Текст книги "Тувия, дева Марса"

Один из них споткнулся о тело убитого воина. Мужчина наклонился, и рука его коснулась расколотого черепа. Вокруг себя он увидел гигантские фигуры других зеленых людей и сделал единственный вывод, к которому мог прийти.

– Турды! – закричал он. – Турды выступают против нас! Поднимайтесь, воины! Вонзите свои мечи по самую рукоятку в сердца страшным врагам Торказа!

Тотчас зеленые воины стали нападать друг на друга с обнаженными мечами. Проснулась их давняя страсть к сражениям.

Сражаться, убивать, умирать от холодной стали в сердце. Для них это было состоянием высшего блаженства.

Карторис быстро догадался об их ошибке и воспользовался ею. Он знал, что в пылу боя они будут сражаться долго, пока не обнаружат свою ошибку. И пока их внимание не привлекла настоящая причина ссоры, он, не теряя времени, пробрался к двери в противоположной стене, которая вела во внутренний двор, где бились между собой свирепые тоты.

Здесь ему предстояла нелегкая задача. Схватить и оседлать одно из этих обычно злых и непокорных животных было не детской игрой и в обычных условиях, но теперь, когда так нужно было соблюдать тишину, менее оптимистичному и находчивому человеку, чем был сын великого полководца, это показалось бы безнадежным.

От своего отца он узнал много о повадках могучих тотов, так же как и от Тарс Таркаса, когда Карторис навещал этого великого зеленого джеддака и его войско в Тарке. Поэтому теперь он старался вспомнить все, чему он научился от других и что знал из своего собственного опыта, так как он сам ездил и управлял ими много раз.

Крик тотов Торказа казался более пронзительным, а нрав – более норовистым, чем у их родственников в Тарке и Вархуне, и некоторое время казалось, что ему не избежать свирепой атаки со стороны двух старых самцов, которые толкались и визжали около него, но ему наконец удалось приблизиться на достаточное расстояние к тоту, чтобы схватить его. Почувствовав руку на своей шкуре, животное успокоилось и в ответ на команду красного человека стало на колени.

В тот же миг Карторис был у него на спине, направляя его к большим воротам, ведущим со двора через большое здание к проспекту.

Другой самец, все еще издавая пронзительные крики, последовал за своим товарищем. На обоих тотах не было уздечек, так как эти страшные животные управляются внушением – если они вообще управляемы.

Даже в руках громадных зеленых людей поводья казались бы совершенно бесполезными против бешеной свирепости и неслыханной силы тотов, ими руководит страшная сила телепатии, так хорошо знакомая жителям Марса, которые таким способом руководили более примитивными обитателями своей планеты.

Карторис с трудом довел двух животных до ворот, где, спрыгнув, поднял щеколду. Затем тот, на котором он приехал, прислонился своим могучим плечом к дощатым створкам, сделанным из скида, толкнул их, и человек и двое животных стали тихо пробираться к краю площади, где прятался Кар Комак.

И вот тут Карторису пришлось столкнуться с новой трудностью – надо было заставить подчиниться второго тота. Так как Кар Комак никогда раньше не ездил ни на одном животном, работа эта казалась безнадежной. Но наконец стрелку удалось забраться на скользкое тело тота, и опять дикое животное, мягко ступая по поросшей мхом улице, направилось к открытому морскому дну рядом с городом.

Всю эту ночь, следующий день и еще одну ночь они ехали на северо-восток. Не было заметно никаких признаков погони, и на рассвете второго дня Карторис увидел вдалеке вьющуюся ленту больших деревьев, которые отмечали один из длинных водных путей Барсума.

Они немедленно оставили своих тотов и приблизились к обрабатываемому району пешком.

Карторис, кроме того, снял с себя металлические украшения и все прочие вещи, которые помогли бы распознать в нем жителя Гелиума, так как он не знал, какой нации принадлежит водный путь, а на Марсе всегда лучше каждого человека и каждую нацию принимать за потенциальных врагов, пока не убедишься в обратном.

Была середина дня, когда они наконец вышли на одну из дорог, пересекающих обработанные районы на определенном расстоянии, соединяя безводные пространства по обе стороны с большой белой дорогой, проходящей через них от одного конца до другого обширных возделанных земель.

Высокая стена, окружавшая поля, служила и защитой от внезапного набега зеленых орд, и для того, чтобы оградить домашних животных и людей на фермах от свирепых бенсов и других плотоядных зверей.

Карторис остановился перед первыми воротами, к которым они подошли, и начал колотить в них, чтобы их впустили. Молодой человек, открывший ворота, гостеприимно приветствовал их, хотя и посмотрел с удивлением на белую кожу и рыжие волосы воина-стрелка. Выслушав короткий и неполный рассказ об их побеге из Торказа, он пригласил их войти к себе в дом и приказал слугам приготовить для них еду.

Пока они ожидали в приятной, с низким потолком, гостиной фермерского дома, когда им приготовят еду, Карторис вовлек хозяйку в разговор с целью установить ее национальность и узнать таким образом, под чьим покровительством находится водный путь, к которому привели их обстоятельства.

– Мой муж – Хал Вас, – ответила хозяйка, – он сын Вас Кора из Дузара, знатного человека свиты Астока, принца Дузара. В настоящее время является дваром (капитаном) дороги, проходящей в этом районе.

Карторис был очень рад, что не открыл себя, так как, хотя он и не знал, что за это время произошло в Гелиуме и что Асток был единственным виновником всех его несчастий, он хорошо знал, что жители Дузара не питают к нему особой любви и что ему не приходится надеяться на помощь во владениях Дузара.

– А кто ты такой? – спросил пришедший Хал Вас. – Судя по внешности, ты человек военный, но я не вижу знаков различия на твоем снаряжении. Может быть, ты пантан?

В настоящее время пантаны – солдаты фортуны – бродят по Барсуму, и это привычная картина для планеты, где большинство людей любит сражаться. Они предлагают свои услуги там, где идет война, а случайные короткие промежутки, когда не происходят военные действия между красными нациями, они проводят, присоединяясь к бесчисленным экспедициям, которые постоянно снаряжаются против зеленых людей для защиты водных путей, пересекающих самые дикие части планеты.

Когда их служба кончалась, они снимали воинские знаки принадлежности нации, которой они служили, пока не находили нового хозяина. В это время они не носили знаков различия, об их профессии красноречиво свидетельствовали их изношенная в боях одежда и нетускневшее оружие.

Предположение было удачным, и Карторис ухватился за возможность, позволяющую дать о себе удовлетворительное объяснение. В нем, однако, был один недостаток. Во время войны пантан, оказавшись во владениях пребывающей в состоянии войны нации, был вынужден надевать знаки различия этой нации и сражаться вместе с ее воинами.

Насколько знал Карторис, Дузар не был в состоянии войны с другими нациями, но никогда нельзя точно представить, когда одно красное племя бросится на своего соседа, хотя великий и могучий союз во главе с его отцом, Джоном Картером, продолжительное время смог поддерживать мир на большой территории Барсума.

Приятная улыбка осветила лицо Хал Васа, когда Карторис рассказал о роде их занятий.

– Это хорошо, – воскликнул молодой человек, – что вы пришли сюда, так как здесь вы скоро найдете себе службу. Мой отец, Вас Кор, прибыл сюда, чтобы собрать силы для новой войны с Гелиумом.

12. Спасти Дузар

Тувия из Птарса, сражаясь с охваченным страстью Иавом, бросила быстрый взгляд через плечо на лес, откуда доносилось свирепое рычание. Иав тоже оглянулся.

То, что он увидел, наполнило сердце каждого мрачным предчувствием. Это был Комал, бенс-бог, бежавший к ним с раскрытой пастью.

Кого он выберет своей жертвой? Может быть, обоих? Им не пришлось долго ждать, и хотя Иав пытался держать девушку между собой и ужасными клыками, огромный зверь набросился на него.

Иав, крича, попытался рвануться к Лотару, толкнув Тувию в пасть к людоеду. Но его сопротивление продолжалось недолго. В одну секунду бенс оказался на нем, разрывая его горло и грудь с демонической яростью.

Девушка была около них через мгновение, но ей с трудом удалось оторвать свирепое животное от его жертвы. Все еще рыча и бросая голодные взгляды на Иава, бенс наконец позволил увести себя в лес.

Со своим огромным защитником Тувия отправилась вперед искать проход в скалах, чтобы попытаться совершить, казалось, невозможное – достичь далекого Птарса, пройдя более семнадцати тысяч заадов по жестокому Барсуму.

Она не могла поверить, что Карторис умышленно покинул ее, и поэтому продолжала искать его, но когда она прошла слишком далеко на север в поисках туннеля, она разминулась с юношей, в то время как он возвращался за ней в Лотар.

Тувия из Птарса не могла точно определить то место, которое занимал принц Гелиума в ее сердце. Она не могла признаться даже себе самой, что любит его, и все же разрешила ему обращаться к себе с таким выражением нежности и обожания, к которым девушка оставалась глухой, когда их произносили все, кроме ее мужа или жениха, – «моя принцесса».

Кулан Тит, джеддак Каола, с которым она была обручена, снискал ее восхищение и уважение, но не более. Подчинилась же она желанию отца из-за обиды на то, что красный принц Гелиума не воспользовался своим преимуществом во время посещения дворца ее отца, чтобы просить ее руки, чего она ожидала с того далекого дня, когда оба сидели вместе на скамье в великолепном саду джеддака, украшавшем внутренний двор Салензия Олла в Кадабре.

Любила ли она Кулан Тита? Она храбро хотела поверить, что любила, но все это время в наступающей темноте ее глаза пытались отыскать фигуру стройного молодого воина с черными волосами и серыми глазами. И у Кулан Тита были черные волосы, но глаза его были карие.

Почти совсем стемнело, когда она нашла вход в туннель. Девушка безопасно дошла до холмов, и здесь при ярком свете двух лун Марса, она остановилась, чтобы обдумать свои дальнейшие действия.

Остаться ли ей здесь в надежде, что Карторис придет сюда в поисках ее? Или продолжать свой путь на северо-восток в сторону Птарса? Куда прежде всего пошел бы Карторис, покинув долину Лотара?

Ее пересохшее горло и сухой язык подсказали ей ответ – к Аантору, к воде. Она тоже пойдет к Аантору, где найдет, возможно, большее, чем воду, в которой она все-таки нуждается.

Рядом с Комалом она почти не испытывала страха, так как знала, что животное защитит ее от свирепых нападений. Даже большие белые обезьяны в ужасе убегают от могучего бенса. Они боялись только людей, но их помощью и другими возможностями ей придется пользоваться, прежде чем она сможет добраться до дома своего отца.

Когда наконец Карторис нашел ее только для того, чтобы быть пораженным длинным мечом зеленого человека, Тувия молилась, чтобы такая же судьба постигла и ее.

Вид красных воинов, прыгавших со своих кораблей, на минуту наполнил ее вновь проснувшейся надеждой на то, что Карторис из Гелиума мог быть только оглушен и что они его освободят, но когда она увидела на их одежде металлические знаки Дузара, ей захотелось бежать не только от воинов Торказа, но и от дузарцев, однако вскоре она потеряла всякую надежду.

Комал тоже был мертв и лежал рядом с принцем Гелиума. Теперь она действительно одна. Некому было защитить ее.

Воины Дузара потащили Тувию на палубу ближнего корабля. Окружившие их зеленые воины пытались вырвать девушку из рук красных.

Наконец те, кто не погиб во время схватки, взобрались на палубы двух кораблей. Моторы заработали, пропеллеры зажужжали. Легкие корабли быстро поднялись в небо.

Тувия из Птарса огляделась. Рядом с ней стоял человек, улыбаясь ей в лицо. У нее перехватило дыхание, когда она узнала его и посмотрела ему прямо в глаза. С легким стоном ужаса она поняла все, закрыла лицо руками и соскользнула на гладкую палубу из дорогого скила.

Склонившийся над ней был Асток, принц Дузара.

У Астока были быстрые корабли, и ему было необходимо добраться как можно скорее до дома отца, так как военный флот Гелиума, Каола и Птарса рассеялся над всем Барсумом. Ему не поздоровиться, если кто-нибудь обнаружит Тувию из Птарса пленницей на его корабле.

Аантор лежит на пятидесятом градусе южной широты и в сорока градусах от Хорца, пустынного места сосредоточения древней культуры и учености Барсума, в то время как Дузар лежит в пятнадцати градусах севернее экватора и в двадцати градусах восточнее Хорца.

Хотя расстояние было велико, корабли покрыли его без остановок. Задолго до того, как они достигли места своего назначения, Тувии из Птарса кое-что стало известно, и это окончательно рассеяло ее сомнения, мучившие ее уже много дней. Едва они поднялись над Аантором, как она узнала одного члена экипажа, которого видела на корабле во время ее похищения из садов отца в Птарсе. Присутствие Астока на корабле было ответом на вопрос. Ее похитили агенты принца Дузара – Карторис из Гелиума не был причастен к этому событию.

Асток и не отрицал обвинения, высказанного девушкой. Он только улыбался и молил о любви.

– Я скорее стану подругой белой обезьяны! – воскликнула она, когда он стал настаивать на своей просьбе.

Асток угрюмо зарычал:

– Ты выйдешь замуж за меня, Тувия из Птарса, или, клянусь твоими предками, ты станешь подругой белой обезьяны!

Девушка не ответила, ему не удалось больше вовлечь ее в разговор, и оставшееся время она молчала.

В действительности, Астока приводили в трепет размеры вооруженного конфликта, вызванного его похищением принцессы Птарса, неспокойно ему было и от сознания той ответственности, какую влекло за собой обладание такой пленницей.

Его единственной мыслью было доставить Тувию из Птарса в Дузар, где переложить ответственность за нее на отца. В это время он будет стараться делать все возможное, чтобы не обидеть девушку, в противном случае, если их всех схватят, он должен будет ответить и за обращение с девушкой перед одним из великих джеддаков, для которого она была так дорога.

И вот наконец они прибыли в Дузар, где Асток спрятал свою пленницу в секретной башне собственного дворца. Он заставил своих людей поклясться молчать, чтобы девушку не обнаружили, так как до тех пор, пока он не увидит своего отца Вутуса, джеддака Дузара, он не осмелится никому рассказать, что он привез ее с собой с юга.

Но когда он предстал в большом зале для приемов пред мужчиной с жесткими губами, который был его отцом, он почувствовал, что мужество медленно покидает его, и он не решился заговорить о том, что девушка спрятана в его дворце. Ему пришло в голову узнать отношение отца к этому событию, и принц придумал историю о захвате человека, который заявил, что знает о местонахождении Тувии из Птарса.

– Если ты прикажешь, господин, – сказал он, – я поеду, захвачу ее и доставлю в Дузар.

Вутус нахмурился и покачал головой.

– Ты уже достаточно сделал для того, чтобы Птарс, Каол и Гелиум – все трое выступили бы против, узнай они о той роли, которую ты сыграл в похищении принцессы Птарса. То, что тебе удалось свалить вину на принца Гелиума, было удачей и искусным стратегическим планом, но если девушка узнает правду и когда-нибудь вернется во дворец отца, Дузару придется рассчитываться за это, а иметь ее здесь пленницей значило бы признать вину, от последствий которой нас ничто не сможет спасти. Это стоило бы мне трона, а лишиться его я не хочу.

– Если бы она была здесь, – продолжал размышлять старший, снова и снова повторяя одну и ту же фразу, – если бы только она была здесь, Асток! – свирепо воскликнул он. – О, если бы только она была здесь и никто не знал бы об этом! Ты не догадываешься? Вина Дузара могла бы быть навеки похоронена вместе с ней, – заключил он низким, злым шепотом.

Асток, принц Дузара, вздрогнул.

Да, он не был слабонервным и злым, но слово «враг» применяется только к мужчинам. Предательские убийства свирепствуют в больших городах Барсума, и все же убить женщину считается таким невероятным преступлением, что даже самые жестокие из наемных убийц отшатнутся в ужасе, предложи им такое дело.

Вутус явно не замечал откровенного ужаса сына от его предложения. Он продолжал:

– Ты сказал, что знаешь, где спрятана девушка с тех пор, как ее похитили у твоих людей в Аанторе. Если ее возьмут, все три державы после ее рассказа объединятся в союз против нас.

– Выход только один, Асток! – закричал старик. – Ты должен вернуться туда, где она прячется, тайно привезти ее сюда. И не возвращайся в Дузар без нее под страхом смертной казни.

Асток, принц Дузара, хорошо знал королевский нрав своего отца. Он знал, что в сердце тирана не было ни малейшего признака любви ни к одному созданию.

Мать Астока была рабыней. Вутус никогда не любил ее. В молодости он пытался найти невесту при дворах своих могущественных соседей, но женщины не замечали его.

После того как дюжина девушек, равных ему по знатности, заявили, что предпочли бы самоубийство браку с ним, он бросил это дело. А потом получилось так, что он сошелся с одной из своих рабынь, чтобы иметь сына, который будет избран новым джеддаком после его смерти.

Асток немедленно удалился из зала своего отца. С белым лицом и трясущимися конечностями он отправился в свой дом. Когда он проходил по двору, взгляд его устремился на большую восточную башню, вырисовывавшуюся высоко на фоне лазурного неба.

При взгляде на нее капли пота выступили на лбу принца. О, боги! Ничья другая, а только его рука совершит это ужасное деяние. Своими собственными руками он должен будет прервать жизнь этого совершенного существа, перерезав ей горло или вонзив холодное лезвие в сердце.

Ее сердце! Сердце, которое он так надеялся наполнить любовью к нему.

Он вспомнил высокомерное презрение, с которым были приняты его объяснения в любви. Он похолодел, потом его бросило в жар при воспоминании об этом. Чувство удовлетворения от близкой расплаты вытеснило раскаяние и стыд, вытеснило чувства прекрасные, которые на короткое время заявили о себе; то хорошее, что он унаследовал от матери-рабыни, подчинилось голосу плохой крови, перешедшей ему от отца-джеддака. Это и заставило его совершить подлость.

Холодная улыбка сменила ужас, которым только что были полны его глаза. Асток направился к башне. Он увидит ее перед тем, как отправится в путешествие, чтобы скрыть от отца тот факт, что девушка уже находится в Дузаре.

Тихо прошел принц секретным проходом, поднялся по винтовой лестнице в помещение, где была заточена принцесса Птарса.

Когда Асток вошел в комнату, он увидел, что Тувия взобралась на подоконник восточного окна и смотрит через крыши Дузара в сторону далекого Птарса. Он ненавидел Птарс. Мысль о нем наполняла его страхом. А почему бы не покончить с ней теперь, и со всем этим…

При звуке шагов девушка быстро повернулась к нему. О, как она была прекрасна! Его внезапное решение исчезло при виде ее чудесной красоты. Он подождет, пока не вернется из своего краткого путешествия – возможно, появится и другой выход.

Другая рука нанесет удар. Это лицо, эти глаза! Он никогда не сделает этого! В этом он был уверен. Он всегда упивался своей жестокостью, но – боги! – он не был настолько жесток. Нет, надо найти другого, кому он мог бы довериться.

Он все еще смотрел на нее, а она стояла перед ним, смело и твердо встречая его взгляд. Он чувствовал, как поднимается горячая страсть его любви.

Почему не спросить ее еще раз? Если она согласится, все еще уладится. Если даже они не убедят его отца, они смогут полететь в Птарс, перекладывая всю вину за мошенничество и интригу, которая втянула четыре великих народа в войну, на плечи Вутуса. И кто будет сомневаться в справедливости обвинения?

– Тувия, – сказал он. – Я пришел еще раз, последний раз, чтобы сложить свое сердце к твоим ногам. Из-за тебя сражаются Птарс и Каол с Гелиумом. Соединись со мной, Тувия, и все, может быть, уладится.

Девушка покачала головой.

– Подожди! – приказал он, прежде чем она что-либо произнесла. – Узнай же правду, прежде чем произнести слова, которые могут решить не только твою судьбу, но и судьбу тысяч воинов, которые сражаются за тебя.

Откажешься ты выйти за меня по доброй воле, и Дузар будет опустошен, если правда будет известна Птарсу, Каолу и Гелиуму. Они сотрут с лица Барсума наши города, не оставив и камня на камне. Они разгонят наших людей по Барсуму от холодного севера до холодного юга, охотясь за ними и убивая их, пока эта великая нация не останется ненавистным воспоминанием в умах людей.

Но пока они будут истреблять жителей Дузара, погибнут бесчисленные тысячи их собственных воинов – и все из-за упрямства одной женщины, которая не хочет выйти замуж за принца, любящего ее.

Если ты откажешься, Тувия, останется один выход – никто не должен будет знать о твоей судьбе. Только наипреданнейшие из верных слуг, кроме меня и моего отца, знают, что тебя похитили из садов Туван Дина по приказу Астока, принца Дузара, и то, что сейчас ты пленница в моем доме!

Откажись, Тувия из Птарса, и ты умрешь во спасение Дузара – другого выхода нет. Так приказал Вутус, джеддак Дузара. Я все сказал.

На некоторое время воцарилось молчание. Взгляд девушки остановился на лице Астока. Затем она заговорила, и хотя она была немногословна, в бесстрастном тоне ее было бесконечно холодное презрение.

– Лучше все то, чем ты угрожал, чем ты, – сказала она.

Затем она повернулась к нему спиной и отошла опять к восточному окну, устремив печальный взгляд на далекий невидимый Птарс – чудесное воспоминание прекрасного прошлого.

Асток повернулся и покинул комнату, вернувшись вскоре с едой и питьем.

– Вот, – сказал он, – это пища до моего возвращения. Следующий, кто войдет в это помещение, будет твой убийца. Доверься своим праотцам, Тувия из Птарса. Через несколько дней ты будешь с ними.

Затем он ушел.

Полчаса спустя он спрашивал офицера флота Дузара:

– Куда девался Вас Кор? Его нет во дворце!

– Он улетел на юг, к большому водному пути, опоясывающему Торказ, – ответил тот. – Его сын, Хал Вас – двар местной дороги. Туда и поехал Вас Кор, чтобы набрать солдат среди местных фермеров.

– Хорошо, – сказал Асток, и еще через полчаса он поднимался над Дузаром на своем быстроходном корабле.