Текст книги "Наследник. Моя маленькая тайна"

Однажды я видел ее в белом платье. Мне тогда хотелось выть и царапать стены, но она была безумно красивая. Не для меня. А теперь Аська моя. И я устрою для нее праздник. Маленький, тихий, только наш. Но он обязательно будет. И платье у нее будет самое лучшее, что можно найти в этом городе за короткий срок.

– Хорошо, – улыбается Ася. А я радуюсь, что поход в кафе все же сработал и мне удалось немного ее разгрузить.

Глава 9

Настя

Даян очень беспокойно спал и окончательно подскочил около шести утра. Мы с малышом проводили Ярослава на работу. Сварила сыну кашу. Сидит за столом скуксившись, ковыряется ложкой в тарелке. У меня сердце не на месте и ему опять передается мамина тревога.

– Мой хороший, – глажу его по растрепанным волосикам.

– У, – убирает голову.

– Пойдем в кроватку, – поднимаю его на руки, понимая, что больше он есть все равно не будет.

Ян обнимает за шею, прикладывается головой на плечо. Глажу его по спинке, слушаю сопение рядом с ухом.

Родной такой котеночек, теплый, пахнет вкусно. Мне хочется прижимать его к себе все время. Сейчас особенно остро, потому что страшно. Я не хочу представлять, что у меня его отнимут. Оно само в голову приходит, подсознательно. Мне не надо спать, чтобы картинки, как Даяна вырывают из моих рук, мелькают перед глазами.

Он не посмеет. Так я убеждаю себя изо дня в день. Ну не зверь же. Это маленький ребенок. Крошечка совсем. Да, он Салаев. И характер у него папин, уже сейчас с мужским стержнем. Но это не повод посягать на него. Только вот статистика и форумы, где женщины пишут подобные истории, говорят об обратном. А когда у человека есть деньги, связи, возможности и в нем кипит ревнивая злость, он на многое способен.

Ян быстро засыпает. Я сижу рядом с ним. Он зажимает в кулачке мой палец. В кармане тихо звонит телефон. Это с работы. Я совсем забыла предупредить, что не выйду.

– Анастасия Дмитриевна, – от его голоса по спине бежит холод. – я не обнаружил вас на рабочем месте, – с легкой насмешкой говорит Вадим. – Позвольте узнать, в чем причина столь глупой выходки?

– У меня заболел ребенок, – стараюсь говорить спокойно. Шепот спасает от нервных вибраций в голосе. Ян спит и мне совсем не хочется его будить. – Не успела предупредить. Простите.

– Заболел ребенок? Именно в момент смены руководства и перед увольнением? – хмыкает Вадим.

– Представляете, так бывает! – шиплю на него. – Дети, они такие. Болеют, когда им вздумается. Какой кошмар!

– Не повышай на меня голос, Астахова, – он копирует мои интонации добавив в них раздражения. – Уволю за невыход без зарплаты и утоплю в штрафах так, что ты мне должна останешься!

– Не сможешь. Я с ним официально на больничном, – тихо поднимаюсь с кровати, выхожу из комнаты, прикрываю за собой дверь и говорю уже громче. – Передай Самиру, чтобы не лез в нашу жизнь. Он не имеет на это никаких прав!

– А то что, Насть? – ржет он. – Топнешь ножкой и выскажешь свое «фи»? Официального больничного у тебя не будет. Я его не принял, не видел. Теперь об этом принципиально позабочусь. На работу можешь больше не выходить. Ты уволена. И новую не ищи, – ржет он самодовольно. – В этом убогом городишке тебя не возьмут никуда даже уборщицей.

– Козел! – выдавливаю из себя.

– За это ответишь отдельно! – рявкает Вадим и сбрасывает звонок.

– Ааа!!!Рррр!!! – топаю ногами, не справляясь с нервным напряжением. Швыряю телефон в спинку дивана! – Как же ты достал меня, Салаев! Ненавижу тебя! Сволочь! Эгоистичная, жестокая тварь!

У меня дрожит все тело: колени, пальцы, даже все внутренности вибрируют от негодования, обиды и ужаса. Сердце сходит с ума. Яр сегодня должен оформить мне больничный. Может задним числом сможет? А смысл? Вчера ведь я была на работе.

Черт! Ну что же ты ко мне прицепился, Самир?!

После обеда нам с Ярославом ехать в ЗАГС. Остается молиться всем существующим и не очень Богам, чтобы хоть там все получилось. На меня накатывает отчаяние. Я возвращаюсь в спальню, сажусь возле кровати и просто смотрю на спящего сынишку.

– Люблю тебя так сильно, моя крошечка, – шепчу ему. – Мой маленький, сладкий зайка. Прости, что твоя мама была влюбленной дурой и связалась с такой семьей. Но… Твой папа подарил мне тебя, мою сверхценность. Он был хороший. Правда. А вот дядя твой…

Даян ворочается. Я замолкаю. Глупая. Не надо ему сейчас вот это все слушать. Звук собственного голоса успокаивает. Я опять выскальзываю из спальни, звоню Ярославу, чтобы поговорить с ним. Не берет.

Стараюсь занять себя делами, чтобы не сойти с ума. Мою посуду. Она валится из рук, и две чашки разлетаются осколками по полу. Готовлю суп. Режу палец вместо овощей. Швыряю на стол нож и реву, потому что все, нервы сдали. Он еще даже не приехал, а уже давит на меня. Не представляю, что будет, когда мы встретимся. А это произойдет.

Мамочка… Как же страшно.

– Асенька, ты чего звонила? – перезванивает Березин.

И я вываливаю на него свое сегодняшнее утро. Яр громко матерится и, кажется, стучит кулаком в стену. Я слышу отчетливый глухой звук.

– Не плачь, малыш. Я уже скоро закончу и буду дома. Хорошая моя, любимая, – он старается меня успокоить.

Ко мне прибегает Даян. Выспался. Сынишка уже совсем в другом настроении. Тянется к доске с овощной нарезкой. Отщипывает от горки натертой моркови немного и тянет в рот. Улыбаюсь, а он довольно облизывает пальчики.

– Мы ждем тебя, – говорю Ярославу.

– Это так приятно звучит. Постараюсь не задерживаться, – обещает он.

Не задерживается. Приезжает к трем часам. С порога крепко меня обнимает. От него пахнет морозом и тянет уличным холодом. И одеколон этот, обволакивающий легкие, действует как хорошее успокоительное.

Яр ловит своими холодными губами мои. Целует так, что становится жарко. Его пальцы крепче врезаются в кожу через одежду, комкают ткань, пробираются под нее, пробегаются по позвоночнику. Сочетание горячего и холодного острыми вспышками и сумасшедшими мурашками разносится по всему телу сосредотачиваясь внизу живота.

Мне становится легче в этих сильных руках, в уютном шуршании его куртки, под взглядом родных зеленых глаз.

– Мне кажется, я не дотяну до первой брачной ночи, – хрипло смеется он, утыкаясь носом мне в висок.

Улыбаюсь. Потому что мне тоже так кажется.

– Собирайтесь, – нехотя отпускает меня и снимает обувь. Вешает на крючок модной вешалки куртку.

– Поешь, пока мы одеваемся, – предлагаю Ярославу.

Моет руки, садится на табуретку на кухне. Выставляю перед ним тарелку с простым вермишелевым супом и миску салата.

– Приятного аппетита, – прохожу мимо, провожу по волосам пальцами слегка из взъерошим. Яр ловит руку, целует в запястье, отпускает.

У меня колотится все внутри. Сумасшедший коктейль из страха к одному мужчине и не оформившихся, но уже теплых и ярких чувств к другому пьянит и кружит голову.

Через два часа, уже под закрытие мы добираемся до ЗАГСа. Ярослав берет на руки Яна. Заходим в кабинет, где подают заявления.

– У нас срочно, – говорит с порога Березин, красноречиво глядя на стоящую на столе женскую сумочку. Не получилось у сотрудницы сбежать с работы чуть раньше.

– Присаживайтесь, – женщина недовольно морщит нос.

– Нам необходимо расписаться как можно быстрее, – Яр берет переговоры на себя. – Завтра, послезавтра.

– Шустрые какие! Что за пожар? – хмурится работница ЗАГСа.

– Личное, – Березин строго осаживает её любопытство.

– Ребят, у нас до конца года все расписано. Народ как с цепи сорвался. Всем надо срочно жениться именно этой зимой, – она разводит руками.

– У нас вопрос гораздо важнее обычных хотелок. Я оплачу срочность. Поверьте, меньше всего хотел жениться на любимой женщине вот так. Но иногда обстоятельства гораздо выше нас.

Работница ЗАГСа смотрит на скучающего Даяна. Я сняла с него шапочку, чтобы не вспотел. Он тискает теперь большой помпон, чтобы хоть чем-то себя занять.

– Пожалуйста, – прошу уже я, глядя ей в глаза. – Возможно, это поможет мне защитить сына от одного очень нехорошего человека, – решаюсь чуть приоткрыть истинную причину нашей просьбы. Она ведь женщина, наверняка мать. Вдруг поймет.

Она полезла в свои записи. Листает одну страничку, вторую, клацает мышкой внимательно всматриваясь в монитор.

– Ребят, – вздыхает она. – вот максимум, что могу, это втиснуть вас в следующий вторник между двумя простыми регистрациями без церемоний. У нас тоже строго, вы поймите. За каждую бумажку спрашивают, как на военном объекте, – улыбается и разводит руками.

– Хорошо, – сдаемся.

Выбора у нас все равно нет. Тут осталось то четыре дня. Их можно провести дома. У Ярослава как раз выходные.

Оставили заявление, поблагодарили отзывчивую женщину и вышли к машине.

– Хочешь, можем проехать посмотреть тебе платье, – предлагает Яр.

– Может все-таки без него? Платье я могу надеть и позже, когда все это сумасшествие закончится.

– Нет, – Яр целует меня в нос. – Ян, поедем маме красивое платье выбирать? – пользуется нечестным приемом.

– Да, – довольно кивает сын.

– Куда мне спорить сразу с двумя мужчинами? – смеюсь над этими деловыми мордашками. – Поехали уже.

Мои мальчики сдают меня консультанту в свадебном салоне и сваливают. Видеть невесту в платье до свадьбы – плохая примета. Мы не суеверные, но сейчас такое вокруг нас творится, что я даже черных кошек буду остерегаться, если это в теории мне поможет.

Долго хожу, разглядывая манекены и витрины. Листаю предложенный каталог. Вот прицепился Березин к этому платью.

Все же выбираю одно. Яр хочет, чтобы я была для него принцессой в этот день. Это платье идеально подходит. В меру пышная атласная юбка в пол с узором по всей длине. От талии красивые, струящиеся складочки делают силуэт утончённее и легче. Верх платья закрытый. Аккуратной прямой линией горловины оголены ключицы. Шея в нем будет казаться длиннее, особенно если сделать высокую прическу. Консультант приносит его со склада. Меряем с белой шубкой и перчатками. Заколкой поднимаю вверх волосы. Кручусь на триста шестьдесят градусов перед зеркалом.

– Точно принцесса, – смеюсь сама над собой. Но мне совершенно искренне нравится и приходит ощущение праздника, которого я чуть себя не лишила, пытаясь отказаться от этой красоты.

Звоню Ярославу, сообщаю, что выбрала. Девушка упаковывает все в коробки и пакеты, пока мои мужчины возвращаются в салон.

– Это не очень дорого? – смотрю на Ярика.

Этот факт я тоже постаралась учесть, когда смотрела каталог.

– Нет, – целует меня в щеку, прикладывает карту к терминалу.

Потом мы едем в Торговый центр и покупаем костюмы для Березина и Даяна. Последнее точно лишнее, но малому так идет белая рубашка и черная бабочка, что я быстро сдаюсь. На обратном пути Ярослав останавливается возле небольшого магазинчика.

– Подождите меня здесь, я скоро, – просит и сбегает, оставив нам включённый обогрев.

Минут через десять возвращается с бумажным пакетом. Мне совсем не видно и непонятно, чего он там такого купил. В груди зарождается детское любопытство, а он разжигает его еще сильнее, убирая этот пакет в багажник.

– Сюрприз, – подмигивает мне.

Ярослав

Поздно вечером Ася взялась мыть посуду. Хрупкая фигурка с опущенными плечами и шмыгающим носом возится в пене от моющего средства. Подхожу к ней сзади, кладу руки на бедра и прижимаю к себе.

–Не плачь, – убираю в сторону волосы открывая для себя шею, оставляю на коже пару поцелуев.

– Я не плачу, – отвечает тихо, ставит на сушилку тарелки. – Просто устала от всего этого, – вытирает руки, разворачивается, утыкается носом мне в грудь. – Спасибо за платье, – накрывает своей ладошкой мою, рисует по ней пальцами.

Прошу Асю подождать, ухожу в комнату и возвращаюсь оттуда с тем самым бумажным пакетом, в который она хотела раньше времени засунуть свой любопытный нос. Выкладываю на стол кусок белого домашнего сыра с травами и орехами, бокс со свежей клубникой, ставлю рядом бутылку вина, закрытую поверх пробки крафтовой бумагой, перевязанной вокруг горлышка тонкой коричневой бечёвкой.

Нарезаю сыр, выкладываю на большую плоскую тарелку прямоугольными ломтиками. Клубнику режу пополам. Беру из верхнего шкафчика со стеклянными дверцами два бокала.

– Идем, – зову Настю за собой.

В гостиной к дивану двигаю столик на колесиках. Открываю вино. Красивая рубиновая жидкость заполняет высокие бокалы. Вкладываю Насте в руку длинную тонкую ножку. Сжимает пальчики, подносит ближе, вдыхает горьковатый аромат.

– Ммм, – закрывает глаза. – Черешня?

– Да. Не открывай пока глаза, – прошу ее. – сделай глоток, – послушно обнимает губками бортик, с улыбкой пробует необычное домашнее вино. – Открой ротик, – веду пальцами по порозовевшим губам. Послушно открывает. Вкладываю в него кусочек сыра вместе с долькой клубники. – Жуй.

– Ммм, – снова мычит она и запрокидывает голову от удовольствия. – Как это вкусно! И послевкусие вина раскрывается так необычно, – распахивает глаза, в которых уже нет слез, только их отголоски. Я снова попал в точку и это радует.

Делаю пару глотков из своего бокала. Тоже закусываю клубникой с домашним сыром. Нереальное сочетание. Яркое, терпкое, сладковатое. Столько всего и каждый оттенок раскрывается по очереди.

Включаю фильм. Старую американскую комедию. Тяну Асю за собой на диван. Мы смеемся в голос, и все время обнимаемся. Мне так хорошо, а через несколько дней будет еще лучше. Она официально станет моей женщиной.

Смех и шутки плавно перетекают в поцелуи. Сначала короткие, легкие. Постепенно смелеет Настя и уносит меня. Я вдыхаю аромат ее кожи смешанный с моим. Мне нравится, что на ней остается мой запах. Чистое мужское удовлетворение. И желание быть с ней еще ближе. В сочетании с вином и обстановкой в комнате этот коктейль кружит нам головы. Ее немного поплывший взгляд скользит по мне от губ, по торсу и ниже. Даже в тусклом освещении комнаты я вижу, как горят ее щеки.

Не хочу торопиться. Наслаждаюсь мгновением. Ее дыханием, растерянными, пьяными поцелуями невпопад. Мы прикасаемся друг к другу, изучаем. Да, я немного форсирую события, но мне кажется, нам можно. Именно сейчас, когда мы ходим по лезвию и все может измениться в любую секунду.

– Люблю тебя, – дышу ей в припухшие губки. Она не останавливает.

Аська пылает вместе со мной, сгорает прямо на этом диване. Чувствую, как под моими пальцами горит ее тонкая нежная кожа. Сердце громыхает в ушах оглушая, дезориентируя. Эмоции пьянят сильнее любого алкоголя. Я все еще не жду ответа на свое признание. Она не готова сказать его вслух. Мне достаточно того, что я вижу и чувствую. Эта девочка занимает очень много места где-то внутри меня. Без нее там пусто и холодно.

Ни с одной женщиной близость не доставляла мне столько удовольствия, сколько простые поцелуи с Настей. Все время будто недоедал. Постоянно голодный. А сейчас меня наполняет ею. Я сдохну, если отберут.

– Моя девочка, – глажу пальцами ее щеки. – Мы можем просто лечь спать, – нехотя даю ей последнюю возможность отступить.

– Не хочу спать, – она кусает губы, отключая мою голову.

Я требовательно и жадно присваиваю ее себе. Неопытная, неискушенная, нежная, моя. Что там было у нее с этим Каримом? На мгновение укалывает меня ревностью, но тут же отпускает. Одна единственная ночь четыре года назад, которая подарила ей сына. Я заберу себе все оставшиеся ночи. Дни тоже заберу.

Мы на время теряем связь с реальностью. Так хорошо. Черт!!! Как же офигенно! Меня не отпускает даже тогда, когда Ася засыпает у меня на груди устроив одну ножку в районе моих бедер. Натягиваю на нас простыню и тоже отрубаюсь под мерное сопение своей женщины.

Глава 10

Настя

– Класивая, – крутится вокруг меня Даян разглядывая пышное белое платье.

– Спасибо, – улыбаюсь и не исправляю его. Меня охватывает сумасшедшее волнение.

Березин не ночевал с нами сегодня. Он с вечера забрал костюм, туфли и свалил к какому-то коллеге, чтобы не видеть невесту раньше времени. Я даже немного поревновала, когда мы созванивались. Яр перестал быть для меня просто другом. Мужчина, будущий муж – эти понятия стремительно вытесняют другие. Он и правда умеет завоевывать женщину, очаровывать, любить.

Как я там ему говорила? Повезет той, что станет твоей женой? Действительно повезет. Мне.

Я пробую все, что Березин предлагает и мне все нравится. Его руки, губы, слова, поступки. Страх отравляет это тихое счастье, а еще чувство вины. В глубине души мне все еще кажется, что так нельзя. Неправильно, некрасиво.

Где написано, сколько надо скорбеть, жить в одиночестве? В каких правилах прописаны сроки, когда уже можно влюбиться заново и начать с чистого листа? Нет ведь официально принятых правил. У всех это происходит по-разному. Плохо, если я не хочу хоронить свою молодость? Если позволила себе подпустить Яра так близко, что мы теперь спим в одной постели и на мне красуется дорогое свадебное платье? Надеюсь, что нет.

В таких вопросах мой советчик лишь собственное сердце. Оно все больше привязывается к Яру, но я никак не могу произнести: «Я тебя люблю». Даже перед зеркалом вчера тренировалась, но мне все время кажется, что я говорю это как-то не так. В мыслях вроде звучит все красиво и правильно, а стоит открыть рот и все смазывается.

Жемчужные туфли немного жмут. Я разнашиваю их все утро, но пальцы все равно больно. На столе в вазе стоит свадебный букет. Доставили минут тридцать назад. Ярослав оплатил для меня парикмахера. Девочка сделала очень красивую, нежную прическу, подходящую к платью. Легкий макияж я нанесла самостоятельно.

Самым сложным оказалось надеть платье. Пришлось сходить к соседке, попросить помощи в застегивании молнии и шнуровке корсетной части.

Даян в черном костюме – двойке, белой рубашке, черных начищенных ботиночках и с бабочкой ну просто красавчик. Сын первым побежал к двери, когда в нее позвонили. Я сначала удивилась, ведь у Ярослава есть ключи, потом вспомнила эту игру в жениха и невесту. Пошла открывать.

– Оу… – выдыхает Березин, замерев на пороге.

Хорош. Ему чертовски идет белая рубашка без пиджака и узкие черные брюки.

– Какая ты… – его красивые зеленые глаза пульсируют темными зрачками. – волшебная моя, – выдыхает мой будущий муж.

Сам аккуратно поправляет белую шубку, протягивает мне руку.

– Готова?

Вкладываю свою ладошку, обтянутую перчаткой, в его. Яр крепко сжимает мои пальчики.

– Да, – отвечаю уверенно.

Уже в машине вспомнили, что забыли цветы. Возвращаться не стали. У нас осталось немного времени. Березин заскочил в небольшой цветочный бутик недалеко от дома и принес мне оттуда новый букет.

Вижу, как он волнуется. Пальцы до бела стиснуты на руле. Сильные бедра, обтянутые черными тонкими брюками, напряжены. Он расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке, оттягивает воротник. Такая легкая небрежность ему очень идет.

Мы попадаем в небольшую пробку. Яр тихо матерится, чтобы Даян не слышал. Пару раз нервно сигналит.

Чем ближе мы к ЗАГСу, тем тревожнее становится и мне. Сердце рваными импульсами качает кровь. Корсет платья вдруг начинает давить и тереть. Я кусаю губы забыв про помаду. Дышу чаще.

***

Столько машин на парковке у красивого здания с колоннами и искусными барельефами на фасаде. Разные. Подешевле, подороже, импортные и отечественные. Я ищу среди них ту самую, из своих ночных кошмаров.

Нет ее. Становится легче. Ярослав тоже осматривается по сторонам на всякий случай. Только после помогает выйти мне, отстегивает Даяна из детского автомобильного кресла.

Крепко держась за руки, мы идем внутрь здания. Здесь тепло, пахнет разными духами, цветами, шампанским и мандаринами, как на Новый год. Маленький любопытный Ян крутит головой стараясь рассмотреть людей в просторном холле, двух красивых невест. Вздрагивает вместе со мной от хлопка пробки от бутылки игристого. Люди смеются, поздравляют друг друга.

Ярослав улыбается мне. Крепко держит за руку. Мы стоим в сторонке и ждем своей очереди. Время тянется очень медленно.

– Березин и Семенова есть? – называют наши фамилии.

– Да! – отвечаем нестройным хором и нервно хихикаем.

Я праздника хотела! Праздника! Почему мне так нервно и страшно?

– Проходите, – безучастно кивает женщина в строгом костюме.

В украшенном зале нас встречает уже другая, гораздо приятнее.

– Подходите ближе, – приглашает к столу, на котором разложены бумаги и папки.

Своей маленькой семьей делаем несколько шагов вперед. Даян растерялся. Жмется к подолу платья. Милая женщина торжественно произносит заученные наизусть слова.

– Березин Ярослав Алексеевич, согласны ли вы взять в законные жены Семенову Анастасию Дмитриевну?

– Да, – уверенно отвечает Яр.

– А Вы, Семенова Анастасия Дмитриевна, согласны… ?

– Да, – неловко перебиваю ее.

– Какая нетерпеливая невеста, – смеется регистратор. – Тогда объявляю Вас мужем и женой. Прошу поставить подпись сначала Вас, Настя, – приглашает она.

На негнущихся ногах шагаю к столу, ставлю свою закорючку в журнале.

– Теперь вы, Ярослав, – кивает моему мужчине. Яр оставляет свою подпись рядом с моей. – Поцелуйте жену, пока она не упала в обморок, – улыбается женщина.

Березин надевает на мой дрожащий палец кольцо. У меня повторить этот трюк выходит только со второго раза.

– Тебе идет, – глажу золотой ободок на его безымянном пальце.

– Тебе тоже…

Яр обнимает меня за талию, бережно прижимает к себе и нежно целует под аплодисменты регистратора.

Держась за руки, выходим в холл, где стало немного тише. Шумный подвыпивший народ переместился на крыльцо ЗАГСа. Их вызывают как раз следующими, а мы немного тискаемся и дышим колючим морозным воздухом.

– Жена, – смакует Яр.

– Муж, – улыбаюсь ему.

– Какая идиллия, – проходится ознобом по коже голос из моих ночных кошмаров. – Привет, – Самир ловит на руки крутящегося внизу у ступенек племянника.

Я отпустила Яна немного поиграть в снежки зная, что он не отойдет далеко. Позволила Ярославу отвлечь нас друг на друга всего на несколько мгновений.

Даян пугается незнакомого дядю, от которого тянет неприкрытой злостью.

– Салаев, отпусти его! – рычит Ярослав задвигая меня за спину.

Из припаркованной неподалеку большой черной машины, которую я так долго боялась здесь увидеть, выходят два амбала.

У моего малыша дрожит нижняя губка. Меня трясет. Я не могу ни дышать, ни связно мыслить. Все, что вижу, это своего перепуганного ребенка и темные карие глаза Самира.

– Ян, все хорошо, – изо рта вырываются сдавленные каркающие хрипы вместо нормальных слов. Прокашлявшись, повторяю еще раз. – Все хорошо.

Но мой ребенок – большая умница. Он и без меня понял, что все плохо. Только сделать ничего не может.

– Наслаждаешься? – зло смотрю на Самира.

– Долго ждал этого момента, – ухмыляется он.

Кивает своим амбалам на Ярослава. Его хватают за шкирку. Он отбивается. В стороне от меня завязывается драка. Выбегает охранник. Орет, что сейчас он вызовет полицию, но всем плевать. Даже камеры на фасаде здания не пугают Салаева.

На белый снег падают первые капли крови. Это кровь Березина. Его бьют, повалив на землю. Бьют беспощадно и зло, ногами по ребрам и лицу.

Мой сынок тихонечко плачет. От ужаса происходящего у меня темнеет в глазах. Только они, мои мужчины, одному из которых очень больно из-за меня, второму очень страшно, удерживают меня от падения в обморок.

– Самир, отпусти моего сына! – кричу, глядя на перепуганного ребенка. По розовым щечкам Даяна текут крупные слезы.

– Мама… – малыш тянет ко мне ручку.

– Самир, я умоляю тебя, отпусти его. Ты не видишь? Ему страшно!

– Он – Салаев, а значит принадлежит нашей семье. Ты не имела права скрывать сына моего погибшего брата!

– Самир, – больше не сдерживая слез падаю перед ним на колени прямо в грязный снег. – не забирай его. Я сделаю все, что ты скажешь, только отпусти моего сына.

– Конечно, сделаешь, Настя, – отвечает Самир, наслаждаясь моим унижением и состоянием. – Так и будет, но позже. А пока получай удовольствие от медового месяца. У тебя ведь сегодня свадьба, – он громко свистит, продолжая прожигать во мне дыру взглядом.

Открывается передняя дверь этой страшной черной машины. Из нее выходит Вадим в своем дорогом пальто и высоких ботинках. Этими ботинками он небрежно двигает подол моего перепачканного в грязи платья.

– Пацана забери, – отдает моего Яна в руки еще одного чудовища.

– Мама! Мама! – кричит сын и тянет ко мне руки. Поднимаюсь, рвусь к нему, но Самир ловит и больно сдавливает в ребрах. Охаю. На миг все же ловлю темные точки перед глазами. Трясу головой, вырываюсь, чтобы забрать своего ребенка. Малыш стучит ладошками по стеклу, выкручивается из рук Вадима.

– Что ты делаешь, сволочь?! – отчаянно кричу Самиру. – Отпусти его!

– Еще увидимся, Настя. Поехали, – отдаёт приказ своим амбалам, а меня швыряет прямо на тело бессознательного Ярослава.

Я даже не понимаю, дышит он или нет. Отталкиваюсь ладонями от спины Березина, поднимаю промокшее, заляпанное платье и бегу вслед за машиной Самира под раздающиеся где-то сзади сирены полицейских машин и скорой.

Спотыкаюсь, падаю разбивая в кровь колени и руки. Поднимаюсь и снова бегу, врезаясь в проходящих мимо людей. Машина ускользает от меня, но я не сдаюсь. Мое сердце колотится в висках. Снова падаю. Меня тошнит прямо на снег. Чьи-то сильные руки отрывают от земли. Я ничего не понимаю. Вырываюсь. Мне надо туда! К Яну! Ему страшно без мамы.

– Отпустите меня! Пустите же!

– Ася. Ась, это Виктор. Тише. Шшш… За ними уже поехали наши парни. Шшш… – повторяет он. Дергает рукав шубки вниз и всаживает мне в плечо острую иглу. – Вот так. Поехали, – подхватывает на руки, несет к скорой, где неподвижно на носилках лежит Ярослав.

– Мне надо к сыну, – бормочу опухшим языком. – Надо к сыну…

Тьма окутывает мое сознание. Все, что я вижу теперь, это карие глазки своего малыша, полные слез, и капли крови на чистом снегу.

Открываю глаза от собственного крика. Хочу подняться, но чужие руки удерживают на месте. Тяжело дышу, глядя на мужчину в белом халате. Рот открываю, а слова никак не хотят появляться.

– Ты так кричала, что сорвала голос, – поясняет врач. – Связки восстановятся через несколько дней. Лежи спокойно, чтобы мне не пришлось привязывать тебя ремнями. Капельницу вот выдернула, – ворчит он, вставляя мне иголку обратно в вену.

Мне хочется спросить, где я. Он разговаривает со мной как с ненормальной. Где мой сын? Его нашли? А как Яр? Мой Ярослав жив?

Боже, что происходит?!

Меня начинает трясти. Врач зовет медсестру. Она мне что-то колет и меня опять плавно утягивает в темноту, где есть глаза сына и кровь Ярослава.

Это все из-за меня. Я говорила Яру, что это плохая идея! Надо было просто сбежать! Мы поверили, что справимся с ним. С этим чудовищем. А он лишил меня сына. Это даже хуже, чем лишить жизни.

Второй раз прихожу в себя, когда в палате и за окном темно. В углу на столе горит ночник, пиликают приборы. Сознание мутное, но я помню, если дергаться, меня опять отрубят на несколько часов. Я правда в психушке?

– Привет, – слышу знакомый голос от двери.

Виктор пришел. Взял стул, сел рядом со мной.

– Ты как? – спрашивает опер без всякого официоза.

В его глазах я читаю вину. Значит не догнали. Не нашли моего мальчика. Показываю жестом, что не могу говорить. Это движение отнимает у меня много сил. Голова кружится, сильно тошнит.

– Понял. И не надо тебе пока говорить. У тебя случился жесткий нервный срыв. Врач сказал, что пока будут держать на тяжелых препаратах. Иначе никак. Мне дали немного времени, чтобы поговорить с тобой, – киваю, что поняла и приняла информацию. – Ярослав жив. Пришел в сознание, но пока «плавает». К нему я заходил перед тобой. Больше пока ничего не знаю. Салаева ищут, но Ась, там такие связи всплывают, что взять его за яйца будет очень сложно. Мы сутки на ушах. Но куда ни ткнемся, нам все двери закрывают прямо перед носом. Уже подкинули пару «неотложных» дел сверху, чтобы загрузить и отвлечь. Я буду держать тебя в курсе. Только восстанавливайся, пожалуйста, – просит он как-то тепло и по-дружески.

Я безмолвно реву глядя в стену, пока мне не вкалывают очередной «тяжелый» препарат, погружающий меня в сон.