Текст книги "Дорога страсти"

Глава 9

– Я не хочу больше говорить о моей матери, профессор Монтгомери, – резко сказала Аманда.

Хэнк внимательно смотрел на нее.

– И я тебя не виню. Она такая ужасная женщина. Обсудим что-нибудь приятное. Например, когда ты выйдешь замуж?

– Скоро, – ответила она, подбирая последние кусочки с тарелки.

– Еще торта? – предложил он. – Или на сегодня достаточно? – Его глаза сверкали.

Аманда знала, что ей следует отказаться от торта, но не смогла.

– Поговорим о чем-нибудь нейтральном, – предложил он. – О любви, ухаживаниях или твоей первой брачной ночи с Тейлором.

Аманда застыла в шоке.

– Лимонада? – невинным тоном спросил он, протягивая стакан. – Ты, конечно, так много учишься, что уже все знаешь о мужчинах и женщинах. Да, а занятия любовью Тейлор обычно включает в расписание, или у него это происходит спонтанно?

– Он не… – начала она гневно, но остановилась. – Тейлор – настоящий джентльмен.

– И будет вести себя как джентльмен и в вашу первую брачную ночь. А ты не задумывалась, что он настолько любит образованных женщин, что может разочароваться, обнаружив, что его невеста так мало осведомлена о… скажем там, физиологической стороне брака?

– Тейлор – мой учитель, и он научит меня всему, что мне следует знать.

– Значит, он останется твоим учителем и после замужества? Это не прекратится сразу после церемонии? Ты будешь жить по расписанию до конца дней своих?

Аманда резко поднялась и посмотрела на Хэнка сверху вниз.

– Вы невыносимы, профессор Монтгомери.

Хэнк продолжал сидеть, и его взгляд упирался в ноги Аманды – длинные, изящные ноги в черных чулках.

– Аманда, – прошептал он, и руки сами поднялись, чтобы обнять ее.

Но Аманда уже натягивала на себя еще не высохшее платье. Через минуту она была одета и укладывала волосы в тугой узел. Она отошла подальше от покрывала, где расположился Монтгомери вместе с едой.

– Я хочу поехать домой. Немедленно, – произнесла она так холодно, как только могла. Он сердито посмотрел на нее.

– Домой, в объятия того, кто тебя любит?

– Профессор Монтгомери, моя личная жизнь вас не касается. Как мне заставить вас понять это?

Одним движением он вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с Амандой.

– Я пойму это, когда твоя жизнь будет твоей жизнью. А сейчас я вижу перед собой не женщину, а щенка, и Тейлор тянет тебя за поводок, заставляя делать то, что хочется ему.

– Это абсурд! Я сама распоряжаюсь своей жизнью. Я…

, – Докажи! – с вызовом сказал Хэнк. – Докажи, что Тейлору нужна ты, а не ранчо твоего отца, и я оставлю тебя в покое.

Она отступила назад. Он произнес вслух то, чего она втайне боялась.

– Ну конечно, ему нужна я, – чуть слышно произнесла она. – Тейлор любит меня и доказывает это каждый день. Каждый вечер он составляет для меня расписание. Он распоряжается моей едой, одеждой, он направляет обучение, он…

– Выполняет свою работу, для которой, собственно, и был нанят, – отрезал Хэнк. – Твой отец не может уволить его, пока он является твоим учителем. Тебе уже двадцать два, Аманда. Когда же закончится обучение? Когда с тебя снимут поводок и отпустят на свободу?

Он смутил и одновременно разозлил ее.

– Из-за вас у меня разболелась голова, профессор Монтгомери. Пожалуйста, отвезите меня домой.

– Домой, к этому ожившему автомату, которого, как ты говоришь, ты любишь? Да у моей машины больше чувств, чем у Тейлора Дрисколла.

Смущение покинуло Аманду, и ею полностью овладел гнев.

– И какие доказательства вам нужны? – резко спросила она. Она была готова сделать все, лишь бы он прекратил свои нападки. – Скажите, что нужно сделать, чтобы доказать, что Тейлор – это человек, которого я люблю.

– Страсть, – быстро ответил Хэнк. – Этот человек не способен на страсть. Если даже ты выйдешь за него замуж, все равно умрешь старой девой.

Она покраснела, уже не от гнева, а от смущения.

– Я попрошу его…

– Нет, ничего не проси у него. Пригласи к себе в комнату. Обними его. Сядь к нему на колени и перебирай пальцами волосы.

Аманда призвала на помощь все воображение, чтобы представить себя сидящей на коленях у Тейлора, но не смогла. Она отвернулась от Монтгомери и пошла к машине.

– Вы – испорченный человек, – сказала она.

Хэнк схватил ее за руку и притянул к себе, покрывая поцелуями, в которых желание мешалось с гневом.

Возможно, гнев Аманды заставил ее ответить ему, но она обняла его, притягивая к себе, а губы открылись навстречу ему, и она отдавалась поцелую с такой же готовностью, с какой всегда принимала от Монтгомери еду. Ее грудь прижалась к его груди, его колено проникло между ее колен, и Аманда потянулась к нему, позволив поддержать ее, так что касалась земли лишь кончиками пальцев левой ноги.

Хэнк оторвался от ее губ и начал целовать шею.

Тело Аманды горело и дрожало, сердце бешено билось, но ей удалось оттолкнуть Хэнка.

– Это вы называете страстью, профессор Монтгомери? – удалось ей произнести.

В его глазах было столько ярости, что он мог бы убить взглядом. Он ничего не сказал, только потянул покрывало за край и начал сворачивать его вместе с едой и тарелками. Затем запихнул все в коробку, которую забросил в машину.

– Садись, – скомандовал он, распахивая перед Амандой дверцу. Девушка повиновалась.

Он гнал машину к ранчо Колден слишком быстро, а потом долго возился в гараже с тормозами. Аманда начала выбираться из машины, но он остановил ее.

– Мы заключили пари, помнишь? Аманде не хотелось смотреть на него. Его руки, его губы, его еда, его слова – все превращало ее жизнь в ад.

– Ты должна заставить Тейлора проявить страсть, – сказал он.

– Профессор Монтгомери, я считаю…

– Зови меня просто Хэнк. Мы достаточно сблизились для этого.

Она по-прежнему смотрела только перед собой, мечтая, чтобы он навсегда убрался из ее жизни, и она смогла бы вернуться к тому, что знала и понимала.

– Это было сказано под влиянием момента, и я не думаю…

– Если выиграешь ты, я уеду из Кингмана. – Она повернулась к нему, и надежда, которая вспыхнула в ее взгляде, разозлила его. – Если выиграю я, ты пойдешь со мной на танцы сегодня же вечером.

"С тобой и Ривой Эйлер», – чуть не сказала Аманда, но поскольку она не собиралась проигрывать, не было никакого смысла спорить о танцах. Она была готова кинуться в объятия любого мужчины, лишь бы избавиться от этого ужасного Монтгомери.

– А что будет с вашим профсоюзом?

– Пришлю кого-нибудь другого, кого-нибудь, кого меньше будет интересовать хорошенькая дочь Колдена и кому будет наплевать на то, как ты губишь свою жизнь.

– Очень мелодраматично, – язвительно заметила она, позволяя гневу вырваться наружу. – И как вы собираетесь определить победителя в этом идиотском споре? Будете подглядывать за мной и Тейлором в замочную скважину?

– Поверю тебе на слово. У тебя есть время до половины восьмого, чтобы подвигнуть Тейлора на демонстрацию примитивных инстинктов…

– На то, что демонстрируете вы? – перебила она.

– Или ты идешь танцевать со мной, – продолжил он, не обращая внимания на ее слова.

– Можете собирать вещи. Он загадочно улыбнулся:

– Еду в город, чтобы купить тебе платье на сегодняшний вечер. Не думаю, что Дрисколл купил что-нибудь подходящее для танго.

Она выбралась из машины.

– Надеюсь, у вас есть кто-нибудь на примете, чтобы надеть это платье, поскольку мне оно не понадобится.

Она повернулась и уже в дверях послала Хэнку язвительную улыбку.

– Было интересно пообщаться с вами, профессор Монтгомери, не скажу, что приятно, но интересно. Ждите меня в беседке в половине восьмого и не забудьте взять чемодан.

Она развернулась и пошла к дому, слыша, как из гаража выезжает машина.

Храбрость не покидала Аманду, пока она шла по лестнице в комнату, но как только она закрыла за собой дверь, силы оставили ее, и она прижалась к двери, закрыв глаза. Там, у пруда, рядом с этим ужасным человеком, она стала совсем другой – дерзкой и нахальной девчонкой, не похожей на настоящую Аманду.

Она оглядела унылую бесцветную комнату и поняла, что стала прежней Амандой. Она взяла расписание, составленное Тейлором, и увидела, что уже давно выбилась из графика. Едва прикоснувшись к этому листку бумаги, она почувствовала себя во власти Тейлора.

Аманда тяжело опустилась на стул. Что же она наделала? Неужели ей придется соблазнять Тейлора? Делать недвусмысленные намеки? Да она лучше пройдет по раскаленным углям.

Но если она не сделает этого, ей придется идти на танцы. Конечно, она сможет объяснить Монтгомери, что пошутила. После чего он, с присущим ему тактом, перекинет ее через плечо и унесет. И тогда между ней и Тейлором все будет кончено.

Она уткнулась лицом в стол. За какие грехи она была наказана знакомством с Монтгомери? Господь послал на египтян десять казней, а ей был послан профессор Монтгомери. Даже Иов взроптал бы, если бы ему пришлось иметь дело с этим человеком.

Она открыла глаза и снова посмотрела на расписание. Она слишком поздно вернулась с прогулки с Монтгомери и давно уже должна была изучать подробности последней битвы между греками и болгарами, чтобы обсудить это за ужином с Тейлором – если она доживет до ужина. Тейлор убьет ее, если она сделает то, во что ее втянул Монтгомери.

Если бы она могла хоть с кем-то посоветоваться! Как соблазняют таких, как Тейлор? С Монтгомери все было просто – достаточно оставаться на одном месте несколько секунд, и он уже тянет к ней руки. Мысли Аманды вернулись к событиям сегодняшнего дня. Теплый воздух, птицы, вкусная еда, губы и руки Монтгомери – все слилось в одно нескончаемое наслаждение.

"Нет! – сказала она сама себе. – Сейчас же прекрати вспоминать все это». Монтгомери – всего-навсего плохо воспитанный мужлан, который не достоин чистить ботинки Тейлору. Но он заставил ее ощутить такое…

– Мама, – решила она вдруг. – Мама сможет помочь.

Не давая себе задуматься над тем, что она делает, Аманда вышла из комнаты, пересекла коридор и постучала в дверь комнаты, где проводила все свое время Грейс Колден.

– Войди, Марта, – сказала Грейс, думая, что пришла прислуга.

, Аманда открыла дверь и обнаружила, что сердце ее колотится так, будто она делала что-то предосудительное. Мать сидела за маленьким столиком спиной к Аманде и что-то быстро писала. Аманда, конечно же, несколько раз за эти годы видела мать, но всегда отводила глаза. Тейлор, застав ее однажды беседующей с матерью, резко отчитал ее.

– Это я, – прошептала Аманда. Грейс повернулась на стуле, жадно разглядывая дочь, но не кинулась навстречу, хотя ей пришлось приложить немало сил, чтобы не заключить Аманду в объятия.

– Что-то случилось, – осторожно произнесла Грейс мягким голосом. Она была такой же красивой, как ее дочь – черные волосы, черные глаза – но в глазах не было и следа печали. Для женщины, отвергнутой собственной семьей, она выглядела на удивление счастливой.

Аманда, находясь в комнате матери, чувствовала себя виноватой, но одновременно ей было хорошо. Она знала, что виной всему Монтгомери.

– Мне нужен совет, – тихо сказала она. Грейс отложила ручку и все свое внимание перенесла на дочь.

– Я сделаю все, чтобы тебе помочь.

– Я… я совершила глупость, – начала Аманда, не отрывая взгляда от собственных рук.

Грейс чуть не сказала «Замечательно!», но предпочла промолчать и продолжала смотреть на испуганную Аманду. На девочке было отвратительное, безвкусное платье, к тому же мятое, а волосы пришли в полный беспорядок.

– Я поспорила, – сказала Аманда, после чего как можно быстрее изложила матери суть спора.

Когда она закончила, Грейс начала:

– Профессор Монтгомери… Но Аманда перебила ее:

– Это ужасный человек! Я бы в жизни не согласилась на этот глупый спор, если бы он не пообещал уехать из Кингмана. Тейлор не понимает, какой он на самом деле, иначе он бы не заставлял меня проводить время с профессором Монтгомери.

Глаза Грейс засверкали, она лихорадочно о чем-то размышляла.

– Думаю, тебе следует выиграть спор. Ради блага всех обитателей ранчо ты должна победить. Не время думать только о себе. Ты должна подтолкнуть Тейлора, а дальше пусть действует природа. Я уверена, что Тейлор поймет все правильно – и ответит взаимностью. В конце концов, он нормальный, здоровый мужчина, а ты – красивая молодая женщина.

К тому же вы обручены и собираетесь пожениться. Готова спорить, Тейлору приходится прилагать немало сил, чтобы сдерживать себя. Он просто относится к тебе с чрезмерным уважением.

– А ты не думаешь, что Тейлор разлюбит меня, если я буду вести себя слишком… откровенно? Мне кажется, ему не нравятся откровенные женщины.

– Говорю тебе, он уважает тебя. Покажи, что ты меньше нуждаешься в уважении и больше – в любви, и ты не только выиграешь спор, но и узнаешь точную дату свадьбы. К тому же избавишься от этого отвратительного профессора Монтгомери. Чего еще можно желать?

Аманда улыбнулась матери.

– Наверное, ты права. Спасибо, – она повернулась, чтобы уйти, но Грейс окликнула ее:

– Аманда, – тихо спросила она, – что заставило тебя прийти ко мне?

– Профессор Монтгомери расспрашивал о тебе, и я подумала…

– Понимаю. А теперь иди. У тебя осталось два с половиной часа, чтобы выиграть спор.

Аманда улыбнулась и вышла из комнаты. Грейс откинулась на спинку стула и прикрыла глаза в молитве.

– Господи, – просила она, – мне нужна помощь. Хотя я так ненавижу Дрисколла, что сомневаюсь, что заслуживаю ее, как сомневаюсь, что попаду на небеса.

Она открыла глаза и довольно улыбнулась. Если Аманда попробует заигрывать с этой холодной жабой, он будет в ужасе. Монтгомери прав: в Тейлоре нет страсти. Грейс надеялась, что заигрывания Аманды вызовут в Тейлоре такое отвращение, что он разорвет помолвку или даже уедет с ранчо.

– Нет, этот ублюдок, к сожалению, на это не пойдет, – пробормотала Грейс.

Тейлор так хотел ранчо, что сумел полностью подчинить себе Аманду, избавиться от самой Грейс и внушить Гаркеру, что тот не способен управлять ранчо без молодого помощника.

"Монтгомери, – подумала Грейс, прежде чем вернуться к перу и бумаге, – нужно присмотреться к этому молодому человеку».

Аманда стояла перед распахнутыми дверьми шкафа. «Два с половиной часа, – думала она. – А я уже потратила впустую пятнадцать минут на выбор платья». Ей не приходилось самой подбирать одежду с того давнего времени, когда Тейлор сказал, что возьмет это на себя. Вряд ли имеет смысл спрашивать у него что ей надеть для его же соблазнения.

Наконец она вытащила простое розовое платье, поскольку розовый оказался самым близким к красному из тех цветов, из которых она могла выбирать, и принялась размышлять, что можно предпринять, чтобы выиграть этот бессмысленный спор. Может, поцеловать в губы? Страшно подумать, что она почувствует, когда ее поцелует мужчина, в которого она влюблена, если поцелуи какого-то Монтгомери так на нее действуют! Подумав об этом, она ощутила мурашки на коже.

Одевшись, Аманда совершила незапланированный расписанием визит в ванную, а затем спустилась вниз, чтобы разыскать Тейлора. Служанка сказала, что он в библиотеке. Прежде чем постучать, Аманда сделала глубокий вдох. Ей пришлось напомнить себе, что она делает это ради ранчо.

Когда она услышала «войдите», у нее задрожали руки.

Тейлор поднял голову от стола и очень удивился, увидев ее. После чего с недовольным видом перевел взгляд на платье.

– Не помню, чтобы я выбирал для тебя это платье.

– Произошел несчастный случай, – очень естественно сказала она, словно всю жизнь лгала. – В музее какое-то ребенок уронил на меня кусок торта. Шоколадного торта.

– Ужасно, – ответил он. – У нынешних детей отвратительные манеры.

Аманда вдохнула побольше воздуха:

– Наши дети будут другими.

Было видно, что Тейлор шокирован ее словами, и Аманда на секунду почувствовала свою власть над ним – она не ожидала, что ее слова произведут такой эффект.

– Почему ты не занимаешься? – тихо спросил он.

– Я хотела поговорить с тобой, – ответила она и сделала несколько шагов по направлению к столу. – Я думала… – она колебалась, – я думала, мы сможем обсудить наши свадебные планы.

Тейлору понадобилось время, чтобы прийти в себя. Нет, ему это определенно не нравилось. Аманда не должна была находиться в библиотеке, она не должна была надевать это платье, и конечно же, ей не следовало говорить ему о свадьбе и… о детях! Он должен это прекратить. Если она начнет делать то, что ей хочется, и когда ей это хочется, неизвестно, куда она отправится в следующий момент – может, в придорожный трактир? Он решительно встал.

– Аманда, ты немедленно…

– Но я хочу поговорить о нашем браке, – быстро сказала она, не давая ему продолжать. Ей пришлось спрятать за спиной дрожащие руки.

Тейлор вышел из-за стола и посмотрел на Аманду сверху вниз.

– Мы обсудим наши свадебные планы тогда, когда я скажу.

Впервые в жизни Аманда рассердилась на Тейлора. Впрочем, она тут же решила, что виноват в этом Монтгомери. Он запутал ее, внушил сомнение в том, что она всегда считала безусловно верным, – Мне уже двадцать два и я – женщина, а не маленькая девочка. – заявила она голосом десятилетней школьницы.

– Ты ведешь себя не как разумный взрослый человек, – сказал Тейлор. – Ты ведешь себя как капризный, избалованный ребенок. Такую женщину ни один мужчина не возьмет в жены.

Аманда вспомнила слова матери: «Он слишком уважает тебя». К тому же она ни на минуту не забывала о споре. Поэтому, пока храбрость не покинула ее, она поднялась на цыпочки и прижалась губами к губам Тейлора.

Ничего не произошло. Видимо, из-за этого Монтгомери у нее создался неверный взгляд на жизнь, но стоило ей оказаться рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, и она тут же оказывалась в его объятиях. Но Тейлор не реагировал, не отвечал, не двигался.

Она немного приоткрыла губы, но это ничего не изменило.

Она открыла глаза и посмотрела на Тейлора. Тот отвечал ей взглядом, полным гнева. Она отскочила от него. Тейлор был вне себя от ярости: лицо покраснело, на шее проступили вены. Аманда испугалась. Она вспомнила, Монтгомери спросил ее: «Тебя когда-нибудь били?» Она застыла, парализованная ужасом, и только смотрела на Тейлора.

Тейлору понадобилось еще несколько секунд, чтобы окончательно прийти в себя и заговорить. Он был в неподдельном ужасе. Девушка, которую он так заботливо воспитывал, превратилась в распутницу, какой была его собственная мать. Неужели все женщины одинаковы? Неужели им нужно только одно?

– Ты закончила? – спросил Тейлор наконец. От него исходил холод. – Или хочешь еще? Может, будем спариваться прямо на ковре? Ты этого хочешь?

– Нет, – прошептала она. – Я…

– Неужели я ошибался в тебе, Аманда? Все эти годы я думал, что ты – другая, что ты – женщина, достойная любви, женщина, созданная для более высоких целей, чем примитивное воспроизведение. Скажи, ты лгала мне все это время? Тебя интересовало обучение, науки, или…

– Конечно же, интересовало, – ответила она, чувствуя себя проституткой. – Я не хотела…

– Чего не хотела? – резко спросил он. – Вести себя как женщина с улицы? Женщина, которая набрасывается на мужчин?

– Но мы же обручены, – жалобно сказала она. – Разве жених и невеста не проявляют друг к другу внимание?

– Я проявляю к тебе недостаточно внимания? А то, что я планирую твои занятия, подбираю одежду, провожу время с тобой, нанял миссис Ганстон, чтобы она присматривала за тобой – все это не является доказательством моего внимательного отношения к тебе?

– Да, конечно, – прошептала она. Она никогда не чувствовала себя такой мерзкой. Как только она могла быть груба с Тейлором? – Я прошу прощения. Этого больше не повторится.

– Мне трудно поверить в искренность твоих извинений. Видимо, я – неподходящий для тебя человек. Видимо, мне следует покинуть ранчо и…

Аманда подняла голову. Значит, ему не нужно ранчо. Она почти улыбалась.

– Пожалуйста, не уезжай. Я буду вести себя хорошо, тебе не придется больше из-за меня беспокоиться. Я больше никогда не буду такой… бесстыдной. Пожалуйста, прости меня.

Я сейчас же пойду наверх и буду заниматься весь вечер, даже не буду ужинать. Завтра ты будешь гордиться мной.

– Этого сложно добиться.

– Вот увидишь, – сказала Аманда, спеша к двери. – Этого больше не повторится, обещаю. – Она закрыла за собой дверь библиотеки и побежала вверх по лестнице.

Оставшись в библиотеке один, Тейлор тяжело опустился на стул и с ужасом обнаружил, что его трясет. Он чуть не потерял все: ранчо, Аманду, обеспеченное будущее – все. Но его также обеспокоило, что он ничего не почувствовал, когда Аманда его целовала.

Он встал. Все правильно. Он не должен думать о ней иначе как о своей ученице, пока они не поженятся. И все же происшедшее потрясло его. Он стоял у самого края: утратить ранчо и Аманду, единственную женщину, которой он доверял и которая вела себя как проститутка с улицы, – все это заставило его ощутить, как земля уходит из-под ног.

Впервые в жизни он подошел к шкафчику, где Гаркер держал виски, и наполнил стакан на два пальца. Жидкость обожгла горло, на глазах выступили слезы, но он почувствовал себя лучше, когда вернулся к расчетным книгам. Что вселилось в Аманду? Может, он дает ей недостаточно сложные задания и ей нечем занять пытливый ум? Может, у нее слишком много свободного времени? Он немедленно поработает над ее расписанием и займет ее чем-нибудь полезным.

Аманда пыталась успокоиться, но безуспешно. Оказавшись в комнате, она бросилась на кровать и разрыдалась так, будто ее жизнь кончилась. Она чуть было не потеряла Тейлора.

Она заколотила кулаками по кровати. Она ненавидит, ненавидит, ненавидит профессора Монтгомери! Он разрушил ее жизнь. Почему бы ему не отправиться туда, откуда пришел? Почему бы ему не оставить ее в покое?

Она плакала почти полчаса, пока в дверь не постучали и в комнату не вошла мисс Ганстон. Аманда постаралась спрятать глаза, чтобы женщина не увидела, что она плакала.

– Он передал вот это, – сказала миссис Ганстон, выглядевшая на удивление довольной.

Аманда взяла книгу и записку и захлопнула дверь почти перед самым лицом женщины.

– «Основы математики», – прочла она вслух и посмотрела на новое расписание. Ей следовало начать работу над книгой, а утром ее ждала проверочная работа по первым четырем главам.

– Но ведь завтра воскресенье, – прошептала она. Ее плечи опустились, когда она раскрыла книгу. Материал был ужасно сложным, и чтобы разобраться, ей придется просидеть всю ночь. И даже так ей не справиться! Тейлор разозлится, а она будет выглядеть недостойно.

Она села за стол и открыла учебник на первой странице.

Аманда была так погружена в книгу, пытаясь понять принципы математики, что не услышала, как Хэнк влез в окно. Когда он заговорил, девушка подпрыгнула от неожиданности.

– Проспорила? – произнес Хэнк за ее спиной.

Аманда прижала руку к сердцу и повернулась к Хэнку.

– Неужели вам всегда нужно подкрадываться, как разбойнику? Неужели нельзя просто постучать в дверь, как делают все воспитанные люди? Хотя я требую слишком много. Вы ведь выросли в хлеву, в окружении животных.

Хэнк только усмехнулся.

– Он так с тобой обошелся, что тебе надо на ком-то отыграться?

Она посмотрела на него убийственным, как ей казалось, взглядом. Но он даже не перестал ухмыляться. Она вернулась к книге.

– Готова отправляться? Я купил для тебя платье. Самое модное и подходящее для танго.

Она стиснула зубы и не оторвала взгляд от книги.

– Боюсь, что ничего не получится. Я не могу пойти, – она ожидала, что после этих слов Хэнк взорвется, но он не издал ни звука. Молчание длилось так долго, что ей пришлось повернуться к нему. Он растянулся на ее кровати, полностью заняв ее. На мгновение он показался ей очень привлекательным, но она отогнала мысль прочь.

– Ну? – сказала она.

– Что «ну»? – спросил он, продолжая разглядывать потолок.

У него в запасе было больше способов вывести человека из себя, чем у иных людей волос на голове. Она стояла со сжатыми от ярости кулаками.

– Профессор Монтгомери, я хочу, чтобы вы покинули мою комнату и больше никогда не показывались мне на глаза. Я также хочу, чтобы вы перестали вмешиваться в мою жизнь. Что касается того, что я пообещала сегодня днем, то я… я была не в себе и сказала не то, что на самом деле имела в виду. Если вы почему-то поняли с моих слов, что я пойду с вами на танцы, то приношу свои извинения. Мне нужно работать, и сегодня вечером я не выйду из дома.

Он продолжал лежать, не говоря ни слова, подложив руки под голову.

– Я прошу вас уйти!

– А что за работа? – спросил он наконец. Она бессильно вздохнула.

– Если вам так интересно, «Основы математики», и у меня будет экзамен завтра утром, так что я должна все время до последней минуты отдать учебе.

Он скатился с кровати и стал рядом с Амандой.

– Экзамен в воскресенье. Значит, он тебя наказал? А что ты сделала? Повалила его на пол? Забралась к нему в ванну?

– Вон из моей комнаты!

– Или просто подержалась за его холодную руку?

Она прятала от Хэнка глаза. Он шагнул ближе и шепнул в самое ухо:

– А может, ты поцеловала его? Аманда опустилась в кресло.

– Пожалуйста, уйдите, – прошептала она. Но он схватил ее за плечи, притянул к себе.

– Ты признаешь, что я был прав? У Тейлора вместо крови в венах вода. Он не способен хоть как-то проявить любовь.

Она попыталась вырваться из его рук.

– Он – хороший человек, и я хочу, чтобы он был доволен мной.

– А почему ты не хочешь быть довольна сама собой?

. Она изобразила улыбку:

– Мне доставит удовольствие вернуться к занятиям. А также мне будет приятно, если вы покинете мою комнату. А еще большее удовольствие мне доставит ваш отъезд из Америки.

Он вынул часы из кармана.

– Мы опаздываем. Я должен встретить Риву ровно в восемь, так что у тебя десять минут на одевание. Тебе понравится платье, которое я купил.

– У него нет переда? Или юбки? Профессор Монтгомери, я не собираюсь тратить время на отвратительное, бессмысленное сборище с вашими отвратительными друзьями.

Он снова усмехнулся:

– Ты уже один раз проиграла, так что, может, проиграешь и сейчас?