Текст книги "Волшебство любви"

Глава восьмая

Прошло несколько дней, а Фиби все продолжала мечтать о пожилой даме, живущей вдали от мужского общества. Посыпая раны солью, она корила себя за то, что покинула Керслейк, где было бы легче найти такое место – разумеется, после поступления Джеральда в Оксфорд.

Так нет! Она настояла на том, чтобы привезти подопечных в Лондон, – и вот что из этого вышло. Она надеялась облегчить себе жизнь, а вместо этого столкнулась с новыми неприятностями, и все они так или иначе связаны с мужчинами.

Никогда ей, видно, от них не избавиться.

Спускаясь по лестнице, она столкнулась нос к носу с мистером Филби, направлявшимся в спальню Джеральда, чтобы разбудить его. В гостиной сидел лорд Брэдден. Мистер Чарлтон явился якобы по делу – найти что-то в библиотеке, а снизу, из вестибюля, доносились звуки размеренного голоса мистера Тумбса, пытавшегося прорваться в дом.

Ее даже не радовало то обстоятельство, что Кроухерста не было в числе посетителей: вместо этого он бомбардировал ее букетами цветов со вложенными в них записками, в которых приглашал ее в любое время пообедать вместе в каком-нибудь скромном кафе.

Только у себя в спальне она находила покой и уединение. Но тут ее упорно преследовали воспоминания о последней встрече с Дивереллом. Она и сама не переставала удивляться себе: что ей за дело, если он превратно истолковал ее разумное предложение? И как это похоже на него, кипела она, расхаживая взад и вперед перед зеркалом, – проявлять скупость именно тогда, когда необходимо поддержать других. Типично диверелловское упрямство.

Но это спасительное объяснение на сей раз не помогало. Диверелл прочно засел в ее мыслях.

Спустя два дня, когда она утром явилась на завтрак, никого из мужчин в столовой не оказалось, да и вообще комната была пуста, что сразу насторожило Фиби. Дурное предзнаменование.

Бросив взгляд на лицо Триппа, внесшего поднос с кофейником, Фиби встревожилась не на шутку. Подкрепившись глотком кофе, она приготовилась к худшему.

– Не пытайтесь меня подготовить, Трипп. Говорите сразу. Где они?

– Не могу сказать, мисс, но полагаю, что барышни не изволят разгуливать по театрам.

– И то хорошо. Но почему вы так думаете?

– Они выпросили у их светлости их новый фаэтон, а в театре он вроде бы ни к чему.

– Джеральд дал им свой фаэтон? – Час от часу не легче. Тео умеет править лошадьми, но ведь это Лондон.

– Да, так я понял. А выглядели они очень красиво – кучерской наряд им очень к лицу.

– Кучерской наряд?! Вы что-то путаете, Трипп, дамы не носят такого наряда.

– Спорить не стану, мисс, только на них были самые что ни на есть кучерские балахоны, как водится.

Перед внутренним взором Фиби промелькнул ряд душераздирающих картин.

– А что у них было под балахонами, Трипп, ты разглядел? – спросила она в надежде, что ее подозрения не оправдаются.

– Ничего такого, что бы вам не понравилось, мисс, – ответил Трипп тоном знатока дамской моды. – Очень милые платьица, по-моему. Синие, в желтую полоску.

И тут ей вспомнились обрывки замечаний Теодосии, долетавшие до ее слуха. О женщинах-кучерах, о клубе «Четверка гнедых», о Соляном холме… Ну почему, почему она не обратила более серьезного внимания на активность, проявленную близнецами в последние дни? Они без конца бегали по магазинам, то и дело встречались со своими подругами и, хихикая, перешептывались с ними. А ее так занимали домыслы о странном поведении Диверелла, что она лишь радовалась тому, что девочки не скучают.

– Поднимитесь, Трипп, наверх и передайте Джеральду, чтобы он в течение пяти минут поднялся с постели и пришел сюда.

Лицо Триппа приняло траурное выражение.

– Их светлость еще не возвращались домой, мисс.

– О Боже! Где же он?

– Точно, мисс, не скажу, но в последнее время их светлости сильно везло. – Трипп скромно кашлянул в кулак. – Прошу, конечно, прощения, мисс. У них в последнее время завелись деньжата. Так мне кажется, мисс.

– Какой ужас! Ты хочешь сказать, что Джеральд играет?

– Я хочу сказать, что, по всей видимости, их светлости полюбилось место по названию «Голубиное гнездо».

– «Голубиное гнездо»! Еще бы! Те самые голубочки, что ощипывают посетителей! До чего же я была слепа! – Забыв о завтраке, она вскочила на ноги. – Немедленно еду к лорду Дивереллу. Трипп, найди коляску и пошли лакея за Джеральдом. Где он и с кем он, мне безразлично, пусть мальчишка немедленно едет к своему дядюшке.

Не теряя времени даром, Фиби выскочила из комнаты и через несколько минут уже сидела в коляске, напялив шляпку набекрень, не успев застегнуться на все пуговицы. Она была в отчаянии. Прекрасно зная, с кем ей приходится иметь дело, она, тем не менее, настолько погрузилась в раздумья о Диверелле, что напрочь забыла, какие сюрпризы могут преподнести ее питомцы.

Правда, именно Диверелл должен был держать их в узде. Разве не он обещал глаз с племянника не спускать? Как же он допустил, что неопытный мальчик сорит деньгами в игорных заведениях? И откуда у него эти деньги?

Ответов на эти вопросы, естественно, не находилось. Коляска остановилась у дома Диверелла, она расплатилась с кучером, пулей взлетела по ступеням крыльца и что было силы дернула молоточек. Словно преследуемая дьяволами, ворвалась она в дом мимо ошарашенного швейцара и потребовала хозяина.

– Их светлость наверху, мисс Смит, – холодно сообщил швейцар. – Пойду узнаю, можно ли их побеспокоить.

– Неужели все жители Лондона полдня проводят в постели? – возмутилась Фиби. – Передайте его светлости, что, если он не спустится немедленно, его ждут большие неприятности. И не только его самого, но и всю семью. Даже…

– В чем дело, мисс Смит?

Вопрос звучал сверху. Фиби подняла глаза – и начатая фраза застряла в горле. Ей надо было сказать очень многое, но как обращаться к стоящему на два этажа выше мужчине, одетому лишь в бриджи, сапоги и сорочку нараспашку с закатанными рукавами, обнажавшую его загорелую шею и руки, покрытые темным пушком?

Она судорожно сглотнула, недоумевая, почему вид Диверелла, застигнутого в момент одевания, парализовал ее умственные способности. Диверелл между тем, слегка улыбаясь, подошел к верхней ступени лестницы.

– Не желаете ли подняться, мисс Смит?

– Подняться? – повторила она. Вернее, губы ее шевельнулись, но изо рта не вылетело ни звука.

– У вас, очевидно, важные новости для меня. Доуди, принеси в студию чай для мисс Смит.

Фиби, точно в трансе, приблизилась к основанию лестницы.

– Нет-нет, благодарю вас, не надо…

И начала подниматься, дыша с каждой ступенькой все тяжелее.

И не потому, что ступеньки были высокие, – направленные на нее глаза Диверелла лишали ее дара речи, затрудняли дыхание. Издали она не могла разобрать их выражения, а вблизи и вовсе уставилась на его открытую шею с бьющимся на ней пульсом. Фиби чувствовала, как ее нервы напряглись. Почему – не совсем понятно, Диверелл ведь не первый мужчина, которого она увидела не вполне одетым. Однажды Джеральд после плавания в керслейкском пруду предстал перед ней с совершенно голой грудью. Впрочем, это не одно и то же.

Диверелл не подросток, а зрелый мужчина. По крайней мере, на целый фут выше ее ростом, в плечах – косая сажень, весь из мускулов – одним словом, воплощенная мужественность. Ее охватило странное желание подойти к нему вплотную, дотронуться до груди, ощутить силу, которую она до этого лишь угадывала в нем.

Что за дикий порыв? Вконец разнервничавшаяся девушка, поднявшись до конца лестницы, повернула в первую распахнутую дверь и застыла на месте, закрыв глаза. Вот что называется из огня да в полымя! Она попала, видимо, в спальню. Что же делать теперь?

Резко повернувшись, она, не открывая глаз, бросилась к выходу и налетела прямо на Диверелла.

Фиби обдало жаром. Не подхвати он ее, она бы рухнула у его ног. Напуганная этой мыслью, она не сразу заметила, что он держит ее на расстоянии какого-нибудь дюйма от себя.

– Почему вас так напугал вид этой комнаты, мисс Смит?

Она перевела дыхание и открыла глаза. На лице Себастьяна вопреки ее ожиданиям сияла улыбка.

– Я… То есть… – Голос ее напоминал мышиный писк. Она снова набрала в грудь воздуху и попыталась говорить громче: – Мне бы не следовало заходить сюда, милорд.

– Как раз наоборот, следовало, – пробормотал он и повернул ее кругом. – Посмотрите, где вы находитесь.

Перед ней раскинулось просторное помещение, залитое столь ярким светом, что она была вынуждена зажмуриться. Забитое статуями и статуэтками различной степени готовности, оно не имело ни малейшего сходства со спальней. Несколько завершенных работ стояли на подставках у стены, а перед ней, на покрытой гипсовой крошкой скамье, были разложены различные инструменты, о назначении которых она могла лишь догадываться.

– Вот уж не ожидала! – Фиби взглянула на длинные пальцы, также покрытые белой пылью, которые продолжали сжимать ее предплечье. Затем перевела взгляд на его лицо. – Да вы, оказывается, скульптор, милорд!

Диверелл еще какое-то время удерживал ее руку, вглядываясь сверху вниз в ее лицо. Он явно не был чрезмерно польщен ее открытием, но и раздражения оно у него не вызвало.

Сделав шаг в сторону, он налил воды в таз, губкой смыл с рук белую пыль и пояснил:

– Это всего лишь любимое занятие. Увлекся я много лет назад, поначалу вырезал фигурки из дерева. Чтобы убить время.

– Убить время?

– Нет занятия скучнее, чем в горах Индии ждать появления бандитов.

Недаром, значит, при первом знакомстве он все время виделся ей средневековым воином в боевых доспехах.

И руки у него как у воина. Большие. Сильные.

И, тем не менее, руки эти способны делать очень изящные вещицы, подумала она, вспомнив канделябр в его кабинете.

– Ах да, Психея, – пробормотала она, заливаясь краской при воспоминании о нагой статуе.

– Признаюсь, моя работа. Надеюсь, она не очень вас шокировала, мисс Смит.

– Конечно, нет, милорд, – поспешно заявила Фиби, моля Бога не дать ей покраснеть еще сильнее. – Ваша Психея сделана в чисто классическом стиле. Очень точное… Очень точное подражание древним грекам. То есть…

– Вам, наверное, чересчур жарко здесь, мисс Смит? И то подумать – окон масса, а день необычайно солнечный. Может, вам перейти в тень?

– Не беспокойтесь, мне не жарко. – Она выпрямилась и сделала серьезную мину. – Но я… Но я не привыкла беседовать с джентльменом, который не удосужился надеть сюртук перед посещением дамы.

– Но откуда мне было знать, что вы намерены меня посетить? – беззлобно возразил он, останавливаясь перед ней и окидывая ее взглядом с ног до головы. – Да и вправе ли вы меня порицать, мисс Смит, если сами одеты небрежно? – Он улыбнулся. – Шляпка ваша, к примеру, вот-вот окончательно сползет набок. Если разрешите…

Пальцы его коснулись шеи Фиби, и она чуть не вскрикнула от неожиданности. Пока он поправлял шляпку и завязывал ее ленты, она, вся напрягшись, не шевелилась.

А Себастьян не особенно торопился. Его твердые, теплые пальцы то и дело дотрагивались до ее открытой шеи, и почему-то – Фиби никак не могла понять, почему – сердце ее норовило выпрыгнуть из груди, дыхание остановилось, нервы натянулись, подобно струнам арфы. А ведь он всего-навсего касался ее шеи. Но, когда пальцы его замерли на бешено бившемся пульсе, Фиби словно лишилась рассудка. Ноги ее подкосились, ей захотелось опереться о Себастьяна, чтобы он обхватил ее и прижал к себе, не давая упасть.

Что она вытворяет! Приближается к границе, за которой начинается безудержная страсть, сулящая скандал и бесчестие. Тем не менее, она не торопила Себастьяна, молча и тупо глядя в его сузившиеся, сверкающие глаза и представляя себе, как эти самые руки лепят и гладят плавные контуры создаваемых им скульптур.

Вздрогнув всем телом, Фиби все же вырвалась и, шепча нечто невразумительное кинулась в противоположный конец комнаты. Оказавшись здесь, среди скульптур, она залепетала:

– Ах, милорд, вы, однако, не теряете времени даром! И какое разнообразие – мрамор, глина, дерево! Статуя ребенка прелестна. Кого же он мне напоминает?.. – Фиби на миг задумалась. И вдруг прозрела. – Джеральда, вот кого! – И медленно повернулась к Себастьяну.

Но он смотрел в другую сторону. Засунув руки глубоко в карманы, он целиком углубился в изучение лежащего перед ним куска красного дерева.

– Да, это Джеральд, – сказал он наконец. – Каким он мне запомнился. Просит, чтобы я покатал его на лошадке.

– Ах вот как! – Она снова повернулась к фигурке, некоторое время рассматривала ее, стараясь привести свои мятущиеся мысли в порядок, и, в конце концов, сделала совершенно неожиданное для себя открытие.

Мраморное детское личико, возведенные кверху ручки глубоко растрогали ее, – так точно было передано горячее желание малыша прокатиться, – но было в нем что-то еще, пока необъяснимое.

Но вот она слегка переменила свою позу – или, быть может, свет стал падать иначе, – и черты детского лица как бы изменились, отвердели, в них начал просматриваться будущий мужчина. В этот момент Фиби поняла, что в виде ребенка, протягивающего с мольбой руки, Себастьян изобразил себя, не причастного к разразившемуся скандалу, из-за которого он был изгнан из родного дома, оскорблен и унижен. Значит, давняя рана не зажила до сих пор.

– У вас настоящий талант, милорд, – вымолвила она охрипшим голосом, с трудом удерживаясь от слез. Надеясь, что он ничего не заметил, она откашлялась, мучительно соображая, что бы еще сказать. Да что это с ней происходит? В глубине сознания у нее шевелился ответ на этот вопрос, но она старалась к нему не прислушиваться. К чему искать причины своего странного поведения? Даже думать о них не следует. Особенно сейчас. Но поразительно, конечно, что воин оказался еще и художником. – Что с нами, милорд! Мы заболтались об искусстве, а между тем нам надо немедленно ехать. Немедленно!

Диверелл, все еще держа руки в карманах, повернулся к ней, иронически улыбаясь.

– Я, несомненно, буду счастлив выполнить вашу просьбу, мисс Смит, но хотелось бы все же знать, куда мы должны ехать и зачем.

– Все объясню вам по дороге. – Фиби лихорадочно огляделась. – Где ваш сюртук? Пошлите, милорд, в конюшню, чтобы немедленно запрягали…

– Нет, не пошлю.

– Не пошлете?

– Не пошлю.

– Но нам нельзя терять ни секунды. В любой момент может произойти несчастье. Подумайте, сэр, какой разразится скандал. Подумайте о репутации ваших племянниц! Подумайте о…

– Ах вот в чем причина вашего скоропалительного визита! А я-то решил, что вы ищете у меня защиты от достопочтенного мистера Тумбса или от менее достопочтенного Кроухерста. Какое разочарование!

– Что? – Фиби тряхнула головой, словно пытаясь прочистить мозги. – При чем тут они? Я здесь, потому что Теодосия затеяла женский кучерской клуб по образцу «Четверки гнедых» и… – (Диверелл начал улыбаться.) – Ничего смешного в этом, уверяю вас, нет.

– Да что вы, мисс Смит, – он улыбнулся еще шире. – Я пришел в веселое расположение духа, потому что вы для меня неиссякаемый источник развлечений. Но напрасно вы так волнуетесь. Теодосия может, сколько ее душе угодно, болтать о кучерском клубе, но, не имея собственного экипажа, далеко она не уедет.

– Экипаж у нее, сэр, есть. Фаэтон Джеральда. И пока мы тут с вами теряем время в препирательствах, близнецы движутся по направлению к Соляному холму в сопровождении, не знаю уж скольких девиц, в колясках.

Диверелл пожал плечами и, повернувшись к скамье, начал складывать свои инструменты.

– В таком случае осмелюсь заметить, что им есть на чем вернуться обратно.

– И это все, что вы можете сказать?! – вскричала Фиби. – Неужели вы меня не слышите? Я же сказала – они движутся по направлению к Соляному холму! Там собираются отобедать в харчевне. Представляете, что это будет за зрелище! Девицы на выданье, еще не выезжавшие в свет! Их родители никогда вам этого не простят.

Он смерил ее через плечо взглядом, красноречиво говорившим о том, насколько ему безразлично, простят его родители или не простят.

– Если вас это не трогает, милорд, то учтите, я не отстану от вас, пока вы не согласитесь ехать со мной.

– Вот это, мисс Смит, серьезная угроза. Я, знаете ли, вернулся в Лондон в чаянии обрести покой. Напрасная надежда!

– Сдается мне, – фыркнула Фиби, – что Дивереллы и покой – понятия взаимоисключающие. Так вы, сэр, велите запрягать или это сделаю я?

– Зря мы, наверное, прокатимся. Теодосия, полагаю, предается невинному занятию – ездит кругами около парка.

– Боюсь, это не так, сэр. Мне, видите ли, однажды довелось подслушать странный разговор между девушками, который тогда показался мне несерьезным. Тео предлагала какие-то планы и устанавливала правила поведения. Говорила, что они поедут на Соляной холм, соблюдая тот же порядок, что и мужчины из клуба «Четверка гнедых», то есть вытянувшись в одну цепочку, исключительно на рысях, не обгоняя друг друга. Нарядившись в одинаковые костюмы.

– О Боже!

– Я очень виновата, милорд! И прекрасно это понимаю. Остается лишь надеяться, что обойдется без несчастных случаев. Если память мне не изменяет, в члены клуба «Четверка гнедых» принимаются исключительно мужчины с большим опытом езды на четверке. Одному Небу известно, что мы обнаружим по пути к Соляному холму. Но я велела Джеральду явиться сюда, так что у нас будет помощь.

– Как это меня утешает, мисс Смит! Фиби наклонила голову.

– Я вам очень благодарна, милорд, за проявляемое вами бесконечное терпение.

– М-м-м… Сначала попреки, теперь – раскаяние.

Приблизившись, он своим длинным пальцем поднял ее лицо вверх, сверкнув на нее глазами, полными смеха и чего-то еще, чему она не знала названия.

– Уж простите меня, мисс Смит, но вы любого Диверелла за пояс заткнете. Я поеду с вами, хотя бы ради удовольствия полюбоваться на ваши действия, если дамский кучерской клуб и вправду ринулся на Соляной холм и влип в какую-нибудь неприятную историю.

– Наша задача – спасти девушек от скандала, сэр, – содрогнувшись от ужаса, выпрямилась Фиби.

И себя тоже, подумала она, осторожно отстраняясь от его руки. Она продолжала муссировать в уме эту тему, когда Диверелл, оставив записку для племянника, подсадил ее в коляску, судя по виду, предназначенную для скоростной езды. Явно недооценивая серьезность ситуации, он, тем не менее, не желал терять времени даром.

Диверелл уже занял свое место на облучке, когда стук многочисленных копыт по мостовой заставил их повернуть головы. Громыхая по мостовой, к ним приближался ярко-желтый двухколесный парный экипаж, которым правил мистер Филби, вырядившийся в сюртук с отворотами под цвет экипажа. За ним сидел слегка смущенный Джеральд. Следом мчались еще две-три легкие коляски, также с молодыми седоками.

– Так сколько же барышень, по-вашему, вступило в клуб?

– Точно не скажу, милорд, но несколько наверняка.

– Несколько! И несколько приятелей Джеральда, взвесив все «за» и «против», сочли, очевидно, возможным предоставить свои более солидные экипажи сестрицам.

– Думаю, что вы правы.

Диверелл крепко сжал тубы и, не дожидаясь приближения Джеральда с компанией, дернул вожжи, давая знак к старту. Кавалькада, провожаемая удивленными взглядами прохожих, вскоре покинула пределы города.

– Не волнуйтесь, мисс Смит, никакого скандала не будет.

Голос Диверелла вывел девушку из состояния мрачной задумчивости, в которое ее повергли на первых милях пути опасения относительно ближайшего будущего. Они ехали по очень красивой местности, которую желтые кроны деревьев и красноватая листва кустарников окрашивали в теплые, розовато-золотистые тона.

Но Фиби ничего не замечала вокруг себя.

– Я не могу не волноваться, милорд.

– Уверяю вас – причин для этого нет. Вы все сделали правильно, приехали ко мне немедленно, мы догоним маленьких негодниц до того, как они достигнут Соляного холма. А если они к тому же одеты в одинаковые костюмы, как утверждаете вы, их примут за воспитанниц института благородных девиц, которые учатся водить экипаж.

– Это без наставников-то?

– Мы, наставники, просто отстали.

– Почему?

– У одной из лошадей отвалилась подкова.

– И наши ученицы поехали дальше без нас?

– Они же всего лишь ученицы, – улыбнулся он. – И еще не научились придерживать лошадей.

Стараясь не реагировать на лукавую усмешку Себастьяна, Фиби снова уставилась на дорогу.

– Навряд ли это кого-нибудь убедит, сэр.

– Почему же? Ах, вы снова вспомнили, что вы гувернантка!

Фиби и это замечание пропустила мимо ушей.

Голос Диверелла стал мягче:

– Ну хорошо, мисс Смит, не станем об этом говорить. Чем вы еще озабочены? Вид у вас слишком пасмурный.

– Меня крайне тревожит Джеральд, сэр. Если вы прежде этого не замечали, то достаточно вам оглянуться сейчас через плечо – и вы увидите, как плохо он выглядит.

– С вашего разрешения, мисс Смит, на этой скорости да на этой дороге я, пожалуй, лучше не стану оглядываться.

– Вы обещали мне не спускать глаз с Джеральда, – не унималась Фиби. – Между тем сегодня утром я узнаю от Триппа, что Джеральд все ночи проводит в страшном месте, известном под названием «Голубиное гнездо».

– А-а-а, в отвратительном игорном заведении, что на площади Сент-Джеймс. Этого и следовало ожидать от юного шалопая.

– Вы, вижу, вне себя от беспокойства, милорд, – съязвила Фиби. – А ведь бедняга Джеральд может в любой момент стать жертвой самых отъявленных ростовщиков. Угодить в матросы! Утопиться в Темзе! Что вы скажете после этого?

– Вы снова увлеклись чтением романов, мисс Смит.

– Если вы ничего не предпримете, – пригрозила она, с величественным презрением пропуская его замечание мимо ушей, – придется мне самой вытаскивать Джеральда из этого гнусного заведения. Я не могу оставаться безучастной свидетельницей того, как мальчик гибнет.

– Если вы хоть на пушечный выстрел приблизитесь к этому «Гнезду», я разложу вас на коленях и высеку, мисс Смит.

Слова застряли в горле девушки, рот широко открылся. Вне себя от возмущения, она перестала дышать. А Диверелл, забыв, очевидно, о том, как опасна езда по извилистой дороге, к тому же на большой скорости, повернулся и в упор взглянул на нее.

– Фиби!

Прошло несколько секунд. Наконец она подняла на него глаза, но промолчала.

– Вы волнуетесь по пустякам, – ласково сказал он.

Фиби не могла оторвать от него глаз. Лишь спустя минуту, никак не меньше, Диверелл отвернулся. Но она продолжала пребывать в состоянии шока. И, глядя на разворачивающуюся впереди ленту дороги, лишь удивлялась про себя – одного его взгляда достаточно, чтобы ее гнева как не бывало.

Они преодолели очередной поворот, и ей стало не до того. Секунду назад перед ними расстилалась пустынная дорога, а теперь путь был забит экипажами, лошадьми, людьми, вокруг стоял невообразимый гвалт. Среди этого буйного скопища людей и животных высился зажатый в тиски огромный дилижанс. Его кучер, стоя на козлах, отчаянно размахивал руками и беззвучно, как казалось в шуме, открывал и закрывал рот. Пассажиры высунулись из окна, а те, что сидели в империале, грозили кому-то кулаками. Крики, вопли, лошадиное ржание не позволяли разобрать ни слова.

– Какой ужас! – вырвалось у Фиби, с отчаянием всматривавшейся в это зрелище.

– Не думал, что вам знакомо это слово, – подозрительно дрожащим голосом заметил Диверелл, съезжая на обочину дороги. – Подержите, пожалуйста, вожжи.

– Зачем…

Закончить она не успела. Обхватив голову руками, Диверелл разразился безудержным хохотом. Его разобрал такой смех, что он едва не свалился с облучка. Не будь руки девушки заняты вожжами, она бы даже поддержала его, повинуясь силе внушения.

– Что с вами, милорд? С ума вы сошли, что ли? Прекратите смеяться, сделайте что-нибудь.

– Это вы сошли с ума, мисс Смит, – еле выговорил он сквозь смех. – Дурак, который осмелится вмешаться в этот кавардак, погибнет под копытами лошадей.

Рядом с их фаэтоном выросла коляска Джеральда.

– Что можно сделать? – испуганно спросил он.

– Там, если не ошибаюсь, твоя коляска, – Диверелл с убийственной иронией взглянул на племянника. – Вот ты сам и расхлебывай теперь эту кашу. А раз вы все здесь, – он оглядел кучку юношей, окруживших Джеральда, – то приготовьтесь к тому, чтобы выплатить компенсацию кучеру и пассажирам дилижанса, иначе эта история может дойти до властей.

Его слушатели все как один понурились. Наступило напряженное молчание.

– Вряд ли, милорд, мальчику по силам справиться с этой задачей, – как можно более просительным тоном проговорила Фиби. Она, конечно, не предполагала, что Диверелл бросит своих племянников на произвол судьбы, но на всякий случай решила умилостивить его.

Он чуть прищурился. Взглянул сначала на племянника, затем – на Фиби, поднялся и, перегнувшись, еле слышно прошептал ей на ухо:

– Вам, любовь моя, это дорого будет стоить. Только не двигайтесь отсюда ни на шаг.

Спрыгнув с облучка, Диверелл нырнул в самую глубь бушующего перед ними моря и начал направо и налево отдавать приказания.