Электронная библиотека » Эдвард Бульвер-Литтон » » онлайн чтение - страница 21


  • Текст добавлен: 16 апреля 2014, 12:56


Автор книги: Эдвард Бульвер-Литтон


Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 60 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава V. Главк выходит из темницы

Стражники отвели Главка, оглушенного, еще не верящего своему счастью, в маленькую нишу в стене амфитеатра и накинули на него легкую одежду. Вокруг толпились люди, поздравляли его, удивлялись. Снаружи послышался нетерпеливый крик, толпа расступилась, и слепая девушка, которую вела чья-то добрая рука, бросилась к ногам Главка.

– Я спасла тебя! – рыдала она. – А теперь дай мне умереть!

Но эта трогательная сцена была прервана бедствием, описанным выше.

– Вулкан! Землетрясение! – слышалось отовсюду.

Стражники бежали вместе со всеми, предоставив Главку и Нидии спасаться самим.

Поняв опасность, благородный афинянин сразу вспомнил про Олинфа. Значит, и его боги избавили от тигра.

Неужели же ему суждено погибнуть не менее мучительной смертью здесь, в темнице? Схватив Нидию за руку, Главк по внутренним коридорам быстро добрался до темницы христианина. Олинф молился, стоя на коленях.

– Вставай, друг! – крикнул Главк. – Беги, спасайся! Видишь – сама природа освободила тебя.

Он вытащил удивленного христианина из темницы и указал на тучу, которая приближалась, становясь все темнее и обрушивая на землю град камней. Повсюду слышались крики и топот бегущей толпы.

– Это рука божия! Хвала господу! – сказал Олинф с благоговением.

– Беги! Ищи своих и спасайся вместе с ними. Прощай!

И Главк вместе с Нидией быстро побежал по городу, где на каждом шагу им грозила смертельная опасность. Афинянин узнал от девушки, что Иона все еще в доме Арбака. И он спешил туда, чтобы спасти ее. Немногочисленные рабы, которых египтянин оставил дома, отправившись в амфитеатр, не могли оказать сопротивления вооруженному отряду Саллюстия, а когда началось извержение вулкана, они, оглушенные и перепуганные, забились в самые дальние закоулки дома. Даже гигант эфиоп покинул свое место у двери. Главк, оставив Нидию у входа, пробежал через атрий, не встретив никого, кто мог бы указать ему комнату Ионы. Тьма сгущалась так быстро, что он с трудом находил дорогу. Украшенные гирляндами колонны дрожали и шатались; пепел с каждой секундой все гуще сыпался в открытый перистиль. Главк взбежал по лестнице и, задыхаясь, стал громко звать Иону. В самом конце галереи он услышал ее голос. Броситься вперед, выбить дверь, схватить Иону на руки и выбежать с ней из дому было для него делом одной минуты. Едва добрался он до того места, где оставил Нидию, как услышал шаги и узнал голос Арбака, который вернулся, чтобы забрать свои богатства и вместе с Ионой бежать из обреченного города. Но было уже так темно, что враги не видели друг друга, хотя были совсем рядом, и Главк лишь смутно различил белые одежды египтянина.

Главк, Иона и Нидия поспешили вперед. Куда? Теперь ничего не было видно и в двух шагах, мрак стал непроглядным. Их окружала ужасная неизвестность, и смерть, которой Главк только что избег, казалось, лишь изменила об лик и жаждала новых жертв.

Глава VI. Кален и Бурдон. Диомед и Клодий. Женщина из амфитеатра и Юлия

Внезапная катастрофа, которая поистине потрясла самые устои общества, освободила и узника, и тюремщика. Она избавила Калена от стражников, которым его поручил претор. И когда толпа и темнота разлучили жреца с его спутниками, он неверными шагами поспешил к храму своей богини. По пути, прежде чем стало совсем темно, кто-то вдруг схватил его за одежду, и хриплый голос проговорил у него над ухом:

– Тс! Кален! Какой ужасный час!

– Да, клянусь головой моего отца! Но кто ты? Я плохо вижу твое лицо, а голос незнакомый.

– Ты не узнал Бурдона? Стыдись!

– О боги! Тьма сгущается! Гляди, как сверкают молнии над этой ужасной горой. Они так и пляшут. Аид вырвался на волю.

– Вздор! Ты же не веришь в эти глупости, Кален! Сейчас нам самое время разбогатеть.

– Как так?

– Слушай! В твоем храме полным-полно золота и всяких драгоценных побрякушек. Давай заберем их, а потом скорей к морю – на корабль. Сегодня что хочешь можно делать, все с рук сойдет.

– Правда твоя, Бурдон. Тс! Иди за мной. Кто теперь станет разбираться, жрец ты или нет? Мы все поделим пополам.

Во дворе храма вокруг алтарей столпились жрецы; они плакали, молились, падали ниц. Они морочили других, пока им ничто не грозило, а в минуту опасности сами стали суеверны. Кален прошел мимо них в пристройку, которую и сейчас можно видеть в южной части двора. Бурдон не отставал от него. Жрец зажег светильник. На столе были вино и яства – остатки жертвенного пира.

– Кто не ел двое суток, у того даже в такой день зверский аппетит, – пробормотал Кален и с жадностью накинулся на еду.

Трудно представить себе что-либо ужаснее и чудовищнее, чем низкое корыстолюбие этих негодяев, ибо нет ничего отвратительней смелости, которую порождает жадность. Хищение и святотатство, когда сотрясаются самые основы мира! Насколько ужаснее делают стихийное бедствие человеческие пороки!

– Да перестань же наконец! – сказал Бурдон нетерпеливо. – Ты весь красный, и глаза у тебя уже на лоб повылазили.

– Не каждый день случается так проголодаться. О Юпитер! Что за звук? Это шипит вода! Неужели эта туча изрыгает не только огонь, но и кипяток? А! Я слышу крики. А теперь стало тихо. Погляди, что там.

Могучая гора выбрасывала теперь потоки кипящей воды. Смешанная с раскаленным пеплом, она то и дело низвергалась на улицы. На двор, где только что жались к алтарям жрецы Исиды, тщетно пытаясь воскурить фимиам, обрушился могучий каскад воды вместе с огромными каменными глыбами. Он упал на склоненные головы жрецов, и крики их были предсмертными, а молчание – вечным. Пепел и черная жижа облепили алтари, покрыли землю и погребли трупы.

– Они мертвы, – сказал Бурдон. Охваченный страхом, он бросился назад, под крышу. – Не думал я, что опасность так близка.

Два негодяя стояли, глядя друг на друга, и слышно было, как колотятся их сердца. Кален, более жадный и трусливый, чем его родич, опомнился первым.

– Нужно поскорей кончать дело и бежать, – сказал он шепотом, страшась даже звука собственного голоса.

Он переступил порог, помедлил, потом прошел по горячей земле мимо трупов своих собратьев в святилище и позвал Бурдона. Но бывший гладиатор задрожал и попятился.

«Тем лучше, – подумал Кален. – Мне больше достанется».

Он торопливо схватил сокровища, какие мог унести, и, не думая больше о своем товарище, поспешил прочь. При внезапной вспышке молнии Бурдон, неподвижно стоявший на пороге, увидел, что жрец убегает, согнувшись под тяжестью добычи. Он набрался смелости и бросился вслед за ним, но тут целый каскад пепла низвергся с неба прямо на храм. Он снова отступил. Его окружала тьма. А пепел все падал и падал; кучи его росли, от них поднимались зловонные, удушливые испарения. Бурдон начал задыхаться. В отчаянии он хотел бежать, но тут пепел завалил вход – негодяй вскрикнул и отскочил от кипящей жижи. Как спастись?

Он не мог выбраться на открытое место, но, даже будь это возможно, все равно страх сковывал его движения. Значит, лучше всего оставаться на месте: здесь, по крайней мере сверху, его защищает крыша. Он сел и стиснул зубы. Постепенно ядовитые пары наполнили помещение. Он начал задыхаться. Озираясь, Бурдон увидел жертвенный топор, оставленный здесь каким-то жрецом. Схватив его, он в отчаянии попытался прорубить стену.

Улицы тем временем почти опустели, люди поспешили укрыться в домах. Низины начали заполняться пеплом, но тут и там все еще слышались усталые шаги беглецов, и бледные, измученные лица их мелькали при голубых вспышках молнии или неверном свете факелов, которыми они пытались осветить себе путь. Но то и дело кипящая вода, пепел или порывы ветра, которые непостижимым образом налетали и тут же пропадали, гасили эти огни и с ними последнюю надежду людей.

По улице, которая вела к Геркуланумским воротам, сгорбившись, неверными шагами пробирался Клодий. «Только бы выбраться из города, – думал он, – там, за воротами, конечно, есть экипажи, а до Геркуланума недалеко. Благодарение Меркурию, мне нечего терять, все мое при мне».

– Э-эй! Помогите! Помогите! – закричал чей-то испуганный голос. – Я упал, мой факел погас, рабы меня покинули! Я Диомед, богач Диомед. Десять тысяч сестерциев тому, кто мне поможет!

В тот же миг Клодий почувствовал, как кто-то схватил его за ногу.

– Пусти, дурак, чтоб ты провалился! – крикнул он.

– Помоги, помоги! Протяни мне руку!

– Ну вот, вставай.

– Это ты, Клодий? Я узнал твой голос. Куда ты?

– В Геркуланум.

– Хвала богам! Я пойду с тобой до ворот. А почему бы нам не укрыться в моей вилле? Ты знаешь, там глубокие подвалы, туда никакой дождь не проникнет.

– Верно, – сказал Клодий, подумав. – Надо запастись едой, тогда мы сможем отсидеться несколько дней, если эта страшная буря не утихнет раньше.

– Будь благословен тот, кто придумал городские ворота! – воскликнул Диомед. – Смотри! Вон под аркой горит свет. Он указывает нам путь.

Ветер ненадолго стих; фонарь на воротах был виден издалека. Беглецы вскоре добрались до ворот и прошли мимо часового; молния осветила его блестящий шлем и застывшее лицо, которого не коснулся страх. Он стоял на своем посту, прямой и неподвижный. Даже в такой час эта бездушная машина, порождение жестокого величия Рима, не ожила, не превратилась в разумного и мыслящего человека. Он стоял среди бушующих стихий, потому что не получил приказа покинуть свой пост.

Диомед и его спутник бросились дальше, но вдруг дорогу им преградила женщина, та самая, которая так часто и весело распевала: «Эй, эй! Веселья сладок зов!»

– О Диомед! – воскликнула она. – Помоги! Ты видишь этого малыша? – Она прижимала к груди ребенка. – Это мой сын. Он незаконнорожденный. До сих пор он был у чужих людей, но теперь я вспомнила, что я мать! Я взяла его из колыбели в доме кормилицы – она убежала. Кто мог подумать в такой час о ребенке, кроме той, которая родила его! Спаси нас! Спаси!

– Чего визжишь как зарезанная! Убирайся прочь! – буркнул Клодий сквозь зубы.

– Ладно, женщина, – сказал более человеколюбивый Диомед. – Иди с нами, если хочешь. Спустимся в подвал.

Они прибавили шагу, добрались до дома Диомеда и вошли в дверь, счастливые, думая, что опасность позади.

Диомед велел рабам отнести в подземную галерею большой запас еды и масла для светильников, после чего там укрылись Юлия, Клодий, женщина с ребенком, многие из рабов и несколько перепуганных гостей и клиентов Диомеда.

Глава VII. Разрушение продолжается

Облако, затмившее свет дня, теперь сгустилось в плотную, черную тучу. Это не было похоже даже на самую темную ночь – мрак был душный и слепой, как в тесной комнате. А молнии над Везувием сверкали все чаще и ослепительней. Исполненные жуткой красоты, они переливались невиданными цветами, ни одна радуга не могла бы сравниться с ними в разнообразии и яркости красок. То синие, как бездонное южное небо, то мертвенно-зеленые, они метались по небу, извиваясь, как огромные змеи, рассекая столбы дыма и озаряя весь город от ворот до ворот, вспыхивая нестерпимым алым блеском и тут же призрачно бледнея.

Когда пепел переставал сыпаться с неба, слышно было, как содрогается земля и тоскливо стонет море; а те, кто в страхе прислушивался к каждому звуку, слышали далекий свист и шипение газов, вырывавшихся наружу сквозь трещины в горе. Иногда туча раскалывалась и при свете молний приобретала форму огромных людей или чудовищ, бегущих во мраке; они налетали друг на друга и мгновенно исчезали в кипящей бездне тьмы. Перепуганным людям эти призраки казались исполинскими врагами и вселяли в них смертельный ужас.

Во многих местах пепла навалило уже по колено, а кипящая грязь, которую изрыгал вулкан, затекла в дома, испуская удушливые пары. Огромные каменные глыбы, обрушиваясь на крыши, оставляли на месте домов кучи развалин, и с каждым часом передвигаться по улицам становилось все труднее. Время шло, земля тряслась сильнее, почва уходила из-под ног, и экипажи или носилки не могли удержаться даже на ровном месте.

Иногда глыбы, столкнувшись в воздухе, раскалывались на множество обломков, из них сыпались искры, которые вызывали пожары; это ужасное зарево рассеивало тьму за городскими стенами, где пылали не только дома, но и виноградники. В самом городе, у портиков храмов, у входов на форум, жители пытались установить ряды факелов, но эти огни горели недолго; дождь и ветер гасили их, едва они успевали загореться, и вдруг снова сгущался мрак, вдвойне ужасный, потому что он доказывал тщетность человеческих надежд.

Время от времени при свете этих гаснувших факелов встречались группы беглецов – одни спешили к морю, другие возвращались оттуда назад, потому что вода отступила от берегов, всюду царила кромешная тьма, и на стонущие, мечущиеся волны низвергалась целая буря пепла и камней, а укрыться было негде. Обезумевшие, измученные, терзаемые суеверным ужасом, эти люди, встречаясь, не могли даже поговорить, посоветоваться, потому что пепел и камни сыпались все чаще, почти непрерывно, гася факелы, на миг вырывавшиеся из темноты мертвенные лица, и беглецы спешили спрятаться под ближайшей кровлей. Общественный порядок рухнул. То и дело при тусклом, мерцающем свете можно было увидеть, как вор, нагруженный добычей, бежит на глазах у блюстителей закона и дико хохочет. Темнота разлучала мужей с женами, детей – с родителями, и нечего было надеяться найти друг друга.

Все бежали вслепую, в полном беспорядке. Ничего не осталось от разнообразного и сложного механизма общественной жизни, кроме примитивного закона самосохранения.

Через этот хаос пробирался афинянин с Ионой и Индией. Вдруг на них нахлынула тысячная толпа, бежавшая к морю. Эта толпа мгновенно поглотила Нидию, а Главка с Ионой увлекла вперед; и, когда наконец толпа (отдельных людей они не видели, такой густой был мрак) схлынула, Нидия исчезла. Главк стал звать ее. Ответа не было. Они вернулись назад – напрасно. Найти слепую девушку не удалось – как видно, людской поток увлек ее в другую сторону. Они потеряли друга и спасительницу. Ведь до сих пор их вела Нидия. Слепая, она одна могла найти дорогу в темноте. Привыкнув ходить по городу в вечном мраке, она безошибочно указывала им дорогу к морю, где они решили искать спасения. А теперь в какую сторону идти? Это был лабиринт без путеводной нити. Измученные, подавленные, растерянные, они все же продолжали пробираться вперед, а пепел падал им на головы, и каменные осколки высекали искры у самых их ног.

– Увы! Увы! – шептала Иона. – Я не могу идти дальше. Я проваливаюсь в горячий пепел. Беги, милый! Предоставь меня моей судьбе!

– Не говори этого, моя любимая, моя невеста! Умереть с тобой лучше, чем жить без тебя! Но куда идти нам в этой тьме? Мне кажется, мы сделали круг и теперь опять на том же месте, где были час назад.

– О боги! Смотри, огромная глыба проломила крышу дома! На улицах смертельно опасно.

– Благословенная молния! Гляди, Иона, гляди! Это портик храма Фортуны. Укроемся под ним; он защитит нас от камней и пепла.

Подхватив Иону на руки, он с трудом добрался до храма. Он отнес девушку в дальний, самый надежный уголок портика и склонился над ней, прикрывая ее своим телом от молний и камней. Красота и самопожертвование любви освятили даже этот ужасный час.

– Кто тут? – спросил глухой, дрожащий голос того, кто укрылся здесь еще до них. – Но не все ли равно? В этом светопреставлении нет ни друзей, ни врагов.

Иона обернулась на голос и со слабым криком снова спрятала лицо на груди у Главка. Взглянув в ту сторону, он увидел причину ее страха. Молния, вспыхнув, повисла над храмом, и Главк увидел меж колоннами льва, который должен был его растерзать. А рядом, не зная об этом, лежал человек, который их окликнул, – раненый гладиатор Нигер.

Молния осветила зверя и человека, но ни один не испытывал вражды к другому. Наоборот, лев подползал все ближе к гладиатору, словно чувствовал в нем товарища, и гладиатор не боялся его. Страшная катастрофа поглотила все мелкие страхи, и привычные отношения нарушились.

Мимо храма прошла группа мужчин и женщин с факелами. Это была община назареян. Как и все ранние христиане, они в своем заблуждении верили, что скоро должен наступить конец света, и теперь решили, что час пробил.

– Горе! Горе! – кричали они пронзительными голосами. – Смотрите! Это бог нисходит на землю для страшного суда! Он явил людям огонь небесный! Горе! Горе вам, сильные мира сего! Горе тем, кто окружен ликторами и облачен в пурпур! Горе идолопоклонникам и тем, кто поклоняется скоту! Горе тем, кто проливает кровь святых и радуется смертным мукам сынов божиих! Горе! Горе! Горе!

Назареяне медленно прошли мимо. Некоторое время их факелы еще мерцали в темноте, предостерегающие голоса звучали грозно и торжественно, а потом замерли, и мрачная тишина воцарилась снова.

Пепел ненадолго перестал сыпаться с неба, и Главк, ободряя Иону, решил идти дальше. Когда они в нерешительности стояли на нижней ступени портика, мимо тяжело пробежал старик с сумкой в руке, опираясь на плечо юноши. Юноша нес факел. Это были отец и сын.

– Отец, – сказал юноша, – если ты не будешь бежать быстрей, я тебя брошу, не то мы оба погибнем.

– Что ж, беги, брось отца.

– Но я умру с голоду! Отдай мне золото. – И юноша схватился за сумку.

– Негодяй! Ты хочешь ограбить отца?

– Кто станет думать о сострадании в такой час? Пропадай ты, скряга!

Юноша сбил старика с ног, вырвал сумку из его ослабевшей руки и с криком побежал дальше.

– О боги! – воскликнул Главк. – Вы, верно, слепы или это мрак вас ослепил? Такое злодейство может погубить всех, и правого и виноватого. Пойдем, Иона! Пойдем!

Глава VIII. Арбак встречает Главка и Иону

Пробираясь ощупью, словно в темном подземелье, Иона и Главк неуверенно продолжали путь. Когда вулканические молнии повисали над городом, при их мертвенном свете можно было кое-как находить дорогу, но то, что они видели вокруг, мало их ободряло. Там, где пепел был сух и не залит кипящими потоками, которые то и дело выбрасывал вулкан, земля сияла прозрачной белизной. В других местах грудами громоздились камни, из-под которых торчали руки или ноги раздавленных людей. Стоны умирающих прерывались отчаянными женскими криками, которые раздавались то вдалеке, то совсем близко и лишь увеличивали чувство беспомощности в этой кромешной тьме, но весь этот шум перекрывал грозный рев вулкана. Свистел и выл ветер, шипела вода, иногда землю сотрясали могучие взрывы. Ветер, с ревом проносясь по улице, нес раскаленную пыль и такие зловонные, ядовитые испарения, что люди задыхались, теряли сознание, а когда приходили в себя, то всем существом своим предчувствовали близкую и мучительную смерть.

– Главк, любимый мой! Обними меня в последний раз! Дай мне прильнуть к тебе и умереть, у меня больше нет сил.

– Ради меня, ради моей жизни мужайся, милая Иона! Я не могу жить без тебя. Смотри – факелы! Скорей! Ветер их не погасил. Эти люди идут к морю, мы пойдем с ними.

И, словно смилостивившись над ними, ветер упал, и пепел перестал сыпаться с неба. Стало очень тихо, гора словно решила отдохнуть, собираясь с силами для нового извержения. Факельщики быстро двигались вперед.

– Море уже близко, – спокойно сказал шедший впереди. – Я дарую свободу и богатство каждому рабу, который вместе со мною переживет этот день. Смелей! Говорю вам, сами боги обещали мне спасение. Вперед!

Красный огонь факелов ослепил глаза Главка и Ионы, которая, дрожа, прильнула к его груди. Несколько рабов несли вслед за факельщиками тяжелые ящики и сундуки, а впереди, с обнаженным мечом в руке, шел Арбак.

– Клянусь прахом моих предков, – закричал он, – судьба улыбается мне даже в этот ужасный час – среди горя и смерти она сулит мне счастье и любовь! Прочь, грек! Я требую свою воспитанницу!

– Предатель и убийца! – воскликнул Главк, сверкнув глазами. – Сама Немесида привела тебя сюда, чтобы я мог тебе отомстить! Это будет справедливая жертва теням Аида, которые вырвались на землю. Попробуй только коснуться Ионы, и твой меч превратится в тростинку. Я разорву тебя на куски!

Вдруг все вокруг залил ослепительный свет. В кромешной тьме, окружавшей ее, как стены ада, ярко сверкнула огромная огнедышащая гора. Ее вершина, казалось, раскололась надвое, или, вернее, над ней воздвиглись две чудовищные фигуры, которые накинулись друг на друга, словно демоны, борющиеся за господство над миром.

Алые, как кровь, они озарили землю и небо далеко окрест, но склоны горы были по-прежнему темными, светились лишь три потока раскаленной лавы, которые ползли вниз, извиваясь, как змеи. Темно-красные, они медленно текли в своих черных берегах прямо к обреченному городу. Над самым широким из них словно простерлась огромная арка, сквозь которую, как сквозь врата ада, хлынул Флегетон. Все притихло, только грохотали камни, которые, сшибаясь, катились вниз, попадая в поток лавы; они усеивали его на миг черными точками, но, плывя по нему, растворялись в огненных волнах.

Рабы громко вскрикнули и закрыли руками лица. Сам египтянин стоял, словно пригвожденный к месту, весь залитый светом, ярко озарившим его надменное лицо и богатые одежды. Над ним, на высоком постаменте, стояла бронзовая статуя Августа, и казалось, эта статуя тоже была отлита из огня.

Обнимая левой рукой Иону, Главк правой угрожающе поднял стиль, который, к счастью, не бросил во время бегства, – с этим стилем он должен был встретить на арене льва; он стоял перед египтянином, нахмурясь, ощерив зубы, угрожая, – живое воплощение гнева и ярости.

Арбак уже не смотрел на вулкан, он устремил глаза на Главка. Мгновение он молчал.

– И отчего я колеблюсь? – пробормотал он. – Разве звезды не предсказали мне лишь одну неминуемую опасность? И разве эта опасность не позади?.. Дух сильнее стихий и несуществующих богов! – продолжал он громким голосом. – Сила духа поможет мне победить! Вперед, рабы! Афинянин, защищайся, и да падет твоя кровь на твою же голову! Иона будет моей!

Он сделал шаг вперед, и это был последний его шаг на земле. Она задрожала под ним, ее судорога потрясла все вокруг. По городу прокатился грохот – это обрушилось множество крыш и колонн, и молния, словно прибитая к небу, на мгновение повисла над статуей императора. А потом статуя покачнулась и рухнула вместе с цоколем, дробя мостовую. Пророчество звезд сбылось.

На несколько мгновений грохот оглушил афинянина. Когда он опомнился, вокруг было еще светло и земля дрожала под ногами. Иона без чувств лежала рядом, но он не видел ее – глаза его были прикованы к ужасной голове без туловища, которая торчала из-под обломков рухнувшей колонны, – на лице были написаны нестерпимая мука и отчаяние. Глаза быстро моргали и, казалось, еще хранили осмысленное выражение, губы кривились, потом вдруг внезапное спокойствие и тьма легли на это ужасное лицо, которое невозможно было забыть.

Так погиб мудрый чародей, великий Арбак, Гермес, Властитель Огненного пояса, последний потомок египетских фараонов.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации