Текст книги "Волшебство любви"

Глава девятая

Далеко за полдень кортеж, двигаясь значительно медленнее, чем на пути туда, вернулся обратно в город.

Из благородных девиц одна только Теодосия продолжала править лошадьми. Остальные юные леди, сидя рядом со своими насупленными братьями, одни – в зависимости от их характера – спокойно, другие – со слезами на глазах, объясняли, что все сошло бы благополучно, не вздумай кучер дилижанса затрубить в рожок именно в тот момент, когда мисс Форсайт героически сдерживала свою упряжку, рвавшуюся перегнать дилижанс впереди себя.

Их слова не находили отклика. Как и разглагольствования Джеральда перед дядюшкой, который словно не видел и не слышал племянника.

Наблюдая издалека его равнодушное лицо, Фиби поздравила себя с тем, что у нее хватило сообразительности всучить вожжи выскочившему из свалки растрепанному Джеральду, а самой пересесть к мистеру Филби.

Он, по крайней мере, развлекал гостью рассказами о своих' честолюбивых планах ввести моду на кучерскую одежду с отворотами под цвет экипажей, а не действовал ей на нервы напоминанием о каких-то ее долгах, как это сделал бы Себастьян.

Но счастье длилось недолго. У их дома мистер Филби, бросив взгляд на Диверелла, ретировался, как только ноги девушки коснулись земли. Глядя вслед его коляске, Фиби призадумалась о том, какие трусы все мужчины.

Но, в свою очередь, посмотрев на грозного лорда, она истолковала бегство Филби не как трусость, а как стратегическое отступление. Ее подмывало последовать его примеру, но лорд твердой рукой помог ей подняться по лестнице, после чего вернулся к своим подопечным.

Да, в этот день фортуна не иначе как отвернулась от Фиби.

– Мисс Смит! Я знал, что вы вернетесь! И что я поступаю правильно, ожидая вас. Хотя ваш швейцар пытался мне внушить…

– О, мистер Тумбс! – Фиби как вкопанная остановилась посреди вестибюля. – Вот уж не ожидала… Вернее, не думала, что вы еще в городе.

– Джентльмен настаивал на том, чтобы подождать, – недовольно проворчал Трипп. – Да и какая разница – одним мужчиной в доме больше или меньше? Лондон! Я предвидел, что так оно и будет. Хлопнула входная дверь, мимо Фиби тенями проскользнули близняшки, а Диверелл, мигом оценив ситуацию, остался стоять.

– Теодосия, Крессида, по спальням! Сию минуту! И снимите эти дурацкие наряды.

– Но, дядя Себастьян, это же форменная одежда нашего клуба.

– Отныне этого клуба нет на свете.

– Милорд! – Тумбс склонился в таком низком поклоне, как если бы перед ним стоял член королевского семейства. – Мое присутствие здесь не может не удивлять вас. Прежде чем перейти к разумному разговору, я хотел бы выразить надежду, что в ваши намерения не входило столь резко обращаться к вверенным вам бедным, невинным…

– Разумный разговор?! Если вы явились, чтобы обсудить со мной будущее мисс Смит, то никакого разговора не будет.

– Если, сэр, вы хотите этим дать мне понять, что не имеете ничего против моих намерений, то я счастлив слышать это. Но чтобы не заставлять леди волноваться, я бы хотел начистоту объясниться с вами.

– Ясность, конечно, необходима. В вашем распоряжении пять минут.

– Пять минут! – Тумбс перестал улыбаться. – За столь краткий срок, сэр, невозможно обрисовать возвышенные чувства, питаемые мною к мисс Смит.

– Значит, вам придется сократиться, потому что, как только истекут эти пять минут…

– Милорд… – Фиби потянула Диверелла за рукав.

– Не сочтите за грубость, мисс Смит, но вас я бы попросил удалиться в гостиную. Вы же слышали, что сказал мистер Тумбс. Он не хочет заставлять вас волноваться.

Распахнув дверь гостиной, Диверелл уже был готов бесцеремонно втолкнуть туда Фиби, но тут она решительно изменила тактику.

– Милорд, – зашептала она отчаянным шепотом, – что вы собираетесь сказать мистеру Тумбсу? Не забывайте, что, хотя я работаю у вас, не ваше это дело – выслушивать адресованные мне предложения.

– Разве так важно, кто ему откажет – вы или я? Уж лучше я. А вы пока смиряйтесь с мыслью, что таким образом ваш долг мне возрастает непомерно.

С трудом удержавшись от искушения начать бить кулаками в захлопнувшуюся перед ее носом дверь, Фиби нервно заходила взад и вперед по ковру. Но что толку мерить его шагами? Надо взять себя в руки и решить, как ей вести себя с Дивереллом, когда он покончит с мистером Тумбсом. Она, конечно, будет ему бесконечно благодарна, если он избавит ее от непрошеного гостя. Благодарна и за то, что он не оставил ее одну расхлебывать кашу с клубом «Четверка гнедых». Но этим ее чувства к нему исчерпываются.

Да и какие нежные чувства может она испытывать к мужчине, который настолько невежлив, что за каждую оказанную им услугу выставляет счет!

А то легкое волнение, которое она порой испытывает, общаясь с Дивереллом, никак нельзя отнести к разряду нежных чувств. Нет, нет и нет! Правда, сегодня ее потрясла выразительность скульптуры, которую она увидела в его студии. Она восхищена его талантом. И проявляемое им подчас чувство юмора также ей импонирует. Все это так, но беда в том, что рядом с ним ее охватывает какое-то безграничное волнение, даже иногда неприличное, которому она не может найти названия. Которого не понимает. Или не желает понять.

Впрочем, и понимать нечего. Как ни сильны овладевающие ею опасные порывы, она достаточно повидала, чтобы знать – без нежности они недолговечны. А она только что уяснила себе, что никакой нежности к этому человеку не испытывает.

Раздался стук отворяемой двери, вошел Диверелл, и разумные выводы, к которым она, наконец, пришла, вмиг рассеялись. Ей немедленно захотелось броситься ему навстречу, ощутить на себе тепло его рук.

– Ми… Милорд. – Фиби сумела изобразить на своем лице широкую улыбку. Чтобы он ни о чем не догадался. Чтобы он не знал.

А что именно он не должен знать? Это осталось для нее загадкой.

– Я тут сижу как на иголках, – сообщила она. – Надеюсь, вы не задушили мистера Тумбса.

– Нет, – пробормотал Диверелл, – эту казнь я приберег для вас.

По какой-то, опять же непонятной, причине его ответ успокоил Фиби. Она уже привыкла к таким угрозам.

– Утро, милорд, выдалось, конечно, очень тревожное, но это еще не повод для того, чтобы приходить в неистовство.

– Согласен с вами. – Он медленно направился в ее сторону.

– Но вы только что обещали задушить меня. И это не впервые.

– Свое обещание я непременно выполню.

– Не верю, сэр, – Фиби спряталась за стул. – Подобными угрозами вы можете запугать ваших родных, но не меня. Я имела возможность убедиться, что вы прекрасно владеете собой.

– Если вы так в этом убеждены, мисс Смит, значит, вы еще более невинны, чем я предполагал.

Стул стал казаться Фиби ненадежной преградой, и она отступила к дальнему концу дивана.

– Что за вздор, милорд! Если не считать вашей вспышки в Ковент-Гардене на прошлой неделе, а она была вполне естественной, вы всегда держите себя в руках.

– Я в этом не сомневаюсь, мисс Смит. Можете вставить это в счет. – Он подошел ближе.

– Боюсь, сэр, я вас не понимаю. – Фиби поспешно передвинулась еще дальше за диван и глазами измерила расстояние до письменного стола. – Давайте сядем и спокойно поговорим.

– Вам, по-моему, больше нравится танцевать вокруг мебели.

– Спасаю себя от бесславной смерти. Себастьян остановился и поглядел на Фиби. Она воспользовалась этим моментом и перебежала к письменному столу. Менее длинный, чем диван, он был намного шире.

– Но вы действительно заслуживаете наказания, – прорычал он. – Что бы вы стали делать, если бы, возвратившись домой одна, застали здесь Тумбса?

– Попросила бы его возвратиться к своим делам, как это сделали вы. Вы ведь так поступили, сэр?

– Я просто чистосердечно поведал ему, какое положение вы занимаете в этом доме.

– Какое же? По-моему, вполне респектабельное.

– Нам-то с вами это, мисс Смит, известно, но мистер Тумбе, увы, не одобрил то, что вы дважды совершенно одна посещали мой дом в тот час, когда большинство людей еще спят в своей постели. А когда я сказал ему, что лорду Портлейку, да и большинству прихожан из Малого Маддлфорда, наверняка покажется сомнительным ваш элегантный гардероб, он…

– Вам не следовало посвящать его в эти дела! – возмутилась Фиби. – Мы же насчет гардероба договорились! Или вы хотите окончательно испортить мою репутацию? – Забыв о грозящей ей опасности, она взволнованно повернулась в узком пространстве за столом. – Мне, конечно, безразлично, что подумает обо мне мистер Тумбе, но…

– Рад это слышать, мисс Смит.

– Но вдруг он нажалуется на меня лорду Портлейку?

– Я дал ему понять, что, если он где-нибудь произнесет всуе ваше имя, это будет последнее слово, сошедшее с его уст.

– О Боже! – Почему-то Фиби, абсолютно уверенная в том, что ее Диверелл не задушит, обеспокоилась за жизнь мистера Тумбса. – Нельзя так пугать людей, милорд.

– Но вам же хотелось, чтобы Тумбс более не появлялся перед вами?

– Да… Но… Разумеется… – Поняв, что ей не выдавить из себя ничего членораздельного, Фиби решила переменить тему разговора. – Меня очень интересует, что именно вы сказали близнецам.

– А меня весьма интересует, почему вы не посчитали нужным сообщить мне, что этот дом осаждают мужчины, а Кроухерст бомбардирует вас посланиями, которые могут не только встревожить, но и крайне напугать вас.

– Это дело рук Триппа! – воскликнула, краснея, Фиби. – Да как он смеет разносить такие сплетни! Кроухерста я не боюсь. Мне казалось, что, раз я не отвечаю на его записки, он, в конце концов, от меня отстанет.

– Разумно. И он действительно отстал? – Диверелл сделал шаг вперед.

Фиби снова отступила и только тут заметила, что старательная горничная поставила перед столом стул, преградивший ей сейчас путь.

А перед ней возвышался Диверелл.

– Пока нет, милорд, еще потребуется немало времени и терпения. – Она назидательно подняла палец.

– Разрешите вам напомнить, мисс Смит, что вы не моя гувернантка. Да и вообще в настоящее время вы не гувернантка.

– Да, я знаю, милорд, но…

– И мне даже начало казаться, что вы и с обязанностями компаньонки не совсем справляетесь. Не далее как сегодня мне пришлось запрягать моих лошадей и гнать их за город, а затем участвовать в битве, которая заставила бы побледнеть даже Веллингтона, отчитывать моих подопечных и, наконец, выяснять важные вопросы с тупоумным помощником священника. И все это – не давая выхода знаменитому диверелловскому темпераменту, мисс Смит.

– Знаю, сэр, но…

– Однако терпение даже весьма сдержанного Диверелла имеет свои пределы.

– Но…

Он обхватил Фиби за талию, привлек ее к себе. Она лихорадочно старалась припомнить, что собиралась сказать, но в голову ничего не приходило. Сердце ее оказалось где-то у самого горла. Дыхание остановилось. Нервы напряглись до предела.

Зачарованная, она не сводила глаз с его головы, которую он опускал все ниже и ниже.

Еще секунда – и их губы соединятся.

Жаркая волна возбуждения обдала девушку с головы до ног. Вслед за ней немедленно подступила слабость. Тело обмякло. Только крепкая рука Себастьяна, обхватившая ее спину, не дала ей упасть. Исходившее от него ощущение силы и внутреннего огня погрузило Фиби в состояние блаженства, от которого голова ее пошла кругом. Он провел языком по изгибу ее нижней губы, небывалое наслаждение затопило девушку, но неожиданно Себастьян прервал начатый было поцелуй, и откинул голову назад с такой резкостью, что Фиби почувствовала себя так, словно вихрь, умчавший ее высоко под облака, внезапно швырнул ее на землю. Ей пришлось прижаться к Дивереллу, лицом уткнувшись в его сюртук, чтобы прийти в себя.

Он продолжал стоять в прежней позе – одна рука обвита вокруг ее талии, другая удерживает ее кисть. Как будто мы танцуем, подумалось ей. И зачем он ее удерживает? Убежать она все равно не может – ноги отказываются ей служить.

– Видите, мисс Смит, – произнес он тихим, хриплым голосом, – я вас все-таки не задушил.

– И на том спасибо. – Фиби старалась собраться с мыслями и успокоиться. Если он смог отказаться от поцелуя, то и она должна выказать хладнокровие. – Вы проявили… вы проявили огромное самообладание, милорд.

– Даже не представляете себе какое. – И он медленно расплылся в улыбке, от которой у нее потеплело в груди.

– Нет, не представляю. Значит ли это, что теперь я расплатилась со своими долгами?

Диверелл колебался. Взглянул на ее губы, очень медленно склонил голову, легонько провел губами по ее рту и решительно ответил: «Нет*.

Затем разомкнул руки и поспешно вышел из комнаты.

Фиби в полном замешательстве долго еще продолжала смотреть ему вслед. Несколько минут она стояла неподвижно. И вдруг, словно повинуясь внутреннему порыву, одной рукой выдвинула стул и села на него, другой дотронулась до своего рта.

Что она наделала?

Ответ напрашивался сам собой – она разрешила Дивереллу поцеловать ее. Ни единым звуком не выразила своего протеста. Потому что ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.

Фиби застонала и уронила голову в сложенные на столе руки. Но что толку прятать лицо – от правды все равно никуда не спрячешься. Она допустила величайшую глупость. Ничего глупее не придумать.

Она влюбилась в своего хозяина.

Когда это случилось? – спросила она, уставившись в пространство. Когда Диверелл спас ее в Ковент-Гардене? Или на приеме с танцами у леди Грисмид? А может, сегодня утром, в студии, – так на нее подействовала фигурка о чем-то умоляющего малыша? Или еще раньше, в парке, где Диверелл расположил ее к себе настолько, что она чуть было не разболтала все тайны своего прошлого?

Ну и что же дальше? Ничего хорошего из этого произрасти не может. Если у нее есть хоть малейшее чувство самосохранения, ей следует подняться наверх и немедленно упаковать свой чемодан.

Вскочив на ноги, она взволнованно заходила взад и вперед по комнате, затем снова упала на стул. Как неприятно обнаружить полное отсутствие у себя здравого смысла! Очевидно, она пошла в мать больше, чем предполагала, если готова пожертвовать всем, даже своей репутацией, ради любви, скорее всего без взаимности, чреватой только скандалом и бесчестием.

И это лишь в том случае, если Диверелл действительно любит ее. А ведь он, поцеловав ее, ни словом не обмолвился о своих чувствах. Он говорил только о ее долгах. Нет-нет, немедленно наверх – собираться в дорогу. Пусть сам разбирается со своими племянницами, с Джеральдом, ставшим картежником, с Грисмидами и даже с мисс Помфрэ, которую ему придется немедленно вызвать из Керслейка.

Но, уже поднявшись и направляясь к двери, Фиби поняла, что ее мести не суждено осуществиться. И, пока одна ее половина требовала немедленно отправить заявление в Бюро занятости миссис Арбутнот, другая напоминала, что необходимо как следует отчитать близнецов.

И проследить за Джеральдом.

Девушка вздохнула. Впервые ей захотелось больше узнать о скандале, имевшем столь плачевные последствия для ее родной семьи. Мать перестали принимать в обществе, и вскоре она умерла. Отец вел жизнь отшельника. Но в чем там было дело, Фиби так и осталось неизвестно.

В дверь постучали. Махнув Триппу рукой, Фиби пошла открыть и увидела перед собой взволнованную леди Ярвуд.

– Мисс Смит! Слава Богу, что вы дома! Я выехала к вам, едва услышав от Каролины, что происходит. Надеюсь, все в порядке!

– Не волнуйтесь, мадам, все обошлось. Вы же имеете в виду, конечно, клуб Теодосии? Ох уж эти девчонки! Сейчас велю их позвать – пусть извинятся за причиненное вам беспокойство.

– Они здесь? Целы и невредимы? Слава тебе Господи! – Леди Ярвуд в изнеможении опустилась на диван и начала обмахиваться рукой.

– Да, хорошо, что все так кончилось. Благодаря стараниям лорда Диверелла. Девочки в полном порядке. Все.

– Все? Сколько же их было?

– То ли шесть, то ли семь, – Фиби, вздрогнув, вспомнила открывшееся ее глазам страшное зрелище. – Если бы не Диверелл… Но не стоит об этом, мадам. Слава Богу, что у мисс Ярвуд хватило ума не участвовать в этой ужасной затее.

– Поверьте, мисс Смит, ума у Каролины не больше, чем у остальных, но ее брат категорически отказался дать ей свой фаэтон, и после его нагоняя она все рассказала мне, а я тут же помчалась к вам.

– А вы не подумали о том, чтобы пойти прямо к Дивереллу?

– Я бы пошла к нему, мисс Смит, но, зная о его натянутых отношениях с родственниками, решила, что вы уговорите его вмешаться в это дело скорее, чем я. Фиби покраснела как маков цвет.

– Прошу прощения, мадам, но почему вы так думаете?

– Как же, как же, дорогая, на приеме у леди Грисмид он с вас глаз не спускал. И не только для того, чтобы поставить на место приближавшегося к вам мужчину. У меня сложилось отчетливое впечатление, что вы интересуете Диверелла не только как компаньонка его племянниц, – Что вы, мадам! Впечатление вас обмануло.

– Не думаю, дорогая, – задумчиво протянула леди Ярвуд.

– К тому же… – Фиби запнулась, подыскивая нужные слова. – Подобная заинтересованность может закончиться только неприятностями.

– Вы, кажется, в этом убеждены. Признаюсь вам, что, когда Ярвуд намеками дал мне понять, что испытывает ко мне интерес определенного рода, я, имея за плечами подобный опыт, возмутилась до глубины души. Но запомните, далеко не все мужчины видят в женщинах легкодоступную добычу.

– Это так, мадам, но Диверелл никогда не делал мне никаких намеков. – Тут она вспомнила о сегодняшнем поцелуе и покраснела.

Леди Ярвуд рассмеялась.

– Я хотела сказать… – запинаясь, Фиби принялась ломать пальцы, – что он ни разу ничего такого не сказал… напротив, с самого начала обещал…

– Да-да, я тоже поставила Ярвуду условие – если он посмеет делать мне какие-либо гнусные предложения, я немедленно ухожу. Но очень скоро обнаружила, что ничего гнусного в его предложениях нет.

Фиби продолжала ломать пальцы.

– Я никак не хотела вас расстраивать, – леди Ярвуд нагнулась и легким нажатием руки остановила мятущиеся пальцы. – Но посудите сами – стал бы он догонять племянниц, попроси его об этом леди Грисмид?

– Моя просьба также осталась безответной. Пришлось ему пригрозить.

Ее светлость усмехнулась.

– Вряд ли найдется много людей, которые могли бы безнаказанно грозить Дивереллу, мисс Смит.

Это замечание, вместо того чтобы успокоить девушку, оказало на нее противоположное действие.

– Да, мадам, – мрачно согласилась она, – я тоже в этом сомневаюсь.

– Вне зависимости от того, как к вам относится мистер Диверелл, я хотела бы навсегда остаться вашим другом. И если вам будет нужна помощь или совет, не колеблясь, обращайтесь ко мне.

– Благодарю вас, мадам. – Фиби поднялась и попыталась изобразить на лице любезную улыбку. – Вы очень добры.

– Нисколько, – возразила леди Ярвуд прощаясь. – Просто я, как никто другой, понимаю, в каком затруднительном положении вы сейчас находитесь. А раскусить Диверелла куда труднее, чем моего благоверного.

Это ей и самой хорошо известно. И, тем не менее, подумала Фиби, воспрянув духом, некоторые качества своей натуры он уже перед ней обнажил: раздражительность, гневливость, склонность к юмору, умение понять другого человека. И, хотя он неизменно представлялся ей бесстрашным воином, уверенным в себе, сегодня утром она разглядела его уязвимость.

Сегодня утром она заглянула ему в душу.

Входило ли это в его планы?

В поисках ответа девушка погрузилась в глубокое раздумье.

Очнувшись, она вскочила и направилась к двери необычным для нее решительным шагом. Быть может, она поступает неумно. Быть может, слишком поверила словам леди Ярвуд. И уж конечно, ставит на карту свою репутацию и рискует тем, что сердце ее будет разбито.

Но она не расстанется с домом Диверелла, пока не выяснит, почему Себастьян разрешил ей заглянуть в его душу.

Глава десятая

Ночь Фиби провела без сна. И причиной тому был не только Диверелл.

После ухода леди Ярвуд Фиби отправилась к своим воспитанницам и долго пыталась им втолковать, что многое из дозволенного светским джентльменам для молодых леди является запрещенным плодом. Сестры слушали ее как будто с напряженным вниманием, но у Фиби сложилось впечатление, что ни одно слово не достигло их слуха. Выйдя от них, она столкнулась лицом к лицу с Джеральдом, силой затащила юношу в гостиную и стала расспрашивать его о житье-бытье.

Джеральд был само спокойствие. Никаких поводов для тревоги нет. Да, в последнее время он очень поздно возвращается домой, но все в порядке. А что он такой бледный – так может ли быть иначе, если столько времени сидишь в четырех стенах? И не сидеть нельзя – удача сама плывет ему в руки. Нет, никакого риска. Не скажет ли она ему лучше, имеет ли несовершеннолетний право составить завещание?

Фиби была настолько поражена этим вопросом, что, воспользовавшись ее замешательством, Джеральд сумел незаметно выскользнуть из комнаты.

Назавтра в три часа пополудни явился мистер Чарлтон и, едва поздоровавшись, спросил у Фиби, с какой такой стати Джеральд собирается писать завещание до своего совершеннолетия.

– Не скрою от вас, мисс Смит, – сказал он, – я серьезно обеспокоен. Мне доподлинно известно, что в последние две недели Джеральд, что ни ночь, играл в карты напропалую. Кто его знает, в какую компанию он мог попасть?

Лицо Фиби исказилось от страха.

– Уж не думаете ли вы, сэр, что он кого-то обвинил в мошенничестве и получил вызов на дуэль?

– Будем надеяться, что нет, – мрачно ответил Чарлтон. – Но ведь вы знаете Дивереллов. А с чего бы это иначе Джеральду вдруг приспичило писать завещание?

– И в самом деле, – после минутного замешательства сказала Фиби. – Надеюсь, сэр, вы не стали делиться своими подозрениями с лордом Дивереллом?

– Пока нет. Он и так сердится на племянника за вчерашнее, к чему же подливать масла в огонь? Но Джеральд очень близок с сестрами, быть может, имеет смысл расспросить их и…

Дверь распахнулась, впустив близняшек, радостно приветствовавших Чарлтона. Едва они уселись, как в гостиную вплыла леди Грисмид в сопровождении томной, чуть ли не умирающей Памелы.

Леди Грисмид, не теряя времени даром, с места в карьер принялась распекать сестриц, не давая им и рта раскрыть. Фиби, утомленная этими гневными обвинениями, уже решила отодвинуться к окну и переждать бурю, как в комнату вошли Джеральд и мистер Филби.

– Джеральд! – воскликнула Фиби.

– Нет-нет! – поспешно отозвался он самым беспечным тоном. – Мы с Реджи опаздываем в тир. Зашли всего лишь за пистолетами.

– А нет ли у тебя желания посидеть с нами, побеседовать с твоей тетушкой, с кузиной? Да и мистер Чарлтон, по-моему, хочет кое-что тебе сказать. Кстати, у меня не идет из головы ваше прекрасное предложение, мистер Филби, – подбирать лацканы сюртуков под цвет экипажей. Присядем здесь у окна.

И Филби, которому воспитание не позволяло отказать даме, с видом обреченного на казнь расположился рядом с Фиби в оконной нише.

– Как много гостей, – начал он светскую беседу. – От обилия Дивереллов звон стоит в ушах. Спасибо хоть мисс Грисмид не очень-то красноречива. Ей больше нравится изображать безделушку для украшения мебели. Мне всегда кажется, что у этой девицы костей вовсе нет. Мы даже однажды, находясь в игорном заведении Уайта, заключили по этому поводу пари.

– Но пари, должно быть, не единственный способ состязания между гостями Уайта?

– За Джеральда не стоит беспокоиться, – Филби, очевидно, решил взять быка за рога. – Он никогда не проигрывает. Унаследовал, видно, способности Дивереллов к математике. Станет богачом, вот увидите. Во всяком случае, будет богаче, чем теперь. Никогда ничего подобного я в своей жизни не встречал. И старается он не только для себя, а хочет приумножить состояние семьи.

– Похвально, конечно, но почему в таком случае он носится с идеей написать завещание? И почему вы собрались идти в тир?

– Да туда все ходят. Кроме дам, разумеется.

– А может, Джеральд обвинил кого-нибудь в мошенничестве и потребовал сатисфакции?

– Что вы, что вы! Все наоборот. Вернее, произошло печальное недоразумение.

– Боже правый! Значит, будет дуэль! Немедленно выкладывайте мне все как есть!

Филби взволнованно заморгал, но понял, что пути к отступлению отрезаны.

– Говорил я ему, что в «Голубином гнезде» играть не следует, – начал он шепотом, словно в диверелловском гаме кто-нибудь мог его услышать. – Но в других заведениях подобного рода с ходу раскусили Джеральда и больше одной игры с ним не затевали. А в «Голубином гнезде» орудует такая компания во главе с Акулой, каждый вечер они норовят кого-нибудь подставить. Джеральд не поддавался. Поначалу этот Акула делал вид, что проигрыш его не расстраивает, но два дня назад вдруг обвинил Джеральда в мошенничестве.

– Какой ужас!

– Да уж, дальше ехать некуда! Ну сами подумайте, какой Диверелл, услышав нечто подобное, утрется и спокойненько пойдет прочь? Мы втроем еле удержали Джеральда – не то он бы его в лепешку превратил. Крих – так зовут Акулу – тут же вызвал его на дуэль, а Джеральд принял вызов. Я один из секундантов. Больше ничего сделать нельзя.

– Но сделать необходимо, – решительно заявила Фиби. – Ведь первейший долг секунданта – попытаться помирить противников.

– Пробовал. Ничего не вышло – Крих тверд как скала. Видно, ему страсть как хочется всадить в Джеральда пулю. Извиняться и не думает, хотя я доказал ему, что мошенничать Джеральд не мог – ведь он играл колодой «Голубиного гнезда». Я даже удивился, как это он после таких слов не вызвал на дуэль и меня.

– А вы напомнили ему, что Джеральд несовершеннолетний? Я, конечно, не очень смыслю в подобных делах, но какой джентльмен позволит себе стрелять в мальчика такого возраста?

– Говорил, говорил об этом. Да Крих и слышать ничего не желает. Это, мол, дело чести, а он за свою честь всегда горой стоит.

– Значит, этот изверг уже и раньше дрался на дуэли? Тогда Джеральду не остается ничего иного, как пойти к дяде и все выложить начистоту.

– Нет, к нему Джеральд не пойдет. Об этом и речи быть не может.

Они замолчали.

– Значит, вы один из секундантов, – произнесла наконец Фиби. – А кто же второй?

– Кроухерст. Он в тот вечер играл за соседним столом и сам предложил свои услуги в качестве секунданта. Очень любезно с его стороны, но помощи от него никакой.

– Вам – никакой, а мне – даме – он не сможет отказать.

Ответить Филби не успел – к ним внезапно приблизилась мисс Грисмид, он вскочил, уступая ей стул, опустившись на который барышня немедленно превратилась в бесформенную кучу голубого муслина. Филби поспешил откланяться и уйти.

– Мисс Смит, – с трудом выдохнула она, как человек находящийся при смерти, – мне необходимо поговорить с вами. Вы – моя последняя надежда. Обо мне вам известно все, ведь папа в вашем присутствии грубо отказался объявить о моей помолвке с Норвэлом. И вы поразили меня в самое сердце тем, что не постеснялись выказать свое сочувствие мне. И даже не побоялись при маме произнести роковое слово.

– Роковое слово?

– Поэзия, – прошептала Памела, убедившись, что никто их не подслушивает. – И в этот миг я поняла, что вы посланы мне свыше.

– Послана? Свыше?

– Ну да, чтобы помочь мне выйти из затруднительного положения. Меня Диверелл ни за что не послушает, но, если его попросите вы, он не откажет нам в помощи. Я же вовек не забуду, что вы употребили свое влияние ради моего счастья.

Ее влияние! Краска залила Фиби. Что заставило Памелу повторить чуть ли не дословно то, что накануне сказала леди Ярвуд? Что дало повод двум таким разным людям говорить о ее влиянии на него? Неужели ее поведение на публике? Или Себастьян и в самом деле к ней неравнодушен? К ее ужасу, слабая надежда на это перевесила все ее тревоги – на миг она напрочь о них забыла.

Надо же было случиться так, что именно в этот момент на пороге комнаты выросла могучая фигура Диверелла. Фиби обдало жаром. Ею с непреодолимой силой овладели воспоминания о его нежном поцелуе, о его сильных руках, из которых она с трудом вырвалась.

Все присутствующие замолчали. Фиби в полной растерянности вскочила со стула и, отойдя от окна, смешалась с гостями.

– Кресси, вели подать чай, – с трудом произнесла она.

– Хорошо. – И Крессида с многозначительной улыбкой взглянула на своего дядю.

Из состояния оторопелости Фиби вывела улыбающаяся физиономия приблизившегося Филби.

– У меня возникла блестящая идея, мисс Смит, – сообщил он. – И как это она мне раньше не пришла в голову! Диверелла посвятите в то, что происходит, вы. Вы – и никто другой. Можно не торопиться, – поспешил он успокоить ее. – Дуэль должна состояться лишь через два дня. Я настоял на отсрочке, чтобы Джеральд мог потренироваться в стрельбе.

– Кошмар!

– Я, пожалуй, побегу. Тем более что Диверелл явно желает поговорить с вами. Ваш покорный слуга!

Последние слова уже долетели из-за закрывающейся двери.

– Как странно я, по-видимому, воздействую на Филби, – проговорил Себастьян, приближаясь. – Не знаете, с чего бы это, мисс Смит?

Она отрицательно покачала головой, не решаясь поднять глаза от пола.

– Гм. Я, видно, смутил вас своим вопросом. Не желаете ли поздороваться со мной, Фиби?

– Добрый день, сэр. – Из ее горла вырвался какой-то писк, она прокашлялась и выпрямилась. – Вы хотите что-то спросить у меня?

– Что толку спрашивать, если правды вы мне все равно не скажете!

Фиби взглянула наконец, ему в глаза, он в ответ улыбнулся.

– Ну вот. Совсем не страшно. Скажите на милость, почему вы держитесь так, словно я поцеловал вас на виду у всего семейства, а не наедине?

– Ради Бога, милорд! Вы не иначе как сошли с ума! Что, если нас кто-нибудь услышит?

– Да вроде бы слышать некому. Джеральд и Филби сбежали, Теодосия и Эдвард захвачены своей беседой, а Крессида обсуждает с тетушкой, в какой театр им податься завтра вечером. Разве что Памела навострит уши, и то лишь в надежде услышать, как вы уговариваете меня замолвить словечко в пользу Нэрмала.

– Не Нэрмала, а Норвэла, – слабо возразила Фиби. – А как вы об этом догадались, сэр?

– Я хорошо знаю моих родственничков, – усмехнулся он. – Но, прежде чем вы обратитесь к этому бесполезному занятию, я хочу перед вами извиниться, мисс Смит. Боюсь, вчера я был с вами менее любезен, чем обычно. А виноваты в том мои подопечные, уж очень они меня доняли, вот я и перенес свое раздражение на вас.

– Раздражение… Ах, да-да, понимаю.

– Навряд ли. Я бы с огромным удовольствием, – тут он возвысил голос, – отправил их вчера обратно в Керслейк, но, к сожалению, лишен возможности сделать это.

– О нет! А почему?

– Отдать вас им на растерзание? Или позволить вам уйти, мисс Смит?

– О! – снова воскликнула Фиби. – Я, припоминаю, угрожала вам этим.

– Да, угрожали. – Он тихо рассмеялся. – Но не терзайтесь угрызениями совести. Я получил… компенсацию.

О Небо, как это понимать? Сердце ее покатилось куда-то вниз. О какой компенсации он толкует? Пока что она лишь вовлекает его в одну неприятность за другой. И все они, так или иначе, связаны с его семейством, которое, по глубокому убеждению Себастьяна, никаких нежных чувств к нему не питает. А не заблуждается ли он, подумала Фиби, перехватив любопытный взгляд леди Грисмид. Скорее всего, тетушка смягчилась бы, если бы племянник сделал ей шаг навстречу.