Текст книги "Туманный горизонт"

Тяжело вздохнув, он начал своё опасное и трудное восхождение.

Спустя некоторое время Умник с натугой залез на вершину очередного крупного обломка и уселся на край разбитой плиты. Он взглянул вниз, оценивая пройденный путь. Голубой купол отсюда еле заметен, почти утопая в тумане.

– А-а? – удивлённо протянул Умник, потерев кулаком глаза.

Он усиленно вгляделся в то место, где осталась синяя материя, и увидел, как она разваливается на множество мелких светящихся частиц. Несколько минут усиленного разглядывания туманной дали обернулись ничем. Понятно только одно – огромного «пакета с водой» больше нет, его частички растворились во тьме.

Немного поразмышляв над загадочным явлением, Умник пожал плечами и вернулся к восхождению. Вскоре он отыскал канализационный тоннель и залез внутрь. Путь был недолгим – через минуту брюнет наткнулся на завал. Однако здесь же обнаружилась и лестница наверх. Это стало настоящей удачей – пара преодолённых ярусов, и Умник уже выталкивает тяжёлый люк, вылезая на поверхность.

Вот и знакомый пейзаж туманного ночного мегаполиса, изрядно потрёпанного землетрясением.

«Уже ночь?»

Умник подошёл к обрыву и посмотрел вперёд. Первый остался на той стороне. Вряд ли есть смысл возвращаться. Если с пареньком всё нормально, то он уже давно ушёл.

Давно ли? А как сейчас поймёшь? Может, не так уж и много времени прошло. Киллер ведь его едва не прикончил. Умник не знает, сколько заживают раны, но есть догадка, что дыры в животе за пару минут не затягиваются.

– Ха, – криво усмехнулся мужчина, припомнив синюю биомассу. – Здесь возможно всё.

И вправду. Яма оказалась не такой уж и глубокой, рана не такой уж и смертельной, канализация не такой уж и вонючей… совсем не вонючей. В канализациях ведь воняет? Должно бы. Но что-то ему не приспичило зажать нос, пока поднимался. Странно.

Умник раздражённо набычился и взъерошил себе волосы. Чем он забивает свою голову? Да было б чем ещё! Пока рядом болтался Первый, существовала и какая-то цель. А что теперь? Да, надо бы выбраться отсюда, найти людей, понять, что вообще творится. Но с чего начать? Просто идти в любом направлении? Гениально! Но, похоже, ничего другого не остаётся.

Даже Киллера нет. Было б хоть от кого драпать. Хотя не, это уже лишнее. Горестно вздохнув, Умник пнул небольшой камушек, оправив его в туманную пропасть.

«Ну и ладно».

Сунув руки по карманам, он отвернулся от обрыва и сделал первый шаг великого путешествия, именуемого «Куда глаза глядят».

Впереди раздались звуки топота, очень быстрого топота, какой бывает от бега галопом. Умник замер, моментально пожалев, что помянул Киллера. Точно, убийца ведь улетел вверх. В тот самый верх, который здесь!

Шумно сглотнув, он затравленно уставился на мелькнувшую в тумане тень. А затем шагнул назад, обнуляя путешествие «Куда глаза глядят». Увы, дальнейшее отступление только обратно в пропасть.

– Гра-а! – раздался воинственный рык, и из тумана выскочил крепко сложенный мо́лодец с коротко остриженными русыми волосами, голубыми глазами, в белой майке-борцовке, спортивных штанах и кроссовках.

Здоровяк лет двадцати на вид со всех ног ломанулся навстречу брюнету. Умник собрался было обрадоваться, что это не Киллер, но увидев озлобленную физиономию новичка, опасливо выставил перед собой ладонь и окликнул:

– Эй!

Ни лицо, ни скорость бега марафонца не изменились.

– Эй! – громче и тревожнее вскрикнул Умник.

Никаких изменений. Дистанция сократилась до считанных метров.

– Дубина! – гаркнул брюнет, резво ныряя вправо.

Уйдя с траектории столкновения, он рухнул боком на землю и дико уставился на бегуна. Тот резко упёр пятки в пол и пробуксовал пару метров, тормознув у самого края пропасти.

Бешено вылупившись на Умника, он в один прыжок оказался рядом, схватил его за грудки, резко вздёрнул и поднял вверх на вытянутых руках. Мужчина едва ковырнул пол кончиком ботинка.

Лютый мо́лодец тряхнул его как тряпку и взревел дурным голосом:

– Ты, параши кусок, мать твою! КАКОГО РОЖНА?!

***

– О боже! – звонко расхохоталась Афина. – Неужели так и сказал?

– Дословно, – ответил Аксель, с непониманием наблюдая за её реакцией.

Девушка аккуратно прикрыла рот ладонью, пытаясь приглушить слишком громкий для утончённой леди смех. Не зная, как на это реагировать, парень невозмутимо уставился на стакан с водой.

– Я обязана это запротоколировать, – всё ещё посмеиваясь, прощебетала Афина, лишь с третьей попытки сумев поймать ручку. – Будьте любезны, ещё раз.

– Ты, параши кусок, мать твою, какого рожна, – пробубнил Аксель с каменной физиономией.

– Ох!.. Прошу прощения! – вновь залилась смехом девушка, еле накалякав что-то в блокноте трясущейся рукой.

«Она и вправду это записала?» – озадачился парень.

***

– Да что тебе нужно? – взмолился Умник, дёрнув ногами в попытке дотянуться до пола.

– Где?! – гаркнул взбешённый здоровяк.

– Что «Где»?

– Не свисти! Говори, давай!

– Шлакоблок! – отчаянно вскрикнул Умник.

Спортсмен замер, сменив злую мину на удивлённую.

– Какой, в жопу, шлакоблок?

– Не знаю!

– А нафига сказал?

– Ты сказал говорить, я и говорю. Откуда мне знать, что тебе нужно?

Незнакомец набычился, но Умник не прогадал – пыл агрессора поугас.

– Просто скажи, где то, что я ищу, и гуляй, – рыкнул спортсмен.

– Что ты ищешь? – страдальчески простонал Умник, запрокинув голову.

– Значит, и ты не знаешь… – разочарованно фыркнул в сторону здоровяк.

– И как это ты заметил? – разразился сарказмом брюнет. – Да отпусти уже!

Он схватил бегуна за кисти рук и попытался дёрнуть их в разные стороны. С таким же успехом можно тянуть за руки каменную статую. Схожие, кстати, ощущения, учитывая твёрдость могучих кистей незнакомца.

Спортсмен таки сжалился и ослабил хватку. Умник осел, едва удержавшись на подкосившихся ногах. Тяжко выдохнув, он с недовольством звркнул на незнакомца и отступил на пару шагов.

– Обязательно было кидаться?

– Тебя не касается, – заявил бегун, отвернувшись к пропасти.

Брюнет хотел было поспорить, ибо всё же коснулось и неслабо. Но потом припомнил, как разговор складывался меньше минуты назад, и любезно промолчал.

Мгновение тишины, и их накрыла тьма. Задрав головы, они увидели, как огромная тень шустро пересекла небо со стороны обрыва и улетела прочь. Где-то вдалеке громыхнуло, земля дрогнула. Затем зазвучал непрерывный дробный грохот, всё громче и ближе.

«Вурбл!» – булькнуло впереди.

Из тумана выпрыгнуло гигантское паукообразное, размером с крупный грузовик. Восемь могучих искривлённых лап шириной в пару дорожных столбов со стуком врезались в асфальт, оставив под собой выбоины. Массивное лохматое тело постоянно деформируется, в нём что-то перекатывается и булькает. Выглядит так, словно исполинскую тварь распирает изнутри, то ли от ярости, то ли от своих неестественных размеров. Уродливая рожа перекошена – правая сторона немного выше левой, из-за чего четыре пары глаз торчат в разные стороны, а здоровенная пасть с двумя кривыми клыками не закрывается полностью, и с неё постоянно течёт густая мутная слюна.

– Ты… это искал? – искрившись в страхе и отвращении, пролепетал Умник.

– Чё? – рявкнул спортсмен, хмуро зыркнув на брюнета. – Нахрена мне эта… вот эта?

Суетливо мечущиеся глаза паучища упёрлись в двоих людей. Существо издало какой-то клёкот. Затем оно распахнуло широченную розовую пасть и трубно визгливо взревело. Грохот накрыл всю округу, разносясь эхом во все стороны. Вместе с оглушительным шумом пасть верзилы испустила целый ливень мутных брызг.

Умника накрыло волной дикой вони. Он зажал рот ладонью и несколько раз конвульсивно дёрнулся. А когда в метре слева смачно шлёпнулся ошмёток липкой слизи, у него помутнело в глазах. Каким-то чудом переборов рвотный позыв, он вздрогнул и накрыл свободной рукой нос.

Как только рёв закончился, и вонь слегка рассеялась, Умник убрал руки и судорожно вздохнул. Он повернул голову к стоящему поблизости спортсмену и вздрогнул, отступив назад.

– Ой…

Мужчина брезгливо уставился на то, как бегун медленно проводит рукой по лицу, облепленному жирным куском паучьей слюны. Смахнув основную массу, он остался измазан шматками поменьше. Но самым жутким элементом картины оказалось выражение лица потерпевшего: челюсти сжались до скрипа, на раскрасневшемся лбу выступили вены, ноздри угрожающе вздулись, выпученные глаза налились кровью. Это лицо намертво закрепилось в памяти обалдевшего Умника.

Грудь спортсмена вздулась, и громыхнул безумный рёв:

– ГНИ-И-ДА-А-А!!!

***

– Ох, сжальтесь!.. – сквозь хохот взмолилась Афина, утирая платком слёзы.

«Да что с ней не так?» – насупился Аксель.

***

– Эй! – крикнул Умник вслед сорвавшемуся с места бегуну.

Но куда там? Бешеный дурак метнулся как ужаленный. Гигантский паук угрожающе пискнул и резко поднял лапу, на конце которой сверкнул острый коготь, похожий на лезвие огромного копья. Удар. Землю тряхнуло. На том месте, где только что бежал спортсмен, осталась широкая выбоина.

Но сам бегун за мгновение до удара успел отпрыгнуть в сторону. Добравшись до неподвижной передней лапы уродища, он на полном ходу прыгнул и вцепился в исполинскую лохматую конечность. Паук зашипел и дёрнул схваченной ногой, но бестолку – нахальный человек вцепился как клещ и даже сумел забраться выше.

Монстр подтянул лапу к морде и пару раз клацнул пастью. На каждый жуткий щелчок наблюдающий со стороны Умник съёживался, ожидая увидеть картину страшной кровавой гибели спортсмена. Однако тот легко уклонился и вскоре оказался на верхнем изгибе паучьей лапы.

Развернувшись и обхватив чудовищную конечность руками, он прижался к ней всем телом, натужно скривился и воинственно закричал. В этот момент паучище пронзительно взвыло. Монстр заметался, задрыгал передними лапами, в его движениях угадались смятение, паника и… боль?

Раздался оглушительный треск.

– Что?! – обалдело вскрикнул Умник, наблюдая совершенно дикую сцену.

Удерживаемая бегуном лапа твари неестественно выгнулась. Спортсмен снова взревел, и оторвал паучью ногу, оставив лишь короткий обломок с торчащими белесыми потрохами. Вырванная конечность бешено задёргалась, а монстр заметался в агонии. Направив оторванную лапу когтем на врага, не в меру сильный спортсмен оттолкнулся ногами. Острый шип просадил спину паука и глубоко вошёл в его тело. Бегун спрыгнул на лохматую тушу, снова ухватился за своё оружие и дёрнул вниз. Раздался жуткий хруст, и залитый мутной жидкостью коготь вылез из брюха монстра.

Умник закрыл уши ладонями, оглохнув от неописуемого болезненного вопля. Чудище дёрнулось в одну сторону, затем в другую, истекая реками бледной крови. Затем оно подпрыгнуло, переворачиваясь в воздухе.

До ушей брюнета донеслось возмущённое «Чё?!», и монстр с грохотом рухнул на спину. Скрюченные лапы судорожно подогнулись, замерев над брюхом. Паучище издохло.

Около минуты Умник нерешительно переминался с ноги на ногу, брезгливо осматривая гигантский труп. Собравшись с духом, он подошёл поближе, осторожно огибая лужи бесцветной крови и вонючих слюней из широко распахнутой уродливой пасти.

Обойдя гадкую тушу по кругу, он остановился и горько вздохнул. Тем ещё говнюком был этот бегун, но всё же…

Хруст, чавкающие звуки. Задняя стенка паучьего брюха треснула и раскрылась. Вывалилась груда пахучего ливера. Куча зашевелилась и расползлась в стороны, на четвереньках выползло нечто человекообразное. Заляпанный гадостью спортсмен яростно закашлялся, отплёвываясь и фырча.

Держа почтительную дистанцию, Умник присел на корточки, с интересом разглядывая безумного вивисектора.

– Бык, – произнёс брюнет.

– Э? – сдавленно рыкнул здоровяк. – Какой… бык?

– Ты – Бык.

Глава 7. Угнетение

Сколько времени едет поезд? Две минуты? Пять? Полчаса? Первый не заметил. С тех пор, как позади осталась станция, ставшая могилой для Воина, он не сдвинулся ни на йоту, лишь изредка покачивая головой в такт неровному движению вагона. Отсутствующий взгляд упёрся в сиденье напротив. Когда чёрный монстр размозжил тело бойца об платформу, Первому хотелось орать во всю глотку. Но после удара головой при взрыве, из него словно вышибло душу. Ни эмоций, ни желаний, ни мыслей.

– И чего ж это мы тут расселись-то? – энергично поинтересовался кто-то справа.

Первый медленно перевёл пустой взгляд на вторженца. Перед ним предстала фактурная мадам средних лет в ярко-красном шарфе, беретке, чёрном костюме, состоящем из узкой юбки по колено и пиджака поверх белой рубашки. На ногах у дамы коричневые колготки и жёлтые туфли. Из прочих ярких примет: броский макияж и большущая грудь.

– А?.. – заторможено подал голос Первый.

– Бэ, – выдала тётка грубоватым низким голосом. – Билетик предъявлять будем?

Юноша подвигал губами, беззвучно проговорив «билетик», и выпучил глаза, демонстрируя не очень интеллектуальное удивление.

– Нетю? – саркастично собрала губы в трубочку дама. – Когда сойдём? На следующей станции или прям щас?

– Я… я не… – растерялся Первый, вжав голову в плечи.

– Ути бозе, – умилилась кондукторша. – Ладно, сиди уже, бедолажечка.

Она плюхнулась на сиденье рядом, да так бойко, что юнца слегка подкинуло.

– Плутают всякие лунатики ни свет ни заря, потом завалятся в вагон, и хоть плачь, хоть рыдай. Эх! Принца бы какого разок занесло. Так и пропадёшь тут с тоски. А вообще, ну их! И принцев, и непринцев, – тётка слегка подтолкнула Первого в плечо. – Вот я тебе скажу – никогда добра от этих мужиков не будет, так и знай.

– Ну, я ведь… – смущенно пробубнил юноша.

– Ты-то? – усмехнулась мадам. – Тебе до мужика ещё лет десять, а то и больше, питюньчик! А пока ничего ещё, смазливенький.

Она с умилением потрепала его по щеке. Первый нахмурился, не сообразив, как реагировать.

– Но всё равно вырастешь в очередного спиногрыза. Так что слушай мудрую женщину, да мотай на ус. Ба! И усиков-то ещё не видать, – позабавилась дама, но тут же посерьёзнела. – Да и сам уже понял, что с мужика спрос как с козла недоенного. Вон, Умник. Умничал-умничал, а что по делу? Бесполезный чурбан.

– А… д-да с чего вы взяли? – неуверенно возмутился Первый.

– Дак сам же видел – тело-то тю-тю. То ли рассыпался, то ли уполз. Да шустро-то ещё как. Сколько там, две секунды?

– Не говорите так! Откуда вам знать?

– Ба! Да вы гляньте, люди добрые! – дама резко встала, обращаясь к окнам напротив. – Сам, значит, втихушку все грехи на мужика повесил, а при других ерепенится, правдолюбчик!

Вагон пронёсся мимо яркого туннельного фонаря, и во всех окнах внезапно возникли грубые деревянные фигуры людей с трясущимися головами и широко улыбающимися рожами. Жутковатые куклы разразились громким визгливым хохотом.

Застигнутый врасплох Первый пугливо дёрнулся вперёд и свалился на пол, дико озираясь по сторонам.

– А точно ль Умник спасать тебя удумал, когда толкнул, удирая от Киллера? – громко поинтересовалась кондукторша, хитро заглядывая ему в глаза. – Да ведь подставить тебя решил, а сам удрал бы.

– Неправда! – с дрожью в голосе крикнул юноша.

– Ты ж сам так подумал!

– Нет, я даже не додумался бы…

– Слышали-слышали? – насмешливо обратилась тётка к зрителям. – Не додумался он. И правда! В жизни бы не подумал, наивняшка!

Фигуры людей расхохотались ещё громче, их гогот слился в общую пронзительную какофонию, въедающуюся в самый мозг.

– Нет… Неправда!.. – простонал Первый, зажав уши. – Неправда!.. Я не думал…

Он зажмурился изо всех сил, уткнувшись лицом в согнутые колени. Смех жестокой толпы давит, перекрывает всё, потрошит разум, доводит до безумия, убивает!

– Хватит!!! – пронзительно заорал юнец.

Вагон вздрогнул, до ушей донёсся пронзительный стальной звон. И сразу тишина. Полная тишина. Лишь мерное постукивание колёс состава, да утихающее эхо жуткого смеха в ушах.

Первый медленно поднял голову и раскрыл глаза. Пустой вагон, ни души вокруг. Прерывисто вздохнув, юноша опасливо привстал и опустился на сиденье. Тишина угнетает, но лучше уж так, чем… как до этого. На душе паршиво и даже паршивее паршивого. Что это было?

«Нет».

Гадать нет ни желания, ни сил.

Состав начал замедляться, и Первый припал к окну. Впереди мелькнул свет приближающейся станции. Оглянувшись, юноша заметил, что едет в последнем вагоне. Странно, вроде бы Воин запихнул его в один из средних. Неужели остальные отцепились из-за взрыва?

Поезд плавно остановился, так и не доехав полностью до платформы. Двери начали разъезжаться в стороны, но застопорились, едва открывшись на ширину ладони. Свет в вагоне зарябил и отключился.

Первый озадаченно взглянул через щель между створками на край платформы. Если аккуратно выйти, то вряд ли упадешь, но всё же немного опасно. Дверцы в обоих концах вагона заклинило. Ничего не поделаешь, придётся положиться на грубую силу. Он подошёл к раздвижным дверям, взялся за створки, вдохнул и с усилием потянул в разные стороны.

– Давай! – с натугой потребовал Первый сквозь плотно сжатые зубы.

Через несколько секунд он выдохся и отступил на пару шагов, оценивая результаты своих усилий. Кажется, чуточку раздвинул. Кажется. Юнец уныло вздохнул. Мало ему было злоключений, теперь ещё и это!

Слева, за окном в конце вагона мелькнуло белое пятнышко. Первый всмотрелся, но не разглядел. Вернувшись к крайней дверце, он прислонился лбом к стеклу и внимательно уставился во тьму тоннеля.

Там, вдалеке, что-то возится над рельсами, тоскливо подвывая и кряхтя, словно старушка. Первый замер, почуяв недоброе. В этот самый момент неизвестное повернулось к нему лицом. Юноша вздрогнул, встретившись взглядом с иссушенной физиономией, словно у мумии: обтянутый бледной кожей череп без глаз, носа, зубов и ушей.

Существо резво подпрыгнуло и выскочило вперёд, явив сгорбленную фигуру, в чёрном рванье, из-под которого выглядывают длинные тонкие руки и ноги. Из костлявых пальцев торчат острые ногти-шипы, сантиметров по десять длиной.

Первый торопливо нагнулся, прячась за дверью.

«ВУЫ-Ы-Ы!» – гулко и скрипуче взвыло со стороны тоннеля, затем донёсся нарастающий шорох суетливой возни.

На затылке юнца вздыбились волосы. Он рванул на четвереньках прочь от края вагона и шустро доскакал до середины. Вскочив на ноги, резко оглянулся.

Бах!

В дверь врезалась бледная сухая голова. Существо впилось острыми когтями в корпус вагона и упёрло мёртвый взгляд пустых глазниц в Первого.

«ВУЫ! ВУЫ! ВУЫ!» – истерично затараторила тварь, надрывая глотку.

Оно начало неистово скрежетать когтями по двери и долбиться головой в окошко. Удар! Второй! Третий! На стекле вылезла сетка трещин. Ещё удар! Окно со звоном разлетелось вдребезги. Существо просунуло голову, застряло в проёме и забилось, истошно завывая и постепенно втискиваясь вовнутрь.

– Отстань! – в ужасе крикнул Первый, вновь схватившись за створки раздвижных дверей.

Он надавил так, что заскрипела кожа на пальцах. Постепенно двери стали поддаваться. Визжащая тварь почти ввалилась, когда юноша таки смог сделать щель, в которую пролезла его голова. Сердце забилось в бешеном ритме, до боли стучась в рёбра, сбивчивое дыхание вырывается с хрипом. А позади нечто скребёт, ворочается и неустанно испускает вопли, пронизывающие до самых потрохов.

Первый высунул плечо, затем втянул живот и с натугой протиснулся по пояс. Ещё рывок – почти вылез! И тут что-то дёрнуло за ногу. Он рухнул наземь, сильно ушибив колено и едва не слетев с края платформы. Длинные когти вцепились в штанину и потащили обратно в вагон.

Едва он оглянулся, как стопу обожгло острой болью. Юнец болезненно вскрикнул, затравленно глядя, как из вагона медленно высунулась костлявая когтистая пятерня, а во тьме показалась уродливая физиономия.

– Гха! – воинственно рявкнул Первый, согнув свободную ногу и со всех сил впечатав подошву ботинка в лапу твари.

Хруст! Три длинных когтя отломились от бледных пальцев и упали на рельсы. Раздался болезненный визг, и ногу юноши снова обожгло болью. Существо выдернуло свои шипы, ещё сильнее разодрав стопу. Но Первый освободился!

Он подался вперёд, вскочил на ноги и бросился к выходу. Этот путь стал настоящим адом: тупая боль в левом колене, острая в правой ступне. На лбу выступили крупные капли пота, позади след из кровавых брызг. Тихонько постанывая и всхлипывая, Первый побежал по неподвижному эскалатору, не отрывая взгляда от спасительного света впереди.

На середине пути он вновь услышал треклятый визг, но не стал оглядываться. Юнец из последних сил прибавил ходу и вскоре выскочил на улицу, наступив на неразодранную штанину и рухнув на мостовую. Всё, дальше ноги не понесут. Но вопли из тоннеля всё ближе и ближе. Из прохода выглянула иссушенная рожа.

В груди полыхнула вспышка ярости. Первый конвульсивно вздрогнул, злобно уставившись на чудовище.

– Отвали!!! – взревел он.

Вход в метро с грохотом искривился и резко закрутился воронкой, словно сделан из пластилина. Мгновение, и вместо квадратной каменной арки возник причудливый монумент, напоминающий по форме гигантскую спиральную раковину. Из кончика сооружения вывалился обломок когтя, а потом потекла тонкая багровая струйка.

Первый обессилено завалился на спину, но сознания не потерял. Он прикрыл глаза и замер.

«Вот и всё».

Юноша всхлипнул. Тело мелко задрожало, грудь сдавило так, что перехватило дыхание, руки сжались в кулаки, нижнюю челюсть предательски свело. Сквозь плотно сомкнутые веки потекли горячие слёзы.

– За что?! – горько воскликнул Первый и зарыдал в голос.

Боль в окровавленных ногах, боль в избитом теле, боль внутри. Гадко, жестоко, ужасно, несправедливо! За что? Неужели это и есть мир, в котором он, Первый, живёт? Значит, Умник был прав? Тогда зачем вспоминать всё это?

Юнец плакал и плакал, не стесняясь и не прячась. Потом осип, закашлявшись от рези в горле. Постепенно его крик перешёл в стон, затем во всхлипывания.

Первый замолк, поднялся в сидячее положение и вытер глаза ладонями. Он аккуратно согнул ноги, обнял колени и уткнулся в них лицом. Под подошвой правого кеда медленно растеклась красная лужица.

– Ничего себе! – раздался бодрый вскрик позади.

Первый вздрогнул, но не сдвинулся с места. Плевать, друг там или враг. Убьёт, так убьёт. Главное, не смотреть – так почти не страшно. Если повезёт, то будет быстро и без боли.

– Эй-эй! – совсем рядом окликнул мальчишеский голос.

Кто-то опустил руку на плечо и начал настойчиво дёргать за край одежды.

– Ну чего ты зарылся? Тебя всё равно видно.

Первый поднял опухшие красные глаза на приставучего незнакомца. Перед ним предстал мальчишка лет четырнадцати со светлой кожей, кудрявыми рыжими волосами и яркого изумрудного цвета глазами, одетый в зелёный балахон, джинсовые бриджи и кроссовки.

Пацан с удивлением уставился в покрытое царапинами и ссадинами лицо Первого, обвёл взглядом порванные на правом плече футболку и рубашку, осмотрел разодранные почти до коленей джинсы. Его взор остановился на залитом кровью правом кеде и красной луже под ним.

– Тебе больно? – спросил рыжий.

Первый задержал на незнакомце немигающий взгляд потухших голубых глаз. Затем медленно кивнул. Мальчуган с непониманием склонил голову набок, нахмурив брови.

– Тогда просто сделай вот так, – произнёс он и ткнул пальцем в ушибленное колено Первого.

Юноша болезненно зашипел и поднял на рыжего возмущенный взгляд. То чудовища, то малолетний садист. И что хуже?

Он уже собрался было отругать обидчика, но замер от странных ощущений. В месте касания пальца мальчишки возникло чувство прохлады, оно накрыло колено, и боль начала стихать. Волна новых ощущений плавно прокатилась по всему телу, словно обдуло лёгким ветерком. Синяки и ссадины на руках исчезли, головная боль стихла, а затем и прошла полностью, пропала нестерпимая резь в правой стопе. Лужа крови будто испарилась.

– И всё, – улыбнулся рыжий.

Когда он отнял палец, из тела Первого ушли все неприятные ощущения, осталась лишь лёгкая усталость.

– Что… Как ты это сделал?

Первый пошевелил ногами и задрал футболку, поражённо разглядывая своё совершенно невредимое тело. Даже под бинтами всё затянулось.

– Я? – удивился пацан. – Я тут ни при чём, это всё ты.

– Не болтай. Я так не могу.

– Я не болтаю! – оскорбился мальчишка. – Зачем ты врёшь? А вон это тоже не ты сделал?

Он ткнул пальцем в огромную каменную ракушку – бывший вход в метро.

– Ну ты сравнил, – всплеснул руками Первый. – Это совсем другое.

– И что? Умеешь – значит можешь!

– Откуда ты это знаешь?

– Я просто… ну, увидел. – рыжий поскрёб пальцами затылок. – Не знаю, как объяснить. Блин! Чего объяснять? Видно же.

Первый изогнул бровь.

– У меня что, на лбу написано? Или змейка с чашей сияет над головой?

– Какая ещё змейка? Отъехавший что ли? – возмутился пацан. Он вздохнул и терпеливо заговорил, – Тебе было больно, ты хотел, чтобы перестало болеть, но не хотел ничего делать. Ты сжал себя, застыл на месте, решил, что всё всегда будет плохо.

– И поэтому ты ткнул меня пальцем в больное колено?

Мальчуган пожал плечами.

– Там была точка, на которой стоял один из твоих замко́в. Ну, тех, которыми ты себя зажал. Вот я его и убрал.

Слушая странные объяснения рыжего, Первый задумался о своих ощущениях в момент исцеления. Он возмутился, когда его потревожили. Зато уныние как рукой сняло. Мальчишка был уверен в том, что делает, указал на избавление от горя. И это сработало. Примерно то же самое Первый чувствовал, когда впервые заговорил с Воином.

– Ты всё сделал сам, – решительно заявил рыжий.

Неужели это правда? Первый умеет исцелять раны? Что ж, даже если оно и так, то делать это осознанно он не может. По крайней мере, пока.

– Спасибо. – Первый неуверенно улыбнулся.

– Да пожалуйста. Только не знаю, за что. Ну и ладно, – пожал плечами рыжий. – Эй-эй, слушай! А научишь меня так же?

Он снова указал пальцем на большую каменную ракушку.

– Ну, кхем…

Первый неловко кашлянул в кулак и отвёл взгляд. И тут его брови удивлённо подскочили. Он задрал голову к небу, только сейчас заметив, что ночная тьма уступила место серости пасмурного дня.

***

Афина сделала несколько заметок о мальчишке и обвела их в кружок. То же самое она сделала с описанием воинственного спортсмена, которого ранее встретил Умник. С тех пор, как девушка провела с Акселем разъяснительную беседу, ей ещё ни разу не пришлось прерывать его за уточнениями. Ну, не считая небольшого эпизода, о котором хочется забыть. Хохотать как дура в присутствии молодого человека, это, конечно, свежий опыт, но лучше им не злоупотреблять.

В любом случае, Аксель начал изъясняться увереннее и яснее. Он по-прежнему не желает открыться ей, но это его естественное состояние. Главное, что этот хмурый кусок ледышки всё же согласился играть по её правилам. Непривычно, что пришлось добиваться этого от мужчины с таким трудом, но тем ценнее практика.

Самым любопытным фактом в рассказе Акселя до сих пор остаётся появление спецназовца, павшего от лап чёрного чудовища. Неудивительно, что уполномоченные лица утаили от неё информацию об исчезновении одного из оперативников. Впрочем, само по себе оно не так уж и примечательно. Интересно другое – кто-то смог проникнуть в туманную аномалию извне.

В рапортах спецназа говорится, что все вошедшие в Зону сразу же выходили обратно, хотя возвращаться не планировали. Что же получается? Один из них нашёл некий скрытый проход, или этот Воин был каким-то особенным? Увы, поговорить с мертвецом не получится. А иных способов раздобыть информацию, при нынешних ограничениях, у неё нет.

Остаётся лишь продолжать погружение в историю о странных ребятах со сверхспособностями и неведомых жутких чудовищах. Придётся до последнего убеждать себя в том, что у собеседника не какая-нибудь изощрённая форма помешательства. И что в конце обязательно найдётся логичное и рациональное объяснение всему сказанному ранее.

– Не хотите что-нибудь уточнить? – спросил Аксель, внимательно глядя ей в глаза.

– Нет-нет, – покачала головой Афина, ответив искренним и свободным от сомнений взглядом. – Прошу, продолжайте. Я в предчувствии, что скоро начнётся что-то интересное.

– Вам не интересно?

– С чего вы взяли?

– Вы ждёте начала чего-то интересного. Значит, происходящее сейчас интереса у вас не вызывает?

– Вы переживаете за свои навыки рассказчика? – изумилась девушка.

– Нет, просто наблюдаю за тем, насколько вы были честны насчёт принципа «приятного и полезного».

Афина замолкла на пару секунд. Затем неловко улыбнулась, поправляя очки. Кажется, было слишком самонадеянно считать, что она тут единственная, кто ведёт свою тонкую игру.

– Что ж, если заметите, что я начинаю изменять сама себе, рассчитываю на вашу поддержку. – девушка доверительно улыбнулась.

– Хорошо, – кивнул Аксель.

Глава 8. Выяснение

Сладко зевнув, Умник растянулся на скамейке у входа в подъезд кирпичной многоэтажки. Сонный взгляд карих глаз устремился в унылое утреннее (или уже дневное) небо. Ни тебе солнца, ни облаков, лишь однотонный серый покров. Но всё равно комфортнее, чем тёмной непроглядной ночью. Особенно после встречи с уродливой восьмилапой громадиной. Да и туман теперь не кажется таким уж густым и мрачным. Только слишком уж ограничивает обзор, до этого покров не был таким плотным

Со стороны дома донёсся грохот и приглушённая ругань. Мужчина осуждающе цыкнул и поднялся в сидячее положение. Он довольно быстро свыкся с мыслью, что его новый знакомец силён и крепок как нечто далёкое от понятия «обычный человек» (наглядным примером которого Умник считает себя). Но характер…

Через пару минут из подъезда вышел рассерженный спортсмен.

– Ну как? – сквозь очередной зевок поинтересовался Умник.

– Та же фигня – ни воды, ни тряпок, – буркнул Бык. – Пришлось вытереться об занавески.

– Ты мог сделать это тремя домами раньше.

– Я не жлобяра какой-нибудь.

– Так вот, о чём ты думал, когда выламывал двери…

– Заткнись!

Бык подошёл к скамейке и резко опустился на неё. В этот же момент Умник шустро спрыгнул с насиженного места и отошёл на пару шагов.

– Ты чего? – хмуро спросил спортсмен.

– Да так… ногу отсидел, – туманно пояснил брюнет, похлопывая себя по бедру.

«Какой смысл вытираться, когда всё уже высохло?» – так и вертится на языке Умника. Но во имя хрупкого мира этот вопрос так и остался неозвученным.

– Так и будем сидеть? – проворчал Бык, остервенело скребя ногтями зудящую руку.

– А есть идеи, куда пойти?

– Да если и нет, я тут жопу греть не собираюсь. – он встал со скамейки и решительно потопал вперёд. – У меня поважнее дела есть.

Брюнет в пару резвых шагов освободил ему путь и пошёл следом, держась примерно в трёх метрах позади.

– Снова искать… то, что ищешь? – припомнил Умник. – Ты, кстати, так об этом и не рассказал.

– А я должен? – не оглядываясь, хмыкнул Бык.

– Ну, я же рассказал тебе обо всём, что случилось со мной.