Текст книги "Шамиль. Между нами только секс"

Глава 45

Шамиль

– Иди сюда, – прижимаю к себе непривычно растерянную Лилю. Ловлю ее мягкие губы своими. – Ты так гармонично смотришься в моей квартире. Мне нравится.

– Оставляешь? – смеется моя любимая язва, перебирая ногтями короткий ежик волос на моем затылке.

– Я подумаю…

Вторгаюсь в ее рот языком, отключая голову.

Все. Хватит думать. Устал.

Даже корсет и боль в ребрах, мешающая нормально дышать, не останавливают.

Мы целуемся до нехватки воздуха в легких, до головокружения, черных точек, пляшущих перед глазами.

Лиля нетерпеливо стаскивает с меня футболку, царапая поясницу. Хнычет мне в рот, положив ладони на плотную ткань, удерживающую мои кости целыми.

– Сними, – чуть оттянув, кусаю ее за нижнюю губку.

– Нет…

Звенит бляшка моего ремня. Плотнее прижимаю любимую девочку к стене, цепляюсь пальцами за ворот футболки. Рву ее к чертям, обнажая красивую грудь в простом нижнем белье.

Опускаю вниз чашечку, обнимаю ладонью упругое полушарие, втягиваю в рот сосок вместе с ареолой. Лиля громко стонет и выгибается мне навстречу. Играя языком с набухшей горошинкой соска, кусаю нежную кожу до красных пятнышек, оставляю собственнические засосы.

– Голодный…

Ее хриплый голос бьет прямо в член. Он дергается навстречу нетерпеливой женской руке, расстегивающей пальчиками ширинку.

– Хочу, – хнычет Лиля, за волосы оттягивая мою голову от груди. – Дай…

Отодвигаюсь, даю ей возможность пробраться к себе в штаны и сжать в кулак член.

– Мр-р-р, – довольно мурлыкает, получив желаемое. Играется, сжимая-разжимая ладонь на влажной налившейся головке.

В моей башке происходит микровзрыв от ее прикосновений. Прохладная ладонь скользит по горячей плоти, срывая последние тормоза.

Снимаю с нее штаны, больше смахивающие на колготки, обтянувшие шикарные, любимые ножки. Роняю на пол. Лиля перешагивает через них, откидывает в сторону.

Поднимаю по стене, снова морщась от долбанной боли в ребрах. Фиксирую ноги на своих бедрах. Она держится руками за шею. Пальцами сдвигаю в сторону перешеек трусиков. Помогая себе второй рукой, жадно врываюсь в ее горячую плоть. Нетерпеливо, быстро двигаю бедрами, захлебываясь собственным удовольствием и ее взглядом. Легкий туман обволакивает зрачок, унося нас в другую реальность.

– Ура… – Лиля хрипит мне в ухо, покусывая, посасывая мочку, отправляя сотни электрических импульсов в пах. – Я доломала твой стоп-кран.

Жадными, голодными толчками насаживаю ее на себя, сдавливая ладонями ягодицы. Показываю, что да, доломала! Тормоза слетели, а она все подкидывает топлива в топку, разгоняя мой пульс до бешеных скоростей.

– Мой мальчик, – поскуливает мне в губы, не прерывая зрительного контакта. – Мой… Да! Боже, как я скучала!

По ее щекам текут слезы. Собираю их губами с ресниц, щек, провожу языком по губам. Она ловит его, втягивает в рот, подается мне навстречу, напрягает пульсирующие в оргазме мышцы. Наполняю ее собой снова и снова.

Раз… Лиля закусывает губу.

Два… На выходе сдавливает головку члена так, что у меня сводит горло.

Три… Я теряю связь с реальностью, изливаясь в свою женщину, присваивая ее окончательно.

– Я люблю тебя, – она не прячет эмоции.

В ней их так много. В моей девочке бушует целый океан разных чувств. Она плачет, тут же смеется, а я купаюсь в этой честности, в ней настоящей. Меня качает на этих волнах, накрывая с головой. Мне страшно от того, насколько она моя, насколько родная. Она – мое сердце, а люди не живут без этого важного органа. И я не жил, пока не встретил ее в том баре.

Уношу Лилю в спальню. Укладываю на постель. Мой цветочек дрожит и смотрит на меня так, что не нужно слов. Ложусь рядом, укрываю нас большим черным покрывалом.

– Я не отдам тебя никому, – касаюсь губами кромки ее ушка. – Не бойся. Все закончилось.

– Ты не понимаешь, Шам, – Лиля разворачивается, чтобы видеть мое лицо. – За него будут мстить.

– Здесь наша территория и наши правила, – цепляю пальцами за подбородок, подтягиваю к себе, целую в соленые губы. – Я уже по твоим глазам вижу, что ты в любую секунду готова сорваться и снова бежать. Не вздумай! Слышишь меня?

– Я не буду, – толкает в плечо.

Падаю на спину.

Лиля забирается на меня сверху, упирается ладонями в грудь. Ее светлые волосы лежат на одном боку. Сильная, но безумно нежная. Сломанная, раненая, моя. Если понадобится, я снова полезу в самое пекло и сделаю так, что она будет улыбаться, глядя, как превращается в пепел ее прошлое.

Она проводит пальцами по моим губам. Слезы высохли. Набухшие складочки между широко расставленных бедер оставляют влагу и жар на моем животе. Скользит ниже, сладко застонав в момент, когда я ловлю ее сосок и зажимаю между пальцев.

Так и не раздев меня до конца, медленно опускается на член, снова вышибая из моих легких весь воздух. Поднимается вверх, играет мышцами на головке и резко садится.

– Уф-ф… – выдыхаю сквозь сжатые зубы. – Жестокая.

Она повторяет эту сладкую пытку еще пару раз. Запрокидывает голову назад, роняя волосы мне на бедра, щекочет их мягкими кончиками яйца. Двигается теперь взад-вперед, максимально плотно прижимаясь ко моему паху влажным лоном.

Моя девочка кайфует, делая все, что ей хочется. Она, улыбаясь, меняет ритм, наклоняется вперед, потом полностью откидывается назад, меняя угол проникновения. Глажу ладонями все изгибы ее тела, аккуратный округляющийся животик, по лобку добираюсь до клитора. Он приветливо пульсирует мне в подушечки пальцев. Глажу его, обвожу по кругу.

– М-м-м… – снова сладко поскуливает моя девочка. – Так будет быстро…

– Плевать. Мы только разогреваемся.

Она снова наклоняется вперед. Теперь сама трется о мои пальцы, плотно обволакивая член по всей длине. Ее бедра дрожат, ногти впиваются мне в плечи, оставляя глубокие красные следы. Делает короткие глотки воздуха приоткрытым ртом.

Переворачиваю ее, роняю на спину, пока не опомнилась. Всаживаюсь быстрыми рывками, продлевая ее удовольствие и подгоняя к краю себя.

Прикусив нежную кожу на ее ключице, стараюсь не рычать, как все еще не насытившийся зверь, но выходит хреново. Я слишком соскучился, чтобы сдерживаться.

– Лиль, – захлебываясь собственным дыханием, зову свою разомлевшую кошечку. – Малышу ведь ничего не будет? А то я жестко…

– Все хорошо. Он у нас сильный. Весь в отца, – она улыбается с закрытыми глазами.

– И маму… Ты невероятная у меня. Знаешь?

– Конечно, – язвит эта зараза, – но ты все равно напоминай почаще. Мне так приятно.

Глава 46

Лиля (воспоминания)

Такой тяжелый запах стоит в этом новом клубе. Нашу группу привезли сюда для очень важного события. Здесь пройдут состязания двух сильных закрытых бойцовских клубов, где на ринг выходят дети и подростки строго до восемнадцати лет. До этого возраста доживают только самые сильные. Я надеюсь, что тоже доживу. Вгрызаться в этот мир до последней капли крови противника, до судорог в мышцах и температуры в сорок от перенапряжения я привыкла с детства.

Растяжка, разминка и тренировки до обмороков. Избиение до полусмерти за непослушание и попытки сбежать. Несколько раз треснувшие ребра, сломанная нога, вывихи, растяжения и дрянная еда, которая с трудом помогает восстанавливаться. Это стало моей жизнью с десяти лет. Я дошла до сегодняшнего турнира живой. Не собираюсь погибать и здесь.

Нас собрали в маленьком зале без окон. Душно, воняет потом до рези в глазах.

– Здесь сегодня будут важные гости, – вещает наш хозяин. – Только попробуйте опозорить меня! Неделю жрать не получите! Если выживите, – усмехается, обводя свой «капитал» ледяным взглядом. – Лиля, детка, – тянет ко мне руку. – Отойдем на пару слов.

Под завистливые взгляды ребят он уводит меня подальше.

– У тебя сегодня есть отличный шанс показать себя. Ты – звезда моего клуба, – грубыми пальцами убирает светлые пряди волос за ухо. – Косу потуже заплети, – протягивает мне маленькие острые лезвия, которые вплетаются в прическу, и она тоже становится оружием. Убить не убьет, но покалечить, отвлечь внимание вполне можно.

– Спасибо, – прячу острые пластины тонкого гибкого металла в кармашек стареньких тканевых брюк.

Если проиграю и останусь в живых, он накажет жёстче, чем остальных, потому что не оправдала его надежд и вложений.

До начала турнира час. Мы отдыхаем, бродим по коридорам клуба, мечтая каждый о своем. Самый ценный приз – выиграть свободу. Ходит такой миф среди ребят, что, если ты не сдох до совершеннолетия, тебя отпускают. Я иногда фантазирую о том, как оно там, на этой самой свободе. Чем живут люди, которым не надо выживать ежечасно. Даже о любви думала. Можно ли полюбить меня вот такую? Дикую оборванку, которая ворует книги у хозяина и читает их до утра, чтобы разбираться с психологии, знать анатомию, географию, ориентироваться на местности в экстремальных условиях и еще много-много всего взахлеб до рассвета. А потом «переваривать», раскладывать по полочкам, усваивать и применять на ребятах из своей команды, охране и на ринге.

Меня боятся даже свои. Я сплю отдельно, чтобы не убили ночью. Под подушкой нож, и я отлично умею его применять. Иногда мне кажется, что во мне не осталось души, а иногда, что она рвется к чему-то светлому. Мне хочется жить. Я столько всего не видела. Столько всего вокруг можно еще узнать.

– Пора, – охранник сдергивает со скамейки, на которой я только удобно устроилась.

– Руки! – выворачиваюсь из его цепких лап. Он надменно усмехается и толкает в спину.

– Когда-нибудь я тебя трахну, строптивая кошечка, – слышу в спину.

– Рискни, – усмехаюсь, не оборачиваясь. – Без яиц оставлю, – добавляю еще тише, но он слышит и смеется над моей угрозой.

Под нагоняющую адреналин музыку мы выходим в зал. Пока готовятся первые ребята, осматриваюсь. Мое горло вдруг перехватывает, когда взгляд натыкается на черные как ночь глаза.

Красивый мужчина с грацией опасного хищника смотрит прямо на меня. Уголки его губ медленно растекаются в улыбке. Он плавно кивает мне головой. Оглядываюсь, но сзади уже никого нет. Я, оказывается, одна замерла на этом месте.

Давно по спине не ползал такой липкий, ледяной страх, как сейчас. Передернув плечами, скидываю его с себя, поднимаю голову выше и ухожу с поля зрения странного мужчины. Теперь ему меня не видно, а вот мне его – отлично. Наблюдаю за тем, как он ищет меня. Не находит. Подзывает охранника. О чем-то с ним говорит.

Переключаюсь на ринг. Там во всю идет бой с переменным успехом. Мы потеряли уже двоих бойцов, но переживать об этом я буду потом, когда никто не видит. У нашего соперника минус один. Внимательно наблюдаю за ними, изучаю поведение, нахожу схожие детали.

Почему никто не видит, что во втором раунде все они сначала уходят в глухую оборону, а потом наносят удар непривычно, с левой, деморализуя соперника не несколько мгновений? Этого достаточно, чтобы уронить и добить, либо заставить сдаться.

Хочется крикнуть: «Вы ослепли?!». Самонадеянность хуже глупости. Смертельно опасно быть ненаблюдательным в нашем деле.

К середине мероприятия становится понятно, что сдавшихся здесь не будет. Это бой на выживание. Вообще без правил.

Проверяю лезвия в косе. Они хорошо зафиксированы, но и вытащить смогу, если понадобится. А судя по резаным ранам на теле наших ребят, они мне очень пригодятся.

Счет примерно равный. В зале стоит постоянный гул голосов, смешавшийся с музыкой и сигаретным дымом. Человек с улицы здесь даже дышать не сможет, а нам нормально. Привыкли.

Меня вызывают на ринг одну из последних. Против меня ставят девушку крупнее и сильнее физически. Ее взгляд обещает мне долгую и мучительную смерть. Своей улыбкой обещаю ей тоже самой.

– Бой! – дает команду мужик, который на нормальном ринге был бы судьей.

Мы начали свой танец по кругу. Я постоянно ощущаю на себе взгляд черных глаз того незнакомца. Цепляю его в толпе. Он внимательно следит за каждым моим шагом. Рядом с ним на стуле с высокой спинкой расположился наш хозяин.

Короткие выпады от соперницы сразу блокирую. Она не торопится активно атаковать, а я ищу ее слабые стороны. Они есть у всех. Надо только внимательно смотреть. И я вижу, как она сильно открывается слева, занося ногу для удара. Слишком высоко поднимает руки. Я не буду бить в лицо. Это было бы слишком просто.

Красиво ухожу от верхнего хука вниз, хватаю ее за лодыжки, роняю на маты животом вниз и локтем бью поперек позвоночника так, чтобы выбить или повредить позвонки.

Она стонет и больше не может встать.

Толпа ревет от восторга. Я, как дикий зверек, забиваюсь в угол и жду следующего соперника.

Девушку уносят, а мне достается парень. Он последний. Если я справлюсь, наш клуб победит. Надо постараться. Но здесь приходится менять стратегию. Он видел предыдущий бой, а значит проанализировал мое поведение. Взрослый, опытный, сильный и умный.

Мне тяжело с ним. Здесь в ход идут и лезвия, и официально запрещенные приемы. В какой-то момент мне удается свалить его. Он падает на спину, я наваливаюсь, давлю на горло…

– Ох… – со стоном замираю, не сразу поняв, что произошло.

Мой соперник довольно усмехается, вытаскивая из моего живота окровавленный нож.

– Мы победили, – шепчет, толкая меня на маты.

В глазах потемнело. Жгучая боль быстро пробилась в мозг, сигнализируя о серьезном ранении и потере крови. Плохо, страшно, холодно…

Первый раз я пришла в себя в большой светлой палате дорогой клиники. Улыбнулась яркому солнцу, бьющему в окно, и снова потеряла сознание. Потом еще пару раз открывала глаза, но тьма никак не хотела отпускать, все время утягивая меня обратно.

Сквозь этот странный сон слышала голоса людей, чувствовала запах цветов. Он остался сладковатым привкусом на губах и мне еще сильнее захотелось пить.

Мужские прохладные пальцы прикоснулись к губам. Я не могу открыть тяжелые веки, чтобы увидеть его, но чувствую, как он пахнет, запоминаю этот дорогой и опасный аромат, запускающий мое сердце в работу. Пищат приборы, сходят с ума от выброса адреналина. Снова голоса, тишина, темнота…

И вот я прихожу в себя снова. Теперь просто просыпаюсь как после затянувшегося сна. Больше нет ни приборов, ни палаты. Есть спальня с тяжелыми шоколадными шторами, через щель в которых пробивается солнечный свет. Дорого обставленная, уютная, непривычная. Постель мягкая, простыня подо мной приятно хрустит.

– Доброе утро, – в комнату вошел тот самый мужчина с черными глазами.

Я тут же сжалась под одеялом, обнаружив, что совершенно голая.

– Ч-ч-ч, – он глади скулу пальцами, прикасается к губам. Его дыхание становится чаще, тяжелее. – Слушай меня очень внимательно, – его голос пугает до дрожи. – Меня зовут Дархан. Я выкупил тебя у твоего хозяина. Спас вовремя, отправив в лучшую клинику города и полностью оплатив лечение. Теперь ты, твое тело, твой разум принадлежат мне. Слушаешься, подчиняешься, не пытаешься сбежать и даешь мне то, что я хочу – купаешься в роскоши и внимании. А если нет, я буду тебя наказывать. Отдыхай, – он поднимается, наклоняется ко мне и целует сначала в лоб, а потом в губы. – После обеда приедет врач, осмотрит тебя и скажет, можно ли начинать ходить.

Глава 47

Шамиль

– Вот так из одного кошмара я попала в другой. И знаешь, я, наверное, никогда не смогу сказать, какой из них был страшнее, – Лиля рисует пальчиком у меня на животе, пристроив на плече голову.

Я не дурак и прекрасно понимаю, что сейчас здесь ей придется учиться жить заново. Как зверьку, которого всю жизнь держали в клетке, осваивать шаг за шагом мир за пределами железных прутьев.

Мы не вылезаем из квартиры уже неделю. За первые три дня сломали ножку кухонного стола, разбили стеклянный электрический чайник и свернули кран в ванной. Потом разрушительная сила стала чуть меньше, а еще мы начали говорить.

Если мой цветочек думает, что я не вижу, то позволяет себе поплакать, обнимая любимый круглый животик. В Лиле безумное количество невысказанных эмоций. Постепенно вытягиваю их, чтобы ей становилось легче.

Завтра нам придется выбираться из своего укрытия. У Макса торжественное вручение звезды на погоны. Мы не можем туда не пойти. Заодно погуляем. Покажу Лиле, что такое праздник среди друзей, побродим по ночному городу. Да и к работе надо возвращаться. Дениз Альзаро уже пару раз интересовался, не стер ли я себе член, и «тонко» намекал, что пора бы заканчивать медовый месяц.

Я привыкаю засыпать и просыпаться не один. Утром ждать, когда освободится ванная, и есть омлет на завтрак, приготовленный заботливыми ручками любимой женщины. Думаю, в какой из комнат лучше обустроить детскую и надо ли делать ремонт во всей квартире к рождению нашего ребенка. Я же совершенно ничего в этом не понимаю!

Максим сказал, что пока мы с Лилей не можем пожениться. До тех пор, пока не закончатся следственные действия, пока они не будут уверены в том, что все ключевые игроки синдиката Дархана Исмаилова взяты, моей женщины не существует. Делать приманку и рисковать беременной никто не собирается. У них там какие-то свои планы. Нас особо не посвящают. Все возвращается на свои места.

На следующий день едем поздравлять Максима. В парадной форме, белой рубашке. Хорош Котик. Лиля изучающе его рассматривает, а я ревниво на нее шиплю за это.

– Он интересный, – отвечает она и получает ладонью по попе, пока никто не видит. – Шам! Я не про то. В нем есть такая же опасная красота, как в Дархане. От нее бешеные мурашки бегут по позвоночнику. Если бы этот капитан… Ой, уже майор, – исправляется. – Не был на нашей стороне, от него бы точно стоило держаться подальше.

– Макс на нашей стороне, – на наши плечи ложатся ладони Эмиля. – Еще немного и я полностью перетяну его в нашу команду.

Праздник закончился около одиннадцати вечера. Я, как и обещал, повел Лилю гулять. Она с улыбкой смотрит по сторонам, а я ловлю это ее настроение и кайфую, чувствуя себя наркоманом.

Мы жарко целуемся у фонтана, потом забегаем в Макдональдс съесть по большому вредному бургеру, но вместо этого сворачиваем в туалет и пробуем на прочность кабинку всемирно известного ресторана.

Нас кроет друг от друга не по-детски. Я в общем-то всегда был безбашенным, но с ней… С ней меня уносит в другую реальность. Еще более сумасшедшую и красочную. Камиль говорит, что это любовь. Она у меня вот такая. Одна на всю жизнь, собственническая, немного безумная.

– Я люблю тебя, – шепчет Лиля, целуя меня в шею в лифте. – Спасибо, что ты нашел мою жизнь и вернул мне ее. Люблю, – повторяет совсем тихо.

Я засыпаю, обнимая ее обеими руками, а просыпаюсь в пустой, успевшей остыть постели. На простыне лежит смятый лист бумаги, а на нем всего несколько строк:

«Прости, мой мальчик. Я думала, что смогу просто жить, как это делают все нормальные люди…

Не ищи меня. Я вернусь сама. Обещаю. Мне просто нужно немного времени наедине с собой

Если ты и правда любишь меня, Шам. Если это правда, дай мне это время. Пусть оно станет твоим свадебным подарком

Лилия»

Поднимаю ошалелый взгляд на тумбочку. Как издевательство, на ней стоит кремовая пластиковая коробочка, а в ней на белой мягкой подушке в свете утреннего солнца поблёскивают два обручальных кольца.

Глава 48

Эмиль

– Мы должны что-то сделать с этим!!! – срываюсь на Макса и Камиля.

Мужчины сидят, прислонившись спинами к прохладной стене спортивного зала. В тишине звенят и жалобно поскрипывают на креплениях под потолком цепи от боксёрского мешка, обтянутого коричневой кожей. Ее не спасло ни качество, ни толщина. За последний месяц этот спортивный снаряд покрылся некрасивыми белыми трещинами в местах, куда прилетают мощные удары рук, ног, а иногда и головы.

Шамиль снова изводит себя до состояния «Упал и больше не поднялся». Иначе он не спит. Задрочил весь свой состав до одурения. Теперь вот выматывает себя.

Сейчас как раз тот случай, когда я был бы рад, если бы друг начал бухать. Но нет. Шам пытается выцарапать боль из себя. Выбить её. Выжечь без наркоза. Он запретил всем искать внезапно исчезнувшую Лилю. Никто не ожидал такого поворота.

Добронравов, как хороший психолог с огромным опытом, объяснил причину ее поступка. Это как у людей, вернувшихся с военных действий – адаптация. Наша девочка прожила в клетке семнадцать лет. Ее просто передавали из рук в руки, предав еще в детстве. Бросили в яму и заставили выживать.

Сейчас ей показали, что оказывается есть другая жизнь. Где не надо все время убегать, где есть друзья, поддержка. Где есть человек, который любит ее и готов отдать собственную жизнь, чтобы быть с ней. Здесь есть праздники, где люди не работают на камеры, а просто пьют, вкусно едят и смеются. Есть семья, в которой все встают друг за друга горой. И дело не в кровной связи. Это гораздо глубже. Это тот самый, первый круг доверия, когда ты можешь повернуться спиной к противнику и знаешь, что ее прикроют. Когда можно упасть, и тебе помогут подняться, не осуждая за ошибки, а помогая их исправить.

Она испугалась своих чувств и этой жизни. Ей нужно время, чтобы самостоятельно принять новую реальность. Тимур уверен, что Лиля к нам вернется. Только вот Шамиля без нее тоже ломает. Эта женщина стала для него частью его самого. Каждый из нас мечтает любить так же, как наш друг. И сейчас мы, как настоящая семья, снова рядом с ним. Вместе с ним сходим с ума, глядя, как он себя выматывает до потери сознания.

Нервы тоже начинают сдавать.

– Вы так и будете смотреть?! – рычу на парней.

– Что ты предлагаешь? Связать его? Вырубить? – смотрит на меня Камиль.

– Да хоть бы и так! – пинаю кроссовкам скамейку.

– Проще пристрелить, – добавляет Макс. – Гуманнее. Никогда не видел, чтобы так любили. Это пиздец!

Камиль смотрит на наручные часы.

– Пошёл ловить, – невесело усмехнувшись, подбегает к Шаму со спины и принимает оседающего друга на себя.

Макс подхватывает бутылку с водой, несёт к ним. Пить не дают пока. Только губы смачивают и прикладывают к мокрому бледному лбу. Перчатки не спасли его руки. Костяшки давно сбиты в кровь. Они не успевают заживать. Шамиль все стесывает и стесывает их, не реагируя на боль.

– Снять мешок сегодня же, – к нам неожиданно входит отец. – Его – спать. Завтра ко мне на разговор все четверо.

Шамиля сгрузили во флигеле. Обработали ему руки, вытерли влажными салфетками пот, насколько смогли. Макс вколол ему какую-то гадость, чтобы он точно спал и потом нормально проснулся без ломки во всем теле. Эта процедура стала привычной. Целый ритуал, мать его! Называется: «Как не дать другу сдохнуть».

До конца дня просидели в саду в беседке, обсуждая, что делать дальше и как вытащить Шамиля из этого адского состояния.

– Может, к родственникам его отправить? У него же есть кто-то, – вспоминает Камиль.

– Да. В ебенях живут. Там то ли двоюродный дядька, то ли тетка с кучей детей. Он им бабки регулярно отправляет, но они не общаются, – вкратце освежаю биографию названого брата.

– М-да. Такой себе вариант. Ладно, посмотрим, что скажет Дениз, потом будем думать дальше, – вздыхает Кэм, крепко затягиваясь длинной шоколадной сигариллой.

Макс пока не курит. Он просто крутит в пальцах сигарету, разминая ее до состояния «тряпочки». Воскресенский знает, где сейчас наша беглянка. Спецотряд не мог просто отпустить ее в свободное плавание, пока не закончилась операция по разрушению империи Исмаилова. Нам не говорит.

– Я исчезну на пару дней. Справитесь без меня? Волшебный коктейль оставлю. Дозировку распишу, – спрашивает «Кот».

– Что ты задумал? – подозрительно уставились на мужчину.

– Работа, – жмет плечами. – Я пока еще не принадлежу себе, – туманно отматываясь, жмет наши руки и сваливает.

– Работа у него. Как же! – усмехаюсь, тоже затягиваясь своей дозой никотина.

Ближе к полуночи проверили Шамиля и отправились спать. Утром, как и потребовал отец, зашли с Камилем к нему.

Дениз Альзаро отправляет нас в затяжную командировку. Я и Шамиль покатаемся в пределах страны по делам бизнеса. Вдвоем на машине. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Даю вам три-четыре дня на подготовку. Эмиль, заедешь завтра к юристу за пакетом документов. Он на месте тебе объяснит, кому, что передать и где должны стоять подписи. А сейчас свободны, – машет нам рукой, чтобы сваливали.

От него сразу пошел к Шамилю. Друг проводит инструктаж для смены караула. Привалившись плечом к теплой стене флигеля, не мешаю ему. Просто на парня с потускневшим взглядом и зубы скрипят от злости на ситуацию.

– Мы уезжаем с тобой, – сообщаю ему, как только остаемся вдвоем. – Отец отдал распоряжение. Надо вплотную заняться делами семейного бизнеса.

– Хорошо, – Шам, равнодушно кивнув, просто уходит.

– Эй! – кричу ему в спину.

Останавливается. Оборачивается.

– Верни мне моего друга. Я по нему соскучился!

Показав мне фак, Шамиль скрылся во флигеле. Ну хоть так. Еще не забыл свой любимый жест на все спорные случаи в жизни. Упрямый. И это сейчас удерживает его в сложившейся реальности. Я уверен, он еще будет бороться за свою женщину. Иначе это уже не он.