Текст книги "Наследство разрушительницы"

22

Официант в красивом малиновом жилете расставил на столе чашки с кофе, высокие бокалы с соком, тарелки с пирожными и, мягко ступая начищенными ботинками, поспешно отошел от стола. Но не далеко. Остановился за каменной колонной, поглядывая на состоятельных гостей. Всем ли они довольны? Не захотят ли чего-нибудь еще?

Глеб придвинул к краю стола чашку с черным дымящимся напитком, достал из нее изящную ложечку, легко стукнул ею о край чашки и положил на блюдце. Света придвинула к себе тарелку с куском торта, облитого шоколадным сиропом, и продолжила разговор, прерванный появлением официанта.

– И она не сказала, куда идет?

Сидящий напротив нее Эдик Львов пригубил кофе из стоящей перед ним чашки, осторожно вернул ее на блюдце и поднял глаза на Свету.

– Я же тебе уже все объяснил. Мы расстались не самыми большими друзьями. И она в свои планы меня не посвящала.

– Понимаю. – Света кивнула. – А как она ушла?

– Что значит «как она ушла»? – рассердился Львов. – Ногами ушла. Открыла дверь и вышла. И все! Больше я ее не видел.

– А что вы не поделили?

Львов занервничал. Он бросил ложечку на блюдце, и она зазвенела. Официант мгновенно выглянул из-за колонны, пытаясь понять, что именно стало причиной недовольства гостя.

– Ничего мы не делили, – прошептал Львов. – Я предложил ей условия работы. Они ей не подошли. Она повернулась и вышла.

– Что за условия ты ей предложил, которые ей не подошли? – продолжила допрос Света.

На щеках Львова появились красные пятна. Рука, лежащая на столе, сжалась в кулак. Глеб понял, что пора вмешаться.

– Какие условия он ей предложил? – хохотнул мужчина. – Никаких условий он не предлагал. Ты что, не понимаешь, Светка? Эдик подкатил к твоей подруге. А та отвергла его ухаживания. Скажешь, не так, старый бабник?

Эта фраза Глеба разрядила обстановку. Кулак Львова разжался, и его ладонь вновь легла на скатерть. Он довольно улыбнулся и кивнул Глебу.

– Было маленько.

– Что значит «маленько»? – возмутилась Света. Но ее тон вызвал у мужчин только новые улыбки.

– Маленько – это значит, что я попытался прихватить ее за сиськи, – довольно усмехнулся Львов. – А она меня оттолкнула.

– Прихватить за сиськи, – повторила Света, презрительно глядя на смеющихся мужчин. – Мог бы в первую встречу и не хватать. Дал бы девушке освоиться с ситуацией.

– Так я дал, – Львов подмигнул Глебу. – Минут десять слушал ее хрень, как она хорошо печатает и говорит по-английски.

– С тобой все ясно, – вынесла приговор Света и тут же озвучила вдруг пришедшую ей в голову мысль: – Слушай, а ты ее не бил?

Львов сразу стал серьезным.

– Я женщин не бью, – проговорил он, и в его голосе прозвучала обида. – Ни одна баба в мире не может сказать, что получила от меня хотя бы пощечину. И зачем мне ее бить? Не хочешь – не надо. Найдем другую. Хотя красавица она, конечно, отменная.

– Оценил?! – спросил Глеб, и в его тоне почувствовалось такое вожделение, что Света вскинула голову и взглянула на мужа.

– Оценил, конечно! – вздохнул Львов. – Такое грех не оценить.

– Понравилась, значит? – прошипела Света. В ее голосе звучали и обида, что кого-то оценили выше нее, и раздражение на мужчин, чувствующих себя хозяевами в любой ситуации. «Эх, наша женская доля!», – подумала она.

– Понравилась, – откровенно кивнул Львов, не обратив внимания на перемену в голосе Светы.

– Вот я и задаю себе вопрос, – продолжила Света. – Если она тебе так понравилась. Но не далась, когда ты схватил ее за сиськи. То не изнасиловал ли ты ее?

Львов возмущенно откинулся на спинку кресла и открыл рот, чтобы ответить, но его опередил Глеб.

– Света! – Глеб даже пристукнул кулаком по столу. Легко, но тарелки с чашками звякнули, и официанту опять пришлось вылезать из-за колонны. – Что ты несешь?

Возмущение Львова отступило и сменилось обидой.

– Ну, знаешь… – Он покрутил головой и даже сделал вид, будто собирается выйти из-за стола. – За кого ты меня принимаешь? Сначала спрашивала, не ударил ли я ее. Теперь шьешь изнасилование. Потом о чем спросишь? Не убил ли я ее? Отвечаю сразу – не убил. И труп не спрятал. И не насиловал. За сиськи хватал. Это было. И поцеловать пытался. Но она вырвалась и убежала.

Львов насупился и отвернулся. К столу поспешно подбежал официант и вопросительно уставился на него.

– Принеси-ка мне, любезный, стакан воды.

– С газом? – Официант изогнулся вопросительным знаком.

– Нет, – Львов качнул головой в сторону Светы. – Газу мне здесь есть кому добавить.

Света примирительно положила руку Львову на плечо.

– Ладно, Эдик, не обижайся. У меня просто крыша едет, вот мне и чудятся всякие ужасы.

– А что случилось? – спросил Львов, принимая из рук официанта высокий бокал.

– Да нет ее нигде, – вздохнула Света. – После встречи с тобой исчезла.

– Что значит «исчезла»? – Львов сделал большой глоток из бокала. – Только этого не хватало. В больницах искали?

– Везде искали. – Глеб допил кофе и отодвинул чашку на середину стола. – И в больницах, и в моргах. Я всю полицию Москвы на уши поставил. Нет ее нигде.

– Сводка неопознанных трупов? – прищурился Львов.

– Проверял, – Глеб отмахнулся. – Я же говорю. Везде искали. В Шереметьево ее паспорт был зарегистрирован в справочном бюро. Она получила справку, как долететь до Углегорска. Но билет не взяла. Ни на Благовещенск, ни на Хабаровск. Никто из таксистов ее не опознал. Водители автобусов тоже. То есть в Москву она не вернулась.

– За границу улететь могла? – спросил Львов.

– Нет, – ответила Света. – У нее нет заграничного паспорта.

– Значит, она в России, – подвел итог Львов.

Света кивнула.

– Вопрос – где? Россия большая.

– Но, если она не улетала, значит, могла уехать. Например, на поезде. Или на автобусе.

– Или на машине, – мрачно проговорил Глеб.

– Ты имеешь в виду, что она познакомилась с кем-то в аэропорту и ее увезли? – уточнил Львов.

– Именно это я и имею в виду. И тогда все очень плохо. И никакая полиция нам не поможет.

– Ну, почему? – Львов покачал головой. – Есть камеры наблюдения на площади перед аэропортом. И на всех стоянках. Они отслеживают каждую уезжающую машину. И всех, кто в эти машины садится.

– Ты представляешь, сколько это машин? Тысячи! – воскликнула Света.

– Ну, почему? – спокойно повторил Львов. – Время ее обращения в справочное бюро есть. Значит, надо отсмотреть записи всех камер часа за два-три после этого.

– Верно, – согласился Глеб. – Даже если ее увезли на поезде, то до вокзала все равно должны были ехать либо на такси, либо на частной машине. Найдем машину – найдем и тех, кто ее увез. Только надо подумать, кто этим займется.

– Я уже подумал, – улыбнулся Львов. – У меня есть частный детектив. Сейчас я ему позвоню, и он отправится в Шереметьево. Часов через пять-шесть у нас на руках будут все данные.

– Звони! – оживился Глеб. – Я заплачу.

– Плачу я, – перебил Львов. – Во-первых, у нас с ним свои счеты. А во-вторых, в том, что она исчезла, есть доля и моей вины.

Львов достал из кармана телефонный аппарат.

– Вы хотите сказать, что Арина попала в руки сутенеров? – ужаснулась Света, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

– Скорее всего, – кивнул Львов, набирая номер. – Хотя, может быть, ей повезло и ее увез какой– нибудь влюбленный джигит.

– Как она могла?! – Света всплеснула руками. – Сто раз я предупреждала, чтобы никому не верила, чтобы не садилась ни в какие машины. Господи, какая же она наивная!

– Ну, не такая уж она и наивная… – Львов улыбнулся какому-то появившемуся у него воспоминанию и добавил: – Не волнуйся, Света. Надеюсь, ее не убили. В любом другом случае мы ее вернем.

Света перевела взгляд на Глеба. Тот кивнул.

– Вернем мы ее. Не беспокойся. Вернем. – Глеб повысил голос. – Но как вернем, отправишь ее в Углегорск. Если твоя подруга такая дура, то пусть сидит там!

Львов махнул рукой, дескать, мешаешь, и Глеб замолчал.

– Степа, – строго сказал Львов в телефонную трубку. – Срочно бросай все дела и лети в «Ковер-самолет». Мы здесь тебя ждем… Да говорю же тебе, срочно… Хорошо. И постарайся доехать за четверть часа.

Львов отключил телефон и кивнул Свете.

– Все. Сейчас он приедет и приступит. А ты съездила бы домой за ее фотографией. По нашим описаниям может и не найти.

– Хорошо, – заторопилась Света и одним глотком допила кофе. – Ну, Ариша, создала нам такую проблему. Спасибо тебе, Эдик.

– Не за что, – усмехнулся Львов. – Когда найдем твою подругу, скажи, что с нее причитается.

– Что причитается? – не поняла Света. – Что ты имеешь в виду?

– Ночь любви с нее причитается, – хохотнул Львов. – Понравилась она мне очень. Так и передашь.

– Передам, – улыбнулась она. – Ты ее только найди. Света метнула взгляд на Глеба, но тот, безмятежно глядя в тарелку, поглощал пирожное.

23

Арина открыла глаза и увидела белую стену. Перевела взгляд в сторону, потом в другую. Везде белым-бело. Единственная темная точка – розетка с тремя отверстиями. Арина попыталась сосредоточиться на ней, но не смогла. Розетка почему-то поплыла в сторону и раздвоилась. Арина чуть повернула голову, и розетка вернулась на место. Голова была тяжелая, веки болели. Арина провела языком по сухим губам. Еще раз скосила глаза вправо и увидела мигающие разноцветные лампочки какого-то прибора. Его провода уходили под ее одеяло. Господи, она же в больнице!

Арина вдруг все вспомнила. Черный саркофаг, зеленоватый туман, падающие камни и удаляющийся голос Игоря. Господи! Что с ней произошло? Арина попыталась под одеялом пошевелить пальцами рук. Пальцы двигались. Теперь ноги. Она согнула их в коленях, и это движение не укрылось от полной молодой женщины в белом халате, которая что-то внимательно высматривала на экране прибора.

– Наша больная пришла в себя! – Женщина улыбнулась и подошла ближе. – Прекрасно! Как мы себя чувствуем?

Она говорила по-русски с легким акцентом. «Я же в Израиле, – вспомнила Арина. – А где Игорь?»

Женщина поправила одеяло и вопросительно взглянула на нее, ожидая ответа.

– Голова болит.

Сухие губы едва шевелились. Женщина заметила это, взяла с тумбочки пластиковый стаканчик с водой, одной рукой приподняла голову Арины, а другой поднесла стаканчик к губам. Напившись, Арина вздохнула свободнее.

– Голова пройдет, – решительно сказала женщина. – Вы, можно сказать, легко отделались.

– Сколько я была без сознания? – прошептала Арина.

– Сутки. – Женщина погладила Арину по руке. – Но вы не беспокойтесь. Никаких серьезных повреждений у вас нет. Ни внешних, ни внутренних. Просто небольшой шок.

– А где Игорь?

– Кто? – Медсестра бросила взгляд на прибор и переключила какой-то тумблер.

– Парень, который был со мной в пещере.

– Не знаю. – Медсестра вернулась к кровати и подоткнула подушку, уложив голову Арины чуть повыше. – Здесь, в коридоре, сидит мужчина. Он очень ждет вашего пробуждения. Сейчас я его предупрежу.

«Игорь», – улыбнулась Арина. Значит, у него все в порядке. И он здесь. Он ждет ее пробуждения. Он ее спас, как настоящий рыцарь на белом коне. Арина вспомнила тепло его губ, его руки на своем теле. Жаль, что им помешало землетрясение.

Медсестра вышла из палаты. Арина огляделась, нет ли поблизости зеркальца. На кого она сейчас похожа? Без макияжа, непричесанная, в ужасном больничном халате. Увидит ее Игорь такой и пожалеет, что спас.

Дверь открылась. На пороге стоял профессор Парусников. Арина замерла. Зачем он здесь? Почему он решил проведать ее, а не Игорь? Где Игорь? Какое-то дурное предчувствие толкнуло в грудь и перехватило дыхание. Неужели с Игорем плохо? Она же видела, как огромный камень ударил его по плечу. Он упал, но поднялся, чтобы помочь ей. Значит, он был ранен?

Парусников развернул стул, придвинул его к кровати и сел, глядя на Арину с лукавой улыбкой. «С Игорем все в порядке, решила она. – Профессор не стал бы так улыбаться, если бы было плохо».

– Здравствуйте! – сказал профессор и зачем-то покосился на дверь, плотно ли она прикрыта.

– Здравствуйте, Анатолий Георгиевич! – кивнула Арина. Ее вдруг начал бить мелкий озноб, и опять дала о себе знать боль в веках.

– Здравствуйте! – повторил профессор, еще раз оглянулся на дверь и добавил: – Арина.

Арина замерла и вцепилась в одеяло, словно профессор мог попытаться его сорвать.

– Игорь мне все рассказал, – с лица профессора сошла улыбка. Он глядел сурово и осуждающе.

– А что с Игорем? – тихо спросила Арина.

– У него перелом плеча и сотрясение мозга, – вздохнул профессор. – Ну и шок, конечно. Он в больнице в Тель-Авиве. Он несколько часов бредил. И все время повторял ваше имя. А когда пришел в себя, ему пришлось рассказать мне все. И объяснить, почему он вас называл Ариной.

Профессор придвинул стул ближе к изголовью кровати.

– Как вы могли пойти на это? – спросил он возмущенным шепотом. – Вы, взрослая и разумная девушка. Лететь по чужому паспорту! Да еще куда? В Израиль! В страну, которая очень серьезно относится к своей безопасности! Вы понимаете, что могли оказаться в тюрьме?

Арина кивнула. Конечно, она понимает. Она все понимает. Но как она могла отказаться? Ведь Игорь так просил ее поехать. И клялся, что все будет в порядке. И, кстати, не обманул. Две границы она перешла.

Профессор будто прочел ее мысли об Игоре. Он смерил Арину хмурым взглядом и сказал все тем же шепотом театрального злодея.

– Мой разговор с Игорем на эту тему еще впереди. Сейчас он слишком слаб, но когда выйдет из больницы, ему придется дать мне ответ, как он мог так меня подвести?!

– Анатолий Георгиевич! – попыталась возразить Арина, но профессор не стал ее слушать.

– Что? Что Анатолий Георгиевич? Не хватало мне ко всем моим проблемам еще оказаться под следствием. По обвинению в организации нелегальной эмиграции. А вам надо лежать и молчать. Потому что статья о незаконном пересечении границы очень серьезная. И наказание там нешуточное. И совсем не условное.

Арина испугалась. Раньше рядом с ней был Игорь и ей не было страшно. Теперь она одна. Что ей делать? Она не хочет садиться в тюрьму. Ни в России, ни в Израиле.

– Что будет со мной? – тихо спросила она, бросив взволнованный взгляд на дверь.

– Вы отправитесь домой. В Москву, – ответил Парусников. – Сейчас вас выпишут, и Раджад отвезет вас в аэропорт. Вы улетите на том же самолете. И по тем же документам. Помните, вы зарегистрированы в больнице как Люба Азарова. Не проговоритесь!

Арина кивнула.

– Раджад проводит вас до самолета. Постарайтесь пройти паспортный контроль без проблем. И здесь, и в Москве. Паспорт Любы отдадите Игорю после его возвращения в Москву. Только, умоляю вас, не потеряйте паспорт.

– Конечно! – кивнула Арина. – Не потеряю. Вы извините меня, Анатолий Георгиевич!

– Да, ладно. – Парусников махнул рукой. – Только бы все благополучно закончилось.

Он похлопал Арину по руке и поднялся со стула.

– Скоро вам принесут одежду. Будьте готовы. Раджад будет ждать вас внизу.

Он коротко кивнул ей и сделал шаг к двери.

– Анатолий Георгиевич! Парусников остановился.

– А как саркофаг? Вы его вскрыли?

Профессор помрачнел и покачал головой.

– Увы! Землетрясение нарушило целостность саркофага. Мы, конечно, его вскрыли, но он оказался пуст. Так что, все мои надежды рухнули.

Он неловко пожал плечами, и Арине показалось, что в его глазах блеснули слезы.

– Саркофаг не был пуст, – быстро проговорила она.

– Что? – Профессор вернулся к кровати. – Что значит «не был пуст»? А что в нем было?

– Туман. – Арина вспомнила темный каменный мешок и легкую струйку из-под каменной крышки. – В саркофаге был туман. Он был теплым, даже горячим. И светился зеленоватым светом.

Профессор смотрел на нее и с каждой секундой все больше мрачнел.

– Арина, что с вами?

– Со мной ничего, Анатолий Георгиевич, – горячо зашептала Арина. – Я не сошла с ума. Я все хорошо помню. Сверху падали камни. Меня отрезало от Игоря. Я осталась около саркофага. И вдруг его крышка сдвинулась, и оттуда пошел этот туман. Он светился зеленым. Он окутал меня со всех сторон. И он вошел в меня, этот туман. Он заходил прямо через кожу. Со всех сторон.

Арина замолчала. Молчал и Парусников.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он.

– Хорошо, – кивнула Арина. – Голова немного побаливает, а так… Ничего. Но я не сумасшедшая. Я видела этот туман. И он вошел в меня.

Профессор кивнул.

– Я попрошу врачей проверить еще раз все ваши показатели, – сказал он после паузы. – Но говорить им о зеленом тумане не буду. И вас прошу сохранить это в тайне. Договорились?

Арина кивнула.

– Не обижайтесь, Арина, но, если из-за проверок вас оставят в больнице еще на два-три часа, наш самолет улетит. И вам придется возвращаться в Москву обычным рейсом. А там пограничная проверка совсем иная. Это не в наших с вами интересах. Согласны?

Арина кивнула еще раз.

– А можно мне перед отъездом увидеться с Игорем?

Профессор помолчал, словно взвешивал какие-то варианты, потом вздохнул.

– Нет, Арина. Игорь в больнице. Незачем его беспокоить. Да и вам лучше поскорее уехать. От греха подальше. Раджад довезет вас до самолета. Увидитесь с Игорем в Москве. Он вернется совсем скоро.

Арина засопела носом, чтобы не заплакать, но слезинки все-таки выкатились из глаз и стекли по щекам на подушку.

– Простите меня, девочка, – сказал профессор, отводя глаза. – Но вы не осознаете всю серьезность ситуации. Нашей с вами ситуации. Поверьте: чем быстрее вы доберетесь до самолета и окажетесь в нем, тем лучше. Вы не обижаетесь на меня?

Арина покачала головой.

– Не обижаюсь.

– Ну и отлично. – Парусников погладил Арину по голове. – Счастливого вам пути! И до встречи в Москве.

– До встречи!

Дверь закрылась, и Арина расплакалась по-настоящему. Слезы безудержно текли по щекам, и она промокала их краем одеяла. К такому бесславному концу поездки в Израиль она явно была не готова.

24

Глеб встретил Эдика Львова в приемной. Мужчины пожали руки, коротко обнялись, хлопнув друг друга по спинам, и пошли в кабинет. Проход по коридорам телеканала, видно, произвел впечатление на Львова.

– Да-а, – проговорил он, садясь в предложенное кресло. – Круто тут у вас. Иду по коридору, а навстречу Яблонская. Идет, и никто на нее внимания не обращает. Автографы не просят, под ноги не бросаются.

– Ты, надеюсь, тоже не бросился? – спросил Глеб, явно польщенный реакцией приятеля.

– Не бросился. Хотя очень хотел. Я бы ради такой женщины…

– Остынь, – перебил Глеб, но тут же добавил. – Хотя… Нет ничего невозможного для настойчивого, напористого и знающего, чего он хочет, мужчины.

– И главное, имеющего средства для обеспечения своих желаний, – добавил Львов.

– Это верно, – согласился Глеб. – Так что, могу тебя ей представить. Хотя… У нее уже есть покровитель.

– Я его знаю?

– Его все знают, – улыбнулся Глеб. – Михаил Семенович Иваненко.

– О-о! – Львов задрал подбородок кверху и надул щеки. – Это серьезно!

– Серьезно, – согласился Глеб. – Хотя… И здесь я опять могу повторить ту же фразу. Нет ничего невозможного для настойчивого, напористого и знающего, чего он хочет, мужчины.

– Нет, – Львов покрутил головой. – Ссориться с Иваненко я сейчас не готов.

– Да? – удивился Глеб. – А что у тебя с ним?

– Если он выиграет конкурс на покупку порта «Северный»…

– А он его выиграет, – перебил Глеб.

– Надеюсь, – кивнул Львов и продолжил: – То я, возможно, буду вести часть строительных работ. Портовые сооружения, здание морского вокзала, гостиница. Объем работ – сам понимаешь.

– Понимаю, – Глеб смотрел на приятеля немигающим взглядом. – С самим уже встречался?

– Нет еще. Но мне обещали организовать встречу.

– Кто обещал?

Львов замялся. Ему явно не хотелось отвечать на вопрос.

– Спрашиваю не из любопытства, – резко сказал Глеб. – Просто могу в этом деле помочь.

– Ты? – Глаза Львова округлились. Он явно не ожидал такого поворота событий. – А что у тебя с ним за дела?

– Он хочет купить половину акций канала. И обхаживает меня со страшной силой.

– Так продай!

– Что ты говоришь! – Глеб закрутил головой, и этот жест должен был символизировать нелепость предложения. – Канал, между прочим, приносит прибыль. И неплохую. Почему я должен ею делиться с чужим дядей? С какого рожна?

– Так дядя-то какой! – усмехнулся Львов. – Всем бы такого дядю. Потребуй в обмен долю в каких– нибудь его бизнесах. Получишь намного больше, чем отдашь. Я бы на твоем месте не раздумывал.

Глеб помолчал, посмотрел приятелю в глаза, в которых читалась откровенная зависть, потом покачал головой.

– Я телевизионщик, Эдик. Я знаю только это ремесло. А все эти ваши порты, терминалы, стройки, трубы, бензин… Это не для меня. Вот в чем проблема.

Львов промолчал, и в его взгляде можно было прочесть, что он готов понять приятеля, но не согласиться с ним.

– Но тебе встречу я готов организовать, – продолжил Глеб. – Пока он вокруг меня крутится, мне это сделать довольно просто.

– Я был бы тебе очень благодарен, старина, – снисходительная улыбка сошла с лица Львова, и он заговорил совершенно серьезно. – Ты бы сделал для меня большое дело.

– Договорились, – кивнул Глеб. – Вернусь из Берлина и сразу этим займусь.

– Ты надолго летишь?

– На три дня. Завтра вылетаю, в воскресенье буду обратно. Кстати, в следующую субботу у нас праздник. Десять лет каналу. Будет большая вечеринка. Вот на ней я тебя с Иваненко и познакомлю.

– Отлично, – Львов развеселился. – Спасибо тебе, старина!

– Не за что, – отмахнулся Глеб и бросил короткий взгляд на настенные часы. – Что по нашей проблеме? Девушку нашел?

– Как тебе сказать, – из внутреннего кармана пиджака Львов достал конверт. – И нашел, и не нашел. Сейчас все подробно расскажу.

Он достал из конверта три фотографии и разложил их на столе.

– Мой детектив сутки работал как бешенный. Раздал взяток на сумму, которую я даже называть тебе не буду, но достал записи со всех нужных нам камер. Ее нигде нет. Ни на одной стоянке. Ни под землей, ни на земле. Она не садилась ни в одну машину, ни в один автобус, ни на один мотоцикл. И все же он ее нашел…

Львов подтолкнул к Глебу фотографии, лежащие на столе. На них были изображены Арина и Игорь, идущие по терминалу аэропорта.

– Несколько камер в зале отлетов засекли ее с парнем. Судя по времени на камерах, они шли в сторону грузового терминала. Мои люди обыскали терминал. Но ничего не обнаружили. У терминала есть своя парковка. Записи с ее камер мы тоже получили. Но ничего не нашли.

– Так. – Глеб бросил фотографии на стол. – Значит, она была в аэропорту. Это раз. Шла в сторону грузового терминала. Это два. И где-то там она исчезла. Так?

– Получается, так, – Львов пожал плечами.

– Из грузового терминала вылетают самолеты?

– Вылетают, конечно. Почтовые, грузовые. Примерно в то время, когда она была в аэропорту, оттуда вылетели три рейса. Все за рубеж. Грузовой рейс в Лондон, рейс DHL в Йоханнесбург и спецрейс в Тель– Авив. Но на эти рейсы она попасть не могла. Там пограничный контроль, без заграничного паспорта не пройти.

– А может, ее в каком– нибудь ящике вывезли? – предположил Глеб. – Увидели красивую бабу. Опоили. Или дали чем-то по голове. Засунули в ящик и погрузили в самолет. Возможный вариант?

– Возможный, – кивнул Львов. – Каждый ящик, конечно, проверяют перед тем, как закрыть. Но… Все может быть. Как ты говорил? Нет ничего невозможного для мужчины, который знает, чего хочет?

– Для настойчивого и напористого мужчины, – добавил Глеб. – Значит, теперь все дело в том, найдем ли мы этого напористого молодого человека.

Он взял со стола фотографию и вгляделся в лицо Игоря.

– Хорошо хоть не кавказец, – сказал Глеб и вернул снимок на стол.

– Хорошо, – согласился Львов, но тут же возразил. – Хотя среди наших такие отморозки встречаются. Всему Кавказу фору дадут.

– Найди ее, Эдик. Прошу тебя! – Глеб сложил руки на столе и поднял глаза на приятеля. – Жена очень переживает. Они дружили с детства. За одной партой сидели в своем этом Мухосранске.

– Найду, – пообещал Львов и собрал фотографии со стола.

– Никуда этот парень не денется. Крупный план лица у меня есть. Если он из блатных, должен был где-нибудь засветиться. Если начинающий или залетный, пойду в полицию. Лети спокойно в свой Берлин, а я сделаю все, что надо.

– Спасибо тебе, дорогой! – Глеб встал и протянул руку. – Извини, что не предлагаю выпить. Мне нужно бежать. Вещи еще не собраны.

– Понимаю, – Эдик кивнул и пожал руку Глеба. – Выпьем после твоего возвращения. Надеюсь, будет за что.

Он пошел к двери, но на пороге остановился.

– Слушай. А ничего, что я ее пытался трахнуть? Светка не обиделась?

– Не обиделась, – рассмеялся Глеб. – Светка против того, чтобы ее убивали и за границу в бордель продавали. А против того, чтобы трахнули, она не возражает. Ей давно пора серьезного покровителя завести. А-то жила здесь в Москве полгода с каким-то идиотом. Он ей даже работу найти не смог. Так что ты, старина, ее только найди, а дальше – твои проблемы. Делай, что сможешь.

– Не беспокойся, – кивнул Львов и вышел.