Текст книги "Дорога страсти"

Глава 12

Аманда сидела в темноте беседки и прислушивалась к ночным шорохам. Ужин с отцом прошел восхитительно, несмотря на то что говорили они мало. После сегодняшнего утра, когда отец заявил, что она утомляет его до смерти, Аманда боялась лишний раз рот раскрыть. Она почему-то сомневалась, что отцу понравится идея обсудить последний закон о тарифах. Во время ужина она поймала себя на мысли, что ей хочется, чтобы профессор Монтгомери был здесь. Он знает, о чем следует разговаривать. Он способен говорить о погоде, не сравнивая перистые облака с кучевыми, в отличие от самой Аманды. «Сегодня жарко», – это все, что ей удалось выдавить из себя, и отец отозвался: «Да, в самом деле». Но ей было приятно даже молча сидеть с отцом и наслаждаться настоящей едой.

После ужина она было направилась в свою комнату, чтобы заняться переводом «Моби Дика» на греческий, но вместо этого вернулась и пошла во все нарастающей темноте к беседке, где теперь и сидела, глядя на звезды. Она вспоминала, как сидела здесь с профессором Монтгомери. Она вспоминала, как он однажды съел три куска пирога, и как он целовал ее, и как просил распустить волосы. Она вспоминала, как однажды он вернулся домой поздно вечером и, заметив ее в этой беседке, подошел к ней.

Аманда резко выпрямилась и напомнила себе, что ей следует думать о Тейлоре, а не о Монтгомери. Но единственное, что пришло в голову – это как несправедливо было заставлять ее делать этот перевод. Тейлор обвинил ее в отъезде профессора Монтгомери, даже не дав ничего объяснить и не поверив тому немногому, что ей удалось сказать.

В гараж заехала машина, и Аманда на мгновение затаила дыхание. Конечно же, это не Монтгомери, и конечно же, ей не хочется, чтобы он вернулся. Но, может быть, это все-таки он?

Она услышала шаги по дорожке, и сразу же поняла, что это был Тейлор. Монтгомери ходил более уверенно, более… более агрессивно, а Тейлор ступал легко и быстро, как будто бежал.

Как она и надеялась, он не увидел ее и направился прямо к дому. Ей полагалось быть в своей комнате, заниматься «Моби Диком», получив всего одну крохотную порцию еды за весь день, а вместо этого она сидела снаружи, наслаждаясь ночной тишиной.

Аманда слышала, как открываются и закрываются двери в доме, и поняла, что ее отсутствие обнаружено. Благодарение Богу, что никто не хватился ее вчера, пока она была на танцах.

Спустя какое-то время шум в доме затих, открылась дверь черного хода, и на дорожке послышались шаги Тейлора.

– Аманда? – позвал он.

Почему-то Аманде не хотелось отвечать. Она говорила себе, что просто сердится на Тейлора за несправедливость, но какая-то часть ее твердила, что Тейлор – не тот мужчина, с которым женщине хочется сидеть под звездами. «Это все из-за Монтгомери, – напомнила она себе. – Если бы он не приезжал…"

– Я здесь, – откликнулась она, глядя, как Тейлор приближается к ней.

– Не возражаешь, если я посижу?

– Конечно же нет, – ответила она, и торопливо принялась объяснять:

– В комнате было так жарко, что я не могла думать. Вот и устроила перерыв. Но сейчас я вернусь к работе.

Она встала.

– Подожди, – сказал он. – Аманда, возможно, сегодня утром я был несколько резок. Ты всегда прекрасно справлялась с моими поручениями, и думаю, случай с профессором Монтгомери не был исключением. Боюсь, я злился на самого себя больше, чем на кого-либо еще, но выплеснул все на тебя.

Аманда застыла на месте. Тейлор еще никогда не извинялся перед ней.

– Я понимаю, – прошептала она. – Приезд профессора Монтгомери всех нас вывел из себя.

– Думаю, я и отсылал тебя с ним именно потому, что сам не мог выносить его присутствия.

– Да? – Аманда вернулась в беседку. Никогда еще Тейлор не был с ней так откровенен.

– Это ленивый, наглый человек. У него и, двух грошей не наберется. Меня раздражало то, что он находится в этом прекрасном доме. Сможешь ли ты меня простить?

– Да, конечно! – ответила она, и после недолгого колебания спросила:

– Нужно ли мне продолжать перевод «Моби Дика»?

Тейлор поморщился:

– Нет.

Какое-то время они молчали, наконец Тейлор произнес:

– Я должен сказать тебе что-то важное. Аманда мысленно взмолилась, чтобы это была не математика. Получив сто баллов за последнюю работу, она боялась, что Тейлор решит заниматься математикой каждый день.

– Думаю, пришло время поговорить о нашем браке.

– Ox, – выдохнула Аманда и тяжело опустилась на скамью с другой стороны от входа. Она этого не ожидала.

– Ты становишься женщиной, и пора серьезно обсудить, когда мы поженимся. Я все обдумал и считаю, что это следует сделать ровно через два месяца, начиная с сегодняшнего дня. Если тебя это устраивает, конечно.

Мысли Аманды лихорадочно метались. Сегодня утром отец пригрозил выставить Тейлора, и сегодня же вечером Тейлор предлагает пожениться, причем в ближайшее время. Она не смогла удержаться от мысли: не пытается ли он сохранить таким образом свое место на ранчо?

– Тебе нечего сказать?

Аманда чуть не сказала, что от нее, видимо, ничего не зависит.

– Звучит прекрасно.

Тейлор нахмурился в темноте. Сегодня днем было так приятно выбирать вместе с мисс Эйлер обручальное кольцо. Она сказала, что Аманда сойдет с ума от радости и что Аманда счастливица, поскольку выходит замуж за такого человека, как Тейлор. Не похоже, чтобы Аманда сходила с ума от радости. Он тяжело вздохнул:

– Аманда, возможно, ты не хочешь выходить за меня замуж?

Не дав себе времени думать, Аманда выпалила:

– Тебе нужна я или ранчо? – После чего в ужасе зажала рот рукой.

– Вот в чем дело, – с облегчением произнес он. – Это Монтгомери тебе подсказал такое?

– Мне так стыдно, сэр, то, что я сказала – ужасно! Ну конечно же, я буду счастлива выйти замуж в любое время. Если вы скажете точную дату, я немедленно начну приготовления, хотя, наверное, вы сами захотите всем заняться. Жениху не полагается видеть платье невесты, но если вам хочется, вы можете заказать и его тоже. Я помогу всем, чем только могу. Занятия отнимают много времени, но я…

– Аманда! – резко прервал ее Тейлор. – Конечно, ты можешь сама распланировать свою свадьбу. Иногда мне кажется, что ты видишь во мне тюремщика, как будто я запер тебя, а ключ выбросил. Я просто пытался дать тебе хорошее образование. Сожалею, если теперь ты чувствуешь себя пленницей.

"Только с того момента, как появился Монтгомери», – подумала она, но вслух произнесла:

– Я не чувствую себя пленницей. Тейлор полез во внутренний карман и достал оттуда коробочку с кольцом.

– Подай мне левую руку, пожалуйста. Аманда не понимала, чего он хочет. В испуге ей показалось, что Тейлор собирается бить ее линейкой по руке, поэтому, когда кольцо оказалось на ее пальце, она промолчала. Бриллиант сверкал в лунном свете. В смущении она смотрела на него.

– Подходит по размеру? – нетерпеливо спросил Тейлор. – Мы старались угадать правильно.

– Прекрасно подходит, – слова давались Аманде с трудом. Обручальное кольцо. Теперь они официально помолвлены и она должна выйти замуж за Тейлора. Почему же ей не хотелось прыгать и кричать от радости?

– А кто «мы»? – спросила она, желая выиграть время.

– Твоя подруга, Рива Эйлер, помогла выбрать кольцо. На самом деле, не будь ее, не было бы и кольца. Ювелирный магазин уже закрылся, но мисс Эйлер отвела меня к владельцу и заставила его открыть магазин. Мисс Эйлер уверяла меня, что кольцо подойдет.

Аманда с трудом удержалась, чтобы не сорвать кольцо с руки. Другая женщина мерила ее обручальное кольцо! Мало Риве Монтгомери? Теперь она хочет получить Тейлора и кольцо Аманды в придачу?

– Как мило с ее стороны, – сказала Аманда и отвела глаза от кольца. Ей хотелось зашвырнуть его в темноту.

– Аманда, – произнес наконец Тейлор. – Я о вчерашнем вечере, когда ты… когда ты поцеловала меня.

Она резко встала.

– Я сожалею. Я попросила прощения вчера и делаю это снова. – Она чувствовала, как волна раздражения поднимается в ней, а кольцо точно огнем жжет палец.

Тейлор тоже поднялся:

– Я не это имел в виду. Иногда мне трудно думать о тебе как о взрослой женщине. Я все еще помню неуклюжего подростка, каким ты была при первой нашей встрече.

Аманда почувствовала, как напряжение понемногу оставляет ее. Его слова имели смысл. Может быть, она действительно не казалась Тейлору отталкивающей.

– Могу ли я? – произнес он и попытался обнять ее.

Аманда мгновение колебалась, но затем шагнула навстречу и прижалась щекой к его груди. Грудь Тейлора не была слишком широкой, и она чувствовала, как его сердце бьется где-то под ее щекой. Невольно Аманда сравнила Тейлора с Монтгомери. Тот был больше, сильнее, и когда он обнимал ее, то крепко прижимал к себе. Сейчас бы он уже обнимал ее везде, его губы скользили бы по ее волосам, шее, приближаясь к губам.

Тейлор отодвинулся, посмотрел на нее сверху вниз и прижался губами к ее губам.

"Ничего, – подумала она. – Абсолютно ничего не чувствую. Ни тепла, ни интереса, ни желания сделать что-нибудь еще. С таким же успехом я могла бы целовать статую».

Тейлор оторвался и посмотрел на нее.

– Это доказывает, что я хочу тебя, а не ранчо?

Она через силу улыбнулась и кивнула. Что с ней не так? Это же Тейлор, мужчина, которого она любит. Может, если она поцелует его еще раз, то почувствует хоть что-то? Она встала на цыпочки и потянулась к его лицу, но Тейлор уже отвернулся и, как ей показалось, раздраженно усмехнулся.

– Думаю, для начала достаточно, – сказал он и убрал руки. – Ты не сможешь заснуть от перевозбуждения.

Аманда почувствовала такую злость, что не смогла произнести ни слова, хоть ей и хотелось сказать, что такие поцелуи ее вообще не возбуждают.

– Ну, Аманда, тебе пора спать. Завтра мы начнем занятия с экзамена по истории. Надеюсь, ты хорошо подготовилась. Вечером мы еще поговорим. – Он улыбнулся и нажал пальцем на кончик ее носа. – А если ты будешь хорошей девочкой, будут и поцелуи. И что самое замечательное, как только хмель свезут с полей, мы начнем готовиться к свадьбе. Тебя это порадует.

Аманда боялась, что не сдержится и скажет что-нибудь ужасное. Теперь Тейлор заставил ее почувствовать себя идиоткой. Неужели все мужчины превратились в снобов и снисходительных всезнаек? Похоже, каждый мужчина, с которым сводила ее судьба, считал, что точно знает, что для нее лучше. Отец забрал ее из школы и запер дома с учителем. Учитель разлучил ее с матерью и расписал всю жизнь по часам. Наконец, появился Монтгомери, который заставил бросить занятия и начать есть.

– Да, я пойду лягу, – согласилась Аманда и как можно быстрее выскочила из беседки, пока не сказала какую-нибудь глупость. Можно, например, спросить Тейлора, не собирается ли он теперь оценивать ее работы в поцелуях вместо баллов: «Никаких поцелуев, Аманда, ты не ответила на четыре вопроса в работе по истории царствования Эдварда I».

Только в комнате Аманда расплакалась. Она сорвала обручальное кольцо, швырнула его на туалетный столик, бросилась на кровать и разрыдалась. Все так смешалось! Еще месяц назад она знала о жизни все, что ей требовалось. Ей нужен был только Тейлор. Но вот она встретила Монтгомери, и все изменилось. Она уже ни в чем не была уверена. Даже уроки, которые раньше казались ей необходимыми для самообразования, превратились из-за Монтгомери в занятие для школьницы-переростка.

Уже ближе к полночи Аманда поднялась, надела ночную рубашку и забралась под одеяло. Но она так и не уснула. Лишь бы ей понять, что надо делать. Лишь бы ей избавиться от этой путаницы в голове…

Пришло утро, и миссис Ганстон вручила Аманде очередное расписание, составленное Тейлором, на которое Аманда едва взглянула. Она неожиданно поняла, как ей не нравится отношение миссис Ганстон к ней. В конце концов, кто кого нанял?

Аманда с отвращением проглотила скудный завтрак в компании Тейлора, а позже – такой же скудный обед. После обеда Тейлор отослал ее в комнату за обручальным кольцом, которое она забыла надеть. В два часа она с трудом одолела экзамен по истории, и Тейлор даже ничего не сказал. Его холодное молчание было хуже любых упреков.

– Значит, не достанется мне больше поцелуев, – пробормотала она под нос, когда Тейлор вернул ей работу, поставив самый низкий балл.

Аманда вернулась в комнату, взглянула на расписание, и тяжелая тоска накатилась на нее. Если она и не была пленницей, то чувствовала себя именно так.

В половине четвертого она подошла к окну и увидела, что мать сидит с газетой в тени миндальных деревьев. Не думая, что она делает, Аманда вышла из комнаты и, хотя по расписанию должна была изучать живопись, присоединилась к матери.

– Здравствуй, – тихо произнесла Аманда. Грейс оторвала взгляд от газеты и немедленно увидела, что дочь плачет, причем, судя по опухшим глазам, плачет давно. Она задумалась, решая, что еще сделал этот негодяй Тейлор Дрисколл.

– Присаживайся, – сказала Грейс. – И бери лимонад.

Аманда наполнила стакан лимонадом, села и отхлебнула холодную жидкость. Рядом лежала кучка печенья, и она взяла несколько, прежде чем произнести:

– Ты когда-нибудь запутывалась настолько, что совсем не знаешь, что делать?

– Со мной это происходит каждый день, но почему бы тебе не рассказать, в чем именно ты запуталась? Если, конечно, это не латынь – я, знаешь ли, слаба в школьной программе.

– Это мужчина, – сказала Аманда и опять разрыдалась.

– Ну, в этом я смогу помочь. Аманда не знала, с чего начать.

– Думаю, этот ужасный профессор Монтгомери окончательно разрушил мою жизнь.

Грейс представила, как ее первый внук оказывается незаконнороженным ребенком, и прикрыла глаза. Она увезет Аманду в Швейцарию. Она…

– Он окончательно меня запутал, – говорила тем временем Аманда. – Я люблю Тейлора, и всегда любила, и знаю, что хочу выйти за него замуж. Он вчера подарил мне обручальное кольцо. Ох! Я опять оставила кольцо наверху. Я знаю, что люблю Тейлора, но с приездом профессора Монтгомери я уже ничему не радуюсь. Занятия даются все тяжелее. Мысли блуждают где-то.

– Пока мне все кажется нормальным, – сказала Грейс.

– Нормальным? Разве нормально для обрученной девушки думать о другом мужчине?

– А почему нет? Он для тебя – что-то абсолютно новое, ну, как для ребенка – мороженое. Сначала ребенок объедается мороженым и даже может заболеть, но привыкнув к новому вкусу, он разумно оценивает свои силы.

– Ты считаешь, мне нужно больше общаться с профессором Монтгомери? Мне казалось, чем меньше я его вижу, тем лучше.

– Как раз наоборот. Ты видела его столько, сколько нужно, чтобы разбудить твое любопытство. До вашего знакомства ты вела очень размеренную жизнь, и его поведение заинтриговало тебя. Если бы ты провела с ним больше времени, то очень быстро поняла бы, что он не стоит и половины Тейлора. После пары дней танцев и нескольких свиданий ты бы с радостью вернулась к Тейлору и тому образу жизни, который тебе на самом деле нравится.

Единственное, чего хотелось Аманде – это разобраться. Хватит смотреть на пустой стул и мечтать, чтобы на нем сидел Монтгомери. Хватит постоянно сравнивать Тейлора с другим и в конце концов потерять его.

– Профессор Монтгомери ведет беспорядочную жизнь. Он отправляется в кино вместо лекций и на пикники вместо музеев.

– Звучит действительно ужасно, – сказала Грейс, и ее глаза сверкнули. Она столько лгала последнее время, что теперь ей уж точно не попасть на небеса.

– Но как мне снова увидеться с Монтгомери? Может, пригласить на обед? Но Тейлору это не понравится.

"Ну, конечно, Тейлора надо ублажать, как разгневанное божество», – с раздражением подумала Грейс. Вздохнув, она открыла газету.

– Взгляни на это объявление, я его только что обнаружила, – сказала она и протянула газету Аманде.

Необходим переводчик. Требования: умение говорить и/или писать на возможно большем количестве языков. Помощь при приеме рабочих, сборщиков хмеля. Пять долларов в день. Обращаться в «Кингман Арме», к профессору Генри Р. Монтгомери.

– Сколько языков ты знаешь, солнышко? – спросила Грейс.

– Четыре, – ответила Аманда. – И пишу еще на трех. Мама, ты думаешь, я могу поступить на работу? Тейлор этого не одобрит, и…

– Но ты делаешь это ради Тейлора. Поверь мне, как только ты немного побудешь в обществе этого никчемного человека и увидишь, что за бессмысленную жизнь ведут другие, ты немедленно вернешься к спокойной жизни с Тейлором. Ты будешь рада снова жить по расписанию и изучать предметы, достойные внимания. И кроме того, ты будешь уверена в своей любви к Тейлору. Беспокойство исчезнет, и ты станешь лучшей женой и матерью.

Аманде очень хотелось поверить матери, а мысль о работе наполняла ее восхищением. Мама, конечно же, была права. Как только она выкинет Монтгомери из головы, то сразу же исправится. Аманда обнаружила, что теперь относится к Тейлору с большим терпением.

Она вздохнула:

– Не думаю, что папа или Тейлор позволят мне это.

Грейс сжала кулаки. Несколько лет назад она позволила Тейлору победить, потеряв в результате мужа и дочь, но сейчас она не собиралась проигрывать. Она будет драться до последней капли крови. Аманда, похоже, снова начала ее любить, постепенно выходя из-под влияния Тейлора, и Грейс не хотела, чтобы этот процесс прекратился. «Спасибо, Монтгомери, – думала она. – Спасибо за то, что ты разрушил заклятие, висевшее над нашим домом».

– Я возьму отца на себя, – сказала Грейс. – А отец позаботится о Тейлоре.

– Ты уверена? – с сомнением прошептала Аманда.

Грейс подалась вперед и сжала руку дочери.

– Даже очень.

– Работа? – произнес Тейлор, задыхаясь. – Аманда собирается работать вне дома? Переводчицей при этом… этом… – Его верхняя губа дрожала.

Гаркер жевал сигару. Час назад Грейс пришла к нему и рассказала, что Аманда хочет работать с профессором Монтгомери. Грейс так замечательно выглядела и так замечательно пахла после ванной, а когда она села, платье так соблазнительно обрисовало ногу…

– Если мы не смогли заставить этого профессора остаться здесь, нужно, чтобы кто-то присматривал за ним там. Пошлем Аманду.

Тейлору казалось, что он слышит, как прекрасно выстроенная жизнь рушится вокруг него. Больше всего ему хотелось, чтобы он вообще никогда не слышал имени Монтгомери, Подумать только! Ведь он сам уговорил Гаркера пригласить Монтгомери на ранчо Колден.

– Но эти рабочие… – с отвращением произнес Тейлор. – Такая чувствительная девушка, как Аманда, не сможет общаться с этими скотами.

– А мне кажется, моя дочь взяла от меня больше, чем я думал. Она отправится к этому профессору и расскажет нам, что он затеял. Мы будем опережать профсоюз не меньше чем на несколько шагов. Мне нужно собирать хмель и не нужно лишних проблем. Она завтра же отправится на работу. – Гаркер не дал Тейлору вставить ни слова. – И утром она позавтракает со мной. Ей понадобится много сил.

Гаркер вышел из комнаты, а Тейлор бессильно опустился на стул, сжав голову ладонями.

Аманда еще никогда в жизни так не нервничала. Отец заставил ее съесть невероятно сытный завтрак, и теперь она тяжело дышала, выглядывая из окна машины. Она не видела Тейлора со вчерашнего дня и знала, что его отсутствие говорит о том, что он не одобряет ее затею. А ей так хотелось объяснить Тейлору, что все, что она делает, только поможет им! Но он не дал ни малейшего шанса. Зато отец казался на удивление довольным. Он улыбнулся и даже пытался быть любезным с дочерью.

– Приехали, мисс, – произнес водитель. Аманда выглянула из окна и увидела длинную очередь людей, ведущую в гостиницу «Кингман Арме». Раньше ей не приходилось разговаривать с шофером, ограничиваясь простыми указаниями, так как Тейлор считал недопустимым общаться со слугами, кроме как по крайней необходимости. Но водитель выглядел очень дружелюбным, и она рискнула.

– Как вы думаете, чего ждут все эти люди? – спросила она.

– Пять долларов в день неплохие деньги, а тех, кто говорит больше чем на одном языке, очень много.

Похоже, водитель знал, зачем Аманда приехала сюда, и это ее удивило.

– Подъехать к началу очереди, мисс? Я мог бы пойти и сказать профессору Монтгомери, что вы хотите устроиться на это место. Уверен, он вас сразу возьмет.

Но Аманда не была в этом уверена. Монтгомери уже прошелся несколько раз по ее деньгам и снобизму.

– Спасибо, я подожду своей очереди, как и все.

Она невольно поморщилась. Большинство людей в очереди выглядели так, будто ни разу в жизни не мылись. Какой-то мужчина с гнилыми зубами ухмыльнулся и подмигнул ей.

– Я буду здесь, мисс, на случай, если вам понадобится помощь.

– Большое спасибо…

– Джеймс, мисс.

– Спасибо, Джеймс.

Она подождала, пока Джеймс откроет перед ней дверцу, вышла из машины и направилась в конец очереди.

Остальные претенденты, похоже, не обрадовались ее появлению и принялись насмешливо обсуждать ее одежду, машину, на которой она приехала, и то, насколько ей нужна работа.

– Глядите-ка, нас посетила леди, – сказала какая-то безвкусно накрашенная женщина. – Думаешь, милашка, что шелковое платье обеспечит тебя работой?

Аманда промолчала. И с чего она решила, что все это ей нужно?

– Небось, охотится за красавчиком-профессором, – заметила другая женщина, ухмыльнувшись.

Аманда повернулась к обсуждавшим ее женщинам.

– Сколько языков вы знаете? – холодно спросила она.

– Не твое дело, – ответила первая женщина.

– Я говорю на четырех и пишу еще на трех, – произнесла Аманда достаточно громко, чтобы остальные люди в очереди услышали ее. Джеймс ободряюще улыбнулся из машины.

– Что-что? – спросил молодой человек с блокнотом в руках, который до этого продвигался вдоль очереди. – Кто тут сказал, что знает четыре языка?

Он вопросительно смотрел на Аманду и стоявших рядом женщин.

– Я, – ответила Аманда. Молодой человек оглядел ее с ног до головы.

– Какие именно?

– Французский, итальянский, испанский и немецкий. Могу читать и писать на русском, греческом и латыни.

Он быстро записывал за ней, но вычеркнул латынь.

– Какие-нибудь восточные языки? Хинди?

– У меня начальные знания в китайском, но боюсь, я говорю не достаточно свободно.

Молодой человек смотрел на нее со все возрастающим интересом:

– Еще какие-нибудь «начальные знания»?

– Немного знаю японский и венгерский. Люди в очереди начали расходиться, бросая на Аманду недовольные взгляды.

– Пошли со мной, лапочка, – сказал молодой человек, и схватив Аманду за руку, потащил ее в гостиницу.

В вестибюле царил хаос – всюду шумели, носились, сидели люди, заполняя все свободное пространство. Вдоль стен лежали тюки и чемоданы. Дети кричали, хмурые мужчины курили, а обессилевшие женщины не обращали внимания ни на мужей, ни на детей. Воздух был голубым от дыма, шум оглушал, душное помещение прогрелось не меньше чем до сорока градусов.

– Стой здесь и не уходи, – предупредил молодой человек. – Что бы ни случилось, не двигайся с места.

Джо Тесторио с трудом пробрался сквозь толпу к комнате Монтгомери. Хэнк, в одной рубашке с засученными рукавами, опрашивал одного претендента за другим. Рива Эйлер, исполнявшая при нем обязанности секретаря, стояла или, вернее, нависала за его спиной.

– Я нашел ее, – объявил Джо. – Она говорит на четырех языках, пишет и читает на трех, и «немного» знает еще три.

– Давай ее сюда! – обрадовался Хэнк. – Нужно было привязать это сокровище к дверям, чтобы она не убежала.

Джо ринулся в холл. С того момента как он оставил ее, Аманда, похоже, не шевельнула ни одним мускулом. «Значит, вполне может быть хорошей подчиненной», – с удовольствием подумал он.

– Он ждет тебя, – сказал Джо и, взяв Аманду за руку, принялся расталкивать людей на пути к комнате.

У Аманды перехватило дыхание, когда она увидела Монтгомери. Тот проглядывал бумаги на столе и расспрашивал маленького нервного человечка, сидевшего перед ним. Казалось, прошли годы с того момента, как она видела его последний раз.

– Вот она, шеф, – объявил Джо. Хэнк поднял глаза и увидел Аманду. Девушка напомнила ему весенний цветок, проросший сквозь мерзлую грязь – такая она была свежая, чистая и… желанная.

– Только не это, – сказал Хэнк и опять повернулся к маленькому человечку. – Так на каких языках кроме английского и итальянского вы говорите?

– Мой английский не очень хороший, но мой итальянский очень хороший, – ответил человечек с сильным акцентом.

– Так еще на каких языках? – явно теряя терпение, спросил Хэнк. Он злился, но прекрасно знал, что злится на Аманду. Ну почему бы ей не исчезнуть из его жизни навсегда?

"Ну нет, – подумала Аманда. – После того, что я перенесла, пробираясь сюда, ему меня не смутить». Кроме того, она не знала, как покажется на глаза родителям в случае неудачи.

– Но, шеф… – вмешался Джо. Аманда шагнула вперед.

– Не смогу ли я помочь? – спросила она. Рива, похоже, пыталась сжечь ее взглядом, но Аманда твердо решила не отступать. – Профессор Монтгомери хочет знать, говорите ли вы на каком-нибудь другом языке, кроме английского и итальянского.

Разобравшись наконец, что от него требуется, маленький человечек обрадовался возможности обрушить на Аманду все свои проблемы: и что у него семь детей, и что ему нужна работа, чтобы их кормить, и что пять долларов в день – это куча денег, и что он говорит только по-итальянски и немного по-английски.

Аманда поблагодарила его и пожелала удачи ему и его семье. Затем повернулась к Хэнку:

– Только английский и итальянский. Могу я поговорить со следующими из очереди – этими мексиканцами?

– Твоя помощь вообще не требуется. Джо, проводи мисс Колден.

– Колден? – Джо посмотрел на Аманду так, словно на ее месте стоял сам дьявол. – А ну пошли.

Аманда отстранилась от Джо и облокотилась о стол Монтгомери.

– Я думала, вам нужна помощь. Я думала, вы верите в равные для всех права, но, видимо, только бедняки заслуживают справедливого отношения к себе. Выходит, у вас один закон для бедных, другой – для богатых. Простите, что не сразу поняла. – Она выпрямилась. – Удачи вам, профессор Монтгомери, чем бы вы ни занимались.

Она начала пробираться к дверям. Хэнк смотрел, как она уходит, и разрывался между желанием найти хорошего переводчика и желанием никогда больше не видеть Аманду. С того момента, как он уехал с ранчо, он думал только о ней.

– Все правильно, шеф, нам не нужны Колдены, – сказал Джо. – Она будет докладывать папаше о всех наших делах.

– Каких еще делах? – пробормотал Хэнк и ринулся за Амандой. Он настиг ее уже на выходе из гостиницы и, схватив за руку, затащил в первое попавшееся помещение. Им оказалась крохотная вонючая кладовка с тусклой лампочкой под самым потолком.

– Профессор Монтгомери, – сказала Аманда, вырывая руку, – я достаточно натерпелась!

– Чего ты хочешь, Аманда? – требовательно спросил Хэнк.

– Работу. Я увидела ваше объявление в газете. Языки мне всегда давались, и я их неплохо знаю. Конечно, по-вашему, мне следовало тратить время не на книги, а на танцы, но раз уж я что-то успела выучить, пусть мои знания приносят пользу.

– И поможешь организовать профсоюз? Ты себе отдаешь отчет, что мы агитируем рабочих присоединяться к ОРМ? Что я объединяю их для борьбы за лучшие условия работы? Против таких, как твой отец?

– Так вот, что вы им говорите? Учите ненавидеть тех, кто владеет землей? Благодаря моему отцу у этих людей есть работа.

Хэнк с трудом сдерживал себя. Она понятия не имела о том, что такое бедность. Не знала, что такое голод – кроме тех случаев, когда намеренно ограничивала себя в еде.

– А Тейлор позволил поступить на работу?

– Я не спрашивала его, – честно ответила Аманда. – Профессор Монтгомери, так вы берете меня на работу? Если нет, я пойду домой.

– Да ты и дня не продержишься, – сказал Хэнк.

– Готова поспорить на что угодно, что я не только продержусь, но и прекрасно справлюсь с работой.

– Аманда, да если ты выдержишь хотя бы сегодняшний день, можешь просить у меня все, что захочешь.

– В самом деле? – спросила Аманда, приподняв брови. – Ловлю вас на слове. А вы не боитесь, что я потребую несколько бомб с часовым механизмом?

Хэнк уже открывал дверь кладовки.

– Я учту это, – мягко произнес он. – Но ты не выдержишь и до полудня.

Он оказался почти прав. Не один раз за день Аманде хотелось подняться и уйти домой. Она получила не одну, а как минимум пятнадцать работ. Ей приходилось переводить одновременно устно и письменно. Каждый час все больше людей прибывало в Кингман, и Монтгомери нанял несколько человек, чтобы те встречали поезда и направляли приезжих к нему, где он объяснял, что такое профсоюз.

В одиннадцать утра они переехали из «Кингман Арме» в дом, который снял Джо. Огромные плакаты на фасаде объясняли, что в доме находится штаб-квартира профсоюза.

Весь день Аманда объясняла рабочим, что у них есть права и что если они объединятся, то смогут проводить нужные изменения мирным путем. Она начала понимать, что «мир» было ключевым словом. Тейлор и отец говорили, что члены профсоюза стремятся к разрушениям и убийствам, но до сих пор она не слышала ни одного призыва к насилию.

К трем часам она очень устала. Аманда мечтала о ванной и глотке холодного лимонада, но продолжала работать. Несколько раз она видела Монтгомери, который выглядел еще более уставшим, чем она.

В окружении всех этих людей она чувствовала себя ужасно. Их глаза были такими голодными и усталыми. Маленький ребенок на руках какой-то женщины плакал от голода, и Аманда отдала его матери все деньги, которые нашла в кошельке. Свой гребень, украшенный финифтью, она отдала другой женщине. В четыре часа она послала Джо за шофером, которого попросила заказать триста бутербродов, раздать еду рабочим, а счет послать ее отцу.

Несколько раз она чувствовала, что Монтгомери смотрит на нее, но сама взгляд отводила.

Больше всего она огорчалась из-за детей. Неужели и этим малышам придется работать в поле? Как можно смотреть в их голодные глаза? Детям хотелось потрогать ее – такая она была чистенькая и милая, – и несколько раз Аманде пришлось укачивать малышей, одновременно объясняя их отцам, что такое профсоюз. Двое детишек обмочились прямо у нее на коленях, один срыгнул на плечо.

В восемь вечера люди начали расходиться в поисках любого пристанища, где бы можно было остановиться, чаще – временных лагерей, устроенных вдоль дороги.

Обессилев, Аманда сидела за столом, заваленным бумагами, и печально смотрела вокруг. В голове не осталось ни одной мысли. За сегодняшний день она побывала в аду и вернулась обратно – или еще не вернулась.

Она услышала, как Рива говорит Монтгомери:

– Пошли, поедим чего-нибудь.

Медленно, бездумно Аманда поднялась.

"Домой, – думала она. – Сначала горячая ванна, а потом – горячий ужин».

Хэнк смотрел на Аманду. Он знал, что она чувствует. В первый раз, когда ему пришлось работать со сборщиками, он чувствовал себя так же. Бедность ужасала, и он был так же плохо подготовлен к этому, как сейчас – Аманда. Впервые он осознал, что Аманда способна заботиться о других. Она заботилась о Тейлоре, отце, матери. Она верила, что другие люди важнее, чем она сама, и поэтому уступала.