Текст книги "Навсегда"

12
Нью-Йорк

Широкая, оживленная Парк-авеню напоминала о Парижских бульварах. По обеим сторонам ее расположились самые дорогие жилые дома в мире, гнездо богатейших, старейших и влиятельнейших семей Нью-Йорка. И конечно, не случайно здесь разместились и самые старые, престижные и респектабельные клубы. Основанный сто пятьдесят четыре года назад, очень спокойный, неброский, очень консервативный и ужасно, ужасно снобистский Юнион-клуб является их дедушкой.

В тот вечер без четверти шесть Томас Эндрю Честерфилд Третий находился в доступной отнюдь не для всех посетителей клуба Южной комнате, где он принимал Теодора Халлингби, президента одной из крупнейших телекомпаний, которую он пытался заполучить в клиенты «Хатауэй, Муни, Бухсаум, Честерфилд и Гардини». Чтобы подмаслить процесс, Честерфилд вскрыл бутылку столетнего арманьяка из своего личного отделения в клубном погребе.

Он собственноручно разлил его по огромным бокалам, не доверяя официанту восьмисотдолларовый сосуд.

– Я хранил образец этого разлива долгие годы, – улыбаясь, сказал он Халлингби. – По-моему, сейчас самое время посмотреть, насколько эта жидкость выдержана, а?

Халлингби исполнил ритуал взбалтывания, нюханья и отхлебывания. Затем он откинулся назад. Его лицо было розовым. Он явно сумел оценить достоинства напитка.

– О, – пробормотал он с одобрением, – превосходно, превосходно.

– Старше меня, – ухмыльнулся Честерфилд. Халлингби с легкой завистью огляделся.

– Вы знаете, мне вроде здесь нравится. – Он старался придать своему голосу безразличие. – И долго нужно ожидать своей очереди, чтобы быть принятым в члены этого клуба?

Честерфилд поднял на него глаза.

– Ну в общем, очередь – не такая уж большая проблема. Если, – добавил он мягко, – если вы правильно выберете члена клуба, который даст вам рекомендацию.

Ну вот. Соблазняющая приманка насажена.

– Неужели? – спросил Халлингби, поднимая свой бокал к свету, чтобы посмотреть на янтарную жидкость.

Честерфилд кивнул.

– Если вам интересно осмотреть клуб, можем совершить небольшую экскурсию.

– Гм… – произнес Халлингби неопределенно, не желая обнаруживать своего интереса. Он сделал еще глоток и вдохнул аромат, поднимавшийся из узкого отверстия бокала, наполнивший его чувством приобщенности к миру избранных. – Когда-нибудь воспользуюсь вашим предложением. Вполне возможно.

Им обоим можно было уже не делать никаких усилий. Оба все прекрасно понимали. Честерфилд рекомендует Халлингби в члены клуба, а Халлингби отваливает Честерфилду ведение дел своей компании.

Официант подошел к столу и тихонько кашлянул.

– Мистер Честерфилд, сэр?

Честерфилд поднял глаза.

– Вас просят к телефону. Там говорят, что это срочно.

«Черт! – подумал Честерфилд. – Меня прерывают в тот момент, когда одно из самых важных дел, которые я когда-либо перехватывал, уже почти в кармане». Но он постарался ничем не выдать своих эмоций.

– Отлично, – бросил он. – Я поговорю здесь. Дождавшись, пока официант уйдет, он нажал кнопку «разговор».

– Честерфилд слушает, – произнес он ровным тоном.

Сначала было молчание, а затем раздался этот бесполый шепот, вселявший в него ужас.

– Я только что еще раз просматривал тот фильм, в котором главную роль играет ваш сын, мистер Честерфилд, – начал голос. – Должен вам сказать, качество записи просто превосходное.

Внутри у Честерфилда все похолодело. На какое-то мгновение сердце остановилось. Потом, когда оно бешено запрыгало в груди, он поборол желание вытереть мгновенно вспотевший лоб. И только недоуменный взгляд Халлингби заставил его руку застыть в воздухе.

Честерфилд жестом показал, что звонок не был особо важным, и вяло улыбнулся. Но он почувствовал не только шок, он почувствовал ярость – и бессилие, как будто над ним совершали насилие.

– Мистер Честерфилд, – шипел голос. – Похоже, что нам опять потребуются услуги нашего друга Духа.

Честерфилд почувствовал, как сжались его внутренности:

– Так вот, – продолжал голос, – причем на этот раз нам необходимо, чтобы он оказал эти услуги немедленно. Вы понимаете, мистер Честерфилд?

Честерфилд сидел, не произнося ни звука. Он видел, что Халлингби наблюдает за ним со все возрастающим недоумением.

– Да! – хрипло прошептал он.

– Тогда я предлагаю вам идти, даже если вы еще не допили то, что налито в ваш бокал. Идите! Найдите Духа! Прямо сейчас!

Честерфилд побледнел. Он уже не замечал, что Халлингби хмурился все сильнее. Единственное, что он видел с ужасающей отчетливостью, – это обрывки этого проклятого фильма, крутящиеся у него перед глазами. При этом воспоминании пальцы Честерфилда с силой сжали бокал. Раздался треск, и стекло рассыпалось у него в руке. Полетели осколки, пролился драгоценный арманьяк. Халлингби откинулся, чтобы уклониться от брызг, но Честерфилд, похоже, не видел ничего. Он даже не заметил, как из пореза на его руке закапала кровь.

– Кто? – прошептал он жалобно. – Кто на этот раз?

– Ее зовут Винетт Джонс, она остановилась в «Гранд Хайатт». Черная. Не волнуйся, ее никто не хватится.

Трубка зашлась резким смехом, и Честерфилд бросил ее на аппарат, по-прежнему не замечая, что порезался до крови. Он резко, отрывисто дышал. Официант, которого подозвал Халлингби, принес льняную салфетку и полотенце.

– Я сейчас принесу бинт, мистер Честерфилд, – предложил услужливо официант, но Честерфилд покачал головой.

– Не надо, со мной все в порядке.

Он поднял кровоточившую руку и уставился на нее в каком-то сонном удивлении, а затем, словно рывком, вышел из него.

– Боже! – воскликнул он с отвращением. Он схватил салфетку, принесенную официантом, и обмотал ее вокруг ладони.

– Пожалуй, мне лучше пойти заняться рукой, – он вымученно улыбнулся. Гладко полилась ложь. – Очень жаль, старина. Некоторые семейные проблемы, всего-навсего. Мне надо ехать. Ужасно не хочется вас оставлять…

– Я довезу вас, – предложил Халлингби.

– Нет-нет. Оставайтесь. Со мной все в порядке. Абсолютно.

С этими словами он выбежал из кабинета. Все было не в порядке. И самое худшее состояло в осознании того, что, каждый раз, послушно связываясь с Духом, он лишь покупает себе время.

13
Нью-Йорк – Уолнат-Крик, Калифорния – Ситто-да-Вейга, Бразилия

Аарон Кляйнфелдер был в своей стихии: компьютер, с помощью которого надо было решить поставленную задачу, радио, настроенное на его любимую джазовую станцию, два ящика письменного стола, заполненные орешками и печеньем, автомат с газировкой в холле – для полного счастья ему больше не требовалось ничего. Все сотрудники уже разошлись, и кроме него в пустынном здании оставались только уборщицы. Никто не мешал ему полностью отдаться работе. Чтобы уж наверняка оградить себя от нежелательных посещений, он повесил на двери табличку «Просьба не беспокоить» – маленький сувенир, который он захватил из гостиницы «Цезарь палас», где останавливался во время прошлогоднего компьютерного семинара в Лас-Вегасе.

Грызя орешки, он задумчиво смотрел на экран монитора. Затем напечатал:

ОКРУГ КОЛУМБИЯ = ПД ПРИЮТ МЕНЮ

Нажав клавишу «Поиск», он стал просматривать зеленые надписи, заполнявшие экран. Впечатав нужный код, он протянул руку за очередной порцией орешков, одновременно наблюдая за перемещением надписей на экране.

1,010 РОДИТЕЛИ ЛИЦ, СОДЕРЖАЩИХСЯ В ПРИЮТАХ ПД

001 МАТЬ

002 ОТЕЦ

ВЫБЕРИТЕ НУЖНОЕ

– Ну вот, мэм, – сказал он негромко и впечатал слово. Он опять просмотрел новую информацию, появившуюся на экране, и решил попробовать ввести номер страховки Винетт. Он впечатал данные, которые она оставила перед уходом. На экране появилось:

ОТСЫЛКА В ФАЙЛ ПД ПРИЮТ ТС 10 НА СД 748300099440001.

Он набрал название указанного файла.

А потом, Боже мой! Экран опять замигал:

ВХОД ЗАКОДИРОВАН ВВЕДИТЕ НОМЕР ОПУСА

Опять! Опять этот проклятый НОМЕР ОПУСА – да что за черт? И что теперь?

– Вот новенькое дело! – воскликнул Бобби, оператор компьютера в Уолнат-Крик в Калифорнии. – Вы только посмотрите! Опять кто-то хочет влезть! Наверное, тот же хакер.

– Мы скоро это узнаем, – твердо заверила его начальница.

Экран на мониторе Бобби мигал со скоростью пулеметных очередей. Затем вдруг одна из цифр осталась на месте, хотя все остальные цифры и буквы продолжали меняться.

– Ага! – воскликнул он. – Вот мы к нему и приближаемся! Еще минута – и мы его поймаем.

Он еще не закончил фразу, как рядом с первой цифрой появилась вторая.

Удивление Аарона Кляйнфелдера возрастало с каждой минутой. Поскольку попытка обнаружить информацию по номеру страховки Винетт Джонс окончилась неудачей, он впечатал ее имя. И на экране высветилась та же надпись – конечно же, ну что еще могло там быть?

ОТСЫЛКА В ФАЙЛ ПД ПРИЮТ ТС 10 НА СД 748300099440001.

Затем он попытался использовать для поиска имя отца Джованды, Вернона Мерилла Уэста. И он был бы очень удивлен, если бы на экране и на этот раз не появилась уже знакомая строка:

ОТСЫЛКА В ФАЙЛ ПД ПРИЮТ ТС 10 НА СД 748300099440001.

И он удивился бы еще больше, если бы за этим указанием не последовала еще одна знакомая строка:

ВХОД ЗАКОДИРОВАН ВВЕДИТЕ НОМЕР ОПУСА

– Н-да, – мрачно пробормотал Аарон, – определенно, что-то темное творится в Датском королевстве.

Единственная проблема состояла в том, что он не знал, что же именно, не знал даже, с чего начать поиск. Невозможно. Невозможно без этого чертова НОМЕРА ОПУСА.

Помещение компьютерного центра в «Сайнтифик косметикалс» огласилось криком Бобби.

– Попался! – Он негромко присвистнул. – Черт возьми! Это тот же парень.

Его начальница, наклонившись поближе к экрану, вчитывалась в надпись, наморщив лоб.

– «Поможем детям»? Не понимаю. Разве это не…

– …некоммерческая группа, одна из программ которой – поиск приемных родителей, – закончил за нее Бобби. Он повернулся на своем вращающемся кресле и уставился на нее в изумлении. – Не понимаю, почему кто-то там пытается войти в наши файлы здесь.

– Не знаю, – ответила его начальница. – Распечатай информацию и занеси мне в кабинет. – На ее лице не отразилось никаких эмоций. – А я пока что доложу о случившемся.

Постукивая высокими каблуками по кафельному полу, она поспешно вернулась в свой стеклянный кабинет, сняла трубку и нажала кнопку – аппарат начал набирать внесенный в его память номер. Щелчки соединений, тишина, опять несколько щелчков – такое впечатление, что звонок переводят с линии на линию. Наконец после нескольких чередований щелчков и пауз она услышала тихие далекие сигналы. Затем отрывистый мужской голос ответил:

– Служба безопасности.

– Говорит Шарон Уолкер из Уолнат-Крик. Кто-то второй раз пытается войти в файлы ОПУС.

– Вы выследили его?

– Да.

– И?

Она выглянула из своей стеклянной будки. Бобби радостно потрясал кулаком в воздухе. Она быстро пробежалась по клавишам своего компьютера.

– Да, отслеживание закончено. Объект – терминал сто тридцать два в Нью-Йоркской штаб-квартире «Поможем детям». Непонятно. Они ведь с нами никак не связаны.

– Забудьте об этом, – велели ей. – Скорее всего, это просто какой-нибудь компьютерный хулиган. Но вы правильно сделали, что позвонили. Если это еще раз повторится, следуйте инструкциям, как вы сделали в этот раз.

– Хорошо, – заверила она.

– Кто еще, кроме вас, – спросил отрывистый голос, – знает о попытке вторжения?

– Роберт Лаббок. – Она взглянула через стеклянную стену кабинета на Бобби, занятого распечаткой информации.

– Хвалю вас обоих. Ваше усердие не останется незамеченным. Чтобы сделать соответствующие записи в ваших личных делах, мне нужно написание ваших имен.

Она продиктовала ему по буквам имя Бобби и свое.

– Вы хорошо работаете, – еще раз повторил он.

– Мы просто выполняли свои обязанности. – Она пыталась не выдать своего удовольствия от похвалы.

Но ее уже никто не слушал – человек на другом конце провода повесил трубку.

Далеко в тропических лесах Бразилии в Ситто-да-Вейга полковник запаса армии США Валерио включил свой компьютер. На экране появилась надпись:

ТЕРМИНАЛ ПД 132

КЛЯЙНФЕЛДЕР ААРОН М.

За этой надписью шла биография Аарона. Информация о работе, информация о личной жизни. Домашний адрес, телефон, не зарегистрированный в телефонном справочнике, состояние банковского счета, послужной список.

«Я Большой Брат, – думал Валерио с удовлетворением, – и я пристально за всем наблюдаю».

14
Нью-Йорк

– Зачем пожаловал на этот раз, шалунишка? Шенел намеренно сделала особенно глубокую затяжку, и машина наполнилась сигаретным дымом.

Томас Эндрю Честерфилд Третий смотрел прямо перед собой сквозь лобовое стекло, наблюдая за машиной, медленно ползущей по Тридцать восьмой улице. Еще один охотник за телом вышел поразвлечься.

– Мне опять нужно выйти на Духа, – сказал он тихо.

Неожиданно Шенел рассмеялась.

– Ну, мужик, – она хлопнула себя по голой ляжке, – у тебя, должно быть, полно врагов. На твоих заказах Дух скоро разбогатеет. – Она еще раз затянулась. Честерфилд по-прежнему пялился в стекло.

– На этот раз его услуги мне нужны немедленно, – заявил он.

Она повозилась с кнопками на дверной панели, нашла ту, что опускает окно. Стекло с тихим урчанием поехало вниз, и она щелчком кинула окурок в темноту ночи, наблюдая за разлетевшимися искрами.

– Что значит «немедленно»? – Она опять повернулась к нему.

Он почти шептал.

– Мне нужно, чтобы он сделал работу сегодня вечером. Самое позднее – завтра утром.

Шенел пошарила в сумочке в поисках еще одной сигареты. Найдя ее, щелкнула зажигалкой. Пламя бросало мягкий рембрандтовский отблеск на ее черты.

– Ты знаешь условия: деньги вперед. – Она опять глубоко затянулась и медленно выдохнула дым двумя струйками из ноздрей. – Вперед и налом.

– Но мой банк не откроется до девяти утра! К тому времени уже может быть поздно.

Какое-то время она молча обдумывала его слова.

– Ну что ж, это не мои проблемы. Это дело Духа. Откуда я знаю? Может быть, я и не найду его сегодня.

– Пожалуйста! – Он схватил и сильно сжал ее руку. – Ты должна попытаться найти его!

– Эй! Мне больно! Смотри, поаккуратней, слышишь?

Он выпустил ее руку.

– Извини. Не знаю, что на меня нашло. Но мне нужна твоя помощь!

– Хорошо, – заговорила она примирительно. – Хорошо, ты только спокойней. Но имей в виду, я ничего не обещаю.

Он кивнул. Она продолжала:

– Когда ты отсюда отчалишь, поезжай в бар, как всегда, и жди. Если я с ним свяжусь, он тебе позвонит. Если нет… – Она пожала плечами.

– Понимаю. Но если ты все-таки свяжешься с ним, скажи, что работу надо сделать либо сегодня вечером, либо – самое позднее – завтра рано утром. Скажи, что я в долгу не останусь.

Она взглянула на него со странным выражением.

– Дух, он за этим присмотрит. Ты только не доставляй ему ненужных хлопот, и все. Потому что, детка, скажу тебе одну вещь. Дух – он кру-у-у-у-той мужик. Он знает, как дела делать.

– Что ты имеешь в виду? – Честерфилд забеспокоился.

– Он знает, например, где ты живешь, где твой офис. – Она перешла на устрашающий шепот. – Понимаешь? Дух – невидим. Ты его можешь не видеть, а он рядышком. И он всегда хочет знать, на кого работает. Это как – ну, ты понимаешь – как получить страховой полис.

Внутренности Честерфилда снова болезненно сжались. Голос его задрожал.

– Ты хочешь сказать, он выслеживал меня?

– Да какого черта я знаю? – Шенел нервно затянулась, пепел на кончике сигареты оранжево засветился. Она быстро выдохнула. – Хотя меня бы это не удивило. С Духом всего можно ожидать. – Она быстро взглянула на него краешком глаза. – Так что ты поосторожнее, ладно?

Дом Ансония, на Бродвее, между Семьдесят третьей и Семьдесят четвертой улицами, походил на огромный, пышный свадебный торт. Снаружи – изобилие башенок, балконов, мансардных крыш и луковичных куполов. Внутри – когда-то своеобразные, ни на что не похожие квартиры, ныне безжалостно разделенные и перестроенные несколькими поколениями жильцов.

Квартира Сэмми Кафки на четырнадцатом этаже с угловой башенкой была одним из немногих исключений. Единственный арендатор, проживавший здесь до него, не внес никаких изменений в планировку. В квартире была овальная прихожая, круглая гостиная с тремя высокими французскими дверями, выходившими на балкон, огромная, старомодная кухня и еще шесть больших комнат. Сэмми жил здесь уже сорок лет и клялся, что отсюда его вынесут только вперед ногами.

Сейчас он стоял около французских дверей. Вопли сирены, вечная музыка Нью-Йорка, на какое-то время заглушили все остальные звуки города, поднимавшиеся снизу. Он смотрел на Джонни, неуклюже привалившегося к подушкам бледно-зеленого дивана, уставившись в свой пустой бокал. Сэмми вздохнул.

– Разглядывание пустого бокала, мой мальчик, тебе не поможет, – мягко заметил он.

Вздрогнув, Джонни поднял голову и посмотрел на старика.

Как всегда, этот денди, не имеющий возраста, выглядел безукоризненно. На нем была старомодная домашняя куртка с отделкой цвета бургундского, канареечный широкий галстук с красным узором флер-де-ле, черные вельветовые брюки и элегантные красные шлепанцы с серебряной и золотой вышивкой. Сэмми указал на бокал.

– Еще?

Джонни вздохнул.

– Конечно. Что за черт!

Передав бокал Сэмми, он смотрел, как тот подошел к внушительных размеров буфету в египетском стиле. На нем стоял серебряный поднос с графинами, хрустальными бокалами, кувшином с водой и серебряным ведерком для льда. Пальцы Сэмми были такими же проворными, как и его походка. Он ловко выудил серебряными щипцами кубики льда из запотевшего ведерка. Затем он взял серебряный сосуд с надписью «Бурбон» вокруг горлышка, открыл его, щедро плеснул содержимого в бокал и снова закрыл. Стеклянной палочкой он энергично помешал напиток, прихватил Салфетку и с возгласом «вуаля!» поднес все это Джонни.

Поблагодарив его кивком головы, Джонни принялся за свой уже третий бокал. Откинувшись на подушки, он размышлял. Он уже начал сомневаться, стоило ли вообще приходить сюда. Он чувствовал себя оскорбленным, он впал в депрессию, и ему было очень жаль себя. Может, правильнее было бы зализывать раны в одиночестве? Но сейчас поздно раздумывать. Он уже здесь и уже успел излить душу. И ничего в этом не было зазорного. Ничего такого. У него были все основания для обиды – разве он не спешил, не тащился шесть тысяч миль – ну, что-то около того? И для чего? Чтобы ему, доброму самаритянину, фигурально выражаясь, дали пинка под зад?

Он сердито отхлебнул из бокала.

– До того как вы примете какое-нибудь поспешное, необдуманное решение, почему бы вам не выждать пару деньков, пока вы оба слегка не охладите свой пыл? – предложил Сэмми.

Джонни уставился на него.

– Зачем? – спросил он агрессивно. – Чтобы доставить ей удовольствие еще раз дать мне пинка?

– У нее сейчас трудное время, – вздохнул Сэмми. – И ты это знаешь.

– Да, – с лающим смехом согласился Джонни. – Сначала жизнь – сплошное дерьмо, а потом мы умираем. Я одно могу сказать. С меня довольно.

Жестом каратиста он поднес руку к горлу и опять откинулся на спинку дивана, уставившись в бокал.

Сэмми посмотрел на него долгим, пристальным взглядом. Затем, снова подойдя к французским дверям, отодвинул кружево занавески, чтобы взглянуть на тротуар на противоположной стороне улицы.

– Ты только посмотри на них!

Сердитый и в то же время мечтательный голос Сэмми заставил Джонни поднять глаза.

– Носятся туда-сюда, как будто весь мир горит! Никогда не остановятся, чтобы почувствовать жизнь. Сорок два года назад, когда я сюда переехал, люди прогуливались. Вон на тех скамейках сидели влюбленные. Они украдкой целовались, смотрели друг на друга застенчиво, как будто хотели, чтобы никто не узнал об их любви. А теперь? Сплошная гонка, гонка и еще раз гонка. Жалеют времени даже шляпу приподнять, когда здороваются. В автобусах никто женщине места не уступит. Никто не общается. – Сэмми отпустил занавеску и повернулся к Джонни. – Никто не слушает.

– Зачем вы мне это говорите? – мрачно улыбнулся Джонни. – Я пытался общаться. Черт возьми, я перся сюда из этого проклятого Ливана, именно чтобы общаться!

– А ты слушал? Я имею в виду, по-настоящему слушал? – Сэмми с сомнением покачал головой. – Не знаю.

Джонни взорвался.

– Слушал ли я! Да будь все проклято! Я же только что вам рассказал, что она не слушала! Она даже не дала мне объяснить, черт возьми! – С отвращением посмотрев на свой бокал, он со всего размаха запустил им в стенку.

Ударившись, бокал взорвался мелкими осколками, полетели кубики льда.

Сэмми даже бровью не повел.

– Это была ошибка, черт подери! – распаляясь, кричал Джонни, вскакивая на ноги. – Боже мой! Я вовсе не просил Ирва Рубина звонить. Неужели вы думаете, что я бы сказал ему, где меня можно найти, если бы знал, что он попросит интервью? – Он замолчал. На шее от напряжения набухли вены. – Ну что? Вы как думаете?

Сэмми подошел к нему вплотную.

– Мальчик, мальчик, – умиротворяюще произнес он, мягко подталкивая Джонни обратно на диван. – Я знаю, что не сказал бы.

Джонни, не в силах справиться с переполнявшими его чувствами, уткнулся лицом в ладони, качая в отчаянии головой.

Сэмми уселся рядом с ним.

– Может быть, – начал он мягко, – я смогу чем-то помочь. То есть если ты, конечно, пожелаешь выслушать совет от того, кто старше и, возможно, умнее тебя.

Джонни медленно опустил руки.

– Видишь ли, Джонни, – продолжал Сэмми, – ты очень похож на меня в молодости. Ты знаешь об этом? Конечно нет, откуда тебе это знать. Но ты такой же дурак, каким был я. Большой эгоистичный дурак. Каковыми, насколько я понимаю, являются все мужчины вообще.

Джонни молчал.

– Насколько я понял, в последний раз, после вашей ссоры со Стефани, ты просто сдался. Решив, что на этом все кончено, так? – Он поднял седую бровь.

– Так это и было кончено! – упрямо ответил Джонни.

Сэмми хитро улыбнулся.

– Нет, мой мальчик. Нет.

– Но она…

– Да. Ты слушал ушами, вместо того чтобы слушать сердцем. Я именно это имел в виду, когда сказал, что никто больше не слушает.

Джонни глубоко вздохнул.

– Я просто не понимаю этого! – Он расстроенно махнул рукой. – Если кто-то говорит, что больше не хочет видеть, а на самом деле хочет, то зачем он говорит, что не хочет?

– Это одна из восхитительнейших тайн, окутывающих женщину. – Сэмми улыбнулся. – Видишь ли, Джонни, женщины и любовь – это как война. За них нужно сражаться и побеждать в сражении. И это касается вообще всего, чего-либо стоящего в этой жизни. – Он опять улыбнулся. – Я знаю, ты любишь Стефани. Я знаю, что Стефани кроме тебя никогда никого не любила.

– Но тогда у нее странная манера проявлять свою любовь, – запальчиво ответил Джонни.

– Да нет же. Как ты думаешь, почему она одинока? Вовсе не из-за недостатка поклонников, уверяю тебя. – Он нежно похлопал Джонни по коленке. – Дурак ты зеленый! Ты никогда об этом не задумывался?

– О чем?

– Что все это время – сколько уже? Пять лет? – она ждала тебя!

Джонни онемел.

Сэмми кивнул.

– Послушай моего совета. Возвращайся в свой отель, поживи там несколько дней. Походи по музеям, выставкам. Дай Стефани время немного прийти в себя. – Его внезапно увлажнившиеся глаза смотрели вдаль. – Ей нужно время, Джонни. Время разобраться в себе.

– У нее было достаточно времени для этого, – с горячностью возразил Джонни.

– Молодой человек, – по голосу Сэмми было понятно, что он рассердился, – проснитесь и услышьте музыку! В жизни приходится учиться наклоняться в направлении ветра. Неужели ты не понимаешь, что, если сейчас сдашься, ты упустишь свой единственный и последний шанс на настоящую любовь и счастье?

Джонни ухмыльнулся.

– Настоящая любовь! Это только в романах и душещипательных фильмах бывает. Сэмми схватил его за руку.

– Ты хороший парень, Джонни Стоун, – проговорил он тихо. – Немного ненормальный, но хороший. Но пора тебе уже повзрослеть! – Глаза старика полыхнули огнем. – Не бросайся своим счастьем – слишком горько будешь об этом сожалеть потом!