Текст книги "Амир. Книга вторая"

5

Фиса затянула корсет моего бального платья так, что не то что петь, дышать было трудно, но она не принимала никаких возражений:

– Так-то оно лучше будет, да и голосок …

– Фиса, я не смогу петь, если ты…

– Как сможешь, так и будет.

Я не думала, кто будет гостями, не важно. После всех этих дней полного безумия, когда я едва добиралась до постели и сразу засыпала, даже Амира не вспоминала, мне было все равно. Подумаешь, одним позором больше. Даже уснула после обеда и спокойно проспала до ужина. А вот кормить меня Фиса запретила, заявила, что голос плохо звучать будет. Это мой-то?

Алекс явился перед нами в светлом костюме, смотрелся гигантской скалой, только глаза сверкали. Яна лишь мельком взглянула на него, и я решила: а вот и не позволю девушку обижать.

– Фиса, а Яна в чем будет?

– Так… а зачем ей… она и не пойдет.

– Как это не пойдет? Еще как пойдет, меня значит на позор, а поддержать? Яна, ты идешь со мной.

Она вздрогнула и испуганно посмотрела на Фису, а я значит, уже и никакого значения не имею? Пора напомнить, кто хозяйка дома.

– Яна, немедленно переодевайся.

– Я … у меня…

– Да есть все, куплено уже. Алешенька, неси.

Тут уже я удивилась, а Фиса только улыбку спрятала, опять спектакля. Алекс занес большую коробку, а сам мгновенно исчез. Мы с Фисой обернулись на Яну, которая бледнела с каждой секундой. Фиса решительно взяла все действо в свои руки, все равно я в корсете с бриллиантами не помощница:

– Яся, скидывай свое, смотри, одежды какие тебе Алешенька купил.

Я смотрела на море и слушала комментарии Фисы о мужиках, которые сами ничего путного купить не могут, мне даже смотреть на одевание Яны было запрещено.

– Ты королевишна, в этом деле участие твое не положено, стой, да песни вспоминай.

Прислушавшись к своим ощущениям, я вдруг поняла, что корсет не мешает – тело странным образом в нем само обустроилось, даже колье тяжестью не давит, лишь камни греют мягким теплом. Энергия Амира. На балу я никак не думала о количестве драгоценностей, лишь чувствовала их тяжесть, а потом вообще забыла в порыве ревности. Да, я ревновала Амира с первого момента появления Люси, к ее молодости, красоте и уверенному стремлению добиться своего, не обращая внимания на такое внешнее препятствие как официальная жена. На самом деле крылья сложила, сразу сдалась, обвинила его и спряталась за оледенение, чуть себя не погубила. И других тоже. Я все время забываю, что Амир не просто мужчина, муж, хозяин гарема, а что он сила и власть, вождь и глава клана… и ирод, который крови человеческой пролить от одного минутного гнева может столько, что мне не замолить за всю свою жизнь. Потому, что этот гнев спровоцировала я своей минутной обидой.

– Принимай, хозяйка, красну девицу.

Яна стояла как статуя, бледная, но с ярким взглядом понимания своей красоты. У меня вырвался вздох восхищения и Фиса наконец признала, что Алекс все-таки правильное платье для Яны выбрал:

– Коли деньги-то есть, можно так наряжаться, красота да и только.

Платье из девятнадцатого века – узкая талия, собранная волнами юбка в пол, низкое декольте корсета и рукава по локоть. А вся красота из тончайшей ткани цвета шампанского. Темные волосы собраны в сложную прическу, проявился еще один неожиданный талант Фисы, а на изящной шейке тонкая золотая цепочка с бриллиантовым кулоном. Я обняла ее и чмокнула в щеку:

– Яна, ты удивительная красавица, настоящая польская пани.

– Рина…Фиса…я … никогда…

– Когда-то зачинать надобно. Ты по крови королевишна, она тебе путь покажет, ничего не боись.

– Яна, ты настоящая королева?

– Ясе корону-то хоть сейчас на голову водрузить можно.

Яна побледнела до прожилок на лице и прошептала:

– Откуда…Амир тебе сказал?

– Дак милочка, я ведьма старая, а твоя бабка тоже ведьмой была. И имечко у нее Ядвига, Ясенька по-нашему.

Фиса подошла к Яне и коснулась ладошкой щеки:

– За бабку свою страдаешь, за силу ее. Амир небось тебя долго искал, сховали тебя, дак от него разве спрячешься.

– Амир ее…обратил?

– До него успели. Бабка твоя уж так все окрутила, да не вышло по её-то, нашелся ирод, выискал детеночка.

Она тяжело вздохнула и странно посмотрела на меня:

– Амир спас кровь королевскую, не жить Ясеньке кабы не он, только он и сумел своим крылом принцессу от других закрыть.

– Я не человек, во мне уже нет королевской крови.

– Ай, девонька, кровь она памятная. Вона его народ со всеми спутался, а позвали кровь, она и открылась чистая, все с себя скинула одним махом, да и засверкала.

Я смотрела на Яну и вспоминала свою мысль, что она из Радзивиллов, права оказалась. Амир ее нашел и спрятал, служанкой сделал, чтобы никто не догадался, что она королева, вернее пока принцесса.

– А ты ее и выбрала, нюхом учуяла кровь, настоящую королевскую.

– Фиса, все вышло совершенно случайно, просто тогда Яна в столовую зашла…

– Тепереча ты изречь хоть что можешь.

Она махнула на меня рукой и недовольно проворчала:

– А волосья? Яся, причеши это гнездо, как перед гостями-то появишься, стыдоба.

И как будто и не было разговора о королевской крови и моей прозорливости, да вообще непонятно кто мы с Ясей, всего лишь жертвы жестокого воспитания в древних традициях.

Яся радостно меня причесала, довольная уже тем, что прекратился разговор о ее королевском происхождении. Я думаю, у нее было другое беспокойство – в любой момент может появиться Алекс. И он появился, как только Фиса критически меня осмотрела:

– Твои космы токмо Яся и может …

– Фиса, ты так красиво уложила волосы Яне, а почему мне не хочешь?

– Лешенька, ты глянь, каменьями увешали, а она еще и недовольство высказывает.

Но Алекс не мог ничего сказать, он видел только всю зардевшуюся Яну. Фиса довольно улыбнулась, но долго им любоваться друг на друга не позволила:

– Собрались уже небось?

Алекс с трудом оторвал взгляд от Яны и отчитался:

– Все в зале.

– Алекс, а кто все?

– Гости.

Фиса подошла ко мне и строго посмотрела:

– Рина, как сможешь, так и будет. Он ждет тебя.

Я окаменела, но она взяла меня за руку и таинственно шепнула:

– Месть соверши.

Вот она что задумала, отомстить Амиру, но как? На мой сразу оживший удивленный взгляд, только улыбнулась и приказала Алексу:

– Веди, токмо помни, как я наказала, так и делай.

Он кивнул головой и подал мне руку:

– Госпожа, позволь проводить тебя к мужу.

Я лихорадочно вздохнула, решительно взмахнула рукой и подала ее Алексу.

– Веди.

Так мы и вошли, Алекс, поддерживающий меня под локоть, Яна вслед за нами. Я не помнила этого зала, может, не видела раньше, а может просто не узнала от волнения. Играла легкая музыка, вдоль стен небольшими группами стояли мужчины, тех, кто был в черных костюмах значительно больше, несколько цветных пятен женщин, совсем немного. Я подняла глаза на Алекса, а где Амир, и тут же услышала его голос:

– Рина.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы посмотреть на него. За эти секунды Амир взял мою ладонь из руки Алекса и поцеловал, губы едва коснулись кожи. Холодные как лед.

– Амир.

Яркие голубые глаза, как лед в зимний день посередине замерзшей реки. Я улыбнулась этому льду и весело защебетала:

– Тебя так долго не было, а кто гости? Познакомь меня с ними.

– Познакомить?

– Да, я хочу знать твоих друзей.

Фиса, ах Фиса, как же я тебе благодарна за все дни издевательств над собой. Спокойный уверенный в себе взгляд удивил Амира, а тут еще Алекс из-за спины неожиданно сказал:

– Рина, ты обещала мне танец.

– Ах да, Амир, мы идем танцевать, надо открыть бал. А потом я с Алексом потанцую, ты не против?

Глупо конечно, но ничего иного на слова Алекса я придумать не успела, хоть бы предупредили. Ага, а камеры, Амир явно за всем наблюдал. Он и сейчас так на Алекса посмотрел, что я перестала музыку слышать. Чтобы спасти Алекса от гнева Амира, я положила руку ему на грудь и позвала:

– Пойдем, все ждут.

Я почти тянула Амира за собой, по дороге мило улыбалась гостям, хотя лиц почти не видела. Он подчинился моему движению, шел чуть позади меня, и я не видела его лица. Центр зала я выбрала по отсутствию гостей в определенном месте, решительно повернулась к Амиру и чуть приподняла руки, выбирай хозяин дома, как танцевать будем. Мой взгляд натолкнулся на тот же лед, яркий, сверкающий тысячами граней недоверия. А мне что, я столько раз пережила все эти айсберги, что теперь меня ими не напугать. Я игриво посмотрела на него и спросила:

– Танцуем?

– Да.

И сразу вихрь движения, мои руки оказались в его ледяных ладонях, он завел их мне за спину и резким движением прижал меня к себе, а потом развернул как волчок, и я опять оказалась в его объятиях. Танец страсти и ненависти, я когда-то слышала это выражение, только понять не могла, как это может быть одновременно, теперь поняла. Мысли вихрились, думать их я не успевала, только чувствовала его гнев, холодный гнев на мое игривое настроение, не то слово, едва сдерживаемый, но проявляющийся в резких движениях, и при этом его руки старались коснуться меня, прижать к себе, а губы странно шевелились. Он почти ненавидел меня за то кокетство, которое я успела продемонстрировать по пути до танца, и за то, что сверкала глазами и приподнимала бровки, когда успевала заметить его лицо в стремительном движении. Женщина удивительное создание. Я забыла все свои страхи, как только осознала, что Амир в шоке и не знает, как себя вести. Куда делась забитая своими комплексами тетка, я даже плечиком повела, когда танец закончился и Амир церемонно поцеловал мне руку.

– Амир, меня Фиса долго мучила, все петь заставляла, заявила, что последним испытанием будет этот бал, пройду, и можно будет уже закончить образование. Пока я не сбежала от страха, объяви всем, что я буду петь.

Я не знаю, что на самом деле подумал Амир, явно смотрел весь мой позор в будуаре, но удивление все-таки проявилось легкой желтизной в глазах. А я действительно уже готова была бежать, танец сказался на моей нервной системе, уж слишком сильно страсть проявилась в его касаниях во время танца. Но Амир не успел ничего сказать, к нам подошел Роберт.

– Приветствую тебя, Рина, рад видеть.

– О, Роберт, я тоже рада тебя видеть в нашем доме. Как поживает твоя подруга? Амир, помнишь, она была на балу в Испании, я забыла, как ее зовут, прости Роберт.

Лицо Роберта слегка вытянулось, Амир ничего не выражающим голосом напомнил:

– Дженис.

– Да, Дженис, она сегодня не пришла? Я бы с удовольствием с ней поболтала.

– Нет, она вернулась в Англию.

– Жаль, интересная девушка.

Удивление Роберта стало еще более заметным, он даже голову наклонил, пытаясь заглянуть мне в глаза. Амир поцеловал мне руку, губы стали горячими и мягкими после танца, и напомнил:

– Ты хотела петь.

– Рина, я буду счастлив услышать твое пение.

– Роберт, все страшнее, чем ты можешь ожидать, но я обещала, а обещания надо исполнять.

Амир повел меня за руку к небольшому возвышению у стены, за рояль сел интересный молодой человек лет двадцати и улыбнулся мне, Фиса все подготовила. Амир никак не показал своего удивления, а я сразу испугалась: и что буду петь, ни одного слова ведь не помню.

– Господа, моя жена решила преподнести нам подарок. Что ты исполнишь?

Пока гости подходили ближе, я совсем пала духом, а молодой человек за роялем заиграл мелодию одного романса, который Фиса заставляла меня петь часами, постоянно заявляя, что гуси шипят лучше. Указание было слишком явным, чтобы я посмела его нарушить. Я встала рядом с роялем и запела:

 
Лишь только вечер затемнится синий, лишь только звёзды зажгут небеса,
И черёмух серебряный иней жемчугами украсит роса.
 
 
Отвори потихоньку калитку и войди в тихий садик, как тень.
Не забудь потемнее накидку, кружева на головку надень.
 
 
Там, где гуще сплетаются ветки, у беседки тебя подожду
И на самом пороге беседки с милых уст кружева отведу.
 

Я совершенно не слышала себя, лишь вспоминала слова романса, никого не видела, напряженно смотрела перед собой, то есть вела себя так, как в будуаре, внутренне ожидая ехидного замечания Фисы. Но когда замолчала, облегченно вздохнув, кажется, ничего не перепутала, послышались аплодисменты, и я подняла глаза на гостей, некоторые даже улыбались мне. Амир оказался рядом и поцеловал руку, тот же ледяной взгляд и холодные губы:

– Превосходно, ты как всегда великолепна.

Ах, так, неожиданно во мне поднялась злость на этот вновь возникший лед, ну держись, великолепна, говоришь, так слушай. Я ослепительно улыбнулась гостям:

– А сейчас я исполню современный романс.

Фиса все предусмотрела, догадалась, что я обязательно должна его исполнить, молодой человек сразу заиграл нужную мелодию.

 
Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжёлый шар земной
не уплывёт под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной,
распущенной и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
слегка соприкоснувшись рукавами.
Спасибо вам и сердцем, и рукой за то,
что вы меня не зная сами, так любите.
За мой ночной покой,
за редкость встреч закатными часами,
За наше негулянье под луной,
за солнце, не у нас над головами.
За то, что вы больны, увы, не мной.
За то, что я, увы, больна не вами.
 

И что-то произошло со мной, Фисы больше не было, осталась только я в центре вселенной. Никого не было, ни Амира, ни гостей, я даже музыку не слышала, только свой голос, чистый и спокойный, с легкой грустинкой о несостоявшемся чувстве. И даже это «увы» не было печальным, лишь дополнительное выражение того, что не произошло, хотя могло бы. Но ведь когда человек не болен, то его отсутствие болезни не волнует.

Аплодисменты задержались, тишина была такой, что я открыла глаза и оглядела зал, только тогда первым зааплодировал Роберт, потом Амир и остальные гости. А я поняла, какую песню я обязательно должна еще спеть. Пусть Амир ее и слышал уже много раз в записи, вряд ли вдумывался в слова, сегодня я буду говорить ему то, что он должен услышать. Не могут пропасть зазря мои муки, раз я сама себе заявила, что должна выполнить обещание и совершить месть, то ее надо совершить.

– Рина, удивительно красиво.

Роберт подошел ко мне и поцеловал руку, Амир стоял недвижимо и смотрел на меня мрачным желтым взглядом.

– Спасибо, надеюсь, не очень ужасно.

– Амир прав, ты поешь великолепно.

– Хотите, я еще одну песенку спою?

– Рина, сегодня настоящий праздник.

Роберт отошел, а я даже не взглянула больше на Амира, повернулась к молодому человеку за роялем, тихонько напела мотив, и он кивнул головой, понял.

Вот так господа, будет вам праздник. Возбуждение от собственной решимости лихорадило, и я изобразила кокетливый взгляд, подмигнула высокому мужчине в черном костюме, повела плечиком и запела:

 
А мне не надо от тебя ни робких слов, ни обещаний.
А мне не надо от тебя ни редких встреч и ни прощаний.
Наверно, выдумали мы весну, когда шумела вьюга,
Наверно, выдумали мы от одиночества друг друга.
А мне не надо от тебя ни сожаленья, ни участья.
А мне не надо от тебя такой любви, такого счастья.
Наверно, выдумали мы весну, когда шумела вьюга,
Наверно, выдумали мы от одиночества друг друга.
А мне не надо от тебя любви, дарованной, как милость.
А мне не надо от тебя всего, что с нами не случилось.
Наверно, выдумали мы весну, когда шумела вьюга,
Наверно, выдумали мы от одиночества друг друга.
 

Когда я закончила петь, молодой человек за роялем сыграл попурри и неожиданно рядом со мной оказался Алекс:

– Рина, ты обещала мне танец.

Вся еще в своей решимости, я только кивнула головой, он обнял меня, и мы под гром аплодисментов унеслись куда-то в зал. Несколько пар танцевали рядом с нами, и я вынужденно продолжала улыбаться, хотя силы практически в один момент покинули. Алекс что-то почувствовал и сразу спросил:

– Рина, что с тобой?

– Устала, все-таки это мое первое выступление на публике. Позор перед вами не считается.

Он сразу замедлил свое движение в танце, похожем на вальс, и улыбнулся:

– Ты хорошо поешь.

– Не подхалимничай, Фиса узнает, обоим достанется. А где Яна?

– Она танцует.

И я увидела ее, она танцевала с тем в черном костюме, которому я подмигнула. Да, в таком платье королевскую кровь спрятать сложнее, как ни пыталась Яна изобразить служанку, случайно попавшую на бал в платье госпожи – Радзивиллы проявлялись в каждом движении. И мужчина в черном был явно ею восхищен. Я подняла глаза на Алекса, ему этот танец тоже не нравился. Ну да, и Амиру наш с Алексом танец без его разрешения вряд ли доставил удовольствие. Месть свершилась. Только каковы будут последствия?

Последствия проявились сразу, как только Алекс подвел меня к Амиру, мирно беседовавшему с Робертом. Амир чуть скосил на него глаза и сказал несколько слов на непонятном языке, и хотя Алекс был готов к репрессиям, он все же побледнел. Я уже хотела возмутиться, но Амир не дал мне возможности сказать хоть слово:

– Рина, завтра мы уезжаем.

– Куда?

– Сюрприз.

И так улыбнулся ласково, что я поняла, кандалы и камера в какой-нибудь крепости. Допелась.

– Рина, у тебя удивительный голос, тебе действительно не нужна музыка, петь без аккомпанемента не каждый профессионал решится, а ты… я поражен.

И вдруг веселый голос Амира подтвердил слова Роберта:

– Рина часто поет дома, я с удовольствием слушаю ее песни.

Я подняла глаза на Амира, понятное дело, наслушался уже до тошноты. Только как это без музыки, неужели на самом деле я пела сама, не обман слуха от волнения. Амир улыбнулся своей смешинкой-иронией в глазах, лед растаял, осталась яркая голубизна восхищения. Тоже подумала, радуется, что кандалы и клетка уже готовы. И вдруг я вспомнила, а Яна, где она? Обернувшись вокруг, увидела ее рядом с тем же мужчиной и спросила у Амира:

– Кто это, с кем Яна разговаривает?

– Хочешь познакомиться?

Смешинка исчезла, проявился строгий взгляд вождя.

– Да, интересный мужчина.

Твердая решимость совершить месть продолжала мной руководить, и я мило улыбнулась гостю, когда Амир одной фразой пригласил его к нам. Он нелюдь, услышал тихие слова Амира через весь зал, поцеловал руку Яне и проводил ее к столику у стены, где сидела молодая женщина в ярком красном платье. Хорошо, я хоть по этому платью найду Яну.

Амир взял меня за руку, пальцы были теплыми, даже горячими и представил гостя:

– Рина, познакомься, глава клана из Польши Людвик.

– Рина.

Людвик смотрел на меня темным карим взглядом, в котором не было интереса. Подойдя ко мне, он лишь выполнил просьбу хозяина дома, я его никоим образом не волновала и мое исключительное пение тоже. Не по адресу я подмигнула в порыве мести Амиру. Осознав все за мгновение, я спросила первое, что пришло в голову:

– Как Вам понравился наш дом?

Людвик приподнял бровь, странно посмотрел на Амира, и в глазах появился интерес, чем-то мой вопрос его задел.

– Интересный, твой… муж построил настоящий дом … для тебя.

А в голосе, глухом и тяжелом, сомнение, явно высказанное сомнение. И в том, что Амир муж, и в том, что дом для меня. Хозяин? Он хотел сказать, что Амир мой хозяин, в последний момент изменил слово, отреагировал на мое «наш», и уже поэтому добавил, что дом для меня. Надо срочно спасать Яну.

– А у Вас какой дом? В Польше много красивых замков, я по телевизору смотрела какую-то передачу, такие красивые стоят среди лесов.

– У Людвика настоящий замок Дракулы.

Роберт улыбнулся хитрой улыбкой царедворца, да, только им этого литературного героя и вспоминать. Людвик довольно расхохотался, понравилась аналогия, и пригласил меня:

– Приезжай в гости, тебе понравится.

И вдруг веселый голос Амира согласился:

– Все может быть, Людвик, все может быть. Рина любит путешествовать, а в Польше она еще не была.

Роберт повел на него глазами, явно удивлен словами Амира, но ничего не сказал, только спрятал хитрую улыбку. И Людвик не ожидал такого быстрого согласия Амира, перестал улыбаться и спросил:

– У тебя в Польше дела?

– Желание Рины мое дело.

Тут уже я удивленно подняла на него глаза, даже так, что-то происходит среди этой троицы гигантов, окруживших меня, и я на самом деле центр этих неожиданно возникших для них отношений. Они явно не друзья, среди них просто не может быть таковых, в лучшем случае нейтралитет, или деловые отношения, как у Амира с Робертом. Но с Людвиком вообще что-то странное, а может, просто мне непонятное, но пригласил же его Амир в свой дом и согласился познакомить со мной. Яна, он использует в своих целях интерес Людвика к ней. Немедленно спасать, и я весело произнесла сакраментальную фразу женщины:

– Вы побеседуйте, а я приведу себя в порядок. А где Яна? Пойду ее искать.

Но Амир не выпустил моей руки из своих ладоней, строгим голосом произнес:

– Яна.

Она появилась сразу, бледная, с опущенным взглядом.

– Яна, помоги мне. Господа, я скоро вернусь.

Опираясь на ее руку, я защебетала тихим шепотом, прекрасно понимая, что все меня услышат:

– У меня корсет сдвинулся, помоги его поправить.

Как, и главное, куда может сдвинуться корсет, не ясно, но ни один мужчина не сможет определить время, которое потребуется, чтобы его поправить. Пробираясь среди толпы гостей, я лихорадочно пыталась придумать, как сказать Яне, что беспокоюсь за нее из-за этого Людвика, но обязательно придумаю что-нибудь, чтобы ее защитить от него. У двери нас встретил Алекс, и я облегченно вздохнула, хоть жив и в доме, никуда не отправлен в ссылку.

– Я провожу вас.

Алекс подхватил меня на руки и сверкнул глазами на Яну, вот дурак, он уже ревнует ее, права Фиса, мужская глупость не переведется никогда. Поэтому, когда Алекс принес меня в какую-то комнату и посадил на диванчик, а Яна встала у двери и опустила голову, я сразу забыла, что все всё слышат и заявила:

– Алекс, расскажи мне кто этот Людвик, что за фрукт такой, почему он так к Яне пристает?

Я все-таки хозяйка дома и жена вождя, деваться некуда, Алекс не стал оборачиваться к Яне, тяжело вздохнул и ответил:

– Людвик глава самого крупного в Польше клана, недавно перешел на донорскую кровь… клан тоже перевел. С Амиром были некоторые дела.

– Какие?

– Разные.

Ясно, дела меня не интересовали.

– Ты не ответил, зачем он к Яне приставал?

Алекс лишь пожал плечами, что он может сказать, и гордо вскинул голову, его этот вопрос не интересует.

– Яна, он тебя замуж звал?

Она испуганно вскинула на меня глаза и страшно побледнела, а Алекс вздрогнул и медленно обернулся на нее. Едва послышался ее шепот:

– Сказал, что выкупит меня у Амира.

Я даже кулачком ударила по колену, вот вам и поездка, Амир выдаст замуж Яну за этого…Дракулу, типа домой вернет, на Родину, продаст королевскую кровь, для этого и хранил, с годами и взрослением цена рабыни только возросла. Решительно поднявшись, я позвала:

– Амир.

– Он нас не слышит, на время бала в доме работают глушители.

Бесцветный голос и никакой взгляд, Алекс осознал реальную опасность потерять Яну, значит, был не в зале и не мог слышать разговора. А Амир слышал. Что это я, какое замужество, этот Дракула просто купит ее в свой гарем, будет всем хвастаться, что у меня в рабынях королева Радзивилла. И сейчас решается ее судьба, они именно сейчас и обсуждают цену, за которую Амир будет ее продавать.

– Яна, ты в зал не вернешься, спрячься куда-нибудь, а я с Амиром поговорю.

Но она лишь покачала головой, от Амира не спрятаться.

– Иди к Фисе, она придумает, как тебя уберечь. А я …

– Не надо говорить обо мне. Я всегда знала, что этим …все закончится.

– Яна, слушай меня внимательно.

Я сама удивилась тону, которым заговорила.

– Ты мой ближний круг, Амир сам озвучил определение – мой, значит, без моего разрешения он тебя никому отдавать не будет. Иначе… ему оставаться одному.

– Рина…

– Алекс, отведи Яну к Фисе, я посижу здесь.

Яна хотела еще что-то сказать, но Алекс схватил ее на руки и исчез. Сидеть я не могла, лихорадочно стала ходить по комнате и пыталась найти выход из положения. В голове ничего не укладывалось, лишь одна мысль, что не отдам Яну этому Дракуле, не отдам и все, Амир должен меня услышать. И резко остановилась перед каменным букетом, потрогала пальцем, да это они, цветы его народа. Розовые лепестки цветов похожих на орхидеи были тонкими и почти прозрачными, я касалась их и ощущала исходящую от них прохладу. Неожиданно почувствовала живое, один цветок был настоящим – лепесток прогнулся, но сразу встал, как только я убрала палец. Он ничем не отличался от остальных, даже цвет лепестков был таким же, только живой, настоящий. Амир помнит наш букет, мою попытку соединить наши берега. И вдруг как прозвучали его слова – что я его дело, мое желание.

Алекс вернулся бледный до синевы и отчитался:

– Фиса сказала, что не отдаст Яну Амиру.

В этом не стоит даже сомневаться, в нем она хозяина не признает, тем более отдать девочку Ясю на поругание. Я взяла Алекса за руку:

– Все будет хорошо, Амир Яну не отдаст никому.

Он только опустил глаза, у него явно было другое мнение, но мне его он озвучивать не будет, чтобы не накалять и так уже странные наши с Амиром отношения.

– Веди меня, мой паж. Еще песню петь буду.

Алекс натянуто улыбнулся и подхватил меня на руки. Они так и стояли втроем, что-то весело обсуждали, Амир даже смеялся над чем-то, но сразу повернулся к двери, когда мы вошли с Алексом. Звучала легкая музыка и несколько пар танцевали. Я сразу взяла Амира за руку и предложила:

– Хотите, я еще вам спою?

– Рина, я хотел молить тебя об этом.

Роберт весь светился, а Людвик даже кивнул головой, он почему-то не был веселым, хотя и пытался улыбнуться. Амир вопросительно взглянул на меня, пытаясь понять, что я придумала, раз сама напрашиваюсь на пение, но говорить ничего не стал, молча провел к роялю, где так и сидел тот же аккомпаниатор. Я ему промурлыкала мелодию, он сразу ее узнал и кивнул, можно петь. Гости собрались вокруг и уже с интересом смотрели на хозяйку дома, которая так любит петь. Фиса может мной гордиться.

 
А где мне взять такую песню и о любви и о судьбе, —
И чтоб никто не догадался, что эта песня о тебе.
Чтоб песня по свету летела, кого-то за сердце брала,
Кого-то в рощу заманила, кого-то в поле увела.
 
 
Чтобы у клуба заводского и у далекого села,
От этой песни замирая, девчонка милого ждала.
И чтобы он ее дождался, прижался к трепетным плечам,
Да чтоб никто не догадался, о чем я плачу по ночам…
 

Я сама не заметила, что поменяла тональность исполнения, стала петь выше и быстрее, превратила страдание почти в вальс, не разлила стоноту, а порадовалась за девчонку с милым. Но последняя строчка подвела, выплеснулось мое отношение, получилось медленнее и с придыханием, таинственно и страстно.

Гром аплодисментов обрадовал, начинаю привыкать к славе. Я послала воздушный поцелуй Роберту, подмигнула Дракуле и сразу запела, даже не предупредив бедного молодого человека за роялем:

 
На тот большак, на перекресток, уже не надо больше мне спешить.
Жить без любви, быть может, просто, но как на свете без любви прожить?
 
 
Пускай любовь сто раз обманет, пускай не стоит ею дорожить.
Пускай она печалью станет, но как на свете без любви прожить?
 
 
Не надо мне, не надо было любви навстречу столько лет спешить.
Я б никогда не полюбила, но как на свете без любви прожить?
 

И опять я изменила привычное исполнение, надеюсь, Фиса занята Яной и не слышит меня. Хотя, может она и рада, что я без напряжения пою эту жалобную, полную страдания песню, исполняю как легкий салонный романс, наполненный кокетством, сопровождаемый взмахами ручки и круглыми глазкам с приподнятыми бровками. В этот раз все обошлось, последняя строчка пронеслась в той же веселой тональности, я даже руки широко развела, призывая всех ответить на этот риторический вопрос – ведь совершенно невозможно жить без любви, особенной такой женщине, как хозяйка этого дома.