Текст книги "Утренняя луна"

Увидев, что для нее нет ни одного сообщения, она удивленно заморгала. Пропущенных звонков не было тоже.

Джекка долго сидела на скамье, глядя прямо перед собой, не в силах понять, что все это значит. В это время зазвонил телефон галереи. Мистер Босуэлл, юрист мистера Престона, сообщил, что собирается прийти с контрактами:

– И надо подумать о квартире, которой вы сможете пользоваться, пока ваша занята. – Чуть поколебавшись, юрист добавил: – Вообще-то, думаю, вы можете забыть о вашей старой квартире. Мы подберем вам что-нибудь в Престон-билдинг. Имейте в виду, ваша зарплата существенно увеличится.

– Хорошо, – сказала она, не чувствуя никакой радости.

Мистер Босуэлл вежливо произнес:

– Я слышал, у вас был тяжелый разрыв.

Джекка не смогла ответить. Попытайся она произнести хотя бы звук, дело бы кончилось истерикой. Она не могла поверить, что Трис даже не позвонил.

– Как вы смотрите на то, чтобы с головой уйти в работу? Это позволит не думать ни о чем другом.

– Полагаю, это как раз то, что мне необходимо.

– Очень хорошо. Я поручу кому-нибудь обзвонить художников и сказать, что галерея открывается. Они завалят вас душераздирающими историями о том, какой жалкой стала их жизнь после того, как вы закрыли галерею.

Джекка даже не стала говорить о том, что галерею закрыла не она.

– Вы в плохой форме, – констатировал мистер Босуэлл. – Мне нужно закончить кое-какую бумажную работу, а потом я приеду и отвезу вас на ленч. И знаете что, Джекка?

– Да?

– От разбитого сердца обычно не умирают. Это только кажется, что жизнь закончилась.

– Полагаю, у меня будет возможность в этом убедиться, – ответила она и положила трубку.

Мистер Босуэлл оказался прав. Не прошло и получаса, как в галерею явились три художника, нагруженные своими работами. Как и сказал мистер Босуэлл, они обвинили Джекку в закрытии галереи.

– Вы могли бы поговорить с Андреа, – заныли они, – и хотя бы попытаться ее переубедить.

Сначала Джекка терпеливо объясняла, что ей тоже нужно время для творчества, но после третьего обвинения отказалась от защиты.

– Вы правы, – усмехнулась она. – Во всем виновата я, эгоистка до мозга костей. Итак, что вы хотите мне показать?

Ровно в час приехал мистер Босуэлл с молодой женщиной, только что из колледжа, имеющей степень по изобразительному искусству.

– Это ваша помощница, – сообщил он. – Вы ей можете полностью доверять. – С этими словами он вывел Джекку из галереи.

Они поели в маленьком итальянском ресторанчике. Мистер Босуэлл не дал Джекке ни одного шанса подумать о своих неприятностях, развлекая рассказами о выходках Андреа.

У Джекки не было настроения смеяться. Она слушала, но каждые несколько минут украдкой проверяла телефон – никаких сообщений не поступило.

После ленча она вернулась в галерею. Ей сказали, что молодую женщину зовут Делла, и больше она вопросов не задавала. Всю вторую половину дня они развешивали картины и расставляли небольшие статуэтки.

– Как здорово! – восхитилась Делла. – Чьи это работы? Они не подписаны.

Делла открыла чемоданчик Джекки и достала работы, которые та сделала в Эдилине. На полу было разложено не меньше тридцати картин и рисунков с изображением Тристана. На одном он держал Нелл, на другом смотрел поверх книги, и в его глазах жила любовь. Джекка знала, что он смотрит на нее.

– Блестяще! – воскликнула Делла. – Он профессиональный натурщик?

– Нет, – ответила Джекка чуть резче, чем намеревалась. – Он врач, и вообще… это не для продажи.

– Но их обязательно захотят купить. Я сама куплю ту, на которой он смотрит поверх книги. Если бы мужчина взглянул на меня так, я бы… – Она замолчала, увидев огонь в глазах Джекки. – Ой, прости, это о нем говорил мистер Босуэлл? Тяжелый разрыв?

Джекка не ответила – только собрала рисунки и убрала их обратно в чемоданчик. Она хотела их продать, но пока не была готова с утра до вечера смотреть на изображение Тристана.

В пять часов пришел юноша, которого направил мистер Босуэлл, чтобы показать ей будущее жилье. Она даже не удивилась, когда он, между прочим, сообщил ей, что одинок. Похоже, мистер Босуэлл намекал ей, что лучшее лекарство от любви – новая любовь.

Она согласилась на первую же квартиру, которую ей показали. Апартаменты располагались в здании, принадлежавшем мистеру Престону. Их главными достопримечательностями были балкон и сказочный вид из окна. О такой квартире мечтает каждый житель Нью-Йорка, но Джекка осталась равнодушна. Там была кое-какая мебель, но отсутствовало белье. Молодой человек предложил сопроводить ее в магазин, а потом угостить поздним ужином, но получил отказ.

Джекка купила несколько простыней и полотенец, а вернувшись, поняла, что чертовски устала и не в силах даже развернуть пакет. Она проверила телефон – никаких сообщений – и легла спать.

Утром, убедившись, что сообщений от Тристана как не было, так и нет, она почувствовала себя немного лучше. Если он смог так легко исключить ее из своей жизни, она тоже сумеет пережить разрыв.

Она приняла душ, надела джинсы и футболку и отправилась завтракать, а по пути на работу завернула в магазин, чтобы купить одежду, соответствующую ее новому положению. Увидев свое отражение в зеркале, она подумала, что все-таки больше похожа на жительницу Нью-Йорка, чем на провинциалку из Эдилина.

В галерее ее ждали двое художников.

– Неплохо, – сказала Делла, – мне нравится. Хотя, похоже, кто-то наступил на тюбик с синей краской.

Она вместе с Джеккой просматривала серию пейзажей, написанных маслом, по большей части модернистских, хотя чувствовалось влияние Ашканской школы[13]13
  Ашканская школа, она же Школа мусорного бака, – радикальное направление в реалистической живописи первой четверти XX в., не чуждавшееся показа теневых сторон жизни большого города: трущоб, ночных баров, злачных мест.


[Закрыть] и Сальвадора Дали. Их объединяло одно – тысяча оттенков синего цвета.

– Он где-то читал, что в творчестве Пикассо был голубой период, и теперь хочет, чтобы его биограф имел возможность написать о нем то же самое, – сказала Джекка.

– Или он смотрит «Аватар» по шесть раз на дню, – усмехнулась Делла. – У него вообще, похоже, гипертрофированное эго.

– Думаешь, он уже выбрал место для библиотеки, которую построят в его честь? – спросила Джекка, и Делла засмеялась.

Джекка встала, отошла назад и посмотрела на картины. Она вернулась из Эдилина уже несколько недель назад и все это время старалась держать эмоции в узде. Поначалу ей это не слишком хорошо удавалось, но теперь она уже начала выздоравливать.

Из Эдилина она общалась только с Ким, но та не упоминала о Тристане.

– Не буду говорить: «Я тебя предупреждала», – только один раз сказала Ким.

– Имеешь право, – грустно усмехнулась Джекка.

– Нет. Жаль только… – Ким так и не сказала, о чем сожалеет.

Вместо этого они стали беседовать о работе, заключив молчаливый пакт – не говорить о мужчинах.

Вот только миссис Уингейт и Люси, похоже, не хотели иметь с ней ничего общего. И это было больно. Джекка думала, что эти женщины стали ее друзьями, но оказалось, что для них она была всего лишь очередной жиличкой.

С Люси было хуже всего. Во время единственного телефонного разговора она вела себя так, словно Джекка была врагом, который пытается выведать у нее информацию. Больше Джекка ей не звонила, а после трех эсэмэсок, на которые та ответила холодно и сдержанно, переписка прекратилась.

Когда Джекка позвонила миссис Уингейт, та была очень вежлива, можно сказать, очаровательна, но больше не было смешков относительно танцев у шеста, шутливых разговоров о Тристане, о Нелл, равно как и о любых других жителях Эдилина.

Эти звонки тоже прекратились.

Самую большую боль причинил ей отец. В течение двух недель она была настолько зла, что желала от него лишь извинений, униженных просьб о прощении.

Но шло время, а от него не поступало ни звонков, ни сообщений. И несмотря на свою решимость, Джекка смягчилась. В один из воскресных вечеров она позвонила домой в Нью-Джерси. К ее ужасу, ответила Шейла. Джекка едва не бросила трубку.

– Его здесь нет, – заявила Шейла, – и не будет.

Джоуи отобрал телефонную трубку у жены.

– Привет, Джек, старуха! Как Нью-Йорк?

– На месте. Где папа?

– Его нет.

– Где он?

– Когда ты приедешь нас навестить? Дети спрашивали о тебе. А у меня есть культиваторы, которые нужно почистить.

– Джоуи, прекрати немедленно! Скажи, где папа.

– Э… Джекка, он велел ничего не говорить тебе о нем.

Джекка была настолько ошеломлена, что на несколько секунд лишилась дара речи, прежде чем смогла возмущенно воскликнуть:

– Что???

– Послушай, сестренка, он сам позвонит тебе позже, ладно? Не беспокойся. Он больше не сердится на тебя. Извини, меня зовут, я должен идти. Приезжай. Или посмотри на наш сайт. Там есть фотографии нашего обновленного магазина. Пока, малышка!

– Пока, Бульдожка, – ответила Джекка, хотя брат уже повесил трубку.

Она не понимала, что происходит. Отец больше не сердится на нее? Так ведь это она имеет все основания пребывать в ярости! Именно он перешел все границы…

Кого она обманывает? Когда дело касалось его детей, особенно дочери, Джо Лейтон не знал никаких границ.

На четвертой неделе Джекка начала выздоравливать. Если жители Эдилина не желали иметь с ней дел, она не станет навязываться. Она перестала звонить, пытаться наладить контакты. Вместо этого всю свою энергию обратила на работу. Галерея должна была снова заработать. Она устроила небольшую вечеринку с шампанским, на которую пригласила богатых друзей мистера Престона. Мероприятие оказалось в высшей степени успешным.

Делла сказала:

– Если ты развесишь свои картины, они тоже продадутся.

– Есть вещи важнее, чем продажа своих произведений, – философски заметила Джекка.

Поскольку Делла отчаянно хотела выставить собственные работы, она, похоже, не понимала Джекку.

Джекка отдавала себе отчет в том, что Делла – это она сама несколько месяцев назад. Отправляясь в Эдилин, она хотела лишь одного: создавать картины, которые будут продаваться. Но теперь… Истина заключалась в том, что теперь она не знала, чего хочет.

Ей отчаянно не хватало Тристана и Нелл, отца, миссис Уингейт и Люси, да и всего крошечного городка, в котором только один светофор. Но все они, похоже, о ней больше не думали.

Пошла уже шестая неделя после ее отъезда из Эдилина. Однажды утром раздался звонок в дверь.

– Техническое обслуживание! – прокричал мужской голос из-за тяжелой двери.

Джекка как раз поспешно доедала рогалик, готовая бежать на работу. Она не знала, о каком техническом обслуживании идет речь, но в здание посторонние проникнуть не могли. Коды на входной двери менялись чуть ли не каждую неделю. Она открыла дверь, держа в руке рогалик, а под мышкой – портфель.

– Извините, я должна бежать, – начала она и замолчала, увидев на пороге своего отца таким, каким она его знала всю жизнь – в рабочем комбинезоне, с поясом для инструментов.

Если бы кто-то спросил Джекку, она бы ответила, что уже вполне оправилась, выздоровела после разрыва с Тристаном. И лишь увидев отца, она поняла, что все еще тяжело больна. В мгновение ока она превратилась из взрослой женщины в маленькую девочку.

Она уронила и портфель, и недоеденный рогалик, бросилась на шею отцу и разрыдалась.

Джо Лейтон, меньшего роста, чем дочь, но вполовину шире ее, ногой захлопнул дверь, бережно подхватил Джекку под руку и усадил на кушетку.

– Он мне даже не позвонил, – сквозь слезы проговорила она. – Он даже не попытался уговорить меня остаться.

Отец молча протянул ей коробку с бумажными платочками.

А Джекка все продолжала говорить:

– Я знаю, в этом нет смысла, но мне хотелось, чтобы он последовал за мной. Хотя нет… Если бы он только посмел показаться на пороге, я бы захлопнула перед ним дверь. Это было ужасно. Он не имел права покупать для меня студию, зная, что я не останусь в этом городе. Я все время это повторяла. Но может быть, я смогла бы рисовать там, в Эдилине. Я написала там свои лучшие работы. Возможно, я могла бы продолжить… Конечно, не в магазине инструментов, потому что там ты посадишь меня за кассу или найдешь еще какую-нибудь работу. Но где-нибудь в другом месте… Знаешь, чем я сейчас занимаюсь? Управляю всей галереей, черт бы ее побрал! Целыми днями смотрю на работы других художников, а сама уже много недель не брала в руки кисть. В Эдилине я бы сделала больше. Возможно, мы с Тристаном могли бы в конце концов договориться, но он так разозлил меня, что я была не в состоянии думать. А ты… – Она не хотела говорить о предательстве отца. – Тристан ненавидит меня, да?

Отец не ответил, и она подняла заплаканные глаза.

– Я думаю, он сходит по тебе с ума, – сказал Джо Лейтон. – Твой доктор Тристан уехал из города вскоре после тебя, и никто не знает куда. Ливи считала, что он отправился в хижину, но я туда съездил. Там никого нет, кроме чокнутого профессора, возомнившего себя писателем.

Джекке потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем говорит отец.

– Ливи? Ты познакомился с миссис Уингейт?

Джо кивнул.

Джекка выпрямилась, высморкалась, вытерла глаза и взглянула на отца:

– Ладно, хватит обо мне. Расскажи, где ты был все это время. И ничего не упускай.

Джо осмотрелся по сторонам, встал и подошел к большому окну.

– Неплохая квартира. А у тебя есть еще рогалики? Все же я проделал довольно долгий путь.

– Долгий? Ты хочешь сказать, что приехал сюда из Эдилина?

Джекка направилась в кухню, чтобы приготовить отцу завтрак. Он, конечно, захочет яичницу с беконом, но у нее не было бекона.

Отец пошел за ней и сел на табурет у стола.

– Ты заметила, что сегодня ровно шесть недель с того момента, как ты в припадке гнева покинула Эдилин?

– Я не… – Джекка замолчала и всплеснула руками. – Я была очень зла на вас обоих.

– Твой бойфренд выплеснул всю свою злость на меня. Но откуда мне было знать, что тебе не понравится, если я открою магазин в этом симпатичном городишке?

Джекка, прищурившись, уставилась на отца. Тот криво усмехнулся.

– Ну ладно, возможно, я мог предполагать. Твой бойфренд умеет хранить секреты.

– Он вовсе не мой бойфренд. Я ничего не слышала о нем уже много недель.

– Если ты собираешься опять реветь, я лучше принесу рулон туалетной бумаги!

– Я больше не буду плакать, – пообещала Джекка. – Что все-таки происходит. Когда ты сказал, что Тристан умеет хранить секреты, что ты имел в виду?

– Он же не сказал тебе, что купил здание для магазина? Ты видела его? Когда я закончу ремонт, мне будут завидовать и «Лаус», и «Хоум Дипоу».[14]14
  «Лаус» – компания по продаже строительных материалов, садовых инструментов, инвентаря и оборудования. «Хоум Дипоу» – компания, владеющая сетью магазинов-складов по продаже строительных и отделочных материалов для дома.


[Закрыть]

Джекка разбила три яйца на сковородку. Она хорошо знала своего отца. Он многое должен был ей сказать, но было что-то еще, чего он, похоже, боялся. В его голосе чувствовались какие-то скрытые эмоции. Господи, чего мог бояться Джо Лейтон? Даже когда умерла его жена, оставив его с двумя малолетними детьми, которых надо было воспитывать, он не испугался.

– Папа, – тихо спросила она, – почему бы тебе не сказать, что ты скрываешь?

Джо Лейтон молча смотрел, как она перекладывает такую, как он любит, глазунью с жидкими желтками, из сковородки в тарелку.

– Я хочу жениться на Люси.

Джекка ожидала чего угодно, кроме этого.

– На Люси? Люси Купер? Ты говоришь о женщине, живущей в доме миссис Уингейт?

– О ней.

Она опустилась на табуретку рядом с отцом. Ей всегда нравилось смотреть, как он ест. Только сейчас она поняла, как ей его не хватало.

– Но… – Она не знала, что сказать. То, что отец решил жениться, следовало еще осмыслить. Значит, Люси – женщина, которую Джекка уже успела полюбить – станет ее мачехой? – Расскажи мне о ней. Мне так и не удалось ничего узнать о ее прошлой жизни. Даже Тристан ничего не знает.

– Мне она тоже ничего не рассказала, – признался Джо.

– И все же ты хочешь на ней жениться?

– Да. Я перевел свой бизнес туда, где живет женщина, которую я люблю. – Он уверенно встретил взгляд дочери и не отвел глаз.

Джекка понимала: он осуждает ее бегство от Тристана.

– Папа, – сказала она, – ты решил открыть магазин раньше, чем увидел Люси.

– Уверена? – Он достал из кармана телефон и показал фотографию Люси, которую Джекка сама отправила ему с подписью: «Воскресенье в доме миссис Уингейт».

Пришлось признать, что Люси выглядит на ней очень даже здорово. Джекка припомнила все, что говорила отцу о Люси. О том, что она шьет и готовит. И еще о танцах у шеста. Этого он не мог забыть. Пожалуй, отец все же мог влюбиться в Люси до того, как встретился с ней.

– Где ты сейчас живешь? – спросила она. Вопрос был ей крайне неприятен. Отец всю жизнь прожил в одном доме, работал в одном магазине. Мысль о том, что все в одночасье изменилось, сбивала с толку, приводила в замешательство.

– В доме Ливи.

– В той комнате, где жила я?

– Нет, в той, которая была свободна. Но все свободное время я провожу с Люси. – Его глаза сверкнули.

– Только не надо подробностей! – Джекка с трудом перевела дыхание. – Но если ты живешь в Эдилине, почему не видел Тристана?

– Я же сказал, что он уехал.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сказал. Через несколько дней после твоего бегства он покинул город. В городе теперь другой доктор – тоже твой старый знакомый – Роджер, кажется.

– Рид.

– Ах да. Ким сказала, что он разбил тебе сердце, когда ты впервые посетила Эдилин. Но ты быстро оправилась, когда вернулась домой.

– Рид не разбивал мне сердце. И в любом случае я тогда была ребенком.

– В то время ты так не считала.

Джекка уже открыла рот, чтобы возмутиться, но закрыла его и рассмеялась.

– Я скучала по тебе, папа.

– Да? – Он уже съел яичницу и теперь доедал второй рогалик. – Должен признаться, я тоже пару раз вспоминал о тебе. Ты готова вернуться домой?

«Дом, – подумала Джекка. – Где он? Неужели в Эдилине?» Она не могла не думать, что, если бы Тристан действительно хотел, чтобы она осталась, он бы… по крайней мере позвонил. Но это ведь именно она сбежала! Психанула, бросила все и исчезла.

Как обычно, отец понял, о чем она думает.

– Этот парень легко сдается, не правда ли?

Джекке пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова не разрыдаться.

– Я это заслужила, – проговорила она. – Ведь это я его бросила.

– Любой мужчина, который без борьбы позволяет тебе уйти, недостоин тебя.

– Папа! – жалобно пискнула Джекка и снова расплакалась.

Джо Лейтон отвел дочь в комнату, усадил на диван и заглянул в коробку с бумажными платками. Там остался только один платочек.

– Прежде чем ты затопишь свою квартиру слезами, позволь мне кое-что тебе показать. – Он полез в один из многочисленных кармашков пояса для инструментов – как он сумел пройти с этим поясом мимо службы безопасности? – и достал оттуда сложенное письмо. Бумага была грязной и потертой на сгибах.

– Давно его носишь с собой? – спросила Джекка.

– Я бы приехал раньше, но тот парень заставил меня поклясться, что я не увижусь с тобой шесть недель. Он сказал, что тебе необходимо побыть в одиночестве и успокоиться.

– Тристан так сказал?

– Да, я разговаривал с ним, когда приехал в Эдилин, и он устроил мне форменную взбучку. Меня еще никогда не отчитывали так эмоционально. Я даже узнал несколько совершенно новых для меня ругательств.

– Тристан ругался? Быть того не может! Он всегда такой вежливый и милый.

– Со мной он не был милым, поскольку считал, что я сыграл с ним злую шутку, которая в конечном счете и послужила причиной твоего бегства. Полагаю, некоторые его выражения были медицинскими терминами, но я понял, когда он объяснил мне, куда я могу засунуть некоторые части здания.

– Ты действительно сыграл с ним злую шутку, заставившую меня сбежать! – Джекка возвысила голос: – Из-за тебя я…

– Послушай, давай отложим перебранку на потом. Прочитай это письмо. Человек, его написавший, приложил немало усилий, чтобы тебя отыскать. Я разговаривал с ним по телефону. По его словам, некая женщина по имени Саванна сказала, что ты дизайнер из Нью-Йорка. Этот Чамберс искал тебя сначала в Нью-Йорке, потом в Нью-Джерси и Эдилине, но к тому времени ты уже уехала из города.

Джекка окинула отца хмурым взглядом, ясно говорившим о том, что разговор еще не окончен, после чего распечатала письмо. Некий мистер Генри Чамберс, владелец шести швейных торговых марок, сообщал, что рассматривает вопрос о начале производства детской одежды. Его дочь живет в Ричмонде – держит там небольшой бутик высококачественной женской одежды, изготовленной на его предприятиях.

«Она и моя внучка были приглашены на празднование дня рождения Ребекки Макдауэлл и видели Ваш показ мод.

Я бы хотел поговорить с Вами относительно моделирования одежды для меня. Вы можете назвать свою линию «Гардероб Нелл» или «Клуб успевающих учеников» – как хотите. Моя дочь утверждает, что название не имеет значения, потому что одежда будет продаваться, как горячие пирожки. Это высокая оценка, поскольку она хорошо разбирается в этом вопросе.

Я живу в северной части штата Нью-Йорк, так что если Вы заинтересованы в моем предложении, позвоните, и мы встретимся».

Джекка дважды перечитала письмо и только после этого подняла взгляд на отца.

– Оно настоящее?

– Люси нашла Чамберса в Интернете. Оказывается, это большая шишка в швейной промышленности. Приятный человек моего возраста. Люси много часов рассказывала мне о том, как ты старалась провести это шоу, поэтому я ему позвонил.

Глаза Джекки затуманились. Она вспомнила о счастливых днях, предшествовавших шоу.

– Ты можешь работать где угодно, – негромко сказал он, пристально смотря на дочь.

Она еще раз перечитала письмо.

– Хочешь сказать, что я могла бы открыть свой магазин в той большой комнате, расположенной в задней части будущего магазина скобяных товаров?

– Я думал об этом, но если ты…

В голосе отца отчетливо звучала просьба или даже нечто большее… мольба? Наконец-то она дождалась извинений.

– Послушай, когда я затевал это дело с магазином, я вовсе не хотел…

Джекка поняла, что не хочет слышать, что он скажет дальше. Она считала, что жаждет извинений. Оказалось, что нет. Джо Лейтон хотел всего лишь быть рядом с дочерью, и ничего больше. Ради этого он отказался от магазина, которому посвятил всю свою жизнь. Она стиснула руку отца. Кожа на ней была загрубевшей и покрытой шрамами.

– Не надо, папа. Я все понимаю. Все в порядке.

– Но этот глупый мальчишка сбежал, – сказал Джо, и в его голосе прозвучало презрение. – Я-то думал, что у мужчины, который умеет так виртуозно ругаться, хватит смелости…

Джекка погладила его по руке.

– Все нормально, папа. Наверное, я просто значила для него не так много, как думала. Так что это моя вина.

Джо возмущенно фыркнул.

– С каких это пор женщины стали принимать самостоятельные решения? Думаешь, я позволяю Люси командовать? Нет, конечно! Я говорю ей, что будет, и ей остается только ответить «да».

Джекка заглянула в глаза отца и увидела в них страх.

– Ты еще не сделал ей предложение?

– Боже правый! Нет, конечно! – Он закрыл лицо руками. – Я боюсь до смерти.

– Папа, давай я возьму завтра выходной, и мы вместе съездим к мистеру Чамберсу. А на обратном пути можем заехать к Джоуи – навестить детей и посмотреть, как Джоуи преобразовал магазин.

– Не заставляй меня смотреть на это! – завопил Джо, и Джекка, усмехнувшись, пошла к телефону. Когда он стал жаловаться, во что превратили его магазин, страх начал исчезать из его глаз.