Текст книги "Палач"

8.

Но вместо того, чтобы хоть как-то приблизиться к столь желанному образу «князя тьмы», наш молодой человек как всегда от скуки в один из ноябрьских вечеров поплёлся в общагу к своей Жанне. Не то, чтобы у них был какой то особенный роман. Конечно нет. Так сказать тоже было нельзя. Эдгар прекрасно понимал, что Жанна была девушкой не самых высоких моральных устоев. Просто он ей понравился, да и она не вызывала у него отвращения… Если выражаться языком дореволюционного времени, то Эдгар просто «волочился» за девушкой, поскольку ничего более интересного на горизонте просто не было. А эта хоть «давала»…

После очередного сношения, немного на «американский манер» – это когда партнёрша «скакала верхом» – Эдгар и Жанна лежали в постели обнажённые и ни о чём не говорили. У каждого была своя причина молчания. Жанна ждала, что скажет молодой человек. Эдгар в свою очередь не торопился говорить что-то. Он молчал и лениво думал. Что связывало его с Жанной? Только постель. Но, по мнению молодого героя сего повествования, их связь была какой-то примитивно животной. Ему было ясно, что он не любил Жанну. Почему? На это были две причины. Первая и главная была в том, что Жанна происходила из простой деревенской семьи и работала парикмахером-модельером в мужском салоне. Она не была студенткой ВУЗа и, следовательно, стояла ниже его по развитию. Она не была девушкой его круга.

Вторая и менее значимая причина была в том, что Эдгара раздражал дребезжащий голос Жанны. Он был совсем не женственным и не нежным, как он хотел бы слышать. Её манеры были к тому же, по мнению Эдгара, простоватыми. С ней пора кончать или являться к ней как можно реже, решил наш герой. Не то, чтобы он хотел порвать с ней окончательно, ведь иметь «запасной аэродром» на всякий случай было в общем-то неплохо, а пока ему надо было подумать, что делать по жизни дальше. Его наконец сморил сон и мысли его прервались где-то на середине…

Наутро он встал, умылся и выпив чашку чая исчез, сказав Жанне, что снова скоро к ней заглянет. Вернувшись к себе в общагу он с удовлетворением отметил, что все были на занятиях: и Олег, и Семенец. Его это немного обрадовало, и он, спокойно улёгшись на свою кровать, стал думать. Ему хотелось совершить что-то сногсшибательно крутое. Эта серость повседневной жизни вызывала в нём непонятную тоску. Ему надоело всё: Жанна, студенты, проклятая учёба без всякой перспективы.

Почему без перспективы? – может спросить любознательный читатель. Ответ был прост: на дворе стоял разгар «перестройки», разоружение и вследствие этого инженеры-атомщики уже не были элитой технической интеллигенции со всеми вытекающими отсюда жизненными благами. Эдгар вдруг вспомнил Сиса, когда он ощутил в себе скрытые таланты экономиста.

«А ведь этот недомерок смекнул верно», – зло подумал Эдгар.

Ведь именно такие как он окажутся в ближайшее время «на коне». Банкиры. Но Эдгар решил не дёргаться и не жалел, что он учился на физика. Ведь в матшколе он успел серьёзно полюбить этот предмет, а не просто увлечься им на время. Он просто подумал, что можно было бы поискать то место на этой земле, где физики были ещё в почёте.

Тут наш герой вдруг снова подумал о том, что он, собственно, по своему происхождению был немецких корней. Его тёти вот-вот должны были выехать на постоянное место жительства в ФРГ. Это он знал из писем отца.

«А почему бы мне не поучиться в немецком университете на физика и не приобрести немецкий документ о высшем образовании?» – подумал вдруг молодой человек. Он вспомнил свои разговоры с Олегом иногда, когда тот бредил о работе в США. У Олега был и в этом случае сложный план: он хотел сдать в консульстве ТОЕФЛ и получить право на работу в Америке по диплому родного политеха. Но план Олега был, по мнению Эдгара, весьма расплывчат. Эдгар же разработал моментально более верный и конкретный план. Он подождёт, пока тётушки окончательно уедут, потом он попросится к ним в гости и там останется, заодно он прихватит с собой все документы для того, чтобы учиться в Германии в техническом университете. Его привела в восторг авантюрность его плана. Это было то, что надо! Это было верное лекарство против скуки и серости студенческого бытия в городе Т. Он наконец-то сможет реализовать глубинную мечту своего детства и увидит «свободный мир», как он грезил ещё тогда будучи десятилетним мальчиком в далёкие советские годы, на которые пришлась пора его взросления… Решено: он совершит побег.

Глава пятая. Побег.

1.

Эдгар был поглощён подготовительной работой по реализации своего плана: бежать в ФРГ. Прежде всего он видел проблему в том, что он учился на так называемом «режимном факультете». Это значило, что уже на третьем курсе предстояло давать подписку о невыезде в первом отделе института. Эдгар не хотел никаких сложностей и поэтому направился в первый отдел института, курировавшегося мощнейшей спецслужбой мира в то время – знаменитым КГБ. Увы, перестройка перестройкой, а законов пока ещё никто не отменял.

В кабинете за массивной дубовой дверью сидела женщина лет сорока. Она выслушала Эдгара и его желание в ближайшем времени уехать из страны. Сотрудница первого отдела посоветовала молодому человеку перевестись на факультет и специальность, не подлежащих такому ограничению. Она предложила на выбор два факультета: химико-технологический и теплоэнергетический. Эдгар, коротко поразмыслив, решил пойти и перевестись на теплоэнергетический, ведь это была по сути та же физика, но с упором на теплоэнергетику. На химико-технологическом же нужно было досдавать много предметов. И хоть там и учились одни девушки, что несомненно привлекало молодого человека, уставшего от общества парней-физиков, наш герой решил всё же идти по пути наименьшего сопротивления и учиться на ТЭФе. Так сокращённо назывался теплоэнергетический факультет.

Эдгар покинул обитель КГБ в приподнятом настроении духа. Там внимательно выслушали его и дали дельный совет, что поднимало настроение студента. Правда, было одно маленькое, но серьёзное «но». Чтобы как-то компенсировать разницу в учебных программах переводиться предстояло на второй курс. Эдгар, практически уже окончивший второй курс физтеха, был вынужден ещё раз потерять один год и начинать второй курс снова, но уже на другом факультете. Но что поделаешь, ради великой цели бежать в «свободный мир» он был готов и на это. Уже в ближайшие дни он готов был начать улаживать все бюрократические формальности.

Своим соседям по комнате Олегу и Семенцу он предпочёл высказать всё вкратце, не останавливаясь на деталях, а именно на том, почему он решил перевестись да ещё и с потерей одного года. Свои мотивы он предпочёл удержать при себе.

Дело в том, что в Семенце он заметил одну нехорошую, с точки зрения их, в общем-то, до сих пор довольно тёплой дружбы, деталь. А именно то, что этот парень, хорошо изучив предварительно внутренний мир кого-либо, пытался затем тайно руководить этим человеком. Причём делал он это довольно грубо и мерзко с помощью своих циничных шуток и прибауток. Эдгар мог только в кошмаре представить себе то, что Семенец знал бы истинные мотивы поступков Эдгара. Но он этого никогда не узнает, решил про себя наш будущий беглец.

«Ты, Эдик, просто как талый снег, с каждым годом всё оседаешь и оседаешь» – только цинично усмехнулся Семенец и ничего более не добавил, когда услышал фразу Эдгара о том, что он решил поменять факультет.

Олег просто ничего не сказал. Видимо он окончательно поставил на Эдгаре крест и решил, что если кто-то и встал на скользкий путь в своей жизни, то не стоило этому больше мешать. Да и какое ему, собственно, было дело до, с его точки зрения, безвольного Эдгара?

Нашему авантюристу только того и надо было. Никто не смог сложить два плюс два и понять, что замыслил Эдгар. На этом он и успокоился. Можно было дальше шляться к Жанне и спать до обеда…

Гораздо серьёзнее предстояло решать эту проблему у себя дома. Ведь его отец был не Олег и не Семенец. Это был довольно проницательный человек бюрократического системного мышления. Тут Эдгар немного поразмыслил и решил, что не надо вот так сразу ставить своего отца перед фактом, а надо начинать свою «обработку» издалека, потихоньку, благо время для этого ещё было и тёти только вот-вот должны были уехать. В том, что у них «всё на мази» Эдгар знал точно. Ведь именно от них зависел весь его план.

2.

Эдгар решил, что надо начать обработку отца для начала в своих письмах домой. И он придумал, как он это будет делать. Много ума для этого, в общем-то, было и не нужно. Достаточно было описывать свой быт и полное отсутствие продуктов в магазинах города Т. И, как следствие, только один выход из этой ситуации – уехать. И в один из дней уже после того, как все формальности по переводу на другой факультет были завершены, наш студент засел за слезливое письмо домой. Почему Эдгар поспешил с фактической сменой факультета? Потому что он знал своего отца, который начнёт нудеть и будет отговаривать. А тут Эдгар просто после «арт подготовки» в своих письмах нанесёт «главный удар»: поставит своего отца перед фактом, что он уже учится на другом факультете. А поскольку этот факультет был не его уровня и он там только потому, что не надо эту проклятую подписку о невыезде давать, то логично было бы предположить, что отец, не будучи врагом сыну, войдёт в его положение, оценит его решимость и поможет сыну с деньгами и документами для выезда.

«Дорогой отец. Вот уже который день я не ем ничего, кроме сала и хлеба, которые беру у своей кузины и твоей племянницы Оли. Мои занятия штангой я прекратил, потому что мне нечего есть. От авитаминоза и наших крепких морозов у меня выкрошилось ещё два зуба, на этот раз коренных…»

Эдгар оторвался от своего первого письма на эту тему и задумался. Да, в окрестностях города Т. жила его двоюродная сестра Оля, у которой он иногда бывал, и в ту проклятую годину, когда уже ввели продуктовые талоны, он брал у неё свиные рулеты и картофель и это была вся его еда на долгое время. Да, он правда бросил штангу, потому что его зубы от отсутствия витаминов при уже серьёзных физических нагрузках того времени да ещё, наверное, от сибирского мороза просто начали крошиться во время еды. Но он понял причину этого и остановил свои занятия атлетизмом. От этого он ещё больше возненавидел всё то, что его окружало. Он ненавидел любые ограничения, которые накладывала на него суровая реальность бытия и как мог старался избегать их. Так было и на этот раз…

Вдохновлённый своей ненавистью он продолжил своё письмо.

«… так постепенно я превращаюсь в развалину. Если у человека уже в двадцать лет пачками вылетают зубы, то дела его явно не так хороши, как можно предположить их в этом возрасте. И я не плачусь снова, как мог бы сказать ты. Я просто описываю реальность, в которой теперь живу. Надеюсь, ты понимаешь, что так дальше продолжаться просто не может и что-то надо кардинально менять в моей жизни, пока ещё не слишком поздно для этого.»

Последняя фраза особенно понравилась Эдгару и он подумал, что для начала в общем-то совсем недурно. Он надеялся, что отец поймёт его правильно…

Эдгар запечатал написанное письмо и отправился на Главпочтамт, чтобы отправить его по адресату. Почтовых марок у него под рукой не оказалось. Теперь он просто будет ждать ответ.

Вскоре молодой человек получил телеграмму, в которой отец просил срочно позвонить ему. Эдгар получил телеграмму примерно через два дня, как он отправил письмо. Значит отец прочитал моё письмо к нему, подумал Эдгар и вечером того же дня пошёл на междугородний телефон. Станция телефонов автоматов была не очень далеко от общаги. Примерно пятнадцать минут пешком.

Эдгар пришёл в зал наполовину заполненный людьми и приготовил горсть пятнадцатикопеечных монет, зажав их в кулаке. Как только одна из кабин освободилась, молодой человек зашёл в неё и, бросив монету в приёмную щель автомата, набрал номер домашнего телефона в городе Н.

– Здравствуй сынок, – прозвучал в трубке знакомый голос отца. Эдгар попытался понять уже по его интонации, что его ждёт при разговоре. Но голос отца был нейтрален. По опыту детских лет Эдгар знал, что это предвещало бурю.

– Привет отец, – ответил он как можно более непринуждённо.

– Прочитал твоё последнее письмо. Как прикажешь его понимать? Что ты снова удумал?

Эдгар понял, что выкручиваться дальше и хитрить не было смысла, и поэтому решил сказать всё прямо:

– Я хочу эмигрировать в ФРГ после того, как тёти пришлют мне вызов в гости. Я уже перевёлся на другой факультет, где не надо давать подписки о невыезде. Всё готово за исключением одного: мне нужен гостевой вызов.

Отец на одно мгновение потерял дар речи. Потом он немного подумав спросил:

– Тебе Москвы мало было?

Тут уже взорвался Эдгар, но, немного взяв себя в руки, спросил:

– А ты внимательно читал моё письмо? Ту его часть, где про моё здоровье? Или ты полагаешь я для красного словца и устрашения написал про выкрошенные зубы?

– Ни х… себе он голодает! – начал матом крыть его отец в телефонную трубку. – Сало жрёт и голодает! – продолжал он орать.

Эдгар понял, что разговора не получится. Он положил трубку и не стал выслушивать ругательства отца в свой адрес. Немного он приуныл, но, подумав короткое время, понял, что главное сделано: отец поставлен в известность относительно его планов на ближайшее будущее.

Теперь пусть немного остынет и переварит всю информацию спокойно, подумал Эдгар и, выйдя на крыльцо телефонной станции, спокойно закурил свои сигареты без фильтра. После первых двух затяжек ему стало спокойнее и он начал думать в более позитивном ключе. Но вдруг его снова начал грызть чёртик беспокойства, когда он вспомнил о напоминании отца о Москве. Ведь тогда он тоже был уверен. А что, если в Германии всё провалится? Честно говоря, он предпочитал не думать об этом, вовсе надеясь на помощь родни, уже осевшей там, а главное, на помощь государственных чиновников и их сочувствие к нему – беглецу из «кровавой империи зла».

Он мыслил дальше. А что, если чиновники скажут, что в Советском Союзе уже демократия и его, Эдгара, не оставят в столь «сказочной стране Германии», а вернут назад? Но на это у него был готов план разыграть карту своего происхождения. Дело в том, что в графе национальность он когда-то в свои шестнадцать написал «немец». Конечно, таковым он себя не считал и не знал вообще, что это значит «быть немцем в России». Но его отец был немец из до войны существовавшей Республики немцев Поволжья, и наш герой воспользовался этим из своего расчёта. Он всегда ненавидел идеологию, господствовавшую в СССР, и втайне мечтал всегда бежать из Страны Советов при первой же возможности. Корни его ненависти были довольно глубоки. Эдгар ненавидел коллективизм вообще, поскольку считал себя эгоцентричным индивидуалистом и крайне дорожил этим. А «красные» попили его крови довольно ещё в школьные годы. И вот, представился удобный случай применить надпись «немец» в пятой графе своего паспорта по прямому назначению: запросить вид на жительство в Германии.

Эдгар вдруг на мгновение почувствовал, что это самый верный вариант. Ведь немцы помнили о войне и он, Эдгар, мог всегда рассказать чересчур дотошным чиновникам, как его с детства угнетали на этой почве и вот – совсем свежий пример: даже в Москве учиться не позволили из-за его происхождения. Сразу повеселев от своей способности изворачивать события и факты, Эдгар сплюнул и достал новую сигарету. Он был в состоянии нервного возбуждения и захотел курить ещё. Теперь он понял, каким козырным тузом был его паспорт.

«Браво мой мальчик!» – похвалил он себя в душе за свою когда-то проявленную смекалку при выборе национальности, ведь его мама была русской и никто не мешал ему взять «титульную принадлежность»…

Возможно, что если бы не коммунизм, он так бы и сделал. Но «красные» действовали на него хуже, чем красный цвет на быка на испанской корриде… Они вызывали отвращение.

Закончив душевные терзания и выкурив почти половину пачки сигарет, наш герой в хорошем расположении духа отправился к себе в общагу. Время было позднее и он хотел спать.

В его родной семье, совсем в противоположность умиротворённости молодого студента, разыгралась буря. Отец рвал и метал:

– Этот парень меня в могилу сведёт! Мать, ты представляешь что он удумал!? Он хочет бежать на Запад!

Мать Эдгара только всплёскивала руками.

– Он даже слушать меня не стал! Просто бросил трубку! – продолжал отец.

– Вильгельм, успокойся же сам, наконец! Что, ты его насильно что ли будешь заставлять учиться, коли он сам не хочет? – пыталась как могла успокоить мужа мать Эдгара.

– Надя, свари мне кофе, – вдруг взявшись рукой за сердце, попросил более спокойным голосом отец.

– Что с тобой? – спросила мать.

– Да ничего, сейчас пройдёт, – ответил отец, немного скривившись от боли.

– Ты так себя точно когда-нибудь угробишь, – начала ворчать мать. – Эдик уже поди спит себе спокойно в своей кровати, а ты тут скандал нам всем устроил, – продолжала она.

– Ну теперь ты меня добивать начнёшь? Вслед за своим сыном? – с кислым лицом спросил отец и начал отхлёбывать уже готовый кофе. Им вдруг начало овладевать тупое безразличие. В конце концов, парень уже взрослый и пусть делает, что хочет, подумал отец.

– Ладно, когда он к нам приедет я поговорю ещё с ним, как он себе всё это мыслит, – сказал отец вслух уже спокойным голосом.

– Давно бы так, – вздохнула мать с облегчением, – а то чуть что, так сразу крики. Я так устала от всего этого.

После этих слов она ушла с кухни. Она обычно рано вставала на работу и ей ещё хотелось перед сном немного почитать газеты.

Отец ещё долго сидел один на кухне перед уже остывшей полупустой чашкой кофе и пустым взглядом смотрел перед собой…

3.

Эдгар жил, как и раньше: спал и шлялся по общаге или пропадал у Жанны. Проблем с учёбой на новом факультете у него не было. Часть предметов он опять перезачёл, а остальную и сдавать не собирался: ведь он всё равно уже уедет к тому времени. Проблемы начинал доставлять Семенец. Эдгар понял, что тот считает его за тупицу, не способного просто, как все другие, учиться на физтехе…

Это выражалось в поведении Семенца, в котором начало проскальзывать некоторое высокомерие к Эдгару. Семенец начал позволять себе высказывания и намёки в сторону Эдгара, которые порой бесили нашего героя. Так его противник в прошлом начинал рассуждать долго и нудно, как вот кто-то где-то тоже не смог учиться и поэтому перевёлся туда, где попроще. При этом он выбирал в качестве объекта своих историй откровенных тупиц и намекал тем самым, как казалось Эдгару, на него самого. Но наш герой решил держаться до конца и никого не посвящал в свои замыслы. С Семенцом он начал просто молчать. Перестал с ним разговаривать вовсе. К этому добавила решимости его прошлая ненависть к этому студенту. При этом Эдгар понимал, что Семенец судит о других по себе. Ведь он, Эдгар, видел ранее неоднократно, как Семенец расспрашивал студентов со старших курсов, где легче учиться и где тяжелее, и только, когда он понял, что его специальность номер 6 «Экспериментальная ядерная физика» была сущим адом с точки зрения требований, предъявляемых преподавателями к студентам, только тогда Семенец перевёлся на самую лёгкую и малопрестижную специальность физтеха, так называемую «физико-химическую», тем самым он приобрёл наконец-таки столь долго искомую им уверенность, что он сможет в принципе окончить институт и получить в конце учёбы заветный диплом о высшем образовании. Эдгар видел, что Семенец был слабо подготовлен да и особого рвения к учёбе не проявлял.

Вот карты – это да. Тут он проявлял все таланты своей паскудной душонки. Эдгар начал ненавидеть его снова. Но на этот раз ситуация была тяжелее, чем когда-то на первом курсе. Теперь Семенец жил с ним в комнате и выгнать его вот так просто, как когда-то Арнольда, он уже не мог. Семенец мог постоять за себя да и к тому же моральное право было теперь, к сожалению, на его стороне. Они неплохо сдружились с Олегом, который был немного простоват и не понимал, когда Семенец просто издевался над ним в своей, как ему казалось, «тонкой манере». А может и понимал да только этому придурку виду не показывал. Этого Эдгар наверняка сказать не мог. Поэтому он предпочёл больше не плести никаких интриг и никого не «чморить» и не «выживать». Он решил жить по-взрослому, а взрослый человек, как он считал, должен был уметь терпеть. Эдгар решил оттачивать волю. По крайней мере, так он это объяснил себе.

Одним словом, с Семенцом прекратился полный контакт и началась скрытая вражда, и это при том, что оба участника противостояния жили в одной комнате. Так шли недели и месяцы. Но как ни странно открытой стычки между врагами не происходило. Каждый знал, что соперник довольно коварен. Знал это Эдгар о Семенце, знал это и Семенец об Эдгаре. А потому поскольку худой мир всё же лучше доброй ссоры, то началось длительное «холодное противостояние». При этом Эдгару было наплевать на то, что это было не совсем нормально. Олег тоже видел это и понимал. Однажды он не выдержал и сказал об этом первый:

– Живём хуже, чем волки в лесу.

Но ни Эдгар, ни Семенец не придали его словам какого-то значения. Наш герой понял, что та тягостная и давящая атмосфера психологического напряжения, что царила теперь постоянно в комнате, давила уже и на Олега. Но ничего с этим он поделать не мог да и не хотел. А сам Семенец, как это было видно, никуда уходить не собирался. Ведь он имел такое же право на эту комнату, как и все остальные. И он был, конечно же, прав.

Сам Эдгар решил эту проблему по-своему. Ведь психологическое напряжение начинало давить и на него. Он попросту просиживал долгие часы в комнате своего нового знакомца Влада, что жил на шестом этаже. Они курили, иногда и травку, гоняли чаи и бесконечно смотрели его чёрно белый полуразбитый телевизор. Обстановка у Влада была какой-то расслабляющей и доброжелательной, чего так не хватало Эдгару в данный момент. Влад не лез в душу и не поливал никого грязью. С ним было легко и уютно. Так досидев часов до трёх ночи Эдгар возвращался к себе в комнату, только чтобы лечь спать. Иногда, когда ему надоедал и Влад, он уходил на ночёвку к Жанне. Но последняя начинала его раздражать всё сильнее. Так и метался наш герой как бродяга и везде он искал душевное тепло и понимание, но к сожалению, он не находил их практически нигде…