Текст книги "Великосветский прием"

Джетта не упустила случая рассказать о занятиях в актерской студии.

– Что ж, это очень мило... – Тут кто-то помахал Ширли с другой стороны бассейна. – Извини, дорогая, мне надо кое с кем поговорить.

– Что за дикое дитя джунглей? – спросил высокий интересный мужчина с аккуратно уложенными седыми волосами. – Не иначе как пантера?

Его глаза ощупали фигуру Джетты и остановились на полоске бахромы, прикрывающей грудь. Джетта застыла.

– Я давний друг этого дома. Меня зовут Корт Фрэнк, – представился он.

– Очень приятно, – улыбнулась Джетта. Она вспомнила: Корт Фрэнк был архитектором-проектировщиком; он сколотил миллионы на строительстве особняков в Беверли-Хиллз и Лос-Анджелесе. К нему надо было записываться за несколько лет вперед.

– Разрешите, я принесу вам еще шампанского. А потом я вас возьму под крыло, очаровательный тигренок, чтобы вы не заблудились в джунглях.

– Я пантера, а стало быть, дитя саванн, – кокетливо поправила Джетта.

– Как бы то ни было, вы, насколько я понимаю, вступаете в борьбу за выживание в голливудских джунглях. У меня есть кое-какие связи. Я дружен с владельцами нескольких киностудий. Помимо этого, сам я вхожу в спонсорский совет. Сейчас мы собираемся финансировать новый телесериал.

– М-м-м, – протянула Джетта. Она еще не поняла, хочет ли он просто заманить ее в постель или намерен предложить что-то дельное.

– Мы можем вместе пообедать, – предложил Фрэнк, все так же обшаривая глазами ее фигуру. – Позвоните завтра мне в офис. Сходим в «Поло-Лаундж» или в «Бистро-Гарден».

Не успела она ответить, как он резко повернулся в сторону.

– Как вам это нравится? Вы видели, кто сейчас вошел? Интересно, они тоже получили приглашение?

Джетте волей-неволей тоже пришлось обернуться. По широким ступеням террасы спускались двое мужчин под руку с хорошенькими начинающими актрисами. Один был в годах, типичный итальянец, тучный, с седыми усами и непроницаемым выражением лица. Но Джетта не могла отвести глаз от второго, того, что был моложе и выше ростом. Внутри у нее словно натянулась струна.

У него были смуглые плоские скулы, мощная квадратная челюсть и классический римский нос. Полукруглый шрам пересекал висок. Белые полотняные брюки сидели как влитые, облегая плоский живот. Из расстегнутого ворота темно-голубой рубашки выбивались завитки черных волос. Довершал его костюм синий кашемировый блейзер.

Он смотрел прямо ей в глаза. Джетта даже вздрогнула – ни один мужчина так на нее не смотрел.

– Настоящий Ромео, не правда ли? – язвительно заметил Фрэнк. – Первый красавец американской мафии.

– Мафии?

– Ну конечно. Семья Провенцо из Чикаго.

– Не может быть!

– Старик – это Сэм Провенцо, крестный отец, собственной персоной. Молодой – один из его сыновей, не знаю который, у него их восемь. Ума не приложу, зачем Брэдли их пригласил. Ага, все ясно, – сам себе ответил Фрэнк, увидев еще одного человека, выходящего в сад. – Третий с ними – Джимми Вайнгартен.

– Кто-кто?

– Владелец казино «Дворец Цезаря». Девочка моя, вы что, не бывали в Лас-Вегасе? Он-то их сюда и притащил. Брэдли обделается, когда узнает, что к нему на ужин явилась мафия.

Корт Фрэнк уже не мог остановиться. Он сыпал именами и последними сплетнями, но Джетта не слушала. Она смотрела, как трое мужчин со своими спутницами прохаживаются вдоль бассейна.

Молодой снова оглянулся. Их глаза еще раз встретились.

Джетта дала согласие пообедать с Фрэнком на следующий день и, извинившись, направилась к бассейну.

Спутница молодого итальянца, рослая рыжеволосая красавица, удалилась в дамскую комнату. Джетта устремилась к нему, как снаряд, выпущенный в цель.

– Меня зовут Джетта Мишо. – Она решила играть ва-банк. – Я дочь Клаудии Мишо. А ваше имя?..

– Нико, – ответил он, сверля ее взглядом. – Нико Провенцо.

Они молча смотрели друг на друга. Джетта не могла придумать, что бы еще сказать. Она почувствовала дрожь во всем теле. От одного его вида у нее стало горячо между ног.

– Вы не слишком молоды для таких вечеров? – спросил он.

– Я? Слишком молода?

– Я бы сказал, вы сюда не вписываетесь.

Джетта оглядела площадку у бассейна. Гости оживленно беседовали и смеялись, переходя от одной группы к другой. Официанты завершали последние приготовления к ужину.

– Почему же?

– Здесь в основном старики, – сказал он. – Я лично никогда не буду старым.

– Вот как? – Он был ненамного старше ее, года двадцать три, не больше. Джетта рассмеялась. – Откуда вы знаете? Дайте-ка мне руку, – распорядилась она, – я проверю, какая у вас линия жизни.

Она взяла его пальцы обеими руками. От прикосновения к его коже у Джетты екнуло сердце.

– У вас нежные руки, – сказал он. – Это замечательно.

– Подождите, ведь это я гадаю по руке, а не вы, – со смешком остановила его Джетта.

– Мне не требуется гадать, чтобы почувствовать нежность.

– Ну хорошо. Вытяните руку и не напрягайте ее, – начала Джетта. – Мне надо рассмотреть ваши линии.

– О'кей. – Он обнажил в улыбке ровные белые зубы. Джетта вглядывалась в его твердую сильную руку. Она отметила квадратную ладонь и правильной формы длинные пальцы. Пальцы любовника, невольно подумалось ей. Руки мыслителя, руки бунтаря. На пальце блестело золотое кольцо с печаткой – фамильным гербом. Он дразнил ее, сжимая и разжимая руку.

– Прекратите, – смеялась она, – вы мне мешаете. Ну, так. Вот бугорок Меркурия, а это бугорок Венеры, – указала она на подушечки под пальцами. – Тут линия сердца, а вот здесь...

У Джетты перехватило дыхание. Линия жизни выглядела совсем не так, как в книжке по гаданию: она доходила только до середины ладони. Скорее всего, в книжку вкралась какая-то ошибка. Однако требовалось срочно выходить из положения.

– Это у вас линия жизни, – торопливо продолжила она. – Очень интересная. Прекрасная линия сердца, на конце разветвляется, вот видите здесь маленькие черточки. Это значит, что любить вы будете не один раз.

– Да что вы говорите?

Он подмигнул ей и, поймав тонкую полоску кожаной бахромы на груди Джетты, притянул ее к себе. Но тут к ним подошел Провенцо-старший.

– Ты здесь по делу, – резко бросил он сыну, не обращая ни малейшего внимания на Джетту, и кивнул в сторону бассейна, где Джимми Вайнгартен разговаривал с директорами киностудий.

Нико бросил на отца негодующий взгляд.

– Николо, – угрожающе произнес старик.

– Делами займусь, когда сочту нужным, – ответил Нико.

– Ничего-ничего, идите, – испуганно пролепетала Джетта.

– Когда сочту нужным, – упрямо повторил Нико.

* * *

В ресторане «Бистро-Гарден» собиралась раскованная и нарочито небрежно одетая киношная публика. Одни сидели за маленькими столиками на открытой веранде и нежились на солнце, сплетничая и договариваясь о делах. Другие предпочитали устроиться в прохладном затененном зале, который более походил на сад, увитый цветущими лианами.

Джетту провели к одному из лучших столиков, где ее новый знакомый, архитектор Корт Фрэнк, не теряя времени, разговаривал с кем-то по телефону.

Она опустилась на стул, который предупредительно отодвинул для нее официант. Через два столика от них сидела Барбра Стрейзанд со своим нынешним любовником, модным парикмахером Джоном Питерсом. Джетта радостно помахала ей – последний раз она видела Барбру на своем шестнадцатилетии.

Подошел официант с картой вин. Джетта пришла в замешательство, ведь она еще не достигла совершеннолетия. Наконец она решилась:

– Пожалуйста, коктейль «Непорочная дева».

– Названный в вашу честь? – ухмыльнулся Фрэнк, закрыв трубку рукой.

Джетта и не подумала ему отвечать. Она заметила, что в ресторан вошла Кейт Джексон в сопровождении двух других женщин. Кейт Джексон снималась на телевидении с незапамятных времен. Джетта тактично отвела взгляд. В Беверли-Хиллз только туристам дозволялось открыто глазеть на знаменитостей.

– Ну, здравствуйте, прелестница. – Фрэнк только сейчас повесил трубку и отдал телефон официанту. – Вы сегодня на редкость соблазнительно выглядите. Кто бы мог подумать, что вы отдаете предпочтение «Непорочной деве»!

Он раскрыл меню.

– Здесь прекрасно готовят телятину, – авторитетно заявил он. – Если не пробовали, советую заказать. Или же цыпленка по-милански. Фантастическое блюдо.

– Я предпочитаю куриный салат по-китайски, – своенравно сказала Джетта.

Себе Фрэнк заказал овощной салат без майонеза, только с лимонным соком. За едой говорил он один, сообщая все подробности личной жизни тех, кто появлялся в зале ресторана.

Изнывая от скуки, Джетта позволила себе перебить его:

– Я хотела расспросить вас про тех людей, которые приходили к Брэдли Голдфарбу. Сэм Провенцо с сыном. Вы говорите, они из Чикаго?

– Ага, вы заинтригованы?

Она покраснела и начала ковырять ножом в тарелке. Заинтригована? Накануне она почти не спала, повторяя про себя каждое слово, которое сказал ей Нико.

– Да нет, просто любопытно.

– Семья Провенцо контролирует игорный бизнес и торговлю наркотиками в Чикаго. Как я слышал, они намереваются запустить свои щупальца и сюда, в Лос-Анджелес. Они связаны с Мо Бернстайном, который окопался во Флориде. К нему сходятся все нити.

– О-о, – выдохнула она.

– Имейте в виду, девочка, это опасная публика. Или вас тянет на криминал? Это ваша слабость? У вас от таких ребят падают трусики?

Джетта густо покраснела и была уже не рада, что затронула эту тему.

– От таких типов лучше держаться подальше, маленькая. Они сожрут вас с потрохами, а выплюнут вишневые косточки.

Джетта не могла больше выносить этого пошляка.

– Я не маленькая, – резко сказала она.

– Что это мы так рассердились? Разве плохо быть юной и свеженькой? У вас все на месте: и грудки, и попка. Прямо шоколадная конфетка! – Он уже не мог остановиться. – Да-да, волосы – как темный шоколад, а внутри сладкая, розовая, нежная начинка.

Джетте стало дурно.

– Я вам не предлагаю себя на десерт. Я актриса и хочу получить роль.

Однако Фрэнк был не из тех, кого легко поставить на место.

– Нет проблем. У меня большие связи в актерских отделах, – с улыбкой сообщил он. – Достаточно снять трубку и позвонить Роберту Эрману на Эн-Би-Си. Если, конечно, мы с вами поладим.

У Джетты начисто пропал аппетит. Надо же было клюнуть на самую что ни на есть примитивную приманку. Старый потаскун.

Но он, сам того не ведая, подал ей неплохую мысль. Эрман был старинным другом Клаудии Мишо. Именно к нему она обратилась за помощью во время крайне болезненного бракоразводного процесса, который в течение многих месяцев не сходил со страниц бульварных журналов. Клаудия и по сей день поддерживала с Эрманом теплые отношения.

Впрочем, совсем не обязательно было дожидаться, пока Эрману позвонит кто-то другой. Джетта вполне могла сделать это сама.

Она сложила салфетку, бросила ее на стол и взяла сумочку.

– Извините, голубчик. — Так всегда говорила ее мать, желая от кого-то отделаться. – Совсем забыла: у меня в полтретьего массаж. Помогает снять напряжение. Сказочное блаженство, ароматические масла, ну, вы понимаете.

Она встала и под его изумленным взглядом пошла к выходу, демонстративно покачивая бедрами.

* * *

Как только она сослалась на Клаудию Мишо, секретарша немедленно соединила ее с Робертом Эрманом. Он назначил Джетте встречу в ресторане дирекции Эн-Би-Си.

– От силы двадцать минут, – уточнил он. – Это максимум, что я смогу выкроить, и то если очень постараюсь.

– Я вас не задержу, – пообещала она.

Эрман выглядел лет на сорок пять. У него было загорелое лицо и темные волосы, припорошенные преждевременной сединой. Джетта заметила, что окружающие относятся к нему с явным уважением.

Она рассказала Эрману о своих занятиях в актерской студии, стараясь соблюдать чувство меры.

– Вообще-то у меня есть некоторый опыт, – сообщила она. – Когда мне было четыре года, я снималась вместе с мамой в фильме «Сердце лисицы». Я играла мамину героиню в детстве. У меня было шесть реплик.

– Я помню эту картину. У тебя выигрышный типаж, – признал он, окинув ее беглым профессиональным взглядом. – Невинность в сочетании с сексом. Если на экране ты смотришься не хуже, чем в жизни, то это взрывная смесь.

– Правда? – обрадовалась Джетта.

Но постановщик не спешил ее обнадеживать:

– Пока не сделаны пробы, эти разговоры ровным счетом ничего не стоят. Кстати, мы сейчас ищем актрису на одну роль; у меня уже есть три претендентки. Я, пожалуй, позвоню в актерский отдел и скажу, чтобы тебя тоже внесли в список.

Джетта чуть не запрыгала от счастья. Он предлагает ей пробу! У нее появился шанс. Она была уверена, что сумеет им воспользоваться.

– Спокойно, спокойно, – сказал ей Эрман. – Пока это только пробы. Завтра утром к шести тридцати приходи в гримерную. Девятый павильон. Скажи, что я пригласил тебя пробоваться на роль Дженетты.

– Дженетта, – восторженно повторила она. – Почти мое собственное имя!..

– Роль в общем-то кукольная. Мы запустили новый сериал для показа в вечернее время, «Кэньон-Драйв». Рейтинг у него довольно высокий, но нам нужен постоянный приток свежих сил и секса, чтобы держаться на том же уровне. И кроме того, надо показать Дэррил Бойер, что на ней свет клином не сошелся. – Эрман отодвинул стул и встал. – Маме от меня сердечный привет.

* * *

На следующее утро Джетта подъехала на «BMW» к воротам студии в Бербэнке и остановилась у будки охранника. Она назвала свое имя, он отметил его в списке и пропустил ее.

На территории студии Эн-Би-Си стояли бесчисленные павильоны, похожие на товарные склады. В шесть тридцать Джетта не увидела здесь никого из актеров – только технический персонал деловито занимался своей работой. Взад-вперед сновали девушки в узких джинсах с «хлопушками» в руках. Рабочие разгружали реквизит с подъезжающих грузовиков. Электрик нес моток кабеля.

Джетта не сразу нашла указанную ей стоянку, потом минут десять блуждала среди каких-то проездов и наконец увидела буфетчицу с кофейным подносом, которая и направила ее к девятому павильону.

Черт возьми, она, кажется, разволновалась.

Еще через десять минут она уже сидела в тесной гримерке. Линда, гримерша, коричневой губкой накладывала ей на лицо тон.

– С тобой мне хлопот не будет, – сказала она Джетте, подводя ей верхнее веко. – У тебя хорошо очерченное личико, а скулы – просто блеск. О волосах я уж не говорю.

– Правда? – Джетта обрадовалась этой профессиональной оценке.

– Конечно, правда. Почему-то твое лицо мне знакомо. Где я могла тебя видеть?

– Я дочь Клаудии Мишо.

– Да что ты говоришь? – Карандаш замер в руке Линды, но тут же снова заскользил по верхнему веку. – Я слышала, она очень славная, никогда не отказывается дать автограф. С кем она сейчас встречается, с Бертом Рейнолдсом?

– Вроде бы, – уклончиво ответила Джетта. Романы Клаудии следовали один за другим и длились ровно столько, сколько продолжались съемки.

– Берт – классный любовник?

Джетта посмеялась.

– Мама со мной не откровенничает.

Линда продолжала болтать, а Джетта боялась пошевелиться под защитным пластиком, накинутым ей на плечи.

Она выучила свои реплики назубок, но ведь это совсем не то что на занятиях в студии. Здесь все по-настоящему. Кукольная роль. Что именно должна делать кукла? Боже, что ее ждет...

Дверь приоткрылась, и кто-то заглянул в гримерную. Джетта подняла глаза, ожидая увидеть ассистентку, которая провела ее сюда. Однако на нее смотрело примелькавшееся на телеэкране лицо сердечком – это была сама Дэррил Бойер, новая звезда «Кэньон-Драйв».

– Это ты пробуешься на Дженетту? – бесцеремонно спросила Дэррил, словно не адресуя свой вопрос никому в отдельности.

– Вы меня спрашиваете? – отозвалась Джетта.

– А кого же еще? Гримершу, что ли?

– Я бы попросила, – фыркнула Линда, швыряя карандаш в коробку.

Дэррил Бойер вошла в тесную каморку, где висел запах пудры и грима. Это была изящная женщина среднего роста; ее огромные васильковые глаза казались еще больше благодаря нескольким рядам накладных ресниц. Пшеничные волосы с высветленными прядями были взбиты и топорщились иголочками – этот стиль как раз начинал входить в моду. Миллионы американских женщин хотели быть похожими на Дэррил Бойер.

– В список внесены только трое. – Можно было подумать, что Джетту сюда никто не звал.

– Мистер Эрман назначил мне прийти, – не сдавалась Джетта.

– Ох уж этот Роберт, – пренебрежительно сказала Дэррил. Она уже была одета для съемок в черное креповое платье, облегающее ее точеную фигуру. – Ну-ка, дай я на тебя посмотрю, – непререкаемым тоном потребовала Дэррил, подходя вплотную к Джетте.

– На меня?

– А на кого же? На дядю, что ли? Должна же я видеть, кого они пробуют. Я не позволю, чтобы рядом со мной отсвечивал бог весть кто. Так можно испохабить мою роль. Я прямо так им и сказала. А ну встань, голубушка, покажись.

Джетта приросла к креслу, съежившись от унижения.

– Что сидишь? – настаивала Дэррил. – У меня времени нет с тобой возиться. Вставай. Покажи, чем богата.

Джетта набрала в легкие побольше воздуха и встала, сбросив прозрачный пластик и роняя его на пол, а потом молниеносным движением задрала на себе трикотажную маечку.

Она была без лифчика. Ее роскошные груди, крепкие и молочно-белые, украшали дерзкие рубиновые соски. Ради такого бюста не жалко было отдать жизнь. Если бы в Голливуде нашелся специалист по пластической хирургии, который сумел бы повторить эти формы, он бы сделался миллионером.

– Вот чем я богата, – бросила Джетта. – Вашим не чета, между прочим.

Гримерша прыснула от смеха, а Дэррил задохнулась и выскочила в коридор.

Джетта опустила майку и тоже расхохоталась.

– Бесподобно! – всхлипывала Линда.

– Ну и стерва, – не могла прийти в себя Джетта.

– Ты видела ее физиономию?

– Ее прямо перекосило!

Линда успокоилась и снова нашарила в коробке карандаш для глаз. Ей пришлось слегка подправить Джетте грим.

– Хватит смеяться, испортишь глаза. Ну ты даешь, малышка! Теперь держись: если получишь роль, Дэррил Бойер постарается сжить тебя со свету.

– Вы думаете, у меня есть шансы?

– Милочка моя, только у тебя и есть шансы.

Линда оказалась права. Джетта получила роль Дженетты и 750 долларов в неделю. Это была довольно скромная ставка, но и ее удалось добиться только благодаря профессиональной помощи Майрона Орландо, агента Клаудии. Он включил в договор различные коэффициенты, благодаря которым после восьмой серии еженедельная ставка Джетты должна была достичь 900 долларов.

– Пока еще нельзя требовать больших гонораров, бэби, – сказал ей агент, сидя за массивным дубовым столом. – Все будет зависеть от реакции публики и от зрительской почты. Сейчас у всех на уме только Дэррил Бойер. Одного ее имени в титрах достаточно для успеха постановки. И это нам на руку: ее слава отраженным светом будет падать на тебя.

– А вдруг она ко мне отнесется... враждебно? – не без оснований забеспокоилась Джетта.

– Кому какое дело?

– Ну все-таки...

– Поезжай домой, садись за свою роль и выучи все реплики так, чтобы комар носу не подточил. Ни в коем случае не позволяй себе опаздывать. Постарайся хорошо выглядеть в костюмах, которые для тебя сошьют. Тогда все будут тобой довольны.

Джетта была так взволнована, что прямо из вестибюля позвонила Александре в Покипси, где находился колледж Вассар.

– Ты не поверишь! У меня такие потрясающие новости, ты не можешь себе представить, – захлебывалась она.

Они проболтали сорок минут; Джетта с восторгом рассказывала ей о новом сериале, в котором, помимо Дэррил Бойер, участвовали Энн-Маргрет и Роб Креймеры, чьи имена не сходили со страниц «ТВ-гида». Ее возбуждение передалось Александре:

– Джетта, ты вдохнешь в этот сериал новую жизнь! Жду не дождусь, когда увижу тебя на экране.

* * *

В первый день съемок Джетта пережила целую бурю эмоций, от неуемного веселья до животного ужаса.

– Актеры – такие же люди, как все остальные, – на ходу внушала ей Клаудия. – Они точно так же потеют, бегают в уборную, спотыкаются. В случае чего всегда можно снять еще один дубль. Самое главное – назубок учи роль, – добавила она. – Без этого – никуда.

Проведя всю свою жизнь в Голливуде, Клаудия поднаторела в закулисных делах и могла кое-что посоветовать дочери относительно Дэррил.

– Не нужно ее злить. Если ты постараешься держать язык за зубами и поменьше попадаться ей на глаза, она скорее всего оставит тебя в покое. Пойми, ей совершенно не интересно, чтобы все узнали о вашей стычке: она боится, что ее поднимут на смех.

Когда Джетта должна была впервые появиться на съемочной площадке, над Лос-Анджелесом висел смог. Он затянул небо бледной пеленой, но Джетте казалось, что это самый безоблачный день в ее жизни.

Администратор представил Джетту съемочной группе – режиссеру, ассистентам режиссера, помощнику продюсера, секретаршам, девушкам из сценарного отдела, костюмерам, осветителям. Все разглядывали ее с нескрываемым любопытством. Как-никак, она была дочерью кинозвезды, а это даже для видавших виды телевизионщиков что-нибудь да значило.

– Мы здесь живем одной семьей, – сообщила Джетте Памела Рэндолф. Опытная актриса сразу взяла ее под свою опеку. – Запомни главное: наша драгоценная Дэррил поедом ест тех, кто забывает свои реплики. Знаешь, как у нас говорят: «Кто прогневал леди Дэррил, тот судьбу свою похерил».

– Здорово придумано, – улыбнулась Джетта.

– Но тебе, по всей видимости, не придется от нее страдать. Она сейчас всецело поглощена своей предстоящей свадьбой. Выходит замуж за Ричарда Кокса; ты его наверняка знаешь – этакий светский лев, владелец отелей «Фитцджеральд». Может, она на тебя и рявкнет пару раз, но больше для острастки.

В тот день снимался эпизод в больнице. Джетта играла миловидную девушку, страдающую расстройством памяти и забывшую свое имя. Десятки статистов изображали врачей, медсестер и посетителей.

Дэррил появилась после полудня. Даже без грима в ней сразу можно было узнать звезду. Ее хрупкая фигурка была затянута в небесно-голубой велюр.

– Кого я вижу: гордая обладательница образцово-показательных сисек, – протянула Дэррил, подходя к Джетте, которая, пристроившись на складном стуле, лихорадочно повторяла роль.

Джетта не один день ломала голову, но так и не решила, как вести себя с Дэррил при следующей встрече лицом к лицу. Сейчас она сказала первое, что пришло в голову:

– Дэррил, я, наверно, позволила себе лишнее, но это от волнения. Я вела себя как последняя идиотка. Слава Богу, гримерша никому не сказала ни слова. Я ее специально об этом попросила.

Дэррил пристально посмотрела ей в лицо, ожидая подвоха, но увидела совершенно искреннее раскаяние. Она нехотя кивнула.

– Что ж, бывает. Но об одном должна тебя предупредить.

– О чем?

– Все крупные планы и лучшие ракурсы – мои. Главный оператор, Бен Мартильяна, уже знает, как меня подать. Он мой хороший приятель. Ничего личного, просто я это заслужила, а ты – нет.

– Как скажете, – Джетта пожала плечами.

Первый ассистент режиссера отозвал Дэррил в сторону, чтобы обсудить с ней подробности монтажа, и Джетта вежливо улыбалась все то время, что светловолосая звезда экрана могла ее видеть. Потом она с облегчением вздохнула.

Это, во всяком случае, позади. Может быть, Дэррил и не затаит на нее злобу.

* * *

– Перерыв! – крикнул режиссер, перекрывая шум студии. Красные огоньки кинокамер погасли, и операторы наконец-то смогли расслабиться. Они отсняли уже десять дублей.

Джетта, Дэррил и Роб играли эпизод, когда Рия, героиня Дэррил, застает своего мужа-киноактера в постели с Дженеттой.

Актеры снимались полуобнаженными. Откровенность этой сцены лимитировалась только требованиями телевизионных цензоров. Режиссер-постановщик распорядился поставить закрытую декорацию, чтобы участники эпизода чувствовали себя более непринужденно. Джетта лежала в постели с Робом. На ней были только крошечные трусики-бикини и накладки на сосках, чтобы она не стеснялась членов съемочной бригады и директора телестудии, который зашел в павильон проверить, как подвигаются съемки.

– Она опять переврала текст, – громко заявила Дэррил. Она стояла у входа, уперев руки в бедра, одетая в бежевый костюм с синей отделкой.

– Бог мой, неужели она не способна выучить свои реплики? Разве трудно запомнить: «Я прошу у тебя прощения, Рия, я действительно прошу у тебя прощения»?

Джетта натянула повыше простыню, чтобы прикрыть грудь, и села в кровати, умоляюще глядя на директора телестудии.

– Я выучила! Только это совершенно неестественная фраза, так никто не говорит. И потом, я сижу здесь голая, а кругом люди!

– Тебя это ни с какой стороны не должно волновать, – саркастически заметила Дэррил.

– Ну, ничего, – улыбнулся директор. – Это поправимо. Пригласите сюда сценариста, пусть он перепишет этот диалог. За двойной тариф! – добавил он, поворачиваясь к ассистенту режиссера, который тут же побежал выполнять поручение.

Джетта накинула халат. Все ждали, когда приведут сценариста. Дэррил попросила принести телефон и все время ворковала, тихо смеясь. Ее лицо смягчилось. Джетта впервые увидела ее беззащитной.

– С кем она разговаривает? – спросила она Памелу Рэндолф.

– Должно быть, с женихом, с Ричардом Коксом. Влюблена в него без памяти. Только в такие минуты в ней и прорывается что-то человеческое, – ответила Памела, не отрываясь от своего вышивания.

– Кто он такой? – спросила Джетта.

– Как тебе сказать... – Памела отложила вышивку в сторону. – Пожалуй, один из самых завидных женихов во всей стране. Высокий, интересный, с сединой на висках. И баснословно богат. Ему принадлежит международная сеть отелей «Фитцджеральд» – сто пятьдесят шикарных гостиниц на всех континентах. Когда съемочный сезон закончится, у них будет свадьба. Дэррил уже ждет не дождется. Она рассчитала, что этот брак на всю жизнь избавит ее от финансовых затруднений.

– Но... она же звезда. – Джетта привыкла, что ее мать всю жизнь была независима в средствах.

– Милая моя, – сказала Памела, которой уже исполнилось пятьдесят, – актрисы – как мотыльки. Сначала они порхают и красуются, но вот, глядишь, пыльца осыпалась, крылышки пообтрепались, кожа увяла, на шее откуда ни возьмись пошли морщины... Дальше можно не рассказывать.

Прозвучала команда всем занять свои места. Джетта сняла халат и скользнула под шелковую простыню.

* * *

На следующий день после показа серии Джетта начала получать зрительскую почту. Ее доставляли в огромных серых мешках. Многие авторы писем полагали, что Джетта и есть та кукольная героиня, которую она играет. Одни советовали избавиться от некоторых привычек, другие рекомендовали задуматься над своим нескромным поведением, третьи просили фотографию. Мужчины описывали во всех подробностях, чем именно они бы хотели с ней заняться.

Однажды на съемочной площадке Джетта заметила, что помощник продюсера, Расти Коула, беседует с человеком, чья фигура показалась ей знакомой. Когда этот человек обернулся, она узнала его: это был Нико Провенцо.

У нее бешено застучало сердце. Она бросилась к нему, окликая его по имени и размахивая руками.

– Джетта Мишо! – сказал он, явно обрадованный такой встречей. При дневном свете загадочный полукруглый шрам на виске отливал серебром.

– Что вы здесь делаете? – спросила Джетта, не скрывая восторга.

– Мне нужно кое с кем встретиться. А вы?

– Мне дали роль! Я теперь актриса, снимаюсь в «Кэньон-Драйв». Здорово, правда?

Он улыбнулся, лаская ее глазами.

– Пойдемте выпьем по коктейлю, – предложил он.

– Сейчас никак не могу. У меня примерка, потом до вечера съемки. Может быть, встретимся в половине девятого? К этому времени я освобожусь.

– Отель «Амбассадор», – уточнил Нико.

* * *

Джетта опоздала на пятнадцать минут. Отель «Амбассадор» раскинулся на обширной территории. Это был огромный комплекс, построенный в псевдомавританском стиле, включающий пятьсот гостиничных номеров, отдельные коттеджи и бунгало, которые дышали голливудской историей.

Джетта оделась так, чтобы выглядеть неотразимой. Она взяла из костюмерной черное с белым открытое шелковое платье с расклешенной юбкой и расшитыми бисером бретельками, которое выгодно подчеркивало цвет ее кожи. Потом она тщательно расчесала волосы, и теперь они струились ей на плечи блестящими темными волнами.

В баре Джетта и Нико заказали мартини.

Нико рассказал ей, что он окончил основной курс Джорджтаунского университета, а потом поступил в Гарвард, где специализировался в области организации бизнеса. В семье он был единственным, кто мог похвастаться университетским дипломом. Когда Нико было шесть лет, отец уже все за него решил, и мнение Нико в расчет не принималось. Он был одним из четырех детей от первого брака отца. Во втором браке Провенцо-старший обзавелся еще четырьмя сыновьями.

– Восемь детей? – недоверчиво переспросила Джетта. – У твоего папы восемь детей? И все мальчики?

Нико кивнул.

– В нем очень сильно мужское начало. У нас в роду сыновья всегда считались желанным подарком судьбы. Мы очень сплоченная семья, Джетта. Как и все сицилийские семьи. Как бы мы ни ссорились, как бы ни ругались между собой, мы готовы отдать друг за друга жизнь, понимаешь?

– Друг за друга горой, да?

– Семья у нас на первом месте. Детей воспитывают так, чтобы они уважали старших и шли по их стопам. Так ведется испокон веков, и это к лучшему. Мы – не то что большинство американских семей: перекати-поле, без роду, без племени.

Джетта осмелилась спросить про шрам.

– Дорожная авария, – коротко ответил он, стрельнув глазами в сторону. Было видно, что это неправда, но от этого Нико показался Джетте еще более загадочным.

Потом они ужинали в отдельном кабинете в ресторане «Спаго», а ближе к полуночи вернулись в Беверли-Хиллз, где Нико снимал номер в отеле. Когда Джетта поднималась с ним в лифте, сердце у нее готово было выскочить из груди.

В номере их ожидала бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом и два высоких хрустальных бокала.

– Мы будем пить из одного бокала, – прошептал Нико, не сводя с нее глаз, – а потом друг из друга.

У Джетты пересохло в горле. Неужели он имеет в виду?.. Да, не иначе. Он собирался целовать все ее тело. Пить шампанское из ложбинки между грудями, слизывать с живота и...

* * *

Джетта лежала сверху. Ее бедра неистово ходили вверх и вниз. Нико, искушенный в любовных ласках, водил пальцами по ее набухшему бугорку. Их тела блестели от пота. Джетте еще никогда не доводилось испытывать такое жгучее желание.

До этого они делали все, что обещал Нико. Он трогал губами и покусывал ее соски. Он наливал шампанское ей на грудь и слизывал его до капли. От прикосновения его языка Джетта забыла обо всем на свете. Его язык жадно находил каждую впадинку и проникал вглубь.

Несколько раз Джетте казалось, что она вот-вот взорвется от переполнявшей ее страсти. Однако ничего особенного не происходило. Через несколько секунд это чувство сходило на нет.