокирующе авангардистскими, когда он их писал, теперь вдруг стали вызывать интерес и часто продавались по довольно высокой цене. Некоторые из них были даже куплены провинциальными картинными галереями. Неспособность сконцентрироваться и склонность потакать своим слабостям остановили его творческое развитие, но по-прежнему он периодически писал картины и в некоторых кругах был довольно высоко ценим. Жил он в южной части Лондона, сознательно избегая крупных колоний художников. Время от времени писал своему старому учителю, в основном для того, чтобы безуспешно попытаться выпросить хоть немного взаймы.

Это описание пополнило информацию, которую еще раньше передал адвокату мистер Кук. Жил художник неподалеку от Уимблдона.

Через несколько дней после того визита мистер Рив задумался, как бы лучше использовать полученные сведения. Было весьма щекотливо узнать, что один из предполагаемых отцов ребенка Френсис, если это вообще был ее ребенок, был тем самым поверенным, который в свое время доверил ему защиту Элен. Разумеется, в те давние времена и речи не шло о личных делах Френсис, за исключением тех, которые касались Элен. Может быть, Стивен Кук тоже ничего не знал о любовных приключениях своего кузена? Было неправдоподобно, чтобы Лесли захотел раздуть двойной скандал сейчас, когда Френсис была почтенной супругой известного и богатого Колина Мидоуса. Не было причин для беспокойства. Но однако…

Уоррингтон-Рив отбросил негожие сомнения в Стивене, но ему пришло в голову, что если бы он собрался порасспросить его кузена о давних отношениях с миссис Мидоус, могла бы возникнуть неловкая ситуация, невзирая на то, что Лесли со Стивеном были близкими друзьями, оба жили в Уэйфорде и, очевидно, встречались друг с другом. Уоррингтон решил для начала пойти другим путем – тем более тот казался более многообещающим.

Раймон Торн был таким, каким его описал старый учитель: талант, катастрофически растраченный по пустякам.

Уоррингтон-Рив обнаружил его в разваливающемся доме с провалившимися полами, стоявшем за высоким забором в запущенном саду, совсем рядом с новым жилым районом, в двух милях от Сэндфилдс Авеню. Жил тот в мансарде, где окно, пробитое в крыше, давало хорошее освещение. Казалось, он уже в той стадии хронического алкоголизма, когда невозможно определить, трезв он или пьян. Но Френсис Клементс он помнил.

– Рыжая курва, – убежденно заявил он. – Законченная нимфоманка. Дома ее терроризировала старшая сестра. Во всяком случае, так она говорила. Эффектная штучка, а может мне тогда так казалось. Ведь мы оба, понимаете, были очень молоды.

Он вздохнул, и удовлетворенный эффектом, вздохнул повторно, но слишком глубоко, ибо икнул, после чего громко рассмеялся.

– Я был не единственным, – многозначительно добавил он.

– Мне говорили.

Торн подозрительно хмыкнул.

– Что вам, собственно, нужно? Мне не нравится, что вы хитростью вытянули мой адрес у старого дурня. Я-то думал, вы хотите купить картину…

– Это не исключено, – холодно ответил Рив.

– Тогда почему вы не смотрите на картины, вместо того, чтобы копаться в моем прошлом?

– Все это между собой связано. Вы знали ее сестру, Элен Клементс?

– Еще бы! Все о ней слышали. Громкое дело было, вы наверное знаете.

– Я был ее защитником.

Выражение лица Торна сразу переменилось. Или он сохранял ясную голову несмотря на выпитое, или вовсе не был так пьян, как прикидывался.

– Так вот в чем дело – в той попытке самоубийства! Разумеется, я читал в газетах. Не понимаю только, при чем тут Френсис и я.

– Вы встречали Элен в этом районе?

– Да, – не задумываясь кивнул Торн. – Как-то я увидел ее на улице и шел следом до самого дома. Она меня, пожалуй, не заметила, впрочем, могла просто не узнать.

– Для чего вы шли за ней?

– Из любопытства.

– А раз вы узнали, где она живет, вы нанесли ей визит?

– Для чего? Я знаком был не с ней, а с Френсис, и все было так давно, что уже успел позабыть.

– Но вы помнили мисс Траб достаточно хорошо, чтобы узнать ее через пятнадцать лет. Чего вы от нее хотели?

– Чего я хотел? Ничего не хотел.

Говорил он все громче. Уоррингтон-Рив беспощадно продолжал натиск:

– Вы хотели от нее денег? Вы всегда просите у знакомых денег, не так ли? Это был шантаж?

Торн тяжело поднялся, трясясь от ярости.

– Убирайтесь! – заорал он, размахивая кулаками. – Сейчас же вон отсюда!

– Нечего так волноваться! – спокойно ответил адвокат, не трогаясь с места.

Живописец вновь опустился в кресло.

– Это ложь! – продолжал кричать он. – Если она утверждает, что я приходил к ней домой, то подло лжет! Не было меня там тогда. Могу доказать!

– Когда – тогда? Когда вас там не было?

– Ну, когда она отравилась газом, – перемена в его поведении была столь разительна, что Уоррингтон-Рив смотрел на него с презрением.

– Во время процесса мисс Траб вы были в госпитале, – продолжал он, не повышая голоса. – Я это знаю. Вы оказались вне этого дела. Не было ничего, что могло бы указывать на вашу связь с мисс Траб или ребенком. Но теперь наше расследование идет в другом направлении. Мы ищем отца этого ребенка.

– Я! – Торн расхохотался, громко и хрипло, содрогаясь всем толстым телом. – Я и Элен! Да побойтесь Бога! Я ее совсем не знал!

– Это было необязательно, – холодно заметил адвокат, поскольку мисс Траб, вероятно, не была матерью ребенка.

Смех вдруг оборвался. На миг меж багровых век живописца мелькнул панический огонек. Но он опомнился.

– Она с самого начала так утверждала, – кивнул он. – Точно помню. Но не слишком ей это помогло.

– Тогда – нет, – возразил адвокат. – Но не удалась и вторая часть плана. Ее не повесили – пришло помилование. Боюсь, что сейчас ее жизни вновь угрожает опасность, по той же причине и со стороны того же человека – или людей – настоящих родителей ребенка. Правда всегда трудноразличима, но на этот раз мы намерены до нее докопаться. Мы с Куком.

Толстые губы Торна дрогнули и обвисли.

– С Куком? – хрипло переспросил он.

– Поверенный, который тогда поручил мне это дело – Стивен Кук.

Рив повернулся к выходу. Торн смотрел ему вслед, не трогаясь с места.

– Не советую, – наконец выдавил он. – Вы рискуете – и вы, и та пара молодых глупцов. Элен поступила разумно – она спряталась. Оставьте ее в покое. Так будет лучше для всех.

Уоррингтон-Рив не ответил. Спустившись по лестнице, вышел из дому и поехал к себе в контору. Нужно было кое-что как следует обдумать.

Под конец той же самой недели Холмсов навестил неожиданный гость в лице Колина Мидоуса. В один прекрасный день тот позвонил Мевис, сообщив, что оказался в Лондоне по делам, и спросил, не мог бы зайти к ним вечером.

С мистером Мидоусом они встречались впервые. Выглядел он точно как они и представляли: скромно одетый мужчина средних лет, с деревянным лицом, старательно зачесанными поредевшими русыми волосами и спокойными движениями. Не теряя времени, он перешел к делу.

– Я решил, что должен встретиться с вами, поскольку моя жена все больше нервничает и выходит из себя в результате вашего, разумеется, предпринятого с наилучшими намерениями, расследования. С ним пора покончить. Тем более сейчас, когда дело в руках полиции.

Холодный аристократический тон тут же вызвал резкий отпор Рэя.

– Мне очень жаль, что миссис Мидоус нервничает, – ответил он. – И неудивительно. Но мисс Траб не может или не хочет постоять за себя сама, значит кто-то должен это сделать…

– Вот именно, – мистер Мидоус усмехнулся так любезно, что Мевис даже немного устыдилась поведения Рэя. – Но сейчас она под наилучшим надзором, в прекрасной клинике…

– В этом все и дело, – невежливо перебил Рэй. – Мы не считаем, что там ей место. Мы всегда были убеждены, что она совершенно здорова.

Лицо мистера Мидоуса посуровело. Потом он прикрыл ладонью глаза и тяжело вздохнул.

– Мне не нужно рассказывать вам про свои давние связи с семейством Клементс, – начал он. – Я уверен, вы сами все выяснили во время ваших самодеятельных изысканий, но хотелось бы, чтобы вы помнили, что меня связывало с Элен до тех пор, пока… когда она мне изменила. Я всегда склонен был считать эту измену и все, что произошло потом, результатом ее психической неуравновешенности, которая привела к приступу безумия.

Рэй почувствовал, что его мутит. За гладкой, плавной речью таился яд, яд и уязвленное тщеславие. Переглянувшись с Мевис, он почувствовал облегчение, увидев в ее глазах такое же отвращение, какое испытывал сам.

– Я согласен, такое объяснение принять легче, – жестко заметил он. – Дело только в том, что это не может быть правдой, – и взглянул на Колина едва не с огорчением. Не хотел его обидеть, хотел убедить.

– Мне очень жаль, – продолжал он, – но мы просто не можем понять, почему вы тогда не пытались найти отца ребенка. Почему позволили плодить все эти тайны, если вам Элен была так дорога, как вы утверждаете.

Мистер Мидоус встал.

– Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать мои личные дела. Но по крайней мере некоторые детали могу вам пояснить. Элен покинула Уэйфорд, не сообщив мне о причинах, которые вынудили ее к этому. Даже не предупредив меня. Изредка писала мне из Конингтона. Я считал, что она хочет порвать наши отношения и боится сделать это открыто. А потом услышал от ее сестры, которую видел время от времени, что она родила ребенка. Я был потрясен до глубины души.

"Это звучит правдоподобно, – подумал Рэй. – Обычная история, но совершенно не подходит для мисс Траб".

– Как, должно быть, вам было тяжело, – сочувственно отозвалась Мевис.

Мистер Мидоус был исполнен благодарности.

– В Уэйфорде никто ничего не знал, – продолжал он, – до самой смерти мистера Клементса. Нам удалось скрыть это от него. Тогда ему уже нездоровилось, хоть конец и наступил неожиданно. Это бы его убило. Элен всегда была его любимицей, правда после ее отъезда Френсис постепенно заняла ее место.

Когда он говорил, в голосе его звучало удовлетворение, и Рэй припомнил, сколько получил бывший скромный клерк, унаследовав благодаря женитьбе на Френсис всю фирму. При мысли об этом легкий холодок пробежал по его спине.

– Никто ничего не знал, – продолжал рассказ мистер Мидоус, – до самой смерти ребенка, ареста Элен и судебного процесса. Я тогда как раз был демобилизован по инвалидности после нескольких месяцев пребывания в госпитале. Моя жена в Уэйфорде нянчила нашего малыша. Для нас это было крайне тяжелое время, и Френсис все еще переживает.

– Ничего удивительного, – заметил Рэй, – если принять во внимание, что дело не было прояснено до конца, – это подчеркнул сам министр, заменив смертную казнь на пожизненное заключение.

– Мы никогда не сомневались, – ледяным тоном возразил Колин Мидоус. – К сожалению, сомнений быть не могло.

Разговор угас. Холмсы не хотели соглашаться ни на то, что перестанут интересоваться мисс Траб, ни на прекращение своих изысканий.

– Но, как вы сами сказали, дело уже практически не в наших руках, – уверяла гостя Мевис, провожая его к машине. – Теперь этим заинтересовалась полиция, да и мистер Уоррингтон-Рив тоже. Ему помогает поверенный. Вы знаете мистера Кука?

– О, да, – ответил мистер Мидоус. – Кука я знаю прекрасно.

Глава 11

– Откровенно говоря, нам не слишком понравился мистер Мидоус, – заявил Рэй при ближайшей встрече с Уоррингтон-Ривом.

Они сидели в кабинете адвоката. С деревьев уже опали листья, а темные стволы едва видны были в сгущавшихся сумерках. На газонах лежала легкая мгла. В комнате горел свет. Рэй припомнил свой первый визит сюда ранней осенью и подумал, что с того дня прошло уже столько времени… Целых два месяца.

– Ну, пока мы не многого добились, правда? – констатировал он.

Рив усмехнулся.

– Я иного мнения. Вы и ваша жена немало сделали. Жаль, что не нашлось таких людей, как вы, тогда, шестнадцать лет назад.

– Тогда бы вы нам не поверили.

– Может быть. Расскажите мне побольше о Мидоусе.

– Он пытался строить из себя большую шишку. Но не вышло. Думаю, он напуган этой историей.

– Но чего ему бояться?

– В основном того, что общественное мнение будет против него. Видно было, что ему очень не хочется воскрешать прошлое. Полагаю, сейчас, когда он достиг своего нынешнего положения, – кажется, он заседает в магистрате – ему нужно любой ценой избежать скандала.

– Для некоторых людей это может послужить сильным мотивом. Вы считаете его человеком, весьма чтящим приличия?

– Да.

– И не больше? Даже если принять во внимание, что его жена могла быть матерью этого ребенка?

– Мевис думает, что если так было, то он последний, кому бы Френсис об этом сказала. Любой ценой старалась бы хранить все в тайне от него.

– И потому подбросила ребенка Элен?

– Тогда она еще не была его женой.

– Нет, но может быть, намеревалась ею стать.

– Понимаю, что вы имеете в виду.

Теперь пришел черед рассказывать Уоррингтон-Риву.

– Этот художник, друг юности миссис Мидоус, не произвел на меня хорошего впечатления. Рисовать он умеет, это точно. Может он и гений, который прогулял свой талант, но абсолютно аморальный тип. Полагаю, он что-то знает – или о Френсис, или о других ее приятелях. Как он перепугался, когда я вспомнил Кука, видно решил, что я имею в виду того, кузена. В связи с этим я решил посвятить Стивена в то, что касается Лесли. Мне нелегко было на это решиться, пока я не выяснил – разумеется, весьма осторожно – что они почти не разговаривают, хотя их жены по-прежнему дружат.

– Значит, Лесли Кук не знает, что мы намерены сделать? Готов побиться об заклад, что он тоже готов сделать все, чтобы прошлое осталось погребено в тайне.

– От Стивена я узнал, что Лесли полностью поглощен сомнительным состоянием своих дел, которые ведет весьма беспорядочным образом. Стивен, очевидно, предостерегал его еще несколько лет назад, просил быть осторожнее, но это не подействовало и он умыл руки. К несчастью, – и Стивена это очень расстраивает – жена его весьма привязана к жене Лесли и они проводят вместе немало времени.

– А он рассказывает жене о делах?

– Очевидно, нет – ведь это связано с его клиентами. Но обсуждал с ней недавний случай с мисс Траб. В конце концов все они детьми ходили в одну и ту же школу в Уэйфорде.

– И вы полагаете, что она могла все передать жене Лесли, и тот, вполне возможно, осведомлен не хуже нас?

– До настоящего момента, к сожалению, да.

– Вы его видели?

Уоррингтон-Рив кивнул.

– Да. Скользкий тип. Никто бы не подумал, что когда-то он считался подающим надежды художником. Говорил, что временами еще рисует, в основном на пленере, в окрестностях Уэйфорда – считает это лучшим отдыхом. "Как Черчилль", – смеясь, заявил он. Я ничего от него не добился. Ничего.

– Но он был близким другом Френсис?

– Когда они ходили в художественную школу. Жена его тоже недолго там училась, и хорошо знает Френсис. Но никто из Куков не поддерживает сейчас близких отношений с Мидоусами.

Рэй был разочарован.

– Да, далеко мы не продвинулись, не так ли? – заметил он. – Двое парней, каждый из которых мог быть отцом ребенка, если это был ребенок Френсис, а не Элен. Почти наверняка Френсис вела тогда легкомысленную и ветреную жизнь. Но если было так, то почему отцом не мог быть Колин Мидоус, тем более она позднее за него вышла замуж?

– В таком случае он знал бы обо всем и наверняка ребенка они забрали бы к себе.

– Нет, вряд ли. Это бы перечеркнуло его шансы угодить старику Клементсу. Он нам сказал, и я готов поклясться, что говорил правду, что новость о рождении ребенка держали в тайне от старика до самой его смерти. Мидоус никогда не наложил бы лапы на компанию, узнай мистер Клементс, что тот соблазнил его дочь.

– Любую из его дочерей, – дополнил Уоррингтон-Рив.

Они молча переглянулись.

– Все думали, что Мидоус влюблен в Элен, – продолжил адвокат после паузы. – Допустим, она от него забеременела. Он струсил и боясь за свою карьеру не захотел и пальцем шевельнуть, чтобы ей помочь. Тогда она уехала, молча перенося страдания и разочарование. А через год он женился на ее сестре: еще одно разочарование. Отец умирает, лишив ее наследства. В припадке отчаяния она убивает ребенка. Чем не логичная история?

– Мидоус, мне кажется, вполне был на такое способен, ответил Рэй. – Но мисс Траб никогда не подняла бы руку на ребенка.

"Эту точку зрения я принимаю по привычке, – подумал он. – Но все еще в нее верю".

Уоррингтон-Рив поморщился. Его молодой приятель начинал утомлять его своей фанатичной и неизменной верой в мисс Траб.

– Мне кажется очевидным, – сердито заметил он, – что мы слишком мало знаем о Элен Клементс. Я так считал во время суда и считаю до сих пор. Тогда проблема была в том, что шла война. Теперь должно быть легче. Вернусь еще раз к Куку и посмотрю, не сможет ли он на этот раз назвать каких-нибудь близких друзей Элен.

– Только предупредите, чтобы не рассказывал жене.

– Разумеется. Подчеркну, что мы хотим избежать разговоров, и что ни в коем случае не следует вовлекать в дело кого-либо из давних приятелей Элен. Если мы кого-нибудь найдем, вам стоит подключиться, – так будет выглядеть менее официально. Боюсь, что я перепугал беднягу Торна, хотя, судя по всему, обычно он слишком пьян, чтобы помнить, что с ним происходит.

Как результат этого разговора Рэй получил два письма. Одно от Уоррингтон-Рива, извещающее, что мистер Кук связал его с некими давними приятелями мисс Траб, другое – от тех самых друзей, фермера с женой, живущих в пяти милях от Уэйфорда.

– Зовут их Бредли, – сказал Рэй, передавая письмо жене. Пишут, что рады будут нас принять.

На пол упал какой-то листок. Рэй наклонился, чтобы его поднять.

– Что это? – спросила Мевис.

Рэй встряхнул конверт, который все еще держал в руке.

– Наверно, это было в письме. Набросок карты, как найти их ферму. Похоже, они и вправду хотят нас видеть.

Мевис, прочитав письмо, вернула его мужу.

– Весьма лаконично, ты не находишь?

– А чего было ожидать? Никогда раньше они о нас не слышали. Пишут, рады, что мы интересуемся Элен Клементс. Обрати внимание, они не называют ее Траб.

– Да, я заметила. Поедем, правда? Они не будут иметь ничего против, если мы возьмем с собой Джой?

– Пишут, чтобы мы приезжали в ближайшее воскресенье. Надеюсь, нам ничто не помешает.

Так они и решили, и Мевис отправила открытку, подтверждающую их приезд, а Рэй засунул карту в бумажник, чтобы не забыть ее дома. На его собственной дорожной карте Стоу Фарм обозначена не была. Находилась она в той части долины Уэй, где река медленно текла среди болотистых берегов, разделяясь на рукава и сливаясь снова. Как пояснил в письме мистер Бредли, до них можно было доехать по нескольким дорогам, поскольку ферма расположена на возвышенности в конце долины. Самое лучшее – ехать до Портсмут Роад, потом узким проселком, который легко просмотреть, потому что указателя там нет. Для того он и приложил набросок карты.

Рэй с Мевис убедились, что опасения мистера Бредли были обоснованы. Они ошиблись поворотом, пришлось возвращаться на шоссе и пробовать еще раз. Но стоял погожий ноябрьский день, небо было чистое и солнце грело сквозь стекла машины, хотя и подморозило. Они опять свернули с Портсмут Роад. На этот раз дорога, по которой они ехали, была обозначена и на карте Рея, и на эскизе. Но двигаясь по ней, среди высоких заборов, ограничивающих видимость, и многочисленных маленьких коттеджей без названий и номеров, разбросанных без всякого порядка по обе стороны, начали сомневаться, найдут ли они то место, где снова нужно повернуть.

– Это может быть любая из тех тропинок, что ведут к домам, – заметил Рэй, в третий раз выводя машину на дорогу. – Я уже потерял ориентировку. Разве мы не миновали до сих пор ни одной развилки?

– По рисунку видно, что мы должны ехать через Тилби до бара "Хин энд Чикен", потом миновать два моста и проверить по карте, где свернуть налево.

– Тилби – там, где мы съехали с Портсмут Роад. Или это все еще Тилби? Этим домишкам просто нет конца.

– Пожалуй. Во всяком случае, бара "Хин энд чикен" мы не проезжали. О, посмотри, что там! По правую сторону и немного вглубь!

– Да, тот самый бар. Что ты скажешь, если мы на минутку зайдем чего-нибудь наскоро перекусим и узнаем дорогу? Что-то этот рисунок мне не кажется слишком подробным.

– Но Рэй, как мы можем! Мы и так уже опаздываем, а Джой проснется и начнет капризничать…

Рэй, который уже притормозил, нажал на газ и они помчались дальше.

– Не гони так, – попросила Мевис. – Нужно считать повороты.

– Вечно тебе что-то не так, – буркнул взбешенный Рэй.

– Подожди, кажется, это здесь.

В соответствии с инструкцией они уже миновали два моста – Рэй сам считал их. Дорога вилась по странной плоской равнине, с заболоченными полями, отгороженными от дороги примитивными изгородями и перерезанными широкими рвами, полными затхлой воды. Мевис опустила стекло – долетел резкий запах реки. Когда Рэй затормозил и заглушил мотор, они услышали шум и плеск воды с обеих сторон. Мевис указала на узкую дорожку, ведущую, казалось, круто вниз на поля.

– Ферма на возвышенности неподалеку от реки – возразил Рэй.

– Не мешает попробовать, – настаивала Мевис. – Спустимся вниз, а потом вернемся. Нам осталось миновать всего один мост. Думаю, там внизу, на другом берегу – ферма.

– Ладно, ладно, попробую. Разумеется, тут же вернемся. А что написано там на указателе?

В отличие от других указателей, которые они миновали и каждый из которых указывал направление к нескольким поселкам, на этом стояло лишь одно название: "Уокинг".

– Чертовски много это нам дает! – выругался Рэй. – Ну, во всяком случае, куда-то она ведет. Попробуем.

Дорожка, обсаженная с левой стороны ивами, была очень узкой. Но покрытие оказалось вполне приличным и, желая наверстать опоздание, Рэй нажал на газ, проходя поворот круче, чем намеревался. Пронзительный крик Мевис и скрип шин прозвучали почти одновременно. Но то, что они увидели за поворотом, было столь же поразительным, как и неожиданным.

Не было там ни деревьев, ни изгородей, только небольшая полоса травы по обеим сторонам дороги, ведущей круто вниз к месту, где должен бы находиться мост. Но моста не было, только обычная деревянная кладка, положенная на две шаткие подпорки. На средине кладки развевался красный флажок. И дальше – только берег, и за ним река, стремительно несущая мутные потоки воды после недавнего дождя.

Пораженная Мевис вскрикнула, а Рэй грубо выругался и со всей силой нажав на тормоз, свернул на траву. Но они увидели и еще кое-что: над самым берегом реки лежал перевернутый мотоцикл и рядом с ним – тело мужчины.

Рэй выскочил из машины. Он заметил длинный след заноса, оставленный мотоциклом. Видимо мотоциклист, как и он сам, пытался резко затормозить, увидев, что мост разобран, но не смог удержаться в седле.