Текст книги "Великолепие чести"

Глава 8

Все испытывайте, хорошего держитесь.

Новый Завет, Первое послание к фессалоникийцам, 5–21

Мадлен сидела на краю кровати, вытянув ноги и мечтая о том, чтобы силы поскорее вернулись к ней. Но не прошло и нескольких минут после ухода Векстона, как в дверь робко постучали и в комнату вошла служанка. Глубокие морщины прорезали лоб этой сутулой, худой и изможденной женщины. Она нерешительно приблизилась к кровати, озираясь по сторонам. Мадлен подумала, что служанка, вероятно, боится ее.

Девушка приветливо улыбнулась, не понимая, чем она может испугать кого-то.

Служанка что-то прятала за спиной, затем медленно протянула вперед руку с мешком, проговорив:

– Я принесла ваши вещи, миледи.

– Ты очень добра, спасибо, – ответила Мадлен.

Похоже, служанка успокоилась, во всяком случае, она уже не казалась такой напуганной – лишь несколько смущенной.

– Не понимаю, почему ты так меня боишься, – сказала Мадлен, решив разобраться, что к чему. – Я ничем не обижу тебя, обещаю. Что такого наговорили тебе обо мне братья Векстоны?

Простое обращение Мадлен благотворно подействовало на женщину – она стала держаться непринужденнее.

– Они ничего не говорили мне, миледи, но я же не глухая. Я слышала все эти ужасные крики, а кричали-то вы!

– Я?! Кричала?! – с ужасом спросила девушка, надеясь, что женщина ошибается.

– Да, вы, – утвердительно кивнула служанка. – Но я знала, что вас мучает лихорадка и вы «не в себе». Герти сейчас принесет вам еду. А я должна помочь вам одеться – если вы пожелаете, конечно.

– Я и вправду хочу есть, – заметила девушка, сгибая и разгибая ноги, чтобы проверить, насколько они сильны. – И я слаба, как младенец. Кстати, как тебя зовут?

– Мое имя Мод, миледи, меня назвали так в честь королевы, – ответила женщина. – Разумеется, в память об умершей королеве, ведь наш король еще не взял себе новой жены.

– Как ты думаешь, Мод, – улыбнулась ей Мадлен, – у меня хватит сил принять ванну?

– Что?! Ванну, миледи?! – Казалось, Мод пришла в ужас от слов девушки. – В разгар зимы?!

– Я привыкла принимать ванну каждый день, Мод, и теперь у меня такое чувство, что прошла целая вечность с тех пор, как я…

– Каждый день? – перебила ее служанка. – Но зачем?

– Мне просто нравится быть свежей и чистой, – ответила Мадлен. Внимательно посмотрев на Мод, девушка решила, что той тоже не помешала бы хорошая ванна, но, конечно, она ничего не сказала вслух, чтобы не обижать добрую женщину. – Думаешь, твой хозяин позволит мне такую роскошь?

Мод пожала плечами:

– Вы получите все, что пожелаете, – по крайней мере до тех пор, пока находитесь в этой комнате. Барон не хочет, чтобы вы снова заболели. Думаю, я смогу разыскать ванну, и мой муженек притащит ее сюда.

– У тебя есть семья, Мод?

– Да, миледи, у меня хороший муж и сынишка пяти лет. Такой сорванец!

Мод помогла Мадлен встать и дойти до стула, стоящего у очага.

– Моего сынка зовут Вильгельм, – продолжала она. – Но мы назвали его в честь умершего короля, а не того, что сейчас правит нами.

Пока Мод говорила, дверь отворилась и в комнату зашла другая, уже знакомая Мадлен служанка с подносом в руках.

– Не волнуйся, Герти, – успокоила ее Мод. – Миледи вовсе не сумасшедшая, как мы думали.

Герти, пухленькая розовощекая женщина с карими глазами, заулыбалась.

– Я здесь кухарка, – сообщила она Мадлен. – Мы ведь с вами виделись, когда вы появились в башне. Слышала, что вы настоящая красавица, да только уж больно вы худы. Ешьте побольше, а то вас унесет первым же порывом ветра.

– Миледи хочет принять ванну, Герти, – заявила Мод.

Та недоуменно приподняла брови.

– Ну-у… Раз хочет, пусть искупается. Но уж если замерзнет, мы не в ответе…

Женщины принялись болтать, ловко приводя в порядок комнату Мадлен. Видно, они были близкими подругами, и девушке нравилось слушать их непритязательную беседу.

Вымыться они ей тоже помогли. Когда ванну уносили из комнаты, Мадлен чувствовала себя крайне утомленной. Ей казалось, что пройдет целая вечность, прежде чем просохнут ее волосы. Девушка подносила длинные локоны к горевшему очагу до тех пор, пока у нее не заболели руки. Громко зевнув (как не подобает благовоспитанной леди), она вытянулась на шкуре у очага, намереваясь минутку-другую отдохнуть. На ней была одна сорочка, но она не хотела одеваться, пока не приведет в порядок волосы.

Дункан нашел Мадлен спящей. Она свернулась клубочком перед очагом, прекрасные кудри золотистой волной закрывали ее лицо. Пленница была похожа на очаровательного котенка. Конечно, смотреть на нее было приятно, но девушка могла простудиться, если ее тотчас же не унести отсюда.

Мадлен даже не открыла глаза, когда Векстон взял ее на руки и понес на кровать. Не просыпаясь, она прильнула к его груди. И, черт возьми, девушка опять благоухала розами!

Уложив девушку на кровать, Дункан бережно накрыл ее меховым покрывалом и, не выдержав соблазна, погладил ее по нежной щеке.

Во сне Мадлен казалась такой беззащитной! Глядя на это доверчивое и невинное существо, Векстон твердо решил ни за что не отпускать ее назад к брату. Ангел не должен жить под одной крышей с сатаной! И сам он постарается избегать встреч с Мадлен, пока не научится владеть собой. Он все больше терял при ней голову. Однако, приняв это решение, Векстон почувствовал, как настроение его сразу упало, он помрачнел и, выругавшись, вышел из комнаты, медленно закрыв за собой дверь.

Мадлен все еще была слишком слаба, и вынужденное заточение поначалу не раздражало ее. Но не прошло и двух дней, как она начала тяготиться одиночеством. Девушка мерила шагами комнату до тех пор, пока не изучила каждую трещинку в стенах, каждый уголок. Потом Мадлен привела в ужас служанок, заявив им, что собирается заниматься какой-нибудь несложной работой. Она вымыла в комнате полы и стены, но физическая работа не пошла ей на пользу. Она по-прежнему чувствовала себя как одинокий зверь, загнанный в клетку. И с нетерпением ждала, когда же Дункан придет к ней, хотя понимала, что должна быть лишь благодарна барону за то, что он забыл о ее существовании.

Однако когда прошло еще два дня, Мадлен уже была готова выброситься из окна, только бы не мучиться в одиночестве в своем заточении.

По-видимому, ее мысли о Векстоне как-то передались ему. Внезапно дверь распахнулась, и в дверном проеме появился барон Векстон, сильный, властный и великолепный. Мадлен с восхищением неотрывно смотрела на него.

– Эдмонд сейчас снимет тебе швы, – заявил барон.

Пересекши комнату, Дункан встал у очага и, тяжело вздохнув, сложил на груди руки, всем своим видом давая девушке понять, что смертельно устал от забот о ней.

Мадлен была разочарована его холодностью, но надеялась, что Векстон не заметил этого. Взяв себя в руки, она подняла на него спокойное, как ей казалось, лицо.

У Дункана внутри все замерло – так хороша была Мадлен! На ней было платье кремового цвета и голубая накидка. Чтобы подчеркнуть изящество талии, девушка за неимением пояса затянула ее плетеной веревкой.

Волосы Мадлен не были уложены в прическу и пышными волнами ниспадали на спину и грудь. Дункан подумал, что такие густые вьющиеся волосы цвета соболя с рыжеватым отливом пришлись бы под стать самой королеве. Ему вспомнилось, какие они мягкие и шелковистые на ощупь.

Векстон нахмурился: опять Мадлен овладела его мыслями, но отвернуться от девушки он был не в силах и признавался себе, насколько ему все это время ее недоставало. Совладать с собой он не мог.

Заметив, что одежда на Мадлен почти тех же цветов, что и его герб, Векстон усмехнулся. Он, впрочем, сомневался, что девушке было об этом известно, и, не будь она так привлекательна, барон непременно сообщил бы ей об этом, желая увидеть, какое это произведет на нее впечатление.

Мадлен первой прервала затянувшееся молчание.

– Дункан, – спросила она, – я хочу знать: что ты собираешься дальше делать со мной?

Девушка опустила глаза, не решаясь прямо взглянуть на барона. При нем она терялась, испытывала смущение, сама не зная почему. Когда Векстон был рядом, ей хотелось, чтобы он немедленно ушел, но стоило ему исчезнуть, как Мадлен начинала тосковать.

– Ты хочешь держать меня в заточении до конца моих дней? – продолжала она.

Барона позабавил ее встревоженный тон.

– Мадлен, – усмехнулся он, – здесь даже дверь не была заперта.

– Ты шутишь? – вскричала она, поворачиваясь к Векстону и бросив на него недоверчивый взгляд. – Ты хочешь сказать, что я не была заперта здесь всю неделю и могла убежать?

– Убежать ты, разумеется, не смогла бы, – проговорил Дункан, – но выйти из комнаты – вполне.

– Я тебе не верю, – заявила Мадлен, складывая руки на груди, в точности как Векстон. – Ты лжешь просто для того, чтобы посмеяться надо мной. Но ведь сама я никогда – слышишь? – никогда не лгу! Выходит, ты играешь не по правилам.

В дверях появился по обыкновению хмурый Эдмонд. У него тоже был утомленный вид, и, прежде чем войти в комнату, он долго смотрел на Мадлен.

– На этот раз тебе придется держать ее, – обратился Эдмонд к брату.

Мадлен встревоженно взглянула на Дункана – тот улыбался.

– У Мадлен больше нет лихорадки, Эдмонд, она вполне пришла в себя, к тому же слаба, как котенок.

Повернувшись к пленнице, Векстон велел ей лечь на кровать, чтобы Эдмонд мог снять с ее бедра повязку.

Девушка кивнула в знак согласия.

– Только выйдите, пожалуйста, оба на минутку, – попросила она, – чтобы я могла приготовиться.

– К чему приготовиться? – не понял барон.

– Я… я воспитанная леди, – запинаясь, пробормотала Мадлен. – И не хочу, чтобы вы увидели что-то, кроме раны. Именно к этому я и хочу приготовиться.

Девушка залилась краской, и Дункан понимал ее. Эдмонд закашлялся, но тяжкий вздох его брата был даже громче кашля.

– Мадлен, тебе ни к чему скромничать… Ведь я и Эдмонд уже видели твои ноги…

Расправив плечи и гордо подняв голову, Мадлен наградила Дункана многозначительным взглядом и направилась к кровати. Подняв с пола валявшуюся там звериную шкуру, она уселась на тюфяк, закуталась в мех и обнажила больную ногу. Затем развязала узел на повязке и стала осторожно ее разматывать.

Когда повязка была снята, Эдмонд присел возле Мадлен на корточки. Девушка только сейчас заметила, что под одним глазом Эдмонда темнеет синяк. «Наверное, кто-то из братьев разукрасил его физиономию, – насмешливо подумала она. – Что за злобные люди!»

Тем временем Эдмонд очень осторожно снимал швы с ее раны.

– Оказывается, это не так уж больно, Эдмонд, – с облегчением промолвила пленница.

Дункан приблизился к кровати, готовый в любое мгновение удержать Мадлен, если та начнет вырываться.

Мадлен смущалась под взглядами мужчин и, чтобы отвлечь от себя внимание Дункана, сказала первое пришедшее ей в голову:

– А почему на этой двери замки с обеих сторон?

– Что? – недоуменно переспросил Векстон.

– Ну… вон та перекладина, которая попадает в скобы… когда замок запирается… – продолжила девушка. – Скобы почему-то сделаны с обеих сторон. Зачем? – с нарочитым интересом продолжала она задавать нелепые вопросы.

Однако ее тактика себя оправдала. Дункан уставился на дверь, забыв на мгновение о ноге Мадлен.

– Ну так что? – не отставала пленница. – Для чего тебе было нужно, чтобы эта дверь запиралась с обеих сторон?

– Мадлен, это сделали по той же причине, по какой лестница внизу сделана с левой стороны стены, – пробормотал Дункан с озорными искорками в глазах.

– А зачем все же так решили? – настаивала девушка.

– Потому, что мне так нравится.

– Ничего себе веская причина, – протянула Мадлен, заметив вдруг, что держит Дункана за руку. Она тут же испуганно отпрянула и перевела взгляд на Эдмонда.

– Рана зажила, – заявил тот, поднимаясь с колен.

Мадлен посмотрела на уродливую, кривую полосу, темневшую на ее коже. Лицо ее выразило отвращение, но она быстро овладела собой, надеясь, что братья не заметили этого.

– Большое спасибо тебе, Эдмонд, – сказала она, прикрывая ногу покрывалом.

Дункан не успел увидеть результата стараний своего брата, он наклонился вперед, чтобы стянуть шкуру с ноги Мадлен. Та оттолкнула его руку и плотнее прижала к себе покрывало.

– Дункан, он же сказал, что рана зажила!

Но Векстон, судя по всему, непременно хотел сам увидеть шрам. Мадлен смущенно вскрикнула, когда он отодвинул покрывало в сторону. Девушка попыталась натянуть на ноги платье, но барон схватил ее за руки и приподнял подол, обнажая бедро.

– Воспаления нет, все в порядке, – повторил Эдмонд, стоявший по другую сторону кровати.

– Да, – утвердительно кивнул Дункан. – Рана зажила.

Как только Векстон отпустил руки Мадлен, она поправила платье и с недоумением спросила:

– Разве ты не поверил собственному брату?

Дункан и Эдмонд обменялись взглядом, смысла которого девушка не поняла.

– Ну конечно же, не поверил, – пробормотала она. – Скорее всего и синяк этот – дело твоих рук, – добавила Мадлен, смерив барона презрительным взглядом. – Что ж… Ничего другого от братьев Векстонов я и не ожидала.

Дункан, выразив свое возмущение этими словами громким вздохом, направился к двери. Эдмонд еще несколько мгновений постоял возле больной, а затем последовал за братом.

Мадлен решила еще раз поблагодарить Эдмонда:

– Я знаю, Эдмонд, что ты лечил меня по приказу старшего брата, но все равно – большое тебе спасибо.

Девушка была уверена, что этот мрачный тип непременно наговорит ей в ответ гадостей и оскорблений. Пусть говорит все что угодно – получив от него одну пощечину, она по-христиански подставит ему другую щеку, вот так!

Но Эдмонд не затруднил себя никаким ответом, что не понравилось Мадлен: ей нужно было показать этим Векстонам, что она воспитанная леди, умеющая ценить оказанные ей услуги.

– Обед подадут через час, Мадлен, – наконец промолвил старший брат. – Можешь присоединиться к нам в зале – Джилард зайдет за тобой.

С этими словами Дункан вышел за дверь. Эдмонд замешкался и, повернувшись к пленнице, задумчиво поглядел на нее. Казалось, он собирался что-то сказать.

– М-м-м… А кто такой этот Полифем? – наконец вымолвил он.

Мадлен оторопела от этого неожиданного вопроса.

– Ну-у… – протянула девушка. – Это великан… предводитель циклопов из поэмы древнегреческого поэта Гомера. Полифем был очень высоким, и во лбу у него был лишь один огромный глаз. Полифем поедал воинов Одиссея на ужин, – добавила она, кокетливо пожимая плечами.

Похоже, Эдмонд был очень удивлен.

– О Господи! – пробормотал он.

– Не следует упоминать имя Господа всуе, – заметила Мадлен. – Но почему ты вдруг спросил меня о Полифеме?

Услышав стук башмаков Эдмонда по каменным ступеням, девушка поняла, что не получит никакого ответа.

Однако даже грубость среднего брата не испортила настроения пленницы. Весело спрыгнув с кровати, она рассмеялась. Господи, наконец-то она выберется из этой комнаты! Она ни на секунду не поверила Дункану, что дверь не была заперта все это время. Дункан сказал ей это лишь для того, чтобы позлить ее.

– Да-а, – прошептала она, – не будь я все время начеку, он бы запросто убедил меня в том, что я не в своем уме.

Мадлен принялась рыться в своем мешке. Она хотела надеть платье понаряднее, но внезапно поняла нелепость подобной затеи. Она же была пленницей Векстонов! Пленницей, а не гостьей, вот в чем дело!

Приготовления к обеду были закончены минут за пять. Походив по комнате, Мадлен подошла к двери, чтобы узнать, насколько крепко она заперта. Дернув ручку на себя изо всех сил, девушка едва не упала на пол, – тяжелая дверь мгновенно подалась и едва не сшибла ее с ног.

Девушка была твердо уверена, что это Дункан нарочно не запер дверь, чтобы обвести ее вокруг пальца, пока не вспомнила, что последним ушел Эдмонд.

Снизу слышался шум голосов. Полная любопытства, Мадлен вышла на лестничную площадку. Перегнувшись через перила, она стала прислушиваться к доносившемуся снизу разговору, но, к сожалению, не смогла разобрать ни слова. Решив, что подслушивать все же не годится, Мадлен вернулась в комнату. Вдруг взгляд ее упал на узкую длинную доску, служившую перекладиной для запирания дверей. Озорно усмехнувшись, она подтащила доску к кровати и засунула ее под тюфяк.

«Я сама запрусь здесь, чтобы не пускать тебя в комнату, Дункан. Вот так. Будет тебе наука!»

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Джилард наконец пришел за Мадлен. Она уже успела подумать, что Дункан обманул ее просто потому, что был жестоким человеком и хотел ее лишний раз помучить.

Услышав приближающиеся шаги, девушка торопливо подбежала к окну. Поправив прическу и платье, она постаралась придать своему лицу совершенно равнодушное выражение.

Джилард на этот раз и не думал хмуриться, и это удивило Мадлен. На него было приятно посмотреть – младшему брату очень шел наряд цвета весеннего леса.

Когда он заговорил, Мадлен даже послышалось в его голосе нечто вроде нежности.

– Леди Мадлен, я бы хотел кое-что сказать вам, перед тем как мы спустимся вниз, – вместо приветствия промолвил Джилард. Молодой человек смущенно посмотрел на пленницу, сцепил за спиной руки и направился к Мадлен. – Дело в том, что… Наверное, к нам за обедом присоединится Адела, – скороговоркой пробормотал он. – Она знает, что вы здесь и…

– Она несчастлива?

– Да. Думаю, гораздо больше, чем несчастлива. Она, правда, ничего не сказала, но от ее взгляда мне стало не по себе.

– Зачем ты говоришь мне это? – спросила девушка.

– Ну-у… Просто мне казалось, что я должен все объяснить вам – чтобы вы могли приготовиться…

– А почему это ты обо мне заботишься, Джилард? Похоже, ты изменил свое отношение ко мне, не так ли? Не из-за того ли, что я помогла тебе в битве против моего брата?

– Да, конечно, – запинаясь, пробормотал Джилард.

– Очень жаль, – отрезала девушка.

– Тебе жаль, что ты спасла мне жизнь? – спросил младший Векстон.

– Нет, Джилард, ты меня не понял. Мне жаль, что я, чтобы спасти тебя, была вынуждена отнять жизнь у другого человека, – объяснила Мадлен. – Но разумеется, я рада, что смогла помочь тебе.

– Леди Мадлен, вы сами себе противоречите, – заявил Джилард. Он опять нахмурился и, казалось, был смущен.

Юноша ничего не понимал. В точности как его брат. Да, как Дункан. Джилард привык убивать и не испытывал, в противоположность Мадлен, ни угрызений совести, ни стыда за свои деяния. Господи, он, пожалуй, и ее помощь считает героизмом.

– Знаешь, – заговорила девушка, – я бы предпочла, чтобы ты изменил свое отношение ко мне не из-за того, что я спасла тебе жизнь, а… просто потому, что увидел во мне что-то хорошее…

– Не понимаю я тебя, – пожал плечами Джилард.

– Знаю, – так тихо и грустно прошептала девушка, что Векстону захотелось погладить ее по голове.

– Ты необыкновенная женщина.

– Стараюсь не быть необыкновенной. Хотя это и трудно, если вспомнить мое прошлое.

– Но, назвав тебя необыкновенной, я хотел сделать тебе комплимент, – промолвил Джилард, улыбнувшись. Его развеселила тревога, прозвучавшая в ее голосе. «Неужели она полагает, что быть необыкновенной – это порок?» – спросил он себя.

Покачав головой, юноша повел Мадлен вниз по лестнице, ступени которой были мокрые и скользкие. Джилард подбадривал ее, обещая, что не даст ей упасть.

Он произнес целый монолог, но девушка слишком нервничала, чтобы слушать его. Она ужасно боялась встречи с Аделой.

Когда они подошли ко входу в зал, молодой Векстон поравнялся с Мадлен и предложил ей руку. Мадлен отказалась опереться на нее, полагая, что этот жест может быть неправильно истолкован старшими братьями.

Войдя в зал, девушка с любопытством стала рассматривать его. Помещение было огромным. На противоположной от входа стене темнела пасть огромного камина. Справа от камина на деревянном помосте расположился длинный стол, где могло усесться по крайней мере человек двадцать. По обе стороны стола громоздились большие табуреты, некоторые из них были почему-то перевернуты.

Мадлен почувствовала какой-то странный запах, заставивший ее сморщить нос. Осмотревшись, она поняла, что запах исходил от светильников, находившихся на полу; они наполовину сгнили и сильно чадили. Жар от огня, горевшего в камине, усиливал отвратительную вонь. Мало того, посередине комнаты спала целая свора грязных собак.

Все это привело Мадлен в ужас, но она твердо решила не показывать своего впечатления. Если Векстоны хотят жить как скоты – что ж, это их дело.

Джилард подтолкнул ее вперед, и девушка направилась к помосту. Эдмонд уже сидел за столом, прислонившись к стене, и смотрел на вошедшую. Похоже, он делал вид, что размышляет о чем-то и не замечает Мадлен; она, в свою очередь, прикидывалась, что не замечает этого.

Как только Джилард и Мадлен уселись за стол, воины разных рангов стали заполнять зал. Они заняли все табуреты, кроме одного, стоявшего во главе стола рядом с Мадлен. Девушка решила, что это место барона, поскольку он – глава клана Векстонов.

Мадлен уже было собралась спросить, когда же к ним присоединится Дункан, как над столом пронесся громкий крик Эдмонда:

– Грети!

Шум, последовавший за его возгласом, не позволил девушке задать свой вопрос. Внезапно откуда-то раздался столь же громкий отклик:

– Мы слышим вас!

Вскоре появилась сама Грети. В руках она держала стопку мисок и большое блюдо с дымящимся мясом. Еще две служанки несли кувшины с элем. Шествие замыкала третья служанка, прижимавшая к груди множество булок.

То, что произошло дальше, так поразило Мадлен, что она на время лишилась дара речи. Грети свалила миски на стол и поставила блюдо с мясом; кивком головы велела другим служанкам тоже освободиться от своего груза. Эдмонд первым принялся за еду, остальные мужчины последовали его примеру.

Мгновенно проснулись и окружили стол собаки. Сперва Мадлен не поняла, в чем причина их столь странного поведения, но все стало ясно, когда через голову одного из воинов собакам полетела первая кость. Ее тут же подхватил самый большой пес, который был раза в два крупнее поскуливавших вокруг грейхаундов. Раздался яростный рык, но вскоре еще одна обглоданная кость была брошена собакам, потом еще и еще. Каждый из псов получил свою долю; подобно хозяевам, они принялись жадно есть.

Мадлен оторопело смотрела на присутствующих не в силах скрыть свое отвращение; впрочем, она даже и не пыталась сделать это. У нее самой мгновенно пропал аппетит.

За столом никто не обменялся ни единым словом: были слышны лишь отвратительное чавканье да довольные восклицания насытившихся.

Поначалу девушке казалось, что все это задумано братьями нарочно, для того чтобы привести ее в смятение, но когда все вокруг продолжали набивать животы и казалось, что этому конца не будет, Мадлен поняла, что ошибалась.

– Почему ты ничего не ешь, Мадлен? – обсасывая кость, промолвил Джилард. – Разве ты не голодна? – Он только что заметил, что пленница Дункана даже не притронулась к мясу, которое лежало на тарелке между ними.

– Мне не хочется, нет аппетита, – прошептала девушка.

Когда Мадлен увидела, как Джилард отхлебнул большой глоток эля и утер рот рукавом, она прикрыла глаза.

– Скажи-ка мне, Джилард, – наконец проговорила она, – почему все эти люди не дождались Дункана? Я думала, начинать трапезу без хозяина не принято.

– А Дункан никогда не ест с нами, – ответил юноша. Отломив кусок хлеба, он предложил его девушке. Та покачала головой.

– Барон никогда не ест с вами?

– Нет. С тех пор как умер отец, а Мэри заболела, – сообщил младший Векстон.

– А кто такая Мэри?

– Она умерла. – Джилард рыгнул. – Мэри была нашей экономкой. Со дня ее смерти прошло уже много лет, – продолжал он. – Я-то думал, что она всех нас переживет. Аделаи слышать не хочет о том, чтобы взять кого-нибудь на ее место, говорит, это ранит ее чувства. Перед кончиной Мэри стала терять зрение; она едва могла отыскать стол в зале. – Джилард сделал еще один большой глоток и бросил собаке кость так неловко, что Мадлен едва сумела увернуться. Волна гнева захлестнула ее. Так или иначе, ведь теперь хозяин замка Дункан. Но он все время отгораживается от семьи. Поэтому, видимо, и есть предпочитает в одиночестве.

– Да-а… – протянула Мадлен, с нетерпением ожидая возможности уйти из комнаты.

– А люди Дункана всегда едят с такой жадностью? – спросила она.

Казалось, Джилард смутился. Пожав плечами, он промолвил:

– Да, когда бывают заняты весь день.

Мадлен казалось, что она больше не выдержит этого кошмара, но оргия внезапно прекратилась. Люди один за другим, рыгая, вставали из-за стола и удалялись. Ни один из них не подумал попрощаться. Если бы это не выглядело так омерзительно, Мадлен, наверное, расхохоталась бы.

Собаки, видно, тоже насытились и, потягиваясь, лениво направились к своему месту у камина.

– Ты ничего не съела, – заметил Джилард. – Может, тебе не понравилась наша еда? – тихо спросил он.

– Ты называешь это едой?! Ты хочешь сказать – вы ели?! – не сдержавшись, крикнула Мадлен.

– Что же, по-твоему, мы делали? – громко спросил до тех пор молчавший Эдмонд.

– Я бы сказала – вы жрали!

– Я не понимаю тебя… – промолвил средний Векстон.

– Постараюсь объяснить, – ответила Мадлен. – Я видывала животных, которые едят куда аккуратнее. Даже ваши собаки. – Она возмущенно покачала головой. – Воспитанные люди и вправду едят, Эдмонд! Но то, чему я стала свидетельницей, назвать едой невозможно. Нет, вы все жрали, как свиньи, одетые в человеческое платье! Такое объяснение тебя удовлетворяет?

Эдмонд побагровел. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не перегнуться через стол и не свернуть девушке шею. Но Мадлен была слишком рассержена, чтобы заметить его состояние и тем более испугаться. Ей было необходимо излить свое возмущение.

– Да, ты достаточно ясно выразила свои мысли. Ты согласен, Эдмонд?

Господи, это был голос Дункана, внезапно появившегося за спиной Мадлен. Она не решалась обернуться, чтобы не растерять только что обретенной смелости.

Он был так близко! Чуть откинувшись назад, Мадлен почувствовала, что ее плечо уперлось в бедро барона. Девушка тут же подумала, что даже дотрагиваться до Дункана опасно: слишком хорошо она помнила его огромную силу.

Мадлен медленно встала, повернулась и тут же наткнулась на Векстона, который не сдвинулся ни на дюйм. Она уже хотела выложить ему все, что думает о варварском пиршестве, но совершила ошибку, взглянув в серые глаза Дункана. Ее решимость мгновенно испарилась. Дункан обладал какой-то магической властью над ней. «Он пользуется этим», – подумала девушка. Господи, у нее сразу все вылетело из головы, решительно все!

Не сказав ни слова, Мадлен повернулась и медленно побрела прочь.

– Мадлен, я не давал тебе разрешения уйти! – остановил ее крик Дункана.

Девушка застыла на месте, но, обернувшись и натужно улыбаясь, дерзко ответила:

– А я и не спрашивала его.

Увидев, что физиономия барона недоуменно вытянулась, девушка вновь демонстративно повернулась к нему спиной и направилась к двери, уж который раз повторяя про себя, что она тут не больше чем приманка и ей нечего разговаривать со своими похитителями.

Занятая своими мыслями, она не услышала позади себя шагов Дункана. Он быстро нагнал ее и схватил за плечи, слегка сжав их, но и этого оказалось достаточно, чтобы Мадлен застыла на месте и прижалась к барону; тот почувствовал, как она задрожала, но вдруг понял, что ее волнение вызвано не им. Мадлен уставилась на дверь – она смотрела на стоящую в дверях Аделу.