Текст книги "Операция «Эльба», или Почему не сработала ядерная кнопка"

Конечно, никакой урны для погребения не было, что только добавляло нереальности происходящему. Но вот толпа поредела, вот отец и брат Алессии в последний раз посмотрели на её надгробный камень, и Михаил остался на кладбище один. Он увидел, что, если бы не обстоятельства, день сегодня был бы прекрасный и солнечный. В небе ни единого облачка, никаких унылых туч, хотя, пока он не поднял глаза, казалось, что день пасмурный.

Он присел на белую скамеечку, поставленную рядом с участком семьи Алессии. Смотрел в никуда, идти ему было некуда.

Тут подъехала машина, и из неё вышел Томми Баттен.

– Здравствуй, друг, – негромко произнёс Томми. Он подошёл и встал у скамейки.

Михаил пожал другу руку.

– Спасибо, что заехал.

Томми, стройный мужчина с копной каштановых волос и с вечно нахмуренным лбом, поправил галстук и засунул руки глубоко в карманы брюк.

– Я опоздал. Слишком много дел сегодня, и я пытался освободиться пораньше, но…

– Пожалуйста. Уж я-то тебя понимаю.

Какое-то время они посидели молча. Затем Михаил сказал:

– Думаю, ещё какое-то время меня будут встречать неловким молчанием.

– Да уж.

Помолчав ещё секунду, Томми повертел головой, оглядывая кладбище.

– Где твоя машина?

Михаил поглядел вокруг.

– А, похоже, её нет. Никто не подумал, что после церемонии я окажусь без машины.

– Тогда я правильно сделал, что выбрался сюда. И хорошо, что ты еще здесь.

Михаил поднялся.

– Я так устал.

Томми мягко положил руку Михаилу на плечо.

– Я знаю. Пойдём. Попробуем тебя покормить. Тогда тебе, может, удастся и поспать.

Михаил остановился, обернулся и посмотрел на могилу.

– Ты в порядке? – спросил Томми.

– Это же просто клочок земли, такой же, как все остальные, – сказал Михаил. Он знал, что Алессии там нет. Он не знал, где она, но там её не было.

8

Михаила не было в университете Джорджтаун уже больше недели, он ещё ни разу не пропускал занятия так долго за всю свою американскую карьеру…

Он вошёл в непривычно тихую аудиторию, глядя на лица студентов, которые, как он знал, тоже были в курсе смерти его жены; от многих из них пришли открытки с соболезнованиями и письма. Он встал к студентам лицом.

– Поймите меня правильно: я знаю, что никто никакими словами не изменит происшедшего, поэтому не думайте, что вы обязаны своими словами посочувствовать мне или облегчить горечь утраты. Я хочу поблагодарить всех вас за ваши мысли, молитвы и поддержку. Но давайте больше не будем говорить об этом без большой необходимости. А я изо всех сил постараюсь научить вас сегодня всему, что знаю.

Он повернулся к доске, и началось занятие.

Студенты с уважением отнеслись к его просьбе. Все, кроме одной девушки, маленькой, как мышка, с коротко стриженными рыжими волосами. Она подошла к нему после занятий, и Михаил заметил, что её левое ухо было густо утыкано серёжками.

– Доктор, я знаю, что вы просили нас не говорить о башнях.

– Ничего страшного, Патрисия.

– Мой отец был пожарным.

Он замер. Был пожарным?

Она добавила:

– Он не вернулся.

Пока говорила, две слезы скатились у неё по щекам.

«Почему мне никто не сказал?» – подумал он. Недолго думая, он отбросил своё обычное правило держаться от студенток на расстоянии вытянутой руки и обнял её. Она прижалась к нему.

– Мне жаль, Патрисия. Я не знал. Как-то так вышло, что никто мне не сказал.

– Да, – ответила она, всхлипывая. – Я сама узнала о вашей жене только сегодня. Я тоже вернулась на занятия сегодня.

Когда он, наконец, разжал объятия, Патрисия отошла и вытерла слёзы.

– Я подумала, что, может быть, вы захотите пойти вместе со мной к профессору Минке.

Михаил знал профессора Гарольда Минке, специалиста по Ближнему Востоку, очень отзывчивого человека.

Патрисия добавила:

– Я попросила его поговорить со мной об этих террористах, об Афганистане, помочь мне разобраться. А вы русский, ваша страна тоже в прошлом там была, правильно? Так, может быть, мы сможем как-то понять, в чём причины этого безумия.

Секунду глядела на него.

– Что вы думаете? Вы хотите пойти со мной?

Михаил колебался. Немного помолчав, ответил:

– Почему бы и нет.

Сложил свой портфель, и вместе с Патрисией они пошли через университетский городок. Минке нашли в пустой аудитории. Хотя Минке и Михаил не очень хорошо друг друга знали, тот тепло его поприветствовал и выразил соболезнования.

– Я пообещал Патрисии помочь чуть лучше разобраться в ситуации в Афганистане.

– Не просто чуть лучше, – сказала Патрисия. – Я ведь почти ничего не знаю.

– Как и большинство американцев, – ответил профессор. – Мы узнаём лишь крохи, слышим что-то урывками, по большей части то, что относится к Израилю, и почти ничего достоверного об участии в этом России. Когда говорят о России, упор делается на то, что афганская война её разорила. И, пожалуй, всё. Разумеется, ничего существенного.

Он повернулся к Михаилу.

– Не сомневаюсь, что вы лучше подкованы в этом вопросе.

– Более-менее, – ответил он.

– Ведь вы хорошо знаете, в каком болоте тогда увяз Советский Союз. Как говорят, это был их Вьетнам.

– Да, можно и так сказать, – согласился Михаил.

Минке подошёл к монитору и включил его.

– У вас есть десять минут?

– Конечно.

– Это видео вам всё объяснит. Не в мелких подробностях, но даст общую картину. Присаживайтесь.

Михаил и Патрисия сели. Он заметил, что она положила ногу на ногу и скрестила руки на груди.

Монитор горел ослепительно голубым светом. Минке вставил DVD. Экран почернел, и из телевизора зазвучал голос американского диктора:

– Древняя страна. Сильный народ. Сложная, но богатая история культуры, религии и военных действий.

Михаил смотрел и слушал, как в документальном фильме вкратце осветили классическую историю Афганистана: империю Ахменидов, Александра Македонского, индо-скифов, Кушанское царство, исламские завоевания, монгольское вторжение, Надир-шаха и Захир-шаха, а в конце – войну с Советским Союзом. Смотреть эту часть Михаилу не было нужды, потому что он пережил это время: десятилетнюю оккупацию Советским Союзом, миллион жертв среди афганцев, шесть миллионов афганских беженцев, искавших приют в Пакистане и Иране, и, наконец, вывод советских войск в 1989 году, когда разваливался СССР.

Затем на сцену вышла ультраправая группировка мусульман, назвавшая своё движение «Талибан». «Ученики». По-русски – послушники». Постепенно они взяли верх в этой стране, систематически устраивая резню среди афганцев или переманивая их под свои знамёна. После падения города Мазари-Шариф в 1996 году единственный очаг сопротивления в стране возглавлял Ахмад Шах Масуд, лидер объединённого фронта. Он публично заявил, что Талибан укрепляет свои позиции благодаря помощи Пакистана, при содействии Аль-Каиды и при участии Усамы бен Ладена, который скрывался в Афганистане.

И вот наступило 9 сентября 2001 года. В Афганистане два террориста-смертника убили Масуда. Траур продлился недолго, уже через два дня Аль-Каида нанесла удар по Соединённым Штатам, и внезапно Талибан ощутил на себе огромное международное давление, какого не знал за всю свою короткую историю: «Свергните бен Ладена. Расформируйте базы Аль-Каиды в вашей стране».

Минке нажал кнопку «стоп» на DVD-плеере, и Михаил повернулся к Патрисии.

– Вот такая у нас ситуация на сегодня, – сказал Минке. – У вас есть ко мне вопросы?

Она сидела поражённая, закрыв рот рукой.

– Сейчас нет. Вот это да…

– У Афганистана много проблем, равно как и хороших перспектив. Там очень много всего намешано.

– Вы там бывали? – спросила Патрисия Михаила.

– Нет, – ответил Михаил, – и надеюсь, что никогда не побываю.

* * *

КАБУЛ, АФГАНИСТАН

Григорий сидел в холле гостиницы, сложив руки на животе, стреляя глазами по сторонам, наблюдая за сновавшими перед ним людьми.

В холле настоящий зоопарк, и немудрено: гостиница кишела западниками. Журналисты, спасатели-добровольцы, всякий сброд, который нанесло со всего мира на поиски новых приключений – казалось, все сошлись в одном месте. Он побарабанил большими пальцами по бёдрам и вытер пот с верхней губы.

Через холл к нему приближалась знакомая фигура. Человек, с которым он надеялся встретиться и уже два дня ждал этой встречи.

Оз.

Когда человек подошёл к нему, он встал. Они поздоровались за руку, но никто не сказал ни слова. Оз был типичным седым ветераном лет примерно пятидесяти, поджарым, с солидным километражом на счётчике. Свой чемоданчик нёс не за ручку, а на толстом кожаном ремне через плечо.

– Какие-то проблемы? – спросил Григорий.

Оз покачал головой, затем снял чемоданчик с плеча и поставил на пол перед креслом.

– Осторожно, – предупредил Григорий. – Не хочешь присесть? Поболтаем.

– Если недолго, – ответил Оз, – не вижу, почему бы нет.

Сели в кресла вплотную друг к другу и тут же замолчали. Подошёл официант и предложил напитки. Григорий заказал два кофе. Чувствовал, что чемодан стоит на полу рядом с ним и передвинул ногу, чтобы тот её касался. В конце концов, внутри лежал предмет, на изготовление которого у Григория ушло столько лет сознательной жизни, да и у Михаила тоже.

Оружие лазерного термоядерного синтеза.

Воспользовавшись материалами исследований Михаила (и выдав их за свои), в один прекрасный день Григорий понял, что огромное количество энергии, которое многими считалось необходимым для лазерного синтеза, на самом деле не должно быть таким большим.

Затем, годы спустя, узнал об уже доступной на тот момент технологии усилителя мощности с задающим генератором (УМЗГ), которая сможет дать «пропорциональный рост мощности» при подсоединении к промышленным импульсным волоконным лазерам, таким образом генерируя энергию, достаточную для создания оружия лазерного термоядерного синтеза, из созданных в его лаборатории гранул-микросфер ДТ, когда они упакованы в то, что он называл «коробкой».

Если Григорий предоставит гранулы в «коробке» вместе с усилителем мощности, террористам понадобится только раздобыть волоконные лазеры, с их смекалкой сделать это несложно. Всё остальное для того, чтобы прожечь дыру в американском самомнении, лежало в портфеле.

– Дорога прошла гладко, – сказал Оз. – На Аравийском море затруднений не было, хотя мы слышали сообщения о пиратах.

– А таможня? – спросил Григорий.

– Таможня? – удивился он. – В Гвадаре? Один ящик виски решил все проблемы, никаких вопросов.

– А дорога по суше от Пакистана в Афганистан? Там как прошло?

Оз отпил кофе.

– Там не так просто. Мне пришлось связаться с людьми, с которыми я не говорил уже очень давно. Они не особенно мне обрадовались.

– Однако у тебя было достаточно денег, чтобы их порадовать.

– Да, спасибо твоему благодетелю. Но нам сказали, что глупо будет идти через горы, потому что Аль-Каида там развила бурную деятельность.

При этом упоминании Григорий неуютно поёжился в кресле, но ничего не сказал.

– Так каким же маршрутом ты отправился?

– Мы сделали крюк через Иран. В Захедане попали в переделку, один убит.

– Один из твоих?

– Нет, с другой стороны. Это был охранник. Он был при исполнении. Я бы предпочёл это не обсуждать.

Григорий знал, что, когда Оз говорит, что предпочитает что-то не обсуждать, произошло нечто неописуемое. И не стал расспрашивать, что именно.

– Я сейчас проверю посылку.

– Хорошо, – ответил Оз. – Я её не открывал.

Григорий расстегнул молнию на чемоданчике и заглянул внутрь. Там в беспорядке было напихано разное тряпьё. Где же оно – пропало? Запустил руки глубже и стал лихорадочно искать оружие, пока, наконец, не нащупал его. Там лежали два компонента: та самая «коробка», в которой находились гранулы ДТ, помещённые в глинообразную полимерную массу, и усилитель мощности, УМЗГ. Аль-Каида купит волоконное лазерное оборудование – и оружие будет готово. Снаряжено.

При детонации эта кроха оружие обеспечит взрыв, по мощности примерно равный одной трети ядерного смерча, сравнявшего с землёй японскую Хиросиму в 1945 году.

Коробка была около одного кубического фута в объёме и сделана из титана. Цифровая панель с одной стороны – единственная неровность на гладкой поверхности. Она спроектирована исключительно надёжной и так, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Один из лаборантов скруглил ей углы и края и побрызгал коробку коричневой краской, чтобы она казалась старой. Она выглядела безобидной, такой и была и будет до тех пор, пока ее не запрягут в тройку смерти, придуманную Григорием.

Матрица с гранулами ДТ уложена в особый гель, защищавший её от ударов, сдавливания, высокой температуры и проколов, хотя всё равно ни один из этих факторов не запустил бы процесс.

И всё же Григорий не осмеливался открыть футляр. Не здесь.

Только он и двое других старших сотрудников лаборатории, разделявших его ненависть к янки, своим узким кругом контролировали всю технологию. Умудрялись не подпускать к процессу никого до конца 90-х, несмотря на пристальное внимание ельцинского правительства. Григорий со своими коллегами поддерживали секретность старым, как мир, способом – врали.

От ельцинских аппаратчиков, когда лаборатории стали задавать вопросы, отговорились тем, что оружие ещё нуждается в серьёзной доработке. Григорий нутром чувствовал, что этому правительству доверять не стоит, учитывая, что к власти Ельцина привели военные. Особых сложностей с конспирацией тоже не возникало, потому как страна была в состоянии близком к хаосу, силясь перейти от централизованной плановой экономики к тому, что напоминало бы свободные рыночные отношения. Люди вокруг пытались вести бизнес и учились тратить деньги. Правительство не было больше заинтересовано в наращивании новых видов вооружения, потому что именно это занятие разорило прежнюю тоталитарную коммунистическую систему. Григорий и его команда физиков были вольны делать что им угодно, а государственные субсидии не прекращались.

Всё начало меняться с приходом Путина. Прошедший школу КГБ и гораздо более дисциплинированный, чем весельчак Ельцин, но каким-то образом программа лазерного термоядерного синтеза ушла под радар и осталась незамеченной. Возможно это случилось потому, что никто в неё не верил, затраты на исследования были незначительными и никого особо не волновали. По общему мнению это направление было очевидно тупиковым. Правда, было несколько близких попаданий: в прошлом году прошла проверка, но Григорий и его товарищи подготовили аудиторам липовые отчёты и припрятали в подсобке все компоненты, поэтому никто в России не знал об их прорыве, по крайней мере, до сегодняшнего дня.

Таким образом, лишь эти трое во всём мире понимали, насколько опасно это оружие. И настоящая опасность – в его компактных размерах – то есть получилась совершенная «чемоданная бомба».

Григорий наглухо застегнул замок чемоданчика, продел ногу в одну из лямок и выпрямился в кресле. Дрожащими руками он взял свой кофе.

– Оз, я тебя спрашиваю, что ещё я должен знать о твоей поездке? Мне не нужны потом дурацкие сюрпризы из-за того, что ты мне не сказал что-то важное.

– Ничего такого, – ответил Оз. – Всё прошло по плану. Дорога заняла на два дня больше из-за проблем в Иране, я о них уже упоминал, но всё остальное прокатило гладко, как по маслу.

Григорий поставил чашку. Протянул ему руку.

– Тогда спасибо тебе за службу.

Оз пожал её.

– И тебе спасибо за это дело. Могу я тебя спросить, для чего этот груз?

– Нет, – ответил Григорий. – И я удивлён, что человек с твоим опытом вдруг решил такое спрашивать.

– Может, старею, – сказал тот, – но в последнее время я стал задумываться о том, какую контрабанду я вожу. И категорий, на самом деле, только две: наркотики и оружие. В эту коробку не влезет столько наркотиков, чтобы покрыть то, что ты мне выплатил. И оружием это быть не может, потому что не бывает такого маленького оружия, чтобы платить мне за его особую доставку.

Григорий встал.

– Тогда тебе придётся и дальше об этом гадать. Хорошего тебе дня.

Он поднял чемоданчик и пошёл через холл, затылком чувствуя тяжёлый взгляд Оза.

* * *

Меньше чем через двадцать четыре часа, всего километрах в пяти от гостиницы, Григорий вышел из такси в незнакомом районе Кабула с чемоданом через плечо.

Осмотрелся, впитывая городской пейзаж, звуки и запахи. Он знал это место. Это был мир пыли, шума и недоверия. Всё здесь было чужим и в то же время знакомым, и ему чудилось, что юношеские годы, проведённые в этом городе, – просто старый сон.

Рядом с ним шагал Анатолий, его связной. Его рекомендовал полковник Думановский, выступавший в роли консультанта при подготовке операции. Забавно, но Григорий знаком с Анатолием уже много лет. Они одного возраста и ходили в соседние школы в Кабуле. Кроме того, Анатолий был афганцем с русским именем, что достаточно необычно, поэтому Григорий его и запомнил. К тому же он говорил на пушту, на русском, арабском и даже на английском. Это достаточно мутный тип, никто не мог точно сказать, чем он занимался, но все рекомендовали его как совершенно надёжного человека.

Сейчас задача у Анатолия особенно необычна: он сопровождал Григория на территорию Аль-Каиды. Террористы не знали, какое предложение собирался сделать Григорий, поэтому сперва он хотел немного рассказать о своей работе, а затем поговорить о деле.

Предложении оружия лазерного термоядерного синтеза, чтобы использовать его против Соединённых Штатов.

Молча шагая бок о бок, двое спускались по пыльной улице, уворачиваясь от машин, проскакивавших в сантиметре от них, отчаянно гудя. Прошли мимо человека, мирно пасшего пару коз – другой сидел на корточках на тротуаре, сбывая горшки и сковородки. Ещё один сидел на стульчике и курил что-то похожее на гашиш. Григорий чувствовал себя в Кабуле довольно комфортно, а Анатолий вообще здесь был у себя дома, и это, как казалось Григорию, давало хоть какую-то гарантию, что ситуация под контролем. Этот город был по своей сути неуправляемым базаром. Григорий всегда поражался, как Кабул вообще умудряется оставаться на плаву.

Проведя последние двадцать часов в лаборатории, Григорий ощущал, что привыкнуть к этому хаосу ему всё же гораздо труднее, чем он ожидал.

Следовал за Анатолием по переулку, настолько узкому, что стены скребли его плечи. Им пришлось повернуться боком, чтобы разминуться с сердитым молодым человеком в бейсболке.

Улочка вильнула влево и немного расширилась, но почти сразу упёрлась в ворота. Их охраняли двое мужчин с автоматами Калашникова наперевес, с непроницаемым и суровым выражением на лицах. Анатолий подошёл к ним и заговорил на языке, который был Григорию смутно знаком. Он понял, что это дари, также известный как афганский персидский.

Охранники проверили паспорт у Анатолия. Затем Григорий протянул им свой.

Буркнув что-то утвердительное, страж шагнул вперёд и ощупал обоих. Затем один охранник отошёл в сторону, а второй повёл их через ворота. И вот Григорий оказался на секретной территории.

Территории Аль-Каиды.

Двор обустроен не для отдыха, а для боевых действий. На земле – расчехлённые миномёты, у стены штабелем сложены гранатомёты, повсюду кучи боеприпасов. По двору носились трое детей, играя во что-то дикое. В углу сидела женщина, отскребавшая кастрюлю над ведром с водой.

– Спросишь у неё? – сказал Григорий.

– У нас так не принято, – ответил Анатолий. – Всегда нужно дождаться мужчину. Ты что – всё позабыл?

– Похоже на то, – согласился Григорий.

Не прошло и минуты, как со второго этажа по лестнице к ним спустился широкоплечий молодой человек. На нём была бежевая длинная рубаха, а на голове вязаная шапочка.

– Добрый день! – бросил он.

Анатолий поприветствовал его, сложив ладони. Они тут же перешли на дари, и Григорий пожалел, что в детстве уделял мало внимания второму официальному языку Афганистана. Человек сделал Григорию знак рукой, приглашая наверх.

– Он сказал, – объяснил Анатолий, – что Махмуд, доверенное лицо, встретится с нами в комнате отдыха.

– В комнате отдыха? А коктейли там подают?

– Не шути.

Поднялись по шаткой лестнице. Григорий наклонил голову, чтобы пролезть в низковатую дверь.

И вот они оказались в неплохо обставленной комнате для переговоров. Она увешена коврами, пара низких диванов и несколько мягких кресел расставлены широким кругом. На стратегически удобных местах расставлены светильники. На столике у стены компьютер, но он выключен.

– Вот она – могучая Аль-Каида, – сказал Григорий.

– Это децентрализованная организация, – ответил Анатолий. – У них нет единого центра и нет единых стандартов. Так их труднее поймать.

Они прохаживались по комнате, засунув руки в карманы, а в это время женщина в хиджабе принесла чайник и чашки. Расставила их на низеньком столике посреди комнаты.

– Давайте, не спешите, подготовьтесь, – пробурчал Григорий.

– Терпение. Здесь дела ведутся без спешки.

– Я терплю.

– Тогда расслабься. Никто тебе здесь не причинит вреда.

– Я не напрягаюсь, – возразил Григорий.

Анатолий посмотрел ему прямо в глаза.

– Это ведь только твоё. Твой проект. Твоё дитя. Ты хочешь разделить ложе с этими людьми. Так что бери дело в свои руки.

Григорий на это ничего не ответил.

В комнату мягким, как у пантеры, шагом вошёл мужчина средних лет в бордовой рубахе и зелёной вязаной шапочке и посмотрел на них пристальным, как у ястреба, взглядом.

– Анатолий.

– Махмуд.

Обменялись традиционными приветствиями. За спиной у Махмуда стояли двое мужчин. По тому, как стояли, было понятно, что это его охрана.

– Хочу представить тебе Григория, – сказал Анатолий. – Он русский, и у него есть предложение.

Руку Григория Махмуд пожал тепло, но при этом пристально вглядывался в лицо, выискивая признаки обмана.

– Благодарю вас за то, что приняли меня, – сказал Григорий.

– Только потому, что вы знаете Анатолия. Он поручился за вас.

Мужчины сели, Махмуд – в дальней части широкого круга, не ближе, чем в четырёх или в пяти метрах от них. Он держался совершенно непринуждённо, несмотря на то, что одна из ячеек его организации только что устроила величайшую резню в современной истории.

– Хорошо добрались? – спросил он.

– Да, – ответил Григорий на пушту, – и, скажу честно, приятно вернуться в этот город.

Махмуд удивлённо поднял брови оттого, что чужак так свободно говорит на их языке.

– Вам доводилось жить в Кабуле?

– Несколько лет, ещё подростком. Мой отец участвовал в конфликте между нашими странами. Меня выслали, когда отца убили моджахеды.

Махмуд кивнул, обдумывая слова Григория.

– Моего отца тоже убили. Русская армия.

Пора переходить к главному. Григорий откашлялся и наклонился вперёд.

– Я бы хотел сделать вам деловое предложение, которое отвечает нашим общим интересам и объединило бы афганцев и россиян.

Он сцепил пальцы, подчёркивая их единство.

– И что это?

– Я хочу вам помочь больнее ранить американцев в ответ на то, что они сделали нашим странам.

Махмуд сначала не отреагировал. Затем наклонился, взял финик с подноса и отправил его в рот.

– Я слушаю.

– У нас есть оружие. Мы бы хотели, чтобы вы доставили его в Соединённые Штаты и сдетонировали его.

Глаза человека расширились. Он сильно напрягся и сидел без движения. Облизнул губы.

– Я всё ещё слушаю.

– Это технология, известная как лазерный термоядерный синтез, – продолжал Григорий. – В маленький предмет можно поместить невероятное количество энергии. Его можно провезти в Соединённые Штаты множеством разных способов. Очень просто – через Мексику. Вы даже можете отправить его напрямую, потому что американцы не проверяют свой импорт. В порту Лос-Анджелеса дыр не меньше, чем в пустыне.

– А детонация?

– Легче лёгкого. Потребуется источник энергии для инициации, но не слишком сильный, и его будет просто найти.

Махмуд смотрел на него. Явно старался взвесить слова Григория и понять, что из сказанного – правда.

– Я никогда не слышал об этом лазерном термоядерном синтезе. Американцы о нём знают?

Григорий прикидывал, как много может рассказать этому человеку.

– Никто не знает об этом оружии. Наше правительство даже понятия не имеет, что это оружие изготовлено, а исследования субсидирует уже двадцать лет. Видите ли, я физик, и разработку возглавляю я.

Махмуд соединил указательные пальцы.

– Это заманчиво, Григорий, но я должен спросить кое-что ещё. Какой нам от него прок?

– Ещё один удар по Соединённым Штатам.

– Но это будет дорого. Придётся хорошо вкладываться.

– Это недорого, – возразил Григорий. – И эти мизерные затраты окупятся с лихвой.

Григорий принялся объяснять основные принципы действия оружия, рассказал, что требуется три составные части, две из которых были у Григория, и как просто и дёшево можно купить третью.

– Зачем вам нужны мы? – спросил Махмуд.

«Глупый вопрос», – подумал Григорий, теряя терпение.

– В одиночку мне с этим не справиться. А наше правительство об этом не подозревает. Послушайте, все лавры достанутся вам. О вас станут писать книги, вы войдёте в историю.

– Я думаю, оно не сработает, – просто ответил Махмуд.

Анатолий сидел тихо. Это были не его переговоры, и он это знал.

Григорий тем временем чувствовал, как с ладоней ручьями льётся пот. Он попытался не показывать свою досаду.

– Вы хотите что-то из этого обсудить со своим начальником?

– С кем?

– С бен Ладеном.

При упоминании этого имени Махмуд заметно расслабился, похоже, что притворно. Он небрежно потянулся.

– Он у нас руководит оружием и боеприпасами. Но я сейчас не смогу посоветоваться со своим начальником, потому что связываться с ним очень долго и сложно.

– У меня идея, – сказал Григорий. – Я передам вам инструкции по использованию, включая расчёты, с помощью которых вы получите секретный код, который вам понадобится, чтобы привести оружие в боевое положение.

– Кому нужен этот код? Мы просто проведём лазерный луч через этот… этот усилитель мощности, и будет бум, разве нет?

– Нет, не будет. Коробку нужно активировать. С помощью кода. Этим же кодом можно отключить оружие, когда оно заработает.

– У кого есть код?

– У моего коллеги, – солгал Григорий. – У него есть формула, если сказать точнее. Формула поможет вам определить код для оружия. Я свяжусь с ним и получу формулу, когда мы составим план и ваш начальник его одобрит.

Никакого коллеги, разумеется, не было. И экземпляр оружия был не единственным. В голове Григорий хранил комплекс из двенадцати уравнений, которые он сам и придумал. В каждом уравнении была недостающая переменная. На каждом оружии было выгравировано число, которое и являлось недостающей переменной. Грамотный математик, имея перед собой все двенадцать уравнений, смог бы без труда решить их все, когда увидит цифры на оружии, или с одной цифрой – одно уравнение, и таким образом получит необходимый код. Но эти уравнения были только у Григория, и они существовали только в его памяти.

Махмуд разглядывал его, затем, похоже, принял решение.

– Очень хорошо, давайте так и поступим. Но только потому что вы говорите на пушту.

Он широко ухмыльнулся.

Григорий выдохнул с облегчением.

– Разумеется.

* * *

Григорий пробыл в штабе Аль-Каиды ещё часа четыре, разрабатывая с Махмудом стратегию нападения на большой американский город.

Всё это время Анатолий сидел в углу комнаты, скучал, читал, то и дело позёвывал и порой клевал носом. Григорий был ему благодарен за то, что тот терпеливо ждёт его несколько часов подряд. Хорошо чувствовать поддержку.

Наконец Махмуд откинулся в кресле и задумался.

– Объясни мне ещё раз, как запускается механизм.

Григорий сделал глубокий вдох. Всегда трудно объяснять такие вещи людям, не владеющим азами ядерной физики, и тем более, если у тебя за плечами тридцать лет научной работы. Он решил использовать наглядное пособие – саму коробку. Увеличитель мощности оставил в портфеле.

Запустив руку в портфель, вытащил коробку на свет. Поставил её на столик между ними. Махмуд напрягся.

– Что ты делаешь?

– Показываю её тебе, – ответил Григорий. – Это то самое оружие. То есть, его взрывчатая часть.

Махмуд отстранился от оружия, как будто это бы помогло, если бомба сдетонирует.

Григорий сказал:

– Твоим людям нужно будет на свободном рынке раздобыть оптоволоконный лазер. Потом вы собираете три части в одно оружие, как я вам покажу. Когда будете готовы к детонации, подсоединяете провод часового механизма коробки к лазеру, расшифровываете код, я объясню, как его определить, и у вас останется два часа, чтобы убраться из города.

Махмуд с опаской дотронулся до коробки.

– Она не может взорваться сама по себе?

– Нет. Невозможно.

– А мои люди смогут использовать это оружие, если тебя с ними не будет?

– Им будет нужен код.

Махмуд изобразил звук взрыва.

– И – бум?

– Да, бум.

– Насколько сильно… бум?

Григорий посерьёзнел.

– Достаточно, чтобы разрушить всё в радиусе полукилометра. Ущерб распространится гораздо шире.

– Где мы достанем волоконный лазер? Это ведь не просто боевая техника.

Григорий с досады подался назад. Он ведь это уже объяснял.

Они есть в свободном доступе в Соединённых Штатах и в Европе. Они используются на производстве. Сами по себе они не опасны, поэтому они доступны без каких-либо ограничений.

– В самом деле? – Махмуд скептически прищурился.

– Да, в самом деле. На дворе двадцать первый век. Они появились в свободной продаже на Западе года четыре назад.

Махмуд вгляделся на него. Что-то в его лице изменилось, но Григорий не мог определить, что именно. Затем командир ячейки Аль-Каиды поднял руку. Охранники за его спиной, его мускулы, встали по стойке «смирно».

– Анатолий, сказал Махмуд, – ты не оставишь нас на минутку?

Связной в углу поднял глаза.

– Куда мне выйти?

Охранники пересекли комнату, встали по бокам и подняли его под руки. Когда они выводили его из комнаты, Григорий успел поймать его испуганный взгляд. Шаги эхом отдавались на лестнице, потом стихли.

– Зачем нам оставаться наедине? – спросил Григорий. – Всё, что ты говоришь мне, ты можешь сказать и ему.

Махмуд ещё раз махнул рукой, будто дав Григорию знак замолчать. Он смотрел немного вверх и влево. Казалось, чего-то ждал.

Но чего?

И тут за окном во дворе раздался одиночный выстрел.

– Вот зачем, – сказал он.

Григорий почувствовал, как волосы у него встают дыбом.

– Это что же?..

– Подойди к окну и посмотри.

Григорий осторожно встал, подошёл к окну и посмотрел вниз. Там, в середине двора, на земле расстелена голубая клеёнка. А на клеёнке лежал труп Анатолия, из-под его головы растекалась лужа крови.

В панике Григорий обернулся к командиру Аль-Каиды.

– Я пришёл к тебе с миром.

Махмуд и бровью не пошевельнул.

– А мы приняли тебя с миром. Но мне нужно, чтобы прямо сейчас ты кое-что понял.

– Что?

Махмуд подошёл к нему, в его глазах горел дьявольский огонь.

– Здесь командуем мы, а не ты, вонючая русская собака.