Текст книги "Новое Простоквашино. Большая книга приключений"

Комета

Летом в Простоквашино дел – куча, и со всеми нужно успеть расправиться. Можно, конечно, и отдыхать, и в речке купаться, но кому-то же надо дрова для печки заготовить? И Матроскину помочь?

Так что сегодня Дядя Фёдор и Шарик дрова пилят. Тама-Тама и Вера Павловна – замок из песка строят. Ну, вдруг он тоже в хозяйстве пригодится?

Только Шарик не очень опытен в пилительных делах – пила у него застряла. Дёргает Шарик её, пытается высвободить, а пила согнулась, потом – раз! – как пружина выпрямилась и его самого в дерево откинула. Да, не задались сегодня работы по хозяйству…

– Неправильно ты, Шарик, дрова пилишь, – начал поучать пса Матроскин с шезлонга. – Ты вперёд толкаешь, а нужно на себя тянуть.

– Ты бы, Матроскин, помог лучше, – огрызнулся Шарик, вылезая из зарослей репейника. – А то советников вокруг – только свистни. А как дело сделать – никого рядом, хоть облайся.

– Неправильно ты, Вера Павловна, замок строишь, – переключился Матроскин на других. – Ты сухой песок в ведёрко набираешь, – вот он и осыпается…

Не успел договорить Матроскин, как над его головой Галчонок спикировал, солнечные очки с головы у него сбил – и снова в небо улетел. И давай там кувыркаться.

– Что это с нашей птичкой? – озадачился Матроскин.

– Может, к дождю? – предположил Дядя Фёдор.

– У меня для вас две новости, – провозгласил Печкин. Он приехал на велосипеде с прицепом, а в прицепе куча вещей. – Плохая и хорошая.

– Начните с хорошей, – предложил Дядя Фёдор.

– Тогда плохая не получится, – загадочно ответил Печкин.

– Тогда начните с плохой, – согласился Дядя Фёдор.

– В сторону Земли летит комета! – торжественно сообщил Печкин. – Так в газете «Сельский оракул» пишут. Может, мимо пролетит, и мы только рады будем. А может, прямо к нам. И тут уж ничего не поделаешь. Это как с дальними родственниками.

– Какая же тогда хорошая? – не понял Дядя Фёдор.

– А хорошая – в том, что всё это неточно, – пояснил Печкин. – Обычно перед стихийными бедствиями звери и птицы странно себя ведут. Но я пока ничего такого не наблюдаю.

Все тут же посмотрели на Галчонка, который продолжал в небе над их головами кульбиты выделывать. Дядя Фёдор спросил Печкина:

– А с какой стороны комету ждать?

– Само собой, сверху, – ответил Печкин.

А потом аккуратно переложил вещи в прицепе и сообщил:

– Вы как хотите, а я здесь не останусь. Про комету хорошо в газете прочесть, а не вживую встретить. Вот я тридцать лет назад шаровую молнию языком лизнул… ничего хорошего.

– Мои коровки! – в ужасе бросился Матроскин в коровник.

– А куда же вы уедете? – спросил Шарик.

– В Австралию, – ответил Печкин. – Там тепло и кенгуру по улицам скачут. Ну, счастливо оставаться.

Выбежал Матроскин из коровника с лопатой и начал лихорадочно землю рыть. Это он убежище решил строить, чтобы всё, что ему дорого, там спрятать.

– Не бойся, Матроскин, – попытался успокоить его Дядя Фёдор. – Ничего с твоими коровами не случится.

– Когда комета в последний раз прилетала, динозавры исчезли, – мрачно ответил Матроскин. – А всё потому, что о них позаботиться некому было.

– Давайте лучше праздник закатим? – не собирался печалиться Дядя Фёдор. – Печенье испечём! Кто-то кино с попкорном смотрит, а мы – комету с печеньем!

– За хозяйством – глаз да глаз, – парировал Матроскин. – А комету смотреть – только зрение портить.

– Комета – это прекрасно, – мечтательно посмотрел на небо Шарик.

– Во мне зато чувство ужасного развито, – сообщил Матроскин из ямы, которая была ему уже по пояс. – «Инстинкт самосохранения» называется.

Но Шарика не так-то просто расстроить:

– А я эту комету на видеокамеру засниму! Часто ли к нам в огород космические тела залетают?

Закатил глаза Матроскин и в яму нырнул – для всех его коровок огро-о-омное убежище понадобится!

А Дядя Фёдор, Вера Павловна и Тама-Тама отправились печенье печь. Ингредиенты перемешали, тесто раскатали, вырезали печенье формочками – ёлочками, звёздочками, – положили на противень и поставили его в печь. Быстро поднялось печенье, ароматный запах по всему дому разнёсся. Настоящий праздник Встречи Кометы получится!

А как только настало время печенье из печки доставать – так на пороге Печкин возник!

– Здравствуйте, соседи! – громко поприветствовал он их, как ни в чём не бывало.

– И вам не хворать, дядя Печкин, – с подозрением спросил Шарик. – Быстро вы чего-то из Австралии вернулись. Это вас там вежливости обучили?

– Это у вас так вкусно пахнет, что вежливость сама лезет, – добродушно ответил Печкин. – Австралия – она где? А печенье – оно вот. А это что за секретные технологии? – вдруг увидел он, что Шарик свой телефон к каким-то палкам прикрутил, как к треноге.

– Это мы, дядя Печкин, хотим комету заснять, чтоб наверняка, – пояснил Шарик.

– А я вам секундомер как раз принёс. Время отсчитывать. С ним комету точно не пропустим.

И достал из-за пазухи спортивный секундомер.

Пока Матроскин без устали рыл убежище для коровок, Дядя Фёдор, Шарик и Печкин вынесли стол во двор и приготовились встречать комету с чаем и печеньем.

Посмотрел Печкин на аппетитное печенье, потянул к нему руки, – но Шарик зорко следил. Тарелку от Печкина подальше убрал и глянул мрачно: это для всех!

Печкин сделал вид, что не нужно ему это ваше печенье, и достал секундомер:

– До прилёта кометы остаются считаные секунды! – торжественно возвестил Печкин.

Матроскин тут же бросился с утроенной скоростью последние сантиметры убежища докапывать, а Шарик встал перед объективом камеры в гордой позе.

– Левее… угу… чуть-чуть правее… – командовал им Дядя Фёдор, подбирая лучший ракурс.

– А вот когда падают звёзды и кометы, нужно желание загадывать… – мечтательно заметил Шарик.

– Начинаю обратный отсчёт! – сообщил Печкин. И нажал на кнопку секундомера. – Пять, четыре…

Тама-Тама и Вера Павловна побежали в свой новый замок прятаться. Который, между прочим, был уже не песчаный, а железный! Ещё бы – комета же летит!

– Три, два… – быстро подвинул к себе тарелку с печеньем Печкин, пока никто не видит.

– Один…

Небо потемнело, стало густо-оранжевым, словно на закате.

– Один с половиной, один с четвертью…

Шарик быстро замахал Дяде Фёдору, чтобы тот ракурс скорее выставлял.

– Один с третью…

Матроскин в последний раз копнул лопатой, и вдруг из земли вырвался фонтан воды и поднял Матроскина! Взлетел Матроскин на водной струе в небо – и там столкнулся с суматошно мечущимся Галчонком. Галчонок упал в миску с печеньем, а одно его перо Шарику на нос спикировало.

Чихнул Шарик – телефон с палки-треноги сбил, тот о дерево ударился и на землю упал.

Матроскин же обратно в свою яму-убежище приземлился, – правда, там уже лужа воды собралась.

А комета всё ближе к Земле! Всё небо таинственным ярким светом озарила.

Выглянули Тама-Тама и Вера Павловна из своего металлического замка.

Печкин хозяйственно миску с печеньем прихватил и спрятался с ней за деревом.

А Дядя Фёдор и Шарик попытались снова телефон настроить.

– Заклинило! – расстроенно тряс аппарат Дядя Фёдор.

Матроскин же лежал на спине в луже. И смотрел, как по небу величественно несётся ослепительно-яркий шар. Тот изменил всё вокруг. Небо заиграло жёлтыми, оранжевыми и красными оттенками. На дом и деревья упали причудливые тени.

– Чудо… – пробормотал Матроскин в восхищении, заворожённо глядя в небо.

Шарик и Дядя Фёдор подняли головы… а комета уже скрылась за горизонтом.

– Что, уже всё?! – расстроенно спросил Шарик.

– У меня – всё! – торжественно сообщил Печкин, возвращая пустую миску из-под печенья.

Всё, действительно улетела комета!

– Надо же, как вышло, – вздохнул Дядя Фёдор, соединяя телефон шнуром с ноутбуком. – В нужный момент вместо кометы все на камеру смотрели… Ну, может, хоть камера что-то видела…

Но, конечно же, камера запечатлела только чихающего Шарика, – а потом всё крутилось, вертелось и падало. Тама-Тама сосредоточенно возилась с видео, что-то печатая на ноутбуке.

– Шарик, ты чего хоть загадал-то? – спросил Дядя Фёдор.

– Чтобы моё видео собрало миллион просмотров, – разочарованно ответил тот.

– А я вот не жалею, что комету пропустил, – сообщил Печкин, макая печенье в кружку с чаем. – В моём возрасте яркие переживания противопоказаны. Мне и от печенья впечатлений хватает.

– Вон, из нас из всех один Матроскин комету и видел, – с завистью указал лапой Шарик. – Да и то – видел, а рассказать не может.

А Матроскин лежит на кровати и повторяет заворожённо:

– Чудо…

Так и повторял бы до следующего дня, если бы на него Вера Павловна не залезла и за усы не стала дёргать. Да ещё и Печкин беспокойства добавил:

– А что с канавой-то делать будете? – спросил, глядя в окно. – Там у вас вместо убежища прям море.

Встал решительно Матроскин, снял с себя Веру Павловну.

– Так, достаточно восторгов. Пора и за дело. У нас к хозяйству озеро прибавилось. Будем там карпов разводить. Откроем новое направление – морепродукты!

И ушёл новую идею в жизнь – точнее, в хозяйство – воплощать.

– Тама-Тама, – пролепетала Вера Павловна, указывая на экран ноутбука.

А там под видео Шарика – уже девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять просмотров!

Вера Павловна нажала клавишу на ноутбуке – и для видео Шарика это стал миллионный просмотр.

– Чудо… – прошептал Шарик.

Конечно, чудо. Потому что чудеса – вокруг нас. Главное, их не пропустить! А ещё мы можем совершать их сами – для других. И это гораздо проще, чем увидеть комету!

Исчезновение коров

Никогда в Простоквашино не бывает так, что все сидят без дела! Или по хозяйству что-то найдётся, – или придумают такое, что всех на уши поставит.

Вот и сегодня в Простоквашино что-то затевается. Дядя Фёдор какой-то ковёр на траве раскатывает, Шарик на колесе с педалями балансирует, а Тама-Тама и Вера Павловна увлечённо рисуют.

Но Матроскин на их дела не обращает внимания. У него своё есть – невероятно важное. Вышел из коровника и по-хозяйски скомандовал Шарику:

– Шарик, ты – со мной. Бери фотоаппарат, есть срочное дело.

– Смотри, Матроскин… – весело отозвался тот с колеса. – Получается!

– Нет времени на клоунаду, – решительно и требовательно заявил кот.

– Матроскин, тут не один ты делом занят. У других тоже свои интересы существуют, – ответил Шарик, пытаясь не только удержаться, но и прокатиться на колесе.

– Существует, Шарик, только то, что пользу приносит, – начал поучать его Матроскин. – От колеса твоего какая польза?

То ли скепсис Матроскина повлиял, то ли Шарик ещё недостаточно натренировался, но пёс не удержался и упал с колеса. А тут Дядя Фёдор подошёл:

– А такая польза, что это цирковой номер будет, – объяснил. – Мы вечером во дворе аттракцион устроим. Давай с нами, Матроскин!

– Некогда мне, Дядя Фёдор, фокусы разучивать, – пренебрежительно фыркнул Матроскин. – Я к конкурсу «Фермер года» готовлюсь. Пошли, Шарик.

И пошёл в дом, пройдя прямо по рисункам Тамы-Тамы и Веры Павловны.

– Эй! – возмутилась Вера Павловна.

И тут же началась подготовка всего дома к «Фермеру года»! На экране ноутбука появились коровы, на стене – календарь с коровами, на столе – настольный календарь с коровами. Игрушка, подставка для карандашей, даже копилка – в виде коровы!

Фотографирует Шарик Матроскина и так, и эдак, с разных ракурсов: вот кот за ноутбуком работает, а вот на счётах что-то вычисляет.

– Завтра Печкин газету принесёт, а на первой полосе – я с бурёнками! – с предвкушением говорит Матроскин.

– Откуда ты знаешь? Ты не победил ещё, – пытается спустить его с небес на землю Шарик.

– Да я и в конкурсе «Фермер мира» первый приз возьму! – так уверен в себе Матроскин. – Главное – создать правильный образ. Пошли в коровник позировать!

На пути к коровнику, около сохнущих на верёвке простыней, они встретили бурёнок Матроскина, он им воздушный поцелуй послал. А в коровнике снова начал позировать на камеру.

Вот он важный фермер в кепке и с вилами около стога. Воткнул вилы в сено, поставил на них лапу.

А вот он уже переоделся, надел защитную шапочку – и бидоны молоком заполняет, гордо лапой показывая: «Отличный удой сегодня!»

Утомился, снял шапочку, вытер лоб:

– Теперь, Шарик, самое главное. Фермер мира без коров не бывает. Бурёнки прекрасны, ну и я тоже. Ты, главное, всё не испорти своими фотографиями.

Нарвал цветов для своих коровок, поправил галстук и…

… а где коровки-то? Около простыней теперь только Тама-Тама и Вера Павловна с банками серой и белой краски сидят.

– Караул!!! – завопил Матроскин. – Обворовали! Вера Павловна, ты их видела?

– Тама-тама?.. – спросила Вера Павловна.

– Похитителей! – забегал кругами Матроскин. Нигде нет его любимых коровок!

– Катастрофа! – обессиленно сел на помост, над которым Дядя Фёдор с Галчонком занавес растягивали. – Похитили! Средь бела дня увели!

– Что случилось, Матроскин? – спросил Дядя Фёдор.

– Коровы исчезли! – простонал кот. – Только что были, а потом раз – и нету!

– Успокойся, Матроскин. Не могли они исчезнуть, – рассудительно сказал Дядя Фёдор. – Корова не иголка в стогу сена. Найдётся. Может, ты смотрел невнимательно?

– Да как же невнимательно? – чуть не плакал Матроскин. – На дворе нет, в коровнике нет. Не сквозь землю же они провалились!

– Тама-Тама… – подползла к нему Вера Павловна и попыталась потянуть его за собой.

– Вера Павловна, не до игр мне сейчас! – страдальчески отмахнулся Матроскин.

Но уговорила его Вера Павловна – посадил Матроскин её себе на шею и пошёл, куда она указывала. А там… его бурёнки около коровника стоят? И спокойно так стоят, будто никуда и не пропадали!

– Нашлись! Ах вы проказницы! Я уж думал – всё, осиротел! – бросился к ним Матроскин. Хотел их обнять, на шею к ним кинулся, – но…

…наткнулся на стену коровника.

– Что такое?! – удивился кот, разглядывая свои лапы, запачканные краской. – Нарисованные? Что за шутки?

И действительно: коровы-то не настоящие! Кто-то нарисовал их на стене коровника. Да умело так, пока не подойдёшь поближе и не пощупаешь – и не поймёшь, что они не живые!

Сжал Матроскин кулаки и решительно направился со двора, решил о пропаже заявить. Но далеко идти не пришлось – вот же Печкин, тоже около коровника на велосипеде припарковался.

– Так, товарищ Печкин, нужно срочно дать объявление! – потребовал Матроскин. – Во все газеты! О пропаже коров…

– А вы у этого гражданина с велосипедом разрешение на осуществление почтовой деятельности спрашивали? – вдруг раздался у Матроскина за спиной не менее требовательный голос.

А там… ещё один Печкин? И тоже на велосипеде?

Пригляделся Матроскин внимательно к первому Печкину, даже постучал по нему – это тоже рисунок на стене!

– Одни картинки кругом, – разочарованно хлопнул себя по лбу Матрос-кин. – Ни поговорить, ни обняться… Тьфу.

– Это и я так думаю, – согласился второй Печкин. – Тьфу! – И погрозил пальцем рисунку. – Самозванец! И нос не мой!

А потом поехал следом за Матроскиным.

– Так что у вас стряслось? – поинтересовался.

– Катастрофа стряслась! – ответил Матроскин. – Коровы мои – тю-тю!

Покрутил Печкин пальцем у виска:

– Совсем вы со своими коровами рассудок потеряли.

И показал на нарисованных коров, не замечая подвоха:

– Вот же они!

А тем временем у Дяди Фёдора идут последние приготовления: Тама-Тама и Вера Павловна картину дорисовывают, сам Дядя Фёдор свет выставляет, Шарик уже не только на колесе кататься научился, но и жонглировать стал.

А Матроскин совсем пал духом:

– Теперь про меня точно в газете напечатают, – причитает. – «Посмешище года: Животновод без животных».

– Пошли, Матроскин, вместе твоих коров поищем, – улыбнулся Дядя Фёдор. – Веди, Вера Павловна!

А Вера Павловна привела их к месту, откуда коровы пропали, – к сох-нувшему белью. Показала пальцем на водокачку – мол, облейте простыни водой. Так Дядя Фёдор и сделал.

А там… Словно из ниоткуда проступили Мурка и Гаврюша! Это они были белой краской покрашены так, что слились с простынями.

– Ура! – закричал счастливый Матроскин и начал своих коровушек обнимать. – Нашлись! Настоящие!

Но если всех нашли и всё уладилось, то можно и задуманный цирковой концерт устроить!

И первой выступает… Тама-Тама! Великий иллюзионист!

Вышла она в огромном цилиндре, сняла его с себя, поклонилась, перевернула цилиндр вверх дном – и постучала по нему волшебной палочкой. Выскочил оттуда кролик, посмотрел на зрителей – и тоже поклонился.

А Тама-Тама палочку вверх подбросила – та в морковку превратилась и прямо в цилиндр упала. Прыгнул кролик за морковкой-палочкой в цилиндр, а Тама-Тама обратно на голову его надела.

А потом опять сняла – и у неё на голове Галчонок сидит в галстуке-бабочке! Махнула Тама-Тама цилиндром – и из него в зрителей полетели монетки!

Схватил Печкин одну, присмотрелся:

– Надо же, рубль… – одобрил он фокус. – Олимпийский!

– А теперь гвоздь программы! – объявил Матроскин, в галстуке-бабочке и плаще. – Неподражаемая пара художников-иллюзионистов: Вера Павловна и Тама-Тама! Номер с исчезновением!

На этот раз Тама-Тама уже не в цилиндре, – а в плаще и остроконечной шляпе со звездой, как у волшебника. И Вера Павловна в таком же одеянии, только в розовом.

Направил Дядя Фёдор свет на коровник, нажал на кнопку, и сверху опустился огромный занавес, на котором нарисован был тот же двор, только… уже без коровника. И так мастерски нарисован, что сразу и не поймёшь, что это ты на картину смотришь!

– Вера Павловна, – шёпотом спросил Матроскин на всякий случай. – А он точно понарошку исчез?

Ничего не ответила Вера Павловна, только засмеялась и в ладоши захлопала.

– Я бы на вашем месте недвижимое имущество застраховал, – посоветовал Печкин сидящему рядом папе. – От любых фокусов!

Махнул Печкин рукой, задел случайно папу, а тот…

… взял и повалился набок! Упал со стула, да и маму за собой уволок. Вскочил Печкин в ужасе, подхватил папу – а тот картонный!

– А что, похож! – одобрил фигуру неожиданно подошедший сзади настоящий папа.

– А главное, молчит, – ехидно добавила мама.

Сели они на места, которые до этого их картонные двойники занимали. К ним подбежали Вера Павловна и Тама-Тама, которые уже закончили свой номер, – и рядом уселись. Дядя Фёдор со стремянки им рукой помахал.

– Ну вот, а ты расстраивалась, – сказал папа маме. – Что культурной жизни в провинции нет. Бэ-Пэ-Тэ! Большой простоквашинский театр!

Тут на сцене появился Шарик! С номером, который так долго репетировал! Выкатился на колесе, одновременно жонглируя тремя мячами!

– Браво! Браво! – зааплодировал папа.

Балансировал Шарик на колесе, балансировал – и не заметил, как наехал на край занавеса. Ткань запуталась, потянулась, – и хоть и пытался Матроскин её удержать, упал занавес на Шарика, скрыв его с головой. Еле удержался Дядя Фёдор на стремянке, а потом спрыгнул с неё и побежал Шарика спасать, который теперь вслепую по сцене на колесе носился.

Наклонился папа к своему картонному двойнику и шёпотом спросил:

– Коллега, а буфет у вас где?

Но, как в настоящих цирке и театре, в Бэ-Пэ-Тэ в буфет только в антракте идти можно. А пока Шарика не поймают и его из простыни не выпутают – шоу продолжается!

Всё включено

Что-то происходит на чердаке простоквашинского дома… А это все заняты большой, даже огромной, уборкой! Дядя Фёдор ножку к старому табурету прикручивает, Маргарита Егоровна воздух из распылителя освежает, Матроскин зеркало моет, Тама-Тама и Вера Павловна с щёткой для пыли играют, а Шарик старый комод проверяет.

Протёр Матроскин зеркало – смотрится в него. Зеркало сияет – и Матроскин вместе с ним! Вера Павловна из стопки книгу вытащила, Тама-Тама с обложки хвостом пыль смахнула – Вера Павловна чихнула, да так, что книжные страницы во все стороны полетели!

Выдвинул Шарик ящик комода, – а оттуда на него два паучка маленьких выглянули. А затем и большой – мол, закрой, не видишь, детей пугаешь.

– А вы уверены, что наш чердак похож на «мансарду» в этом… в «шале»? – спросил Шарик, задвигая ящик.

– Как чердак назовёшь, – со знанием дела ответила Маргарита Егоровна, – так в нём туристы и заживут.

– И откуда в нашей деревне туристам взяться? – поинтересовался Дядя Фёдор.

– Из объявления! – радостно ответил Матроскин. – Дополнительный доход лишним не бывает. К осени, глядишь, коровник модернизируем.

– Для начала мою зарплату модернизируем, – быстро развеяла его мечты Маргарита Егоровна. – Я требую прибавку за туризм.

И, громко чихнув, добавила:

– И за вредность.

– Простите, за нашу вредность или вашу вредность? – ехидно уточнил Шарик, переставляя комод.

Маргарита Егоровна ничего ему не ответила. Вместо этого выстроила Матроскина и Шарика в ряд, внимательно осмотрела их, – к принятию гостей готовы!

И тут стук в дверь раздался.

– Ну, что я говорила?! – торжествующе сказала Маргарита Егоровна. – Вот и первый клиент! И помните: клиент всегда прав! И не забываем про улыбки.

Нацепила она на себя свою лучшую улыбку, – и Матроскин с Шариком тоже во все зубы улыбаться стали.

– Проходите, гости дорогие… – отворила Маргарита Егоровна дверь.

– Здрасьте-здрасьте. Это у вас массандру в шале сдают? – появился на пороге гость. Вот только какой-то подозрительно знакомый… С усами… В почтальонской кепке…

– Печкин?! – изумилась Маргарита Егоровна.

– Я и не знал, что туризм настолько внутренний бывает, – хихикнул Дядя Фёдор. – Прямо соседский.

– А зачем далеко ехать? – решительно поставил на пол чемодан Печкин. – Я ваше объявление в газете увидел и решил, что здесь отдохну. На дороге сэкономлю.

– О, вы сказочно мудры, Игорь Иванович! – любезно пролепетала Маргарита Егоровна. – Но что же вы стоите! Проходите. И чемодан оставьте. Консьерж подымет! Ведь вы теперь – отдыхающий! Вот увидите, наше гостеприимство – на пять звёздочек.

«Консьерж» – это, значит, Матроскин. Всунула ему в лапы Маргарита Егоровна печкинский чемодан, а сама пошла «гостя дорогого» в «мансарду» провожать.

Покачнулся Матроскин под тяжестью чемодана, едва не упал. Но Шарик подхватил ношу с другой стороны, и вдвоём, кряхтя, они потащили печкинский багаж наверх.

– Да… тяжёлые у вас звёздочки, – вздохнул Шарик.

Оттащили чемодан – можно и перекусить. Сели за стол. Шарик сахар в чае размешивает, ложечкой по стенкам чашки постукивает, Матроскин, смотря с вожделением на бутерброды, салфетку на шее завязывает: у них же теперь не просто дом, а гостиница, нужно соответствовать!

Но тут тарелку с бутербродами от него отодвинули.

– Что хорошо: на курортах можно попробовать местную кухню, – сообщил Печкин, откусывая бутерброд.

Обомлел Матроскин от такой наглости, обратно тарелку к себе придвинул, лапами её от прожорливого гостя закрыл. Да ещё и улёгся на неё сверху – чтоб уж наверняка.

– Вы от меня бутерброды не закрывайте, – сказал Печкин. – У вас в объявлении что сказано? «Всё включено»! Кстати, а как тут у вас с достопримечательностями? – и ещё один бутерброд, пока Матроскин от неожиданности выпрямился над тарелкой, цапнул. – Что в опере дают? Где дикий пляж?

– Пляж там же, где и был, рядом с коровьим водопоем, – мрачно ответил Матроскин, забрал тарелку и ушёл с ней.

– А оперы у нас тут только Маргарита Егоровна поёт, – весело сказал Шарик, облизывая ложку.

– Ну, ничего, – не расстроился Печкин. – Найду, как развлечься.

Быстро отхлебнул из шариковской кружки и тут же новую идею выдвинул:

– Ну-ка, одолжите мне телефон с фотокамерой. Хочу себе селфю сделать.

И руку к шариковскому телефону тянет. А это ведь не просто телефон, а рабочий инструмент! Прикрыл Шарик телефон лапой и ответил решительно:

– Чтобы себя вспомнить, можно, между прочим, в зеркало посмотреть.

Печкин нахмурился. Шарик нахмурился в ответ. Они схлестнулись взглядами, как два ковбоя в перестрелке, и никто не хотел уступать. Потому что на кону – телефон!

– Конечно, Игорь Иванович, – а тут Маргарита Егоровна подошла и битву взглядов прекратила. – Пока у вас оплачено, все вещи здесь – ваши.

Засопел Шарик недовольно, но что поделать – отдал телефон.

Но даже ночью теперь покоя в Простоквашино нет. Вовсю на чердаке… то есть в мансарде, играет музыка. «Бум! Бум! Бум!» – ухают басы. Печка под Матроскиным аж подпрыгивает. Шарик уши в узелок завязал, чтобы не слышно было. Вера Павловна голову под подушку спрятала. Тама-Тама хвостом накрылась.

– Вот кто тебя, Матроскин, просил в объявлении приписать: «Дискотека в подарок»? – отчитывала кота Маргарита Егоровна, доставая аптечку.

Вытащила оттуда два кусочка ваты и заткнула ими уши.

– Терпите теперь, – мрачно добавила.

А Печкин отдыхает! В его комнате сияют гирлянды, музыка «Умц! Умц! Умц!» делает, а он сам лихо отплясывает под огромным диско-шаром!

Так и не выспались все. Наутро зевали и бродили как сонные мухи. Даже Печкин.

Сидит он на крыльце и вздыхает.

– Вы чего такой грустный? – удивился Шарик, помогая Дяде Фёдору и Маргарите Егоровне бельё на просушку развешивать. – У вас же отпуск вроде.

– В отпуске роман полагается, – снова вздохнул Печкин.

– Из романов у нас только Дюма, – сказал Дядя Фёдор. – «Двадцать лет спустя» называется.

– Мне бы сегодня… – печально покачал головой Печкин. – А то двадцать лет спустя и вспомнить нечего будет.

Обвёл он тоскливым взглядом двор. Шарик с Дядей Фёдором ушли. Не то что роман завести, даже и поговорить не с кем…

И вдруг из-за сохнущей простыни явилось ему видение! Это Маргарита Егоровна в романтическом образе.

– О, Маргарита Егоровна, – оживился Печкин. – Разрешите одинокому постояльцу помочь вам в домашних хлопотах?

– Вы так добры, Игорь Иванович! – не стала отказывать та.

Взялся окрылённый этим разрешением Печкин за простыню, потянул её на себя, чтобы сложить. Но не рассчитал усилий, затрещали нитки.

– Ну-ну, поосторожнее, – остановила его Маргарита Егоровна. – Простыню лучше всего складывать по инструкции.

Ах, разве может быть что-то лучше инструкции для Печкина! Растянули они простыню, сложили по горизонтали, по длинной стороне, а потом Печкин стал аккуратно складывать её, медленно приближаясь к Маргарите Егоровне. И с каждым шагом он становился всё более и более загадочным…

Пока не приблизился так, что они столкнулись лбами. Взглянули они друг на друга…

… и с этого момента отпуск Печкин проводил не в одиночестве.

Катает он Маргариту Егоровну на своём почтальонском велосипеде в багажнике – веселятся, болтают, за дорогой не следят. В стог сена даже врезались и половину сена из него с собой увезли!

И на качели, сделанной из автомобильной шины, качает он Маргариту Егоровну. Правда, от переизбытка чувств не рассчитал силы, раскачал – да Маргарита Егоровна в колесе и застряла. Выталкивать пришлось.

А ещё теперь на них Бобёр зуб имеет. А то и два.

Потому что, когда они на лодке катались, болтали и смеялись, в его плотину врезались.

– Плотину-то зачем ломать! – возмущённо кричал им вслед Бобёр.

И по ночам теперь весь дом в два раза сильнее содрогался – потому что на личной дискотеке теперь не один Печкин плясал, а вместе с Маргаритой Егоровной!

И, конечно, они сделали кучу фотографий – в том числе и в кабинке для моментальных снимков, около почты! Правда, строго и чинно: Печкин справа, Маргарита Егоровна слева, оба смотрят в камеру, будто на паспорт фотографируются.

– Игорь Иванович, а вы будете мне писать? – спросила его Маргарита Егоровна, когда они вдвоём любовались огромной луной.

– Нет! – отшатнулся Печкин. – Я письма по адресу доставляю, а не пишу.

На том и закончился их роман. А вскоре – и отпуск Печкина.

После отбытия гостя вернулись в дом обычные заботы по хозяйству. Маргарита Егоровна подрядила всех картошку чистить: и Дядю Фёдора, и Шарика. Даже Вера Павловна и Тама-Тама присоединились – Тама-Тама, как всегда, новый механизм придумала, на этот раз специально для картошки.

Только Матроскина от чистки освободили: у него другое задание, не менее ответственное: доходы и расходы посчитать!

– Эх, – щёлкал костяшками счётов Матроскин. – Электричества за три дня месячную норму нажёг. Но в убытке не остались.

– Здрасьте вам! Давно не виделись! – распахнулась дверь. И на пороге возник давешний постоялец.

– Какой вы загорелый, дядя Печкин, – улыбнулся Дядя Фёдор. – Хорошо отдохнули?

– Шале, массандра, романтика, спа! – мечтательно прикрыл глаза Печкин. – Всё как полагается!

– Вам «Охота и рыбалка», – почтальон протянул Шарику журнал. – Вот, пожалуйста.

– Спасибо… – недоверчиво взял журнал тот. И шепнул Дяде Фёдору. – Правду говорят: отпуск меняет людей.

– С соседями только не повезло… – сообщил Печкин.

– А, нет. Не меняет, – вздохнул Шарик.

– Вам – «Занимательное скотоводство», – вручил Печкин журнал Матроскину. – Вам – раскраски, – протянул Таме-Таме и Вере Павловне.

– А вам писем нет! – ехидно пропел Маргарите Егоровне.

Глянула на него Маргарита Егоровна исподлобья, только картофелечистку покрепче сжала.

– Зато есть рекордная квитанция, – продолжил Печкин. – Можете оплатить прямо сейчас через мгновенный аппарат.

И терминал для оплаты протягивает.

Глянула ещё мрачнее на него Маргарита Егоровна и потянулась за ведром…

Так что теперь среди отпускных селфи Печкина есть и его фотография с ведром на голове! Только он её почему-то никому не показывает.