Текст книги "Песня вечных дождей"

Глава 9

Ее отец был пьян. Ларкира была совершенно уверена в этом, даже несмотря на то, что едва ли наступил полдень. Совершенно ясно, что будучи трезвым, он не мог сказать то, что только что сказал.

– Отец, – медленно начала Ларкира. – Ты снова пробовал особый чай повара?

Песок в больших песочных часах над каминной полкой громко сыпался вниз тонкой струйкой, когда брови Долиона поднялись вверх. Отец расположился за своим дубовым столом в кабинете их дома в Джабари.

– Неужели я никогда не смогу искупить свою вину? – спросил он. – Подобное случилось лишь однажды, и вы все были слишком юны, чтобы по-настоящему помнить об этом.

– Да, – кивнула Ния. – Но это одна из любимых сказок Шарлотты, которую она рассказывала нам на ночь. Рассказ всегда убаюкивал нас после приступов хихиканья.

Долион нахмурился:

– Зимри, напомни мне поговорить с Шарлоттой, когда мы закончим здесь.

Зимри стоял позади Долиона, серый костюм облегал мускулистую фигуру, когда он смотрел в окно на задний двор, его темное лицо оставалось совершенно бесстрастным, пока он слушал разговор.

– Я отметил это, сэр. – Молодой человек повернулся лицом к девушкам, его карие глаза осторожно взглянули на Арабессу, которая оставалась неподвижной, пока смотрела на отца.

– Мы поедем с Ларк? – спросила Арабесса.

– Не сразу. Вы сможете навестить ее, как только она устроится.

– Простите, давайте на секундочку остановимся и вернемся к сказанному. – Разум Ларкиры все еще пытался осознать то, что на нее только что обрушилось. – Я должна выйти замуж за герцога Лаклана?

– Надеюсь, мы разберемся с ситуацией прежде, чем дойдет до этого.

– А, что ж, раз ты надеешься.

– Он попросил разрешения ухаживать за тобой, – объяснил Долион. – И для достижения наших целей это идеальная возможность попасть в его поместье.

– Но он отвратителен, – почти захныкала Ларкира. – И пристрастился к форрии. Как тебе самому хорошо известно.

Долион откинулся на спинку стула, ножки которого заскрипели под его массивной фигурой. На нем красовался один из его любимых коричневых халатов, накинутый поверх свободной белой рубашки – полная противоположность другому мужчине, той другой личности, в которую он превращался почти каждую ночь.

– И, как ты понимаешь, эти открытия могут помочь нам с предстоящим проектом. Мало того что Хейзар использует форрию, судя по его виду, он балуется ею уже довольно давно. Это одна из причин, по которой он должен стать нашей новой мишенью. Нам нужно выяснить, кто его поставщик и как эликсир доходит до него. Как я уже говорил, нет никаких записей о том, что Хейзар посещал Королевство Воров, так что кто-то внутри должен был вынести магию оттуда.

– Глупое королевство, которому нужно сдерживать хаос, – пробормотала Ларкира.

– Дело не только в этом, – добавила Арабесса, цепляя нитку, торчащую из ее юбки. Девушка резко оборвала ее. – Употребление этого вещества должно происходить в пределах королевства, чтобы процедуру можно было обложить налогом с целью получения экономической выгоды. В конце концов, наш скрытый в пещере мир не очищается сам по себе.

Долион взглянул на своего старшего ребенка, в его глазах мелькнула искра гордости.

– Совершенно верно.

– И все же, – сказала Ларкира, чувствуя, как на нее накатывает волна отчаяния, – должны быть другие способы выяснить, кто поставляет ему эликсир.

– Они есть, – согласился Долион. – Зимри, и мы с твоими сестрами воспользуемся ими, пока ты будешь заходить с другой стороны.

– Как приманка, – надулась Ларкира. – Значит, я должна всего-навсего играть роль приятного отвлечения, пока вас всех ждут приключения?

– Никогда не недооценивай то, чем тебя наградили потерянные боги, – сказала Ния. – Включая красоту. Женщины должны использовать все имеющиеся преимущества в своих интересах. Ты удивишься, сколько полезной информации можно получить, просто улыбнувшись и чуть обнажив декольте.

– Если есть, что показывать, то возможно, – возразила Ларкира, зная, что ее грудь сильно уступает размерам сестры.

– Грудь есть грудь. – Ния беззаботно махнула рукой. – Верно, Зимри?

– Как ты часто любишь мне напоминать, – сказал Зимри без особого энтузиазма.

Ларкира хотела продолжить спор, но не могла найти прочной основы для своих дебатов, что еще больше раздражало ее.

– Ты сказал, что это одна из причин. – Ларкира повернулась к отцу. – А какова другая?

– Его поместье. – Долион жестом подозвал Зимри, который разложил на столе карту. – Мы должны обокрасть его.

Заявление отца привлекло внимание Ларкиры, и, судя по тому, как ее сестры наклонились вперед, чтобы взглянуть на обширные земли, закрепленные за герцогом Лаклана, их это тоже заинтересовало.

– Мы пришли к выводу, что герцог скряга, когда дело доходит до денег, которые приносит его земля, – сказал Зимри, склонившись над рисунком. – Ведь с учетом многообразия и расположения этих озер, – он обвел пальцем скопление вод, – в них, несомненно, существует бесконечный запас рыбы и драгоценных минералов, которые можно добывать, принося кучу серебра землевладельцу. Но мы слышали, что его жители получают очень маленькое вознаграждения за свою работу.

– И что нам делать с этой информацией? – спросила Ларкира.

Долион почесал густую бороду.

– В старинных поместьях, таких как Лаклан, обычно есть помещение, где стоит личный сейф, там хранятся доходы семьи, которые предпочитают не отправлять в государственные банки. Ты должна найти его, выяснить, как попасть внутрь, а затем доложить нам.

– Разве он не заметит, если его сейф внезапно опустеет? – спросила Ния.

– Мы проделаем в его лодке крошечную дыру, и вода будет утекать так медленно, что он не заметит, как тонет, пока мы не сможем убедиться, что у людей Лаклана достаточно сил, чтобы справиться с ситуацией самостоятельно.

– А как насчет Джабари? – Ния откинулась на спинку стула. – Я знаю, что мы помогаем тем, кому повезло меньше, но мы ведь не законченные меценаты. Иначе наш город не был бы одним из величайших в Адилоре.

– Вместе с людьми Лаклана, свой процент получит и Джабари. – Долион постучал пальцами по столу. – Как ты знаешь, к нам постоянно поступают анонимные пожертвования.

«Да, – подумала Ларкира, – анонимные пожертвования, по счастливой случайности совпадающие с завершением каждого из наших… проектов».

– Даже после отъезда Зимри ты не останешься одна, – продолжил Долион. – Рядом всегда будет Кайпо, и я сделаю ключ портала, чтобы легко попасть в королевство. Но ты не должна использовать его без крайней необходимости. Не хочу, чтобы твое отсутствие заметили. И не используй свои силы без острой нужды. Хоть магия Хейзара и поверхностна, теперь он знаком с ощущениями, которые появляются при использовании заклинания. Если кто-то применит магию по отношению к нему или хотя бы рядом с ним, герцог все поймет. Ты не должна показывать кому-либо дары нашей семьи.

С самого раннего возраста Долион давал своим дочерям поручения, уча Ларкиру и ее сестер возвращать то, что они получили в Королевстве Воров, используя свои силы и преимущества во благо. До тех пор, пока никто не узнает. Правители Джабари должны были поддерживать доверие народа, а магия имела свойство вызывать подозрения у тех, кто не обладал ею. Их опасения, конечно, были обоснованы, потому что, хотя Бассетты изо всех сил старались никогда не злоупотреблять своими способностями, существовали и другие, менее добросовестные существа.

– Еще какие-нибудь правила? – Ларкира скрестила руки на груди.

– Пока нет.

– Тогда могу я задать вопрос?

Отец кивнул.

– Почему я? Ния или Арабесса определенно больше подходят для подобного дела.

– Не пытайся сбагрить нам своего отвратительного герцога, – упрекнула Ния.

– И мы все знаем, что если бы выбрали одну из нас, – добавила Арабесса, – ты бы принялась жаловаться, что это не ты.

Ларкира сжала губы, раздраженная тем, как хорошо они ее знали.

– Во-первых… – Долион прервал то, что, несомненно, должно было стать одним из одиозных, затянутых противостояний сестер Бассетт. – Герцог, моя дорогая, выбрал тебя в качестве своей желанной будущей невесты. Во-вторых, теперь, когда ты успешно справилась с Лиренфастом и отметила день Эвмара, пришло время для твоего первого самостоятельного задания.

Сердце Ларкиры на мгновение замерло, а потом забилось слишком быстро. Она знала, что, согласно традиции, по исполнении девятнадцати лет она получит свое первое задание. Каждая из дочерей Бассетт удостаивалась подобного, но Ларкира не думала, что с ней это произойдет на следующий день.

– Считай, что тебе повезло, – сказала Ния. – Я знаю, вы все думали, очень забавно послать меня на Белую Стену для моего первого самостоятельного задания.

– Это имело смысл, раз уж ты так быстро вспыхиваешь, – объяснила Арабесса. – Ты бы ни за что не смогла замерзнуть.

Белая Стена – город-порт на острове в самой северной точке Адилора. Место науки и обучения, защищенное бурным морем и еще более суровыми айсбергами, и только самые выносливые горожане могли пережить местные зимы.

– Давай, язви, вот только я особенно хорошо помню, как сама умоляла меня разжечь огонь, когда пришла помочь мне вынести все эти свитки. – Ния пристально посмотрела на Арабессу.

– Мои руки – это моя жизнь. Без обид, Ларк. – Арабесса взглянула на Ларкиру, кивнув в сторону ее отсутствующего пальца. – Но подумай, какими могли бы оказаться последствия, если бы я получила хотя бы легкую травму, не говоря уже об обморожении. Кроме того, Ния, ты пробыла там всего две недели.

– Твоя миссия длилась всего неделю!

– Вряд ли я виновата в том, что эффективно обнаруживаю шпионов в правительствах.

– Тебе нужно было найти лишь одного шпиона. В одном правительстве. В городе в тропиках. Где ты работала гувернанткой в прекрасном поместье. Мне продолжать?

– Ради всех нас, – вмешался Зимри, – пожалуйста, не надо.

Ния и Арабесса взглядом велели ему не вмешиваться, в то время как Ларкира продолжала молчать.

Она хорошо помнила миссии своих старших сестер. Они были короткими, конечно, с испытаниями и лишениями, но ни одному из них не пришлось изображать интерес к такому человеку, как герцог… С его почерневшим ртом и испорченной, украденной магией. О силы моря Обаси, была ли она готова к подобному?

Ларкира всегда поддерживала своих сестер и в жизни, и в их прошлых общих заданиях. Они являлись стабильной постоянной силой, всегда присутствовали рядом, чтобы приободрить ее, когда она чувствовала сомнения, посовещаться, когда испытывала неуверенность.

С леденящим душу спокойствием Ларкира поняла, что ей наконец-то выпал шанс проявить себя перед семьей. Объяснить, почему пришлось стольким пожертвовать ради ее жизни. И сделать это надо было в одиночку.

Внезапно омерзительный герцог со своим противным ртом перестал беспокоить ее.

– Хорошо. – Ларкира повернулась к отцу. – Когда нам уезжать?

– Герцог уже уехал в Лаклан, – сказал ее отец. – А завтра утром и вы с Зимри отправитесь в путь вместе с лордом Мекенна. – Если раньше сердце Ларкиры бешено колотилось, то теперь оно пропустило удар.

Лорд Мекенна.

Ларкира почти забыла, что он тоже имел ко всему этому отношение. Пасынок герцога.

«Я справлюсь с ним», – подумала она, расправляя плечи.

До тех пор, пока он не встанет у Ларкиры на пути.

Глава 10

Дариус невероятно сожалел о своей поездке в Джабари. Если бы ему удалось каким-то образом уклониться от настойчивого требования отчима сопровождать его, Дариус смог бы насладиться несколькими восхитительно спокойными днями дома, в полном одиночестве. Вместо этого он страдал от головной боли, которая никак не проходила, а когда его надежды на помощь Короля Воров рухнули, взвалил на свои плечи еще большую ношу, чем раньше. И это не считая его нынешней проблемы: нахождения возле чудовищно большого дома в верхней части города в ожидании молодой леди, которую он надеялся никогда больше не увидеть.

Не потому, что он не хотел. На самом деле как раз наоборот. За два дня, прошедшие после бала, Дариус думал о ней чаще, чем ему хотелось, но для обоих было безопаснее, если бы она оставалась такой, как в данный момент… далеким, неясным образом в его мыслях.

Но в жизни Дариуса всегда было так, одна неудача сменяла другую. Конечно же, он оказался здесь, против воли делая то, что должен. А именно сопровождал единственную девушку, которая хоть чуточку заинтересовала его, в дом своей семьи, чтобы его же отчим мог ухаживать за ней.

Дариус рассмеялся бы, если бы мог вспомнить, как это делается.

Он многое пережил за свои двадцать четыре года, естественно, мог выдержать и это.

Мерзкий образ Хейзара, добивающегося руки леди Ларкиры, и ее, несомненно, обнадеживающий ответ – ибо какая леди не хотела выйти замуж за герцога? – заполнил разум Дариуса, и он сглотнул, борясь с комком в горле.

Единственным проблеском отрады было то, что происходящее доказывало изъян ее характера, который Дариус не учел, и он цеплялся за него, как за тонкий буксирный канат во время шторма. Возможно, кружась по комнате в его объятиях, леди Ларкира и казалась необыкновенной, но поспешное принятие предложения его отчима об ухаживании означало, что она была такой же, как и любая другая высокомерная представительница элитарного общества. Вероятно, положение в обществе и стремление пополнить свою и без того переполненную казну – вот что волновало ее больше всего. Ибо он не мог поверить, что такой мужчина, как Долион, позволил бы ухаживать за одной из своих любимых дочерей, если бы она сама этого не пожелала.

Дариус презирал подобных людей.

Сардоническая усмешка появилась на его губах. Какое разочарование ждет леди Ларкиру, когда она узнает, что на самом деле хранилища Лаклана пусты.

Словно почувствовав раздражение своего хозяина, Ачала – лошадь Дариуса – взволнованно фыркнула рядом с ним, тем самым всколыхнув его волосы.

– Скоро поедем, милая. – Он провел рукой по блестящей черной шерсти кобылы. – По крайней мере, надеюсь, что скоро.

– Я бы ответил «да», – сказал Зимри Д’Энье, ожидающий рядом с Дариусом, глядя на беленый дом, освещенный ранним утренним солнцем, – но не хотелось бы начинать знакомство со лжи.

– Сколько времени ей обычно требуется, чтобы собраться? – спросил Дариус.

– Вам будет полезно знать, что, когда дело доходит до леди Ларкиры – и, если уж на то пошло, всех дочерей Бассетт, – нет такого понятия, как «обычно».

Дариусу не составило труда поверить в это. Никогда еще он не встречал такой компании дам. Что заставило его снова задуматься о мужчине, стоявшем рядом с ним, и о том, как он попал в такую семью. Даже за то короткое время, что они с Д’Энье были знакомы, Дариус понял, тот был уравновешенным человеком. Немногословный, и так же предпочитающий тишину, как он сам. В целом Дариусу он скорее нравился. И если бы у него была возможность иметь друзей, Д’Энье, несомненно, был бы одним из его лучших товарищей.

К сожалению, когда дело доходило до того, чего хотел Дариус, он не имел права голоса в этом вопросе.

– Простите, что заставила вас ждать! – раздался веселый голос, привлекая внимание Дариуса к дому и суматохе, происходящей у входной двери.

Лакей за лакеем выходили, неся бесчисленные дорожные сундуки, в то время как леди Ларкира натягивала пару коричневых кожаных перчаток. В темно-синем платье с кораллово-розовой отделкой она выглядела такой же яркой и свежей, как новый день, ее светлые волосы были заплетены в замысловатые косы. Леди Арабесса стояла рядом с ней, поправляя ткань на воротнике сестры, в то время как леди Ния что-то тихо говорила сестрам.

Все трое расплылись в широких улыбках, услышав слова, что сказала леди Ния, и при виде этого зрелища Дариус едва сдержался, чтобы не отступить на шаг назад. Они были силой, эти женщины Бассетт, и, взглянув на Д’Энье, который наблюдал за ними с откровенной привязанностью, Дариус не знал, завидовал ли он или жалел этого мужчину за то, что тот вырос рядом с такими созданиями.

– Ларк, с таким количеством багажа твоя карета просядет и вряд ли доедет до места, – заметил Д’Энье, когда девушка шла по узкой каменной дорожке, юбки ее платья кружили вокруг нее, а сестры следовали позади.

Услышав прозвище леди Ларкиры, Дариус ощутил что-то непонятное и тревожное. Каково это, настолько близко общаться с кем-то?

– Чепуха. – Леди Ларкира махнула рукой. – Мы по крайней мере трижды проезжали расстояние в два раза больше, и ничего не произошло. Наш кучер один из лучших в Джабари, и я не услышала от него какого-либо сомнения по этому поводу. Так ведь, мистер Колтер? – Она улыбнулась седовласому мужчине, помогавшему слугам пристегнуть гору багажа к крыше кареты.

– Да, миледи, – проворчал он, пытаясь как можно надежнее привязать сундуки. – У нас вообще не возникнет никаких проблем.

– Видишь, – она лучезарно улыбнулась Д’Энье, в ответ молодой мужчина засмеялся, и этот звук полностью преобразил его суровый вид. Казалось, когда он улыбался, то довольно хорошо вписывался в эту семью.

– Я положила дополнительный набор предметов для письма в один из твоих чемоданов, – объяснила леди Арабесса. – До конца недели рассчитываю получить письмо, иначе мы подумаем, что ты погибла во время путешествия.

– Что, безусловно, будет ужасно, – добавила леди Ния, – учитывая, что мы не решили, какие из твоих вещей достанутся мне.

– Все достается Шарлотте. – Леди Ларкира понадежнее натянула перчатки, похоже, с левой были какие-то трудности. – Я уже сказала об этом отцу, так что твоему мелкому умишке нет необходимости беспокоиться по этому поводу.

– Очевидно, размер моего мозга намного больше твоего, – парировала Ния, – если ты думаешь, что Шарлотта найдет применение для хоть какой-то из твоих вещей.

– Она умная женщина. Я верю, она придумает, как их использовать.

– Не хочу прерывать, уверен, крайне важный разговор, – вмешался Дариус, – но, если мы хотим успеть доехать до места ночлега до захода солнца, нам пора отправляться. Будет ли граф провожать вас?

Три дамы посмотрели на Дариуса так, будто только теперь заметили, что рядом стоит кто-то еще. Его кожа пылала, пока он наблюдал, как большие голубые глаза леди Ларкиры изучают его, начиная с коричневых кожаных сапог для верховой езды и заканчивая темно-синей дорожной накидкой. Она также не упустила из виду его шейный платок, а после уже встретилась с ним взглядом.

– Лорд Мекенна, – произнесла она. Ее мелодичный голос, обращавшийся к нему, всегда заставал его врасплох. – Вы так тихо прячетесь за своей лошадью, что я даже не сразу поняла, как нам повезло, что вы оказались в нашей компании.

– Я не прятался. – Дариус выпрямился, делая шаг в сторону от Ачалы. – И не хочу делать ошибочные предположения, но полагаю, большинство вынуждено молчать, когда вы трое рядом.

Д’Энье кашлянул, словно пытаясь подавить смех, в то время как леди Ларкира приподняла ухоженную бровь.

– Конечно из-за вашей головокружительной красоты, – с улыбкой добавил Дариус.

– Неплохо выкрутились. – Леди Ния, стоявшая за спиной сестры, зааплодировала. – О да, вы двое отлично поладите. Герцогу придется как следует попотеть, учитывая, что в его замке обитает такой проказник. Скажите, лорд Мекенна, знает ли ваш отчим о вашем очаровании?

– Уверен, то, что вы находите очаровательным, он определил бы как раздражающее.

– С трудом верится, что что-нибудь из того, что вы делаете, можно рассматривать как нежеланное, – ответила леди Ния, качнув бедром в сторону.

Движение было едва уловимым, но каким-то образом все же сумело полностью отвлечь Дариуса.

– Тогда мы действительно должны как можно скорее уехать, – услышал он свой голос. – Потому что мне не хотелось бы лишать вас иллюзий.

Леди Ния хихикнула, звук оказался чуть хриплым и таким чарующим, что в этот миг Дариус понял, девушка легко могла бы погубить многих мужчин, если этого уже не случилось.

– Так, хорошо. – Леди Ларкира встала между ними, слегка поджав губы. – Итак, сударь, раз уж вам, кажется, так не терпится поскорее уехать, давайте отправляться. – Сестры, – она повернулась лицом к девушкам, – я постараюсь не слишком веселиться без вас, но, как мы все знаем, самое интересное случается лишь в моем присутствии, поэтому не могу давать никаких обещаний.

– Уверена, мы найдем способ выжить. – Леди Арабесса обняла свою младшую сестру, леди Ния сделала то же самое.

Дариус наблюдал за объятиями сестер, замечая ту откровенную любовь, которая связывала их, и эта нежеланная боль снова ударила его в живот. Жизнь в подобной семье…

Он моргнул, отгоняя любую сентиментальность, которая могла бы прокрасться в его душу.

– Граф будет провожать нас? – спросил Дариус, повторяя вопрос, который уже задавал.

– Сегодня утром его ждут неотложные дела, – объяснила леди Ларкира, беря предложенную Д’Энье руку, когда он помогал ей сесть в черную карету, внутри щедро украшенную жемчугом. – Мы попрощались перед тем, как он ушел. И мне сообщили, что ваш отец уехал вчера.

– Да, мой отчим уже покинул ваш город.

Взгляд леди Ларкиры на мгновение задержался на Дариусе, словно ища гораздо большее, чем то, что она могла увидеть.

– Прекрасно! – Она кивнула. – Тогда в путешествие отправляется лишь наша веселая троица. И, конечно, наш надежный лидер, мистер Колтер. – Она высунула голову из окна кареты, чтобы улыбнуться кучеру.

– Я позабочусь о том, чтобы поездка прошла спокойно, миледи. – Скрюченными, покрытыми мозолями пальцами мистер Колтер взял кожаные вожжи.

– О, пожалуйста, не надо, – ответила она, устраиваясь поудобнее на бархатном сиденье. – Без трудностей путешествие становится не таким уж и интересным.

– Да, миледи.

Раздался щелчок, карета дернулась и начала двигаться, башня из сундуков рискованно покачнулась, но затем ремни доказали свою прочность. Дариус и Д’Энье сели на своих лошадей и отправились в путь, следуя сзади в непосредственной близости от кареты.

Первая половина их путешествия оказалась, как имела обыкновение подчеркивать леди Ларкира, «более скучной, чем наблюдение за коровьим пастбищем».

Чем, конечно, Дариус был более чем доволен. Скука означала мир, тишину и покой. Все те состояния, которые он так усердно старался поддерживать. Ибо лишь потерянные боги знали, какие испытания ждали на оборотной стороне этой монеты. Для Дариуса это были туманные, болезненные моменты, которые громко напоминали о себе каждый раз, когда он одевался, видя шрамы, уродующие его кожу. Его сводила с ума невозможность точно вспомнить, как появились эти порезы или почему они продолжали появляться, по какой причине целые отрезки времени оказались стерты из памяти Дариуса. Хотя отчасти он даже испытывал облегчение от того, что в памяти не сохранились яркие образы того, как рвется его кожа. На самом деле Дариус не мог сказать точно, что хуже, знать или не знать.

Все, что ему было точно известно к настоящему моменту, – эпизоды начались после смерти его матери, а еще никто никогда не посылал за лекарем. «Он неуклюжий мальчик», – объяснял Хейзар слугам, когда они впервые начали находить Дариуса в таком состоянии – ошеломленного, проснувшегося в разных частях замка, кровь сочилась из свежих ран прямо сквозь рубашку, а его руки дрожали.

Даже спустя столько лет Дариус все еще помнил тот первый раз, когда это произошло. Самый первый шрам, который он получил.

В библиотеке было темно, но из-за вспышки молнии, осветившей книги, Дариус понял, где именно проснулся. И тут же подпрыгнул от последовавшего за этим оглушительного раската грома.

Дариусу было холодно, он дрожал, но в то же время ощущал какое-то непонятное тепло. У него на руке было что-то мокрое, скользкое, а со следующей вспышкой он увидел, что это нечто было красным.

Именно тогда Дариус почувствовал боль, глубокий порез на собственной коже.

Он истекал кровью!

Из его горла вырвался всхлип, когда он ударился спиной о полку. У Дариуса болела голова. Он был напуган. А еще понятия не имел, как попал сюда. Единственным обрывком в памяти оставалось воспоминание о том, что он находился со своим отчимом, читал у камина.

Хейзар казался грустным, Дариус поинтересовался, в чем причина подобного настроения, а потом… пустота.

Лишь библиотека, его собственная кровь и нескончаемая боль.

– Милорд? – Низкий голос проник в комнату, темный силуэт появился в двери. Дариус отпрянул.

– Милорд. – Они подошли ближе. – Вот вы где. Мы все вас искали.

Боланд, камердинер Дариуса, присел рядом с забившимся в угол мальчиком, глядя на него широко раскрытыми от беспокойства глазами.

– О силы потерянных богов, – произнес Боланд, – что случилось? Вот это да, милорд, позвольте мне взглянуть. Тише-тише. Все будет хорошо. Лишь несколько царапин. Вы, должно быть, упали, да, наверное, именно так. Вы и правда любите лазить по этим стеллажам. И скорее всего зацепились за что-то, когда спускались вниз. Мы пойдем к миссис Пимм. Вот так… позвольте мне понести вас, сэр.

Боланд подхватил Дариуса, казалось, совершенно не переживая о том, что его собственная рубашка оказалась испачканной в крови и мокрой от слез, пока они шли по коридорам.

Камердинер просто продолжал тихо успокаивать Дариуса, говоря ему, что все будет хорошо и что этого больше никогда не повторится.

Но все повторилось.

Подобное случалось на протяжении всей его жизни.

Дариус зажмурился, затем открыл глаза и снова взглянул на голубое небо, простирающееся перед ним, понимая, что слишком сильно натянул вожжи Ачалы. Она потрясла головой, закусив удила.

– Прости, девочка. – Дариус ослабил хватку, погладив лошадь по шее.

Хотя воспоминание исчезло, мыслями Дариус все еще находился в прошлом. После тех первых инцидентов ему особенно остро не доставало матери, он мечтал о ее теплых объятиях, представлял, как она погладила бы его по волосам и вытерла слезы. Но Дариус быстро понял, подобное утешение больше ему недоступно. Холодный взгляд отчима все еще заставлял его нервничать, и хотя у Дариуса и не было никаких доказательств, он знал, Хейзар каким-то образом связан со всеми этими происшествиями. Как только матери Дариуса не стало, поведение герцога резко изменилось. Он больше не улыбался и не хвалил Дариуса, как делал при жизни герцогини. Дариус помнил, было время, когда он даже смеялся с Хейзаром, играя в карты на полу, а его мать с теплой улыбкой наблюдала за этим при свете камина. Между тем после ее смерти Дариус начал замечать, что отчим смотрит на него рассеянным взглядом, как будто видит кого-то другого. И спустя мгновение боль искажала его лицо, Хейзар словно хотел наброситься на Дариуса. А уже через некоторое время, стоило Дариусу зайти в комнату, как во взгляде отчима скользило лишь презрение, словно присутствие мальчика приносило мужчине не только боль, но и вызывало у него отвращение. Со временем все общение с Хейзаром свелось к злобным насмешкам и колким замечаниям со стороны отчима, и Дариус провел годы, делая все возможное, чтобы держаться в стороне, вне поля зрения, едва заметный, практический невидимый в любых ситуациях. Потому что как еще мог выжить грустный, перепуганный мальчик?

Дариус сделал глубокий вдох, отгоняя мрачные мысли, пока смотрел на расстилавшуюся перед ним сельскую местность, на пологие холмы, покрытые полевыми цветами и высокой травой.

«Спокойствие», – подумал он. Все, о чем он когда-либо мечтал, – спокойствие, недоступная ныне роскошь больше не бояться ночей или следующих за ними дней.

Солнце светило ярко, голубое небо было ясным, и Дариус наслаждался всем этим, потому что знал, стоит им достигнуть границ Лаклана, как налетят тени и ветер, предвещая дождь. Временами он забывал, каково это – купаться в лучах солнца и душистом аромате сухой листвы, быть окруженным жужжащими насекомыми и поющими птицами. Дариус отметил про себя, что стоит почаще выезжать на прогулку, чтобы напомнить себе о жизни, которая существует за грозовыми тучами. Не только для него, но и для жителей его земель.

Подтянув вожжи Ачалы, Дариус посмотрел вперед, на ряд утесов, возвышающихся над ландшафтом. Скалистые холмы играли яркими красками в цвете дня, прерываемые лишь тонкой полосой скрытой в тени, идущей между ними тропинки… их путь вперед.

Дариус уже собирался пришпорить коня, чтобы тот поскакал быстрее, когда резкий вскрик далеко вверху заставил его прищуриться. Мимо пролетел серебристый ястреб, его массивные крылья были расправлены до идеальных, острых как нож когтей, словно подмигивая ему ослепляющим отражением. Дариус заметил птицу вчера днем, когда они покидали Джабари. Как он мог пропустить подобное создание? Он никогда не видел существа такого цвета, и оно, казалось, преследовало их с тех пор, как этим утром они выехали из маленькой гостиницы, где остановились на ночлег. Оглянувшись на покачивающуюся карету, он понадеялся, что появление птицы не стало дурным знаком для заключительного этапа их путешествия.

С еще одним пронзительным криком ястреб спикировал вниз, пролетев прямо перед Дариусом, заставив его придержать испуганную Ачалу.

– Спокойно, девочка, – пробормотал Дариус, успокаивающе проводя рукой по шее кобылы. – Просто назойливая птичка хочет повеселиться.

– Там все в порядке? – крикнул Зимри, следовавший за каретой.

– Да, – сказал Дариус, наблюдая, как ястреб поворачивает в их сторону. – По крайней мере, я так думаю.

Серебристое существо снова полетело прямо на Дариуса. Он стал парить перед ним, пронзительно крича. Острые когти рассекли воздух, прежде чем он взмахнул массивными крыльями и исчез над утесами, между которыми собирались пройти путешественники.

– Потерянные боги, что это было? – пробормотал Дариус Ачале, когда они пробирались между хребтами, воздух на узкой, тенистой тропе казался прохладным.

Лошадь навострила уши, застыв в нерешительности, когда дорога становилась все уже, стена скал по обеим сторонам тянулась к небу. Волосы на затылке Дариуса встали дыбом, и не успел он повернуться, чтобы сказать Д’Энье сохранять бдительность, как дикий вой эхом разнесся по узкому каньону. А следом кучка мужчин спрыгнула со скалистого выступа, приземлившись перед ними и позади них, тем самым окружив путешественников.

Лохматые, в покрытой пятнами одежде, с ржавыми вынутыми из ножен полуторными мечами, они казались обезумевшими. Остекленевшие голодные глаза были широко раскрыты от жажды богатств, которыми, как они догадывались, обладали Дариус и его спутники.

– Здравствуйте, – сказал Дариус, его голос даже не дрогнул, пока он пытался удержать Ачалу, продолжая смотреть на троих мужчин. – Мы можем вам чем-нибудь помочь?

– Ага, – ответил мужчина, стоявший посередине, его засаленные черные волосы закрывали половину лица. – Мы заберем все, что у тебя есть. – Он направил свой клинок на Дариуса. – А если увижу, что ты и твой друг станете мешать нам, убьем тебя первым.