Текст книги "Плохие мужчины"

12

Жена приходила навестить Джона в госпитале, когда он оправлялся от ножевых ранений. Расстались они всего сорок восемь часов назад, и все же Эми показалась ему незнакомкой.

– Ты подстриглась, – прохрипел он, приподнявшись на подушке.

– Принесла тебе виноград, – сказала она.

Положив пакет на тумбочку, встала у кровати. Джинсы, джемпер, новая прическа – короткий колючий ежик.

– Так скучал по тебе, – вздохнул Джон и потянулся к Эми, однако та сделала шаг назад.

– Я на минутку. Просто решила проверить, все ли с тобой в порядке.

– Да-да. Я в норме. Ни одного жизненно важного органа Сирил не задел, хотя практика у него отличная – после стольких-то убийств.

Жена вздрогнула, и Джон понял, что вновь все испортил.

– Прости за черный юмор, – пробормотал он. – Понимаю, веселого мало.

– Этот человек был в нашем доме, Джонни. Ты пригласил его на вечеринку в честь Дороти и Марсии. Пригласил убийцу…

– Знаю.

– Именно ты привел в нашу жизнь этого человека…

– Извини, Эми.

– Я больше не могу с этим жить.

– Слушай, я тем вечером повел себя недостойно. Разозлился, а это неправильно. Мне следовало понять твою точку зрения, осознать, насколько ты одинока. Я смогу измениться, Эми. Это был тревожный звонок.

Она медленно покачала головой.

– Какой уж там звонок… Ты одержим, Джонни. У тебя болезненная мания к разгадыванию головоломок. Вроде как необходимо решить определенное их количество, чтобы наконец прийти к устраивающему тебя ответу. Только я не знаю, что именно ты пытаешься найти. Надеюсь, найдешь, но это уже без меня.

В тот миг Джон понял: он до сих пор не верил в окончательность решения Эми. Еще рассчитывал, что их отношения не завершены, она, мол, просто расстроена. Увидит его в подобном состоянии, убедится, какой ее муж герой, и передумает.

Нет, о расстройстве и речи не шло. Все гораздо хуже: Эми явно сделала выбор и теперь была печальна и спокойна.

– Кому-нибудь позвонить? – мягко предложила она. – Может, Эди? Наверное, с тобой кто-то должен побыть, составить компанию.

– Нет, – пожал плечами Джон. – Одному мне лучше.

* * *

Он сидел в протекающей хижине, прислушиваясь к стуку падающих в ведра капель; жевал сэндвичи с беконом, заодно угостив собаку. Готовить умел не особо, однако питомица и сэндвич съела. С надеждой глянула ему в глаза, выпрашивая добавки, но, поняв, что хозяин своей порцией делиться не намерен, свернулась калачиком у его ног и уснула.

Хм, угораздило его спасти собаченцию… Да еще и номер свой дал незнакомой красивой женщине.

– Самый странный день за последние несколько месяцев, – сказал Джон собаке, и та подняла ухо.

Доев, он облизал пальцы и пришел к выводу, что следует позвонить Эди.

– Пришел в себя? Убедился, что должен написать книгу о Сириле? – не дожидаясь его приветствия, заговорила агент. – На ее будущей обложке значится крупными буквами: «Немедленно экранизировать».

– Я не собираюсь писать никакую книгу.

– Почту хотя бы просмотрел?

– Просмотрел.

– Давай обсудим. Впрочем, нет: сперва пробежимся по мелочам. Надо ответить самому верному фанату. Он мне уже и в офис звонил. Беспокоится, места себе не находит. Брось ему косточку. Скажи, что ты в порядке и ему не следует домогаться до бедного, перегруженного делами агента. В противном случае в его отношении придется принять запрещающее судебное предписание.

– Ладно, напишу.

– Вот и молодец. Поехали дальше.

Она имела в виду лежащие на кофейном столике бумаги. Джон взял один из документов: большой лист с одинокими четырьмя строчками посередине.

– Атертон меня ненавидит.

– Естественно, я его письмо не вскрывала, зато говорила с ним по телефону. Он заявил: если я не даю ни твоего нового номера, ни адреса – а на электронную почту ты не отвечаешь, – то должна передать тебе письмо. Не могу сказать, что он меня мягко уговаривал.

– Атертон считает, что я делаю из убийств гламурный продукт. Боюсь, он не так уж и ошибается.

– Что в письме?

– Он с тобой не поделился?

– Нет, и я умираю от любопытства. Хотела отпарить и незаметно открыть конверт, потом решила, что для агента подобное поведение неэтично. Мардж очень разочарована. Так о чем он пишет?

– Хочет, чтобы я приехал и с ним встретился. Необходимо для расследования.

Эди долго молчала в трубку, что ей было несвойственно.

– То есть?

– Не думаю, что он приглашает меня на дружеские посиделки в пабе. Вряд ли собирается просто рассказать, как идет следствие.

– Но… ты ведь уже дал показания?

– Дал. Однако шестую жертву так и не опознали, а Сирил упорно не колется, куда дел голову. Настаивает, что об этом будет говорить только со мной. Вот полиция и хочет, чтобы я его навестил.

– Черт, «Нетфликс» снял бы шикарный фильм, – после долгой паузы вздохнула Эди.

– Прекрати, пожалуйста!

– Ты поедешь?

Джон вздохнул.

– Мы окажем услугу семье последней жертвы, если обнаружим голову. Сейчас-то они вообще не в курсе, жив их родственник или нет.

– Значит, придется ехать.

– Да, придется.

Появляться в Лондоне ему не хотелось.

* * *

Джон проснулся посреди ночи. Ощупал себя. Лицо, шея, руки – все мокрое. На долю секунды решил, что снова весь в крови. Потом понял: опять вернулся страх, завладевший всем его существом после того, как зажили раны. Панические атаки заставляли целыми днями сидеть дома, прятаться в сырой темной комнате. Он боялся говорить, боялся спать.

Рядом заскулила собака. Нет, все-таки на несколько часов ему удалось провалиться в сон. Он приподнялся на диване, и маленькая темная фигурка на полу тоже села на задние лапы. Теплый мокрый язык лизнул его щеку, и мягкое шерстяное тело прижалось к ноге.

Джон вновь улегся, прислушиваясь к частому стуку сердца. Собака устроилась рядом, уткнувшись носом ему в руку. Он положил ладонь ей на спину и начал считать сонные собачьи вдохи и выдохи. Он сделает то, что требуется. Он сможет. Это его долг перед семьей погибшего.

Джон некоторое время размышлял о предстоящей поездке, а потом снова уснул.

13

Отпив кофе из пластикового стакана, он изучил лежащую у ног собаку. Даже не у ног, а прямо на ногах, под столиком. Почувствовав взгляд, животное приоткрыло глаза, глянуло на хозяина и застучало по полу обрубком хвоста.

– Кто бы мог подумать, – пробормотал Джон, сделал еще глоток и угрюмо уставился в окно, за которым мелькали виды Шотландии.

Солнце уже начало пробиваться сквозь облака. Джон был склонен придавать символическое значение природным явлениям, но на этот раз зрелище не внушило ему особого оптимизма. Он пожалел, что не взял с собой виски – выпить бы и забыть, что едет в Лондон на встречу с пырнувшим его ножом человеком. Тот все еще являлся ему во снах каждую ночь.

Собака под столиком вдруг напряглась.

– О Боже, вы ее все-таки оставили!

Перед ним стояла улыбающаяся блондинка. Прямые, медового оттенка, блестящие волосы, изящно уложенные дорогим стилистом, сияющие карие глаза, идеальный цвет лица. Облегающие джинсы, белая рубашка. Женщина выглядела настолько ухоженной, что Джон не сразу ее признал, хотя последние два дня она не шла у него из головы. Он помнил случайную знакомую взъерошенной и промокшей насквозь, одетой в его старые шмотки, сегодня же она была прекрасна.

Не дожидаясь ответа, женщина наклонилась и заворковала с собакой:

– Прекрасно смотришься, малышка, не то что прошлый раз! Похоже, приняла ванну, а?

Она попыталась погладить собаку по голове, однако та отпрянула и прижалась к ногам хозяина.

– О, какие мы застенчивые! Не помнишь меня?

– Видимо, она ассоциирует вас с тем страхом, что пережила в яме, – сказал Джон. – Не принимайте это на свой счет.

– Ну, вас-то она явно обожает.

Сэффи – он прекрасно помнил ее имя – уселась на сиденье напротив и выложила на столик дорогую сумочку и большой пакет из магазина.

– Как я рада, что вы решили ее приютить!

– Не то чтобы решил. Просто никто насчет нее не спрашивал, а я не мог уехать в Лондон и оставить беднягу одну.

– Нет, это точно ваша собака.

Снова тот самый странный трансатлантический акцент. В куртке и походных ботинках, с картой на шее она не производила впечатления богатой женщины, но теперь… Наверняка частная школа, оплачиваемая за счет трастового фонда, состоятельный муж. Хотя кольца нет. Стало быть, небедная семья. Джон припомнил ее машину – «BMW» пятой серии.

– Имя придумали? – поинтересовалась Сэффи.

– Пока нет.

– Но как-то вы ее к себе подзываете? Неужели просто «эй, ты»?

– Когда требуется, называю Девочкой.

Собака тут же подняла голову и завиляла хвостиком.

– Смотрите, она уже знает свое имя! Восхитительно! Выходит, вы везете ее в Лондон из самой Шотландии? Вот что значит ответственный подход! Кстати, ни один из моих бывших друзей никогда не вывозил меня дальше, чем от Фулхэма до Хай-стрит в Кенсингтоне.

– Позвольте усомниться, – вырвалось у Джона.

Она нисколько не обиделась, лишь рассмеялась.

– Вашу одежду я вчера оставила в почтовом отделении. Вы ее забрали?

– Нет, не было времени.

– Ну ничего, получите, когда вернетесь. Надолго в Лондон?

– Пока не знаю. Зависит от обстоятельств.

Женщина протянула руку через столик.

– Сэффи. Это если вы забыли.

– Не забыл, – пробормотал Джон, едва коснувшись ее ладошки.

– И я помню: вас зовут Джон.

Она начала рыться в сумочке. Хм, похоже, собирается сидеть рядом до конца поездки…

Вытащив помаду, Сэффи непринужденно накрасилась, не пользуясь зеркальцем. Джон невольно наблюдал за попутчицей, восхищаясь изяществом ее точных движений: раз – открыла помаду, два – нанесла несколько экономных мазков. Сразу видно – большой опыт.

Сэффи слегка облизала губы, и он отвел взгляд.

– Кофе хотите, Джон? Смотрю, вы почти допили.

– Это не обязательно.

– Мне не сложно.

Она начала подниматься, но Джон ее опередил – видимо, проснулся подсознательный и давно утраченный рыцарский инстинкт.

– Я сам.

– Спасибо! – улыбнулась Сэффи. – А я пока подержу собаку, если хотите.

Она потянулась к поводку, однако Девочка снова отползла поближе к ногам Джона.

– Похоже, она желает прогуляться со мной.

Собака и впрямь весело потрусила за ним по проходу к вагону-ресторану.

Эх, забыл спросить, какой кофе она любит. В хижине-то наливал впопыхах, желая как можно быстрее избавиться от нежданной гостьи. Ни сахара, ни молока не предложил…

Набив карманы пакетиками с сухими сливками и сахаром, Джон принялся уговаривать Девочку вернуться на место; пришлось даже подкупить ее половинкой печенья.

– Не знал, как вы пьете, – извинился он и выложил на столик свою добычу.

Уселся, и собака снова залегла между его ног.

– На самом деле я люблю кофе с толикой виски, особенно когда голова побаливает с похмелья. – Сэффи бросила на него унылый взгляд. – Как по-вашему, не рановато сейчас для спиртного?

– Боюсь, в вагоне-ресторане до полудня крепких напитков нам не продадут.

– Хм… – Она с виноватым видом покусала губы. – По-моему, у меня в сумке завалялась бутылка.

Джон удивленно приподнял бровь.

– Это подарок, – быстро пояснила Сэффи. – Везу своей экономке, но в Лондоне вполне могу купить другую.

Она вытащила из пакета виски любимой марки Джона, свернула крышку и плеснула себе в кофе.

– У вас искушение не появилось?

Он потянул носом.

– Эх, была не была!

Придвинул свой стакан, и Сэффи долила туда немного янтарного напитка.

– За хорошее путешествие, – объявила она.

Они приподняли стаканчики и одновременно сделали по глотку.

– Увы, кофе на железной дороге – пустая трата односолодового виски, – вздохнул Джон.

– Во всяком случае, так его хотя бы можно пить. – Она отхлебнула еще и, улыбаясь, поставила стакан. – Ну, подобное подобным. То, что доктор прописал.

– А по вам и не скажешь, что страдаете от похмелья.

Сэффи точно не производила впечатления крепко выпившей накануне женщины: лицо свежее, глаза ясные, прическа идеальная.

– Уфф. Вчера была на худшей вечеринке за всю жизнь. Народец подобрался скучный донельзя. Пришлось выпить, иначе наверняка кого-нибудь убила бы.

– Ну, в таких случаях без алкоголя никуда.

– Вот-вот! Моя добрая подружка пригласила несколько одиноких мужчин – специально для меня. Один другого хуже. Да, я не замужем, но что в этом такого? Почему замужние ханжи-подруги обязательно хотят, чтобы ты перестала получать удовольствие от жизни и связала свою судьбу с каким-нибудь банкиром с политическими амбициями?

Она притворно содрогнулась.

– Не могу ответить на ваш вопрос.

– А вы женаты? Уж простите, что спрашиваю. Не все женатики – ханжи, для брака это не обязательное качество. Впрочем, вас так точно не назовешь.

– Я в процессе развода.

После этих слов Джон ощутил во рту противный кислый привкус и сделал большой глоток сдобренного спиртным кофе. Эх, виски маловато…

– Еще раз прошу прощения. Вечно ляпну, не подумав.

– Ничего страшного.

Они несколько минут молчали, прислушиваясь к стуку колес.

Во всяком случае, прислушивалась Сэффи. У Джона же в голове крутился дурацкий псалом, на котором в церкви настояла Эми: «Все сущее и ярко, и прекрасно». К религии он был равнодушен – во всяком случае, с тех пор, когда появилась возможность иметь собственное мнение. Церкви у него ассоциировались исключительно с бездарно потраченными воскресеньями. Скользкие жесткие скамьи, урчащий от голода желудок, отец, бросающий свирепые взгляды всякий раз, когда Джон осмеливался пошевелиться. Служба – испытание, которое надо перетерпеть. Дотянуть до воскресного обеда, а потом сбежать в сад, на самую дальнюю скамейку, а то и на толстую ветку высокого дерева. Возьмешь с собой книжку и сидишь там, пока не стемнеет, а отец, прикончив бутылку, не захрапит на диване.

Стоя у алтаря в самый, казалось бы, прекрасный день в жизни, Джон вновь услышал проклятый псалом. Словно вернулся в храм в Путни[10]10
  Путни – предместье Лондона на левом берегу Темзы.


[Закрыть]; тот же зуд под жестким воротничком, пустой желудок, припахивающее виски дыхание отца…

Он едва не пропустил момент, когда Эми пошла по проходу между скамьями.

… Джонатан тяжело сглотнул и выглянул в окно. На улице было солнечно; в прорехах между облаками сияло синее небо.

– Если позволите взглянуть на ваши газеты – могу снова поделиться виски, – прервала тишину Сэффи.

Он передвинул по столику прессу, а вместе с ней и стаканчик, который, к его удивлению, был пуст. Сэффи вновь плеснула из бутылки и себе, и ему. Развернула газету.

– Хм. Как всегда, сплошь паршивые новости.

– Сам не знаю, зачем купил, – признался Джон. – Наверное, по привычке.

– По четвергам здесь печатают неплохие кроссворды.

– Я ими не увлекаюсь.

– Ничего, если я займусь? Люблю всякие головоломки, а вы?

«Только те, где льется кровь… Те, что замешаны на боли».

– Да, пожалуйста, – вздохнул он.

Сэффи достала ручку и быстро заполнила несколько граф. Джон осознал, что сидит, уставившись на попутчицу, и вновь отвел взгляд.

– Так что заставило вас поехать в Лондон? – через несколько минут спросила она. – Дела? Или просто хотите развеяться? А, стоп: от дел вы отошли. Значит, решили приятно провести время?

– Нет, пытаюсь кое-кому помочь.

– Так и думала, – ослепительно улыбнулась Сэффи. – Ведь вы – рыцарь в сияющих доспехах.

– Я бы так не сказал. Это в прошлом.

Она не ответила, и Джон сообразил: от него ждут продолжения беседы. Пришлось задать напрашивающийся вопрос:

– А вы? Что вас зовет в столицу?

– Дело в моей сестренке и ее долбаном никчемном дружке. Ой, извините! – Сэффи прикрыла рот ладошкой. – Я умею притворяться, что хорошо воспитана, но язык у меня поганый – особенно когда выпью.

Джон покосился на мазок помады на ее стакане, вспомнил, как она красила губы. Легкое опьянение делало Сэффи привлекательной.

Что-то новое… С тех пор, как ушла Эми, в нем совсем угас интерес к женщинам. Несколько раз пробовал мастурбировать, однако и это занятие не увлекло.

– Все в порядке, – сказал Джон. – Я и сам порой не дурак выругаться. Чем так плох парень вашей сестры?

– Проще перечислить, чем он хорош. Вчера вечером он очередной раз бросил Сюзи, так что мне предстоит своего рода спасательная операция. Ее дружок – гений. Безработный гений. Если уж быть точной – он технарь, создавший с нуля собственный проект, а потом продавший его за хорошие деньги. Уже целую вечность ничем не занимается. Живет паразитом при моей сестренке, проводит время, покуривая травку и снимая полудетские ролики для «Тик-Ток», заводит интрижки с другими женщинами каждый раз, как появляется возможность. Кроме того, никогда не носит носки.

Сэффи сморщила носик.

– М-да, не лучшая партия.

– У сестры ужасный вкус на мужчин, хотя она не устает давать мне советы по поводу личной жизни. У вас есть брат или сестра?

– Я единственный ребенок в семье. Наверное, мне повезло.

– Вы не правы, – возразила Сэффи. – Сюзи – лучшее, что у меня есть. Не знаю, что со мной без нее было бы. Серьезно: все для сестры сделаю. В этом ведь суть нашей жизни, правда? Здорово, когда в ней присутствует человек, для которого ты готов на самопожертвование.

Когда-то Джон мог то же самое сказать об Эми. Правда, на самом деле он для нее ровным счетом ничего не делал. Оставил супругу в одиночестве, а сам погряз в маленьком мирке правосудия и убийств. Уподобился собственному отцу: тот отдавал полиции лучшую часть себя, а жене и сыну доставались лишь крохи со стола, на котором центральное место занимала бутылка.

Он пожал плечами и промолчал. Сэффи, несмотря на присущую ей жизнерадостность, похоже, почувствовала его настроение и снова уткнулась в свой кроссворд.

В вагоне было почти пусто, и обстановка казалась до странности интимной. Мир пролетал мимо, их колени почти соприкасались под столиком, Джон чувствовал запах ее духов или шампуня с явственными нотками сандала и розы.

– Простите, – вздохнул он. – Компания из меня сейчас никудышная.

– О, не переживайте. Здорово, что есть с кем выпить виски. Я ведь не требую меня развлекать.

– Что ж, это к лучшему.

– Серьезно, не казните себя. Хорошо, вы не слышали разговоры на вчерашней вечеринке… – Ее передернуло. – Еще одна беседа о процентных ставках и офшорах – и я сделала бы нечто ужасное.

– Вы так легко впадаете в хандру?

– Очень. Кажется, это один из классических признаков социопатии. Впрочем, рассмешить меня тоже несложно.

Она лукаво подмигнула.

– Что ж, прекрасно, что я не даю вам заскучать.

Прозвучало довольно странно: неужели он флиртует?

– А я – вам.

Сэффи смотрела ему прямо в глаза и улыбалась. Интересно, если они чокнутся, сможет ли он ощутить на своем стакане привкус ее губной помады? Джон осознал, что пьян, и в этот миг поезд остановился в Уигане. В вагон вошла шумная веселая группа пассажиров.

Он окинул их взглядом: нарядные женщины выставляли на столики бутылки с белым вином и пластиковые стаканы. Девичник или день рождения… Сэффи слегка закатила глаза. Интимная атмосфера была нарушена, зато появилось ощущение, что теперь они – два самых сдержанных человека в вагоне.

Собака у его ног заерзала и вздохнула.

* * *

Поезд начал притормаживать, подъезжая к Юстону, и Джон, поднявшись, потянулся к лежащей на полке походной сумке. Его слегка повело в сторону. Во второй части путешествия они уже почти не пили, однако Сэффи держала стаканы наполненными, чтобы не ощутить похмелья сразу по приезде. Хотя какое там похмелье… Встав с кресла, Джон осознал, сколько они выпили, во всяком случае, он. Сэффи лишь слегка зарумянилась, да возбужденно поблескивали глаза. В остальном она выглядела почти столь же идеально, как и в Глазго, когда поезд отошел от перрона.

– Куда направитесь? – спросила попутчица, встав в проходе и убрав в пакет полупустую бутылку. – Вам есть где остановиться в Лондоне? Поедете к друзьям?

– Нет, – ответил Джон. – Наверное, возьму номер в отеле.

– Найдете такой, где принимают с собаками?

– А, кстати, да.

Почему-то сразу это в голову не пришло – видимо, все его мысли занимал Сирил.

Девочку пришлось взять на поводок, иначе она из поезда выходить не хотела. Юстон – место шумное: высокие потолки, гвалт, запахи дизельного топлива, толчея. Давно Джон не видел такого количества людей. Собака заскулила, прижав уши и опустив хвостик, – большой город ее ошеломил.

– Понимаю тебя, – сказал Джон. – Потерпи.

Сэффи уже ждала их на платформе. При себе у нее были лишь маленький шикарный саквояж, дорогая сумочка и пакет из магазина. Такие женщины обычно путешествуют первым классом. Интересно, почему села во второй? Уж не для того ли, чтобы поболтать с Джоном?

– Слушайте, у меня отличная идея! – воскликнула она. – Я с вокзала еду к сестре и зависну у нее на несколько дней – надо помочь ей справиться с горем. Почему бы вам с Девочкой не пожить у меня?

– Что? Нет, я не могу…

– Вы просто обязаны согласиться! Хоть чем-то расплачусь за спасение собаки. Мало того, вы еще одолжили мне одежду и довезли до машины!

Сэффи порылась в сумочке и вытащила связку ключей на кожаной цепочке с кисточкой на конце.

– Пожалуйста, пользуйтесь моей квартирой сколько угодно, пока не настанет пора уехать.

– Нет, Сэффи, мне неловко…

– Очень даже ловко!

– Вы меня совсем не знаете.

– Шутите? Я точно знаю: вы человек, способный рискнуть жизнью ради спасения животного, готовы все бросить и помчаться в Лондон кому-то на помощь. Если обещаете не кидать на пол мокрые полотенца – вы для меня идеальный гость. – Она подмигнула. – А если вас интересует моя персона, все можно выудить из интернета, просто наберите «Сэффи Хантли-Оливер» – хотя бы для того, чтобы убедиться: я не серийный убийца.

– Спасибо, конечно, но я все-таки лучше в отель.

Сэффи втиснула ключи ему в руку.

– Соглашайтесь – и сделаете мне одолжение. Возьмете на себя полив цветов, если они еще живы. Кроме того, вы ведь не хотите запирать Девочку на целый день в паршивом гостиничном номере, пока будете бегать по делам?

Джон глянул на собаку, и та ответила ему встревоженным, но доверчивым взглядом.

– Хм… – сказал он. – Очень любезно с вашей стороны. Я вам оплачу…

Сэффи, засмеявшись, лишь отмахнулась:

– Пригласите меня как-нибудь на ужин, годится?

Джон заколебался. Она флиртует? Или для нее подобное поведение естественно?

– Просто ужин, – настаивала Сэффи. – Вам ведь нужно питаться? Или у вас назначено столько встреч, что и перекусить некогда?

– Да нет, какие встречи… – против воли ответил Джон. – Мне будет приятно заплатить за вас за ужином.

– Отлично, – просияла она. – Найдем местечко, куда пускают с собаками, если хотите взять вашу питомицу за компанию.

Сэффи попыталась потрепать Девочку за ухо, однако та быстро спряталась за Джонатана, обернув поводок вокруг его ноги.

– Застенчивая малышка, – хмыкнула прекрасная попутчица и перевела взгляд на Джона. – Ваш номер у меня есть, так что адрес пришлю сообщением, а потом уж договоримся насчет ужина. Чао!

Она неожиданно чмокнула его в щеку и направилась к выходу с платформы.