Текст книги "Великолепие чести"

Глава 21

Не отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих.

Ветхий Завет, Книга Притчей Соломоновых, 26–5

Едва подъехав к замку, Дункан почуял неладное. Энтони не вышел встретить его, нигде не было видно Мадлен…

Ледяная рука страха сжала его сердце. Пришпорив скакуна, он пересек подъемный мост и въехал во двор.

Не успели они с Джеральдом спешиться, как им навстречу выбежала Адела. Замешкавшись на мгновение перед двумя мужчинами, она все же предпочла первым обнять Джеральда. И тут же разрыдалась.

Обоим пришлось терпеливо ждать, пока она успокоится и скажет им хоть что-нибудь.

Вскоре к Дункану подбежал Роберт, в случае необходимости заменявший Энтони, чтобы поведать о случившемся. Пока Джеральд успокаивал Аделу, Роберт объяснял, что за Мадлен явились королевские воины.

– А на послании была королевская печать? – спросил Дункан.

– Не знаю, барон, – ответил Роберт. – Я не видел письма, а ваша жена настояла на том, чтобы взять его с собой. – Оглядевшись по сторонам, Роберт зашептал: – Она боялась, что кто-нибудь прочтет послание вашей сестрице, барон.

Дункан не понимал поступка Мадлен. Может, в письме содержались угрозы Аделе, и Мадлен решила защитить девушку?

Но не мог же Вильгельм угрожать Аделе! Нет, король не стал бы поступать так со знатью. Дункан доверял своему монарху и полагал, что тот пожелал выслушать объяснения всех заинтересованных сторон.

Похоже, в дело опять вмешался Луддон – Дункан был готов биться об заклад, что это так.

Барон немедленно отдал приказ снова пускаться в путь. Он был настолько зол, что лишился способности спокойно рассуждать о чем-либо. Единственным, что успокаивало его, было то, что Мадлен отправилась в путь в сопровождении Энтони. Его верному вассалу удалось даже взять с собой нескольких лучших воинов Дункана. Роберт объяснил, что Энтони не решился на большее количество воинов, иначе король мог бы разгневаться.

– Так Энтони был убежден, что письмо исходит от самого короля? – спросил барон.

– Он не делился со мной своими размышлениями, – признался Роберт.

Дункан приказал привести себе свежего скакуна. Когда конюх привел ему Силена, Векстон спросил, почему госпожа не уехала на своем коне.

Джеймс, не привыкший разговаривать со своим господином, запинаясь ответил:

– Госпожа боялась, что ее брат может причинить вред этому великолепному скакуну, если только узнает, что он принадлежит вам, милорд. В точности так она и сказала.

Векстон кивнул. Как это было похоже на Мадлен – позаботиться даже о лошади!

– Она потребовала, чтобы ей дали другую лошадь, – добавил конюх.

Адела умоляла брата и жениха взять ее с собой. Дункан уже успел вскочить в седло и ждал, теряя драгоценные минуты, пока сестра выпустит из своих объятий Джеральда.

Пообещав Аделе, что он вернется к ней целым и невредимым, и поклявшись при этом могилой своей матери (Дункан точно знал, что мать Джеральда жива и здорова), барон Джеральд сумел наконец обрести свободу.

– Вы сумеете догнать миледи? – осмелился спросить у Векстона Джеймс.

Дункан взглянул на конюха и, увидев на его лице испуг, понял, что Джеймс тоже беспокоится за свою госпожу.

– Я потерял целую неделю, Джеймс, – проговорил барон, – но я все равно привезу сюда леди Мадлен, не сомневайся.

Это были его последние слова – барон молчал, пока они с Джеральдом не проехали половину пути до Лондона. Если бы кони не нуждались в отдыхе, Векстон не сделал бы ни одного привала.

Барон упорно молчал, но Джеральд все же решил поговорить с ним:

– Я бы хотел дать тебе один совет, друг мой.

Дункан недоуменно посмотрел на Джеральда.

– Помнишь, как я повел себя, когда увидел Моркара? Не давай гневу управлять твоими поступками, но будь уверен, что я всегда встану на твою защиту.

– Я успокоюсь, как только увижу Мадлен, – кивнул Векстон. – Она находится при дворе уже неделю. Одному Господу известно, что Луддон мог сотворить с ней. Клянусь перед Господом, Джеральд, что если он хоть пальцем тронул ее…

– Для Луддона слишком многое поставлено на карту. Не думаю, что он осмелился поднять на сестру руку. Ему нужна ее поддержка, а не ее гнев. Нет, Дункан, слишком многие будут наблюдать за Луддоном, и он постарается изображать из себя любящего брата.

– Дай Бог, чтобы ты был прав, – промолвил Дункан. – Я… так тревожусь за нее.

Джеральд похлопал его по плечу:

– Черт возьми, приятель, да мы с тобой два сапога пара – ты так же боишься потерять свою жену, как я боялся потерять Аделу.

– Не беспокойся, Джеральд, – усмехнулся Дункан, – стоит мне лишь увидеть Мадлен, я тут же сумею взять себя в руки.

– Ну хорошо, но нам надо обсудить еще одно дело, – продолжал Джеральд. – Адела сообщила мне о письме, которое ты получил из монастыря.

– Но как она узнала о нем?

– Ей рассказала Мадлен. Кажется, она нашла это письмо и прочитала его.

Плечи Дункана поникли, тревога его усилилась: он не представлял себе, как теперь поступит его жена.

– Адела не сказала тебе, как восприняла Мадлен это послание? Она рассердилась? Господи, хоть бы она рассердилась!

– Не понимаю, почему тебе этого хочется, – удивился Джеральд.

– Я ведь солгал Мадлен, Джеральд, и пусть бы она просто разозлилась на меня. Вдруг она подумала, что я воспользовался ее… доверием? – Дункан пожал плечами: ему было нелегко выражать свои чувства словами. – Когда я впервые увидел Мадлен, она пыталась уверить меня, что Луддон нипочем не придет за ней. Она считала, что не стоит внимания даже этого подонка. И видит Бог, она и вправду думала, что никому не нужна. И это все, разумеется, из-за Луддона! Целых два года он измывался над ней!

– Два года? – переспросил Джеральд.

– Да, с тех пор, как умерла ее мать, и до того дня, пока мерзавец не отослал ее к дяде. А ты не хуже меня знаешь, каким жестоким он может быть. Ох, Джеральд, я видел, как Мадлен в моем доме с каждым днем становилась сильнее, но она все еще так… беззащитна.

Джеральд утвердительно кивнул:

– Понимаю, ты хотел бы сам рассказать ей о том, что Лоренс оказался самозванцем, а не настоящим священником, но только представь себе, как она чувствовала бы себя, узнав, что его подослал Луддон.

– Да уж, это было бы еще хуже, – признался Векстон. – А ты знаешь, Мадлен просила меня научить ее приемам самозащиты. И у меня не хватило на это времени. Нет, я просто не захотел. Черт, если только с ней что-нибудь случится… – При одной мысли о том, что его жена могла попасть в лапы дьявола, Дункан чувствовал, как по его спине бегут мурашки.

Джеральд не знал, какими словами утешить друга.

– Послушай, луна светит достаточно ярко, так что мы можем продолжить путь, – предложил он.

– Пожалуй, ты прав, – согласился барон.

Больше они не проронили ни слова, до тех пор пока не добрались до Лондона.

Мадлен пыталась уснуть. Ей отвели небольшую комнатку рядом с покоями Клариссы. Стены были до того тонкими, что она слышала все, что происходило в соседнем помещении. Вот и сейчас Мадлен тщетно старалась не вслушиваться в разговор Клариссы с Луддоном, но это не удавалось ей.

Мадлен до того устала от беседы своих брата и сестры, что ее едва не тошнило.

Луддон вел себя весьма умно. Перед сопровождавшими Мадлен воинами он приветливо поздоровался с ней, обнял и даже поцеловал в щеку. Ни дать ни взять – любящий брат. Но как только они остались вдвоем, Луддон набросился на нее. Сначала он кричал, обвиняя Мадлен во всех смертных грехах, а потом сбил ее с ног, ударив по лицу здоровенным кулаком. По той самой щеке, которую еще недавно целовал.

Впрочем, мерзавец тут же пожалел о содеянном, потому что сообразил, что на лице у Мадлен останутся синяки. Решив, что враги могут заподозрить его в плохом обращении с сестрой, Луддон предпочел запереть ее. Он объяснил придворным, что не может пока представить им сестру – после того как она побывала в лапах этого ужасного Векстона, на нее смотреть страшно.

Да уж, если Луддона Мадлен знала как свои пять пальцев, то по-другому обстояло дело с его сестрицей Клариссой. Оказавшись рядом с ней, Мадлен смогла наконец узнать ее получше. Когда-то девушке так хотелось верить в то, что старшие сестры любят ее и тревожатся о ней, но… Она пробовала писать им, но ни на одно из писем не получила ответа. Ни Кларисса, ни Сара не доставили себе труда ответить ей. И лишь теперь Мадлен поняла правду: Кларисса была в точности такой же, как и Луддон.

Сара вообще не удосужилась приехать в Лондон. Кларисса объяснила ее отсутствие тем, что Сара недавно вышла замуж за барона Рачиерса и не хотела оставлять его одного. А Мадлен даже не знала, что Сара с кем-то обручена.

Мадлен оставила попытки отдохнуть – ей казалось, что голос Клариссы звучит повсюду. Попивая вино, Кларисса жаловалась брату на то, что Мадлен унизила ее. Потом она заговорила о Рэчел. Голос ее был полон ненависти, когда она упомянула имя матери Мадлен. Женщина знала, что Луддон ненавидит ее мать, но не подозревала, что и сестры испытывали к ней те же чувства.

– Ты хотел эту сучку с того самого мгновения, как она вошла в наш дом, – заявила Кларисса.

Мадлен слегка приоткрыла дверь. Кларисса сидела на подоконнике, подложив на холодный камень подушечку. Луддон стоял рядом с сестрой, спиной к двери. У обоих в руках были бокалы.

– Рэчел была очень красива, – резко проговорил Луддон. – Когда отец отвернулся от нее, я, признаться, был весьма удивлен. Отец так торопился с женитьбой, хотя с Рэчел собирался обвенчаться барон Рейнхолд.

Кларисса только фыркнула и, сделав большой глоток, щедро наполнила свой бокал снова.

Сестра была очень хороша собой, с теми же светлыми волосами и орехового цвета глазами, что и у Луддона. Но когда она сердилась, выражение ее лица становилось столь же отталкивающим, как и у брата.

– Рейнхолда было не сравнить с нашим отцом, – заявила Кларисса, – но отец все же свалял дурака, не правда ли, братец? В конце концов это Рейнхолд посмеялся над ним. Луддон, а как ты считаешь, Рейнхолду было известно, что Рэчел, выходя замуж за нашего отца, носит его ребенка?

– Нет, – ответил Луддон. – Рэчел не разрешали видеться с Рейнхолдом. А когда на свет появилась Мадлен, отец даже не захотел взглянуть на нее. Рэчел была наказана за собственную глупость.

– И ты вообразил, что Рэчел обратилась к тебе за поддержкой, не так ли, братец? – Кларисса зло рассмеялась. – Ты влюбился в нее! А Рэчел, несмотря на это, находила тебя отвратительным и презирала тебя. Если бы не ребенок, думаю, она покончила бы с собой. Господи, а ведь я так часто предлагала ей сделать это! Кстати, дорогой братец, полагаю, что она вовсе не сама упала с тех злосчастных ступенек. Думаю, ее кто-то подтолкнул.

– Ты всегда ревновала к Рэчел, Кларисса, – огрызнулся Луддон. – А теперь точно так же ревнуешь к ее дочери.

– Да ничего подобного! – завопила Кларисса. – Господи, я жду не дождусь, когда смогу наконец рассказать Мадлен всю правду о ее мамаше! Пожалуй, даже скажу ей, что это ты прикончил Рэчел!

– Нет! Ты будешь молчать! – вскричал Луддон, вырывая бокал из рук Клариссы. – Ты просто дура, сестра! Я не убивал Рэчел. Она случайно оступилась и упала со ступенек.

– Ну да, она упала, потому что вырывалась из твоих рук, братец, – огрызнулась Кларисса.

– Ну хорошо, пусть даже так, – заорал Луддон. – Но никто не должен знать, что Мадлен – не одной с нами крови. Это повлияет и на твою, и на мою жизнь!

– Но станет ли маленькая потаскушка делать то, что ты от нее потребуешь? Скажет ли королю все, что следует? Или, может, она основательно навредит тебе, братец?

– Она сделает то, что я велю ей, – расхвастался Луддон. – Она покорна мне, потому что боится. Какая же она трусиха! Ничуть не изменилась с тех пор, как была ребенком. К тому же малышке Мадлен известно, что я убью Дункана, если она меня не послушается.

– Жаль, что Моркара нет в живых, – проговорила Кларисса. – Уж он-то бы заплатил за Мадлен. А теперь ее никто не захочет.

– Ты ошибаешься, сестра. Я хочу ее. И не позволю никому жениться на ней.

Мадлен прикрыла дверь, услышав вульгарный хохот Клариссы. Она едва успела добежать до ночной вазы – ее выворачивало наружу от услышанного.

Мадлен плакала о своей матери, захлебывалась слезами, вспоминая, в какие пучины ада загоняли ее отец и Луддон. Она была в ужасе оттого, что ее мать вышла замуж, нося под сердцем ребенка от другого мужчины. Но вдруг слезы горя сменились слезами радости: только сейчас Мадлен поняла, что не имеет к Луддону никакого отношения.

Она слышала, как Дункан упоминал имя Рейнхолда, знала, что они были союзниками. Интересно, а сейчас барон Рейнхолд находится при дворе? Ей так хотелось увидеть его. Женат ли он? Да, Луддон прав: никто ничего не должен знать, но… уж Дункану-то Мадлен расскажет всю правду. Наверное, он обрадуется не меньше ее.

Наконец-то Мадлен сумела взять себя в руки. Она твердо решила, что постарается защитить Дункана и отца Бертона. А ведь Луддон надеялся, что она с радостью предаст одного для спасения другого. Что касается Аделы, то Мадлен решила пока не думать о золовке. Все равно Джеральд скоро женится на Аделе, и тогда угроза, что король отдаст Аделу в руки этого чудовища Луддона, отпадет.

Всю ночь Мадлен провела в раздумьях. Она молила Бога, чтобы Луддон не придумал еще чего-нибудь ужасного, чтобы Дункан оказался в безопасности, а она, Мадлен, обрела бы наконец недостающую ей смелость.

Прошло немало времени, прежде чем сон смежил ей веки. Мадлен привиделся тот же сон, что и в детстве. Только если в детстве ей снилось, что от Луддона ее защищает отважный Одиссей, то теперь вместо античного героя на ее защиту встает Дункан.

Да, она нашла человека, сила которого превосходила силу самого Одиссея. У нее теперь был собственный волк.

На следующий день Мадлен в сопровождении Луддона отправилась к королю. Но как только они подошли к покоям короля, брат повернулся к ней и, улыбаясь, прошипел:

– Я рассчитываю на твою честность, Мадлен. Ты должна лишь правдиво рассказать Вильгельму обо всем. Остальное я беру на себя.

– Ты надеешься, что правда причинит вред Дункану?

Улыбка мгновенно исчезла с лица Луддона – ему не понравилось, как сестра разговаривала с ним.

– Ты еще смеешь дерзить мне, Мадлен? Вспомни-ка о своем драгоценном дядюшке! Мои люди готовы в любую минуту поехать к нему! Стоит мне только слово молвить, как горло Бертона будет перерезано. Вот так – чик-чик!

– А почему я должна верить, что ты уже не убил его? – рассудительно ответила Мадлен. – Да, – добавила она, когда Луддон угрожающе схватил ее за руку. – А ты, видно, не владеешь собой, братец? Вообще-то ты никогда не умел держать себя в руках. Так ответь мне, почему это я должна поверить тебе на слово, что ты не убил дядюшку?

И тут, точно в подтверждение ее слов о том, что Луддон не в состоянии владеть собой, тот размахнулся и ударил Мадлен по лицу. Бриллиант в его кольце сильно оцарапал Мадлен губу. Кровь тонкой струйкой полилась по ее подбородку.

– Посмотри, до чего ты меня довела! – заорал негодяй. Он хотел было еще раз ударить Мадлен, как вдруг оказался отброшенным к стене.

Откуда-то из темноты появился Энтони. Схватив Луддона за горло, он явно собирался придушить его.

По правде говоря, Мадлен была не особенно рада вмешательству Энтони.

– Энтони, отпусти его, – приказала она. – Пожалуйста, друг мой! – уже мягче добавила она.

Воин тяжелым взглядом смерил Луддона, но потом отпустил его. Тот, закашлявшись, упал на пол.

Наклонившись к Энтони, Мадлен быстро прошептала ему на ухо:

– Настала пора привести мои намерения в действие. Что бы я ни говорила или ни делала, не спорь и не возражай. Я защищаю Дункана.

Энтони молча кивнул, но на языке у него так и вертелся вопрос, не входило ли в ее намерения позволить Луддону отправить ее на тот свет. И почему это она решила, что защищает Дункана, позволяя избивать себя? Энтони был недоволен: его госпожа совсем не заботилась о собственной безопасности.

Энтони стоило неимоверных усилий сдержаться, когда Мадлен помогла брату подняться на ноги, – он понять не мог, как она не брезгует дотрагиваться до этого подонка.

– Луддон, послушай, я не верю, что ты оставил в покое дядюшку Бертона, – промолвила Мадлен, когда Луддон попытался оттолкнуть от нее Энтони. – Я должна узнать об этом все здесь и сейчас.

Луддон был поражен решительностью сестры – она не казалась больше ни робкой, ни испуганной.

– Что ты скажешь королю, когда он увидит синяки на моем лице? – спросила Мадлен брата.

– Ты не пойдешь к королю! – взорвался Луддон. – Я передумал! Я отведу тебя назад в твою комнату, вот так-то! А с королем поговорю сам, и от твоего имени тоже! – Он схватил сестру за руку.

Мадлен выдернула руку.

– Король непременно захочет поговорить со мной и услышать от меня, что случилось, – заявила она. – Сегодня, завтра или через неделю, но захочет! Тебе остается лишь ждать, Луддон. А знаешь, что я скажу королю?

– Правду! – огрызнулся Луддон. – Да, твоя дурацкая честность сослужит Векстону дурную службу: ты сама загонишь его в ловушку. – Негодяй злобно засмеялся. – Ты ничего тут не сможешь поделать, Мадлен.

– Я бы сказала королю правду, это так. Но теперь все изменилось! О чем бы он меня ни спрашивал, я буду нема как рыба! Видит Бог, я не произнесу ни слова!

Луддон был так разъярен заявлением сестры, что снова вознамерился ударить ее, но лишь только замахнулся, как Энтони угрожающе шагнул вперед. Решимости у Луддона поубавилось.

– Мы поговорим об этом позже, – заявил Луддон, многозначительно взглянув на Энтони. – Обещаю, ты изменишь свою позицию, как только мы окажемся наедине.

Мадлен удалось скрыть свой страх.

– Нет, Луддон, мы поговорим об этом немедленно, иначе я попрошу Энтони пойти к Вильгельму и рассказать королю о том, как ты со мной обращаешься.

– Думаешь, ему есть до этого дело?! – закричал Луддон.

– Я точно такая же его подданная, как и ты, – вымолвила женщина. – И еще я попрошу Энтони сказать Вильгельму, что ты собираешься убить моего дядю Бертона. Не думаю, что королю будет безразлично мнение Церкви, которой тоже станет известно, что ты задумал прикончить одного из ее служителей.

– Король не поверит тебе! И ты отлично знаешь, что твой драгоценнейший дядюшка, черт бы его побрал, жив и здоров! Но если ты будешь вести себя по-прежнему, я велю его убить, так и знай! Позли-ка меня побольше, сучка, и я…

– Ты отправишь меня к дяде Бертону, – перебила его Мадлен. – Вот что ты сделаешь.

От ярости глаза Луддона едва не вылезли из орбит, лицо побагровело. Ему просто не верилось, что Мадлен будет так дерзка с ним. Но она беседовала сейчас с Луддоном, и совершенно спокойно, да еще в присутствии свидетеля. Луддон забеспокоился. Было совершенно необходимо, чтобы Мадлен помогла ему настроить короля против Дункана. Да, именно она, по его замыслу, должна была рассказать Вильгельму, как барон Векстон разрушил крепость Луддона и захватил Мадлен в плен. И вдруг эта дрянь смешала ему все карты.

– Ты ведь ожидаешь, что я буду говорить только правду, не так ли, братец? А если я поведаю королю о том, как ты задумал заморозить Дункана до смерти?

– Ты будешь лишь отвечать на заданные тебе вопросы! – взвизгнул Луддон.

– Тогда исполни мою просьбу. Отправь меня к дяде. Я останусь у него, а ты сам разберешься с бароном Векстоном. – Мадлен едва не плакала, произнося эти слова. – Клянусь, тебе придется несладко, если мне нужно будет отвечать перед королем. Правда может повредить Дункану, но мое молчание станет роковым для тебя.

– Когда все кончится…

– Полагаю, ты убьешь меня, – равнодушно пожала плечами Мадлен. – Мне наплевать на это, Луддон. Продолжай делать свои пакости.

Луддон недолго раздумывал над угрозой сестры: он решил, что ее и в самом деле лучше держать подальше от двора. У него просто не было времени! Всего два дня назад Луддон узнал, что Моркару не удалось убить Дункана. Сам Моркар погиб, и Векстон, без сомнения, скоро объявится в Лондоне.

«Может, стоит пока уступить ей? – мелькнуло у него в голове. – Ее отъезд облегчит мою задачу».

– Тогда тебе придется убраться отсюда в течение часа, – заявил Луддон. – Но сопровождать тебя будут мои люди. А воинам Векстона, – добавил он, бросив злобный взгляд на Энтони, – ни к чему ехать с тобой. У барона больше нет причин вмешиваться в твои дела: ему вернули его сестру, и теперь ты принадлежишь мне.

Энтони хотел было вставить словечко, но Мадлен торопливо согласилась с братом. Энтони переглянулся со своей госпожой и молча кивнул.

Впрочем, Энтони не собирался следовать приказаниям Луддона: он твердо решил, что в любом случае поедет вслед за баронессой, но, конечно, ему придется прятаться, чтобы люди Луддона были уверены, что приказ их господина выполнен.

– Что ж, тогда я, пожалуй, вернусь в замок, – заявил он и пошел прочь.

– Мне надо поговорить с королем, – пробормотал Луддон. – Он ждет нас. Сейчас я уступаю тебе, Мадлен, но мы оба знаем, что недалек тот час, когда тебе все же придется рассказать Вильгельму обо всем случившемся.

– Я буду честна с ним, – промолвила женщина, но, увидев, что брат с подозрением смотрит на нее, поспешила добавить: – И конечно, мои слова помогут тебе выиграть дело.

Похоже, Луддон немного успокоился:

– Что ж, может, твоя поездка к отцу Бертону и к лучшему. Увидишь его еще разок и поймешь, до чего шатко твое положение.

Про себя Луддон подумал, что этой сучке надо увидеть, как беспомощен сейчас старик, и понять, что она не найдет у Бертона защиты, а тому не спастись от людей Луддона. Да, ей необходимо побывать у святого отца, а обратно Луддон привезет прежнюю – робкую и запуганную – Мадлен.

– Не исключена возможность, что мне удастся покончить с Дунканом и без твоего участия, – зловеще проговорил Луддон. – А теперь ступай к себе и собери свои пожитки. Я пошлю воинов сопровождать тебя.

Мадлен постаралась изобразить покорность. Склонив голову, она прошептала:

– Мне и вправду пришлось столько всего пережить. Надеюсь, король не рассердится, когда ты попросишь его отпустить меня из Лондона…

– Я?! Попрошу?! – Луддон расхохотался. – Он даже не узнает об этом, Мадлен. Мне нет нужды просить Вильгельма о всяких пустяках.

С этими словами Луддон удалился. Дождавшись, пока он исчезнет из виду, Мадлен направилась в свои покои. Не успела она сделать и нескольких шагов, как путь ей преградил внезапно появившийся откуда-то Энтони.

– Ты слишком много берешь на себя, Мадлен. Твой муж будет недоволен, – заявил он.

– Тебе ведь тоже хорошо известно, что Дункан – не законный мой муж, – возразила Мадлен. – Энтони, послушай, для меня очень важно, чтобы ты сейчас ни во что не вмешивался. Луддон должен поверить, что его сестра опять находится в полной от него зависимости.

– Мадлен, я знаю, что ты хочешь спасти Аделу, но обязанность Джеральда…

– Нет, Энтони, – перебила его госпожа, – я просто хочу выиграть время. И я должна поехать к дяде – он мне как отец. Луддон убьет его, если я не встану на защиту отца Бертона…

– Ты прежде всего должна защитить себя, – возразил Энтони. – А вместо этого ты печешься обо всех других. Ну почему ты не слушаешься меня? Покинув двор, ты станешь совсем беззащитной.

– Ах, Энтони, как ты не поймешь, что я куда беззащитнее именно здесь, – прошептала женщина, ласково похлопав молодого человека по руке. – Я должна дождаться Дункана – он сумеет все уладить. Энтони, ты сообщишь барону, куда я уехала, а окончательное решение будет за ним.

– Что еще за решение? – переспросил Энтони.

– Приехать за мной к Бертону или нет.

– Ты и вправду сомневаешься…

Мадлен тяжело вздохнула.

– Нет, не сомневаюсь, – покачала она головой. – Барон обязательно приедет за мной и приставит к дядюшке охранников. Буду молить Бога, чтобы это произошло побыстрее.

Энтони этот план был не по душе.

– Во всяком случае, я глаз с тебя не спущу, – заявил он. – Если что – позови, и я тут же приду на помощь.

– Нет, ты должен остаться здесь и рассказать обо всем Дункану…

– Я поручу это дело кому-нибудь другому, – промолвил Энтони. – Не забывай, я дал слово своему господину защищать его жену! – Он намеренно выделил слово «жену».

По правде говоря, Мадлен была рада иметь рядом такого телохранителя. Собрав вещи, она поспешила к королевской конюшне. Ее сопровождали три воина Луддона. Оставив женщину, они пошли седлать лошадей.

К счастью, Мадлен не встретила Клариссу, а Луддон все еще был у короля, рассказывая тому всякие небылицы о бароне Векстоне.

Когда Мадлен и сопровождающие ее наконец собрались тронуться в путь, вокруг собралась толпа любопытных, открыто обсуждавших внешность женщины и синяки на ее лице. Вдруг от толпы отделилась высокая рыжеволосая дама и подбежала к Мадлен. Очень красивая и элегантная, она была много выше и крупнее сестры Луддона. К удивлению Мадлен, рыжеволосая смотрела на нее с нескрываемой враждебностью.

– Вы хотели что-то сказать мне? – спросила Мадлен.

– Нет, я не желаю рисковать и разговаривать с такой особой, как ты, не то, чего доброго, загублю свою репутацию! – выпалила незнакомка.

– Вы хотите сказать, что разговор со мной бросит на вас тень? – переспросила Мадлен.

– Конечно! – бросила незнакомка пренебрежительно. – Не можешь же ты не понимать, что больше не нужна… – Женщина замялась.

– Говорите быстрее и оставьте меня! – перебила ее Мадлен.

– Меня зовут леди Элеанор, – заявила рыжеволосая. – Может, ты слышала обо мне? Барон Векстон мог упоминать…

– Да, я слышала о вас, – прошептала Мадлен дрожащим голосом. Она чувствовала себя довольно неловко – леди Элеанор была в роскошном платье, а Мадлен надела поношенный дорожный костюм. Сразу видно, эта дама никогда не выглядела неуклюжей и забитой – не то что Мадлен.

– Мой отец скоро договорится с бароном Дунканом о дне нашего бракосочетания, – торжествующе заявила леди Элеанор. – Я просто хотела принести тебе мои соболезнования, детка. Признаться, я не осуждаю поступков будущего мужа – он так добр. Но я удивлена: барон Векстон, оказывается, бил тебя?

– Если вы можете говорить такое о Дункане, значит, вы совсем не знаете его! – горячо воскликнула Мадлен.

Повернувшись спиной к леди Элеанор, Мадлен взобралась на коня, которого подвел ей один из воинов, что должны были сопровождать ее. Устроившись в седле, она свысока взглянула на рыжеволосую и заявила:

– Нет, дорогая леди Элеанор, барон никогда не бил меня. А теперь, когда я удовлетворила ваше любопытство, позвольте и мне задать вам один вопрос.

Леди Элеанор кивнула.

– Вы любите барона Векстона?

Наступило продолжительное молчание – похоже, рыжеволосая не собиралась отвечать Мадлен. Она лишь недоуменно приподняла брови, всем своим видом давая понять неуместность этого вопроса.

– К тому же я вам не «детка», – гневно проговорила Мадлен. – Дункан на вас никогда не женится, зарубите это на носу. Для того чтобы совершить подобную глупость, ему придется расстаться со своей лучшей драгоценностью.

– И что же это за драгоценность? – поинтересовалась леди Элеанор.

– Это я! И у Дункана достаточно сердца и ума не бросать меня, – добавила Мадлен. – А он далеко не глупец, и даже вам это отлично известно. – С этими словами Мадлен пришпорила своего коня, пуская его вперед. Леди Элеанор пришлось отскочить в сторону, чтобы не попасть под копыта.

Благородная дама сразу утратила свой торжествующий вид. Ликование сменилось бешенством, и это доставило Мадлен немало удовольствия: у нее было такое чувство, словно она только что выиграла важную битву.