Текст книги "Великосветский прием"

– Навек, – пылко подхватила Мэри-Ли.

После мимолетного колебания к ним присоединилась и Александра. Ее тревожили смутные воспоминания о том, как она проснулась рядом с Джанкарло и поняла, что кричала во сне. Но вряд ли она упомянула Лондон.

Джанкарло заехал в отель рано утром, чтобы отвезти Александру на автодром.

В вестибюле к нему заспешила какая-то женщина и попросила автограф. Он с удовольствием подписал протянутую ему салфетку, наслаждаясь своей известностью. В дорогих кожаных брюках и шелковой голубой рубашке у него был чрезвычайно эффектный вид.

Джанкарло сгреб Александру в охапку.

– Александра, наконец-то ты здесь! Я за полгода не видел девушка красивее тебя.

– Так встречайся со мной почаще, чем раз в полгода! – засмеялась она.

– Ты права, bella, я должен находить время. Но ты можешь прощать меня? Или ты не хочешь видеть Джанкарло?

– О, я очень хотела тебя видеть!

– Ты потом мне это показываешь, да?

Александра рассмеялась. Те качества, которые всегда были ей неприятны, казались очаровательными и влекущими, если их проявлял Джанкарло.

* * *

Вдоль гоночной трассы в Дейтоне начали собираться зрители. Когда прибыл Пол Ньюмен, в толпе поднялся ажиотаж, который, впрочем, скоро утих. Его лицо закрывали широкие темные очки, а правая рука была в гипсе.

Сюда неудержимо влекло фанаток-болельщиц и победительниц конкурсов красоты. Они мелькали тут и там, одетые в шорты и куцые маечки. Одна аппетитная блондинка в облегающей футболке университета Майами увивалась вокруг Джанкарло.

Сейчас Джанкарло уже сидел в машине на старте, пристегнув ремень. На его сверкающем красном «феррари» с низкой подвеской красовался номер 12. Джанкарло словно врос в автомобиль, став такой же неотъемлемой его принадлежностью, как руль или двигатель.

Увидев Александру, он помахал ей, и она помахала ему в ответ. Она нашла возле ремонтного пункта шаткий стул и присела. Солнце нещадно припекало шею, и Александра порадовалась, что захватила шляпу и лосьон.

Мимо нее прошли двое гонщиков. Один махнул рукой в сторону старта, где Джанкарло прогревал двигатель.

– Видал? Этот сумасшедший черт Феррари.

– Не говори. Гоняется за собственной смертью.

– Это точно...

Дальше Александра не слышала. Она нахмурилась и думала только о том, чтобы Джанкарло поскорее завершил гонку целым и невредимым.

Джетта и Мэри-Ли прибежали, когда он уже несся по трассе.

– О-о, – стонала Мэри-Ли. – От вчерашнего шампанского голова раскалывается.

– А у меня – нет, – похвалилась Джетта. – Я превосходно себя чувствую. – Она покрыла свои непослушные черные кудри ярко-желтым шарфом и выглядела свежей и хорошо отдохнувшей, как будто накануне легла в девять, а не в половине четвертого.

Они втроем стояли вплотную к ограждению, но очертания машины Джанкарло были уже трудноразличимы.

– Не могу поверить, что они выжимают больше двухсот миль в час, – восхищалась Джетта, зажимая уши от оглушительного рева двигателей.

– Для этих парней скорость – своего рода наркотик, – изрекла Мэри-Ли. – Я читала в учебнике психологии. Есть люди, которых скорость возбуждает.

– Будем надеяться! – Джетта толкнула Александру локтем в бок. – Могу поспорить, сегодня на тусовке будут очень опасные экземпляры! Мы, конечно же, получили приглашение?

– Да, конечно, – ответила Александра, хотя Джанкарло не говорил ничего конкретного. – Обязательно пойдем все вместе.

– Что надеть, вот вопрос, – начала Джетта. – У меня есть открытый сарафан, который... – Она не договорила. Гонщик на желтой машине оказался в опасной близости от Джанкарло, пытаясь обойти его на повороте.

Александру слепило палящее флоридское солнце. Но ей показалось, что Джанкарло намеренно рванул руль.

Желтую машину в мгновение ока отбросило в сторону. Она врезалась в борт, перевернулась и вспыхнула.

Красный «феррари» умчался вперед.

Девушки в ужасе вскрикнули. К горящей машине уже бежали фотографы, болельщики, механики и врачи. Но их остановили неистовые языки пламени и клубы черного дыма.

– Боже! – кричала Джетта в ухо Александре. – Боже мой! Он же сгорит! Сгорит заживо!

Вдруг Мэри-Ли кто-то оттолкнул с такой силой, что она не удержалась на ногах. Это был какой-то мужчина с включенной видеокамерой. Мэри-Ли охнула от боли.

– Я растянула лодыжку!

– Ты уверена?

– Ужасная боль. – У нее на лбу выступили мелкие капли пота.

– Сейчас приведем врача, – пообещала Александра.

– Как же, найдешь ты кого-нибудь, когда там человек заживо горит! – Мэри-Ли расплакалась.

Прошло минут пять, но найти врача не удалось. Зато к ним вразвалочку подошел Джанкарло, неся в руке шлем. Его лицо и волосы были мокрыми от пота.

– Мое время – 189,201, – гордо сказал он. Александра подняла на него глаза. Джанкарло недобро улыбался.

– Джанкарло...

– Что поделаешь, авария. – Он опередил ее, пожимая плечами. – Такое случается. Но только не со мной.

Девушки в упор смотрели на него.

– Ну? Почему ты так смотришь на меня, bella? Этот немец знал, на что идет. Он захотел рисковать, но он не побеждал. Самое главное – это побеждать.

– Я тебе не верю! – гневно воскликнула Александра. – Ты это сделал нарочно, Джанкарло. Я все видела. Ты его толкнул. Ты специально направил машину ему в бок, из-за тебя он потерял управление.

Джанкарло дерзко ухмыльнулся:

– Я прошел трассу очень удачно.

– Очень удачно! Ты посмотри туда – они до сих пор не могут сбить пламя. А ты тут разглагольствуешь о победе и удаче! – По щекам Александры текли слезы, она дрожала и едва сдерживала тошноту.

– Ты сама не знаешь, что несешь, – отрезал он. – Смазливая дура. Думаешь, если у тебя полно денег, то можно себя ублажать, да? Тебе только это и нужно, Александра Уинтроп. Чтобы за твои деньги тебя трахали, вот и все.

–Убирайся прочь! – Александра была вне себя. – Чтобы я больше тебя не видела! Прочь! – Она повернулась к Мэри-Ли и присела, чтобы взять ее за руку. – Не плачь, Мэри-Ли. Сейчас мы найдем доктора, вот увидишь.

* * *

Мэри-Ли сломала лодыжку. Ей требовалась операция.

Доктор Ричард Фелдман два часа пытался разыскать по телефону Мариетту. Она в это время сидела за деловым обедом в ресторане «Времена года» и беседовала со своим агентом Элом Цукерманом. Мариетта пришла в бешенство, когда ее оторвали от важных переговоров, и грубо обругала врача.

Подруги слышали конец разговора.

– Поймите, – увещевал доктор, – сейчас проходят гонки. Больница переполнена. Неужели вы хотите, чтобы я обращался к судье за ордером? Ладно, так я и сделаю. Что?! Сами туда катитесь. Всего наилучшего.

Он в сердцах бросил трубку и повернулся к Мэри-Ли.

– Вы уж извините, но ваша мать отказывается приехать и не желает оплачивать лечение. Стало быть, мне придется звонить знакомому судье, чтобы получить ордер, по которому мы сможем взыскать с нее деньги через суд. Думаю, на это уйдет часа полтора-два... если, конечно, судья у себя. Но когда проходят гонки, ни в чем нельзя быть уверенным.

– Ох... – Мэри-Ли уже не плакала, но в глазах стояли слезы. – Вот это я понимаю. Мама не дает согласия на операцию. Она даже не захотела со мной поговорить. У нее есть дела поважнее. Как я поеду в колледж с загипсованной ногой? Или на костылях?

– Я тебе помогу, – сказала Александра. – Буду тебя провожать на все лекции.

– Не нужны мне никакие лекции. Мне нужна мама. Я ее все равно люблю... – Мэри-Ли горько разрыдалась, не в силах более сдерживаться.

– Мариетта Уайлд – просто стерва! – воскликнула Джетта, когда они с Александрой пошли в туалет. – Даже моя мать выкроила бы время.

– Ну, Мариетта такая знаменитость, у нее свои странности...

– И что из этого? Ты слишком уж добренькая, Александра. Если родная дочь попала в беду, Мариетта должна была все бросить и прилететь, будь она хоть трижды знаменита. Мэри-Ли для нее – как игрушка на веревочке. Знаешь, что я подумала? – с горечью добавила Джетта. – Когда вы вернетесь в колледж, Мариетта ее засыплет подарками. Может быть, даже на машину раскошелится. Помяни мое слово. А потом опять о ней забудет на полгода.

Александра кивнула. У нее сжалось сердце. Поездка в Дейтону принесла сплошные несчастья. Она бы никогда не поверила, что Джанкарло так бесчеловечен. Ей хотелось как-нибудь загладить свою вину перед Мэри-Ли.

Что же касается мужчин... Эта трагедия отбила у Александры всякую охоту о них думать.

* * *

После завершения гонок, как обычно, была устроена вечеринка. Пришли гонщики с подругами и бесчисленные прихлебатели. Но даже пульсирующий ритм поп-музыки не прибавил им веселья.

Джанкарло слонялся от одной группы к другой. Все разговоры смолкали при его приближении. Его осуждали. Он знал, что его считают рисковым и опасным безумцем.

Он взял тарелку и подошел к столу с закусками. Перед стартом Джанкарло никогда не ел и теперь нестерпимо проголодался. Утолив первый голод, он стал подумывать, как бы снять девчонку. С Александрой Уинтроп все кончено – до поры до времени. Надо же, выставила его убийцей. Вздор. Когда гонщик садится в машину, он знает, на что идет. Такое с каждым может случиться.

Когда горишь в машине, можно вдохнуть только один раз, это известно каждому гонщику. Надо крепко зажмурить глаза и задержать дыхание, иначе смерть.

Джанкарло почувствовал, как чьи-то руки обхватили его сзади и скользнули от талии вниз. Прямо у его уха раздалось хихиканье.

Он обернулся. Это была Ингрид Хиллстром, фанатка-болельщица, с которой ему пару раз случилось переспать. Соблазнительная брюнетка, она когда-то пела в рок-группе.

– Ингрид, – обрадовался он.

– Сколько лет, сколько зим! Познакомься, это Битси. Она со мной. Только что вылетела из университета Майами за купание голышом в бассейне. Неплохо, верно? Дала жару этим книжным червям.

Вторая девушка стояла рядом с Ингрид, и Джанкарло узнал в ней аппетитную блондинку с «конским хвостом», которую утром видел на автодроме. Битси была одета в обтягивающую трикотажную блузку-топ, которая бесстыдно обрисовывала ее крепкие груди. У нее был курносый нос и ярко-синие смышленые глаза, которые будто бы смеялись над ним.

– Выпьете чего-нибудь? – спросил он, обращаясь к одной Битси. – Здесь есть пиво, коктейли. Есть тоже травка или что-нибудь покруче. Что принести?

– Неси все, – спокойно сказала Битси.

– Как это «все»?

– Вот так. Я собираюсь сегодня оттянуться, а уж завтра буду думать, что делать дальше. Может быть, поживу у Ингрид. Она снимает квартиру около Вашингтона, в Джорджтауне.

К Джанкарло мало-помалу возвращалась обычная уверенность. Девочки вдвоем, отметил он. Тем лучше. Александра с подругами укатила. Деньги лопатой гребут, сучки. А человек тут крутится из последних сил.

– Пошли, Битси, – сказала Ингрид, словно читая его мысли. – Поедим креветок, а потом прогуляемся с Джанни по пляжу. Может, искупаемся. Обожаю плавать голышом, а уж ты у нас в этом деле собаку съела.

– Идет, – согласилась Битси.

У Битси оказался с собой кокаин. Они втроем втиснулись в кабинку женского туалета, свернули в трубочку двадцатидолларовую банкноту и по очереди вставляли ее в ноздри.

– Супер-дупер! – сказала Ингрид, втягивая белый порошок.

Битси молчала. Она не сводила глаз с Джанкарло. Он почувствовал сверхъестественный прилив сил и желания. Какая-то женщина колотила в дверь, но они только хохотали в полный голос. Наконец кокаин побежал по жилам, и они, все также хохоча, гуськом вышли из уборной.

Через полчаса они уже бежали по воде, сняв с себя все до нитки. Джанкарло притянул обеих к себе и стал по очереди целовать их податливые мокрые груди.

Ингрид почувствовала, как под водой в нее уперлось что-то твердое.

– Ого! Что это у нас такое?

– Что-то очень большое, – подхватила Битси, опускаясь под воду, чтобы несколько мгновений подразнить его губами и языком. Джанкарло весь напружинился.

– Потерпи, бэби, – хрипло сказал он, поднимая ее за пучок светлых волос.

– Да, действительно, – со смешком поддержала его Ингрид. – Пойдем в гостиницу. Какая радость, если песок набьется между ног.

– Ты не хочешь песок между ног? – спросил Джанкарло. – А что ты хочешь?

– Ну, что-нибудь более приятное...

И Битси тоже не возражала бы.

Им стоило больших трудов разыскать брошенные на песке вещи. Девушки остановились в пляжной гостинице, и вскоре они уже ворвались в номер, на ходу срывая одежду.

– Поторапливайтесь! – ворковала Битси. – Чего мы ждем? Разве мы не готовы?

Все были готовы. В ход пошли и губы, и руки, и пенис Джанкарло. К его удовольствию, Битси в экстазе громко кричала, и Джанкарло постарался, чтобы эти крики раздавались не один раз. Он сбился со счета. У него вырывались такие же крики наслаждения.

Они проглотили «колеса», которыми Джанкарло запасся заранее, потом добавили еще «снежку», и Ингрид отключилась.

Они остались вдвоем с Битси, но возможности Джанкарло были небезграничны. Он отвалился в сторону и лег с краю. Через пару минут и он забылся глубоким сном.

* * *

Джанкарло открыл воспаленные глаза и с ужасом огляделся. В окна лился яркий утренний свет. Его партнерши даже не потрудились задернуть как следует шторы.

Ингрид лежала на животе, широко раскинув ноги и выставив ягодицы. Битси свернулась калачиком под боком у Джанкарло.

Он с трудом выбрался из постели и поплелся в ванную. Fungari! Сегодня же соревнования... Надо торопиться, иначе можно опоздать на старт.

Он включил холодный душ на полную мощность, потом схватил с полочки бритву и под ледяной струей поскоблил щеки. Изо рта воняло как из помойки, глаза покраснели, словно два стоп-сигнала. Он торопливо натянул одежду и опрометью побежал прочь.

На старте Джанкарло пристегнулся ремнями и ожидал своей очереди. Он несколько раз глубоко вдохнул горячий воздух и попытался проникнуться мыслью, что чувствует себя просто fantastico.

Он победит. Ничто его не остановит.

* * *

«Феррари» с воем летел по трассе, как ракета.

Джанкарло был весь в поту. Жар, поднимавшийся от раскаленного песка, окутал все узлы двигателя.

Рев моторов других машин казался ему оглушительным. Выхлопные газы не давали дышать. Руки до боли сжимали руль. Глаза слезились от прямого солнца, которое каждые пятьдесят секунд ударяло ему в глаза.

Он был рожден, чтобы стать гонщиком. Немногие могли соперничать с ним. Сегодняшняя победа еще на шаг приблизит его к заветной цели – стать недосягаемым.

После нескольких кругов он газанул еще сильнее. Он существовал в своем собственном мире, в полном согласии со вселенной. Когда стартер развернул у него перед капотом белый флажок, показывая, что остается последний круг, Джанкарло догнал шедший впереди желтый «форд» и толкнул его в задний бампер. Раздался удар и скрежет металла.

Джанкарло бросил машину вперед и, как выражались гонщики, сделал рогатку. Если бы водитель «форда» попытался помешать ему, оба врезались бы в борт. Джанкарло смеялся. Но когда он обходил соперника, задок «феррари» предательски вильнул. В ту же секунду его швырнуло в сторону.

«Феррари» капотом врезался в бетонную стенку, отскочил и, подпрыгивая, понесся задним ходом в сторону ремонтной ямы. Зрители вскочили со своих мест и заорали. Это было внезапное, жуткое и трагическое зрелище. Ради таких мгновений многие и ходили смотреть гонки.

Но Джанкарло ничего этого не знал.

Грохот, который ударил ему в уши, казался грохотом крушения надежд. Боль обожгла голову каленым железом. Вспыхнули мириады искр.

VII
ДЖЕТТА, 1979-1980

– Миис Джетта, когда вы будете приходить обратно, три часа? – спросила Розария, горничная Клаудии Мишо.

– Да, в три. А может, в четыре или в пять. Запомни, Розария, кто бы ни позвонил, спрашивай, что передать, и обязательно все запиши. – Джетта жестом изобразила запись, чтобы мексиканке было понятнее.

– Si, si.

– Ничего не перепутай, Розария. Я жду звонка. Это очень важно.

– Si.

Джетта собиралась пройтись по магазинам на Родео-Драйв. Она надела длинную джинсовую юбку, трикотажную футболку, а сверху безрукавку, новые бусы в несколько рядов и модные высокие сапожки. Она не спеша зашла в гараж, рассчитанный на пять автомобилей, и села в «BMW» своей матери. Клаудия сейчас была в Монтеррее. Вместе с Бертом Рейнолдсом она улетела в Мексику на съемки очередного комедийного вестерна. Перед этим она отдыхала с Бертом в Акапулько, а еще раньше ездила в Финикс, где за пять тысяч долларов в неделю прошла курс похудания и омолаживания в салоне-пансионате Элизабет Арден. Изредка она появлялась дома, чтобы проследить за успехами дочери на актерском поприще.

Пока успехи были далеко не блестящими.

– Ты – Мишо. Одного этого достаточно, чтобы тебя приняли в любую актерскую студию. Тебе не придется работать локтями, – сказала Клаудия два месяца назад, встречая Джетту в международном аэропорту Лос-Анджелеса на своем «BMW».

Клаудия Мишо была ветераном Голливуда. Она снялась почти в тридцати картинах и по-прежнему оставалась звездой первой величины, несмотря на провал двух последних фильмов с ее участием. Белый джинсовый костюм с серебряными заклепками обтягивал ее, как перчатка. Чтобы спрятаться от любопытных взглядов поклонников, она покрыла платиновые волосы легким белым шарфом.

Конечно, это не помогло. Пока она шла с дочерью получать багаж, шесть человек попросили у нее автограф.

Стоя у круглой ленты багажного транспортера, Клаудия изложила Джетте свои планы относительно ее ближайшего будущего. Прежде всего следовало записаться на уроки актерского мастерства и танцев у ведущих педагогов Голливуда. Одновременно с этим она собиралась отвезти Джетту к доктору Нелсону Стэнли, самому именитому дантисту, чтобы он сделал ей коронки; эта необходимость была вызвана тем, что безжалостное око кинокамеры фиксирует малейшие дефекты.

– Кроме того, тебе придется сесть на диету, – добавила Клаудия, оглядывая фигуру дочери. – Килограммов шесть-восемь надо сбросить. Пышные формы в наше время не котируются.

– Мне? На диету? – остолбенела Джетта.

– А как же! Дорогая, ты очень хороша собой, и фигурка – прелесть, но камера добавляет любой актрисе по меньшей мере восемь кило. При твоем роскошном бюсте выйдут все десять.

Джетта не верила своим ушам. Она знала, что ее фигура в высшей степени привлекательна.

– Не обижайся, Бриджетт. Таковы здесь правила игры. Приходится их соблюдать. Зато когда мы покончим со всеми этими делами, на тебя будет спрос.

Джетта склонилась над чемоданами, чтобы спрятать от матери слезы обиды. Она не ожидала такой встречи. Заблаговременно сообщив Клаудии о намерении пойти по ее стопам, она рассчитывала на радостное понимание и поощрение. Вместо этого Клаудия изучала ее, как куклу Барби, которую нужно слегка усовершенствовать, чтобы на нее был спрос.

Она опустила на пол дорожную сумку со школьной одеждой и повернулась лицом к матери, гордо подняв подбородок и сверкая глазами.

– Во-первых, я хочу, чтобы меня называли Джетта, а не Бриджетт. «Джетта» звучит гораздо лучше. Во-вторых, я нравлюсь себе такой, какая есть, и не собираюсь меняться. – Ее голос дрожал. – Я не стану изнурять себя диетой и не намерена уродовать зубы, вот и все.

– Но коронки не помешают. Без них не обходится ни один актер.

– Мама...

– Дорогая, смотри на вещи трезво. Конечно, ты – Мишо, но в Голливуде тысячи красивых девчонок, и уж они-то, будь уверена, подчиняются всем правилам игры. Они уже знают, что их ждет жесточайшая конкуренция.

– Я тоже это знаю, – с вызовом ответила Джетта. Клаудия подняла брови, аккуратно подрисованные темным карандашом.

– Разумеется. Недаром ты выросла в Беверли-Хиллз. И все же... – посмотрев в лицо дочери, она осеклась. – Ну ладно, об этом потом. Через две недели я улетаю на съемки в Мексику, в какую-то страшную дыру. Но дома остается Розария. Твоя комната готова; тебе понравится. Я ее отделала в двух цветах: сиреневом и бирюзовом. И еще я нашла прекрасную мастерскую и заказала стеллажи во все стены, чтобы не пропадало ни дюйма...

* * *

Джетта с увлечением занималась в актерской студии. Ей нравилось вникать в тончайшие нюансы роли. Нина Фош была крайне требовательным педагогом. Вскоре Джетта поняла, что в одном отношении Клаудия была права.

Конкуренция.

Устрашающая конкуренция.

– Не думайте, что можно выехать на одной своей фамилии, – говорила Нина Фош, выхватывая глазами Джетту и Криса Леммона, сына знаменитого комика Джека Леммона. – Конечно, у тех, кто вырос в актерской среде, есть определенные преимущества, и это приходится признать. Однако я на своем веку повидала сотни актерских детей, из которых не вышло никакого толку.

* * *

Джетта вывела «BMW» из гаража, стараясь не задеть столбик слева от въезда, о который она на прошлой неделе поцарапала крыло. Она щелкнула пультом дистанционного управления, и дверь гаража мягко опустилась. Потом Джетта нажала другой рычажок, и перед ней раскрылись чугунные ворота, мягко скользя по тщательно смазанным пазам.

Когда она выруливала на проезжую часть, рядом с их домом остановился экскурсионный автобус. Тридцать пять голов повернулись, как на шарнирах, чтобы разглядеть сидящую за рулем Джетту, и она помахала им с приветливой улыбкой.

Автобус медленно покатил к следующей остановке, объезжая сто домов голливудских знаменитостей, а Джетта повернула налево, в сторону Родео-Драйв. Калифорнийское утро было, как всегда, теплым и безоблачным. Лучи солнца золотили перистые верхушки пальм и густые изгороди из пуансеттий и гибискуса.

Беверли-Хиллз. Где еще можно найти такую синеву, зелень, размах и богатство?

Дома в большинстве своем были рождены причудливой фантазией архитекторов в двадцатые и тридцатые годы. Здесь можно было встретить творения бессмертного Фрэнкa Ллойда Райта и виллы в голландском колониальном стиле, а рядом с ними особняки из натурального дерева, построенные в подражание тюдоровской архитектуре, и восточные замки с экзотическими стрельчатыми окнами и восьмигранными печными трубами.

Каждое утро тротуары окатывались водой из шлангов и всегда сверкали чистотой.

Джетта поехала на восток от бульвара Сансет и миновала знаменитый отель «Беверли-Хиллз», известный как Розовый дворец. Отсюда уже было рукой подать до Родео-Драйв. Улицы купались в золотом калифорнийском солнце. Здесь каждый поворот был знаком ей с детства. Девочкой она частенько забегала на кухню к Люсиль Болл, чтобы схватить что-нибудь вкусное; как-то раз, катаясь на роликовой доске, она разбила коленку прямо перед домом Филлис и Алана Факторов, состоящих в родстве с самим Максом Фактором. Она возилась с фокстерьером Билла Косби и ходила в бассейн Дина Мартина заниматься плаванием вместе с его детьми.

Хорошо, что она вернулась сюда, а не поступила в Вассар. Ее тянуло в Калифорнию. Когда-нибудь у нее будет здесь свой дом, не хуже других. Но для этого нужна работа. Нужна стопроцентно выигрышная роль. Почему же до сих пор не поступило никаких предложений? Она зарегистрировалась в двух ведущих актерских агентствах, набиравших массовку, и ждала, когда сможет претендовать на роль со словами.

Свернув на Санта-Монику, Джетта заметила на встречной полосе белый «порше». За рулем сидела ее мать. Джетта притормозила.

– Джетта! – Клаудия Мишо тоже остановилась, опустила окно и приветливо помахала дочери, как будто они не виделись какую-нибудь пару часов, а не месяц с лишним. – Куда направляешься?

– Хотела пройтись по магазинам, но это ерунда, мама, теперь, конечно, не поеду! – Джетту переполняла радость от этой неожиданной встречи. – Сейчас развернусь.

Клаудия поправила сзади на шее узел дорогого белого платка. Рядом с ней и на заднем сиденье громоздились чемоданы и дорожные сумки.

– Знаешь что, дорогая, – предложила она, – поезжай-ка прямо к «Джорджо» и выбери что-нибудь открытое и сногсшибательное, потому что мы сегодня вечером пойдем на прием, от которого может зависеть твоя карьера.

– Что? – Джетта не сразу поняла, чего от нее хочет мать.

– Жена Брэдли Голдфарба приглашает нас с тобой к ним на обед. Ты не забыла, кто такой Брэдли?

– Вроде бы нет, – разочарованно ответила Джетта. Брэдли Голдфарбу было уже за семьдесят.

– Вспомни, он владелец команды «Лос-Анджелес Рэмс». У него перед домом такой небольшой стадиончик. Чтобы игроки там тренировались или уж не знаю для чего. Так вот, будут три стола, на двенадцать персон каждый. Это деловые люди, дорогая, – пояснила Клаудия. – Люди со связями. А самому Брэдли, чтобы ты знала, принадлежит контрольный пакет акций «Уорнер Бразерс».

– Как здорово! – Джетта заметно приободрилась. Она давно умоляла мать о содействии, и вот наконец-то появилась возможность познакомиться с людьми, которые помогут ей получить роль.

Клаудия потихоньку тронулась с места.

– Купи себе что-нибудь сенсационное, Джетта, а потом приведи в порядок волосы. Видал Сэссун обслужит тебя сам, я с ним созвонюсь. Мне он не откажет. – Клаудия посмотрела на часы. – Сможешь быть у него через два часа?

Когда они ехали к Голдфарбам, Клаудия наставляла свою дочь, подробно объясняя, что можно делать, а чего нельзя.

– Мы едем туда не развлекаться, – говорила она. – Это сугубо деловая встреча. Наша цель – завязать необходимые знакомства и показать тебя в выгодном свете. В последний раз эти люди видели тебя на твоем шестнадцатилетии.

– Но теперь, надеюсь, я не похожа на школьницу? – забеспокоилась Джетта.

– Господи, о чем ты говоришь, – поморщилась Клаудия. – Кстати, где ты откопала это леопардовое платье?

– В новом магазинчике, – ответила Джетта. – А что, чересчур смелое?

– Ну, если тебе нравится бахрома...

Джетта перевела дух, сидя рядом с матерью на переднем сиденье ее «BMW», который был выбран для этого визита. Ей нравилось, как экстравагантное пятнистое платье с тонкой кожаной бахромой повторяет ее движения. Это было взрослое платье – Клаудия вполне могла бы выбрать такое для себя.

С Видалом пришлось побороться – он хотел сделать ей стрижку, укладку и черт знает что. Джетта еле убедила его просто расчесать ей волосы и придать им форму, но не согласилась расстаться с кудрявой гривой черных волос. Получилось великолепно. Такой прически не было ни у кого другого. В Беверли-Хиллз это ценилось превыше всего.

– Запомни следующее, – продолжала Клаудия. – Говори всем, что ты занимаешься у Нины Фош и она считает, что у нее уже лет десять не было такой талантливой ученицы.

– Ой, мама, я не смогу.

– Так все делают, дорогая. Излишняя скромность только вредит. Тысячи девчонок пошли бы на все что угодно, чтобы попасть сегодня на этот прием.

– Понимаю, – сказала Джетта, волнуясь и сгорая от нетерпения.

Они остановились у ворот, утопающих в тропической зелени. Это было одно из самых огромных частных владений в Бел-Эйре.

Привратник сверился со списком приглашенных и открыл ворота с пульта дистанционного управления. Клаудия подъехала по полукруглой дорожке к вымощенной кирпичом стоянке, где могло бы уместиться не менее двадцати машин. Двое специально нанятых шоферов в белых ветровках и черных брюках уже стояли наготове, чтобы помочь дамам выйти, а потом припарковать их машину.

Из грандиозного особняка, построенного в мавританском стиле, доносились приглушенные звуки фортепиано, смех и гул голосов.

Джетту вдруг охватила паника. Что, если леопардовое платье, которое в магазине казалось таким соблазнительным и изысканным, окажется не к месту?

– Бриджетт! Ты что, заснула? – Клаудия ткнула ее в бок. – Вылезай из машины, шофер ждет. И одерни юбку, не вводи молодого человека в искушение.

* * *

Вечер начался точно так же, как любой другой голливудский вечер, но для Джетты это был дебют. Раньше ее только демонстрировали гостям, после чего можно было спокойно положить себе на тарелку гору лакомств, а если повезет, то и прихватить что-нибудь спиртное и устроиться в спальне перед телевизором. Теперь все было иначе.

– Клаудия! – раздался женский голос.

– Дженнифер! Ты прекрасно выглядишь!

Клаудия обнялась с хозяйкой, безупречно ухоженной крашеной блондинкой, чье желтое креповое платье было вырезано так низко, что казалось, из него вот-вот вывалится необъятный бюст.

– Дженнифер, ты узнаешь мою дочь Джетту? Я хочу, чтобы на нее сегодня посмотрели. Она только что прилетела из Лондона.

– Как же, как же. – Дженнифер внимательно посмотрела на Джетту, отметив сноп темных кудрей и смелое платье с бахромой, плотно облегающее ее молодое тело и открывающее ложбинку между крепких грудей. – Ты там снималась?

– Нет, я там училась в школе. – Джетта занервничала, но тут же вспомнила, что она теперь актриса, и вообразила себя на сцене. – Я называю себя Джетта, – доверительно улыбнулась она. – По-моему, это удачнее, чем Бриджетт, как вам кажется? Когда говоришь «Бриджетт», все сразу вспоминают Бриджитт Бардо.

– Ну, это еще не самое страшное, милочка моя. – Дженнифер смотрела на нее с любопытством. – Заходите и поздоровайтесь с Брэдли. Он у бассейна, я вас провожу. Принесите еще закусок, Билл, – обратилась она к стоящему рядом мажордому.

Гостиная поражала своими размерами. Изразцовый пол покрывали великолепные восточные ковры. Оштукатуренные стены служили фоном для эффектных живых композиций, создающих цветущие оазисы.

– У нас сегодня Грегори Пек с женой, – сообщила Дженнифер, ведя их к открытой веранде, где во множестве росли фруктовые деревья в кадках и яркие цветы. – Еще мы пригласили Боба Конрада и Ларри Хэгмена – вы их знаете, они снимаются в сериале «Даллас». Берт Баккарак, разумеется, тоже здесь. Представил нам свою новую подругу. Как раз перед вами приехал Джек Николсон.

Клаудия с дочерью вышли в сад, где уже толпились гости вокруг голубого бассейна в форме гигантской фасолины. Все повернулись к ним. Раздался едва слышный вздох восхищения, так хороши были вновь прибывшие.

– Клаудия! Ты уже из Мексики? Наверно, вымоталась до предела. – Ее потянула в сторону близкая подруга, Жаклин Биссет. Джетта так и осталась стоять с бокалом шампанского в руке.

Бассейн был искусно подсвечен скрытыми цветными прожекторами. У бортика Генри Манчини, Джимми Стюарт и Рикардо Монтальбан рассказывали анекдоты. Джимми Коннорс собрал вокруг себя благодарных любителей тенниса. Джетта узнала Ширли Маклейн, платье которой целиком состояло из шелковых цветов. Сам Брэдли Голдфарб беседовал с Майроном Орландо, одним из лучших агентов во всем Голливуде.

Джетта опять пала духом. Что до нее всем этим людям? Никто ее не знает.

Она бесцельно бродила среди болтающих гостей. Ширли Маклейн узнала ее не сразу, но потом шумно ахала и смеялась от удовольствия, осознав, что эта очаровательная взрослая девушка – бывшая озорница Бриджетт.

– Милая моя, не могу поверить! А какие волосы – это же просто чудо! Кто тебя причесывал?

– Видал Сэссун, – ответила Джетта.

– Неужели? На него не похоже, правда? Фарра Фосетт может только мечтать о таких волосах... Ой, надеюсь, ее здесь нет? – Знаменитая кинозвезда подалась вперед. – Расскажи, чем ты теперь занимаешься.