Текст книги "Три розы"

– Потому что я очень счастливый человек.

Эмили ошарашила столь внезапная перемена. Она опустила руку.

– Я напишу тебе.

– Это будет очень мило.

– Ты мне ответишь?

– Конечно.

Больше сказать было нечего. Девушка повернулась, собираясь сесть в дилижанс.

– Минутку, Эмили, – окликнул ее Трэвис.

– Да?

– Поцелуй меня на прощание.

Глава 12

Эмили в ожидании мужа расчесывала волосы. Она вышла замуж за сумасшедшего. И была так счастлива, что все время улыбалась. Любовь и радость переполняли Эмили и неудержимо рвались наружу…

Трэвис стоял у окна отведенной ему комнаты на втором этаже дома Перкинсов и смотрел в темноту. Луна сегодня была особенно красивой, а в небе сверкали мириады звезд. Сверчки пели свою ночную песню, воздух наполнял аромат сосен… Все казалось волшебным…

Роза розового цвета, на длинном стебле, которую Трэвис преподнес Эмили перед брачной церемонией, стояла в вазе на столике возле кровати. Она нежно провела пальцем по шелковистым лепесткам.

Дверь открылась, вошел Трэвис, задвинул щеколду и повернулся к жене. В длинной, до пят белоснежной ночной рубашке, с распущенными волосами, она была прелестна. У него перехватило горло от счастья. Какую красавицу ему удалось пленить!

– Добрый вечер, миссис Клейборн.

Эмили рассмеялась, и Трэвису показалось, что его обдало теплой волной. Он привалился спиной к двери и улыбнулся.

– Не надо волноваться.

– С чего ты взял, что я волнуюсь?

– Ты только что выбросила в окно свою щетку для волос.

Эмили снова рассмеялась.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо, – смущенно проговорила она.

– А мне уже хорошо.

Он сумел найти самые нужные слова. О, как же она его любит!

Трэвис снял рубашку, бросил ее на спинку стула. Скинул туфли и носки, подошел к ней.

– Ты правда волнуешься, милая.

– Немного. Я знаю, что должно произойти. Но не знаю как.

– Ты хочешь сказать, что еще не изучила этот предмет, – усмехнувшись, мягко сказал он.

– Вот именно. А вот ты, по-моему, изучил.

Он взял у нее из рук розу и медленно обвел полураспустившимся бутоном сначала ее щеку, потом подбородок. Он не отрывал глаз от Эмили, и через несколько секунд все ее страхи словно улетучились.

– Я люблю тебя, Эмили. Только тебя одну, – серьезно сказал Трэвис.

Ему не терпелось обнять ее, он поставил розу обратно в вазу.

– Хочешь, я подробно объясню, что собираюсь делать? По тону она поняла, что муж снова шутит.

– Спасибо большое. Ценю твое предложение, но… лучше покажи, – неожиданно для самой себя смело заявила Эмили.

Он осторожно уложил ее на середину постели и лег сверху, упираясь руками в кровать. Потом заглянул в глаза Эмили, словно впитывая светившуюся в них любовь.

– Я собираюсь изучить тебя, миссис Клейборн. Каждую черточку и каждую клеточку. До чего же мне нравится это словосочетание: миссис Клейборн! А когда закончу изучение… В общем, я надеюсь, что ты останешься довольна. Его взгляд, полный любви и желания, наполнял Эмили предчувствием наслаждения. Будь она уверена, что голос ее не дрогнет, она непременно сказала бы ему, что сейчас не надо беспокоиться: она готова стать его женой в полном смысле слова. Видит Бог, она жаждет этого.

По спине Эмили пробежала сладостная дрожь; когда он уткнулся ей в шею, она обняла Трэвиса и стала нежно гладить. Он решил поначалу предоставить инициативу ей и сразу был вознагражден за это. Эмили ласково теребила его волосы, требовала прекратить шутки и как следует поцеловать ее. Первый же поцелуй подстегнул разгоравшуюся страсть, и когда Трэвис разделся и раздел Эмили, оба они тяжело и прерывисто дышали от возбуждения, с которым уже невозможно было совладать.

Трэвис понимал то, чего еще не понимала сама Эмили, он словно читал веления ее тела. Он продолжал ласкать ее, укрощая собственную страсть. Эмили становилась все покорнее, все горячее в ответных ласках…

Когда наконец они соединились, это было так прекрасно, что Эмили застонала от пронзившей ее сладкой боли и предчувствия высшего блаженства. Всем своим существом она жаждала чего-то неведомого и стремилась достичь этого, отдаваясь ритму движений Трэвиса и отвечая на сильные, но удивительно нежные толчки.

Он почувствовал, как она плотно сжала его внутри, понял, что сейчас наступит кульминация, и сдался. Тело его сотряслось в сладкой судороге. Никогда еще Трэвис не испытывал такого острого наслаждения…

Они долго лежали, сплетя руки и ноги и постепенно приходя в себя.

Взглянув на его удовлетворенное лицо, она едва не рассмеялась, но потом подумала, что сама наверняка выглядит точно так же.

Не выпуская жену из объятий, Трэвис повернулся и лег на спину. Эмили вытянулась рядом, прижавшись к боку мужа и положив руку ему на грудь.

– Ну что, теперь жалеешь, что заставила меня ждать так долго?

– Всего две недели, – с улыбкой ответила Эмили. – Ты знал, что, пока мы целуемся, дилижанс уедет, правда?

– Разумеется, знал, Неужели ты полагала, что я тебе позволю уехать?

– Я так счастлива, что ты меня удержал!

Трэвис довольно засмеялся. Ему снова захотелось поцеловать Эмили. Но он сдержался и, уронив голову на подушку, нарочно громко зевнул.

– Ну и помучила же ты меня! Я просто извелся, ожидая, когда наконец до тебя доберусь.

– Не преувеличивай, – ответила Эмили, с нежностью взирая на него.

* * *

Прошло всего две недели. Да, две недели, которые она не променяла бы на десять лет жизни. Все это время Трэвис вел себя как самый романтичный в мире возлюбленный. Он ухаживал за Эмили самозабвенно, страстно и на удивление галантно. У нее даже не было ни единого повода поспорить с ним или возразить ему. И при этом Трэвис уверял ее, что всего лишь мстит за прежнее ее упрямство и строптивость! Эмили хотелось дать ему время убедиться в том, что именно она должна стать спутницей его жизни. Порой ей казалось, что чувства Трэвиса всего лишь временное увлечение, поскольку он видит в ней только хорошее. Но в один прекрасный вечер Трэвис объяснил ей, как сильно она ошибается, и весело перечислил все до единого ее недостатки, среди которых упрямство занимало далеко не последнее место, что стало для Эмили открытием – она считала свой характер весьма покладистым,..

– Знаешь, что я думаю, Трэвис? Если бы не наш прощальный поцелуй, этой ночи могло и не быть.

Он снова опрокинул ее на спину.

– Я знал, что делаю, – с улыбкой ответил он и, помолчав, добавил: – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

– Эмили…

– Да?

– Ты не поцелуешь меня на прощание еще разок?..

Часть II
БЕЛАЯ РОЗА

Глава 1

Эта женщина была явно не в себе, причем сильно: взять на мушку его, Дугласа Клейборна! Да ни один здравомыслящий человек никогда не осмелился бы на подобную выходку, твердо зная, что ему это не сойдет с рук. А эта особа… Ну ладно же! Вот сейчас он отнимет у нее дробовик и все объяснит этой нахалке.

Но сначала он будет ласково уговаривать ее выйти из стойла на свет, пока не подкрадется достаточно близко, чтобы женщина онемела от его внезапного появления у нее перед носом. Потом он выхватит из ее рук ружье, разрядит его и переломит чертову пушку о колено. В темноте не разберешь, что за оружие она на него наставила, но, если это окажется винчестер, его он, конечно, уродовать не станет.

Дуглас никак не мог отчетливо разглядеть храбрую воительницу, так как она стояла на четвереньках за воротами стойла, в тени, но ствол ружья на верхней перекладине он видел ясно. Керосиновая лампа болталась на крюке, вбитом в столб на другом конце сарая, но от ее тусклого света не было никакого проку, и Дуглас нерешительно переминался с ноги на ногу в нескольких футах от входа в сарай.

Дождь неистово хлестал его по спине. Он насквозь промок, его жеребец Брут тоже. Давно пора расседлать беднягу и поскорее вытереть досуха, но между тем, что надо сделать и что эта женщина позволит ему, очень большая разница.

Мощный удар грома, казалось, расколол небеса, дверной проем осветила ослепительная молния. Брут попятился, потом, громко храпя, поднялся на дыбы и вскинул голову. Жеребец не меньше хозяина хотел спрятаться от грозы и ливня.

Дуглас, не спуская глаз с ружья, попытался успокоить животное, шепча ему на ухо ласковые, обнадеживающие слова.

– Вы Изабель Грант? – вдруг спросил он женщину. В ответ раздался низкий глухой стой. Дуглас подумал, что ее испугал его грубый голос, и решил говорить помягче. До него донеслось тяжелое, с присвистом дыхание. Показалось? Нет, она дышала все громче и чаще, она почти задыхалась. Но почему? Она ведь ничего не делала, никакой тяжелой работы, требующей усилий, – по крайней мере с того момента, как он ступил на порог сарая. Немного подождав, Дуглас снова спросил:

– Вы жена Паркера Гранта?

– Вы прекрасно знаете, кто я. Уходите или я вас пристрелю. Не закрывайте дверь. Я хочу видеть, как вы уедете.

– Мэм, у меня дело к вашему мужу. Если вы объясните толком, где он, я пойду и поговорю с ним. Разве он не предупредил о моем приезде? Меня зовут…

– Мне плевать, – завопила она, не дав ему договорить. – Вы один из ублюдков Бойла! Убирайтесь ко всем чертям!

Такой прием отнюдь не понравился Дугласу, но без малейших признаков раздражения он спокойно сообщил:

– Незачем так волноваться, я ухожу. Скажите мужу, что Дуглас Клейборн в городе и готов отдать остаток денег за арабского скакуна. Но сперва я хотел бы посмотреть животное, как мы и договаривались с мистером Грантом. Вы скажете ему? Вы запомните?

– Он продал вам лошадь?

– Да. Он продал мне арабского жеребца еще два месяца назад.

– Вы лжете! – закричала женщина. – Паркер не мог продать ни одну из моих арабских лошадей!

Спорить с ней у Дугласа не было настроения.

– У меня есть бумаги, там все доказательства. Просто скажите ему, хорошо?

– Вы купили лошадь, которую никогда не видели? – Мой брат видел, – объяснил Дуглас. – А я доверяю ему как самому себе.

Женщина разразилась слезами. Он невольно шагнул к ней, но, подумав, что не очень-то годится на роль утешителя, резко остановился.

– Мне действительно жаль, что муж ничего не сказал вам.

– О Боже… пожалуйста… только не сейчас!.. Снова послышалось ее тяжелое, хриплое дыхание. Да что, черт побери, с ней творится? Неужели она так страдает из-за скрытности мужа? Конечно, он должен был сказать жене насчет лошади. Но тем не менее все равно она ведет себя весьма странно и непонятно.

Дугласу захотелось ободрить и успокоить Изабель Грант.

– Знаете, у каждой семейной пары время от времени возникают проблемы. Наверное, у вашего мужа были основательные причины продать жеребца. Скорее всего, он закрутился с делами и забыл вам об этом сказать. Вот и все.

Женщина продолжала тяжко, со свистом дышать, затем все внезапно стихло. А через минуту послышался такой пронзительно-жалобный, похожий на стон раненого животного звук, что Дуглас вздрогнул и у него защемило сердце. Он хотел бы уйти, но не мог оставить ее. А вдруг она в беде… И в конце-то концов, где этот старина Паркер?

– Этого не должно было случиться! – вдруг воскликнула женщина.

– Чего именно? – недоуменно спросил Дуглас.

– Да уходите же! – закричала она.

Но Дуглас Клейборн, по натуре человек упрямый, даже не пошевелился.

– Не уйду, пока не скажете, кто такой Бойл. Он вас обидел? – доброжелательно, но упорно продолжал расспрашивать он. – Мне кажется, вам ужасно больно.

Почувствовав заботу, прозвучавшую в голосе незнакомца, Изабель немного смягчилась.

– Так вы не работаете на Бойла?

– Нет.

– Докажите.

– Пожалуйста, могу показать письмо вашего мужа и бумагу с его подписью.

– Стойте там, где стоите!

Поскольку он и так не сдвинулся ни на дюйм, Дуглас не мог понять, почему она на него кричит.

– Если хотите, чтобы я вам помог, скажите, что случилось?

– Все очень плохо…

– А нельзя ли немного точнее?

– Он пошел, но для него слишком рано. Неужели вы не понимаете? Наверное, я сделала что-то не то. Боже, пожалуйста, не пускай его! – вскрикнула она.

– Кто пошел?

Дуглас нервно оглянулся и сощурился, вглядываясь в темноту. Наверное, она говорит о Бойле. Да кто он такой, черт побери?

Но он ошибался.

– Да ребенок же! – завопила она. – У меня снова схватки!

Дугласу показалось, что его изо всех сил ударили в живот.

– У вас роды?! Прямо здесь?! Сейчас?!

– Да.

– О мэм, не надо!

Он даже не понял, какую глупость сморозил, пока она, всхлипывая, не обозвала его идиотом. Дуглас откинул назад голову и спросил:

– Вам очень больно?

– Да-а, – протяжно простонала женщина.

– Ради Бога, снимите палец с курка и положите ружье на землю.

Она даже не воспринимала его слова. Схватки были настолько сильными, что Изабель едва держалась на ногах. Крепко сжав веки, стиснув зубы, она ожидала прекращения боли.

Едва открыв глаза, Изабель поняла свою ошибку, но было поздно. Незнакомец исчез. Нет, он не ушел из сарая. Его жеребец тихо стоял у входа.

Внезапно у нее из рук выдернули ружье. С криком ужаса она бросилась обратно в стойло, боясь нападения.

А дальше все происходило страшно медленно, как в кошмарном сне. Ворота скрипнули… Этот скрип походил на пронзительный, бесконечный вопль боли. Незнакомец, высокий мускулистый мужчина, казалось, заполнивший собой все стойло, приближался к ней. Темные как ночь волосы и глаза, сердитое лицо… Господи, ей не хотелось сейчас умирать! Он ведь убьет не только ее, но и ее дитя… Изабель поняла, что больше не выдержит. Она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы закричать. Она будет кричать и кричать, звать на помощь, вопить без перерыва и никогда не остановится.

«Пожалуйста, Боже милостивый, пойми… больше не могу,.. Не могу…»

Но мужчина странным образом вернул ей разум и спокойствие. Он не произнес ни слова. Он просто отдал ей ружье.

– А теперь послушайте меня. Я требую, чтобы вы немедленно прекратили рожать! – рявкнул он.

Отдав этот грубый и совершенно нелепый приказ, Дуглас повернулся и направился к двери.

– Вы уходите?

– Нет, не ухожу. Просто мне нужно побольше света, я хочу видеть, что делаю. Если вам вот-вот рожать, почему вы в сарае? Не лучше ли лечь в постель?

Ее дыхание снова стало прерывистым и хриплым. По спине Дугласа пробежал холодок.

– Я просил вас прекратить! Ребенок не должен появиться на свет сейчас. Забудьте об этом.

Дождавшись окончания схватки, она снова обозвала его идиотом.

На этот раз Дуглас в душе согласился с ней.

– Я не хочу, чтобы вы это делали, пока не найду вашего мужа, – все же упрямо пояснил он.

– Но я же не нарочно!

– А где Паркер?

– Ушел… ушел Паркер.

Дуглас выругался.

– Я так и думал, что услышу именно это. Нашел время гулять!

– Почему вы на меня так сердитесь? Я ведь больше не собираюсь застрелить вас.

Дуглас нисколько не сердился. Он испугался. И очень сильно. Много раз ему приходилось принимать роды у животных, но никогда – у женщин: Он не сумеет помочь Изабель Грант. Да, он испугался. Но у него хватило ума не показать этого.

– Я не сержусь, – мягко сказал он. – Просто вы меня крайне удивили. Я помогу вам дойти до дома, а потом поеду за доктором.

Господи, только бы она не сказала, что в городе нет врача!

– Он не сможет сюда приехать, – горестно прошептала женщина.

Дуглас снял лампу с крюка, повернулся к Изабель и наконец рассмотрел ее. Прелестное личико, несмотря на хмурое выражения; нос весь в веснушках, а он всегда питал слабость к веснушчатым женщинам. Нравились ему и рыжие, как у Изабель, волосы. Темно-огненные, они пылали в свете лампы…

Дуглас тотчас напомнил себе, что Изабель – замужняя женщина, которая к тому же вот-вот родит, и ему не зачем обращать внимание на ее внешность. Но факт есть факт: Изабель Грант очень красива.

А какая она огромная! Как дом. Заметив это, Дуглас моментально пришел в себя.

– А почему доктор не сможет приехать?

– Сэм Бойл не позволит. Раньше доктор Симпсон сюда приезжал, но Бойл пригрозил убить его, если он когда-нибудь снова осмелится появиться здесь. И это не пустая угроза. Бойл – страшный человек. Он настоящий хозяин города, держит в своей власти всех его жителей. Горожане – неплохие люди, но они слова не скажут против Бойла. Все ужасно боятся его. Я их не осуждаю. Я тоже его боюсь.

– А почему Бойл и его люди настроены против вас с мужем?

– Его ранчо граничит с нашим. Он хочет расширить свои владения, чтобы пасти скот. Он предлагал Паркеру деньги за землю, но такую ничтожную сумму, которая и в сравнение не идет с той, что мы за нее заплатили. Но муж не пошел бы на такую сделку даже за деньги. Это наш дом, он воплощение нашей мечты…

– Изабель, но где все-таки Паркер? – перебил ее Дуглас.

Увидев слезы на глазах женщины, он догадался.

– Он умер, да?

– Да. Я похоронила его за сараем, на холме. Кто-то выстрелил ему в спину.

– Бойл?

– Я в этом уверена.

Дуглас оперся о столб, скрестил на груди руки и молча ждал, когда она успокоится.

Изабель, внезапно почувствовав невероятную усталость, сползла на землю, прижимаясь спиной к стенке сарая, и опустила голову.

Дуглас подождал еще с минуту и спросил:

– А шериф расследовал это дело?

– В Суит-Крике больше нет шерифа. Должно, быть, Бойл выжил его из города еще до нашего приезда.

– Наверное, никто не хочет здесь работать.

– А вы бы захотели? – Она вытерла слезы и посмотрела на него снизу вверх. – Доктор Симпсон рассказывал, что до появления Бойла Крик был маленьким, тихим и спокойным городком. Они с женой мои лучшие друзья, – пояснила Изабель. – Пытаются хоть как-то облегчить мое положение и разорвать этот замкнутый круг. Шлют телеграммы и пишут письма во все близлежащие городки с просьбой о помощи, – пояснила она в ответ на его вопросительный взгляд. – Когда я видела доктора в последний раз, он сказал, что в наших местах появился представитель федеральных властей. Симпсон думает, что этот человек ниспослан нам в ответ на наши молитвы. Только надо его найти. Доктор пока не сумел его разыскать, но уверен, что тот непременно появится в Суит-Крике, когда узнает, сколько законов нарушил Бойл. Я тоже живу надеждой на это, – печально добавила Изабель, – хотя прекрасно понимаю: чтобы справиться с людьми Бойла – а их человек двадцать, – понадобится не один, а целая армия федеральных представителей.

– Но есть же какой-то способ… – Дуглас осекся, вдруг осознав, что женщина уже несколько минут дышит спокойно. – Что, боль прошла?

Она тоже удивилась, потом положила руку на живот и улыбнулась.

– Да. Сейчас не болит.

«Слава тебе, Господи!» – подумал Дуглас.

– Вы действительно здесь совершенно одна? Да не смотрите на меня так затравленно, Изабель. Уже пора понять, что я не работаю на Бойла.

Она медленно кивнула.

– Я стала очень недоверчивой. Очевидно, слишком давно живу одна.

При мысли о том, что женщина на сносях вынужденно пребывает в полном одиночестве и постоянно находится в страхе, в душе Дугласа закипел гнев. Сейчас рядом с ней должны быть близкие люди, а ее даже некому поддержать!

– А кто-нибудь из города приезжает к вам?

– Мистер Клейборн, я…

– Дуглас, – поправил он.

– Дуглас, мне кажется, вы не понимаете серьезности моего положения. Бойл запугал абсолютно всех. Без его разрешения никто, ни одна живая душа сюда не проберется.

Он ухмыльнулся:

– Но я-то сумел!

А ведь он и впрямь добрался до ее дома! Она улыбнулась в ответ. Странно, но Изабель почувствовала, что начала понемногу приходить в себя и страх больше не терзает ее.

– Должно быть, когда пошел дождь, люди Бойла разъехались по домам. Я думаю, они возвращаются на ранчо каждую ночь, как только стемнеет. Но я не уверена.

Она оттолкнулась от стены, стряхнула пыль с юбки и выпрямилась, но внезапно ощутила на ногах теплую влагу. Изабель испугалась и прислонилась к стене, чтобы не упасть. Отвернувшись от Дугласа, она шепотом кое-как объяснила, что с ней.

Ей было стыдно и страшно. Дуглас подскочил к Изабель и неловко положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить.

– Все нормально. Я думаю, у вас отошли воды.

Он старался говорить убедительно. Но на самом деле дальше этого его представления о родах не шли.

– Все не так! Ребенок должен появиться не раньше чем через три-четыре недели. О Боже, я сама виновата! Нельзя было вчера мыть полы и стирать. Но вокруг столько грязи… и потом мне надо занять себя, чтобы не думать, как я буду рожать одна. Мне не надо было…

– Никаких неправильных поступков вы не совершили, я уверен, —перебил Дуглас. – Перестаньте себя укорять. Просто некоторые дети торопятся на свет. Вот и все.

– Вы думаете…

– Ну не сами же вы его подтолкнули? Ребенок знает, что делает. Значит, пришло его время, только и всего. Даже если бы вы лежали в постели, воды все равно бы отошли, я уверен.

Он говорил с такой убежденностью в собственной правоте, что появившееся было у Изабель чувство вины исчезло.

– Я думаю, ребенок родится сегодня ночью, – задумчиво проговорила она.

– Да, – согласился Дуглас.

– Странно, но мне больше не больно.

Они разговаривали шепотом. Дуглас пытался понять ее чувства, а Изабель старалась преодолеть смущение. Конечно, этот человек совершенно чужой, и, возможно, она видит Его в первый и последний раз. Но, Господи, будь он старый и некрасивый, она не испытывала бы такого смущения. А он молод и очень хорош собой. Изабель подумала, что скорее всего умрет от ужаса, если позволит ему помогать при родах. Ей же придется раздеться, и он увидит…

– Изабель, вы перестанете прятать от меня глаза? Взгляните на ситуацию здраво. Давайте посмотрите на меня, я вас не укушу, – ласково уговаривал он ее.

Собравшись с духом, Изабель наконец робко подняла на него глаза. Лицо ее горело от стыда.

– Вы должны здраво смотреть па вещи, – повторил Дуглас, поднимая ее на руки.

– Что вы делаете?

– Несу вас в дом. Обнимите меня за шею.

Их глаза оказались на одном уровне. Он смотрел на ее веснушки. Она смотрела в потолок.

– Как это неловко, – прошептала Изабель.

–Я думаю, ребенку все равно, испытывает его мать неловкость или нет.

Он вынес ее из стойла, потом взял дробовик и прислонил его к столбу.

– Осторожнее! Ружье заряжено. Оно могло выстрелить, когда…

– Я его разрядил.

Она удивленно посмотрела ему в глаза.

– Когда?

– Прежде чем вернуть его вам. Вы же не станете сейчас из-за этого капризничать, а?

– Нет. Но сию же минуту отпустите меня. Мне надо позаботиться о Пегасе.

– Вы про жеребца?

– Да.

– Вы с ума сошли! Вам сейчас нельзя даже приближаться к нему.

– Но вы же не знаете – он поранил левую заднюю ногу! Надо ее промыть, пока не началось заражение. Это недолго.

– Я сам им займусь.

– А вы сможете?

– О да. Я умею обращаться с лошадьми.

Он почувствовал, как она расслабилась.

– Дуглас?

– Да.

– Вы и с женщинами умеете обращаться. Я вот думаю…

– Да?

– О родах. Вы когда-нибудь помогали при родах?

– Да, кое-какой опыт у меня есть, – уклончиво ответил Дуглас, чтобы успокоить ее. – «С кобылами», – добавил он про себя. – И вы знаете, что надо делать, если что-то пойдет не так? – Все пойдет как надо. – Убежденность в голосе Дугласа не оставляла Изабель никаких сомнений. – Я понимаю, вы напуганы, чувствуете себя одинокой…

– Но теперь-то я не одинока… О Боже! Вы ведь не бросите меня, правда? Не бросите?

– Не волнуйтесь. Я никуда не денусь.

Изабель с облегчением выдохнула и ткнулась лбом ему в подбородок, едва он переступил через порог сарая. Дождь все еще лил, и Дуглас пожалел, что ему нечем укрыть женщину. Бревенчатая хижина, которую она называла домом, стояла в полусотне ярдов от сарая, и когда Дуглас наконец донес Изабель до двери, женщина была насквозь мокрая, как и он.

Хижину освещал единственный фонарь. Внутри было и уютно, и первое, на что Дуглас обратил внимание, – аромат роз. Справа от входа, па длинном столе покрытом льняной скатертью в желто-белую клетку, стояла хрустальная ваза с дюжиной роз в полном цвету. Очевидно Изабель, как могла, старалась привнести красоту и радость в свою тоскливую и одинокую жизнь. Эта бесхитростная чисто женская попытка до глубины души тронула Дугласа. В домике было чисто и прибрано. Напротив двери находился камин, над ним на полке – несколько фотографий в серебряных рамках. Слева от камина – кресло-качалка с подушечкой в желто-белую клетку, а напротив – деревянный стул на длинных тонких ножках, с высокой спинкой. На скамеечке для ног лежал клубок пряжи цвета темно-красного вина с воткнутыми в него вязальными спицами. Длинные нити змеились по цветному вязаному половику.

– У вас очень хорошо, – похвалил Дуглас.

– Спасибо. Мне бы хотелось кухню побольше, тогда я повесила бы занавеску и отделила ее от главной комнаты. А то здесь у меня всегда беспорядок. Вот закончу дела в сарае и обязательно сделаю уборку.

– Да не беспокойтесь, Изабель. В доме и так образцовый порядок.

– А вы заметили розы? Правда, красивые? Они дикие, растут за полем, под деревьями. Паркер посадил розы и возле дома, но они пока что не прижились как следует.

– Вам не стоило ходить туда одной. Вы могли упасть, – нравоучительным тоном сказал Дуглас.

– Но ведь это такое удовольствие – принести домой цветы!.. И к тому же ходьба мне полезна. Ненавижу сидеть весь день дома как в клетке. Пожалуйста, отпустите меня. Я себя прекрасно чувствую.

Дуглас поставил ее на пол, но продолжал держать за руку, пока не убедился, что она стоит крепко и уверенно.

– Чем я могу вам помочь?

– Может быть, разведете в камине огонь? Я положила туда дрова, но решила не зажигать, пока не вернусь.

– Вы сами принесли дрова?

– Да. Какая я глупая! Это моя вина, что ребенок пошел раньше времени! Сегодня утром я ходила за дровами на холмы. Вернулась только после полудня: хотела собрать побольше – ночи стали холодные и сырые… Я не подумала. А теперь вот… ребенок…

– Успокойтесь, Изабель, – перебил ее Дуглас, опасаясь, что она начнет все сначала. – Многие женщины занимаются домашними делами до самых родов. Просто я беспокоился – ведь вы и в самом деле могли упасть, Вот и все.

– Тогда почему вы сказали…

– Могли упасть, – терпеливо повторил Дуглас. – Но не упали. И ничего ужасного не совершили. И теперь прекратите нервничать.

Она кивнула и направилась в комнату. Дуглас поймал ее за руку и велел опереться на него.

– Если вы будете обращаться со мной как с инвалидом, я и за час не доковыляю до спальни, – проворчала Изабель.

Дуглас пошел вперед и открыл дверь. В спальне было темно.

– Погодите, я зажгу фонарь. Не хочу, чтобы вы…

– Упала? Мне кажется, вы проявляете чрезмерную заботу.

– Не обижайтесь, но из-за такого большого живота вы наверняка не видите собственных ног. Вот я и опасаюсь, как бы вы не упали.

Изабель рассмеялась, чего давно не делала.

– Переоденьтесь в сухое, – напомнил Дуглас.

– Там, справа от вас, на комоде, пара свечей…

Дуглас обрадовался, что может хоть что-то сделать, Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он не подозревал, что у него дрожат руки, пока не попытался зажечь свечи: ему это удалось только с третьей попытки. Когда он повернулся, Изабель уже складывала лоскутное одеяло на кровати.

– Вы совсем промокли. Вам надо поскорее переодеться. А делами займетесь потом, – сказал Дуглас.

– А у вас есть сухая одежда? – спросила Изабель.

– Есть, в седельной сумке. Если вам сейчас не нужна моя помощь, я займусь камином, потом пойду в сарай к лошадям. Ваши накормлены?

– Да, – ответила Изабель. – Но поосторожнее с Пегасом, он не любит чужих.

Она стояла, сцепив руки и глядя в пол. Дуглас уже повернулся, собираясь уходить, Изабель вздрогнула и испуганно спросила:

– Вы ведь вернетесь обратно, правда?

Сейчас ей надо волноваться совсем по другому поводу, подумал Дуглас. Он знал, что сегодня ночью Изабель предстоит тяжкое испытание, и хотел, чтобы она поберегла силы.

– Пора бы уже доверять мне.

– Да… Я постараюсь.

Изабель все еще выглядела испуганной. Он оперся о косяк, пытаясь придумать, как убедить ее, что он действительно не собирается оставлять на милость судьбы женщину в подобной ситуации.

– Становится темно, – робко заметила Изабель. Он отошел от двери и направился к ней.

– Вы сделаете для меня доброе дело?

– Конечно.

Дуглас вынул карманные золотые часы на цепочке и отдал Изабель. Цепочка тихо звякнула у нее в руках.

– Это самое ценное, что у меня есть. Подарок мамы Роуз. Подержите их у себя, пока я буду в сарае. Мало ли что: Пегас может взбрыкнуть, и часы упадут или я сам их случайно уроню…

– Ну разумеется.

Как только Дуглас вышел из комнаты, она прижала часы к груди и закрыла глаза. Они с ребенком в безопасности. Впервые за долгое время Изабель почувствовала себя спокойно.