Текст книги "Наследник. Моя маленькая тайна"

Глава 13

Ярослав

– Я должен встать! – рычу на врача.

– Не повышайте на меня голос. Посмотрите вокруг, – обводит палату руками. – Где вы находитесь? Наверное, я просто так, из собственной прихоти никак не могу перевести вас из отделения реанимации? Правда же? Чудо, что после такого избиения, вы в себя пришли быстро! Не усугубляйте. Иначе можете вообще никогда уже никуда не выйти, Березин. Вы же врач. Должны понимать.

– Успокойся, – на мое плечо легла тяжелая рука Виктора.

– Успокойся?! – срывает меня. В глазах темнеет, начинаются вертолеты. Делаю пару коротких вдохов сбивая подкатившую тошноту. – Он увезет их. Этот чертов ублюдок… – палата плывет и качается. Закрываю глаза. Пульс зашкаливает, слышу по приборам и тому, как сердце нервно колотится, пытаясь пробить ребра.

– Встать он должен, – слышу врача сквозь образовавшиеся в ушах пробки. – Его с того света вытащили, а он обратно рвется. В лучшем случае завтра к вечеру вас переведут отсюда и это еще ничего не значит!

– Ярослав, – Витя наклоняется к уху. – приходи в себя, и мы поговорим. Есть у меня идея, как можно достать Салаева, но мне нужен твой трезвый ум, а не истерика. Хочешь помочь семье, бери себя в руки и будем работать.

– Хорошо, – выдыхаю. Позволяю медсестре сделать себе укол и отключиться на несколько часов.

Снится всякая ересь, но становится легче. Открыв глаза понимаю, что вертолеты улетели, стены больше не пляшут и дико хочется пить. Жму кнопку вызова персонала. Ко мне прибегает дежурная медсестра. Поправляет подушку, дает немного воды из трубочки, сделанной из куска капельницы. Прохладная жидкость падает в пустой желудок и меня снова мутит, но уже не так сильно. Пережидаю приступ, прошу сказать девушку, сколько сейчас время.

– Девять утра, – сообщает она.

Закрываю глаза.

Во сколько у них самолет? Как они там?

Мысли кружатся в голове одна за другой, пульс снова ускоряется, сводя с ума чувствительные приборы.

– Не надо мне больше уколов, – прошу медсестру. – Это нервы. Сейчас пройдет.

Под ее строгим взглядом достаю из-под подушки мобильник. Витя договорился, чтобы мне разрешили держать его у себя, но не злоупотреблять.

Пишу оперу сообщение:

«Готов поговорить»

«Хорошо. Я приеду через два часа. Привезти что-то?» – отвечает.

«Настю и Яна» – грустный смайл.

«Мы вытащим их, Яр. Это уже дело принципа, взять сволочь за задницу. Все. Жди»

Жду. Что мне еще делать? Даже отвлечь себя нечем.

Переживаю осмотр. Сказали, если до вечера показания будут такие же и анализы придут нормальные, меня все же переведут в палату и можно будет поесть немного горячего бульона.

– Это не значит, что я отменяю постельный режим, – напоминает врач. – Мы вас стабилизировали. Не будете выполнять все предписания, снова окажетесь у нас и не факт, что мы поможем. Хотите помочь семье, слушайте лечащего врача. Вас быстрее поставят на ноги.

– Спасибо, – жму ему руку.

Все ушли. Я снова любуюсь потолком, стенами, дверью. Звуки техники, окружающей меня, больше не раздражают. Даже наоборот, радуют. В полной тишине я бы свихнулся.

Витя задерживается. Он у начальства на ковре, выбивает для нашего дела какие-то бумаги. Без конца щелкаю кнопкой телефона включая – выключая экран. Минута… две…пять… Серьезно?! Почему не час?!

«Еду» – приходит сообщение.

Через двадцать минут заходит с довольной рожей и кожаной папкой на замке.

– Я думал, такими уже никто не пользуется, – жму его руку.

– Почему? Удобно и в машине возить, и в руках таскать. Мне дали разрешение на поднятие из архива дела о гибели Карима Салаева, – сообщает он.

– О как! – взлетают вверх мои брови.

– Ты знал, что по нему велось расследование? Бабушка Салаевых настаивала на том, что Карим погиб неслучайно. Отказать в возбуждении дела оснований не было, но и расследовать сильно не стали.

– Бабушка… – повторяю за ним. – А там была еще и бабушка?

– Да. Она с детьми и внуками не живет. Мать семейства настояла на том, чтобы свекровь жила отдельно. Они не ладили. Чтобы избежать конфликтов, старший Салаев согласился отселить мать. Не смотри так на меня. Это есть в показаниях.

– Ты думаешь, это Самир убил брата? – захлопываю челюсть клацнув зубами.

– Нет. Но я думаю, что он знает или связан с теми, кто это сделал. На документах стоят подписи человека, которого убрали с поста за коррупцию. Сняли его через пару месяцев после закрытия этого дела. У нас такое не любят внутри системы, кто бы там что не думал. И карают «своих» всегда жестко. Так что никто не будет против, если мы немного в этом грязном белье покопаемся. Может найдем что интересное. Тогда и Самира прижмем, и еще кого-нибудь с собой зацепим бонусом. Как тебе такой расклад?

– Нравится, – киваю.

– Тогда я беру лопату побольше, чтобы копнуть поглубже, а ты мне помогаешь без самодеятельности. Полезешь один, только глубже увязнешь. Потом не вытащу.

– Не дурак. Я все же врач, а не Рембо, который идет на танк с голыми руками.

– Рад, что ты все правильно понимаешь.

Витя протягивает мне листы один за другим. Вместе читаем, разбираем. Параллельно я стараюсь вспомнить, что знаю сам о том происшествии и вообще о семье Салаевых. Выходит не так уж и много.

К вечеру меня все же переводят в палату. Проплачиваю одиночную, чтобы никто не мешал думать и свободно говорить. Давлюсь несоленым куриным бульоном без всего.

Есть замечательное слово: «Надо!» Прокручивая его в голове, я и не такое готов сожрать, лишь бы восстановить силы и быстрее встать на ноги. Несколько съеденных ложек чувствуются, как целая кастрюля и «давят» на глаза.

– Отдыхай. Завтра продолжим. Я и так тебя перегрузил. Нельзя, – Витя поднимается со стула.

– Стой, – прошу его. – Они уже улетели?

– Да, – кивает, смотрит на часы. – Они уже приземлились. Постарайся поспать, Яр.

Я не хочу, но меня все равно отрубает. Снотворного они мне в бульон что ли подсыпали?!

Настя

Нас привезли в огромный дом с высоким забором и раздвижными воротами. Даян крепко прижимается ко мне. В самолёте он спал. А в машине малыша укачало. Не удивительно, в пробках и с температурой.

Вадим отделился от нас ещё в аэропорту. Одним придурком меньше рядом с нами. Уже хорошо.

– Не стой, – Самир подталкивает меня к дому.

Внутри тепло, но совсем неуютно. Много пустого пространства и от малейшего звука по холлу гуляет эхо. Дом похож на своего хозяина. С виду пафосный, гордый, показушно – красивый, а внутри обычная пустышка.

Нас ведут наверх. На второй этаж. Он выглядит более обжитым. Здесь стоят зелёные растения в больших кадках, висят картины. Песочный цвет стен создаёт ощущение тёплого солнечного света, растекшегося по помещению.

– Первый этаж ещё не закончен, – рассказывает Самир. – Сделали жилой, чтобы я мог сюда въехать.

Молчу. Мне плевать на все это. Надо найти способ, чтобы связаться с Яром. Дать знать, что с нами все в порядке. Сомневаюсь, что мне дадут телефон.

– Это моя спальня, – показывает на одну из дверей Самир. – Эта твоя, – открывает соседнюю со своей дверь. – Следующие две: детская и комната няни.

– Нет, – отрицательно кручу головой. – Я не отпущу ребёнка ни в какую другую комнату, и никакие няни к нему и близко не подойдут. Не надейся! Тем более он болеет.

– Я вызову ему врача сегодня же. Ребёнок будет жить в детской, Ася. Взрослая спальня предназначена для того, чтобы делать детей, а не жить там с ними.

–Салаев, ты сдурел? Я не собираюсь с тобой спать!

Хоть бы он не увидел, как дрожат мои ноги. Я стою на одном лишь упрямстве.

– Пока болеет, пусть будет с тобой. Заодно к няне его приучишь.

– Нет!

– Да, Настя! У тебя здесь нет права голоса. Отдыхайте. В шкафу есть чистая одежда. Если чего-то не будет хватать, составь список, я закажу. Увидимся позже.

Спальня в кофейных и шоколадных тонах. Большая кровать в центре на постаменте. Возле неё пара тёмных тумбочек с каждой стороны. Над ними висят ночные светильники в форме перевернутых капель. Большой шкаф для одежды с огромным зеркалом от пола до потолка и правда набит одеждой и нижним бельём на все случаи жизни. Все с бирками. Стало жутковато.

Здесь есть свой телевизор, небольшой рабочий стол у окна и место, где можно сделать макияж. На полу круглый ковёр с высоким ворсом в тёмных и светлых шоколадных разводах.

Открыла тяжёлые занавески впуская в комнату естественный уличный свет. Окна комнаты выходят во двор, а там сейчас даже посмотреть не на что. Голые деревья, кусты и снег.

Снимаю с Даяна верхнюю одежду, устраиваю на большой кровати.

– Ну что, котенок, – улыбаюсь ему. – Какое-то время, нам придётся пожить здесь, пока Ярик нас не заберёт.

Он все так же молчит. Хочется придушить Самира за своего сына. Лучше бы он забрал только меня. С Ярославом мой мальчик был бы в безопасности. Чего ожидать сейчас, я могу только догадываться. То, что рисуется в голове настолько ужасно и беспросветно, что хочется выть вот прямо в это окно.

Мне нужна вода, чтобы дать сыну лекарства. Температура стремительно растёт вверх. Тащить его вниз не хочется и оставлять здесь тоже. Он может опять испугаться.

– Или ко мне, – все же поднимаю его на руки и иду вниз. По логике размещения комнат, кухня должна быть там.

Недолго побродив с сыном по первому этажу, нашли то, что нам нужно. С порога мне в нос ударил запах еды. Моментально затошнило.

– Ой! Кто это тут у нас? – на нас обратила внимание полноватая повариха в фартуке и белой косынке.

– Здравствуйте. Мне бы воды. Тёплой, кипячёной для сына. Можно?

– Конечно.

Несмотря на комплекцию женщина шустро засуетилась по кухне. Нашла стакан, графин.

– Нет, нет, – останавливаю её. – Сейчас не надо наливать. Мне бы с собой наверх. Я лекарство ему дам. Температура.

– Ох… – всплёскивает руками. – Бедный малыш. Вы идите тогда. Я сейчас сама принесу.

Я только успела положить Яна снова на кровать, как в дверь постучала повариха.

– Войдите, – отвечаю ей. Судя по шагам в коридоре, она меня не услышала и пошла искать нас в следующей комнате. – Мы здесь, – зову женщину выглянув за дверь.

– Вода, – показывает мне графин.

– Спасибо.

Забрала у неё воду и стакан.

– Вам может тоже что-то принести?

– Нет, – за меня отвечает появившийся Самир. – Настя будет ужинать со мной в столовой.

– Поняла. У гостьи есть особые предпочтения?

– Она здесь не гостья. Анастасия будет жить в этом доме на правах хозяйки, но с рядом ограничений. Их я озвучу позже. Настя, тебе приготовить что-то особенное на ужин?

– Тебя! – зло усмехаюсь Салаеву. – Любой прожарки и овощей побольше, а то несварение будет.

– Не поняла, – хлопает ресницами повар.

– Стейк с кровью и побольше овощного салата, – переводит Самир. Подходит ко мне ближе, наклоняется и говорит с улыбкой. – И попробуй только не съесть!

Повариха уходит. Я быстро возвращаюсь к сыну, под пристальным наблюдением Салаева даю Яну суспензию, таблетки и просто немного попить.

– Я вызвал врача. Хорошего, дорогого педиатра.

– Молодец, – отвечаю сухо.

– Ася, если бы я хотел навредить Даяну, я бы это уже сделал.

– А ты сделал! Мой ребёнок перестал разговаривать из-за тебя!

– Дети в таком возрасте умеют разговаривать? – он удивлённо приподнимает бровь.

– Представь себе! – ищу взглядом, чем бы в него запустить.

Самиру звонят. Сообщают, что приехал врач. Мне не хочется никого подпускать к сыну, но устраивать сцену опасно. Могут просто выгнать и дать ему что-то, что Яну нельзя. Хорошо, что у меня под боком всегда был свой педиатр, и я на зубок выучила даже самые труднопроизносимые названия.

– Котенок, сейчас доктор тебя посмотрит, ладно? Не наш Ярик, другой, но тоже хороший. А я буду рядом, – готовлю малыша к встрече с незнакомым врачом.

Мужчины входят в комнату. Ян пару секунд внимательно смотрит на дядю в белом халате, накинутом на плечи, и начинает плакать.

– Вы можете взять его на руки, – говорит доктор. – Ему будет спокойнее.

– Спасибо.

Он уже немного больше мне нравится. Сажаю Яна на колени. Его слушают, осматривают. Рассказываю, чем мы лечимся, почему и кто назначил.

– У меня муж тоже очень хороший педиатр. Здесь, в столице работал в клинике "ЕвроМед"

Спинным мозгом чувствую, как злится на мои слова Салаев.

– Знаю эту клинику. Там действительно очень достойные специалисты. Сейчас у малыша нет никаких признаков того, что это ОРВИ или грипп. Горло чистое. Носом шмыгает, потому что плачет. Это может быть стресс. Детки так реагируют иногда. Да и взрослые тоже, но дети чаще. Был эмоциональный всплеск?

– На самолёте летал в первый раз, – за меня отвечает Самир.

– Тоже может быть. Я рекомендую вам два – три дня утром и вечером подавать ему любой лёгкий антистресс комплекс на травах, – пишет список препаратов на листочке и дозировки. – одни можно по половине взрослой дозы, а вот эти два, по одной трети.

– А можно вообще без них? – спрашиваю у него.

– Можно. Но выход из стрессового состояния может немного затянуться. Решать вам.

– Благодарю. Я обязательно подумаю.

Самир, проводив врача, возвращается ко мне.

– Мне нужен либо интернет, либо телефон, – говорю ему.

– Нет.

– Тогда нам не нужны эти препараты. Не изучив всю побочку или не получив консультацию Ярослава, я не буду давать ребёнку такие лекарства. Неизвестно как это скажется на нестабильной детской нервной системе, – поясняю ему.

– Значит будет без успокоительного, – жмёт плечами Самир. – Приведи себя в порядок. Через тридцать минут жду тебя на ужин. Заодно представлю домашнему персоналу.

– Я Даяна одного не оставлю.

– Вот для этого и нужна няня, Ася. А пока решай проблему сама. Спать его уложи, в конце концов.

***

Вымотанный дорогой и температурой Ян засыпает сам. Перекладываю его ближе к центру кровати, чтобы не упал. Быстро привожу себя в порядок. Просто расчесываю и заплетаю в косу волосы. Освежаю лицо мицеляркой, стоящей на туалетном столике. Больше ни к чему не притрагиваюсь. Быстро целую сына. Спускаюсь вниз.

Салаев успел переодеться в черные тонкие брюки и такую же темную, как зимняя ночь, рубашку. Недовольно скривился, увидев, что я осталась в своей одежде.

– Мне самому тебя переодеть? – прохладно интересуется он.

Молчу. На нас смотрит выстроенный в ряд персонал этой крепости.

– Потом разберемся, – сдается, чтобы не устраивать при них сцен. – Анастасия, вдова моего младшего брата и моя невеста. Ее сын – мой родной племянник. Запоминайте то, что ей здесь запрещено. Любой вид связи: телефон либо доступ в интернет с любого устройства. Выход за территорию двора с ребенком или без. Она не может принимать каких-либо своих гостей, если я лично не одобрил и не уведомил о своем согласии. Это временные меры, связанные с безопасностью моей семьи. Охрана также предупреждена. Всем все ясно?

Сотрудники кивнули. Самир махнул им рукой распуская дальше заниматься своими обязанностями. Он галантно отодвинул для меня стул, помог сесть, налил в бокал белого вина.

– Зачем весь этот цирк? – не спешу прикасаться к еде.

– Это не цирк, Настя. Это твоя новая реальность. Ешь!

– Благодарю, но я, пожалуй, откажусь, – демонстративно отодвигаю от себя тарелку.

– Ребенка тоже будешь голодом морить? – усмехается он.

– Отпусти его, Самир. Ты получил то, что хотел…

– Еще нет, – хмыкнув кладет в рот кусок мяса.

Мой стейк с кровью одним своим видом встает комом в горле. Давлю в себе приступ тошноты. Пить хочется ужасно, но я уже принципиально даже к воде за столом не притрагиваюсь.

– Опустим детали, – стараюсь говорить так, чтобы мой голос не дрожал. – Даян не нужен тебе. Ты решил спихнуть моего сына на чужую женщину, чтобы он не мешался под ногами. Я уже здесь и никуда не денусь. Отпусти Яна. Мы можем передать его через Виктора Ярославу. Он ему как отец…

– Все! Забудь про своего доктора и про этого мента! В твоей жизни теперь есть только один мужчина…

– Мой сын, – перебиваю его. – А ты не мужчина, Самир. Ты ничтожество, удовлетворяющее свое эго за счет хрупкой девушки и ребенка.

– Пошла вон! —рявкает на меня Салаев.

– Да с удовольствием! – отодвигаю стул так, что он с грохотом переворачивается на пол.

На подгибающихся ногах иду к лестнице. Не упасть бы при нем.

– Завтра я привезу родителей. Думаю, что они будут рады познакомиться с внуком, – добивает.

– Ненавижу! – шиплю на него. Он только посмеивается в ответ. Нравится, как я сопротивляюсь?

В одном Самир прав, Даяна надо покормить. Придурок Салаев не появляется в выделенной мне комнате до самой ночи. На всякий случай выжидаю подольше. Обещаю проголодавшемуся малышу настоящее приключение.

Сначала сама выхожу на разведку. Проверяю, чтобы никого в коридорах не было. Беру Яна на руки и на цыпочках крадусь в сторону кухни.

Здесь тоже никого. Приоткрыто небольшое окно под потолком для проветривания, плита выключена, со столов убрано.

– Посиди здесь, котенок, – устраиваю его на табуретке.

Шарю по шкафам в поисках любой крупы, из которой можно сварить сыну кашу. Ничего готового я здесь брать не собираюсь.

К моему счастью, нашлась овсянка, а в холодильнике – фермерское молоко. Скорее всего его сюда доставляют каждое утро.

Также оперативно нашлись соль и сахар.

Маниакально сначала пробую все сама. Я понимаю, что скорее всего здесь с продуктами все в порядке, ведь кухня одна, а значит и хозяин дома, и персонал питаются отсюда. Но! Просто «Но!». Мне страшно… Этим все сказано. Мне просто безумно страшно, но я не могу показать этот страх сыну.

Включаю плиту, разбавляю молоко с водой, ставлю на медленный огонь. Снова беру Яна на руки, показываю ему фрукты из простой плетеной вазочки.

– Давай поиграем, котенок. Это что? – молчит. – Ян, ну пожалуйста, поговори со мной. Это ведь груша, ты знаешь, – кивает. С ресниц все же срывается пара слезинок. Быстро стираю их ладонью. Высыпаю крупу, довариваю кашку. – Сейчас остынет. Ягодку положить тебе? —снова кивает. – Или яблочко? – захожу с другой стороны, но Даян просто показывает пальцем на зеленое яблоко.

Чищу половинку, режу мелкими кубиками, высыпаю в горячую кашу. Оно как раз станет немного мягче и отдаст ей свой приятный аромат.

– Ты бы тоже поела, девочка…

– Боже!!! – подпрыгиваю на месте от испуга.

– Не пугайся. Я ему не скажу. Кушай, маленький, – гладит Яна по спинке. Я подвинула к нему тарелку, дала маленькую ложку. – Сейчас мы и маму твою покормим.

– Не надо, – кручу головой переняв за сегодня эту привычку у сына.

– Да не отравлю я тебя, – смеется повариха. – А без еды у тебя сил не будет на ногах стоять. Кто о мальчике будет заботиться?

– Няня, судя по всему, – предательски дрожит мой голос.

– Ничего. В тебе такой внутренний стержень, – улыбается женщина. – Все будет хорошо, – подходит, обнимает меня и что-то сует в передний карман джинсов. – Вон, – показывает рукой на едва приметную темную дверь в глубине кухни. – подсобка. Сходи, пожалуйста, принеси мне рисовой муки. Сырничков тебе сделаю. Там на полочках поищи, не торопись, а мы пока с малышом начнем готовить. Да? – улыбается Яну.

Целую сынишку в лобик, обещаю, что скоро вернусь. Иду в подсобку ловя взглядом две камеры под потолком. Захожу в темную комнату, закрываю за собой дверь. Шарю по стенам в поисках выключателя. Щелкаю. Осматриваюсь и понимаю, что здесь нет наблюдения.

Ухожу за высокие деревянные стеллажи, заставленные всякой всячиной, и достаю из кармана простенький кнопочный телефон.

Глава 14

Ярослав

На тумбочке вибрирует телефон. Вздрагиваю от неожиданности. На экране высвечивается неизвестный номер, но мое сердце почему-то начинает сходить с ума.

– Да, – жму на зеленую.

– Ярик, – срывается на плач моя Аська.

– Девочка моя… – внутри все рвется на лоскутки от ее рыданий. Я на расстоянии чувствую ее страх. Представляю, как сейчас дрожат ее пальцы.

Я должен быть с ней! Должен забрать ее оттуда как можно быстрее. Пока не поломали. Починю, если будет нужно, но черт! Как же не хочется, чтобы до этого дошло.

– Яр, – Настя старается взять себя в руки. – Не знаю, когда еще смогу позвонить. Мы в столице. От аэропорта ехали в противоположную сторону на край города. Я не знаю этот район, но здесь что-то вроде коттеджного поселка. Дом стоит в самой его глубине. С высоким коричневым забором и раздвижными воротами. Много охраны, камеры даже на кухне, – щебечет она, глубоко вдыхает и продолжает. – Ян заболел и замолчал. Я пока не знаю, как с этим справиться. Самир меня не трогает. Просто морально унижает и издевается. Переживу. Это номер местной поварихи. Телефон мне придется вернуть. Поговори со мной три секунды. Скажи, что тебе лучше, Ярик.

– Мне лучше, Ась. Правда. А теперь я слышу тебя и становится еще немного легче. Я сейчас все передам Вите вместе с номером. Думаю, он по нему сможет тебя отследить. Продержись еще совсем немного, малыш. У нас есть план. Мы вытащим тебя отсюда и накажем ублюдка. Яна от меня поцелуй. Я обязательно вылечу его. Он заговорит, обещаю тебе. Люблю вас.

– И мы тебя. Мне пора, Яр. Не могу подставить единственного человека, который пришел мне на помощь.

– Я понимаю. И помни, Настя, что ты не одна.

– Спасибо…

Слушаю короткие гудки в надежде, что среди них вдруг снова просочится ее голос. Нет, там только они, и те замолкают. Ничего, моя девочка. Мы со всем справимся. Обещаю ей и себе.

Сообщением скидываю Виктору номер, с которого позвонила Настя. Не успеваю набрать. Он перезванивает сам. Стараюсь четко и без эмоций передать все, что она мне сообщила.

– Умница какая, – довольно цокает языком Витя. – Попробую пробить сам сейчас. А утром уже официально через спецов.

Закончив разговор, еще пару минут смотрю в потолок. Мне нельзя здесь лежать. Прекрасно оцениваю риски, зная весь список нанесенных мне повреждений. Опираюсь на локти, подтягиваюсь выше морщась от сильной боли во всем теле. Сижу, ловлю вертолеты. Как только комната перестает кружиться, полноценно сажусь и снова все вокруг качается. Тошнит. Это ничего. Это сейчас пройдет.

Снимаю капельницу, упираюсь ладонями в упругий матрас, разворачиваюсь, спускаю с кровати ноги.

– Юхууу… Полетели! – вымученно улыбаюсь.

Сейчас не встану. Просто посижу, чтобы организм привык к этому положению тела. Так прикольно. Будто пьяный. Пол качается, стены плывут. Больно и мутно.

Тянусь за стаканом с водой. Пальцы дрожат, со лба стекает пот и щиплет глаза. Запрещаю себе ложиться обратно, пока, сидя, не выпью воды. Это такая первая точка, от которой я буду двигаться дальше. Надо же на что-то опираться.

Через некоторое время у меня получается. Довольный собой осторожно ложусь обратно. Все мышцы дрожат от слабости. Дыхание как после пробежки. Вытираю взмокшие волосы и лицо. Футболку бы еще сменить. Тоже насквозь.

После нескольких таких заходов меня вырубает. Но я допил воду из стакана в положении сидя и меня даже не вывернуло. День придется отлежаться, принять все назначенное лечение, а вечером по плану первая попытка встать на ноги. Просто постоять у кровати. Должно получиться.

Витя приехал только после трех.

– Ну и видок у тебя, – ржет он.

– Похер. Что у тебя? Нашли? – это все, что меня волнует.

– Да, но есть сложности. Сверху опять давят на наше начальство всеми силами намекая, чтобы мы туда не лезли.

– И? – приподнимаюсь на подушках уже без головокружения.

– Тем интереснее туда залезть, – улыбается Витя. – Все, что было нужно, я успел скопировать. Дело Карима Салаева придется вернуть в архив. Действуем полуофициально. Нас тыкают носом, что Настя поехала с ним сама, а значит ни о каком похищении речи быть не может.

– Он забрал у нее сына при свидетелях!

– Нет у нас больше свидетелей, – усмехается опер. – И записи с камер тоже нет. Где они, никто «не знает». Знаешь, что это значит, Яр?

– Что?

– Так прикрывают только своих. Мои предположения были верны. Если докопаемся, то начнется такой звездопад… Ммм… Загляденье. Все лавры правда достанутся не нам, но нам ведь и не надо. Мы свою часть сделаем, а спецы дожмут. Там уже другие полномочия начинаются.

– Рискуешь, – внимательно смотрю на него понимая, что такими вопросами занимается совсем другой отдел, но в глазах Вити настоящий азарт и желание помочь. Вот что значит, человек на своем месте.

– Наверное, поэтому жена от меня ушла, – подмигивает он.

Поговорив с ним, я еще больше убедился в том, что должен как можно быстрее встать на ноги.

Что же случилось с Каримом, что у его брата вдруг появилось такое прикрытие? Мало ли крупных бизнесменов в нашей стране. Не все могут похвастаться дружбой с генералами. Купили молчание? Чутье подсказывает, что скорее всего так и есть.

Ближе к ночи, когда дежурный врач уходит на отдых, а медсестры пьют чай в ординаторской, я закидываюсь обезболивающим и встаю на ноги. Сначала просто стою. Тяжело, но это все не важно сейчас.

К утру делаю несколько шагов вдоль кровати и снова падаю спать.

Витя будит звонком.

– Через два дня еду в командировку в столицу, – сообщает он мне последнюю новость.

– Я с тобой!

– Ты сдурел, Березин?! Сдохнуть решил раньше времени?

– Через два дня я буду на ногах и еду с тобой! – ставлю его перед фактом.

Понимаю, что практически нереально и очень рискованно, но как я ее оставлю? Как?!

***

Два дня я сам ставлю себя на ноги. Медицинские знания и интернет помогают. Понимаю, что ребра от моих манипуляций быстрее не срастутся, да и кровь из носа намекает, что неплохо было бы отлежаться. Но я задвигаю это все как можно дальше. Заказываю себе в интернет – магазине совсем другой корсет. Прошу заведующую клиники достать мне хорошее обезболивающее.

– Березин, ты чего удумал? – спрашивает она.

– Да выспаться хочу, – вру. – То, что здесь дают, мне не помогает. Ты же знаешь, какие препараты в государственных больницах.

– Ну-ну, – не верит умная женщина. Но обезболивающее присылает с курьером.

Шикарно.

К вечеру второго дня в новом, отлично фиксирующем и где надо гибком корсете, спокойно хожу по палате. Таблетки действуют. Уверенность в своих силах растёт.

Витя долго спорит с врачом, но забирает меня из больницы под свою ответственность.

– Ты ненормальный!

– У них нет никого кроме меня, Вить, – напоминаю ему в который раз. – Настя не вывезет Салаева одна. Даяну нужна медицинская поддержка на постоянной основе. А теперь ещё и психолог.

– Не надо меня уговаривать. Если бы я не понимал, всего этого, ты бы все ещё валялся в палате.

Ночь сплю, потому что силы нужны. А рано утром, еще до рассвета, мы выезжаем на машине Виктора в Столицу.

Много часов в дороге. К середине пути я перелезаю назад, ложусь и закрываю глаза. Мне бы сменить опера за рулем через часик. Для этого надо расслабить мышцы и дождаться, когда подействует таблетка.

В тяжелой голове медленно проясняется. Боль во всем теле проходит. Следующую таблетку можно пить только ночью, а лучше утром. Когда перестанет работать эта, придется несколько часов потерпеть. Передоз сильного обезбола – не есть хорошо.

Витя пускает за руль. Сидит рядом, отдыхает, но следит и за мной, и за дорогой.

Вскоре снова меняемся. Мне пока сложно долго сосредотачиваться. Начинает давить в висках и плыть перед глазами.

– Куда мы сейчас? – спрашиваю у него при въезде в родной город.

Я успел отвыкнуть от его суеты, загруженности и гулкого шума, сконцентрированного прямо в воздухе. Понимаю, что возвращаться сюда на ПМЖ не хочу.

– К одному очень заинтересованному в этом деле отставному полковнику, – отвечает мне Витя.

– Отец? – улыбаюсь.

– Дядька. Остановимся у него на все время пребывания здесь. Он поможет нам с этим делом.

Пробираясь по заснеженным улицам еще порядка двух часов, добираемся до знакомого мне района. Здесь в основном проживают бывшие сотрудники внутренних органов или те, кто получил жилье за особые заслуги. Про этот жилой комплекс еще в новостях долго трубили, чтобы все точно запомнили и обязательно похвалили.

***

Жена полковника Савельева, очень приятная женщина с интеллигентными корнями, встретила нас в просторной светлой прихожей. Накормила, отправила спать. Мы, как послушные и задолбавшиеся мальчики, выполнили и отрубились, кто где упал. Я даже обезболивающего на ночь не пил, просто не просыпался.

В семь утра встали. Познакомились с Василием Павловичем. После завтрака засели в его кабинете с кофе и домашним печеньем.

Он просматривает документы, что мы привезли с собой. Хмурится, цокает языком.

– Витя, я сейчас позвоню одному человеку. Подполу собственной безопасности. Мы к нему поедем, потому что вот эти подписи, – показывает пару документов – это только его компетенция. И тебе очень повезло, моя мальчик, что этот человек азартен в своей работе и очень мне обязан, – улыбается Савельев. – Кроме него, вам больше никто не поможет. Полномочий не хватит, да и не полезут. Кому хочется ради чужой задницы свою подставлять?

Он во всем прав. А я готов довериться самому Черту, если это поможет вытащить мою семью.

В обед мы с Витей нервно расхаживаем по полутемному коридору ожидая, когда нас позовут. Час уже Василий Павлович ведет беседу за закрытыми дверями безымянного кабинета. Туда периодически забегают какие-то люди. Выбегают, исчезают, и мы опять остаемся вдвоем.

Нервы уже на пределе. Снова дико болит голова. Утром выпил таблетку. Она прекращает свое действие. Чувствую теплую струйку, побежавшую из носа. Перенапрягся.

Сажусь, запрокидываю голову, зажимаю пальцами переносицу и вытираюсь салфеткой.

– Может тебе в больничку? Ты же вроде работал здесь где-то? Могу туда отвезти. Не нравится мне твое состояние, Яр. Бледный, пипец!

– Потом. Давай сначала дождемся встречи с этим подполом.

– Заходите, – нас, наконец, приглашает секретарь. – Ой, – видит испачканную красными разводами салфетку в моих руках. – Я сейчас нашего медика приглашу, – суетится женщина лет сорока в форменной юбке и белой рубашке.

– Не надо, – останавливаю ее. Но секретарь уже звонит кому-то, а Витя довольно лыбится и первым входит в кабинет.

– Мой племянник, – представляет Виктора Василий Павлович. – И Ярослав. Детский врач. Его семья сейчас в заложниках у Самира Салаева. Ребенку нужна медицинская помощь. На тебя вся надежда, Савелий Карпович.

Седовласый мужчина в отличной форме внимательно на меня смотрит. Прислушивается к звукам за дверью своего кабинета.

– Ваш секретарь вызвала мне медиков, – поясняю, что именно там происходит.

– Правильно сделала. Мне еще трупов здесь не хватает, – усмехается мужчина, пряча в стол бокал с остатками коньяка. Душевно они тут посидели. – Заложники с детьми – это всегда приоритет, – объясняет он. – Мы начнем с женщины и ребенка. Я сегодня отдам приказ. Группа разработает план и вытащит твоих. Но, раз там такие связи, – многозначительно приподнимает вверх густые брови. – Они побоятся оставлять Салаева нам. Самира либо грохнут, чтобы не всплыли виновники гибели его младшего брата, либо попытаются вытащить, а потом скорее всего все равно уберут. Раз это дело попало ко мне, он для них опасен. На время расследования вам с семьей придется задержаться в Столице под нашей защитой. Периодически будут дергать на допросы и опознания, как свидетелей. Это официальная процедура. Без нее не обойтись. Зато, как закончим, Виктор на повышение пойдет. А сейчас ты, – машет на меня рукой. – к медикам. – Ты, – кивает Вите. – подключаешься к работе с моей группой.