Текст книги "Десять плюс один"

– Пока я могу сказать вам лишь одно – мы ничего не исключаем. Больше мне добавить нечего. Вы сядете или нет? Когда вы стоите, вы меня нервируете.

Свалив бумаги на стол, Синди уселась обратно. Несмотря на то что девушка «уже видела и слышала все, что только можно видеть и слышать», вела она себя сейчас как самый обычный девятнадцатилетний подросток.

– Итак, – начала Синди, – если моего отца и того, другого человека убил один и тот же преступник, я думаю, вы должны рассмотреть версию сексуальной мотивации.

– Мы ее непременно рассмотрим, – с серьезным видом отозвался Стивен.

Синди резко вскочила и принялась собирать бумаги:

– Знаете что, детектив Карелла? – со злобой в голосе промолвила она. – Вы надо мной издеваетесь. И мне это очень не нравится.

– Да не издеваюсь я над вами! – воскликнул Стив. – Я ловлю каждое ваше слово, однако… Господи, Синди, неужели вы думаете, что мы никогда раньше не сталкивались со снайперами?

– Что?

– Неужели вы думаете, что полиция ни разу за всю историю не расследовала дело о…

Охнув, Синди снова положила бумаги на стол и села:

– Простите, я как-то об этом не подумала.

– Ничего страшного, – махнул рукой Стивен.

– Вы уж извините меня, пожалуйста. – Она хлопнула себя рукой по лбу. – Ну конечно же, каких только дел вы не расследовали! Простите меня!

– Синди, не расстраивайтесь вы так, – ободряюще промолвил Карелла. – Я все равно очень рад, что вы зашли.

– Правда? – неожиданно спросила Синди.

– Сюда нечасто заглядывают милые, умные, молоденькие девушки, – ответил Карелла. – Так что вы, в хорошем смысле этого слова, внесли разнообразие в наши серые будни.

– Я просто обычная американская девчонка. Точно? – как-то по-особенному улыбнулась Синди.

Она встала, пожала Карелле руку, поблагодарила его и ушла.

Женщину, которая шла по Кулвер-авеню, никак нельзя было назвать милой, умной и молоденькой. Да и в образ обычной американской девчонки она тоже не вписывалась.

Ей шел сорок второй год. Поблескивали высветленные пергидролем волосы. Женщина явно перестаралась, когда красила губы и румянила щеки. На черной облегающей юбке виднелись следы пудры, которую женщина просыпала, когда наносила макияж. Грудь, казавшуюся высокой благодаря конструкции лифчика, облегал белый грязный свитер. В руках женщина несла черную лакированную сумочку. Женщина очень напоминала проститутку. Ею она и являлась.

В то время городские проститутки, какой район ни возьми, выглядели скорее как модели или состоятельные законопослушные дамы. А внешность этой дамы противоречила сложившимся представлениям о проститутках. Ее вид одновременно пугал и поражал. Всем своим обликом женщина столь явно заявляла об избранном ею роде занятий, что начинало казаться – она тем самым, наоборот, пытается отрицать свою принадлежность к древнейшей профессии. Ее наряд, осанка, походка, застывшая улыбка свидетельствовали об одном. С тем же успехом она могла повесить себе на грудь табличку «Я – проститутка». Однако стоило глянуть ей вслед, как воображение рисовало на ее спине еще одну табличку, на которой большими красными буквами было написано: «Я – грязная! Не прикасаться!» Денек у женщины выдался тяжелый. Помимо того, что она была проституткой, или же поскольку она была проституткой, или же она стала проституткой из-за этого порока… Боже мой, сколько жизненных обстоятельств в наши дни формируют психологическую цепочку причин и следствий… Одним словом, женщина была еще и горькой пьяницей. Она проснулась в дешевой комнатушке, под шорох крыс и летучих мышей, доносившийся из-за трещин в штукатурке. Женщина протянула руку к бутылке, стоявшей у ее кровати, и мгновение спустя обнаружила, что бухло кончилось. Она оделась – быстро, поскольку редко надевала под свитер что-то кроме лифчика, – после чего отправилась на улицу. К полудню ей удалось заработать на бутылку дешевого виски, а к часу дня она высосала ее до последней капли. Проснувшись в четыре часа под все те же шорохи крыс и летучих мышей, женщина, как и утром, обнаружила, что бутылка у кровати снова пуста. Она надела лифчик и свитер, натянула черную юбку и черные туфли на высоком каблуке, напудрила лицо, накрасила губы, нанесла на щеки румяна и отправилась на улицу, по которой теперь шла в свете закатного солнца.

Как правило, по вечерам, в час заката женщина бродила именно по этому отрезку улицы, поскольку на углу Кулвер-авеню и Четырнадцатой улицы располагалась фабрика. Смена на ней заканчивалась в половине шестого. Если ей везло, ее снимали на час за четыре бакса, а если фортуна была воистину к ней благосклонна, то клиент оставался с ней на всю ночь. Это приносило ей целых пятнадцать долларов в надежной твердой американской валюте.

Женщина чувствовала, что сегодня вечером ей повезет.

Увидев, как из заводской проходной появляется толпа народа, она преисполнилась уверенности, что где-то в ней идет и ее клиент. Может, он окажется настолько благородным, что даже угостит ее выпивкой, прежде чем они отправятся в постель. А вдруг в нее кто-нибудь влюбится? Например, начальник цеха или – бери выше – директор завода. Его сведут с ума ее волосы и глаза. Он заберет ее к себе в огромный холостяцкий особняк за городом, со слугами и дворецким и станет заниматься с ней любовью, только когда она будет в настроении. Женщина фыркнула. Директор завода, особняк – размечталась! Держи карман шире! И все равно ей казалось, что сегодня повезет.

Она пребывала в этой уверенности вплоть до последнего мгновения, того мига, когда пуля пробила ей верхнюю губу, сломала челюсть, прошла через трахею, перебила шейный отдел позвоночника и, проделав в шее дыру, вылетела из тела.

Пуля врезалась в кирпичную стену, возле которой замертво упала убитая женщина.

Пуля была от патрона «ремингтон» калибра 7,82 мм.

VI

Считается, что в демократическом государстве все граждане равны перед законом, и это правда – когда речь идет о людях живых. С мертвыми бывает по-разному. Блажен, кто верует, что детектив, расследующий убийство алкаша из трущоб, посвятит все свое время и силы поискам убийцы. Известие о безвременной кончине нелегально-го букмекера или взломщика вызывает в полиции лишь вздох облегчения: убили – и слава богу. Между убийством миллионера и уголовника – огромная дистанция, и блажен, кто верует, что дела обстоят иначе. Проститутка, которая не ворует и не убивает, в глазах закона все равно является правонарушительницей и потому с точки зрения полиции считается преступницей. Гибель проститутки на Кулвер-авеню в обычных обстоятельствах вызвала бы лишь вялый интерес, однако ее жизнь оборвала пуля «ремингтона» калибра 7,82 мм, и это обстоятельство внесло в отно-шение к случившемуся серьезные коррективы. После смерти она снискала куда больше внимания со стороны полиции и мужчин в целом, нежели при жизни.

Когда заходит речь о проституции, обнаруживается, что законы на удивление неоднозначны. В уголовном праве много говорится о проституции, притонах и публичных домах, но при этом нигде не дается определения проституции как таковой. В разделе «Проституция» можно встретить статьи, предусматривающие наказание:

1) за похищение с целью принуждения к проституции;

2) за принуждение к проституции;

3) за сутенерство;

4) за перевозку женщин с целью дальнейшего вовлечения в проституцию.

В разделе «Организация притонов и публичных домов» имеются следующие статьи:

1) Похищение женщин.

2) Допуск в публичные дома несовершеннолетних.

3) Принуждение к проституции.

4) Организация притонов.

Ну и так далее. Некоторые из этих преступлений относятся к категории тяжких. Однако ни один из подразделов не упоминает о преступлении, которое совершает сама проститутка. Уголовный кодекс лишь в одном месте дает определение продажной любви. Если быть совсем точным, речь о параграфе 722, который посвящен нарушению общественного порядка. В качестве примеров подобного нарушения приводят нецензурную брань в общественных местах, оскорбительное приставание к гражданам, организацию незаконных скоплений и сборищ, а также, согласно пункту 9: «Приставание в общественных местах к мужчинам с целью совершения преступления против природного естества или распутства иного рода».

Если предположить, что секс с мужчиной является «преступлением против природного естества», значит, речь идет о проституции, хотя само слово «проституция» в этом случае не употребляется. Оно появляется в статье о сутенерстве, в которой сказано лишь следующее: «Лица мужского пола, живущие на средства от посредничества в занятии проституцией. Лицо мужского пола, живущее полностью или частично на средства от посредничества в занятии проституцией или же явля-ющееся посредником, предлагающим в обществен-ных местах услуги сводника с целью наживы, совер-шает уголовно наказуемое деяние. Лицо мужского пола, сожительствующее на временной или постоянной основе с проституткой и не имеющее явных средств к существованию, считается живущим на средства от посредничества в занятии проституцией».

И что прикажете делать честному совестливому полицейскому, когда к нему подваливает на улице бабенка и говорит: «Зайчик, хочешь приятно отдохнуть?» – и при этом у нее буквально на лбу написано, что она проститутка? С одной стороны, если он «хочет приятно отдохнуть», то может и при-нять ее предложение. По закону он должен ее арестовать за нарушение общественного порядка. За данный вид преступления предусмотрено тюремное заключение на срок, не превышающий шести месяцев, либо штраф, не превышающий пятидесяти долларов, либо и то и другое. Однако не будем забывать, что уголовное право опирается на уголовно-процессуальный кодекс. Каждый легавый в городе знает наизусть статью 887, подраздел 4. И все проститутки в городе тоже вызубрили этот раздел УК, как «Отче наш», поскольку именно по этой статье их можно загрести. Помимо всего прочего, в статье 887 идет речь о лицах без определенных занятий. Там сказано: «К лицам без определенных занятий относятся следующие категории лиц», после чего приводится длиннющий список, куда попадают буквально все, включая вашего дядюшку Макса. Подраздел 4 безапелляционно вносит в этот список:

«Лица, (a) занимающиеся проституцией, (б) предлагающие сексуальные услуги, (в) слоняющиеся без дела в общественных местах, местах частного пользования, в непосредственной близости от транспортных магистралей с целью склонения иного лица к разврату, прелюбодеянию, незаконной сексуальной связи или иного непристойного действия…»

Казалось бы – достаточно. Более того, исчерпывающе. Однако авторы уголовного кодекса решили не рисковать и потому продолжили:

«…(д) каким бы то ни было образом склоняющие граждан в общественных местах, местах частного пользования, в непосредственной близости от транспортных магистралей к указанным противоправным действиям, (e) предоставляющие или выражающие согласие предоставить строение, здание, дом, помещение, транспортное средство или любой иной вид объекта для занятия внутри него проституцией, или дозволяющие находиться внутри данных объектов лицам, совершающим ука-занные противоправные действия, при этом будучи осведомленными о факте совершающегося правонарушения, (ж) участвующие, оказывающие посредничество или же подстрекающие к совершению любых из противоправных деяний, указанных в статье 887 подраздела 4 Уголовно-процессуального кодекса, (з) являющиеся уличными проститутками, не имеющими никаких иных законных источников дохода».

Хотели знать, кто такие лица без определенных занятий? Вот вам и ответ, дамы и господа. И если вы попадаете под это описание, то вас по статье 891 того же уголовного кодекса могут упечь в исправительный дом аж на три года или в тюрьму – на целый год. Так что будьте аккуратнее!

Гарри Уоллох был «лицом мужского пола, сожительствовавшим на временной основе» с проституткой по имени Бланш Леттигер, которую застрелили вечером 30 апреля. Полиция отыскала его достаточно быстро. Все знали, кто был хахалем Бланш. Гарри повязали на следующее утро в бильярдной на Сорок первой улице. Его отвезли в участок, усадили на стул и принялись допрашивать. Сожитель погибшей оказался высоким, хорошо одетым мужчиной, с проседью на висках и сверлящим взглядом зеленых глаз. Попросив у детективов разрешения закурить, он достал дорогую сигару, раскурил ее, после чего, откинувшись на спинку стула, с едва заметным превосходством взглянул на полицейских и улыбнулся.

– Чем вы зарабатываете на жизнь, Уоллох? – взялся за дело Карелла.

– Инвестициями.

– И куда вы инвестируете? – спросил Мейер.

– В акции, облигации, недвижимость. – Гарри небрежно пожал плечами.

– Какие сейчас котировки у «AT&T»[2]2
  «AT&T» – одна из крупнейших американских телекоммуникационных компаний, являющаяся поставщиком как местной, так и дальней телефонной связи в США.


[Закрыть]? – быстро спросил Стивен.

– Я не держу акции этой компании.

– А какие акции вы вообще держите?

– Я так навскидку и не вспомню, – столь же небрежно ответил Уоллох.

– А брокер у вас есть?

– Есть.

– Как его зовут?

– Сейчас он в Майами. В отпуске.

– Меня не интересует, где он, – резко произнес Карелла. – Я спросил, как его зовут.

– Дейв.

– А фамилия у Дейва имеется? – вклинился Мейер.

– Мильяс. Его зовут Дейв Мильяс.

– Где именно в Майами он остановился?

– Понятия не имею, – фыркнул Гарри.

– Ладно, Уоллох, – протянул Мейер. – Что вам известно о женщине по имени Бланш Леттигер?

– О ком? – прищурился Гарри. – Бланш… как там вы ее назвали?

– Так, Уоллох, ты, видать, решил, что здесь самый умный? – резко произнес Карелла. – Я тебя правильно понял?

– А что вы от меня хотите? – возмутился задержанный. – Назвали имя какой-то незнакомой мне бабы и теперь еще что-то требуете!

– Значит, имя тебе незнакомо? – сощурился Карелла. – Бланш Леттигер. Ты уже полтора года сожительствуешь с ней. Живешь с ней в квартире номер шесть-В на углу Кулвер-авеню и Двенадцатой улицы. Квартира снята на имя Фрэнка Уоллеса. Ну что, Уоллох, память начинает проясняться?

– Вообще не понимаю, о чем вы говорите, – помотал головой Гарри.

– Стив, а вдруг это он ее завалил? – повернулся к Карелле Мейер.

– У меня тоже начинает складываться такое впечатление, – кивнул Стив.

– О чем речь? – с невозмутимым видом осведомился Уоллох.

– Да хватит тебе вилять, Уоллох. Думаешь, ты, сутенер вонючий, нас так сильно интересуешь?

– Я не такой, – с достоинством промолвил Гарри.

– В каком смысле «не такой»? – вкрадчиво спросил Мейер.

– Я не тот, кем вы меня сейчас назвали.

– Как же это мило! – всплеснул руками Мейер. – Только подумать, он не хочет поганить свои милые благородные губки словом «сутенер»! Слушай сюда, Уоллох, не усложняй нам понапрасну жизнь. А то мы ее тебе сами так усложним, кровавыми слезами плакать будешь. Не дергайся понапрасну. Ты нам не интересен. Нам от тебя нужны только сведения о женщине, и больше ничего.

– Какой такой женщине? – Гарри изобразил искреннее удивление.

– Сукин ты сын, ее хладнокровно убили прошлым вечером! Застрелили! В тебе осталось хоть что-то человеческое?

– Не знаю я никакой женщины, которую хладнокровно убили прошлым вечером, – заупрямился Уоллох. – Я понял, что вы хотите. Я вас как облупленных знаю. Козла отпущения ищете? Убийство на меня повесить хотите? Не выйдет!

– Вообще-то козел отпущения нам не нужен, – ухмыльнулся Карелла, – но раз уж ты завел об этом речь… Отличную идею ты нам подкинул! Что скажешь, Мейер?

– А почему бы и нет, – пожал плечами напарник, – он ничем не лучше и не хуже других. Повесим убийство на него, и дело с концом. Гора с плеч свалится.

– Где ты был прошлым вечером, Уоллох? – с нажимом спросил Карелла.

– В котором часу конкретно? – Гарри курил сигару короткими затяжками, сохраняя видимость спокойствия.

– Когда убили женщину.

– Я не знаю, в котором часу у вас кого-то там убили! – отрезал Уоллох.

– В полшестого. Где ты был в полшестого?

– Ужинал, – с бесстрастным выражением лица ответил Гарри.

– Так рано?

– Я ужинаю рано.

– Где?

– В ресторане «Вьющаяся роза».

– Где этот ресторан находится?

– В центре города.

– Где конкретно?! – вспылил Карелла. – Слушай, Уоллох, думаешь, нам нравится из тебя каждое слово клещами вытягивать? Ты понимаешь, что мы можем и ускорить процесс?

– Естественно, – спокойно пожал плечами Гарри. – Давайте, доставайте свой шланг.

– Мейер, – в тон ему спокойно промолвил Карелла, – принеси-ка шланг.

Мейер с невозмутимым видом подошел к столу в дальнем конце помещения, выдвинул ящик, извлек из него кусок резинового шланга длиной сантиметров шестьдесят, хлопнул им по ладони и вернулся к Гарри, который спокойно наблюдал за происходящим.

– Ну что, Уоллох, ты говорил об этом шланге?

– Думаете, вы меня чем-то удивили? – поинтересовался задержанный.

– С кем ты ужинал? – спросил Карелла.

– Ни с кем. Я был один.

– Мейер, – повернулся к напарнику Стивен, – считай, он у нас в руках. Шланг нам не понадобится. Поздравляю, Уоллох, ты спекся.

– Рано радуетесь, – фыркнул Гарри, – официант меня запомнил.

– Ничего, – ободряюще произнес Карелла, – мы на него чуть надавим, и он тебя тут же забудет. Или ты забыл, что нам нужен козел отпущения? Думаешь, нам сможет помешать какой-то вшивый официант?

– Он подтвердит, что я был в ресторане, – уже без прежней уверенности произнес Гарри.

– Будем надеяться, – развел руками Карелла. – Ну а пока мы задерживаем тебя по подозрению в убийстве. Ну и естественно, мы пока никому не скажем, что ты сутенер. Прибережем эти сведения до суда. Уверен, они произведут на присяжных ошеломляющее впечатление.

– Слушайте. – Уоллох закусил губу.

– Да?

– Чего вам от меня надо? Вы же знаете, что я ее не убивал?

– Раз не ты, то кто? – спросил Мейер.

– Откуда я знаю? – раздраженно буркнул Гарри.

– То есть с женщиной ты знаком?

– Смеетесь, что ли? – Задержанный посмотрел на детективов. – Естественно знаком.

– Совсем недавно ты это отрицал, – напомнил Мейер.

– Да я так, подразнить вас хотел. – Гарри пожал плечами. – Откуда мне было знать, что все так серьезно? Из-за чего вы все такие нервные?

– И давно ты с ней познакомился?

– Пару лет назад.

– Когда вы познакомились, она уже занималась проституцией?

– Опять пытаетесь дело шить? – Гарри с подозрением посмотрел на детективов. – Понятия не имею, чем она занималась. Я зарабатываю себе на жизнь инвестициями. Я просто жил с ней, и точка. А чем она занималась или не занималась – исключительно ее дело.

– То есть ты не знал, что она проститутка?

– Понятия не имел. – Гарри скрестил руки на груди.

– Знаешь что, Уоллох, – подался вперед Карелла, – мы сейчас тебя отправим вниз, в КПЗ, и официально оформим задержание по подозрению в убийстве. Ты врешь, а это очень подозрительно. Может, нам удастся задержать кого-то и получше, ну а если нет – ты тоже сойдешь. Ну что, Уоллох, охота сидеть за убийство? Или, может, начнешь говорить правду? Тогда мы поймем, что ты честный, добропорядочный гражданин, ну а на сутенерство закроем глаза. С кем не бывает? Что скажешь, Уоллох?

Долгое время Гарри хранил молчание. Наконец он промолвил:

– Когда мы познакомились, она уже была проституткой.

– Два года назад?

– Два года назад, – эхом повторил Гарри.

– Когда вы с ней виделись в последний раз?

– Позапрошлым вечером я загулял, – медленно произнес задержанный. – Весь день меня не было дома. Так что с тех пор мы и не виделись.

– В котором часу позавчера вечером ты вышел из квартиры?

– Около восьми.

– Куда направился?

– На окраину. В Риверхед.

– С какой целью?

– В кости поиграть, – вздохнул Гарри. – Игра такая есть «крэпс». Что, уже нельзя?

– Когда ты уходил, Бланш была еще дома?

– Да.

– Она тебе что-нибудь сказала на прощанье?

– Нет, – Гарри мотнул головой, – она была в другой комнате. С клиентом.

– Это ты его привел?

– Да, да, – раздраженно ответил Уоллох и положил сигару в пепельницу. – Видите, я с вами начистоту!

– Вот и молодец. Так держать. Теперь рассказывай о Бланш.

– Чего рассказывать?

– Сколько ей было лет?

– Она говорила, что тридцать пять, но на самом деле ей был сорок один.

– Что еще о ней знаешь? – спросил Карелла. – Откуда она родом?

– Откуда-то со Среднего Запада, – Гарри поморщился, – то ли из Оклахомы, то ли из Айовы. Примерно из тех краев.

– Когда она переехала сюда?

– Давным-давно. – Задержанный махнул рукой.

– Когда именно, Уоллох? – с нажимом повторил вопрос Карелла.

– Точной даты не назову. Но до войны – это точно. Слушайте, если вас интересует ее биография, вы обратились не по адресу. Я настолько хорошо ее не знал.

– С какой целью она сюда переехала?

– Учиться хотела.

– Где?

– В университете, – раздраженно ответил Гарри, – а где же еще?

– В каком университете?

– В Рэмси.

– Сколько она там проучилась? – поинтересовался Мейер.

– Понятия не имею.

– Диплом она получила?

– Не знаю.

– Как стала проституткой?

– Не знаю.

– Ее родители живы?

– Без понятия.

– Она состояла когда-нибудь в браке?

– Не знаю.

– А что ты, черт подери, знаешь? А, Уоллох?! – прикрикнул Карелла.

– Я знаю, что она была старой шмарой, и я возился с ней исключительно по доброте душевной. Ясно? – не без запальчивости произнес Гарри. – Бланш была пьяницей и геморроем в заднице. Она получила пулю в голову? Так ведь вроде писали в газетах? Так вот, для нее это был самый лучший вариант. Вот что я знаю!

– А ты, Уоллох, добрая душа.

– Спасибо, – кивнул задержанный, – вы мне тоже безумно нравитесь. Слушайте, чего вам от меня надо? Если бы не я, она бы сдохла на улице еще год назад. А так я хотя бы приютил ее. Доброе дело сделал.

– Само собой, – покивал Мейер.

– Да, сделал, а вы что думали? Считаете, она принесла мне золотые горы? Сделала меня миллионером? Да кто с ней вообще трахаться захочет? Признаю, водил ей всякое отребье – вот и все. Ей хватало денег на жилье и еду с выпивкой – так что ей, можно сказать, повезло. Причем деньги она мне давала через раз – в половине случаев мне не доставалось ни цента. Прежде чем я успевал спохватиться, она спускала бабки на бухло. И что я с нее в результате имел? Ни бабок, ни бухла – выпивку она высасывала до последней капли. Считаете, наша жизнь была как сплошной пикник? Вам бы такой пикничок – не обрадовались бы! – возмущенно выпалил Гарри.

– Каким образом студентка стала проституткой? – спросил Карелла.

– Что-то я не врубаюсь, вы кто: легавый или социолог? – удивился задержанный. – Да в этом городе среди проституток столько бывших студенток – считать замучаешься. Не верите – свяжитесь с полицией нравов, они вам глаза раскроют.

– Забудем о полиции нравов, – вмешался Мейер. – Кто ее убил? Какие-нибудь мысли на этот счет есть?

– Ни единой.

– Тебя послушать, так ты только рад от нее избавиться, – заметил Стивен.

– Рад, – искренне произнес Гарри. – Но это не означает, что я ее убил. Слушайте, ребята, вы же прекрасно знаете, что это не я. Чего же мы зря тратим время?

– А куда ты так торопишься, Уоллох? – прищурился Карелла. – Снова в кости не терпится сыграть?

– Так я вам и рассказал, – ухмыльнулся Гарри.

– Тогда располагайся поудобнее, – пожал плечами Мейер, – у нас впереди целый день, торопиться некуда.

– Отлично, весь день коту под хвост, – недовольно произнес задержанный. – Вам-то чего переживать – вас налогоплательщики содержат! Давайте, выкидывайте на ветер их денежки!

– Тебе-то чего переживать, Уоллох? – фыркнул Мейер. – Ты ни разу в жизни не платил налоги.

– Я плачу их каждый год! – с видом оскорбленной невинности вспылил Гарри. – И в федеральный бюджет, и в бюджет штата! Так что не надо песен!

– И что ты пишешь в графе «Род занятий», когда заполняешь налоговую декларацию? – полюбопытствовал Карелла.

– Вы опять об этом?

– Нет. – Стивен покачал головой. – Давай лучше вернемся к Бланш. Ты не знаешь, может, ей кто-то угрожал?

– Да откуда мне это знать? – Гарри всплеснул руками. – Клиенты – все разные. Кто-то ведет себя как сопляк, который в первый раз решил улечься с бабой в постель. Есть отморозки, которые любят распускать руки. И вообще, давайте начнем с того, что если парень идет к проститутке, значит, с ним уже что-то не так.

– Слушай, – Мейер повернулся к Карелле, – да он не сутенер, а психолог.

– Я просто хорошо разбираюсь в шлюхах, – скромно ответил Гарри.

– Но вот про Бланш Леттигер знаешь мало.

– Все, что знал, – рассказал, – развел руками Уоллох. – Чего еще добавить?

– Расскажи про ее привычки.

– Например? – чуть склонил голову Гарри.

– Например, когда она вставала по утрам?

– По утрам? – Задержанный рассмеялся. – Вы что, шутите?

– Хорошо, во сколько она вставала?

– Обычно она просыпалась в час или в два, после чего отправлялась на поиски бутылки.

– В котором часу она проснулась в тот день, когда ее убили? – быстро спросил Стив.

– Ай-ай-ай! – Гарри улыбнулся и погрозил детективу пальцем. – Подловить меня решили?

– Чего?

– Я же вам сказал, что ушел позавчера вечером и с тех пор дома не появлялся, – все так же улыбаясь, напомнил задержанный. – Станете уверять меня, что уже об этом забыли?

– Я не пытался тебя подловить, Уоллох, – устало произнес Карелла.

– Да ладно вам сказки рассказывать. Все вы одинаковые! Так и норовите подловить таких парней, как я.

– Слушай, Уоллох, – вздохнул Стивен, – мы уже поняли, что ты законопослушный гражданин с безупречной репутацией, которого затюкали бессердечные полицейские. Хватит уже тянуть волынку, давай, наконец, делом займемся. А то ты мне уже начинаешь действовать на нервы.

– Думаете, вы действуете на меня успокаивающе? – буркнул Гарри.

– Да ты вообще, что ли, охренел?! – взорвался Мейер. – Ишь, язык распустил! Еще один такой финт ушами, и я тебе, козлина, башку проломлю! Хорошо меня понял?

Уоллох открыл рот, но, так ничего не сказав, закрыл его и с кислым видом посмотрел на Мейера.

– Понял или нет?! Не слышу ответа! – рявкнул Мейер.

– Понял, понял, – с мрачным видом проговорил Уоллох.

– Бланш обычно выходила из дома между пятью и половиной шестого вечера?

– Да.

– И куда она шла?

– У нас рядом завод – вот туда и шла. Иногда работяги после смены не прочь перепихнуться.

– Она ходила туда каждый вечер? – спросил Карелла.

– Не каждый, но довольно часто. С такой внешностью, как у нее, ей приходилось ловить каждую возможность подзаработать.

– Где находится завод?

– Угол Кулвер-авеню и Четырнадцатой улицы.

– Получается, почти каждый день, между пятью и половиной шестого вечера она выходила из дома и шла к заводу?

– Точно.

– Кто об этом знал кроме тебя?

– Патрульный полицейский, – ответил Гарри и, не удержавшись, добавил: – Как думаете, может, он ее заодно и шпилил?

– Слушай, Уоллох…

– Ладно-ладно, – Гарри выставил ладонь, – если честно, я понятия не имею, кто еще об этом знал. Думаю, мужик, который ее грохнул. Да об этом мог знать кто угодно. Установи за ней слежку – и дело в шляпе.

– Ты нам очень помог, – промолвил Карелла, – а теперь катись отсюда к чертовой матери.

– Из-за вас весь день коту под хвост, – проворчал Уоллох.

Он встал и отряхнул сигарный пепел с брюк. Когда Гарри обогнул стол, Мейер наподдал ему под зад. Уоллох даже не обернулся. И с королевским достоинством сутенер вышел из инструктажной.