Текст книги "Ловушка страсти"

Женевьева рассмеялась.

– Чтобы хоть как-то смягчить последствия скандала, я всю мою жизнь посвящу тому, чтобы сделать тебя счастливой.

– Тогда тебе придется жить очень долго, потому что мое единственное счастье – это ты.

Его плечи затряслись от смеха, и внезапно Женевьева ощутила прилив нежности. Она чувствовала себя робкой, ей хотелось защитить его, но ведь герцог был мудрее ее. Ей придется с этим смириться.

Он нежно отстранил ее и сделал шаг назад. Потом посадил ее на стол и наклонился к ней:

– Женевьева, я должен кое-что сделать…

– Да? – У нее перехватило дух.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

– Хочу, чтобы ты запомнила это навсегда.

Женевьева знала: так оно и будет.

Эпилог

Пока герцог хлопотал о специальном разрешении на брак, Женевьева решилась сделать самый трудный поступок в своей жизни. Она пригласила Гарри на прогулку в сад. Ей казалось, будто ее ведут на расстрел, и, возможно, теперь каждое серьезное изменение в жизни станет сопровождаться подобной церемонией. Гарри поднял с земли упавший лист – его еще не успели раздавить, и он не сгнил от дождя.

Когда Женевьева все ему рассказала, он долго молчал. Как можно короче она объяснила ему: не может она выйти за него замуж, потому что выходит за герцога.

– Не могу сказать, что я очень удивлен, – наконец произнес Гарри.

Женевьеве не хотелось, чтобы он вдавался в объяснения, поэтому она поспешно добавила:

– Прости, если причинила тебе боль.

Гарри вздохнул, кивнул и, сжав губы, продолжал кивать. У Женевьевы появилось ужасное подозрение, что именно так мужчины пытаются сдержать слезы.

Наконец он раздавил лист пальцами. Возможно, для него это был символический жест.

– Ты когда-нибудь любила меня? – наконец спросил он.

– Конечно, – удивилась Женевьева. – Я и сейчас люблю тебя, Гарри.

Он коротко рассмеялся:

– Как лучшего друга.

Она не стала поправлять его. Он смущенно повторял свои же слова, возможно, впервые в жизни осознав их смысл так же, как она в тот день, когда он сообщил о своем намерении жениться на Миллисент. Насколько нелепыми и обидными могут быть столь теплые слова.

Гарри сунул руки в карманы и пристально посмотрел на Женевьеву, словно увидел ее впервые, удивляясь и недоумевая, и его лицо отражало множество эмоций. Все было почти как в тот день, когда он наконец предложил ей стать его женой.

Женевьева не испытывала радости.

Они молчали. Хотя ей всегда хотелось оградить Гарри от страданий, порадовать его, она не стала спрашивать, о чем он думает. Ему придется понять это самому и принять.

– Возможно, я отправлюсь на материк, – с вызовом произнес он. – Завербуюсь в иностранную армию.

– Надеюсь, ты этого не сделаешь.

– Скорее всего нет, – мрачно согласился Гарри. – Хотя пребывание на материке пошло бы мне на пользу.

Женевьева слабо улыбнулась. Гарри улыбнулся в ответ.

– Гарри, герцог действительно хочет передать тебе Роузмонт. Он проиграл его в карты и всегда следует правилам игры. Поместье теперь твое.

– Скорее, он хотел подарить его тебе, Женевьева.

Она промолчала, потому что герцог именно этого и хотел. Поэтому он и оставил Женевьеве ту записку.

Ему все удалось.

– Теперь оно твое.

– Неплохой утешительный приз, могло бы быть и хуже, – криво усмехнулся Гарри. Его голос звучал иронично и твердо.

Женевьева подумала, что страдание поможет придать его характеру новые оттенки, сделать его глубже и острее, чтобы сделать Гарри по-настоящему интересным мужчиной.

Ей было жаль, что именно она должна ему в этом помочь. Но она никогда не станет сожалеть о любви к мужчине, чья личность привлекла ее с первой встречи.

* * *

– Что ж, это уже лучше, милая, – с облегчением произнесла мать, обняв и поцеловав Женевьеву, когда узнала, что она выходит замуж за герцога.

Мать была всегда непредсказуема. А отец улыбнулся:

– Ты уверена, что тебе нужен именно герцог и ты не станешь менять мужчин как перчатки? Точно ли он последний, кого ты нам представишь? – шутливо спросил отец, одобрив ее выбор. Вне всякого сомнения, он уже предвкушал бесконечные вечера за карточным столом.

Глаза ее родителей были слегка затуманены.

– Вот видишь, – обратился Йен к Колину в «Свинье и чертополохе». – Я все же оказал ему услугу. В нашем доме он нашел себе подходящую жену.

Колин хмыкнул:

– Сейчас тебе легко говорить, но я никогда не забуду выражения твоего лица, когда Женевьева заявила, что выходит за герцога. – И Колин быстро изобразил гримасу Йена.

– Значит, у меня был такой вид, словно меня ударили дубинкой по голове? Большое спасибо, очень мило.

У Йена было неприятное предчувствие, что Колин до конца жизни не перестанет его поддразнивать.

С насмешливым взглядом Колин высоко поднял пивную кружку и отхлебнул.

– Думаешь, он действительно хочет жениться на Женевьеве?

– Он запросил специальное разрешение. Этот парень совершенно потерял голову. Свадьба через несколько дней.

– Что ж, отлично!

Глаза Колина увлажнились при мысли о предстоящей свадьбе, и Йен пнул его ногу под столом, прежде чем брат примется напыщенно рассуждать о прелестях супружеской жизни.

– Ай! Так, значит, герцог не собирается тебя убивать?

– Нет. Он сказал, Женевьева пообещала убить его самого, если с моей головы упадет хотя бы волосок, а ему дорого все, что дорого ей, так что мстить мне он не станет. – Герцог отвел его в сторону, чтобы это сказать. Йен предпочел не упоминать его слова о том, что ему дороги даже те привязанности Женевьевы, которые он сам считает пустяковыми.

Йен надеялся, возможно, в один прекрасный день они с герцогом станут друзьями.

– Кто бы мог подумать, что наша Женевьева такая строгая? – удивился Колин.

– Я бы ни за что не догадался.

Они выпили за счастье сестры.

Женевьеву и Монкриффа обвенчал в церкви Пеннироял-Грин Адам Силвейн, и когда в день их свадьбы часы пробили полночь, они уже крепко спали в объятиях друг друга.

Проснулись они, только когда солнце уже взошло высоко.