Текст книги "Невымышленные истории вымышленных персонажей"

Самый важный день

Наступил день конкурса. На центральной поляне соорудили огромный стол, понаставили на него самоваров, чашек, тарелок, блюдец и вазочек. Сверху растянули гирлянды с разноцветными лампочками, а на старый пень водрузили огромных размеров граммофон с большой медной трубой. Потихоньку стали собираться звери со своими пирогами. По правилам плюшки и крендели не могли участвовать в конкурсе, но некоторые жители Вымышленного леса, такие как, например, Нюмнюмник, не хотели соревноваться, поэтому пекли свои внеконкурсные сладости: ну в самом деле, не с пустыми же лапами идти на такой праздник?

Раньше других появился Шныра, одетый в черный блестящий плащ, замотанный в шарф, он выглядел очень таинственно. Его пироги, лежавшие в небольшой миске, были накрыты цветастым полотенцем, так что никто не мог заранее узнать, какой они формы и с чем. Бубня же поступил наоборот: принес очень много угощений на красивых блюдах, которые сам же и вырезал из дерева, отполировал и разрисовал всяческими цветами.

К вечеру на столах оказалось великое множество вкусностей. Звери шутили, смеялись, рассказывали байки и смешные истории о том, как они пекли свои угощения. Веселились все кроме Шныры, который сидел поодаль от других. А Бубня, хоть и был рад разговору с каждым, кто к нему подходил, но тайн своих тоже не выдавал и внутренне был очень напряжен.

Наконец пришла Соняка, ей в этом году снова выпала честь стать председателем жюри и пробовать угощения первой. Заиграла торжественная музыка. Все гости сели за столы, налили в свои кружки душистого чая и приготовились. Наступила тишина.

– Здравствуйте, дорогие друзья! – начала Соняка, которая, на самом деле, очень радовалась, что опять стала судьёй, – Я рада вас приветствовать на нашем втором конкурсе пекарей. Добро пожаловать и приятно вам аппетита, кушайте на здоровье!

Речь председателя жюри в этом году была короткой, так как Соняке очень хотелось есть: с самого утра у неё во рту и маковой росинки не было.

Первым на вкус судей отдавал свои пирожки Шныра, зверь поставил перед уважаемым жюри тарелку и быстро сдёрнул с неё полотенце. Все звери ахнули: на дне лежал всего один пирожок, зато какой! По форме он напоминал корону, которая словно светилась изнутри, играла румянцем, переливались и сверкала. По краям пирога тянулась хрустящая золотистая косичка. Сдобная корона была усеяна огромным количеством небольших шариков, которые, по всей видимости, символизировали бриллианты. Шныра радостно вонзил нож в своё творение, разрезал его и достал небольшой кусочек. Зрители изумленно ахнули второй раз: начинка пирога была разноцветной и переливалась всеми цветами радуги от желтого до фиолетового. Зверь с самым беззаботным видом положил кусок пирога на тарелку Соняке, отошёл в сторону и закрыл глаза.

Главе жюри вдруг стало страшно, она взяла вилку и аккуратно отломила кусочек, отправила его в рот, прожевала и тут же расплылась в невероятной счастливой улыбке.

– О-о, – потянула она, – великолепно, как всегда. Браво, Шныра!

По лицу зверя пробежала еле заметная улыбка.

Когда первый пирог все распробовали, наступила очередь Бубни. Перед тем, как раздать угощение, он поставил рядом с каждым зверем свои собственные тарелки. Они были чёрные, а на дне зверь нарисовал портрет того, которому предназначалось блюдо.

Потом Бубня, подошёл к Соняке и положил перед ней малюсенький пирожок. Он был продолговатой формы, золотистого цвета, сверху слегка поджаренный, в общем выглядел, как самый обычный. Шныра даже глазом не повел. Бубня сложил лапы на груди и стал ждать. Не смотря на то, что пирожок был совсем крохотным, Соняка откусила ровно половину. Опять закрыла глаза, пережевала, а проглотив пирог, ничего не сказала. Бубня ждал реакции, но её не было. Шли самые долгие секунды в жизни зверя, он даже боялся пошевелится. Наконец Соняка открыла глаза и сказала.

– Восхитительно! А какая начинка?

– Варенье из сосновых орешков, – ответил довольный похвалой Бубня.

– Ничего лучше в жизни не ела! – сказала Соняка и проглотила остатки пирожка.

Чуть позже, этим же вечером

Бубня прыгал и скакал на одной лапе всю дорогу домой, он был очень тронут похвалой жюри и теперь ему казалось, что он точно победит. Рядом с конкурсантом шёл Нюмнюмник, который тоже был очень доволен и искренне радовался за друга.

– Я стану победителем? – спросил в тридцатый раз Бубня.

– Не знаю, но твои пироги, на мой взгляд, были самыми вкусными. Ты молодец.

– А тарелки, понравились? – не унимался кулинар.

– Очень, – улыбался Нюмнюмник, который уже немного устал повторять одно и то же, но отказать другу в признании заслуг он не мог. – Это была очень хорошая идея.

– Я лучший, я лучший, – пел Бубня пританцовывая. – Я добился успеха, я обошёл заносчивого Шныру. Я лучший, я лучший…

Когда друзья добрались до дома пекаря, они увидели сидящего на крыльце Снокса.

– Привет! – зверь тут же встал. – Молодец, твои пироги очень вкусные.

– Спасибо, дружище, – улыбнулся Бубня, – мне очень приятно.

– А я хотел тебя попросить, – неуверенно продолжил Снокс, – мне так неловко говорить об этом, но ты не мог бы сделать мне тарелок, они у тебя такие красивые получаются.

– Тарелок?! – удивился Бубня.

– Ага, – кивнул зверь.

– Да легко, мне вообще нравится их делать. Вот погоди, принесу тебе через неделю набор.

– Ух, спасибо! Буду ждать, – Снокс развернулся и, приплясывая, побежал в сторону дома.

– Странный какой, – немного погодя сказал Бубня. – Я такие пироги напёк, а ему – хочется посуду.

– А может быть, тарелки получаются у тебя лучше? – заметил Нюмнюмник.

– Никогда об этом не думал, ты же знаешь, я сам для себя часто что-то из дерева делаю, тебе вот иногда подарки дарю. Это же просто и быстро.

На этом друзья распрощались.

Новый победитель

А на следующий день все звери снова собрались на большой поляне, где Соняка, стоя на том же пне, что и год назад, готовилась объявить победителя Второго конкурса пекарей. Шныра, как обычно, держался неподалеку от председателя жюри, а вот Бубня предпочёл остаться в стороне – вместе с Нюмнюмником они ждали результатов поодаль.

– Может быть, подойдём ближе? – предложил зверёк.

– Нет, – махнул лапой Бубня, – Когда Соняка назовет моё имя, я хочу пройти через толпу, пусть все расступаются и освобождают мне дорогу. Это будет признанием моего таланта и проявлением настоящего оглушительного успеха.

Нюмнюмник ничего не ответил и, хотя отсюда ему совсем ничего не было видно, он решил остаться с другом.

Соняка в присущей ей манере начала тянуть время.

– В этом году, – говорила она, – Мы увидели множество уникальных пирогов, и теперь знаем, что в нашем лесу живут талантливые пекари, звери, знающие толк во вкусной еде.

– Говори, кто победил, – заорали из толпы рядом со Шнырой. Требование прозвучало так громко, что ему пришлось почесать ухо. Будь это обычный день, он, конечно же, сделал бы замечание невоспитанному зверю, но сейчас, когда от очередной победы его отделяла только длинная речь Соняки, в душе он согласился: уже поскорее бы.

– Мы прославляем победителя, мы будем помнить его пироги всегда, – кричала тем временем увлечённая собственной речью Соняка, – да здравствует талант! Честь и хвала умельцам! Пусть в нашем лесу никогда не переведутся кулинарные гении! Виват героям-поварам!

– Имя! – крикнул теперь другой зверь.

– Шныра! – в пылу запала воскликнула Соянка.

Бубня замер: он не мог поверить своим ушам. Что произошло? Почему это вдруг он не стал лучшим? Почему опять случилось то же самое, что и год назад, когда он стоял на этом же самом месте и так же ждал, когда назовут его имя, но этого не случилось? И он ушел. Домой. Один. Никем незамеченный. Конечно, очень скоро к нему прибежал Нюмнюмник и стал всячески его успокаивать и утешать. От этого Бубне действительно стало лучше. Но разве существуют слова, которые сделали бы его счастливее, чем собственное имя, провозглашённое Сонякой? Он так старался, так трудился: придумывал, изобретал, пробовал… И что взамен? Ничего.

– Эй! – услышал Бубня голос Нюмнюмника, – Не расстраивайся так, – сказал тот и взял его за лапу. И может быть даже обнял бы товарища, если друг не был в два раза выше его ростом, – это не конец света.

– Нет, конец… – шёпотом ответил Бубня, развернулся и побежал.

Нюмнюмник не стал его догонять, вместо этого он медленно пошёл к дому товарища: там он его и встретит, когда Бубня успокоится и решит поговорить. Самое главное в дружбе – знать, что сейчас можно побыть одному, но когда тебе надоест бегать по лесу в одиночестве, ты вернёшься к себе домой, где тебя будет ждать кто-то, готовый поддержать.

А на поляне тем временем царило веселье. Шныра, награжденный очередным хрустальным кубком, рассказывал теперь всем окружающим, что на пирог-корону его вдохновил запах цветущей липы, одиноко стоящей посреди гречишного поля. Звери, слушавшие рассказ победителя, как всегда, не понимали, о чём он толкует, но дружно кивали и поскорее хотели получить рецепт самой вкусной в Вымышленном лесу выпечки.

Поздно вечером на вершине холма Бубня и Нюмнюмник сидели на бревне в тишине. Иногда на них налетал тёплый летний ветер, ласково трепал шерсть и, беззаботно шелестя травой, улетал прочь. Солнце превратилось в большую оранжевую тарелку, зависшую над деревьями. Появились первые комары. Друзья молчали, а что тут скажешь? Неожиданно на тропинке, ведущей на холм, появилась Соняка.

– Не хочу с ней разговаривать, – отрезал Бубня.

– Тогда лезь под бревно, – улыбнулся Нюмнюмник и помахал гостье лапой.

– Грустишь? – спросила Соняка, подходя к друзьям.

– А ты как думаешь? – Бубня выглядел рассерженным.

– Не злись вообще, и на меня не злись. Не я принимаю решение: в жюри несколько зверей, и каждый голосует так, как считает нужным. Мы не спорим, не обсуждаем, просто считаем количество голосов. Но, – гостья улыбнулась, – если это утешит, то я была за тебя.

Бубня только хмыкнул.

– Хорошо, не хочешь разговаривать, как хочешь. Я пришла попросить тебя сделать тарелки, они мне очень понравились.

Зверь продолжал молчать.

– Конечно, он сделает, – ответил Нюмнюмник за друга.

– Правда-правда?

– Так и быть, – сказал наконец Бубня, всё ещё не глядя на Соняку, – через две недели будут готовы. Жди.

Соняка радостно захлопала в ладоши, по очереди поцеловала зверей в щёки и ушла.

– И чего они все к этим тарелкам прицепились, не понимаю, – пожал плечами Бубня.

– Нравятся, и всё тут! – улыбнулся Нюмнюмник. – Хватит хандрить, иди займись делом.

– У меня весь дом завален пирожками. Зайдём, я тебя угощу!

– Конечно, – кивнул Нюмнюмник и достал из кармана куртки заранее приготовленную большую сумку. – А, может быть, нам устроить ещё один пирожковый пир? У тебя полхаты еды, причем не какой-нибудь, а вкусной. Думаю, все будут ужасно рады, если ты пригласишь их на завтрак. И Соняку тоже!

– Вкусные, да? – кивнул Бубня. – Но успеха-то я не добился!

– А зачем тебе нужен этот «успех»?

– Чтобы все знали, какой я уникальный.

– Многие и так это знают, – удивился Нюмнюмник.

– Но не все. А я хотел, чтобы каждый это понимал. Ведь успех – это уважение, почёт, популярность. Ко мне бы приходили советоваться, спрашивать моего мнения, что я думаю о той или иной начинке или тесте. А я бы всем отвечал, и мне было приятно осознавать себя ценным зверем. Понимаешь?

– Не совсем, – ответил Нюмнюмник. – Думаю, ты просто завидуешь Шныре. Он второй год подряд побеждает, причём не просто так, а заслуженно. Да, ты печёшь неплохие пироги, но у него-то они лучше. Ты хотел даже опуститься до воровства и почти был пойман. Такова цена твоего успеха? Не талант и работа, а кража!

Тяжело вздохнул Бубня.

– Зато ты умеешь делать тарелки, которые хотят получить все звери. И получаются они у тебя легко и быстро. Ты не прячешься и не скрываешься, а просто берёшь заготовку и превращаешь её в красивую посуду. Это же так здорово! И, кстати, это может считаться успехом, между прочим.

– Да? – Бубня приподнял бровь.

– Ага, – кивнул друг, – я вот тоже иногда ложки мастерю, но меня никто не просит сделать им такие же. Мои ложки – как ложки, а твои тарелки нравятся, значит это – успех. Каждый должен заниматься своим делом: тем, что у него получается лучше всего.

– Но за тарелки не дают призов, – капризно, но весёлым голосом заметил Бубня.

– Самый верный приз – благодарность!

Бубня почесал затылок, подумал и заулыбался.

– Наверное, ты прав, – сказал он. – Давай сумку, дома насыплю тебе пирожков. А с утра приходи на завтрак! И Соняку, так и быть, приводи.

Друзья встали.

– А хочешь, – Бубня остановился, – я и тебе тарелок сделаю?

Нюмнюмник засмеялся.

– Конечно хочу, дружище!

Звери пошли вниз, а над Вымышленным лесом тем временем поднимался огромный диск Луны, так похожий на тарелку… На большую белую тарелку для пирогов.

Какая красивая у нас земля

Часть 1

Шныра с Бубней бежали вниз, с холма, задрав головы и глядя куда-то вверх. Встречный ветер трепал шерсть, солнце слепило глаза, и такая щемящая радость переполняла обоих, что не было в том лесу счастливее этих двоих.

В лапах каждый держал катушку с верёвкой, которая быстро разматываясь, освобождала привязанного к ней воздушного змея, который, ощущая радость свободы, поднимался всё выше, навстречу тёплому потоку весеннего воздуха.

– Как же высоко! – крикнул Бубня, змей которого в синюю и зелёную полоску, с хвостом из нескольких разноцветных лент, рвался вверх, несмотря на то, что ветер швырял его из стороны в сторону.

– Ага, – ответил довольный Шныра, не опуская головы, – Но мой всё-таки резвее и улетел дальше.

– Это не честно, – Бубня продолжал бежать, но улыбаться перестал, наоборот, теперь он выглядел серьёзным и сосредоточенным, у него даже морщинка появилась между бровей, – У меня почти кончилась верёвка, а у тебя её больше.

– Мы спорили, чей змей поднимается выше, так ведь? – спросил зверь. – Длину верёвок не обговаривали. А раз так, значит я победил.

Бубня замер, как вкопанный, Шныра сделал ещё несколько шагов и тоже остановился.

– Ах так! – крикнул Бубня, он недолго подумал и убрал лапу с катушки. Верёвка сорвалась с места, словно только этого и ждала, катушка быстро разматывалась.

Шныра перестал следить за своим змеем, вместо этого он внимательно наблюдал за другом.

– Нитка вот-вот кончится, – предупредил он.

– Возможно, – Бубня не сводил глаз с друга, он даже не смотрел на катушку, сейчас ему было всё равно.

Еще пара мгновений, нитка кончилась и улетела куда-то вверх, оставив пустую катушку крутиться в одиночестве, словно в той был небольшой спрятанный от посторонних глаз моторчик.

– Теперь я выиграл, – ответил Бубня каким-то механическим, железным голосом. – Есть возражения?

Шныра отрицательно помотал головой, говорить ему было нечего.

– Вот и хорошо, – сказал зверь и, ни разу не посмотрев не небо, ушел прочь.

Конечно, Бубня переживал за своего змея, и как только он спустился с холма в лес, злость его улетучилась. Немного побродив среди молодого орешника, дубков и берёз, он присел на первый попавшийся пенёк и начал думать. «Куда мог улететь мой змей? Где его теперь искать? Да и можно ли найти, если он улетел так высоко, а может быть, он теперь в космосе?»

Бубне стало очень грустно и обидно, сколько времени он потратил на сборку змея, сколько друзей ему помогали: чертежи делал Снокс, а Минипу сшивала кусочки ткани, Нюмнюмник собирал верёвки, а сам Бубня выпиливал лобзиком катушку, и теперь вот так, он просто взял и отпустил змея в небо. А всё из-за этого Шныры, зачем он его подначивал? Обидно, что и говорить. Бубня вздохнул.

Бубня поводил лапой по небольшому коврику мха, облепившего старый пенёк со всех сторон.

– Надо что-то делать, – сказал сам себе зверь, встал, стряхнул с шерсти прилипшие прошлогодние листья, – Ну, Шныра, держись!

Часть 2

Нюмнюмник сидел перед окном, пил чай из блюдца, кусал баранки, крошки от которых сыпались ему на живот, но зверя это совсем не волновало, он наблюдал за весной, которая с каждым днем всё увереннее обживалась на дворе. Смотрел, как перед домом весело играют в салочки солнечные зайчики от его больших металлических прищепок, качавшихся на веревке.

– Мне надо с тобой немедленно поговорить, – дверь в дом распахнулась, быстро скрипнув, словно попыталась возмутиться от такой наглости, но не решилась противостоять напору. На пороге стоял лохматый Бубня и тяжело дышал.

Нюмнюмник выронил из лап баранку, та упала и покатились через весь дом прямо к другу, он остановил её, наступив на неё. Баранка замерла.

Спустя несколько минут, звери сидели на крыльце, Бубня только что закончил пересказывать невероятную историю про потерянного змея, вздохнул и посмотрел на друга.

– Поможешь найти? – спросил он и сложил брови домиком.

– Попробовать можно, – кивнул Нюмнюмник, пытаясь сообразить, где можно найти змея, – Но ты не рассчитывай на удачу, ладно?

– Почему это? – удивился Бубня, ему сейчас больше всего на свете хотелось найти игрушку или хотя бы верить в то, что он может ее отыскать.

– Верёвка была очень длинной, и если она кончилась, значит змей улетел далеко, мы можем его не найти.

Бубня посмотрел на друга со злостью.

– Но мы, конечно же, попробуем, – тут же исправился Нюмнюмник, зачем лишний раз расстраивать Бубню, тем более шанс всё-таки есть, пусть маленький, пусть совсем мизерный, но есть. Шанс есть всегда.

– Как же меня достал этот Шныра! – Бубня вскочил с места и начал ходить взад и вперёд, по пути задевая бельевые прищепки своими ушами, от чего те тут же проснулись, и их солнечные зайчики быстро забегали по лужайке, пытаясь куда-то скрыться от ходящего туда-сюда злобного зверя.

– Мы обязательно поищем твоего змея и, может быть, даже найдём, – заверещал добрый Нюмнюмник. – Сегодня ветер дул на север, значит туда и нужно идти. Не будем мешкать, пойдем прямо сейчас, к вечеру доберемся.

– А если его на Юг унесло? – Бубня сузил глаза. – А если он застрял на дереве? Тогда ни на севере, ни на юге, ни, тем более, на западе или востоке мы его не найдём!

Нюмнюмник задумался.

– Мы поищем-поищем, и если не найдем, сделаем нового, – зверёк пытался придумать способ, как утешить друга, – Новые змеи, они на самом деле всегда лучше старых, он будет больше, и верёвку привяжем длиннее, а Минипу наверняка найдёт другие кусочки ткани, ещё красивее и ярче.

– Не хочу нового! – топнул лапой Бубня. – А если пойдёт дождь? Пока мы будем делать нового змея, этот, прежний будет лежать где-то на сосне, избиваемый сотнями безжалостных капель, холодных. Кусочки ткани облезут, обветшают. А зимой выпадет снег, и ленточки превратятся в сосульки. Мне так его жалко! – Бубня остановился, губы у него на миг задрожали, он замолчал, Нюмнюмник уже открыл рот, чтобы поддержать его, но зверь вдруг быстро продолжил: – У меня есть отличная идея, как найти моего змея, – он сделал особый акцент на слове «моего», словно другого такого никогда уже точно не будет, какие бы кусочки ткани Минипу ни нашла в своём сундуке.

– Какая? – Нюмнюмник навострил уши, любая затея Бубни может оказаться полной неожиданностью, в том числе и неприятной.

– Завтра расскажу, – только и ответил тот, – Приходи утром в гости, всё покажу.

Часть 3

Спалось Нюмнюмнику плохо, сначала он думал о том, как помочь Бубне, в голове одна за другой как падающие звёзды носились идеи, но ни одна не казалась зверьку достаточно хорошей, чтобы её можно было предложить: у каждой были какие-то изъяны. «Может быть, организовать спасательную операцию, – подумал он, – собрать всех зверей, выстроиться в ряд и пойти по лесам». Но сколько так придется ходить. День? Два? Три? В конечном счёте друг был прав: если его змей застрял на дереве, то обход увенчается только испорченным настроением и потерянной надеждой.

В этих мыслях он начал дремать, ему мерещилось, что змей найден, зверёк ясно видел счастливые глаза друга, он что-то хотел у него спросить, но вместо этого раздался стук молотка. Нюмнюмник резко открыл глаза и сел на кровати. Может быть, ему показалось, что в лесу кто-то орудует молотком? Зверёк встал, на ощупь сунул лапы в тапки, вышел из дома, посмотрел по сторонам, на всякий случай принюхался. Никого, тишина, только большая полная Луна, висевшая высоко над лесом, молча светила ему прямо в глаза. Он уже собирался вернуться в кровать, как вдруг…

Зверёк снова, на этот раз отчетливо услышал стук молотка, значит, ему не померещилось.

Кто мог заняться стройкой посреди ночи? Или всё-таки показалось? Ещё мгновение, и раздались новые удары. Нюмнюмник подпрыгнул, забежал в дом, схватил керосиновую лампу, обулся в высокие резиновые сапоги красивого зелёного цвета и побежал в лес. Зверёк не сомневался: только Бубня мог орудовать строительным инструментом в такой час. Но что он задумал? Нюмнюмник переживал. Бежать в обход по тропинке, ярко освещенной луной, долго, он решил срезать путь через тёмный и страшный ельник. Света лампы едва хватало, чтобы видеть дорогу, небольшой огонёк трепыхался: то пропадал, то появлялся, вероятно ему было так же страшно, как и Нюмнюмнику.

То и дело на нос зверька прилипала паутина, он смахивал её лапой, извинялся перед раздраженными пауками, грозившими ему маленькими кулачками, но делать было нечего, что-то подсказывало зверьку, что Бубня вот-вот попадёт в очередную неприятную историю.

Запыхавшийся, уставший, весь в паутине Нюмнюмник наконец выбежал на лужайку у дома Бубни, света нигде не было, зверёк почесал затылок.

– Неужели я ошибся, – сказал он сам себе, – Может быть, мне просто показалось.

Он подошёл ближе, заглянул в окно, привстав на лежащий под ним перевернутый жестяной таз, и тут же отпрянул. В домике Бубни ничего кроме разбросанных по всей комнате свёртков не было. Некоторые из них раскрыты, зверек присмотрелся, при ярком свете луны Нюмнюмник хорошо разглядел их, это были какие-то чертежи. Кровать Бубни заправлена широким стёганым одеялом, как обычно, неаккуратно, а подушки сложены по краям.

Зверёк развернулся и сел на таз, тот недовольно скрипнул.

– Где же ты, друг? И что ты там мастеришь среди ночи?

Нюмнюмник уперся подбородком в лапы, чтобы было удобнее думать, грустно посмотрел на немую, холодную луну и пригорюнился.

И тут, из-за кустов, росших на опушке леса, вышел Бубня, насвистывая себе что-то под нос, зверь прошел, как ни в чём не бывало, мимо Нюмнюмника, кивнул ему, мол «Добрый вечер», ни слова не говоря, подошел к сараю, открыл дверь, потянул за торчащую доску, та не поддалась, поэтому зверь упёрся лапами в стены и, кряхтя, начал снова тянуть её на себя. Вытянув длинную широкую доску полностью, Бубня обернулся к удивлённому Нюмнюмнику и сказал:

– Что ты там сидишь, помоги мне донести её до Большой поляны.

Зверёк, не говоря ни слова, встал, подошёл к доске, взялся за дальний ее конец и друзья молча пошли обратно в лес.

Всю дорогу звери молчали, Бубня ничего не рассказывал, а Нюмнюмник не спрашивал. Шли не очень долго, ночь стрекотала кузнечиками и вздыхала шорохом молодой листвы, гонимой редкими порывами ветра. Бубня первым вышел на поляну, Нюмнюмник вынырнул за ним из кустов, поднял голову и ахнул.

– Ну, – Бубня обернулся, – Что встал, донеси уж доску-то до места.

– Как ты… – Нюмнюмник запнулся, – Построил её за ночь?

– У меня были чертежи из журнала, – буркнул зверь и дёрнул доску, – Пошли уже!

Нюмнюмник двинулся с места, не отрывая взгляда от огромного сооружения, друзья прошли еще несколько метров и остановились.

– Вот тут, – сказал довольный Бубня и опустил на траву свой край доски.