Текст книги "Невымышленные истории вымышленных персонажей"

Часть третья, в которой все счастливы, потому что несчастье не может быть навсегда

– Эй! – кто-то толкнул Бубню в бок, – Просыпайся, соня.

Зверь открыл глаза. Перед ним стоял, как всегда, улыбающийся и часто моргающий довольный Снокс.

– Ты не заболел, – спросил Бубня первым делом.

– Не-а, – помотал головой беззаботный Снокс, – Там завтрак девчонки накрыли. Иди, съешь вкусного, – кто бы мог подумать, что этот ушастый зверь полночи пролежал в чулане на полу, придавленный лестницей!

Бубня кивнул. Поднял голову, осмотрелся. В комнате никого не было. Все друзья куда-то ушли. Кровать Нюмнюмника оказалась пустой.

Зверь протёр глаза, прошёлся в кухню, обернулся, не видит ли кто, потом побрызгал из умывальника водой в глаза и вышел в террасу, где увидел Соняку. Она стояла к нему спиной и напевала себе что-то под нос, связывала ровные пучки травок и складывала их в уже ставшую большой горку.

– Это, – помялся Бубня, глядя в спину подруги, – Ты прости меня, что нагрубил тебе.

Соняка обернулась.

– Да всё хорошо, – махнула она лапой, улыбнулась, подошла к Бубне и крепко его обняла, – Иди на улицу. В лес вернулось лето!

Вместе звери вышли на крыльцо. Бубня сощурился. Яркое солнце светило, как в июне, только по ясному, голубому небу плыли стаи улетающих воспитанных птиц, которые так неистово махали крыльями на прощание, что хочешь – не хочешь, а махнуть в ответ лапой тоже нужно. Упавшая листва нашла себе новую забаву: гонимые лёгким ветерком, листики гонялись друг за другом, играя то ли в салочки, то ли бегая на перегонки.

– Привет, – Нюмнюмник, кативший в тачке кучку яблок, остановился.

– Одевайся и помогай яблоки собирать, – крикнул копошащийся в кустах Шныра.

– Или лечебные травки, – предложила Соняка, там на холме я видела несколько ещё зелёных кустов, может сходишь, проверишь.

Бубня кивнул.

– А меня с собой возьмешь? – спросил Нюмнюмник.

– Пока вы будете ходить, я вкусных пирожков напеку, – сказала Соняка.

– С яблоками, – уточнил Нюмнюмник и облизнулся.

– С яблоками, с яблоками, – засмеялась подруга.

Друзья поднимались на холм вместе с солнцем. К тому времени, когда звери уселись на сырое бревно, лежащее тут с незапамятных времен, солнце успело подняться на самый верх неба и теперь мягко грело макушки.

– Мне очень стыдно, – сказал Бубня шепотом.

– Это хорошо, – ответил Нюмнюмник не глядя на товарища, – Стыд – очень полезное чувство. Хотя по мне, тебе совершенно нечего стыдиться.

– Ну как же, – не согласился зверь, – Я же думал больше о себе, это не правильно.

– Неправильно думать всё время о других! – заметил Нюмнюмник, – А если уж делать что-то для других, то никак не ради собственного спокойствия, это уже не дружба, а не пойми что. Понял?

– Понял! – ответил ничего не понявший Бубня, но, на всякий случай, вопросов решил больше не задавать.

Отсюда, с холма, в ясный день было очень хорошо видно, как управлявшая Вымышленным лесом осень ослабла и сдаёт свои позиции. Зима уже перебралась через дальние горы, засыпав их хорошенько снегом, и очень скоро придёт сюда. Закутает метелью дома, деревья, тот же холм, подует теплом, потом застудит, спрячет всё под ледовую корку, чтобы под снегом уютно спалось тем, кто зимой предпочитает видеть грёзы, а не бесконечные белоснежные поля. Зима воссядет на свой белый трон и будет править, холодно, может быть, даже сурово, чтобы звери пуще прежнего не скупились жалеть друг друга, отдавая друзьям тепло и внимание не совести ради, а просто так, от любви.

Про небо, звезды и дуб

Нюмнюмник лежал на спине и смотрел на ночное небо. Звезды сыпались одна за другой.

– Как это грустно, – думал зверёк, – Вот рождается звезда. Сначала она маленькая, но год от года её свет становится всё ярче, может быть она и не самая яркая, но свет её помогает тысячам зверей по всей планете, а может быть, и инопланетным тоже, только я об этом не знаю, – уточнил про себя зверёк, – И вот она светит и светит, помогает и помогает, а потом вдруг срывается с места, падает и гаснет.

Начался дождь. Сначала капли были совсем небольшие и редкие, гонимые ветром с дальней тучи. Но небо круто заволокло тяжелыми облаками и тысячи капель полетели в невпопад со всех сторон. Нюмнюмник быстро собрался, набросил на плечи лёгкое одеяло, на котором лежал, и по мокрой траве быстро засеменил до большого дуба. Дуб был старым и очень ветвистым, он надёжно укрыл зверька от непогоды. Тут было сухо и намного теплее. Где-то в кроне жалобно застрекотал сверчок. Нюмнюмник подумал:

– А вот, к примеру, старый дуб, сколько лет он защищает от дождя всяких полевых жучков и мошек. Наверное он и счет уж спасённым потерял, стольких укрыл от непогоды или другой какой природной напасти. Но когда-нибудь, совсем скоро это дерево высохнет, листва его опадёт, и на поле станет совсем негде спрятаться от ливня или от жары.

Нюмнюмнику стало совсем грустно. Пока он грустил, дождь почти кончился, зверёк поблагодарил дерево, вышел на улицу и побрёл домой, слушая, как ветер, снующий туда-сюда по полям, сушит траву и кусты своим тёплым дыханием.

Зверёк всё брёл и брёл, и думал. Неожиданно он вышел к дому своего самого большого во всём Вымышленном лесу друга Бубни.

– Не мешаю? – спросил Нюмнюмник, заглядывая из-за двери.

– Входи, входи, – замахал лапами друг и поспешил навстречу, – Ну и вымок же ты. Зачем под дождём ходил? Как всегда, на звёзды свои дурацкие смотрел?

Нюмнюмник молчал и смотрел в пол.

– А я знаю, что ты лежал на той поляне, – Бубня суетился на кухне, бегал мимо с какими-то банками и тарелками, аппетитно накрытыми полотенцами. – Садись, – велел он.

Нюмнюмник плюхнулся на стул, скрестив под ним лапы, поёжился, вздохнул. Шерсть его немного намокла, а нос был совсем ледяным.

Бубня налил чаю, грубо кинул несколько кусков сахару, так что чай сильно расплескался, налил из банки густого грушевого варенья с хвостиками и парой листьев, а после вытащил из-под полотенца пирожок и сунул его в лапу друга.

– Ешь, – приказал Бубня.

Нюмнюмник взял угощение и надкусил его.

– Понимаешь, – начал зверёк, густо плюясь во все стороны крошками, – Я пошел погулять, а потом увидел это небо. Такое оно бесконечное и глубокое. Я всё смотрел, и смотрел, и смотрел, и не мог отвести глаз, потому что такое оно, такое бесконечное и глубокое. И мне показалось, оно наверняка что-то знает, какой-то секрет, но почему-то молчит. Я подумал, что если долго на него смотреть, то оно обязательно ответит. Но оно молчало. А потом я увидел падающие звезды, они сыпались одна за другой. И мне было их так жаль, потому что они падали, так и не дождавшись ответа. Висели, светили, ждали, а небо молчало, и они падали.

Нюмнюмник положил пирожок обратно на стол, есть ему совсем не хотелось, из глаз текли слёзы.

– А потом я стоял под дубом и думал. Мне казалось, что раз дуб такой старый и отважный, то он-то наверняка знает какой-то секрет. И кора его сильно и некрасиво потрескалась, а кое-какие ветки уже потеряли листву, а это значит, что дуб вскоре весь засохнет. А что же делать тем крохотным жучкам и козявкам, которые прячутся в его кроне? Как им дальше быть?

Нюмнюмник замолчал. Бубня долго смотрел на грустного друга, молчал. Потом поднялся, встал рядом со зверьком и крепко его обнял.

– Что делать дальше? – спросил себя Бубня, разглядывая замысловатый рисунок на обоях. – Быть добрым, как всегда. Именно в этом мудрость и неба, и дуба, и звёзд. Они делают, что могут, ничего не просят взамен, а исчезая, может быть, надеются, что кто-то, кому они помогли, тоже кому-то поможет. Это и есть их секрет, хотя, кажется, тайны тут никакой нет.

Перед тем как пойти домой, Нюмнюмник решил сделать небольшой круг и одним глазком посмотреть на старый дуб. Издали ему показалось, что он светится тысячами упавших звезд. Зверёк подошел ближе, чуть тронул ветку, на которой был один из тех огоньков, но тот тут же взлетел и начал кружить над головой Нюмнюмника. Зверёк покрутил головой, наблюдая за полётом беззаботного светлячка, и улыбнулся. Стало заметно холодать, Нюмнюмник завернулся в одеяло и поспешил домой. А светлячок так и летел за ним всю дорогу, весело насвистывая какую-то песенку.

Пироги и тарелки

В прошлом году

– И победителем становится… – улыбаясь, сказала Соняка, стоя на самом высоком и широком пне главной лесной поляны. Ей было приятно находиться в центре внимания, ведь сейчас на неё смотрело несколько сотен пар глаз, и в каждой читалась мольба: «Пусть это буду я, я, я…» Ведущая держала паузу, она участвовала в этом конкурсе только как председатель жюри, поэтому могла позволить себе сохранять хладнокровное молчание. – Становится победителем… – она снова замолчала.

– Ты назовешь уже имя или нет?! – крикнул кто-то раздражённо из толпы.

Соняка прищурилась, пытаясь понять, кто мешает ей наслаждаться моментом собственного триумфа.

– Ладно, так и быть, – сдалась она наконец. – Победителем конкурса пекарей домашних пирожков стал Шныра!

Как только зверь, стоявший недалеко от пня, услышал своё имя, то закричал, запрыгал, захлопал в лапы. В голове у него всё куда-то поплыло, сердце начало стучать, а на висках выступили капельки пота, так неожиданно и приятно было узнать, что он, Шныра, добился успеха и стал лучшим!

Зверь тут же забрался на пень-пьедестал, получил из лап Снокса большой хрустальный кубок, и, как положено, поднял его над головой – на виденных им фотографиях в газетах так делали все – но чуть не свалился, потому что приз оказался тяжёлым. К счастью, конфуз не помешал зрителям приветствовать его. Шныра продолжал улыбаться, радоваться и махать лапами. Про себя же зверь упивался мыслями о собственном таланте. Он, он – лучший во всём Вымышленном лесу пекарь! Никто не мог сравниться с ним, потому что его пирожки с черникой были самыми вкусными, красивыми и сладкими. Он не просто так провёл несколько недель в подготовке к конкурсу, и теперь слёзы радости, которые текли из его глаз, должны были видеть все. Да, Шныра хотел, чтобы все их видели.

И только один зверь, стоявший в тени большого дерева, не радовался за победителя. Неизвестный недолго понаблюдал за чествованием лучшего пекаря, потом молча, никому ни чего не говоря, развернулся и медленно побрёл в сторону дома.

Этим летом

Бубня бодро шёл по лесной тропинке, прицельно высматривая подходящие куски древесины, чтобы вечером в тишине и покое вырезать дома несколько тарелок или ложек, разукрасить их и подарить друзьям. Тут он совершенно случайно вышел на большую поляну, где трое зверей привязывали к двум ёлкам плакат. Бубня присмотрелся и по слогам прочёл: «Второй конкурс пекарей».

– Вот дела, – сказал он сам себе, почесал затылок и тут же пустился бегом домой с мешком собранных чурбаков.

Оказавшись в сенях родной избы, зверь запулил свои находки в дальний угол и сразу же достал из шкафа множество толстых книг. Поплёвывая на лапу, Бубня начал быстро переворачивать страницы фолиантов, что-то при этом хмыкая и бормоча. Время от времени он останавливался на каком-то рецепте, бубнил себе что-то под нос, делал закладку берестой и продолжал листать. Вечером, когда в дверь неожиданно постучали, зверь понял, что провёл на полу перед стеллажом с книгами целый день. На улице уже начало темнеть, а вокруг него горой были навалены всевозможные рецепты, поварские инструменты, бумаги с записями, карандаши и ручки. Кое-где он насыпал кучки муки разных сортов, которые иногда пробовал, окуная в них лапу.

– Входи, – крикнул он, – чего ждёшь? Я всё равно не пойду открывать, мне некогда.

Дверь подалась вперёд, и в дом вошла Соняка, наполняя воздух приятным ароматом васильков.

– Привет, – робко заулыбалась она, сжимая в лапах платочек.

– Ага, привет, – быстро ответил Бубня, даже не поднимая головы.

– Рецепт, значит, придумываешь? – елейным голосом спросила гостья.

– Его, – перелистывая страницы, кивнул зверь.

Соняка потопталась на месте.

– Давай, я тебе помогу, – предложила подруга и даже сделала несколько шагов к Бубне, но тот зло на неё поглядел и прикрыл лапой свои записи.

– Нечего тебе тут смотреть! – резко бросил зверь, переворачивая книги вверх обложками.

– Но я же хочу помочь! А вообще пришла просить тебя вырезать мне пару ложек, сможешь?

– Не надо мне помогать! – теперь Бубня отворачивал ярлычки с названиями муки. – И вообще, я занят, поняла?

– Поняла, – грустно сказала Соняка, её губы дрожали, она медленно, неловко повернулась и вышла из дома.

Бубня же с облегчением вздохнул и вернулся к своим делам.

Неделей позже

Весть о том, что в Вымышленном лесу проходит Второй конкурс кулинаров, моментально облетела все хижины, избы и хаты, теперь в каждом без исключения доме звери пробовали свои силы на кухне. В чьё жильё ни войдёшь, всюду пахло свежей выпечкой. Кулинары старались, как могли: кто-то придумывал новые пироги, кто-то, наоборот, оттачивал мастерство на уже хорошо себя зарекомендовавших классических рецептах. А по вечерам многие звери приходили к дому прошлогоднего победителя конкурса Шныры, там гости пили чай, усевшись на крыльце, угощали друг друга пирожками, что-то обсуждали и много смеялись. Но самое главное, кулинары шли к Шныре, чтобы спросить его: что он думает о вкусе приготовленных ими пирожков? Ведь мнение признанного мэтра было очень ценным, и он, Шныра, с этой задачей – давать советы – справлялся отлично, хоть и в свойственной ему одному манере.

– Этот пирог отличный, – говорил он нынешним вечером с видом знатока маленькому зверьку, который испёк первый в своей жизни крендель, – но в нём не хватает радости. Понимаете, если пирог без радости, это совсем уже не пирог, а так себе, хлеб насущный, – заканчивая говорить, зверь закидывал за спину край тонкого разноцветного шарфа, который придавал мастеру выпечки ещё больше солидности.

Впрочем, критика зверя всегда была немного туманной и непонятной.

– Что ещё за радость? И откуда её взять? – спрашивал его любопытный зверёк.

– Радость, – продолжал мэтр, – это ощущение свободы, полёта, воздушности… – на этом Шныра многозначительно замолкал и смотрел куда-то в закатное розовое небо, мимо слушателя, – Понимаете? – переспрашивал он через несколько мгновений.

Окончательно запутанные сложными рассуждениями мастера слушатели мотали головами в разные стороны, словно загипнотизированные. Ещё бы, им было куда понятнее, скажи Шныра, чего не так с пирогами, луку, что ли, поменьше надо в начинку, али лишнюю горсть соли кинуть в тесто. Но прошлогодний призёр был неумолим.

И всё же жители леса шли к победителю, настроение на таких посиделках у всех было великолепное. Не было у дома мастера только одного зверя – Бубни. Он по-прежнему пропадал у себя взаперти, лишь изредка выбираясь на свежий воздух с большой непрозрачной сумкой. Что именно тот носил в своей поклаже, никто не знал.

– Тук-тук, – сказал Нюмнюмник, заглядывая в открытую дверь хаты Бубни, – Можно к тебе?

– Заходи! – скомандовал друг. – Только дверь на навёрточку закрой.

Выполнив поручение, зверёк вошёл в дом и осмотрелся. Занавески задёрнуты. Кровать не заправлена. На кухне вокруг печки ровными рядами выстроились противни с сырыми, готовыми к запеканию, пирожками, а в печке трещал огонь, отчего в доме сделалось очень жарко. На полу то тут, то там стояли всевозможные кастрюльки, в которых подходило тесто, кое-где оно уже поднялось так высоко, что готово было вот-вот выскочить наружу и прыгнуть само в печь. По углам дома были разбросаны заготовки разного размера деревянных тарелок и мисок. Бубня сидел за столом, слюнявил карандаш и что-то изучал в многочисленных замасленных бумагах, лежащих перед ним.

– За тобой «следа» не было? – спросил друг.

– Чего? – удивился Нюмнюмник.

– Слежки, говорю, не привёл? – Бубня поднял глаза и посмотрел на гостя очень удивлённо, мол, как ты можешь не понимать таких простых вещей.

– А-а-а, – потянул зверёк и улыбнулся, – нет, не было. Зато у тебя следов, как я посмотрю, очень много, – Нюмнюмник показал лапой на многочисленные белые пятна на полу.

– Это мука, – опять уткнувшись в свои записи, коротко пояснил Бубня. – Некогда мне, понимаешь, времени совсем нет. Пирожки скоро надо будет сдавать жюри, а у меня ещё совсем ничего не готово.

– Слушай, – Нюмнюмник сел за стол и угостился кренделем из огромной кучи готовой выпечки. Зверек откусил кусочек, отметив про себя, что угощение очень вкусное, и продолжил, – мне так кажется, ты немного увлёкся. Не пора бы остановиться?

– Что? – Бубня оторвался от записей и внимательно посмотрел на гостя. – Я не расслышал, что ты сказал.

Нюмнюмник встал, подошёл к другу, надавил лапой между глаз Бубни.

– Расслабься, – сказал зверёк. – Посмотри на себя, лицо напряжено, весь рот в грифеле, лапы в муке, на шерсти куски теста болтаются. Ты, кстати, обратил внимание, что потолстел? Это, конечно, хорошо, но если дальше всё пойдет так же, ты не сможешь поучаствовать в конкурсе.

– Почему это? – удивился кулинар.

– Из дома не выйдешь, в дверном проёме застрянешь! – засмеялся Нюмнюмник и чуть не подавился кренделем.

Бубня резко стал серьёзным.

– Это всё, что ты хотел сказать? – спросил он.

Друг кивнул.

– Тогда пока, мне ещё вон сколько надо испечь, – зверь показал лапой на пирожковые заготовки.

Нюмнюмник пожал плечами и пошёл к выходу.

– А вкусный крендель, – сказал он уже на крыльце дома.

– С собой не дам, вдруг кого угостишь, я тебя знаю, добрая ты душа, – ответил Бубня, не отрывая глаз от рецептов.

На следующую ночь

Нюмнюмник сладко спал, глубоко зарывшись носом в подушку. В окно постучали. Зверёк повёл ухом, но не проснулся. Постучали сильнее. Нюмнюмник открыл глаза, сел в кровати и прислушался, натянув одеяло по самые глаза. Может быть, ему показалось?

– Просыпайся, давай быстрее, – крикнул Бубня через окно.

Нюмнюмник от неожиданности вскочил на лапы и закричал.

– Ты что меня так пугаешь? Ты что творишь?

– Извини, – глухо раздалось из-за стекла. – Выходи, ты мне очень нужен.

Зверёк, зная, что с другом бесполезно спорить, послушно встал, надел толстый растянутый свитер, который был ему велик на несколько размеров, зачем-то схватил шляпу с широкими полями и вышел на улицу.

– Что случилось? – спросил он.

– У тебя есть чёрная шапочка с прорезями для глаз? Примерно такая? – Бубня головой указал на тёмный мешок в своих лапах.

– Нет, а зачем?

Ночной визитёр смерил друга суровым взглядом и махнул лапой.

– Итак сойдет. Пошли. По дороге всё расскажу.

Друзья пробирались через тёмный лес, время от времени останавливались, чутко реагируя на все подозрительные шорохи и уханье.

– А чего ты бросаешься в кусты? – не понимал Нюмнюмник, который прекрасно знал, что Бубня – один из самых отважных зверей в округе.

– Нас никто не должен заметить, – сказал он, что-то внимательно высматривая вдалеке. – Понимаешь, – зверь замялся, – мне надо кое-что узнать, один небольшой секретик.

– Какой ещё «секретик»? – они еще какое-то время шагали по тропинке, затем свернули и пошли напрямик через лес, раздвигая перед собой ветки и перешагивая через огромные кусты папоротника.

– Секретик успеха Шныры, – ничего не значащим тоном ответил Бубня.

– Что-о?! – Нюмнюмник резко остановился, убрал лапу с большой ветки орешника, которая немедленно вернулась на прежнее место, сильно ударив друга по голове.

– Это не воровство, – резко отозвался Бубня, не обращая внимания на боль от ушиба.

– Да? А что же это такое? – завопил Нюмнюмник.

– Тихо, пожалуйста, не кричи, – попросил друг. – Мне надо понять, как он замешивает тесто, хочу чтобы мои пирожки получались такими же воздушными.

– Это именно воровство! – зверёк топнул лапой.

– Я его до совершенства усовершенствую! – Бубня схватил друга за лапы. – Никто ничего не заметит, тесто станет лучше, вкуснее!

– Нет, – друг был неумолим, – я никуда с тобой не пойду.

– Ну почему ты не хочешь, чтобы я победил на этом конкурсе?

– Я очень хочу, чтобы ты выиграл, но не такой ценой. Ты должен бороться честно, по-другому нельзя добиться успеха!

– Не читай мне нотаций! Я уже две недели занимаюсь этим тестом, каждый день пеку по сотне пирожков, пол под ногами в доме ходуном ходит от моего веса! Я устал, как ты этого не понимаешь? Всё время приходится что-то придумывать, изобретать, не спать ночами. Да что там ночами, я вообще перестал спать! – Бубня отпустил Нюмнюмника, негодующе посмотрел на него, натянул шапку по шею, раздвинул ветки и растворился в ночной мгле.

– Можно подумать, тебя в таком виде никто не узнает, – так же зло сказал Нюмнюмник, надел свою шляпу и пошел следом, стараясь не шуметь.

Добравшись до дома Шныры, Бубня начал ходить кругами и что-то высматривать. Нюмнюмник притаился в кустах и наблюдал, не понимая, что делает его друг. В какой-то момент зверьку стало неинтересно, и он подумал, что Бубня так и не решится забраться в дом к мастеру. Он сладко зевнул и уже готов был закрыть глаза, чтобы вздремнуть, как вдруг что-то где-то свистнуло, потом дёрнулось, зашипело, запищало, и в этот же миг Бубня полетел куда-то вверх тормашками, подвешенный за одну лапу. Его шапка слетела, а сам зверь раскачивался теперь на ветке дуба, на котором и стоял дом Шныры. Повиснув, горе-вор пару раз дёрнулся, но поняв, что привязан добротно, сложил руки на груди и начал насвистывать какую-то песенку.

Сразу же, после того как произошли все эти события, в окнах дома Шныры загорелся свет и по комнатам начал ходить разбуженный зверь. Нюмнюмник собственными глазами видел, как тот накинул на себя халат, повязал шёлковый шарф, проверил, чтобы он красиво ниспадал с шеи, после чего вышел на улицу через террасу.

Прошлогодний победитель медленно спустился по лестнице, во всём его поведении читались благородные манеры: спина абсолютно прямая, словно к ней привязали доску, нос чуть задран наверх, глаза небрежно смотрят вниз. Он медленно начал обходить своё жилище, но не успел зверь дойти до подвешенного Бубни, как за домом что-то грохнуло и сразу же глухо брякнуло. Шныра было побежал, но оказавшись под веткой, на которой только что висел пойманный зверь, остановился. Перед его носом болталась пустая веревка, чёрная шапка по прежнему лежала на земле. Мастер поднял головой убор и пригрозил им тёмному лесу.