Текст книги "Шамиль. Между нами только секс"

Глава 53

Шамиль

– Папа! – Диля с визгом выбегает в прихожую. – Ой, – смотрит на улыбающегося Макса, заводит ручки за спину и шаркает ножкой, а голубые глазищи под темной челкой хитро блестят. – Здрасти.

– Привет, – Воскресенский вручает ей новую куклу в коллекцию из десятка других.

– Спасибо, дядя Максим, – четырёхлетняя малышка обеими руками обнимает большую розовую коробку.

– Мама где? – спрашиваю у нее.

– Мама!!! – дочь визжит так, что мы с Максом непроизвольно жмуримся.

– Ультразвук на ножках! – трясу головой.

– Прости, – Диля виновато опускает взгляд.

– Что тут за война? Привет, мальчики, – жена с улыбкой целует меня в губы, а Максу просто кивает. – Вы чего не заходите? – подозрительно разглядывает нас. – Макс, у тебя случилось что-то? – моя проницательная девочка не могла не заметить вселенской тоски в хитрых кошачьих глазах друга.

– Я заберу у тебя мужа до завтра? – вместо ответа спрашивает он.

Мы решили заехать и сказать Лиле лично, что по уважительной причине я исчезну с радаров ненадолго. Макс прошел через тяжелый развод. Сегодня вот было последнее слушание, где официально утвердили, что его годовалый сын останется жить с матерью. Несмотря на то, что это решение Воскресенский принял сам, опираясь на сферу своей деятельности и думая в первую очередь о ребенке, а не о собственных интересах или желании насолить уже бывшей жене, ему все равно больно. Максим любит сына. Это его слабость. Тайна, доступная единицам. И, если честно, я очень рад, что вхожу в этот узкий круг доверенных лиц. Этот человек стал для нас отличным другом. Он идеально вписался в компанию, как потерянный кусок паззла, без которого картинка раньше не была полной.

– Вы только не натворите ничего, – смеется Лиля. – А то уйдете в отрыв так, что вся столица будет неделю на ушах стоять.

– Мы за город свалим. Экстренно надо нажраться, – признается Макс. – Прикинь, я, оказывается, тоже иногда не вывожу навалившееся, – иронично хмыкнув, дергает вверх плечами.

– Держись, – Лиля подходит и крепко его обнимает.

Во мне тут же вспыхивает ревность, но я гашу ее, прекрасно понимая, что это всего лишь дружеская поддержка, и Воскресенскому она сейчас реально нужна.

– Отдыхай, – подходит, подтягивается на носочках и целует меня.

Мы собираемся привычной компанией: Я, Эмиль, Макс и Кэм. Сваливаем далеко за город. Много пьем и стреляем по банкам, сбрасывая нервное напряжение. Воскресенский не жалуется ни на жизнь, ни на бывшую жену, трахающуюся с его коллегой, пока мужик на боевых заданиях. Он отдал ей все: квартиру, тачку. Ушел, оставив за собой право беспрепятственно участвовать в жизни сына.

– За свободу, – усмехается Макс, залпом выпивая дорогой вискарь из пластикового стаканчика.

– А я рад, что ты теперь окончательно с нами, – хлопает его по плечу Камиль. – Госслужба, оно хорошо, конечно, но здесь у тебя будет гораздо больше возможностей, чтобы применить свои таланты.

– Зато ушел красиво, – пьяно ржет Воскресенский.

– Угу. С гордо поднятой головой, – хмыкнув, сжимаю и свой стакан.

– Да-а-а… – довольно тянет Макс. – Пусть они теперь сами там все это всплывшее дерьмо разгребают, – зло сплевывает на землю и шарит руками по карманам в поисках сигарет.

– Ну мы же знали, что так развернуться можно только при поддержке «высших сил», – напоминаю ему.

– Знали, – кивает друг. – Не хочу больше об этом. Ушел и ушел. Я свободен теперь по всем фронтам. На хуй всех!

Встретив рассвет на крыше тачки, уснул там же. Парни тоже уснули, кто где упал, потому что все в говно. Даже Кэм, который всегда старается держаться в адеквате. По нашему «Коту» хорошо прошлись катком, и чует моя задница, Макс это так не оставит. А мы? О-о-о… Мы с огромным удовольствием ему поможем!

Глава 54

Лиля

Дочка растёт и откровенно пользуется любовью своего отца. Эта хитропопая принцесса знает, что Шам не может на неё долго злиться и стоит ей накосячить, она бежит к нему и тихонечко шепчет на ухо: «Папа, я там любимую мамину чашку разбила нечаянно». И все. Наш папа тут же тает от этих их доверительных отношений.

На самом деле Шамиль довольно строгий отец, но Диля на него не обижается, потому что мы учим её с детства, что за свои слова и поступки надо уметь нести ответственность.

– Мамочка, а мы пойдём встречать папу на улицу? – дочка нетерпеливо ерзает на стуле.

Даже не верится, что ей уже шесть. Муж активно настаивает на втором ребенке. Я уже почти готова сдаться. Вот отдадим Дилию в школу и можно попробовать. Должна же я подарить своему горячему восточному мужчине сына.

– Да, малыш. Ты дописала? – заглядываю в её тетрадку с домашним заданием из подготовительной группы. – Диль, ну опять неаккуратно. Не надо так черкать, если не получилось. Я же тебе говорила. Ладно, беги одеваться. Пойдём погуляем.

Шам из командировки сегодня должен вернуться. Я с самого их отъезда с Максимом не нахожу себе место. Муж звонил, говорил, что все нормально. Но сама поездка с Воскресенским вызывает тревогу. Интуитивно чувствую надвигающуюся беду. Пыталась отогнать от себя это чувство, но оно прочно засело в груди.

Диля вернулась из детской в укороченных модных брючках, голубой футболке под цвет глаз и приталенной жилетке на поясе-шнурке вместо пуговиц. В руках у дочки расчёска и две резинки. Одна чёрная, под цвет костюма, вторая голубая – под футболку.

– Моя модница, – улыбаясь, заплела непослушные тёмные волосы в две длинные косы.

– Ты грустишь, – замечает мой внимательный ребенок. – По папе скучаешь?

– Конечно, – целую её в лоб. – Одевай кроссовки. Я сейчас быстро соберусь.

Мы спустились с ней во двор, где уже играют на площадке девчонки-ровесницы, с которыми дружит дочка. Я показала ей, где буду находиться. Отошла подальше от общительных мамочек, устроилась на скамейке под деревом.

Я не вписываюсь в этот круг. Мне проще общаться с мужчинами, выйти в спарринг с мужем в спортзале, чем обсуждать «мыльные оперы» и последние сплетни двора.

На мои глаза ложатся большие ладони.

– Ты думаешь, я тебя не узнаю? – с улыбкой глажу их пальцами.

Долгий поцелуй в щеку с довольным урчанием, прикосновение колючей щетины и родной запах лишь подтверждают, что мне необязательно видеть мужа, чтобы знать, что это именно он.

Шамиль садится рядом на скамейку, смотрит, как увлечённо носится по площадке его дочь, пока не замечая вернувшегося папу.

– Что случилось? – спрашиваю у него прямо.

Муж молча скрещивает наши пальцы, образуя замок из ладоней. Подтягивает к губам, целует, трется небритой щекой.

– Шам! – рычу на него.

– Папочка!!! – счастливо завизжав, к нему несётся Диля.

Папочка поднимется, ловит её на подлете, подкидывает вверх, кружит под завистливые взгляды окружающих нас взрослых.

– Я привёз тебе подарок, принцесса, – Шамиль ставит дочку на землю.

На шею надевает простой деревянный кулон на тонкой чёрной верёвочке. На нем вырезаны арабские символы. – В нем живёт частичка моей души. Он будет всегда тебя защищать, – его голос садится, а мне становится нехорошо.

– Спасибо, папочка, – Диля крепко обнимает его за шею. – Я буду его беречь. Можно мне ещё немного поиграть с девочками

– Конечно. Беги. Мы с мамой будем тут. А это для тебя, – на моём запястье затягивается браслет. Тоже простой, веревочный, с тонкой деревянной пластинкой на которой красуется темная гравировка. – Здесь написано…

– Я знаю, что здесь написано! – шиплю на него. За годы, проведённые с мужем, я немного выучила его родной язык. – Ты объяснишь мне, что происходит? Что за прощальные подарки, Шам? – теперь мой голос выдаёт меня. Хочется плакать и одновременно дать ему в морду за эту нервотрепку.

– Вам придётся уехать, – муж смотрит мне в глаза. – Я отвезу вас к своим очень дальним родственникам в небольшое поселение, расположенного в глубине моей малой родины. Там вас никто не найдёт. Придётся подчиниться традициям семьи, но зато вы будете в безопасности.

– Уехать? Надолго?

– Я не знаю, Лиль, – он прижимает меня у себе. – Месяц. А может год.

– Нет, – тут же возражаю.

– Да. Без вариантов. Ты знала, что у твоего бывшего мужа было два брата?

– Я про одного-то не знала, пока вы его не грохнули! – рычу на него, пытаясь уложить в голове новость об отъезде.

– Ну вот, второй брат, тоже не родной, но кровный – это и есть последнее, самое сильное звено в этой цепи после Дархана. Он приходил в себя после разрушения империи. Собрал силы, средства, поддержку и выполз из тени. Я не стану вами рисковать. До тех пор, пока мы полностью не закроем этот вопрос, вы будете жить далеко отсюда. Я буду приезжать. И мы все время будем на связи. Я тебе обещаю, как только все закончится, я сразу же вас заберу. Это последний гештальт, Лиль. Мы должны закрыть его без потерь.

– Диля? Нам же в школу… – сглатываю слезы.

– Я надеюсь, что мы справимся быстро. На крайний случай, есть дистанционное образование. Цветочек мой, я очень вас люблю, – прижимается к моим губам болезненным поцелуем, вкладывая в него свои переживания. Да и без этого я все считала по любимым карим глазам.

Дома за ужином Диля не слезает с отца с рассказами обо всем на свете. Они смеются, потом смотрят мультики вместе, пока дочка не засыпает у него на груди. Шам относит её в детскую, сидит прямо на полу возле её кровати некоторое время.

Я реву на кухне, понимая, что рисковать семьёй он не станет и, если будет нужно, вышлет нас из страны в коробке, как особо ценную посылку. Только мне не легче. Мне нравится моя жизнь. Я научилась жить в ней, быть женой и мамой. Почему? Какого же хрена все опять рушится?!

Его сильные руки обвивают мою талию. Губы прижимаются к затылку.

– Мне страшно, – признаюсь ему.

– Мне тоже. Но мы ведь с тобой сильные. Мы обязательно справимся.

Так хочется ему верить.

Шам подхватывает меня на руки. Уносит в спальню.

Каждый его поцелуй, каждое прикосновение ощущается сегодня особенно остро.

Он плавно спускается губами по шее. Снимает с меня футболку, поглаживает пальцами грудь, задевает соски, пуская ток под кожей.

Ногтями веду по его спине. Стонет, рисуя горячим языком узоры вокруг пупка. Дыхание перехватывает от каждого касания, от жара красивого мужского тела.

Я любуюсь своим мужчиной. На его руках от напряжения поступают тёмные вены, которые выше локтя прячутся за канатами мышц. Две чётко выраженные косые линии ведут в пах, где подрагивает возбуждённый член с блестящими капельками нашей влаги на головке. Мощная грудь поднимается вверх и тяжело опадает от частого дыхания. Его карие глаза поплыли от удовольствия, словно в чёрный кофе добавили пару капель молока. Мы дышим друг другом в каждом поцелуе. Захлебываемся эмоциями, прислушиваемся к биению сердца.

Так страшно все это терять. Я не хочу…

Шамиль собирает губами мои слезы. Он берет меня так жадно и сладко, что дрожит каждая клеточка в моем теле. Приподнимаю бедра ему навстречу, не желая, чтобы опустошал, чтобы хоть на секунду контакт между нами разорвался.

Короткие, частые, судорожные вдохи и выдохи заполнили комнату. Шлепки при соприкосновении двух обнажённых тел задают ритм этой ночи. Мы растворяемся друг в друге до рассвета. Встречаем первые лучи утреннего солнца на балконе, завернувшись в простыню и обняв ладонями одну кружку кофе на двоих.

Так просто и так символично.

– Ты должна верить мне, – губы Шамиля касаются обнажённого плеча.

– Я верю. И обещаю беречь нашу дочь, и нашу любовь, пока ты спасаешь для нас целый мир.

Эпилог

Три года спустя

– Шам, я закончил, – слышу в наушнике. – Он твой. Сделай все красиво.

– Может, я его отсюда грохну? – предлагает Лука. – Он шикарно ловится мне в прицел.

– Нет, – запрещает Воскресенский. – Шамиль, как истинный добытчик, должен принести своей женщине голову мамонта.

– Да заткнитесь вы уже! – рычу на них, пробираясь по коридору старого особняка, мирно доживающего свой век в российской глубинке.

– Сильно не затягивай. Я спецам обещал, что все основные лавры достанутся им, как официальным органам. Удачи, – поддерживает Макс.

Скрипучие деревянные балки вместо пола. Впереди приоткрытая дверь с облупившейся краской. Мне туда.

Ствол наготове. Ещё раз проверяю доступность ножа. Короткими перебежками достигаю цели. Бью ногой по двери. Вхожу в комнату, поймав в прицел огромного мужика с таким же немного безумным взглядом, как у его покойного родственника.

– Ты думаешь, вы победили? – зло усмехается он, перезаряжая автомат.

– Нет. Я думаю, что это ты проиграл, – холодно отвечаю ему.

Падаю на пол. Надо мной в стену летят пули. Перекатываюсь за перевернутый стол. Кидаю нож в бедро последнего представителя империи Исмаиловых.

Чтобы её разрушить нам понадобилось десять лет. Мы потеряли немало людей, но обзавелись новыми, крайне полезными знакомствами. Что тоже очень даже неплохо.

Обдолбанный идиот бесконтрольно тратит патроны. Мне прилетает рикошет в руку.

– Сука! Больно же! – шиплю на Исмаилова.

Мне в ответ звучит пара пробных щелчков и тяжёлое оружие противника без единой пули падает на пол, засыпанный строительным мусором.

Не обращая внимание на боль в руке, я целюсь ему в башку. Представляю себе руки любимой женщины в моих, как было тогда, Дарханом.

– За тебя, мой цветочек, – произношу тихо. Глядя в глаза ублюдка, делаю последний выстрел точно в голову.

Враг моей семьи мешком падает на пол, поднимая вверх облако серой пыли.

– Мы это сделали, – выдыхает Макс. – Теперь мне точно нужен отпуск.

– Он нам всем очень-очень нужен, – смеётся в наушнике Эмиль. – Заберу Сашку и съездим куда-нибудь вдвоём, – вздыхает мечтательно.

– Лука, спасибо, что помог, – благодарю шикарного снайпера и старого знакомого моей Лили.

– Мне было в кайф, – отвечает он.

– Всё. Уходим, парни. Скоро здесь будут официалы и пресса.

Несколько часов в дороге в состоянии полусна, и мы в родной столице. Парни закинули меня домой одним из первых. Сегодня я ночую в своей пустой квартире впервые за прошедшие безумно долгие месяцы, проведенные без своих девчонок. Навожу в ней порядок. Да и себя отмываю, брею, переодеваю.

В шесть утра в дверь звонят.

– Здарова, – крепко жму руку повзрослевшему Ричарду.

Он, правда, не любит, когда его зовут старым именем. С разрешения опекуна при получении паспорта он стал Алексеем Добронравовым.

– Заходи. Через пятнадцать минут едем встречать.

У самого сердце подпрыгивает так, что дышать больно. Руки дрожат. Из них все постоянно валится. То ключи, то зажигалка.

– Я тоже соскучился, – смеётся шестнадцатилетний подросток.

До аэропорта долетаем без пробок. Забиваю на цветы и подарки. Сейчас совсем не до этого. Я потом подарю своим принцессам все, что они захотят.

Быстро идём с Ричи в зону для встречающих. Я смотрю на чёртов эскалатор, выискивая своих родных девочек.

– Папочка!!!

Все с тем же ультразвуком, разрывающим перепонки окружающих, в меня врезается часть моего сердца. Вторая, жмурясь, прижимается губами к щеке. И теперь оно снова целое. Теперь оно снова бьётся.